– Зачем ты это делаешь? – спросила она, когда они шли вдоль берега, устремив взгляд на воду.

– Что конкретно? – Он отвернулся от залива и, прищурив глаза от солнца, посмотрел на нее.

– Ведешь меня на ленч. Проявляешь доброту.

Он улыбнулся.

– Тебе не кажется это естественным?

– Кэтлин говорила, что ты меня презираешь! – Ее взгляд по-прежнему не отрывался от дальнего берега.

Он не ответил, и она закрыла глаза. Клер не была готова к нахлынувшему чувству разочарования. Она ожидала, что он сразу же начнет возражать.

– Я ненавижу то, что ты собой представляла, – сказал он наконец. – Биржевую аристократию, классовые привилегии, то, что ты одна можешь владеть целым Данкерном и, ради своей прихоти, даже не моргнув глазом, можешь отречься от него и от людей, которые там живут.

– Но я не отреклась! Я отказалась от денег, прекрасно понимая свою ответственность перед землей и людьми. – Она произнесла эти слова тихо, как молитву.

Он глянул на нее.

– Вот почему, должно быть, я считаю, что ты не совсем безнадежна. – Он неожиданно усмехнулся. – Почему бы нам чего-нибудь не выпить и перекусить, пока ты совсем не зачахла? Это еще одна причина для ленча. Ты слишком худая. – Чтобы смягчить резкость тона, он обнял ее за плечи. – Пойдем. Здесь холодно. Поедим и согреемся.

После ленча они повели Касту погулять к лесу Далмени. В глубине уединенной бухты они сели на дерево, поваленное ветром. Клер была очень молчаливой.

– Что из рассказанного мне Полом правда? – спросил он очень тихо, когда Каста, набегавшись и тяжело дыша, втиснулась между ними, и они оба потянулись почесать собаку за ушами.

Плечи Клер напряглись.

– А что он тебе рассказал?

– Что ты под наблюдением врача. Что тебе нужно регулярно принимать лекарства.

– Это ложь. – Она сжала в горсти загривок Касты и мягко потрепала.

– Что ты с детства больна.

– Это тоже ложь. Ничего плохого со мной в детстве не происходило.

– Когда я вошел и увидел тебя в ванне... – Он осторожно подбирал слова. – И позже, тем вечером, когда ты была в постели, ты словно была в каком-то трансе.

Она смотрела на берег Форта, туманный в полуденном свете.

– Очевидно, я замечталась.

– И это все?

– А что еще должно быть? – На мгновение их руки встретились на загривке собаки. Клер закрыла глаза. Ей отчаянно хотелось, чтобы Нейл не убирал свою руку, неподвижно лежавшую поверх ее пальцев. Какой-то миг это продолжалось, потом его рука вновь вернулась к ушам Касты.

– Думаю, он рассказал тебе и о Джеффри, – с усилием произнесла она.

– Кто такой Джеффри?

– Мой деверь. Он священник и живет Лондоне. В шутку я сказала ему, что вызываю духов и тому подобную чепуху. А он понял меня буквально. – У нее вырвался короткий смешок. – Ройленды все очень напыщенные и серьезные. У них никакого чувства юмора.

– О Господи! И член парламента такой же? Сколько их там вообще?

– Три брата и сестра Эмма. Она моя подруга. – Клер сказала это очень просто.

Нейл глянул на нее.

– Ты произнесла это так, будто у тебя нет никаких других.

– Порой мне кажется, что нет. – Она вздрогнула. – Тысяча знакомых и одна подруга. Небогатый итог, верно?

– Да, честно говоря. – Он рассмеялся. – Но, думаю, что в Шотландии ты найдешь множество друзей, если захочешь. В «Стражах Земли», в Данкерне.

– Джек Грант был моим другом, пока ты не настроил его против меня.

– Я исправлюсь. – Нейл перестал гладить собаку, подобрал камень и зашвырнул подальше в воду, но он не оставил кругов в неспокойных, гонимых ветром волнах.

