– Ну что, вопросы есть? Вопросов нет. Свободны! – закончил Шилов утреннее совещание. – Стас, на сходки можешь не ходить, занимайся Румыном.
      – Пока только его дамочкой из «Астории».
      – Позвони Зубареву из спецуры, он поможет.
      Все ушли, остались только Василевсикй с Егоровым. Вид у них был изрядно потрепанный. Но они хоть пришли, а вот Джексон до сих пор где-то отлеживается.
      – Нельзя ли слегка уменьшить свет? – приложившись к бутылке «боржоми», больным голосом попросил Леня.
      – Это солнце, алкаш.
      Леня тяжко вздохнул:
      – Оскорбить всегда легко.
      – Да ладно, оскорбленный. Лучше расскажи, что вы вчера накопали. Или вы бездарно пропьянствовали, забыв о работе?
      – В общем, так: часть спецназовская. Дисциплина жесткая, но бойцы по бабам все равно шастают. Все контрактники, все воевавшие. Многие были ранены. Разговоры по пьянке обычные: о собственном героизме да о жизни на гражданке. Один сержант как-то трепался, что их подразделение – самое секретное в стране и подчиняется чуть ли не министру обороны лично.
      – В любой части найдется сержант, который так говорит. Тем более когда выпьет. Не густо!
      – Нет, ну бойцы там действительно хорошие, – вступил Егоров, отхлебнув остатки минералки из бутылки Василевского. – Как-то один солдат в пивной троих блатных отправил в реанимацию. Без всяких, кстати, последствий. Дело замяли, не успев начать.
      – Может, это и правильно, – кивнул Шилов.
      – И еще, – продолжил Василевский. – В прошлом месяце потерпел аварию «ПАЗик» с шестью бойцами. Все погибли, причем у каждого из бойцов заканчивался контракт. И никто из них не собирался его продлевать.
      – Похоже на какой-то перестроечный боевик про школу киллеров, – усмехнулся Роман. – Это вам тоже девки местные рассказали?
      – Нет, это от хозяина кафе. Сестра у него в части служит, прапорщиком.
      – Замужняя? – Шилов посмотрел на холостого Леню.
      Егоров тоже на него посмотрел, усмехаясь.
      – А разве это имеет какое-то отношение к делу? – Леня с деланным недоумением пожал плечами, но тут же продолжил: – У меня с ней свидание сегодня вечером. Покопаю еще. Она при штабе работает, должна много интересного знать.
      – Сильно только не закопайся…
      В кабинет вошел Громов.
      – Товарищи офицеры! – скомандовал Шилов, поднимаясь из-за стола.
      – Да сидите, сидите! – махнул рукой Громов. – Два часа назад арнаутовские ребята пытались киллеров взять. Тех, которые вчера портовика завалили.
      – Только пытались или все-таки взяли?
      – Один ушел, второго вальнули при задержании. Поезжай, надо подключаться.
      – А я-то тут при чем? Как раскрывать, так они втихаря. А как дерьмо разгребать, так сразу я нужен?
      – Роман, не заводись. Там один задержанный есть. Хочешь, не хочешь – будете работать вместе. Так что давай, не засиживайся тут. Бери кого-нибудь с собой, и вперед. – Громов ушел.
      – Спасибо тебе, добрый шеф… Значит, так. – Шилов посмотрел на Егорова с Василевским. – Возвращаетесь в часть, что делать – знаете сами.
      – Ты его, – Леня кивнул на дверь, в которую только что вышел Громов, – по военной прокуратуре напряги.
      – Обязательно. Хотя, сами видели, он и так уже достаточно напряженный. Да, прежде чем ехать, постарайтесь Джексона разыскать. Он вам, кажется, оставлял какие-то секретные телефоны? А то у него «труба» выключена.
      – Домой не пробовали звонить?
      – Попробуй, Леня, тебе с ним будет легче договориться. Ну, двинулись?
      Прежде, чем отправиться на Торжковскую, Шилов позвонил новому начальнику Управления собственной безопасности Ткачеву и договорился о встрече. Сказал: «У вас найдется десять минут? Хочу написать явку с повинной…»
      Встретились у метро «Чернышевская». Шилову было все равно, куда ехать, а Ткачеву это место по каким-то причинам оказалось удобным. Шилов приехал раньше и ждал, покуривая в своем «Фольксвагене». Ткачев подошел, сел на соседнее место. Они обменялись рукопожатиями, и это получилось как-то очень естественно, как будто позавчера Роман вовсе и не отказался от такого приветствия.
      – Хорошая машина, – заметил Ткачев.
      – Была лучше.
      Без всякого перехода Ткачев спросил:
      – Ну что, привезли явку?
      – Признаюсь в преступном сборе информации о генералитете МВД. Вы по Москве можете что-нибудь подсказать?
      – Кто именно вас интересует?
      – Бажанов Сергей Борисович.
      – Хм, для второго дня знакомства смелый вопрос.
      – Отнюдь. Даже если сольете – начальник отдела интересуется проверяющим. Что в этом такого? Обычное дело!
      – И это, конечно, реальная причина интереса?
      – Конечно!
      – Ну тогда я спокоен. А обо мне вы тоже навели справки, прежде чем обратиться?
      – На вашу должность оборотня не назначат, – сказал Роман совершенно серьезно. – Поэтому решил довериться без всякой предварительной подготовки.
      Ткачев усмехнулся и покачал головой, то ли осуждая напористый тон Романа, то ли наоборот, относясь к нему с симпатией и пониманием. Ответил:
      – Бажанов Сергей Борисович, в МВД служит недавно. До этого являлся полковником военной разведки.
      – ГРУ?
      Ткачев кивнул и продолжил:
      – Правда, большую часть службы провел на героической должности замполита. Опыта оперативной работы не имеет. Во всяком случае, так считается. Не чужд обычных замполитовских слабостей, особенно по части девочек. Два года назад из-за одной такой истории был направлен укреплять наше многострадальное МВД. Криминальных связей не имеет, но имеет большие связи в своей системе. Что, впрочем, естественно.
      – А вы в Москве Министерство курировали?
      – Роман Георгиевич, вы свой контингент, авторитетов Петербурга, хорошо знаете?
      – Неплохо.
      – А я знаю свой контингент.
      – Бажанов, значит, авторитет?
      Ткачев вздохнул:
      – В нашей системе пути Господни неисповедимы втройне, Роман Георгиевич. Ну, у вас еще есть вопросы?
      – Пока нет.
      – Тогда я пошел. Удачи!

      Когда Шилов приехал, работа на месте происшествия была уже почти завершена. Описали труп Шахида в «Тойоте», заканчивали осмотр квартиры, в которой ночевал киллер. Никаких улик, за исключением гильз от «Стечкина» и альпинистского снаряжения, при помощи которого он спустился с крыши, не отыскали.
      Народу было много. Опера и участковые из местного отделения, постовые, начальство, арнаутовские ребята. С мрачным видом отдельно от всех прохаживался генерал Бажанов.
      – Прискакал, ястреб, – прокомментировал появление Шилова Арнаутов.
      Железный Дровосек и начальник УУРа стояли в стороне и были заняты тем, чем всегда в таких случаях безотлагательно занимается руководство: определяли виновного.
      Громов поморщился:
      – Ты, Иваныч, на себя лучше злись. Почему вовремя не приехал? Почему пустил операцию на самотек?
      Выйдя из «Фольксвагена», Шилов подошел к арнаутовским, поздоровался, что-то спросил.
      Перестав наблюдать за ним, Железный Дровосек скользнул взглядом по Громову и отвернулся. Пробурчал:
      – Плохо себя чувствовал.
      Он не соврал, с утра действительно подскочило давление. Кроме того, не ожидал, что Шахид так рано появится. Когда получил сообщение, что водитель забрал Шахида из дома и они едут к киллеру, полетел на Торжковскую. Но все бездарно закончилось до его появления. Когда Николай Иваныч приехал на место, собровцы и Молчун метались по улице, безуспешно пытаясь отыскать растворившегося Спеца, а Паша и Лютый кололи водителя Юру. Тот был бы рад сказать все, о чем спрашивали – да не знал почти ничего. Ни имени киллера, ни того, где его можно теперь отловить. Правда, про вчерашнее убийство рассказал со всеми подробностями. И то хорошо…
      – Плохо чувствовал? – Громов прищурился. – Мне бы мог позвонить, я бы приехал. Молчишь? Чего тихарился?
      – Хотел проверить сначала.
      – Боялся, что я Шилова подтяну? Правильно боялся! Может быть, без трупа бы обошлось.
      Арнаутов вздрогнул и невольно посмотрел на газон, где лежал вынесенный из машины мертвый Шахид.
      – Как вы меня достали своими разборками, – Громов вздохнул. – Может, тебе на отдых пора, Николай Иваныч?
      Арнаутов только дернул плечами и ничего не сказал.
      – Шилов, иди сюда! – позвал Громов.
      Роман подошел, протянул Арнаутову руку. Стиснув зубы, Николай Иваныч пожал ее.
      – Материалы и задержанного передайте Шилову, – объявил Железному Дровосеку свое решение Громов. – Вам вот после такого не до этого будет. Ясно?
      – Ясно…
      – Если ясно – выполняйте. И не откладывая.
      – Юрий Сергеевич, – вмешался Роман, – я думаю, это не совсем правильно.
      – Что еще? – Громов поморщился, как от зубной боли.
      – Сотрудники УБОПа лучше владеют информацией по группировке Шахида, они задержали охранника, а у нас – объективка по убийству директора порта. Я думаю, надо создавать совместную группу.
      – Дипломат, да?
      – Да нет, я просто сторонник здравого смысла.
      Неожиданно легко Громов сдался. Махнув рукой, сказал:
      – Делайте, как хотите, – и пошел к генералу Бажанову, который, встав метрах в трех, прислушивался к разговору, но ближе почему-то не подходил.
      Арнаутов неприязненно посмотрел на Романа:
      – Мне твои подачки не нужны.
      – Иваныч, я о деле думаю.
      – А я о своей заднице. – С непонятным выражением лица смерив Шилова взглядом, Арнаутов ушел.
      – Я тебя тоже очень люблю, – вздохнул Роман, глядя в его широкую спину.
      Громов с Бажановым сели в служебный «БМВ» и уехали.
      И почти сразу же появился Джексон.
      Под арку со стороны набережной вкатилось такси, из окна которого, размахивая бутылкой пива, высовывался Джексон. Постовой сержант кинулся наперерез, остановил желтую «Волгу», указал водителю на необозначенную линию оцепления, пересекать которую нельзя. Таксист кивнул, Джексон же, косо нахлобучив на голову кепку, выбрался из машины и со словами: «Все нормально, братан!» – попытался обнять сержанта. Сообразив, что перед ним не хулиган, а сотрудник главка, сержант как-то ловко, но не обидно для Джексона ускользнул из объятий и отошел. Забыв про него, Джексон огласил окрестности криком: «Здорово, братва!» и неровной походкой направился к арнаутовским, тесной кучкой стоявшим отдельно от всех.
      Шилов выругался. Выпивая, Джексон умел себя контролировать. Но только, когда хотел. А если ему этого не хотелось, он спускал тормоза и улетал с катушек с малой дозы, становясь навязчивым и буйным.
      – Как охота? Где злодеи? – Джексон пожал всем руки, а с Пашей Арнаутовым почему-то облобызался и долго хлопал его по спине свободной от пива рукой.
      Заметив Шилова, Джексон издевательски (хотя ему самому, наверное, казалось, что это очень прикольно) отдал честь, приложился к бутылке и дурашливой раскачивающейся походкой зашагал к нему. Кепка козырьком набок, расстегнутая куртка, из-под которой торчит пистолет в плечевой кобуре, бутылка в руке… Анархист, блин! Роман пошел навстречу:
      – Ты на хрена такой сюда приперся?
      – А ч-чо?
      – Не видишь, сколько тут руководства?
      – Р-рома, я как стекло! Подумаешь, ночью с вояками пару пузырей опрокинули… И сейчас немного поправился.
      – Давай, вали отсюда!
      – Вот, значит, как? Начальник большой, да? Как ночью на выезды – так нормально. А как что – так вали? Да пошел ты!
      Джексон хотел оттолкнуть Шилова. Роман перехватил его руки, и они сцепились. Еще чуть – и получилась бы настоящая драка. Растащили ребята. Джексон вырывался, но его крепко держали Паша, Лютый и Топорков. Успокоившись так же внезапно, как начал буянить, Джексон позволил отвести себя подальше от Шилова.
      Его отпустили. Он выпил пива, бросил пустую бутылку. Прищурившись, оглядел всех:
      – Вот, значит, как? Ну и ладно! Ну и хрен с вами! Тоже мне… Где мое такси? Такси! Шеф, два счетчика до дома!
      Паша и Топорков, с двух сторон, проводили Джексона до машины. Бывалый водитель смотрел на все это равнодушно. Джексон плюхнулся на заднее сиденье, хлопнул дверью:
      – Трогай!
      «Волга» уехала. Стоявшие рядом с Романом Молчун и Лютый переглянулись.
      – Да, страдает дисциплинка в лучшем отделе главка, – прокомментировал Молчун.
      – За собой лучше смотри. – посоветовал Шилов. – Такую тему просрали. Это надо уметь!
      Молчун поджал губы, Лютый сказал примирительно:
      – Да ладно, чего с пьяного-то взять? С кем не бывает…

      Полковник Саблин снова сидел в гостиничном номере и, ожидая Кальяна, работал на ноутбуке.
      Кальян вошел, не постучавшись. С порога спросил:
      – А горничная где?
      – Переведена на другое место службы. Садись, рассказывай.
      Саблин сидел у стены, боком к двери. А прямо перед ним, посреди номера, стоял пустой стул. Вряд ли он случайно там оказался. Видать, полковник, готовясь к серьезному разговору, выстроил мизансцену. Не хватает только лампы в лицо.
      Усмехнувшись, Кальян переставил стул спинкой вперед, сел верхом и облокотился на спинку:
      – О чем желаете узнать?
      – О начальнике порта. И о безвременной кончине твоего друга Алексея Шеховцова.
      – Портовик не моя работа. У меня там и интересов-то никаких нет. – Кальян сопроводил ответ очень убедительной мимикой. – Шахид своим умом жил. Это его Буба Мурманский подписал, по танкерной теме. Не верите? Проверяйте. Мне по барабану.
      – Тебе, может, и по барабану. А УБОПу – нет. Они сейчас на тебя серьезно выставятся.
      – Ну вы же не дадите меня несправедливо обидеть?
      Теперь пришла очередь Саблина многозначительно усмехаться. А выдержав паузу, он вкрадчиво спросил:
      – Транспорт где?
      – Едет. – Кальян церемонно поднял руки ладонями вверх. – Под неусыпным контролем Аллаха.
      После Саблина Кальян отправился в ресторан в центре города, где у него была назначена встреча с двумя криминальными авторитетами значительно более высокого, чем его собственный, уровня. Они были уголовниками старой закалки и к своему нынешнему положению шли долгие годы, набирая опыт и силу в тюрьмах и зонах. Добившись желаемого, они держались в тени, посмеиваясь над молодежью, которая в открытую плевала на закон и шиковала, а через пару лет такой вольной жизни сгорала, не оставив после себя ни имени, ни дел, о которых можно было бы вспомнить.
      К слову сказать, в свое время, когда пресловутые «сферы влияния» перекраивались кроваво и часто, они сами помогли сгореть многим таким молодым. И ничего плохого в этом не видели. Нарушение воровских законов или бандитских понятий называется нарушением только тогда, когда явно всплывает наружу и за это предъявлено. А коль ничего конкретного не всплыло и предъявы не выставлено, то где оно, нарушение? Кто-то что-то подозревает? Так его самого можно подозревать в чем угодно. Пусть менты мучаются подозрениями, а у серьезных людей есть другие заботы…
      Встреча была назначена на четыре, он приехал двадцатью минутами раньше и, выбрав столик, сделал заказ. Когда Василий и Реваз вошли в зал, на столе уже все стояло. Охрана расселась около входа, Кальян встал и поздоровался с гостями, многократно и преувеличенно сердечно обнявшись.
      Сели за стол. Кальян налил водку. Поминая Шахида, тихо сказал:
      – Да пребудет с ним Всевышний!
      Авторитеты согласно кивнули и, подождав, когда Кальян выпьет, выпили тоже.
      Василий заговорил первым:
      – Мы слышали про обстоятельства Лешиной смерти. Уехать бы тебе надо, Федя.
      – Мне бояться нечего. Не моя тема. О покойниках плохо не говорят, но Шахидушка у меня совета не спрашивал, когда в блудняк влез.
      – Понимаем, но для всех он твой человек был, – Реваз говорил с ярко выраженным кавказским акцентом.
      – Друг он мой был. Просто друг! Уже полгода, как на собственные хлеба попросился. Знал бы – не отпустил. Это его «мурманские» в тему подписали. И сдали, я думаю, тоже они.
      – Да, у «мурманских» были проблемы по порту, – подтвердил Василий. – Хочешь спросить с них?
      – Если есть за что – спрошу. А вот мента, который ему мозги вышиб, я точно достану. Он теперь кровник мой.
      Авторитеты многозначительно переглянулись. Реваз медленно заговорил:
      – У тебя, Федя, характер кипит. С милицией воевать – дело глупое.
      – За друга отомстить дело глупое? – Кальян врезал кулаком по столу так, что подскочили тарелки. – Да они нас так всех перестреляют! Нет, я научу их бояться. Джихад! Только джихад!
      Авторитеты снова посмотрели друг на друга.
      Кальян налил водки всем, но выпил, не дожидаясь поддержки, один. Тяжело покачав головой, встал:
      – Простите, друзья. Тяжело мне. Вы кушайте, за все уплачено. А я пойду похоронами заниматься.
      Попрощались так же картинно, как и здоровались.
      Когда Кальян ушел, авторитеты, быстро обсудив ситуацию, пришли к выводу, что об объявленном Кальяном джихаде нужно уведомить заинтересованных лиц. То есть арнаутовский отдел. Во-первых, начав свою войну, Кальян может подставить под ответный удар ментов их собственные коммерческие проекты. Во-вторых, своей безбашенностью он подает очень нехороший пример молодняку, желающему получить все и сразу и ставящему «оружейное право» выше всяких понятий. В-третьих, если вслед за Шахидом Кальян тоже сойдет с дистанции, их наследство можно будет очень выгодно поделить.
      Реваз и Василий считали Кальяна человеком отчаянным, везучим и по-своему надежным, но прямолинейным и недалеким.
      Василий, посмеиваясь, так и выразился:
      – Про «мурманских» он нам какую-то лажу задвинул. Думает, никто не догадывается, что это он на портовика заказ принял и сам же Шахида выполнить подписал. Сапог тупой!
      И оба авторитета очень сильно бы удивились, случись им видеть, как, выходя из ресторана, Кальян ухмыляется и говорит про них:
      – Вперед, мои друзья-стукачки! Родина ждет…

      Когда Шилов заглянул в кабинет к Громову, тот разговаривал по телефону. Голос у него звучал устало:
      – Маша, я не знаю, смогу ли я на этой неделе. Да, я помню… Помню, что обещал. Да, мы пять лет уже никуда не ездили. Но я не знаю, получится, или нет…
      Роман хотел уйти, но Громов жестом предложил остаться, и Шилов присел к столу для совещаний.
      – Ко мне пришли. Все, пока. – Громов положил трубку, потер виски.
      – Жена? – спросил Шилов.
      – Да, все то же самое. Что у тебя?
      – Я Сапожникова определил в группу. Завтра еще кого-нибудь подберу.
      – Что с задержанным?
      – Допрашивают в прокуратуре.
      – Киллера он так и не сдал?
      – Похоже, на самом деле не знает, что это за альпинист и как на него выйти. Клянется, что связь с ним поддерживал лично Шахид. Кликуха у этого киллера – Спец.
      – Спец?
      – Ага.
      – Обыск дома у Шахида закончили?
      – Закончили. Пусто, как и следовало ожидать.
      – Тема все равно перспективная. Надо ее дальше раскручивать.
      – Лишь бы не мешали работать. Где, кстати, этот Бажанов?
      – У начальника главка. Как с Торжковской приехали, так он с ним и заперся.
      – Культурную программу не требует?
      – Второй день про баню и девочек намекает, – Громов брезгливо поморщился. – Ты же знаешь, как я к этому отношусь. Устал уже морду кирпичом делать… У тебя все?
      – Надо бы с военной прокуратурой вопрос решить. Ребят в часть не пускают.
      – Хорошо, я решу, – Громов сделал пометку на перекидном календаре.
      Шилов встал, направился к двери. На полдороге остановился, как будто только что вспомнил:
      – Вы бы позвонили Коровину. Помните, был такой зам «полиции нравов»? Он бы вам такую баню устроил – дня на три бы вас разгрузил.
      – Коровин? А кем он сейчас?
      – Директор массажного центра «Аэлита». Не видели рекламу по телевизору?
      – Я телевизор-то забыл, когда последний раз видел. А уж рекламу тем более не смотрю.
      – Он как-то заезжал, целую пачку визиток оставил. – Шилов порылся в бумажнике, нашел нужную карточку, отдал Громову.
      Громов, рассматривая ее, усмехнулся: – Да, растут люди! Может, правда, стоит позвонить…
      Центр «Аэлита» занимал двухэтажный, обнесенный кирпичной стеной особняк на Крестовском острове, с видом на Среднюю Невку и ЦПКиО. Место стоило бешеных денег. В строительство вложились люди серьезные, и строили они в первую очередь для себя. Для оздоровительного отдыха здесь было предусмотрено все возможное, а клиентов с улицы впускали крайне осторожно. Пару раз, после крупных выигрышей на бильярде, Шилов здесь отдыхал, и только по личному распоряжению Коровина для него оказывалось зарезервировано место, иначе бы охрана не пропустила. Однажды они были здесь вместе с Серегой Соловьевым…
      Генералу Бажанову должно понравиться. Тем более что платить ни за что не придется, а все услуги ему предоставят по высшему классу.
      Шлагбаум был поднят, и Шилов проехал на территорию. Перед крыльцом была размеченная парковка, на которой стояло несколько дорогих иномарок, но Шилов подъехал к служебному входу в боковой части здания. Охранник был предупрежден и, распахнув тяжелую дверь, без вопросов пропустил внутрь.
      Бывший заместитель начальника Отдела по борьбе с правонарушениями в сфере общественной нравственности и оказания услуг населению – так официально именовалась «полиция нравов» –
      Коровин телосложением напоминал большого колобка. Под стать туловищу была и голова – такая же большая, круглая, с многочисленными складками на лице. Из общей картины выбивались лишь уши: многократно изломанные на борцовском ковре, они подсказывали наблюдательному человеку, что Коровин когда-то был молодым и спортивным.
      Когда Шилов пришел, директор «Аэлиты» плавал в бассейне. Завидев Романа, он заулыбался и погреб к бортику. На хромированной лесенке висел его халат, и когда Коровин, отфыркиваясь и поправляя безразмерные плавки, выбрался из воды, Шилов заботливо накинул халат ему на плечи.
      – Вот ты, Володя, купаешься в рабочее время, а я ищу клиентов для твоего заведения.
      – Так это, значит, твои происки? Хороша забота! За бесплатно отдаю люкс на всю ночь.
      – Зато какой уровень: может, будущего министра ублажаешь.
      – Чего? Правда, что ли?
      – Ну, во всяком случае, так говорят.
      – Тогда с меня поляна.
      – Заметано. Хотя я и так с просьбой.
      Коровин слегка насторожился:
      – Бензин? Бумага для ксерокса?
      – Нет, Вова, все проще. Вику выпишешь?
      – Тигренка, что ли? Без вопросов, а зачем?
      – Хорошая девушка, нравится она мне. Вдруг генералу приглянется – на постоянку перейдет?
      Коровин ухмыльнулся:
      – Филантроп! Я думал, ты сам ее пашешь.
      – Да нет, что ты! Вова, я давно скис на руководящей работе. Только и остается, что ловить кайф от добрых дел.
      – Ладно, договорились… Не желаешь окунуться или в баньке попариться?
      – Времени нет.
      – У тебя его никогда нет. Все бежишь куда-то, ловишь кого-то. Я уже и забыл, когда ты ко мне последний раз отдохнуть заезжал, а не по работе. Посидели бы по-человечески, поболтали. Здоровье нельзя запускать!
      – Спасибо, Вов, за заботу. В другой раз – обязательно. А сейчас ты уж меня прости…
      Из «Аэлиты» Роман проехал к салону сотовой связи и у крутившегося возле него молодого человека с неприятным лицом купил мобильник с бэушной СИМ-картой. Когда садился в машину, позвонил Скрябин:
      – Мальвина – это не имя, это фамилия. Мальвина, ударение на первый слог. Татьяна Викторовна Мальвина, адрес есть. Еду пробивать тему.
      – Не лезь на рожон, вдруг он там.
      – Одна она сейчас, они давно расстались. Я с ее подругой перетер. И о встрече уже договорился.
      – Женская душа – потемки. Мало ли, что давно разбежались. Может, она до сих пор к нему неровно дышит. Непонятно ж, почему она этого урода выбрала…

      – Он сказал, что пиротехником на «Ленфильме» работает. Там глаз и потерял.
      Татьяна Мальвина была красивой темноволосой женщиной в возрасте к сорока. Многолетняя работа в сфере обслуживания наложила свой отпечаток на внешность и манеру держаться, однако в целом это не портило общего благоприятного впечатления. В квартире у нее было как будто уютно, но аура одиноких вечеров и безнадежных случайных знакомств, которую Стас почувствовал сразу, как только вошел, навевала тоску.