Она не стала ждать ответа, а осторожно положила трубку и облегченно вздохнула.

На следующее утро Арчи и Джеймс собрались на охоту на холмы, но долго не могли уйти. Сначала зазвонил телефон – срочное сообщение Джеймсу из Сити, затем их задержала Антония.

– Почему бы вам не остаться сегодня дома? Пожалуйста! Я плохо себя чувствую. Устала всем заниматься одна, – У нее разыгрались нервы и надвигалась мигрень, которую она панически боялась.

Арчи колебался: чувство вины, боролось в нем с жаждой вырваться из дома, и последняя победила. В конце концов, он же обязан показать Джеймсу Крэгнам-Мьюир...

После того, как они все-таки ушли, Антония села и устало посмотрела на Сару.

– Вы сегодня хотите поехать в Перт? – Все, чего хотела она сама, так это лечь в постель, но если Сара уедет, ей придется самой следить за Клер.

Сара виновато улыбнулась.

– Не надолго, но пару вещей мне нужно купить срочно. – Теперь, когда Сара все обдумала и твердо решилась помочь Клер, она поняла, что Антония будет ее союзницей. Эта женщина когда-то была сильной личностью, но сейчас задавлена своим хамом-мужем. Ей совсем не нравилось держать дочь в заточении, но она не имела мужества освободить ее. Вместо того чтобы поставить на место Арчи, как, по мнению Сары, сделал бы любой нормальный человек, она предпочитала «прятать голову в песок» и ныть о своих мигренях, что позволяло ей регулярно исчезать в спальню на несколько драгоценных часов.

Сара легко коснулась руки Антонии.

– Вам плохо, дорогая моя, правда? Голова болит? Почему бы вам не пойти прилечь? Клер спит. Не думаю, чтобы она скоро спустилась вниз.

Антония вздохнула с облегчением. Через десять минут она, приняв три таблетки успокоительного и задернув шторы, погрузилась в сон.

Сара несколько минут постояла в холле, с ключами от «вольво» в руках: пора решаться, но теперь ей было не по себе. Такую работу, как у Ройлендов, нелегко получить. Стоит ли ею жертвовать? Она не сомневалась, что Пол уволит ее, как только узнает, что это она помогла Клер сбежать. Она нервно оглянулась, затем отперла парадную дверь и вышла.

Автомобиль стоял во дворе, позади дома. Открыв дверцу, она осторожно вставила ключ в зажигание. Тут же сработал сигнал – настойчивый громкий гудок, разнесшийся по двору. Она захлопнула дверцу – ее сердце билось от страха. Гудок прекратился, и Сара оглянулась на дом. Там было тихо, из окон никто не выглянул. Она на цыпочках обежала дом и влетела в парадную дверь.

Клер, одетая, лежала на постели и читала.

– Быстрее! Времени мало! Я не знаю, сколько проспит ваша мать! – Сара страшно нервничала. Она почему-то ожидала, что Клер догадается приготовиться к нужному моменту. – Мистер Маклауд и Джеймс ушли около часа назад.

Клер соскочила с постели.

– Ключи?

– В машине. Она на заднем дворе. Я оставила дверь открытой, пожалуйста, быстрее!

– Да благословит вас Бог, Сара.

Они обнялись, потом Клер спустилась по лестнице, на цыпочках пробежала по коридору и вылетела наружу, на мороз.

В комнате наверху, за тяжелыми розовыми бархатными шторами спокойно спала Антония, Сара ушла в свою комнату и села на кровать. На глазах у нее были слезы радости.

Клер распахнула дверь машины, и ее чуть удар не хватил, когда на весь двор вновь сработал сигнал тревоги. Она с проклятием отключила сигнализацию. Уж эта Сара! Клер швырнула в машину шубу и сумку, а затем забралась сама. В панике она действовала резко и настолько запыхалась, что дыхание вырывалось у нее короткими болезненными толчками. «Вольво» завелся сразу же, она развернула его и дрожащими руками вцепившись в руль, вывела со двора, затем обогнула дом и поехала так быстро, как это было только возможно, внимательно оглядываясь вокруг, боясь, что отчим или Джеймс случайно увидят ее.

Едва выехав за ворота, Клер обнаружила, что бензин почти на нуле. Выругавшись, она направилась к ближайшему гаражу, сгорая от нетерпения. Пока наполнялся бак, она внимательно прислушивалась к дружелюбной болтовне толстяка – служащего бензоколонки, ведь он много лет знал ее и всю семью.

