Глава 4

– Мне просто не верится, что ты здесь, Эллиот!

Верити была настолько ошарашена, что не знала, как себя вести. Бедная Сара! Она, видимо, сообщила Эллиоту о ее отъезде, а тот быстренько заказал билет на ближайший самолет…

Как все нелепо! Что такого он в ней нашел? Ничего особенного: обыкновенное овальное лицо, обыкновенные карие глаза и орехового цвета волосы, веснушчатый нос, мало имеющий общего с классическим, а рот настолько велик, что нельзя пользоваться помадой. Что же касается фигуры, то здесь действительно вроде все в порядке – ни грамма лишнего веса и все на месте. Но она явно не тянет на голливудскую красавицу! Сам же Эллиот пользуется успехом у женщин и походит на киноактера 30-х годов: гладкими золотистыми волосами и такой же гладкой золотистой кожей, видом денежного человека, праздно проводящего свое время, и невыносимым самодовольством… Верити просто раздражало все то, что Сара находила в нем неподражаемым.

Отбрасывая со лба взъерошенные волосы, она тупо смотрела на улыбку Эллиота, затем, встряхнув головой, спросила:

– Ты остановился в этом отеле?

– Ага! Я откопал его с помощью бюро путешествий. Похоже, он довольно высоко котируется. Хотя я и сомневаюсь, что на этом нищем острове есть отели моего класса…

– Да что ты говоришь? – неожиданно для себя вдруг возмутилась Верити. Она провела здесь всего один день, но уже чувствовала себя обязанной защищать остров. – Прекрасное место! И народ здесь необыкновенный – гостеприимный и открытый. Здесь есть все: горы, реки, водопады, мили и мили девственных пляжей…

– Прямо как рекламный ролик, дорогая. Я уже все это видел. Все эти Карибские острова, весь этот «третий мир» – везде одно и то же. Меня сюда привело исключительно желание видеть тебя!

– Боюсь, ты зря потратил деньги и время. Разве Сара не предупредила тебя, что я здесь буду работать?

– Неплохая работенка, надо сказать! – улыбнулся Эллиот, разглядывая светло-голубыми глазами ее фигурку в тонком, как паутина, платье. – Верити, дорогая, не будь так холодна, прямо как Снежная королева! В этом платье ты настолько потрясающа, что температура моего тела поднимается даже выше, чем эта ужасающая влажная жара!

– Я вовсе не холодна. Я всегда такая, Эллиот, извини. Мне остается только пожалеть о твоих затратах. Хотя я и не просила тебя приезжать… – Но мне все это нравится! Я обожаю недоступных женщин!

Застонав от отчаяния, она покачала головой и рассмеялась:

– Ты невозможный человек! Ты… как будто в шорах! В мире так много девушек, для которых ты просто находка, а вместо этого ты гоняешься за мной! Эллиот, я не тот человек, зачем тебе все это?

– Видишь ли. Верити, как только я попробовал твой рулет из шпината, я тут же понял, что мы просто созданы друг для друга!

Эллиот многозначительно на нее посмотрел, и она рассмеялась. Иногда в нем прорезалось чувство юмора, что делало его вполне сносным. Может, Сара не так уж слепа?..

– Какое у тебя прекрасное украшение! – воскликнул Эллиот, наклоняясь, чтобы получше рассмотреть кулон. – Настоящая вещь, не подделка! Работа, видимо, идет очень хорошо, дорогая?

– Нет… это подарок на день рождения, – спокойно ответила она, бросив взгляд на бар, где Люк все еще говорил по телефону и задумчиво смотрел на них. Сердце у нее бешено заколотилось, а ладони слегка увлажнились. Какое он имеет право смотреть на нее вот так, как ястреб, будто она его собственность? – Это янтарь, – добавила она рассеянно.

– Может, и янтарь, а может, и нет, только вот оправа – из чистого золота и настоящих алмазов. Прямо как по заказу для тебя. Очень подходит к твоим глазам… Но ты еще даже не открыла мой подарок! – пожаловался Эллиот и протянул ей пакетик из розовой бумаги.

Она перевела дыхание, отвела взгляд от Люка и ласково улыбнулась Эллиоту.

– И не собираюсь! Отвези это назад, в Лондон, и подари Саре.

– Но это же «Шанель» номер 5…

– Не выношу «Шанель» номер 5. А Сара их очень любит. Пойдем потанцуем. Вот сумасшедший танец, посмотри, что они выделывают на площадке, забавно!