Вечером он привез Клер на встречу комитета, представив просто как нового члена их организации. Затем он доставил ее к дому на Мюрей Плейс. Он не сделал попытки выйти из «лендровера». Мгновение она колебалась – она хотела его так мучительно, что почти готова была умолять. Она совершенно не понимала себя. За всю свою жизнь она не испытывала ничего подобного. Страсть и боязнь одиночества буквально захлестывали ее, поглощая всю целиком. Она взглянула на Нейла, но было слишком поздно: тот уже распахнул дверцу машины.

– Увидимся завтра вечером, – улыбнувшись, сказал он.

Клер ответила вымученной бледной улыбкой и, взяв Касту за ошейник, выбралась из машины. Быстро взбежав по ступенькам, она вставила ключ в дверь и заставила себя войти не оглядываясь.

Зак глядел на Нейла, изучая его суровое обветренное лицо, чувствуя его внутреннее смятение. Он медленно кивнул.

– Да, у Клер есть проблемы. Ничего такого, в чем могла бы помочь ее семья, но она, без сомнения, нуждается в помощи. Однако, будьте уверены, вовсе не в той, которую задумал ее муж.

– И она действительно видит эту женщину, Изабель?

– Действительно видит. – Зак облокотился на стол. В ресторане было очень пусто – едва пробило двенадцать часов. – Клер эмоционально очень восприимчива. С самого начала, когда я познакомился с ней, я это понял, и понял также, что ей не хватает только знаний и уверенности в себе, чтобы воспользоваться собственным даром. Я научил ее медитации. Я думал, что это позволит ей заглянуть в собственное подсознание, даст ей контроль над ним... – Он развел руками. – Сначала я считал, что Изабель – это какая-то видимая проекция ее мозга образа этой женщины, которой она, похоже, была одержима с детства. Теперь я так не думаю. – Он все еще изучал лицо Нейла, ища на нем малейшую тень сомнения или насмешки. Но оно была непроницаемо. – Я также не думаю, что она переживает предыдущую жизнь. Эта женщина, Изабель, насколько мне известно, преследовала раньше и тетку Клер. Так что это у Клер семейное – ее одержимость связана с замком Данкерн, с кошмарами Клер и ее клаустрофобией. Клер все время чувствует... живет эмоциями Изабель.

– Итак, вы считаете, что Изабель – призрак, преследующий Клер? Или ее семью? – Нейл нахмурился. Кошмары... он видел, как проходит один из них... клаустрофобия? Бедная Клер, она не могла даже спрятаться от окружающих ее ужасов.

Зак медленно кивнул.

– Когда личность подвергается подобному преследованию, это называется одержимостью.

Нейл поднял брови.

– Значит, возможно, добрый пастор Ройленд сможет ей помочь?

Зак покачал головой.

– Сомневаюсь. В помощи нуждается Изабель, а не Клер, а он не представляется способным ее оказать.

– Тогда, может быть, нужен католический священник? – Нейл не обратил внимания на официантку, которая, постелив на стол две больших квадратных плетеных салфетки, ожидала заказ. Никто из мужчин даже не взглянул на нее. Тогда она швырнула перед ними меню и ретировалась.

– Может быть. – Зак снова пожал плечами.

Нейл откинулся на стуле и взглянул ему в лицо.

– Могу я спросить, какова была ваша собственная квалификация, когда вы с самого начала вмешались во все это?

Зак печально улыбнулся.

– Я собираюсь защищать докторскую степень по психологии. Можно сказать, что это в сфере моих исследований – все формы экстрасенсорной перцепции представляют для меня постоянный интерес.

– Так вы психолог? Зак кивнул.

– Да, но не парапсихолог.

– В университете есть люди, которые могут здесь помочь?

– Возможно. – Зак помрачнел. Эта мысль ему уже приходила, и он ее отверг. – Но вы готовы пойти на риск того, что может случиться с Клер, если ее история станет публичным достоянием?

– Нет. – Нейл нахмурился. – Она не выдержит столь широкой огласки, если эта история всплывет.