Скажи ему, что едешь на север. Скажи, что собираешься в Данкерн, сбей их со следа.

– А где ваша собака? Я думал, вы неразлучны, – сказал он, когда Клер полезла в бумажник за кредитной карточкой. Он взял у нее карточку и вошел в контору. Его случайно брошенное замечание больно ранило Клер. Она сильно скучала по Касте.

– Она на холмах с Арчи. Стала настоящей охотничьей собакой, – выдавила Клер в ответ. – Она же на каникулах, как и я!

Во все нарастающей горячке нетерпения она ждала, пока он найдет под прилавком компостер. Наконец нашел.

– Ну вот, у вас достаточно бензина, чтобы проехать пол-Шотландии. – Он улыбнулся ей, возвращая кредитную карточку с отметкой. Это и был вопрос.

– Я собираюсь в Данкерн, – твердо сказала она. – Думаю провести в гостинице несколько дней.

Но на самом деле она свернула на юг, к Перту, а оттуда – на шоссе в сторону Эдинбурга, и думала только о Заке. Хоть бы он был там, может быть, он найдет способ помочь, потому что сама она просто не знала, что делать.

Она довольно легко нашла автостоянку на Грассмаркет и долго сидела за рулем, глядя на замок, хорошо различимый на фоне черного угрюмого неба. Она очень устала. Сказывались бессонные ночи, напряжение от бегства и многочасовая гонка. Но все позади, она в Эдинбурге и никто не знает об этом. Она в безопасности, но что делать дальше?

Стараясь заставить себя думать, она выбралась из машины и закуталась в шубу, дрожа от ледяного ветра, пронизывающего улицы и пробирающего до костей. Нужно попытаться найти офис «Стражей Земли» и узнать, выходил ли Зак на связь. Если нет, надо снова позвонить ему, а потом найти, где остановиться. Она оглядела улицу.

Можно было бы предложить Заку какое-нибудь другое место для встречи. Но где еще есть такое, куда уж точно не сунется Пол?

Она медленно пошла по улице. Мало шансов, что она застанет Нейла Форбса. Он был из тех людей, что всегда в отъезде, всегда в дороге – организует очередную кампанию протеста. Возможно, он еще в Данкерне. Может, в самом офисе знают, где он.

Она довольно легко нашла дом радом с баром, о котором когда-то говорил Нейл. В окнах офиса горел свет. Клер поднялась на второй этаж и толкнула дверь.

Нейл Форбс сидел в комнате один, склонившись над столом, заваленным бумагами. Он недоуменно уставился на нее, затем встал.

– Миссис Ройленд? Вот нечаянная радость! – голос его был холоден.

Обрадованная тем, что застала его здесь одного, обиженная и обозленная его тоном, Клер немедленно перешла в контрнаступление.

– Почему вы, мистер Форбс, провели митинг в Данкерне, не сообщив мне? Почему все газеты заполнены лживыми измышлениями обо мне?

– Я не сомневаюсь, что они лживы – ведь это ваш муж их подготовил! – Он обошел стол и встал перед ней, держа руки за спиной. – Итак, миссис Ройленд, зачем вы сюда пришли.

Она еле сдержалась, чтобы не нагрубить.

– Я дала этот адрес своему другу и сказала, что здесь он сможет меня найти. Его зовут Зак де Саллис. Он здесь был? – Она не смогла скрыть тревоги.

Нейл поднял брови.

– Как экзотично! Нет, его здесь не было, и я бы предпочел, чтобы вы не использовали это место, как почтовый ящик или дом для свиданий со своими любовниками, миссис Ройленд.

– Он мне не любовник! – вспыхнула Клер.

– Конечно, я и забыл. Вы же теперь полностью помирились с мужем.

– Я оставила мужа, – Клер смотрела ему прямо в глаза. – И буду признательна, если вы правильно проинформируете прессу о моей позиции в отношении Данкерна, мистер Форбс. Я – единственная его владелица. Я, а не Пол, и я не собираюсь его продавать! Завещание моей тети никогда не ставилось под сомнение, и я вполне удовлетворена своей долей в наследстве! Можете сообщить также тем средствам массовой информации, кого это заинтересует, что я полностью поддерживаю кампанию «Стражей Земли» и рада буду помочь вам, если смогу быть хоть чем-то полезной. И в завершение – я развожусь с мужем.

Нейл присвистнул.

– Звучит, как объявление войны.

Клер выдавила улыбку.

– Думаю, так оно и есть. – Она рухнула на стул возле двери. – Вы мне поможете? – Она не могла совладать со слезами в голосе.

Задумчивый взгляд Нейла не отрывался от ее лица. Лишенное всякой косметики, оно было бледным, но очень привлекательным.

– В чем? – осторожно спросил он.

– Я думаю, что муж снова попытается найти меня.

– Ну и что? Он же не сможет заставить вас поехать с ним насильно.

– В прошлый раз смог. – Она отвела глаза и коротко рассказала, что произошло в Данкерне и потом.

Нейл молча слушал. Лицо его мрачнело.

– И вы хотите сказать, что он держал вас взаперти?

Она горько усмехнулась.

– Это выставляет меня в очень жалком виде, правда? Мне следовало бы спуститься из окна по веревке из простыней, или что-нибудь в этом духе.

Он неожиданно рассмеялся.

– Конечно! Вижу, мне придется направить вас на курсы выживания перед тем, как мы предпримем что-нибудь отчаянно-радикальное. Скажите, где вы остановились в Эдинбурге?

Она пожала плечами.

– Придется избегать гостиниц – там Пол будет искать меня в первую очередь. По той же причине я не хочу останавливаться и у друзей. Думаю, найду, где переночевать и перекусить.

– Всегда есть моя квартира, – Нейл выпалил это автоматически, лишь потом сообразив, что сказал. – А собственно, почему бы и нет?

– Но ваша подруга может быть против. – Клер тоже ответила, не подумав, как могут быть истолкованы ее слова.

Нейл покачал головой.

– Кэт собирается в Лондон на уик-энд. – Он встал. – Вот что я вам скажу. Сейчас мы пойдем ко мне домой и найдем для вас запасной ключ. Потом сходим пообедаем, – а заявление для прессы сделаем завтра. Как вам такой план?

Нейл запер помещение, и они двинулись в путь. Он шагал очень быстро, и Клер едва поспевала за ним. Они прошли Кастл Винд, свернули к Ланмаркет, лавируя между деловитыми пешеходами и припаркованными автомобилями, и наконец пришли.

Квартира Нейла заинтересовала ее: высокие потолки, беспорядок, повсюду пластинки и книги – хорошо обставленное, но слегка обветшалое жилье. Это была типичная холостяцкая квартира. Признаков пребывания Кэтлин совсем не наблюдалось.

Нейл толкнул дверь в спальню.

– Вы можете ночевать здесь, а я буду спать на софе.

Клер нахмурилась.

– Я доставляю вам бездну хлопот.

– Вовсе нет. Располагайтесь. Я поищу чистые простыни. – Он улыбнулся. – Пол вас здесь никогда не найдет.

Она вымученно улыбнулась в ответ.

– Надеюсь.

Он полез в ящик комода и вытащил пару темно-голубых простыней.

– А где ваши пожитки?

– Пожитки?

– Ну, чемоданы.

На сей раз громко рассмеялась Клер.

– Я путешествую налегке. Это – все. – Она указала на сумку на своем плече.

– Как так? У вас нет отряда носильщиков с узлами на головах? Ни верблюдов? Ни вьючных ослов? Ни слуг? – с улыбкой произнес он.

Она покачала головой.

– Даже собаки нет?

– Даже собаки.

Выражение ее лица заставило Нейла проглотить насмешливую реплику, уже готовую сорваться с уст. Одиночество – вот суть душевной боли этой женщины.

– Как вы попали в Эдинбург? – его тон смягчился.

– Украла машину родителей.

– Украли? – он пристально посмотрел на нее. – В буквальном смысле украли?

Она кивнула.

– Так вам действительно пришлось бежать?

Она снова кивнула.

– Ну, и где она сейчас?

– Рядом с вашим офисом.

Нейл возвел глаза к потолку.

– Черт побери, женщина! Всякому видно, что вы простодушны и не умеете хитрить. Вот что я вам скажу: мы отгоним куда-нибудь машину нынче вечером, а ключи от нее, с соответствующим объяснением, вы пошлете родителям почтой. Если ключи останутся у вас, они могут заявить о пропаже в полицию.

– Полицию! – Она побледнела.

– Если они захотят разыскать вас, все, что им нужно сделать – сообщить об угоне машины.

Клер прикусила губу и опустилась на край постели.

– О Боже, что мне делать?