Вскочив на ноги, она потащила Эллиота в толпу извивающихся тел, и они попытались повторить сложные телодвижения, но им это явно не удалось.

– Зря мы начали – задыхаясь от смеха, сказала она, когда Эллиот в десятый раз наступил ей на ногу.

– Черт меня побери, если я улавливаю этот ритм, – пожаловался Эллиот, на лбу и на верхней губе у него выступили капельки пота. – Честно говоря, ласточка, я бы лучше прилег…

– Ни за что! – воскликнула она со сладкой улыбкой, которая, однако, тут же сошла с ее губ: рядом стоял Люк с напряженным лицом и сверкающими опасным блеском глазами.

– Люк, – начала она с деланной непринужденностью, – познакомься, это Эллиот, мой друг из Лондона… А это Люк Гарсия… мой – э-э-э – хозяин отеля.

– Рад с вами познакомиться, Эллиот, – сказал Люк довольно холодно. -Позвольте мне показать леди, как танцуют меренге, – добавил он, едва ли не оттолкнув Эллиота, и обнял Верити.

Их тела как бы слились воедино, и кровь закипела у нее в венах.

– Не очень-то вежливо с твоей стороны, Люк… – начала она, но, посмотрев ему в глаза, тут же умолкла.

– Меренге вообще довольно резкий танец, – отшутился он, умело ведя ее по площадке и заставляя двигаться так, что у нее было ощущение, будто они занимаются любовью у всех на виду. Верити вся горела. – Положи руку вот сюда, вот так… – говорил он, кладя ее пальцы на свое мускулистое плечо. – А другую подними вверх…

Он плотно прижимал ее к себе, держа чуть ниже талии так, что их бедра плотно прижимались друг к другу. Быстрая синкопированная музыка, звуки саксофона, неподражаемый карибский ритм – все это настолько завораживало, что казалось, она вот-вот потеряет сознание.

– Я не о танце, – ответила Верити, не уверенная в том, сколько еще выдержит, – а о том, как ты обошелся с Эллиотом.

– С Эллиотом? – угрожающе переспросил Люк. – А кто такой этот Эллиот?

– Я же тебе говорила… мой друг, он из Лондона.

– Ты его ждала?

– Нет… но какое это имеет значение? – Она возмущенно взглянула на сердитое лицо Люка. Он сам платит за самолет и гостиницу! И имеет полное право поступать так, как ему заблагорассудится!

– Вы что, любовники?

Верити побагровела.

– Какое тебе до этого дело!

Люк посуровел, глаза его под тяжелыми полуприкрытыми веками еще сильнее заблестели.

– Какое? После того, что только что произошло на берегу, сага, я чувствую себя вправе задавать тебе и такие вопросы. Как тебе нравится ритм меренге, Верити?

Это оказалось последней каплей, и Люк, настойчиво прижимавший ее к себе, вдруг стал ей невыносим. Самообладание покинуло ее.

– Вовсе не нравится! – сердито огрызнулась она. – У меня такое ощущение, будто меня терзает какой-то дикий зверь! Извини.

И, вывернувшись из его объятий, она чуть не бегом бросилась в спасительный рай своего домика. Краем глаза она увидела Эллиота – с обиженным лицом он пил бренди из огромного бокала за столиком на террасе. Нехорошо было уходить вот так, не пожелав ему спокойной ночи, но она была не в состоянии разговаривать ни с Эллиотом, ни с кем-либо еще… Бог с ним, с Эллиотом, пусть думает, что хочет…

Миновав освещенные пальмы, она бросилась бежать – только бы не видеть больше Люка. Но ноги вязли в мягком песке, и теперь она поняла, почему никогда не любила высокие каблуки: ощущение неустойчивости делало ее уязвимой, лишая возможности вовремя убежать…

Уже около террасы домика один каблук вдруг подогнулся, и Верити потеряла равновесие. Чтобы не упасть, она схватилась за деревянные перила.

– Черт бы побрал эти дурацкие босоножки! – заплакала она в бессилии и опустилась на деревянные ступеньки террасы. Яростно сорвав босоножки с ног и отбросив их на песок, она принялась массировать лодыжку.

Люк появился именно в тот момент, когда по щекам у нее потекли слезы, и с каменным лицом молча наблюдал за происходящим. Подняв золотые босоножки, он внимательно их осмотрел.

– Зачем было бежать. Верити? – медленно и задумчиво произнес он. – Не стоит меня бояться…

– Отдай босоножки и оставь меня в покое!

– Они уже ни на что не годны.

– Тем лучше. Я их ненавижу. И никогда больше не надену ничего подобного!

Брови его поползли вверх.

– Зачем же тогда ты их надела сегодня?

– Бог его знает, – сморщившись от пульсирующей боли в лодыжке, ответила она. – Теперь я буду ходить только в кроссовках!

– Сомневаюсь, чтобы кроссовки столь же эффектно подходили к этому платью, – заметил Люк с легкой усмешкой. – Растянула связки?

– Нет, все в порядке. Будь добр, уходи и оставь меня в покое.

– Будет сделано. Но только после того, как удостоверюсь, что ты сама сможешь дойти.

– О! Ради… – Она встала, дрожа от негодования, и попыталась подняться по лестнице, но стоило ей ступить на левую ногу – и она не смогла сдержать стона.

– Хватит разыгрывать из себя мученика, – тут же вмешался Люк и, поддержав ее за талию, включил свет. – У тебя вывих. Придется наложить повязку.

– Мне не нужна твоя помощь, так что…

– Смотри, уже вспухает.

Он подвел ее к софе, вовсе не по-джентельменски усадил на зеленые в цветочек подушки и, присев перед ней на корточки, со знанием дела стал осматривать лодыжку.

– Ничего страшного, простое растяжение. Кто-кто, а уж я-то знаю, ведь это моя лодыжка! – заявила она нетерпеливо. – Подержу под холодной водой, и к утру все будет в порядке.

– Сейчас принесут аптечку, – спокойно сказал Люк и, не обращая внимания на ее протесты, позвонил в отель. Потом поставил стул рядом с софой, осторожно приподнял ее ногу и вновь принялся осматривать.

– Перелома нет. Ахиллесово сухожилие в порядке. Видимо, порвала кое-какие связки…

– Ерунда! Если бы это были связки, то она бы уже вся вспухла… Ой, не надо! – вырвалось у нее невольно, когда он дотронулся до ее лодыжки. Люк нахмурился, не поняв, что это восклицание было вызвано скорее его прикосновением, чем болью.

– Lo siento, я не хотел делать тебе больно. Но надо внимательно осмотреть ногу.

– Ко всему прочему, ты еще и врач? – дрожащим голосом поинтересовалась она, избегая его взгляда.

– Нет… но у меня богатый опыт по части растяжений и переломов. Поле для игры в поло мало похоже на перину…

Он замолчал, заметив, как она напряглась.

– Впрочем, ты это и без меня знаешь, – закончил он. Вышел в кухню и принес бокал бренди. – Выпей…

Верити сделала небольшой глоток, и у нее перехватило дыхание. По правде говоря, ее нервная система находилась в значительно более плачевном состоянии, чем лодыжка. Но бренди немного успокоил ее.

Вскоре Мария, администратор отеля, принесла аптечку. Сама заботливость, она быстро и умело перебинтовала лодыжку Верити.

– Если завтра не станет легче, – сказала она уже в дверях с теплой улыбкой, переводя взгляд с Люка на Верти, – нужно будет вызвать врача, правда, сеньор Гарсия?

– Конечно. Спасибо, Мария.

Мария еще раз улыбнулась Люку, и Верити едва не съязвила: вот еще одна поклонница из твоей коллекции, я не удивлюсь, если она вдруг пошлет тебе воздушный поцелуй…

– Как поживает твоя жена. Люк? – Она неожиданно вспомнила о телефонном звонке в баре и решила не отказывать себе в удовольствии подколоть Люка точно так же, как и он это часто проделывал с ней.

– Бывшая жена. Неплохо, чего и следовало ожидать, – ответил он сухо.

– Кажется, именно так вы говорите?

– Разве? – Верити сделала еще один большой глоток бренди и осторожно опустила ногу. – А что, твой бывший тесть звонил, чтобы срочно сообщить тебе об этом?

Синие глаза его сузились.

– Откуда вдруг такой интерес, Верити?

– А что тебя удивило? – ответила она вопросом на вопрос с улыбкой на губах, почти не чувствуя боли в ноге. – Или я вмешиваюсь в личную жизнь? Но ведь и ты себе позволяешь… расспрашивать меня о моих отношениях с Эллиотом Грозвенором…

После короткой напряженной паузы Люк принес себе из кухни бренди и, сердито поблескивая глазами, сел радом с ней на стул.

– Ага, так вот как, оказывается, его зовут. Грозвенор. Что-то я уже о нем слышал.

– Не удивительно. У его семьи целая сеть коммерческих банков. Он вращается в высших кругах, с которыми у тебя, по-моему, очень неплохие отношения!

– Он просто холуй. Как, черт побери, тебя угораздило с ним связаться?

Она побагровела скорее от злости, нежели от смущения.

– Вполне возможно, что у Эллиота намного больше денег, чем он может потратить, но он вовсе не холуй, – отчеканила она. – Эллиот необычайно удачлив, он специализируется на фьючерсных сделках.

– Этого уже достаточно.

Их взгляды переплелись – расплавленное золото и насмешливая синева. Верити заерзала на софе, почувствовав себя страшно уязвимой в слишком прозрачном платье. Тонкая золотая бретелька опять сползла с плеча, и, торопливо поправив ее, она подтянула к себе колени, как бы защищаясь. Губы у Люка слегка дрогнули, и она поняла, что для него это не прошло незамеченным.

– Не волнуйся, я не собираюсь набрасываться на тебя, как дикий зверь, – сказал он, – с которым ты меня так лестно сравнила на танцплощадке.

– Спасибо! – она опустила глаза, пытаясь скрыть свои чувства.

– Интересно, что нами руководит при выборе карьеры? – продолжал он задумчиво. – Взять хотя бы Грозвенора… Он зарабатывает миллионы фунтов стерлингов на деньгах, которые принадлежат другим. А ты не отходишь от плиты…

– Продолжай, продолжай, – сказала она. – Давай теперь о тебе. Ты проводишь жизнь на лошади, гоняя мяч по полю и рискуя жизнью каждую минуту… Случай для психиатра!

– А что здесь такого! Поло сегодня – это то же, чем когда-то были сабельные бои. По крайней мере так говорят.

– Отвратительно, – холодно заметила Верити. Люк Гарсия, видимо, просто мужлан. – Спишь и видишь, как бы кому-нибудь снести саблей голову? Люк беспечно пожал плечами и усмехнулся.

– К счастью, правила игры не допускают подобного, Верити. Я вырос на южноамериканском ранчо, где разводят лошадей и где поло – это образ жизни. Сколько я себя помню, я все время езжу на лошади. А спортивные игры мне всегда нравились. Поло же прекрасно сочетает в себе и то, и другое. – У Эдварда с поло были, видимо, совсем другие отношения, – медленно произнесла Верити, потягивая бренди.

У нее был очень тяжелый день, а выпавшие сегодня на ее долю переживания оглушили ее.

– Ты так думаешь?

Верити показалось, что во взгляде Люка проскользнуло удивление. Да и откуда было ему знать о том, что привело Эдварда к поло? Люк вообще не производил впечатления человека с сильно развитой интуицией. С другой стороны, мужчины не очень-то откровенны друг с другом. Может, лишь изредка… в момент сильнейших потрясений…

– Для него поло было необходимо, чтобы приобрести определенный вес в обществе. Он был первым, кто в их семье пошел в закрытую привилегированную школу для мальчиков, и профессиональная игра в поло была для него возможностью утвердиться, сравняться, если хочешь, с теми, кто, как ему казалось, смотрел на него свысока.

– Интересная теория… как твоя нога?

Не дожидаясь ответа, он встал и принес из кухни бутылку бренди и, прежде чем она успела возразить, подлил ей и себе. Она сердито за ним наблюдала. Люк вернулся на свое место все с тем же выражением сосредоточенного внимания.

– Нога – прекрасно! Что ты имеешь в виду под «интересной теорией»? Тебе не кажется, что я должна была знать то, чем жил Эдвард? В конце концов, я собиралась выйти за него замуж!

После краткой паузы он сказал:

– Да, собиралась. Но зачем, Верити?

Этот вопрос застал ее врасплох.

– Как это зачем?

– Зачем ты собиралась замуж за Эдварда? Что тебя в нем привлекало? Подобный цинизм сбил ее с толку, и она внимательно обдумала ответ.

– Он был добрый, нежный, надежный…

– Как преданная собака. И это все?

От его язвительного тона краска бросилась ей в лицо. Осторожно поставив свой бокал на стеклянную крышку тростникового столика рядом с софой, она откинула волосы и вызывающе уставилась на спокойное лицо Люка.

– Я вовсе не обязана перед тобой отчитываться, оправдываться или откровенничать!.. – начала она ледяным голосом, но Люк насмешливо покачал головой.

– Ты чего так завелась? Ведь вопрос-то чрезвычайно прост. Если, конечно, тебе нечего скрывать или стыдиться.

– Прекрати, Люк! Я не понимаю, куда ты клонишь, но мы с Эдвардом были очень близки, мы любили друг друга, у нас было много общего, и мы одинаково думали о семейной жизни…

– Что именно?

– Что брак – это навсегда! Брак всегда с тобой, и над ним надо постоянно работать. Для большинства мужчин жена – это только неплохой аксессуар, который потом, по мере необходимости, можно сменить на более совершенную модель. Женщины же хотят чего-то более стабильного, уверенности в завтрашнем дне…

– Не все женщины, Верити.

Он сказал это с каким-то мягким упреком, и она сердито скрестила на груди руки, догадываясь, куда он сейчас нанесет ей удар.

– Ты, видимо, искала тихую заводь, ни к чему не обязывающие отношения, прикрытие для последующих невинных любовных приключений, так ведь? – Что? – кровь отхлынула от лица, но уже в следующую секунду, поняв его холодный намек, она опять побагровела. – Люк, как ты смеешь? Только из-за того, что…

– …что у меня есть основания для подобных допущений? – безжалостно закончил он за нее. – Как жаль, что я не похож на Эдварда, Верити. Добрый, нежный, надежный… и доверчивый?

– Я понимаю, что ты тогда обо мне подумал, – пробормотала она дрожащим от злости и ощущения собственной вины голосом. – Поверь, у меня тогда было какое-то помрачение рассудка… В первый и последний раз в жизни! Я была предана Эдварду до мозга костей! Наш брак обещал быть счастливым. Я всю жизнь была бы ему верна, как и он мне…

– Красиво сказано. Какая идиллия и какая проза! Вся эта надежность, уверенность, стабильность… и без любви? Без страсти? – прервал он ее с мягкой насмешкой.

– Ты ошибаешься, – возразила она, пытаясь держать себя в руках. – Нет ничего прозаического в желании быть уверенной в завтрашнем дне. И я любила Эдварда!

– Неправда. Эдварда ты никогда не любила. Если бы ты его любила, в тот вечер между нами ничего бы не произошло, – спокойно заявил Люк.

– Люк, это удар ниже пояса! Какое ты имеешь право говорить о любви?

Кто еще так мило обошелся со своей женой? – задыхаясь, выпалила она.

В последовавшей звенящей от напряжения паузе все звуки, казалось, усилились – шум вентилятора на потолке, стрекотание цикад, далекая музыка меренге и шум прибоя возле террасы.

– С моей бывшей женой? – спросил он наконец угрожающе спокойно. – А что ты знаешь о моей женитьбе, Верити? Кто тебе об этом рассказывал? Эдвард?

Верити замотала головой.

– Нег, Эдвард тут ни при чем.

– Тогда кто же? – Его глаза излучали холод.

Она тревожно пожала плечами и попыталась еще раз встать на травмированную ногу, но сморщилась от боли, хотя и не такой острой, чтобы не позволить ей ходить. Но вот выйти из комнаты с достоинством ей явно не удастся. Вновь ее охватило отчаяние. Черт бы побрал эти золотые босоножки! Из-за них она оказалась теперь в плену у собственной гордости. Как на каком-нибудь допросе…

– Теперь уже и не припомню. Кто-то во Флориде в прошлом году. Но какое это имеет значение?

– Имеет, поскольку мне хотелось бы знать, кто перемывает мне косточки и распускает слухи о том, что я плохо обошелся со своей бывшей женой.

– Будь у тебя возможность, ты бы все отрицал! Но мне, честно говоря, вся эта история показалась вполне правдоподобной. Ведь твоя жена даже заболела!

Глаза Люка превратились в две сверкающие щелки. Верити судорожно сглотнула, но продолжала:

– И настолько серьезно, что уже не могла тебя удовлетворять как жена. Скажешь, не так? Тогда-то ты и развелся и очень благородно предложил оплачивать расходы по уходу за ней. А как же клятвы быть вместе «в здоровье и боли»? Слишком уж много хлопот, да? Так за борт старье, и поищем себе что-нибудь новенькое, и плевать мы хотели на шумиху вокруг этого дела! Что, скажешь, неправда?

Смуглое лицо Люка побледнело, а весь он стал таким угрожающе холодным, что, услышав голос Эллиота, Верити с облегчением вздохнула.

– Верити, я спросил в отеле, и мне сказали, что ты здесь! – объявил он, входя в гостиную. – Ты сбежала, даже не попрощавшись! Как так можно? Боже правый, человек летит к черту на кулички, только чтобы тебя повидать, а ты…

Увидев повязку на ее ноге, он нахмурился.

– Что с тобой? Дотанцевалась? Вот с этим самым приятелем? – И он бросил на Люка уничтожающий взгляд.

Люк медленно поднялся со стула, возвышаясь над Эллиотом на добрых четыре дюйма. Кривая ухмылка на его губах не предвещала ничего хорошего. Самодовольное выражение как-то само по себе потихоньку сошло с лица Эллиота.

– Лично я убежден, что, танцуя с вами, Грозвенор, Верити подвергалась значительно большей опасности. Кстати, вас сюда никто не звал. И я бы посоветовал вам выйти вон.

– Что? Что? – Глаза у Эллиота вылезли из орбит, и он смотрел на Люка с таким ошарашенным видом, что при других обстоятельствах Верити просто покатилась бы со смеху.

– Эллиот, только не сейчас… – начала она устало, поднимаясь на ноги и держась за спинку софы. – Давай оставим разговоры на завтра.

– Погоди-ка… – пробормотал он, переводя взгляд с раскрасневшихся щек Верити на бесстрастное лицо Люка. Затем добавил: – Я что-то не понимаю, между вами что-то есть?

– Нет, между нами ничего нет и, честно говоря, Эллиот…

– Вы слышали, что вам сказала молодая леди? – резко вмешался Люк. Так что либо поищите себе какое-нибудь другое развлечение, либо смените отель!

– Послушайте, – вскричал Эллиот, – такого оскорбления мне еще никто никогда не наносил.

Люк далеко не ласково выпроводил Эллиота из комнаты. Когда же вернулся, внешне все такой же невозмутимый, но со злорадным блеском в глазах, Верити кипела от возмущения.

– Твой друг совсем забыл о том, что пересек несколько часовых поясов, – сказал он, небрежно растягивая слова и глядя на ее сжатые от ярости кулаки.

– По всему видно, что тебе доставляет удовольствие оскорблять людей.

Ты со всеми своими клиентами так обращаешься? – начала она запальчиво.

– Пошли его ко всем чертям, Верити, – грубовато отрезал он.

Люк смотрел на нее так сурово, что ей пришлось собрать все свое мужество, чтобы выдержать этот взгляд. Смуглолицый, элегантный в своем бежевом смокинге, он источал холодную властность, будто она находилась под его арестом, и это ее просто взбесило…

– Кто тебе дал право мной командовать?! – закричала она срывающимся голосом. – И Эллиот, и я уже совершеннолетние, и как свободные граждане Соединенного Королевства мы имеем полное право поступать так, как считаем нужным… А может, тебе самому лучше отправиться в Аргентину поиграть в поло?

В его глазах было столько холодного презрения, что она замолкла на полуслове.

– Ну, а дальше? – спросил он с язвительной усмешкой. – И позволить тебе дурачить Эллиота, как ты дурачила Эдварда?

Она была вне себя.

– Как ты смеешь? – только и смогла выдавить она, задыхаясь и не веря своим ушам.

– Смею. Ведь только что ты сама обвиняла меня в бессердечном и жестоком обращении с моей больной женой. Basta! Хватит! Отправляйся в постель, Верити, – свирепо сказал он с таким видом, будто едва себя сдерживал. – Мы вернемся к нашему интереснейшему разговору как-нибудь в другой раз…

– Какому разговору? – прошептала она, дрожа от злости.

– К тому самому, что прервался с приходом твоего друга Грозвенора. Ты рассказывала мне, как я поменял жену на более здоровую модель. Я просто жажду услышать продолжение. Но в другой раз. Не теперь. Сегодня я больше не доверяю собственному самообладанию!

Скривив губы в некое подобие улыбки. Люк резко развернулся и вышел.

Глава 5

Захваченная водоворотом чувств. Верити еще долго недвижно смотрела на дверь, в которую вышел Люк. Она была настолько сбита с толку и ей было так плохо, что она чувствовала себя просто парализованной. Очень хотелось забраться под холодный душ, чтобы немного остыть, но повязка на ноге сковывала движения, и она с трудом доковыляла до постели, на которой не было ни единой морщинки.