За его спиной открылась дверь, и вошла жена, нагруженная свертками:

– Рекс! Когда ты прилетел, дорогой? Почему ты не предупредил, что возвращаешься сегодня? – Она бросила свертки на стол и поцеловала мужа в щеку.

Рекс слегка отстранился.

– Я вернулся раньше, чем предполагал, вот и все, – сдержанно ответил он.

– Что-то случилось? – Мэри тонко реагировала на каждую интонацию мужа.

– Ничего, дорогая. Просто совет директоров ведет себя как сборище трусливых старух: падение цен на нефть до смерти напугало их. Они считают, что это надолго.

– И они больше не хотят вкладывать деньги в разработки в Европе?

Он пожал плечами.

– Они не сказали ни да, ни нет, а пока они колеблются, кто-то другой может наложить лапу на Данкерн. – Он подошел к бару и достал бутылку бурбона. – Но это никому не удастся. Муж этой Ройленд прислал письмо Митчисону: он готов вести переговоры. Сама она, кажется, больна.

Мэри не спеша села, расстегнула плащ и с облегчением сбросила туфли.

– Бедная женщина. Мы должны послать ей цветы. – Она взглянула на мужа и нахмурилась. – Не надо так волноваться, дорогой, ты же знаешь, что сказал доктор.

– Твой доктор – дурак. – Рекс не смотрел на жену. – Я уверен: он считает, что я старею. Они все считают, что я старею. – Он осушил стакан и резко поставил его на крышку бара.

– В Хьюстоне были проблемы, Рекс? – осторожно спросила Мэри.

– Ничего такого, с чем бы я не смог справиться. – Он медленно развязал узел галстука. – Завтра я вылетаю в Абердин, и как только Митчисон договорится, я встречусь с Ройлендом и заключу сделку. Тогда, может быть, и придет время подумать об уходе на покой, как ты считаешь? – Он отвернулся, так и не увидев тревоги в ее глазах.

В свете туманного утра розы казались особенно яркими, когда Клер начала срезать их, укладывая одну за другой в корзинку. Уколовшись о шип, она невольно вскрикнула.

... После возвращения из Бакстерса в понедельник Пол поехал прямо в свой офис, так что она не видела мужа до вечера.

– Дэвид и Джиллиан спрашивали о тебе, – сказал он, входя в гостиную. – Я объяснил им, что ты не здорова.

– Вечеринка тебе понравилась? – Она робко улыбнулась, стараясь понять, в каком он настроении.

– У них всегда бывает весело. – Он подошел к буфету и в поисках виски стал перебирать бутылки. – Могу я узнать, что ты делала весь уик-энд?

– Ничего. Ты сказал им правду: я плохо себя чувствовала. – Клер заметила, что говорит слишком резко.

– Понятно. Я подумал... – Он налил виски в два стакана и протянул один жене. – Я подумал, что тебе надо отдохнуть. Пару месяцев где-нибудь на юге. Это пойдет тебе на пользу.

Она покачала головой.

– Может быть, после Рождества. Сейчас я не хочу уезжать.

– Почему?

– Я бы хотела съездить в Шотландию. Мне надо кое-что решить. – Она замолчала.

Мрачный голос Пола прорвал тишину:

– Могу я узнать, что именно?

– Прежде всего, вопрос с гостиницей. – Она смотрела прямо в лицо мужу. – Я хочу обсудить ее будущее с Джеком Грантом. В гостинице как можно скорее надо сделать ремонт.

– Понятно. А откуда возьмутся деньги?

– Я найду. У меня пока есть свои собственные.

– Да, и я точно знаю, сколько. И как далеко ты собираешься зайти в этом деле?

– Достаточно далека.

– Клер! Ты сошла с ума. Это равносильно тому, как если бы ты стояла на краю скалы, рвала банкноты и бросала клочки в море. Ни один человек в здравом уме не станет вкладывать деньги в эту гостиницу.

– Кроме человека, который хочет ее купить. Ты же ничего не имеешь против того, чтобы он выбросил свои деньги на ветер? – Она старалась сохранять спокойствие.

– Ему нужна не гостиница, Клер. Ему нужна нефть.

– Он ничего не получит. – Она сжала кулаки. – Я думала поехать на север в конце этой недели.

– У нас будут гости в субботу, ты не забыла?

– Тогда в начале следующей недели. Решение уже принято, Пол!

Он провел ночь в комнате для гостей и уехал в офис до того, как жена проснулась...

Клер срезала еще одну розу, машинально понюхала ее и положила в корзинку.

... После визита Зака она не покидала дом. Когда та медитация закончилась, она осталась сидеть на полу, по-прежнему глядя на потухшую свечу, ожидая, когда он заговорит. Зак медленно поднялся, подошел к окну, и, раздвинув шторы, молча постоял некоторое время, глядя на улицу, а потом повернулся к ней.

– Клер, мне кажется, я должен посоветовать тебе направить медитацию в другое русло. То, что ты делаешь – эффективное упражнение, но оно не дает тебе нужных результатов. Я хочу, чтобы ты начала все сначала и попробовала те приемы, которым я учил тебя. Особенно счет. – Он улыбнулся. – Тот самый, который ты считаешь таким скучным.

– Но почему я не могу делать то, что я делаю сейчас? – Она подняла на него глаза. – Что я делаю дурного?

– Ты не делаешь ничего дурного... – Он помолчал. – Я пытаюсь определить, что происходит на самом деле. Несмотря на то, что ты четко выполняешь всю прелюдию, с тобой действительно происходит что-то необычное. Для этого существует несколько возможных объяснений. Самое очевидное и простое, и надеюсь, верное, заключается в том, что ты вспоминаешь свое прошлое воплощение: в прошлой жизни ты была Изабель, и медитация дает тебе возможность это осуществить. – Он несколько смущенно улыбнулся.

Клер удивленно посмотрела на него.

– Этого не может быть!

– Почему? Ты не веришь в то, что жила раньше? – Зак нахмурился.

Она пожала плечами.

– Не знаю, никогда не задумывалась об этом. Иногда у меня возникало ощущение, что я уже была в этом мире. Такое у каждого бывает. Но не как Изабель, Зак. – Она решительно покачала головой.

– Почему ты так уверена?

– Я знаю. Ну хорошо – ты хочешь знать точнее. Дело в том, что тетя Маргарет тоже видела ее. Не могли же мы обе быть ею в прошлой жизни, верно?

– Понятно. – Зак медленно опустился на ковер. Несколько секунд он молчал. – Тогда мы должны найти другое объяснение.

– Зак, – Клер была задумчива, – откуда ты узнал про Изабель? Я говорила вслух?

Он нахмурился.

– Немного. Я спрашивал тебя, а ты отвечала.

– Не зная об этом?

Он кивнул.

– Ты была за сотни миль отсюда, Клер, и в другом времени. Ты забыла о моем присутствии, но частью своего мозга ты слышала меня и отвечала. – Он колебался, не желая давать свое почти сложившееся обьяснение произошедшему. – Ты уверена, что твоя тетя видела то же самое?

Клер кивнула.

– И она говорила об этом с тобой?

– Да.

– А она когда-нибудь рассказывала тебе, как она вызывала Изабель? – Зак осторожно искал аргументы в пользу своей догадки.

Клер опять кивнула.

– Она часто рассказывала мне, что закрывает глаза и вызывает ее в своем воображении, и что если я очень сильно захочу, то тоже увижу ее. Что когда я открою глаза, Изабель будет здесь.

– И это срабатывало?

– Всегда.

– Значит ты точно также действовала и сейчас?

– Не осознанно. – Клер помедлила. – По крайней мере, мне так кажется. Я не давала себе отчета, что делаю именно это. – Она смутилась. – Изабель просто приходит...

– Это из-за медитации: ты научилась без усилий переносить свое сознание в прошлое. – Он продвинулся еще немного в подтверждении своей теории. – Когда ты была ребенком, Изабель тоже была маленькой?

– Я играла с ней в разные игры. – Она опять озадаченно замолчала. – Для меня она была реальной, когда я была маленькой, Зак.

– А сейчас она еще более реальна, верно? – Зак все больше нервничал.

Клер опять кивнула.

– Теперь она уже взрослая. Каждый раз, как я ее вижу, она все старше, ближе к моему возрасту. Ведь это не медитация, правда?

Зак покачал головой.

– Нет. Вероятно, нет. Я надеюсь, что ты переживаешь прошлое воплощение. Это может быть болезненно, даже страшно, но я не считаю, что это может кому-то причинить вред. Если же это что-то другое... – Он старался тщательно подобрать слова. – Мне кажется, что ты, Клер, обладаешь особым даром делать то, на что у других уходят долгие годы самопознания и учебы. У тебя природные способности в той области, которой не должен заниматься человек неподготовленный или... – он помедлил – непосвященный. Я думаю, что – для твоего же блага – тебе надо прекратить эти занятия.

– Но почему? Ведь от этого мне не будет никакого вреда? Ты сам говорил, что делать то, что доставляет удовольствие, лучше, чем ничего. – Что-то похожее на страх звучало в ее словах.

– Тогда я не знал, что ты делаешь, – возразил Зак.

– Но и сейчас ты не знаешь этого наверняка! Ты всего лишь увидел меня сидящей с закрытыми глазами и задал мне несколько вопросов! – Она встала и, подняв с пола огарок свечи, спрятала его в шкаф. В ее глазах горел огонь непокорности.

– Я знаю точно, – твердо сказал он. – Понимаешь, Клер, я их тоже видел.

– Что? – Она испуганно уставилась на него.

– Я их видел. Ты каким-то образом умеешь проецировать свои видения из прошлого в сегодня. Ты делаешь этих людей реальными. Я не знаю, были ли они физическими субстанциями, или я видел их с помощью телепатии, но я их видел. Не могу сказать, духи они, или родились в твоем воображении, скорее второе, потому что они не пытались войти с нами в контакт, а только жили своими жизнями, но сила твоего воображения превращает их в некую реальность. И это может оказаться весьма опасно. Прошу, поверь мне, Клер. Ты должна это прекратить.

– А что будет, если я буду продолжать? Если мне это почему-то нужно? – Она отбросила волосы, упавшие ей на лицо.

Зак вздохнул.

– Я не могу заставить тебя прекратить это делать, если хочешь продолжать, Клер, но это безумие. Сила мысли очень велика. Эти люди, которых ты создала, похоже, теперь живут своей жизнью, и, боюсь, они могут захватить тебя с собой.

– Ты шутишь!

– Нет, я буду винить себя, если с тобой что-то случится, разве ты не понимаешь? Образно говоря, ты включила механизм, который очень трудно отключить, потому что, по твоему признанию, тебе это нравится.

– Разве это так плохо?

– Плохо, если ситуация выйдет из-под твоего контроля.

– Такого не случится...

– Может случиться. – Он очень серьезно посмотрел на нее. – Может случиться так, что у тебя не будет другого выхода, как идти дальше, Клер. Уверен, что твоя леди Изабель так же нуждается в тебе, как ты в ней.

Клер испуганно посмотрела на него. Ее лицо побледнело.

– О, ради Бога, Зак, скажи, что ты пошутил! То, что я делаю, всего лишь детская игра, притворство, вот что это. Они – часть моего воображения. Это приемы медитации позволили моему воображению так разыграться. Ты сам это говорил. Это игра! Всего лишь игра!

– Тогда зачем ты вызвала меня? Клер, если ты пригласила меня поговорить об этом, значит, ты была серьезно обеспокоена тем, что делаешь.

Она виновато посмотрела на него.

– Я позвала тебя, потому что у меня ничего не получалось. Я испугалась, что больше никогда не увижу ее. Потом все получилось, и... – она помедлила. – Я хотела, чтобы ты сказал мне, что все в порядке, а не рассуждал о том, что я занимаюсь оккультизмом! Ради Бога, Зак!

– Ты испугалась, что больше никогда не увидишь ее, – медленно повторил он. – Оставь это, Клер. Я говорю серьезно.

Клер никогда не видела Зака таким сердитым, это было не в его характере. Ровный, сдержанный тон исчез; он говорил так, как будто испытывал страх:

– Клер, прошу тебя, подумай о том, что я сказал. – Он поднялся. – Обещай мне.

– Я подумаю. Конечно, подумаю.

– Слушай, мне пора, уже поздно, – Зак с явным облегчением взял свою куртку. Снаружи было уже совсем темно. – Но я приду в понедельник или во вторник, и мы еще поговорим. Я хочу, чтобы ты дала мне слово не заниматься медитацией до тех пор, пока мы еще раз не обсудим происходящее.

– Зак...

– Обещай мне, Клер, пожалуйста.

– Хорошо. – Она вздохнула.

– И не оставайся одна – не давай себе возможности поддаться искушению.

– Ладно.

Она действительно позвонила Эмме, но телефон не ответил, а ночью сон повторился. Одна на огромной кровати, Клер металась на подушке, волосы взмокли от пота, а когда она внезапно в страхе проснулась, рядом не было даже Касты, чтобы ее успокоить.

Несколько минут она лежала неподвижно, слишком испуганная и растерянная, чтобы двигаться, потом медленно встала с постели и зажгла свет. В доме была полная тишина. Клер долго сидела на краю кровати, стараясь успокоиться, потом окончательно измученная опять легла, но заснуть так и не смогла...

Клер отнесла розы на кухню, осторожно поставила их в фарфоровую вазу и поглядела на часы. Зак должен был зайти сегодня перед тем, как вернуться в Кембридж, у нее было еще целое утро до его прихода. Два дня она уже провела, борясь с желанием убежать в свой таинственный мир: так хотелось узнать, что произошло с Изабель дальше. Клер оставила ее в тот момент, когда она так отчаянно хотела избавиться от ребенка. Разве ее любопытство не естественно? Болезненное, возможно, даже извращенное, но не зловещее. Оно не могло означать, что Изабель приобретает над ней какую-то власть. Или она ошибается? Может быть Зак прав, и она уже предпочитает прошлое из своих фантазий настоящему? Клер покачала головой. Надо выйти из дома: это, по крайней мере, отвлечет ее до прихода Зака.

Супермаркет «Харродс» был заполнен покупателями. Клер довольно долго бродила по первому этажу, разглядывая витрины, останавливаясь в разных отделах, выбирая шарфы и сумочки и вновь возвращая их на место, в одной секции она купила темно-зеленый замшевый пояс, пару блестящих серег, а в другой – отрез бледно-голубого шелка, который ей был вовсе не нужен. В половине двенадцатого она решила выпить чашку кофе и пошла наверх в кафе. Проходя мимо отдела модной одежды, Клер услышала ритмичную музыку, которая сопровождала показ моделей, и невольно ускорила шаг: все что угодно, только бы занять свои мысли еще на пару минут. Наверху было жарко, и она расстегнула жакет, пробираясь среди множества покупателей туда, где шло действо.

Музыка была очень громкой, и ее ритм болезненно отдавался в ушах. Клер остановилась с краю. Лучи прожекторов разрезали воздух, а манекенщицы кружились и дергались как марионетки в освещенном круге. Позади них на сцене была установлена декорация – огромная тюремная решетка; слева находилась часть ее уже в натуральную величину, прутья, на которых висели цепи, поблескивали в свете прожекторов. Цепи были навешаны и на манекенщицах, платья их были короткими, даже эротичными, черными и цвета хаки, руки и ноги разукрашены серебряными блестками, лица под черными, короткими париками выглядели безжизненными. Клер огляделась: женщины рядом с ней, забыв обо всем, с восторгом смотрели представление. Одна из них раскачивалась в такт музыке, увлеченная шоу. Полосы света пересекали решетку, отбрасывая тени на пол, красивые стройные ноги див ритмично двигались по подиуму. Музыка становилась все громче и настойчивее; воздух был пропитан запахом духов. Стоящий рядом с Клер человек из охраны универмага внимательно наблюдал за толпой; его лицо то освещалось прожектором, то оказывалось в тени. Вот тень от решетки упала ему на лицо, и Клер смогла разглядеть белки его глаз – настороженных, недоверчивых...

Она не сознавала того, что вдруг начала кричать. Выронив свертки, Клер бросилась бежать, с трудом пробираясь через толпу. Сердце гулко стучало у нее в груди, во рту пересохло. Она отчаянно принялась толкать тяжелую дверь на лестницу, но никак не могла ее открыть. Внезапно дверь легко отворилась, и появился тот самый охранник. Он посмотрел на Клер, прислонившуюся к стене, на ее бледное лицо.

– Могу я вам чем-нибудь помочь, мадам? – Он смотрел на нее с явным подозрением, с трудом удерживаясь от того, чтобы не схватить ее за руку.

Стараясь успокоиться, Клер только покачала головой.

– Я в полном порядке. Простите. Это все прожектора... – Она едва могла говорить.

Сзади появилась женщина, которая смотрела шоу рядом с Клер; в руках она держала свертки.

– Вы в порядке? – Отстранив охранника, она обняла Клер за плечи. – Не беспокойтесь, офицер, я позабочусь о ней. Я видела, что тебе стало плохо, дорогуша: это все из-за жары, этих огней и толпы; тут кто угодно упадет в обморок.

Охранник нахмурился.

– Если вы уверены...

Клер кивнула, и он удалился. Женщина язвительно усмехнулась.

– Разочарован. Он думал, что ты что-то украла! Это я могла бы скрыться с твоими покупками. Вот. – Она сунула их в руки Клер, – Ты уверена, что можешь идти? Хочешь, я вызову тебе такси? – Бодрый голос продолжал говорить, пока Клер медленно спускалась по широким ступеням, ведущим на улицу. – Немного свежего воздуха, и все будет хорошо.

Клер почти не слышала, что ей говорят, у нее в голове по-прежнему кружились решетки, огни, тени, настороженные, ищущие глаза – глаза и решетки из ее кошмаров. Прижимая свертки к груди, Клер позволила усадить себя в такси; как со стороны она слышала свой голос, когда благодарила женщину и называла шоферу адрес, потом откинулась на спинку сиденья и почувствовала, что плачет.

– Пол Ройленд. – Нейл Форбс присел на край стола и стал читать отпечатанные на машинке листы. – Тридцать восемь лет. Итон и Оксфорд – это мне известно: мы учились в одном колледже, только он был на пару лет старше. Карьера в Сити: «Коуттс», «Ломбардс», с 1981 года – партнер в «Битти Камерон», сейчас директор «Уэстлейк Пирс». В 1981 году женился на Клер Гордон, дочери Алека Гордона, который умер в 1962 году. – Он бросил листы на стол. – Пол Ройленд! – с отвращением повторил он. – Этот негодяй однажды пытался оговорить меня в студенческом союзе, а потом добивался, чтобы меня исключили.

– Я не знала, что ты учился в Оксфорде. – Кэтлин Рирдон, исполнительница народных песен, стояла уже в пальто – четырьмя годами старше, чем Нейл, она выглядела на десять лет моложе. – Ты, оказывается, настоящий джентльмен.. – Голос с мягким ирландским акцентом – звучал насмешливо.

Нейл встал. Он подошел к ней и положил ей руки на плечи.

– Ты еще многого обо мне не знаешь.

– И многое знаю. – Она прищурила свои светло-голубые глаза. – Знаю, что ты закоренелый фанатик; знаю, мистер и миссис Ройленд действуют тебе на нервы; знаю, что если бы этот тип явился в Итон, ты бы повесил его на фонарном столбе, и еще я знаю, что ты обещал накормить меня ужином. А если мы просидим здесь еще хоть минуту, то все заведения в Эдинбурге, где можно поесть, окажутся закрытыми, и тогда утреннее солнце Шотландии озарит мой уже высохший от голода труп!

Нейл засмеялся.

– Я всегда забываю, каким поразительным аппетитом ты обладаешь. – Он протянул руку, чтобы выключить свет. – Я собираюсь опять поехать в Данкерн, – сказал он, когда они покинули офис и оказались на холодной Грассмаркет. Огромный силуэт замка возвышался над ними в темноте. – Я хочу начать нашу кампанию до того, как Ройленды узнают, что им хотят помешать, и прежде чем «Сигма» поймет, что их интересы больше ни для кого не секрет. Мы опережаем их, но совсем ненадолго. – Он глубоко засунул руки в карманы куртки. – «Стражи Земли» начинают грандиозную кампанию против прибрежного бурения, и при нынешних ценах на нефть у нас больше шансов для победы. Я собираюсь использовать Данкерн как плацдарм нашей кампании в Шотландии.

Кэтлин с любопытством посмотрела на него.

– Только потому, что ты так сильно ненавидишь этого Ройленда и его жену?

– Личные отношения здесь ни при чем, Кэт.

– Так ли? Черта с два! – Пристально глядя на него, она решительно тряхнула головой, рассыпав по плечам свои длинные черные волосы. – Знаешь, мне даже жаль этих двоих.

Два дня спустя Нейл уже был в гостинице Данкерна. Усевшись на высокий стул и облокотившись на стойку, он попросил виски.

– У тебя есть какие-нибудь известия от твоей новой хозяйки, Джек? Я помню, в прошлый раз ты говорил, что эта земля перешла в другие руки. – Он спокойно смотрел на вытиравшего столы Джека. Джек Грант управлял гостиницей в Данкерне уже лет двадцать. Он переехал сюда из Абердина после смерти жены полный идей модернизировать гостиницу и сделать ее популярной. Маргарет Гордон сначала дала ему денег на ремонт старинного гранитного сооружения, построенного из таких же камней, что и замок, но на его планы модернизации наложила запрет: никакого нового бара с музыкой, никакой неоновой рекламы на шоссе для привлечения посетителей – она хотела, чтобы это место оставалось прежним патриархальным уголком старины для людей, знавших о нем. Ее не интересовало получение прибыли, и постепенно Джек стал думать так же, как и хозяйка, полюбил этот тихий уголок дикой природы под вечно меняющимися небесами. Единственное, что осталось от прежних амбиций – причуда, которую он сохранил: великолепное меню, получившее известность во всей северной Шотландии. Летом зал ресторана почти каждый вечер был полон, и часто гости оставались в гостинице на весь уик-энд. Но сейчас, в октябре, постояльцев было очень мало.

Джек держал небольшой штат. Молли Фрейзер и ее дочь Катриона постоянно жили в гостинице, помогали ему на кухне и убирали номера немногочисленных постояльцев. Летом им в помощь он нанимал двух-трех приходящих из деревни женщин, которые были рады дополнительному заработку, в другое время они справлялись одни: у них с Молли было полное взаимопонимание и сложившимися отношениями оба были довольны.

За исключением Нейла в зале не было посетителей. Через низкое, широкое окно он видел вершину сохранившейся башни замка, ее желтые от лишайника камни. Даже отсюда был слышен мягкий шорох волн внизу у скал.

Грант равнодушно пожал плечами.

– Известий никаких. Миссис Ройленд приезжала сюда только один раз, в июне, вскоре после смерти мисс Гордон. – Он фыркнул. – Правда, она часто бывала здесь ребенком: смышленой, маленькой девочкой была эта Клер Гордон, но потом, когда она вышла замуж за англичанина, на нас у нее уже не было времени.

– Как ты думаешь, она продаст эту землю? – как бы между прочим задал вопрос Нейл.

– Никогда. Это у нее в крови. Даже если она не вернется, то не продаст Данкерн.

– Она уже получила заманчивое предложение.

Грант с внезапной настороженностью посмотрел ему в лицо.

– Откуда тебе известно об этом?

– Я работаю в организации «Стражи Земли» и не хочу, чтобы эту землю изуродовали буровыми вышками, а гостиницу закрыли. Виски у тебя очень хорошее!

Не обращая внимания на комплимент, Грант придвинулся к Нейлу.

– Ты хочешь сказать, что в Данкерне есть нефть?

Нейл кивнул.

– И ты думаешь, Клер Ройленд продаст землю?

– Ей предложили чертовски большую сумму, Джек.

– Я все же не верю, что она согласится. – Грант покачал головой. – Это было бы не в ее характере.

– А что если муж уговорит ее? Ему-то безразлична Шотландия.

– Вот насчет этого не знаю – я его видел всего один раз.

– Мы собираемся выступить против добычи нефти. Ты с нами? – Нейл пристально посмотрел на Джека.

– Конечно, я с вами. Я слишком стар, чтобы менять образ жизни. Оставим это мальчикам из Абердина.

– Даже если придется выступить против Клер Ройленд?

– Она не продаст землю.

Нейл поморщился.

– Хотел бы я быть уверен, как ты.

Грант задумался и замолчал.

– Если здесь есть нефть, то неважно, кто именно владеет Данкерном: эти проходимцы все равно добьются своего. – Он взял стакан Нейла и опять наполнил его.

– Возможно, но если нефтяная компания уже владеет землей, где хочет начать бурение, то у нас гораздо меньше шансов остановить их. Если же земля принадлежит одной – семье в течение нескольких веков...

– Семьсот пятьдесят лет.

– Так долго? – удивился Нейл. – А если мы уговорим Клер Ройленд выступить против разработок, тогда нам легче будет привлечь на свою сторону общественное мнение: и в Англии, и в Эдинбурге, и в Глазго люди любят романтические трагедии, а нам нужна их поддержка, на этих скалах есть редкие растения, животные и птицы, которым угрожают последствия добычи нефти – все это даст нам реальный шанс спасти это место.

Позднее Нейл отправился на развалины замка – посмотреть, как туман медленно вползает с моря на берег. Камни равнодушно лежали под тусклым солнцем; на этот раз он не услышал никакого эхо. Он представил себе Клер такой, как он видел ее: волосы развеваются на ветру, высокие каблуки вязнут во влажной земле. Странно, что она была здесь как дома, подумал он; печальная и прекрасная, как этот замок. Если бы она сбросила эти дурацкие туфли, он мог бы даже посочувствовать ей. Он нахмурился. Неужели Кэтлин права и это уже превратилось в личную месть? Кэтлин осталась в Эдинбурге – у нее были там выступления в клубе. В любом случае Нейл не хотел, чтобы она была здесь с ним: она всегда как бы вставала между ним и природой; ненамеренно отвлекала его, вносила диссонанс в покой и гармонию окружающей местности, частью которой он себя ощущал. Несмотря на ее народные одежды и простые манеры, она была истинно городским жителем – утонченной красивой черноволосой женщиной, похожей на пантеру, которая была бы чужеродным существом здесь в Данкерне, словно райская птица в стае диких гусей.

Нейл поднялся на башню и долго смотрел на море, чувствуя, как сила ветра и волн передается ему. Боже правый, он обязательно должен спасти это место!

– Что со мной происходит, Зак? Я схожу с ума? Я ничего не понимаю. Я с детства страдаю клаустрофобией, но чтобы так! В «Харродс»! На глазах у сотен людей! Как глупо! – Клер на секунду закрыла лицо руками, потом выпрямилась и посмотрела на него. – Что со мной? – прошептала она.

Зак уселся в кресло и вытянул перед собой ноги.

– Ничего. Люди часто испытывают подобное, находясь в толпе. Ты ищешь что-то странное в совершенно обычной реакции. Успокойся.

– Успокойся! Как я могу успокоиться? Единственное, что мне помогало, была медитация, а ты запретил мне ею заниматься!

Он смущенно посмотрел на нее.

– Я размышлял об этом, Клер.

– И?

– И теперь я еще больше убежден, что ты должна это прекратить, Я говорил о тебе с одним человеком, который разбирается в таких явлениях. Он согласился, что твой подход к этому упражнению неверен, плох для тебя, слишком опасен. Я все же убежден, что медитация могла бы помочь тебе, Клер, но не такая, поверь мне.

– Зак? – Она вдруг села рядом с ним. – Кошмары, клаустрофобия. Они имеют какое-то отношение к Изабель? Они взаимосвязаны?

Он нахмурился.

– Я не знаю, Клер. У каждого бывают ночные кошмары – в них воплощаются внутренние страхи и неосознанные переживания человека...

– Неужели мои невидимые переживания такие ужасные?

– Только для тебя, Клер. Но теперь ты ясно их видишь, и это уже хорошо. Постепенно все пройдет. Медитация, настоящая медитация, та, которую ты считаешь утомительной, может тебе помочь. – Зак с трудом подбирал слова.

Глядя на него, Клер вдруг почувствовала, что ей его жаль – он явно был не в своей тарелке: она взвалила на него груз своих проблем. То, что раньше для него было простым упражнением без всяких осложнений, вдруг оказалось мучительным. Он больше не мог ей помочь и был напуган тем, что началось с его подачи.

Клер отвернулась от него: ей надо бы сказать, чтобы он ушел, сказать, что все кончено, пообещать, что она не будет больше искушать судьбу, заглядывая в прошлое. Она будет жить своей жизнью. Но Зак в какой-то мере был ее единственным советчиком.

– Скажи мне одну вещь, Зак. – Она повернулась к нему, ее лицо было спокойным. – Я общалась с душами умерших?

– Думаю, ты на пути к этому. – Он отвел взгляд.

– Ты считаешь, что я – что-то вроде медиума?

– Возможно.

– И ты думаешь, что Изабель причинит мне зло, если я буду продолжать контактировать с ней? – Клер сжала руки в кулаки.

– Она кажется очень сильной личностью...

– Более сильной, чем я, ты хочешь сказать, – задумчиво произнесла Клер.

– Я этого не сказал...

– Но ты это имел в виду.

– Послушай, Клер. Это безумие. – Он вздохнул. – Я не могу давать тебе советы. Я сказал, что думаю. Я сказал, что этим опасно заниматься. Тебе надо все прекратить, но заставить тебя я не могу. Я только прошу, чтобы ты помнила о моем предупреждении. Может оказаться, что ты действительно общаешься с духами, а может быть, ты только создаешь определенные мыслеформы. Но и то и другое опасно для тебя!

– А ты уверен, что это не ты сходишь с ума, Зак? – Она грустно улыбнулась, тряхнув головой. – Все это может оказаться абсолютной глупостью, ведь может? Нельзя же сотворить реальных людей из фантазий? И фантазии не могут причинить вреда!

– Не могут? – Он добродушно улыбнулся и встал. – Будем надеяться, что нет. – Он протянул ей руки. – Что бы я ни говорил, ты сделаешь по-своему. Будь осторожна, Клер. Мне пора, я должен успеть на поезд. Ты знаешь, где меня найти, если я буду нужен. Я буду о тебе вспоминать, хорошо?

– Хорошо. – Она грустно улыбнулась. Вот и все. Он ушел и оставил ее одну. Они оба знали, что она не позвонит ему.

Клер инстинктивно чувствовала, что ей надо поехать в Данкерн. Возможно, там она скорее найдет ответы на свои вопросы. Она очень хотела оказаться там, почувствовать ветер на своем лице, услышать крики морских птиц, ощутить брызги Северного моря у себя на губах. Там она найдет покой.

Клер даже не задумывалась о том, какую опасность для Данкерна представляют нефтяные разработки: для нее этот вопрос был закрыт, когда она послала письмо Алеку Митчисону.

В четверг она позвонила и предупредила Джека Гранта.