– Так что все замыкается на мне. – Зак вздохнул. – И должен признаться, мне это не по силам. Я разбираюсь в медитации, в спиритуальной прогрессии, индивидуальном развитии личности – все это входит в сферу моих интересов, но Изабель... – Он устало провел руками по лицу. – Возможно, следовало бы связаться с университетом. Просто не знаю. Клер так уязвима. Я останусь здесь так долго, сколько смогу – пока Клер будет нуждаться во мне, но не думаю, что сумею ей в чем-то помочь.

Вернулась официантка. Нейл заказал скотч, а Зак – минеральную воду. Нейл в раздумье поднял плетеную из камыша салфетку и поставил на бок в неустойчивом равновесии.

– Клер кажется очень одинокой женщиной, – осторожно заметил он.

Зак кивнул.

– Верно. Она ненавидит мир своего мужа. И принадлежит этому, – он поглядел за окно. – Я это понял, когда приехал. Здесь каждый камень дышит историей, и она – часть ее. Может, это ее карма.

– Изабель ей каким-то образом угрожает? Клер в опасности?

Зак опустил глаза на стакан.

– Господи, я сам хотел бы знать. Не думаю, во всяком случае – уж не физически, – голос его упал.

– Тогда как? – Нейл начал терять терпение. – Проклятье! Вы же должны в этом как-то разбираться! Откуда вы знаете, что это не просто ее воображение.

На миг Зак прикрыл глаза.

– Я и не знаю этого наверняка. Просто чувствую. Изабель приходит откуда-то извне и она имеет какую-то вескую причину связываться с Клер. В этом я уверен. Не знаю, что должно случиться с Клер, но что бы то ни было это произойдет здесь, в Шотландии.

– Откуда вы знаете? – Нейл скептически прищурился.

– Просто знаю. – Зак беспомощно развел руками. – Прекратите на меня давить, Нейл. Если бы я точно знал, что делать, я бы вам сказал. Мы просто должны быть здесь, когда это случится.

– А как насчет врача, психиатра?

– Муж уже показывал ее врачу. Он не помог, и она категорически отказывается встречаться с другими, и я ее в том не виню.

– Тогда каким образом я сумею ей помочь, если вы не в силах? Что я смогу сделать?

Зак пожал плечами.

– Заставьте ее рассказать об этом, если сможете. Чем больше она будет говорить, тем лучше. Все это загнано внутрь. Если она сможет взглянуть со стороны, бороться, противостоять – это хорошо.

– Клер сознает опасность?

– Конечно. Поэтому она и просила меня приехать. – Вот почему она молила о помощи, а он не знал, как это сделать.

Последовало долгое молчание, затем Нейл внезапно спросил:

– Вы влюблены в нее? – Он выпил виски единым глотком.

– Нет, черт побери, Я – голубой, вы что, еще не поняли? Но я очень к ней привязан и, как уже говорил, останусь рядом столько, сколько она захочет.

Лицо Нейла впервые расслабилось.

– Сделайте это, – сказал он.

Пол стоял, глядя на очертания Сити, чувствуя хмельную атмосферу уличного смога и лихорадочной суеты, свойственную улицам древнего квартала. Послание сэра Дункана, переданного в эдинбургскую гостиницу Пенни, секретаршей Пола, было категоричным. Ему предписывалось прийти в офис сразу по возвращении в Лондон. Пол вылетел ближайшим рейсом. Ему незачем было оставаться в Эдинбурге – он связался с частной сыскной фирмой. Они найдут Клер, и тогда он вернется.

Он рад был снова оказаться в Лондоне. Кратковременное изгнание было для него болезненным. Он скучал по офису, напряжению работы, всему тому миру денег, в котором он привык жить. Ему пришлось отдать долю в фамильном бизнесе, но его долги были оплачены и он может двигаться дальше. Он передернул плечами. Он чертовски быстро сумеет восстановить свои потери, если будет осторожен. Ему подкинули пару интересных идей, на которых он и собирался сыграть. Как только он переговорит с сэром Дунканом, то позвонит Стивену Кароуэю, а пока следует ждать ответа Дуга Варнера из «Сигмы».

Войдя в дверь здания на Коулман-стрит, он широко улыбнулся Бейнсу и стал подниматься вверх, перешагивая сразу через две ступеньки и с наслаждением вдыхая запахи маслянистой лавандовой полировки для мебели и роз, стоявших на старинном столе на лестничной площадке, под портретами отцов-основателей фирмы. Дверь в его кабинет была приоткрыта.

Пенни стояла возле его стола. Она смущенно улыбнулась, когда он вошел в комнату.

– Пол, я только что принесла для вас несколько сообщений.

Пол отбросил газету, которую держал в руках.

– Что-нибудь важное?

Она пожала плечами.

– Старик сказал, что хочет видеть вас, как только вы придете. Он, кажется, жаждет поговорить с вами. Вы себя чувствуете получше?

– Гораздо лучше. Спасибо, – Пол улыбнулся ей.

Она отвела взгляд.

– Пол, можно мне уйти на ленч? Я должна кое с кем встретиться в 12.30 и уже опаздываю… – По офису уже расползлись слухи, и она не хотела попасться под горячую руку, когда он вернется со встречи с сэром Дунканом.

– Конечно, и даже можете задержаться на полчаса. – Он чувствовал себя уверенным и щедрым. Подняв пачку телефонограмм со стола, он уже успел прочесть верхнюю: «Интересующая вас дама проживает по следующему адресу...»

Он улыбнулся и положил записку в бумажник. У этого парня ушло на розыски меньше двенадцати часов. Следующая записка содержала приглашение от сэра Дункана, и Пенни трижды ее подчеркнула. Старикан явно становится раздражительным. Пол удивился подобной настойчивости. Последнее сообщение было от Дайаны Уорбойз. Пенни, как всегда, методически проставила дату и время телефонного звонка. Дата: 27 ноября. Время 10.46. Текст: «Дерьмо».

Пол вытаращил глаза.

Пенни позади него прикрыла дверь так тихо, как могла. Он, хмурясь, смотрел на листок, затем скомкал и выбросил его в корзину, однако настроение было испорчено. Когда он потянулся к телефону, то испытал легкую дрожь дурного предчувствия.

Сэр Дункан сидел у окна своего большого, со вкусом обставленного кабинета. Стол его был свободен от бумаг, ручки и карандаши расположились с почти военной четкостью на темно-красной кожаной подставке. Пустое кресло было придвинуто к столу. Сэр Дункан полулежал на мягкой софе. Его лицо было бледным и решительным.

– Где ты был, Пол? – рявкнул он, когда того впустила секретарша. – Я ждал тебя в десять.

Пол замялся. Атмосфера в кабинете была ледяной. Секретарша тут же благоразумно исчезла, удалившись с такой поспешностью, что было ясно, что она что-то знает...

Пол покрутил шеей, внезапно почувствовав, что воротник рубашки стал тесен и он задыхается, но поборол желание расстегнуть его. Комната пропахла табаком.

Злясь на собственную неловкость, Пол подошел к ближайшему креслу и сел, чувствуя на себе каменный взгляд старшего партнера.

– Извините, но самолет задержался. Я только что вернулся из Шотландии. Что нибудь срочное? У нас проблемы? – Он вымученно улыбнулся.

– Проблемы у тебя, Пол, – Сэр Дункан медленно встал. Сутулясь, тяжело прошел к своему столу. – Мне жаль, но я должен известить, что получил официальное уведомление о том, что твоя деятельность расследуется отделом по мошенничествам. Прости, Пол, но совету директоров ничего не остается, как просить тебя об отставке.

Митинг закончился сразу после десяти. Клер, Джек и Нейл отпраздновали его успех в маленьком баре гостиницы «Данкерн». Затем, когда Джек развел огонь и подложил туда торфа, Клер поднялась в спальню. Она вымылась и расчесала волосы, расслабившись в тепле электрокамина. Снаружи, над садом и рощей ярко сияли звезды, вычерчивая на фоне неба черный силуэт замка.