Он сел рядом.

– Вы серьезно говорили о том, что расстались с Полом? Вы уверены в своем решении? Когда мы обратимся к прессе, пути назад не будет.

– Еще бы не уверена – мое решение сложилось не сегодня.

– Ладно. Но я должен был убедиться. – Он наклонился и положил руки ей на плечи. – Почему вы вообще вышли замуж за этого подонка?

– Не знаю. – Ее глаза наполнились слезами, и она в смущении отвернулась, отчаянно шаря в кармане в поисках носового платка. – Наверное, думала, что люблю его.

– Но не любили?

Она молча помотала головой.

– А теперь вы любите кого-то другого?

Она снова помотала головой.

– Что же открыло вам глаза?

– Я увидела, что значит настоящая любовь, и то, что сделал со мною Пол, доказывает, что он никогда не любил меня. Ни единой минуты.

– Увидела, что значит настоящая любовь? – Он нахмурился. – Вы говорите о ком-то, вам лично знакомом?

Она отвела глаза и медленно кивнула.

– Да. О любви одной своей знакомой.

Той, чьи чувства она делила и переживала как свои собственные?

Она устало взглянула на него.

– Я боюсь Пола. – Эти слова сорвались прежде, чем она смогла их остановить.

Нейл мысленно выругался. Импульсивно он притянул ее к себе, обняв за плечи.

– Не нужно бояться. Если повезет, вы никогда большe не увидите этого ублюдка!

Ее лицо, мокрое от слез, было совсем близко. Он чувствовал запах ее духов, который помнил с Данкерна, прохладный аромат ее волос и кожи.

Внезапно он осознал, как сильно хочет ее, как сильно желал с тех самых пop, как впервые увидел, и медленно наклонился к ней и поцеловал в губы. Она не пошевелилась и продолжала сидеть напряженно, словно боялась даже вздохнуть. Он нахмурился, затем снова повторил попытку, на сей раз крепче обняв и ближе притянув ее к себе. Ее губы приоткрылись, словно бы против воли, однако она не пыталась оттолкнуть его, и он мягко опустил ее на постель. Он целовал ее, как бы проверяя, осторожно испытывая, касаясь губами и языком век и носа, пробегая пальцами по волосам и нежной коже. Затем начал медленно расстегивать молнию на ее платье.

Она лежала, не смея двинуться. Ее чувства были в полном смятении – хотелось вскочить, дать ему пощечину и убежать, но в равной мере хотелось, чтоб он обнимал и целовал ее – он впервые заставил Клер ощутить себя желанной, хотя бы на несколько кратких мгновений. Ее колебания сделали свое дело – дали ей возможность расслабиться, и она почувствовала, как приятны его прикосновения; страсть быстро просыпалась в ней. Он спустил бретельки бюстгальтера с ее плеч. Его руки оказались на ее груди, и Клер охнула, когда ее кинжалом пронзила вспышка желания.

– Думаю, мы давно уже представляли это про себя, – пробормотал он и опустив голову, нащупал губами ее соски.

Клер открыла глаза, когда он снова припал к ее губам, и вдруг поняла, что обнимает его. Она впивалась ногтями в его плечи, притягивала его к себе, обвивала ногами, впервые в жизни движимая слепым и таким сильным желанием. Она забыла, где она, кто она, забыла, что едва знает этого человека и все то время, которое они знакомы, испытывала к нему лишь сильнейшую неприязнь. Все позади, сейчас она страстно желает его – так сильно, как не желала ничего и никого за всю свою жизнь.

Все кончилось так же быстро, как и началось. Клер отвернулась от него, съежившись и подтянув колени к животу. Она дрожала и ничего не могла с этим поделать.

Нейл встал, заправил рубашку в брюки и вдруг заметил, что она плачет.

– Эй, в чем дело? Ведь было же хорошо? – Внезапно он почувствовал себя виноватым.

Она с несчастным видом кивнула.

– Так какого же черта ты плачешь?

– Не знаю. – Она заставила себя подняться. – Где здесь ванная?

– Вон там. – Он кивнул в сторону двери. – В чем дело, Клер? – Он схватил ее за руку и повернул к себе. – Я что, не оправдал ожиданий? – Чувство вины и вид ее бледного, измученного лица будили в нем злость. – Ведь ты этого хотела, правда? Избавиться от мужа и попробовать чего-то новенького? Давай-ка развлечемся еще и с этим… как ты меня нашла? Слегка грубоват? Проигрываю в сравнении с выпускниками Итона[9]? – Он встал, шагнул к окну и рванул вверх нижнюю раму, чтобы проветрить комнату и остудить собственную голову.

Клер дрожащими пальцами застегивала платье.

– Все совсем не так! – Она почему-то тоже разозлилась. – У тебя ужасно низкая самооценка, знаешь ли! К чему это самобичевание? Или твоя прекрасная ирландка была так сильно недовольна тобой в постели? – в ожесточении Клер хлопнула дверью ванны.

Задвижки там не было. С жалобным всхлипом она приперла дверь стулом и, сев на край ванной, полностью открыла оба крана.

Когда она наконец вышла, Нейл сидел за кухонным столом перед открытой бутылкой вина. Он придвинул ей стакан.

– Божоле Нуво, – сказал он. – Ничего более приличного в этом доме нет. Я знаю одного человека, который сегодня вечером собирается в Глазго. Дашь мне ключи, и он отгонит туда машину твоих родителей и оставит ее возле станции Куин-стрит. Это собьет их со следа. Они решат, что ты отправилась куда-то поездом.

Клер села и взяла стакан.

– Спасибо, – тускло сказала она. – Ты хочешь, чтобы я нашла себе другое жилье?

Он пожал плечами.

– Это зависит от тебя.

– Ну тогда я бы хотела остаться здесь. – Она вдруг ужасно испугалась одиночества.

– Тогда оставайся, но не ожидай от меня особой деликатности. Какой уж есть.

Она грустно усмехнулась.

– Я и не ожидаю.

– Ты все еще хочешь сделать заявление для прессы?

Она кивнула.

– Ничего не изменилось.

– Да? – Он посмотрел ей в глаза. – Возможно, ты права. Ничего не изменилось. – Он взял пиджак со спинки стула. – Хорошо, я доставлю твою машину Патрику прямо сейчас, а ты можешь остаться и заняться собой. Постели себе постель. – То, что он слегка подчеркнул слово «себе», точно указало Клер на ее положение в данной ситуации, и она покраснела. – Потом я вернусь, – продолжал он, – и мы пойдем на добычу провианта.

Он протянул руку за ключами от машины, как вдруг распахнулась дверь и на пороге появилась Кэтлин. Она молча смотрела на них секунд двадцать, потом резко вошла и захлопнула за собой дверь.

– Вот это да, – сказала она. – Черт бы тебя побрал, Нейл! Я сказала, что собираюсь уехать на пару дней, так ты не мог даже дождаться. – Карты ее предупреждали: башня и жрица. Дважды! И потом снова жрица – женщина с дурным глазом.

Кэтлин стояла, глядя на них, заложив руки в карманы тяжелого пальто из верблюжьей шерсти.

– Кэт! – предостерегающе начал Нейл.

– Кэт! – издевательским тоном передразнила она. – Не устраивай сцен, Кэт! Ты бы никогда не узнала, Кэт! Не скандаль, Кэт! – она подошла к двери спальни и заглянула внутрь. Постель была все еще смята, обувь разбросана по полу, чистые голубые простыни, все еще сложенные, тоже оказались на полу.

Нейл накинул пиджак.

– Не нравится, так можешь подыскать себе кого-нибудь другого – повернее. – Он распахнул входную дверь. – С тобой мы увидимся позже, – сухо и отрывисто бросил он Клер.

– Нейл… – Клер внезапно поняла, что он собирается оставить ее одну с Кэтлин. Но дверь уже захлопнулась, и женщины услышали, как он сбегает по длинным пролетам истертых каменных ступеней к продуваемому ветром Канонгейту.

Кэтлин холодно усмехнулась.

– Абсолютно типичное для мужчины поведение: от неприятностей лучше удрать. Я вижу, вы намерены здесь поселиться? Нет? Ну так я вам его одолжу.

Клер села за стол. Схватилась за бокал с вином.

– Я останусь только на пару дней, пока не найду какое-нибудь жилье. – Ее руки дрожали.

Кэтлин посмотрела на нее ледяным взглядом.

– Вы неплохо держитесь в данной ситуации.

– Между нами ничего не было. – Клер не могла смотреть ей в глаза.

– Да? – Кэтлин насмешливо хохотнула. – Вы что, думаете, я не вижу, когда люди трахнулись? Это написано у вас на лицах.

Клер вспыхнула.

– Это... это ничего не значит.

– Точно! – