В воинской части Василевскому и Егорову дали от ворот поворот.
      Стоило два с лишним часа тащиться из города, чтобы ограничиться беседой на КПП с офицером, который вежливо, но очень твердо запретил проход на территорию, напомнив, что армейские подразделения находятся вне юрисдикции органов внутренних дел и без санкции военной прокуратуры уголовному розыску здесь делать нечего. Удалось только получить домашние адреса троих беглецов.
      – Вот уроды, – сказал Василевский, когда они вышли из контрольно-пропускного пункта на улицу. – Раньше с вояками всегда удавалось договориться без всякой санкции. Мы же не обыск приехали делать, просто поговорить. Фактически мы им предложили помочь. А они морды корчат!
      – Значит, им есть что скрывать. Звони Шилову. Пусть он простимулирует Громова, чтобы тот с военными через генералов договорился.
      – Звоню…
      Телефон Шилова был занят – он как раз говорил со Стасом, докладывавшим о встрече с Петрухой. Наконец удалось соединиться. Пока Василевский докладывал, Егоров поглядывал по сторонам и прикидывал, какую информацию можно выудить у местного населения.
      Воинская часть располагалась на окраине рабочего поселка, пришедшего в полное запустение, после того как развалился местный завод. Молодежь двинула в Питер, чтобы пополнить ряды криминальных структур, оставшиеся кое-как выживали, кормясь вокруг воинской части или заканчивая растаскивать то, что еще сохранилось от некогда процветавшего предприятия. Через дорогу напротив КПП теснились несколько убогих ларьков с одинаковым ассортиментом и грязный шалман с многообещающей вывеской «Пиво. Водка. Закуска». Перед шалманом, чуть не въехав бампером в двери, стояла «девяносто девятая» модного лет пятнадцать назад цвета «мокрый асфальт» – вероятно, боевая машина местной братвы. А под козырьком автобусной остановки скучали две ярко накрашенные девицы. Лохматые выбеленные волосы, колготки сеточкой, мини-юбки… Добавить к картинке музыку группы «Мираж» – и получилась бы полная «дискотека 80-х».
      Василевский убрал телефон.
      – Какие поступили распоряжения? – спросил Егоров.
      – Покрутиться и понюхать вокруг. Громову сейчас не до нас, у них с Ромкой через час заслушивание по «глухарям». Представляешь, даже дело Чибиса вспомнили.
      – Кто заслушивает?
      – Да Бажанов этот, из Москвы.
      – Хорошо, что мы здесь, а не там. Чего будем делать?
      Василевский посмотрел на девчонок на остановке и ухмыльнулся:
      – Внедряться. Готовь тюремные байки, Петрович. Ты – бывший зэк, я – твой несиженный кореш. Провернули дельце и гуляем.
      – Какое дельце мы могли здесь провернуть? Грибов, что ли, насобирали?
      – Фигня, по ходу пьесы придумаем. У тебя деньги есть?
      – Ну, есть кое-что.
      – К вечеру не останется.

      Шилов рассматривал фоторобот, составленный со слов водителя «скорой».
      Ничего себе рожа! В фильмах ужасов можно без грима играть. Как он только умудряется по улицам незаметно ходить? Еще и бабы на него западают…
      Рома посмотрел на Сапожникова:
      – Водила еще здесь?
      – Ждет в коридоре.
      – Попытай его, не мог ли этот мужик быть одноглазым. И насчет рук пусть вспомнит внимательно: может, заметил там шрамы какие-то, или ожоги. Понял?
      – Понял. А почему одноглазый? Из-за темных очков?
      – Стас в Нижнем Тагиле узнал кое-что.
      На выходе из кабинета Сапожников разминулся с Ольгой. Она принесла документы, которые заказывал Шилов:
      – Вот, Роман Георгиевич, я распечатала справки по убийствам Черемисиной и директора «Устькутнефти» и по группе Чибисова.
      – Спасибо, – жестом предложив девушке сесть, Шилов быстро проглядел бумаги. Скользя глазами по тексту, подумал: почему для заслушивания выбрали именно эти дела? Почему только три? Их нельзя назвать ни наиболее резонансными, ни наиболее перспективными, ни, наоборот, сильно запущенными. Странный подбор… генератор случайных чисел они, что ли, использовали? Ну, начальству виднее. – А про командировку Стаса чего не дополнила?
      – Там дальше есть, на отдельном листе.
      – А-а-а, вижу, спасибо… А в базах данных что-нибудь нашла?
      – По солдатам – только адреса прописок, и родственники. У одного никого нет, круглый сирота. Двое машинами пользовались по доверенности, но это давно было.
      – То есть ничего интересного?
      – Я могу обобщить в одну справку.
      – Не надо, я тебе и так верю. А по остальным?
      – Пусто. Взрывника по кличке Румын в базах нет, официантки с именем или кличкой Мальвина – тоже. Есть две проститутки, но одна пятьдесят третьего года рождения – я думаю, старовата, а вторая уехала на ПМЖ в Швецию.
      – Как уехала, так могла и вернуться.
      – Я проверила.
      – Ты молодец, Оля. И… тебе очень идет это платье.
      – Спасибо, Роман Георгиевич. Только я его не в первый раз уже надеваю.
      – Это не делает тебя хуже.
      Звякнул местный телефон: Громов торопил на заслушивание.
      – Да, Юрий Сергеевич. – Сложив документы в папку, Шилов встал и грустно подмигнул Ольге: – Пошел расслабляться и получать удовольствие…
      Даже если бы Сергей Борисович Бажанов был одет в гражданский костюм, ошибиться насчет его звания было бы невозможно. Присутствовало в его облике и в манере держаться что-то такое, что-то по-настоящему генеральское…
      В кабинете Громова он занял хозяйское место, Громов с Шиловым расположились за приставным столиком.
      С директором «Устькутнефти» разобрались быстро. На убийстве Черемисиной, работавшей в администрации одного из районов, задержались подробнее. Вопреки ожиданиям, бумаги генерал не смотрел, предпочтя устную форму доклада. И довольно часто перебивал Шилова уточняющими вопросами. Вопросы были довольно толковыми, чему Роман удивился. А еще говорили, что Бажанова сослали из армии за какую-то генеральскую шалость и что он в милицейских делах ни ухом ни рылом. Конечно, большим профессионалом в ОРД
      ( Оперативно-розыскная деятельность. он не являлся, но делал вполне логичные выводы из услышанного и подмечал важные мелочи.)
      – Значит, бытовую версию полностью отработали?
      – Так точно, товарищ генерал. Убийство Черемисиной связано исключительно с ее отказом в разрешении на строительство казино. Надо продолжать работу по группе Пехтина.
      – Может, ты и прав… А как насчет версии с Вильнюсским банком?
      – Версия Саулюса мало вероятна. Он ничего не выиграл от ее смерти, так что…
      Шилова прервал звонок телефона. Громов потянулся к аппарату:
      – Разрешите, товарищ генерал? Это дежурная часть. – Выслушав доклад, Громов сообщил генералу и Шилову: – Предположительно, обнаружен труп полковника Карташова. Найден военными при прочесывании лесного массива в полукилометре от федеральной трассы…
      – Что значит, «предположительно»?
      – Труп в сильной стадии гнилостных изменений. На нем наградные часы Карташова. Окончательно можно будет сказать только завтра утром, в морге.
      – А почему сегодня не провести опознание? Время теряем!
      – Труп привезут в город к ночи, а санитары и эксперты погон не носят.
      – Так отвезите его в Тосно. Это ведь ближе! А пока везут – родственников подтяните для опознания. Дело ведь на контроле! Нужно срочно доложить первому замминистра.
      Услышав про Тосно, Шилов вздрогнул.
      И, поколебавшись несколько секунд, незаметно убрал со стола дополнение к справке про Чибиса, в котором упоминалось о результатах поездки Стаса в Нижний Тагил.
      – Пожалуй, я вместе с вами поеду на место, – решил генерал и перевел взгляд с Громова на Романа: – Справка по Карташову у тебя?
      – Так точно, товарищ генерал, – Шилов отдал бумаги.
      Бажанов прочитал их мгновенно:
      – Давненько ничего по делу не делалось.
      – Расслабились, товарищ генерал, – покаянно склонил голову Шилов.
      – Сейчас напряжетесь. Поехали, Юрий Сергеич. Я пошел собираться, распорядись, чтоб подали машину.
      Стоило Бажанову выйти, как снова звякнул аппарат прямой связи с дежурным. Хмурясь, Громов выслушал новое сообщение, и чертыхнулся, положив трубку:
      – На железнодорожном переезде Лихачево убит второй дезертир.
      – Теперь поезд взорвался?
      – Да нет… Военные настигли его, и он оказал вооруженное сопротивление.
      – «Настигли»! Прямо Аргун какой-то.
      – Давай-ка съезди туда. А я с карташовским трупом попробую разобраться.
      – Юрий Сергеевич, а где его нашли?
      – Пятьдесят третий километр московской трассы.
      – Почему Бажанов сказал про Тосно? Ведь вы не успели этого сообщить.
      – Да? А по-моему, я назвал трассу.
      – Нет, Юрий Сергеевич, не успели. Он это без вас знал.

      Шахид тренировался в спортзале – проводил спарринг со своим постоянным партнером, когда позвонил Кальян.
      – Шахид! Тебя босс! – крикнул ответивший на звонок Юрка, спеша к рингу с телефоном в руке.
      На ходу снимая перчатки и шлем, Шахид пролез под канатами и взял трубку. Держа ее так, чтобы Кальян ничего не услышал, сказал Юрке:
      – Сколько раз повторять можно: во-первых, меня зовут Алексей. А во-вторых, какой, на хрен, босс? Ты бы еще сказал царь!
      Юрка пожал плечами и отошел.
      – Алло.
      – Как с подписанием нашего контракта?
      – Юристы изучают дело.
      – Сегодня надо обязательно подписать. Инвесторы волнуются.
      – Хорошо, подпишем.
      Шахид выключил телефон, ненадолго задумался. Потом махнул Юрке:
      – Подгоняй машину. Я помоюсь, и поедем к портовику, проверим нашего верхолаза.
      – Угу…
      Сын директора порта зашел на кухню взять из корзинки на столе новое яблоко и увидел висящего за окном человека. Незнакомый мужчина с неприятным лицом был одет в какую-то грязную робу и держал в руке малярную кисть. Не обращая внимания на появление мальчика, мужчина обмакнул кисть в ведро с краской и продолжил работу.
      – Что ты здесь делаешь?
      – Дом крашу, – ответил Спец.
      – Но ведь его недавно красили!
      Маляр напугал мальчика. Парнишка не смог бы объяснить, почему, но ему очень захотелось, чтобы этот дядька побыстрее убрался. Может, он хочет их обворовать через форточку? Нет, форточка маленькая, и маляр в нее не пролезет. И квартиры не обворовывают, когда хозяева дома, а не ушли на работу и не отправились за город. Но все равно страшно…
      В кухню вошла мама:
      – Дима, отойди: от окна дует.
      – Но ведь дом уже красили, – мальчик указал на Спеца.
      Женщина вздрогнула: если б не сын, она бы не заметила присутствия этого мужика.
      – Здрасьте, – растерянно поздоровалась она с ним и подошла, чтобы закрыть форточку. Подумала: странно, что маляр один. Перед летом, когда ремонтировали весь фасад, их целая бригада работала. Тогда управились за три дня. А этот, в одиночку, сколько будет возиться? И действительно, что он там делает? Какие-то трещины образовались? Вроде с улицы она ничего такого не замечала. Надо будет узнать в жилконторе, в чем дело. А то, может, весь дом скоро развалится…
      – Пошли, – она вручила сыну красивое яблоко и за руку увела в комнату.
      А Спец положил кисть в ведро и закурил. Посмотрев вниз, он увидел, как неподалеку от дома остановилась темно-синяя «Тойота-раннер» Шахида. Спец усмехнулся: приехали проверять? Ну, проверяйте!
      – Вроде, все нормально, – сказал Юрка, глядя на Спеца.
      Юрка сидел за рулем, Шахид рядом. Приглядываясь, Юрка сильно наклонился к лобовому стеклу, и Шахид дернул его за рукав:
      – Бошку убери!
      – А чо? – Юрка удивленно откинулся на спинку кресла. – Кто нас тут видит?
      – Да ничо! Ты еще покричи ему. Все, давай поехали на соседнюю улицу. Проверим еще раз, где его будем принимать вечером…
      В радиоэфире пронеслись переговоры групп наружного наблюдения, с утра выставившихся за Шахидом по заданию Лютого:
      – Седьмой – пятому. Объект тронулся.
      – Трогаются умом. А объект двинулся. Я его вижу. Работаем дальше.

      Держа под мышкой бутылку шампанского, Скрябин вошел в номер Кожуриной:
      – Привет!
      Татьяна сидела на кровати и, кутаясь в платок – в номере было довольно прохладно, – просматривала протоколы допросов, проведенных ею в женской колонии.
      – Расколол я Петруху. Есть наводки по взрывнику, можно работать.
      – Поздравляю. Как и обещала, с меня коньяк. По возвращении. Он на бумагу что-нибудь дал, или только поговорили?
      Сухость тона Кожуриной удивила Стаса. Что это с ней? Неудачно скаталась в «шестерку» и теперь завидует его успеху? Ерунда, профессиональная зависть не в ее духе.
      Он присел рядом с ней на кровать. Отложив документы, она чуть отстранилась и сильнее стянула платок на груди.
      – Что-то случилось? – спросил Стас.
      – Нет, с чего ты решил? Сегодня летишь?
      Скрябин покачал головой:
      – Тебя подожду. Завтра полетим вместе. Или послезавтра. Нам тут, кстати, такой отдых предлагали устроить… Я сперва отказался, а теперь думаю, не грех и отметить удачу. – Сказал и потянулся к ней, чтобы поцеловать.
      Она встала с кровати:
      – Я думаю, будет лучше, Станислав Александрович, если вы улетите сегодня.
      – Не понял…
      – Что тут непонятного? Дама просит вас уехать. Или продолжения хочется?
      – Продолжения? – Скрябин посмотрел на бутылку, которую сжимал в руке. Поставил шампанское на пол. – Продолжения хочется.
      – Продолжения, Скрябин, не будет. Командировочный эксцесс. Вы джентльмен, трепаться не будете. Так?
      – Глупая ты, Татьяна. Умная баба, а… Глупая!
      Кожурина молча подождала, когда он выйдет из номера, а потом села и обхватила голову руками.
      А Стас шел к себе и думал: этим и должно было закончиться. Ему всегда не везло в личной жизни. Всегда! Думал, сейчас будет иначе? Размечтался, дурак!
      Может, попробовать еще раз?
      Зачем? Чтобы снова убедиться в своем невезении?
      Стас достал «трубку»:
      – Рома, привет, опять я. Я решил сегодня лететь. Встретишь? Не знаю еще, во сколько. Перезвоню.

      Джексон сидел в кресле Шилова, взгромоздив ноги на стол, и курил, пуская дым в потолок. На появление хозяина кабинета он не обращал внимания до тех пор, пока Шилов не поинтересовался:
      – Тебе уютно?
      – Только не надо сарказма! – Джексон опустил ноги, крутнулся в кресле и, потушив сигарету, поднялся. – Я уже два часа сторожу кабинет, который ты забыл запереть.
      – Кабинет никуда бы не унесли. А дверь захлопывается.
      – Правда? – Джексон почесал затылок. – Не знал. Вот, блин, что значит технический кретинизм. Как «заслушка»?
      – Ничего, нормально. Убит второй дезертир. Якобы застрелили при задержании. Он сопротивлялся.
      – Черт, это уже похоже на вестерн!
      – Съезди на место, узнай, что к чему.
      – Слушай, а может, пусть ими военная прокуратура занимается?
      – Не пусть. Эти вояки как-то связаны с нашим взрывником. Так что давай, сгоняй туда, поводи жалом. А я Стаса в аэропорту встречу.
      – Понял. Куда гнать?
      – Уточни в дежурке. Железнодорожный переезд Лихачево…
      – Это в направлении Ладоги, что ли? Ни хрена себе, туда же пилить только в одну сторону три часа!
      – Вот и начинай пилить, не задерживаясь.
      – Два отгула шеф! – Джексон растопырил два пальца.
      – Договорились. Отзвонись сразу, как только информация будет. И смотри, не нажрись там с вояками. А то еще потом придется нам за тобой по лесу бегать.
      – Ну это уж как получится, – пробормотал Джексон, выходя в коридор. Ровно в шесть Паша явился в прокуратуру.
      Александра, видимо, уже собралась уходить. На ней было пальто, в руке она держала сумку и стояла посреди кабинета с таким видом, как будто проверяла перед уходом, все ли электроприборы выключены, а замки сейфов заперты.
      При появлении Паши она улыбнулась. Паша протянул ей пышный, но аляповатый букет:
      – Ну и где наш кузнец?
      – Цветы для него?
      – Для тебя, Сашенька, для тебя.
      – Надо же, не поленился узнать мое имя. А говорил, что пошел бандитов ловить…
      – Ну должен же я хоть что-то знать о своей будущей жене.
      – Не торопишься?
      – Жизнь покажет. Давай пока цветы оставим здесь, – мягко взяв у Александры букет, Паша пристроил его в какую-то банку с водой на подоконнике. – А то пока мы гуляем, они завянут.
      – Интересно, кто тебе сказал, что я с тобой сегодня гуляю?
      – Твои глаза.
      – А если они врут?
      – Такие глаза врать не могут, – Паша попытался обнять Александру за талию, но она ловко вывернулась и, присев на край письменного стола, сказала тоном, не оставляющим сомнений в том, что ультиматум будет исполнен:
      – Станешь распускать руки – точно никуда не пойдем.
      – Как скажешь, королева, – Паша убрал руки за спину. – Кино, филармония, кофейку?
      – Да, богатый выбор! Вообще-то я голодна, – Александра с любопытством посмотрела на ухажера.
      – Все шашлыки мира будут брошены к твоим ногам, – горячо пообещал Паша.
      Александра посмотрела на часы, что-то посчитала в уме и сняла телефонную трубку:
      – Ну ладно, иди, а мне позвонить надо.
      Паша схватил трубку параллельного аппарата:
      – Я уже ревную!
      – Маме, предупредить. Давай! – Александра подтолкнула Пашу в широкую спину, и он покорно вышел из кабинета, пояснив:
      – Что ж, ссориться с будущей тещей в мои планы не входит.
      Оглядываясь на дверь, Александра встала у окна и, дозвонившись кому-то с мобильника, заговорила приглушенным голосом:
      – Привет, это я. Ты сегодня не придешь? Занят, работаешь? Ну тогда я с девчонками в клуб схожу. Все, пока. Целую!

      Начальника порта привезли домой немного позже обычного. Водитель оставался в машине, охранник проводил шефа до двери квартиры. На висящего у окна «маляра» они не обратили внимания.
      Спец бросил кисть в ведро с краской, а из другого ведра, пустого, достал двадцатизарядный «Стечкин» с глушителем. Снял с предохранителя, пристроил в специальном креплении на груди. Теперь открыть огонь Спец мог меньше, чем за секунду.
      Оставалось дождаться появления цели.
      Как он и надеялся, семья собралась поужинать в полном составе. Отец с сыном сели за стол, женщина у плиты наливала борщ из кастрюли в тарелки. Отлично: можно будет не только основную мишень поразить, но и от свидетелей сразу избавиться.
      Спец мог разобрать некоторые слова из их разговора. Жена спросила, как дела на работе, а начальник порта с довольным видом ответил, что конфликт с акционерами, кажется, разрешен и обращаться в Арбитраж не придется.
      Вот уж точно, подумал Спец, беря в руку «Стечкин». Нет человека – нет конфликта. Акционеры будут довольны.
      Одно плохо: портовик неудачно сидит. Ему бы чуть-чуть вперед передвинуться – и оказался бы в зоне уверенного поражения. Иначе придется стрелять под слишком острым углом, через двойное стекло. И сын, которому не сидится на месте, может внезапно перекрыть траекторию.
      Спец постучал в стекло.
      – Господи, что это? – вздрогнул начальник порта.
      Сын обернулся, увидел давешнего маляра и замер, втянув голову в плечи.
      – Стену красят целый день, – пояснила жена.
      – А-а-а, видно, аврал. Чего ему надо? На ужин, что ли, просится? Совсем очумели уже! – Начальник порта привстал, чтобы лучше разглядеть, кто там за окном, и в этот момент Спец выстрелил.
      Пуля попала начальнику порта в лоб, и он сначала рухнул на стул и только потом упал на пол, сопровождаемый грохотом опрокинутого стола и звоном разбитой посуды.
      Чистая работа – контрольного можно не делать.
      С женщиной так не вышло. Она дернулась, и пуля только чиркнула по голове, содрав с виска лоскут кожи. Мгновенно скорректировав прицел, Спец добил жертву.
      А вот мальчишку прикончить не смог. За те две секунды, которые Спец потратил на его мать, он успел спрятаться за упавшим столом. Спец видел его ногу и хотел выстрелить в щиколотку, рассчитывая, что от боли пацан или вскочит, или выпадет из-за стола. Но мальчик, будто почувствовав взгляд, убрал ногу.
      Спец выругался. Столешница толстая, пули ее не пробьют. Заскочить в кухню? Не так то просто это сделать с подвешенного на веревках сиденья. Черт с ним, с мальчишкой! Пацан так испугался, что не сможет описать ментам его внешность. Пусть живет, счастливчик…
      С крыши противоположного дома Шахид в бинокль наблюдал за работой Спеца. Как только все началось, он по телефону скомандовал Юрке:
      – Пошел!
      Ликвидация заняла секунд десять, но Шахиду казалось, что Спец возится очень долго. Наконец, закрепив пистолет на груди, убийца вскарабкался по веревке (Шахиду опять показалось, что он еле двигается) и, оказавшись на крыше, пропал из поля зрения. Согласно плану, он должен был спуститься с другой стороны дома во двор, у арки которого со стороны улицы его будет ждать Юрка.
      Смахнув со лба пот, Шахид посмотрел вниз. Шли пешеходы, проехали две машины. Кажется, никто ничего не заметил. Что ж, план был рисковым но, кажется, удался.
      Через пять минут в условленном месте Шахида подобрала «Тойота». Спец полулежал на заднем сиденье. Бледный и непривычно молчаливый Юрка рулил. Как только Шахид сел в машину, он рванул так, что завизжали покрышки.
      – Спокойнее, Юра, спокойнее. Не хватало нам сейчас на «гиббонов» нарваться. – Дождавшись, когда Юрок сбавит скорость, Шахид обернулся к Спецу: – Ну как?
      – Как всегда.
      – Ствол сбросил?
      – Нет.
      – Рискуешь…
      – Мне так спокойнее.
      Шахид мысленно усмехнулся: Спец опасается, что его самого теперь могут зачистить. Напрасно. Оно бы было, может, и правильно, да только где потом такого второго мастера отыскать? Вот появится кто на замену – тогда и можно будет подумать о ликвидации ликвидатора. А пока…
      – «Лежка» готова. Ночь перекантуешься, а утром я привезу деньги.
      Спец молча кивнул.
      Двумя часами позже Лютому позвонили: – Гриша? Это Панкратов из «наружки». С тебя ящик водки! Твои клиенты грохнули начальника порта, но мы их проследили. Есть адрес киллера…

      Шилов и Скрябин сидели в одном из многочисленных и одинаково дорогих кафе в здании аэропорта. Перед каждым стояло по две пустые чашки, в пепельнице высилась горка окурков.
      – Да, насыщенный выдался день, – вздохнул Стас. – Событий больше, чем за неделю.
      – Эт-то точно.
      – Значит, Бажанов – это тот человек, на которого замыкался Чибис?
      – Нет. Это человек, на которого замыкался Карташов.
      – И Бажанов убрал Карташова… Вторая серия?
      – Еще б сценарий прочитать. Извини! – Шилов достал зазвеневший телефон. – Да… Ну и где ты был столько времени? Долго ехал? А-а-а, понимаю. Ладно, давай по делу. Так. Так. Так… Хорошо. Что? Хорошо, говорю. Только не пей много. Все, до связи.
      – Джексон? – догадался Стас.
      – Ага. Наш специальный корреспондент передает с места событий. В общем, получается, что эти Ремезов и Долгополов вскочили на грузовой поезд и ехали в сторону Ладоги. Их заметил какой-то стрелочник. И позвонил, куда надо. То есть военным.
      – Он чего, продвинутый очень? Почему не в милицию?
      – Потому что военные к нему утром уже приходили и предупреждали, что ищут двух дезертиров. Вот он и отреагировал.
      – Я всегда знал, что стрелочник виноват.
      – На переезде Лихачево дезертиров попытались взять. Они стали отстреливаться. Долгополов погиб, Ремезову удалось скрыться.
      – А из группы захвата кто-нибудь пострадал?
      – Никого. – Роман усмехнулся. – Тебя это удивляет? Меня лично – нет.
      – Погоди, а поезд на переезде стоял, или вояки его, как басмачи, на абордаж брали?
      – Насколько я понимаю, они просто встали где-то по ходу движения поезда и открыли стрельбу, не пытаясь никого задержать. Чем дальше, тем больше мне начинает казаться, что эти дезертиры командованию части живыми не нужны.
      – Почему? Узнали про командиров что-то такое, за что тех могут всерьез припечатать?
      – Что они могли такого узнать? Что со складов НЗ все распродано, а комбат гоняет новобранцев рыть картошку на своей даче? Сейчас этим никого не удивишь.
      – Может, там торговля оружием?
      – Угу. Прапорщик со склада торговал, а эти трое свечку держали.
      – Предложи что-нибудь более конструктивное. А то критиковать все мастера.
      – Не знаю, – Шилов покачал головой. – Посмотрим, что нароют Леня с Петровичем. Они там вроде зацепились за что-то. Если, конечно, смогут утром вспомнить, о чем и с кем сегодня разговаривали. Отдел тихо спивается.
      – Работа такая.
      – Да, работа. Джексон, по-моему, тоже уже крепко вдетый.
      – Ну, ему цистерну выпить надо, чтобы окосеть!
      – Когда это его останавливало?
      – Да ладно, проспится и будет как новенький. Поехали? Спать хочу – умираю. Оказывается, я смену часовых поясов плохо переношу. Отдохну, а завтра займусь Мальвиной.
      – Имя хорошее, ты ее быстро найдешь.
      – Это погоняло, а не имя.
      – Тогда найдешь чуть медленнее. Пошли! – Роман первым поднялся из-за стола.
      В машине по дороге в город Скрябин спросил:
      – Ты ведь не только о работе думаешь, что-то еще… С Юлей поссорился?
      Шилов долго не отвечал. Вообще хотел сначала не отвечать – он не любил, когда кто-нибудь, пусть и близкий друг, лезет в личную жизнь. Но потом почему-то ответил:
      – Мы не ссорились. Просто мы разные. Она хочет нормальную семью. А мне это, наверное, не нужно.
      – Это всем нужно.
      – Может быть. Сегодня, например, я обещал с ней куда-нибудь сходить. А потом так замотался, что даже не позвонил.
      – Она должна понимать.
      – Должна. Но не понимает. – Шилов помолчал. – Я не оставлю работу, она не привыкнет. Тупик. Знаешь, я всегда считал, что женщин надо искать вне системы, в которой работаешь. А теперь думаю: может, я был не прав?
      – Я тоже так считал. – Скрябин непонятно усмехнулся и тоже надолго замолк. А потом подвел итог разговора: – Помнишь О’Генри? Дело не в системе. А в том, что внутри нас заставляет выбирать эту систему.

      Проводив Александру – дальше разговоров под шашлыки и вино дело не зашло, Паша приехал ночевать к Лютому. Возбужденный Лютый в коридоре надевал куртку:
      – Вовремя ты! Разворачивайся, поехали.
      – Случилось чего?
      – Случилось! Давай, по дороге все объясню.
      Они приехали к Арнаутову. Открыв дверь, Железный Дровосек удивленно и настороженно, как будто ждал только плохих новостей, посмотрел на Лютого:
      – Ну?
      Пашу он игнорировал, словно его вообще не было.
      – Мои клиенты под «наружкой» забомбили мокруху.
      – Шахид?
      – Ага.
      – Проходи.
      Арнаутов посторонился. Лютый протиснулся мимо него и пошел сразу в комнату. Пашу отец тормознул в коридоре:
      – Здесь подожди, – и, пройдя вслед за Лютым, закрыл дверь.
      В коридоре был такой же бардак, как и утром. Ремонт, естественно, не начинался. Выпуская злость, Паша врезал по какой-то коробке, и сложенная у стены гора хлама обрушилась.
      – Куда киллера отвезли? – спросил Арнаутов, выключая телевизор.
      – Он на Торжковской залег. «Наружка» адрес пробила. Квартира однокомнатная, похоже, съемная. Шахид уехал.
      – Значит, на Торжковской у них отстойник. Киллер отлежится, получит бабки и сдернет.
      – Оружия не нашли, – вздохнул Лютый. – Может, он со стволом на хате сидит?
      – Может. Интересно, что у них с доказухой?
      – Сынишка живым остался. Он стрелка видел. Пока в шоке, но, я думаю, сможет как-нибудь опознать. Я позвоню в «убойный»…
      – Обойдутся. Они у Громова в любимчиках, а дело уже на особом контроле. Проявимся – нас отодвинут, все им отдадут.
      – Ну а как тогда?
      – Дождемся, когда появится Шахид с бабками, и возьмем их всех тепленькими. Если будет мокрый ствол – на хрена нам убойщики?
      – А если ствола нет?
      – Расколем по-горячему. Никуда они не денутся. Собирай народ, заказывайте СОБР. Пока Шахид не появится, в квартиру не входить. «Наружка» за адресом наблюдает?
      – Бьет копытом и мечтает об орденах…
      Они обсудили еще некоторые детали предстоящего задержания, и Лютый, посчитав все вопросы исчерпанными, собрался идти, когда Арнаутов неожиданно спросил:
      – Пашка у тебя поселился?
      – У меня. Поговорить с ним?
      Арнаутов помолчал, потом открыл перед Лютым дверь в коридор:
      – Если что – я на связи.

      После Арнаутова заскочили в Управление, договорились насчет поддержки СОБРа – чтобы подъехал на Торжковскую ближе к утру, – обзвонили ребят и отправились к адресу. Там и встретили утро. Паша безвылазно оставался в машине, Лютый же время от времени выходил, чтобы встречать и распределять по позициям прибывающих. Собралось почти полотдела. Плюс еще «наружка» где-то сидела. Так что все подходы обложили прочно, мышь не проскочит.