Она услышала, как открылась и закрылась дверь Нейла, когда он прошел по коридору к себе в номер. Он по-прежнему не пытался дотронуться до нее, не выказывал никаких намерений снова заняться с ней любовью. Сейчас они были не более, чем союзники в борьбе за спасение Данкерна. Она не желала одиночества и, яростно подавляя свои желания, сосредоточила всю энергию на участии в разных акциях «Стражей Земли» и встречах с местными жителями, в основном рыбацкими семьями из деревни у подножия утеса, где многие знали Маргарет Гордон лично, а с некоторыми она с детства была знакома сама.

Она подошла к окну и, отодвинув гардину, взглянула на звезды. Рядом тихо заскулила Каста.

– Хочешь выйти? – Клер обернулась к собаке, отчасти раздраженно, отчасти сама желая вдохнуть прохладу ночи. У нее побаливала голова после духоты бара, дыма сигарет и двух выпитых за вечер бокалов солодового виски. Импульсивно распахнув шкаф, она достала шубу и накинула ее поверх шелковой ночной рубашки, натянула сапоги и открыла дверь. Гостиница была погружена во тьму. Она с трудом нащупала выключатель на лестничной площадке и, включив свет, легко сбежала вниз на цыпочках вслед за довольной собакой. Снаружи царил ледяной холод. Землю напитала обильная роса, и трава была ломкой и белой от инея. В прозрачном воздухе отдавался любой шорох. Слышно было, как море бьется о подножие утеса, В замке было совсем темно. Звезды спрятались за высокими стенами и внутри стоял абсолютный мрак.

Клер видела, как Каста зигзагами бежит по траве, опустив нос и радостно виляя пушистым хвостом, почуя чей-то след возле утеса. С моря дул холодный ветер. Клер отошла за стену, принадлежавшую раньше главному залу, и прислонилась к камню.

– Тоже не можешь уснуть? – Голос Нейла прозвучал очень тихо.

Каста подняла голову и сделала на миг охотничью стойку, оставив лапами на серебристой траве черные отметины, – затем, успокоившись, снова пустилась по следу.

Клер не сразу смогла увидеть Нейла в тени стены. Даже теперь, когда ее глаза привыкли к темноте, она едва его различала.

– Каста хотела погулять. – Она тоже говорила приглушенно, не желая нарушать волшебную тишину ночи. – А здесь так прекрасно. Я не могла уйти спать и пропустить это.

– Бедная Клер. – Его голос был еле слышен, почти терялся в дыхании моря. – Ты так много пропустила.

Она бессознательно шагнула к нему, привлеченная тихим магнетизмом его голоса, с трудом различая его лицо в темноте. Пол протянул к ней руки, привлекая к себе, и она с бурным облегчением ощутила на своих губах его губы. Она обвила руками его шею, а его руки скользнули под шубу и тонкий шелк, облегающий ее грудь. У нее вырвался вздох от прикосновения холодных ладоней, но он был задушен поцелуем.

Они занимались любовью быстро и свирепо, здесь, в углу, между двумя древними каменными стенами. Клер испытала страсть и примитивное желание, какие никогда ей прежде и не снились. Нейл был далек от нежности. Он набросился на нее как голодный и грубо овладел ею, прижимая к камню, и Клер отвечала с яростью, царапая ему спину ногтями и впиваясь зубами в губы, с животным криком удовлетворения, когда ее тело приняло его.

Каста бегала по лугу, в высокой траве, и не обращала на них внимания, поглощенная собственными развлечениями.

Удовлетворенные, они какое-то время оставались неподвижны, затем Нейл нехотя оторвался от Клер и закутал ее в шубу.

– Идем, – коротко сказал он. – Иначе простудишься.

Обняв ее за плечи, он провел ее через луг. Ледяной ветер обжигал их лица, и Нейл чувствовал, как дрожит под шелком ее тело. Клер была опустошена. Все, чего ей хотелось – добрести до постели и уснуть, но когда он открыл дверь в ее спальню, то не позволил ей уйти, а лишь короткой командой послал туда Касту и увлек Клер по коридору к себе. Шторы были раздвинуты и комнату заливало сияние звезд. Не потрудившись включить свет, он стянул с нее шубу и бросил на пол. Сменив на постели белье, он бережно уложил Клер, потом лег рядом.

Ее слабые протесты и ссылки на усталость остались без внимания, но на сей раз он был более нежен, более терпелив, и теперь она окончательно поняла, что любит его.

Около четырех утра она вдруг проснулась, разбуженная бриллиантовым полумесяцем, который проливал серебристый свет, заливавший постель, и долго лежала, сонно глядя в окно. Она чувствовала запах, пропитавший после занятий любовью ее кожу, но была слишком усталой и счастливой, чтобы двигаться. Ее тело было насытившимся, удовлетворенным. Блаженно улыбнувшись, она снова уснула. Окончательно Клер проснулась, когда услышала, как Нейл тихо ходит по комнате. Он уже был одет.

– Пора вставать, – он стянул одеяло с ее обнаженного тела. – Завтрак готов, и я слышу, как скулит твоя собака. – Он поднял с пола шубу и накинул на нее, как халат. Когда она просунула руки в рукава, он обхватил ее за плечи, притянув к себе и уткнувшись в шею, но голос его, когда он заговорил, был жестким.

– Прости, Клер, но я не могу видеть тебя в этой шубе. Ты настолько красива, что не нуждаешься ни в каких мехах, а она напоминает мне об убитых животных.

Позже, на прогулке, они поднялись на высокую стену, выходящую к морю. Клер сидела, глядя, как чайки ныряют у подножия утеса, а Нейл, стоя рядом, осматривал осыпающуюся кладку утеса.

– Тебе придется что-то сделать с этими стенами, чтоб они не превратились в руины, – сказал он.

Клер обернулась через плечо. Нежно-розовые гранитные плиты, местами подернутые плесенью, отливали в лучах солнца желтым и золотым. Замок был милостив, расслаблен, сегодня он был полон счастьем.

Лениво потянувшись, она встала и подошла к Нейлу, легко оперевшись рукой о стену. Нагретый солнцем камень был теплым, почти живым под ее ладонью.

– Мне ненавистно что-либо менять. Я люблю замок таким, каков он есть.

Нейл терпеливо улыбнулся.

– Тем не менее, если не заделать трещины, башня упадет. Еще несколько зимних штормов – и она обрушится. – Он накрыл своей ладонью ее руку на камне. – Ты наслаждаешься, бывая здесь?

Он видел, что темные круги под ее глазами исчезли, лицо посвежело. Она счастливо рассмеялась, глянула на него, вспомнив о прошлой ночи, и внезапно ее улыбка стала застенчивой.

– Ты же знаешь, что да.

– Клер, – он пристально посмотрел на нее, потом взял за руку и подвел к груде камней, которая прежде была западной стеной часовни, и усадил рядом с собой. – Я тебе рассказывал, что однажды встречался с твоей тетей? Я остановился в полумиле от побережья, исследуя птичьи гнездовья, и как-то утром она нанесла мне визит. Это была милая старая дама. Она сказала мне, что я нарушил частное владение. – Он улыбнулся воспоминаниям. – После чего посидела со мной на вереске возле палатки, рассказывая о птицах, а потом пригласила в гостиницу и собственноручно приготовила завтрак. – Он снова улыбнулся. – В чем-то ты очень на нее похожа. – Он сделал паузу. – Клер, я думаю, нам следует поговорить и Данкерн – самое подходящее для этого место. – Сейчас он говорил мягко, видя, как резко напряглось ее лицо. – Я хочу знать о тебе правду, всю правду. Не то, что заявляет твой муж, и не то, что думает Зак, а то, что происходит на самом деле.

Вначале она негодовала, уклонялась, но ее тело все еще помнило единство с ним, довольство, покой и доверие, и ей было трудно ему лгать. Кроме того, ей внезапно захотелось, чтобы он все узнал.

Она рассказала все: правду, теории, сны, кошмары и страхи. Рассказала все, что знала об Изабель и о Данкерне. Заканчивая свой рассказ, Клер расплакалась.

Нейл обнял ее – сейчас она была в плаще – норковая шуба была отправлена в шкаф красного дерева, – и прижал ее голову к своей груди.

– Не позволяй ей встать между нами, Нейл. – Она взглянула на него. Слезы висели на ее ресницах. – Я не одержимая!

– Она не встанет между нами. – Он крепче обнял ее, гладя поверх головы Клер вглубь старой часовни, и нахмурился. Она не могла встать между ними, но она была здесь, в Данкерне, несчастная красавица графиня Бакан, и она чего-то ждала. Даже он чувствовал это.

Нейл снова нахмурился.

– В этом я с тобой согласен. Ты не одержимая. Я не верю в одержимость. – Он обнимал ее так крепко, что она не могла ввдеть его лица, но голос его был спокоен. – Но я верю в наваждение. Это самое могущественное из всех чувств. Ты унаследовала это наваждение от своей тети по собственному признанию. Ты... – он едва не сказал «экстрасенс», но так могли сказать Кэтлин или Зак. – Ты мечтательница. Ты была одинока и несчастна. У тебя романтическое состояние, за которое немало людей многое бы отдали. – Он грустно улыбнулся. – У тебя есть чувство юмора, которое, по твоим словам, доставило тебе сильные неприятности с деверем, и ты до сих пор оставалась скучающей богатой маленькой девочкой. – Он только крепче прижал ее, когда она попыталась запротестовать.

– Да, да, была. Но теперь все изменилось! – Он улыбнулся и внезапно отпустил ее. – Итак, ты собираешься стать свободной и ты на верном пути, Клер. Ты вышвырнула Пола, и это, возможно, лучший поступок в твоей жизни. Ты присоединилась к нашей организации и борешься за то, во что веришь. И у тебя есть я. Все, что ты должна сейчас сделать, любимая, это покончить с леди Изабель.

Клер отвела взгляд.

– Не знаю, смогу ли я, Нейл. Она нуждается во мне и порой мне кажется, что я тоже нуждаюсь в ней.

– Чепуха! – Он положил руки ей на плечи и встряхнул. – Когда ты в последний раз занималась этой дурацкой медитацией? В Эдинбурге, когда ты была одинока и предоставлена себе, правильно? Постарайся найти себе какое-нибудь занятие, чтобы у тебя не оставалось на это времени. Ведь здесь же ты ни разу не медитировала?

Она высвободилась и отступила. Они с Заком дважды пытались медитировать на квартире знакомой Нейла, и оба раза потерпели поражение. Изабель отказывалась прийти к ней. Клер сидела, закрыв глаза, ждала и ничего не происходило. Ее сознание оставалось таким же ясным. Изабель не желала ее отпускать, но и не приходила. Зак вернулся в Кембридж.

– Ты не понимаешь!

– Понимаю, Клер, и очень хорошо.

– Нет! Она еще здесь, Нейл. Она здесь, в Данкерне! И она – внутри меня...

– Она не внутри тебя, Клер! – неожиданно он понял, что кричит. – Она мертва! Она успокоилась!

– Нет. – Клер прекратила вырываться и взглянула ему в лицо. – В этом все и дело, Нейл. Разве ты не видишь? Она не успокоилась!

Джулия осталась играть с Тамсин. Эмма стояла в задумчивости, разглядывая ковер. На ней было платье с вышивкой, не слишком модное, но определенно нарядное. Рекс должен был заехать за ней, и она раздумывала, приглашать ли его в дом – не сейчас, когда он зайдет, а позже, когда они вернутся с обеда.

Он оставил такси за несколько домов, и для Эммы, прислушивающейся к шуму проезжающих машин, стук в дверь оказался неожиданным. Эхо разнеслось в тишине пустого дома. Какой-то миг она не могла двинуться, а ее сердце трепетало, как загнанный зверек. Потом она медленно подошла к двери и открыла ее.

Рекс с мальчишеской улыбкой протянул ей букет фризий.

– Просто поставь их в воду, милая, и пойдем. Я заказал столик на 20.30. – Он держался неуверенно, так же внезапно смутившись, как и она. – Такси ждет на углу. – Он снова улыбнулся. – Мы даем повод для сплетен соседям.

Эмма поставила цветы в вазу как они были – завернутые в целлофан, и налила туда холодной воды из-под крана.

– Соседи меня не волнуют. Не будь таким провинциалом, Рекс. И в любом случае, нам нечего скрывать. Я говорила Питеру, что, возможно, пообедаю с тобой, когда он уедет.

Она нагнулась понюхать цветы, чтобы скрыть лицо.

Он заказал столик в «Кларидже».

– Вероятно, ты можешь теперь успокоиться, Эмма, Я сказал твоему брату, что замок мне не нужен, и забрал свое предложение. – Рекс велел принести себе скотч, и белое вино с содовой для Эммы. Сейчас, когда он принял решение и отрезал путь к отступлению, с него словно свалился тяжкий груз. Вожделенный замок полностью исчерпал бы все его личные сбережения, оставил бы его сломленным и одураченным. Теперь он это понимал.

– Ты правильно поступил, – ответила Эмма. – Я рада, и Клер, должно быть, вздохнет с облегчением. – Она улыбнулась и потянулась через стол, чтобы коснуться его руки. – Спасибо тебе, Рекс. Я знаю, как много для тебя значит владение Данкерном.

– Я считаю, что Клер имеет на это право, – он вздохнул. – Мне нужно побольше прочитать о своих шотландских предках. Ты знаешь, что Роберт Брюс отобрал замок у Коминов. Когда-нибудь я прослежу связи между своей семьей и графами Бакан. Я знаю, что они есть, но не могу доказать. Пока не могу. – Он застенчиво улыбнулся. – Впрочем, в основном, это мечтания. – Он поднял глаза. – Но там по-прежнему остается нефть, Эмма. Клер должна смириться с тем, что придет день, когда кто-нибудь соберется ее заполучить.

– Но они не смогут отобрать ее замок.

– Замок Коминов, – мягко поправил он. – Если она не передумает и не продаст замок кому-то еще.

– Она этого никогда не сделает. Они смогут скрыть следы своих разработок?

– Конечно, смогут. Так обычно и делается. Ни одна скважина не существует вечно.

Эмма схватила свой бокал, как только его поставили перед ней.

– Но все уже не будет прежним, правда? Я думаю, что романтика Данкерна исчезнет. Это чувство вневременности. Я ощущала себя совершенно чужой, когда приезжала туда. Честно говоря, мне там не слишком понравилось. Этот скудный пейзаж, эти мрачные утесы... Не знаю, почему Клер так страстно их любит.

– Это у нее в крови, – Рекс помрачнел. – Я не знал, милая, что ты видела Данкерн. – На миг он казался потрясенным. – Почему ты мне не рассказывала?

Она пожала плечами.

– Я приезжала туда только однажды, еще ребенком. Клер приглашала меня на каникулы. И больше я не возвращалась.

Рекс нахмурился.

– Возможно, ей следует как-нибудь пригласить на каникулы меня. В качестве утешительного приза. Как ты думаешь?

Эмма улыбнулась.

– Уверена, что пригласит. Ты должен с ней познакомиться.

– Я бы этого хотел. Итак... – Рекс поднял свой бокал. – Куда мы поедем отсюда, Эмма?

Последовала пауза.

– Мне казалось, ты говорил, что вы с женой помирились, – осторожно сказала Эмма.

– Да, говорил. Пойми меня правильно. У нас разные цели. Она готова уйти: забрать свои шлепанцы, увязать узлы и купить этот чертов дом в Винограднике Марты!

– А чего хочешь ты?

Он пожал плечами.

– Возможно, страстного романа с прекрасной англичанкой, чтобы забыть о своих поражениях и своем возрасте. – На нее он не смотрел.

– Ты не потерпел поражение, Рекс, и ты совсем не старый. – Голос Эммы внезапно стал ломким. – А если тебе нужна прекрасная англичанка, уверена, что могу познакомить тебя с одной-двумя.

– Ясно, – Он отвернулся, стараясь не выказывать огорчения. – Питер вернется домой, верно?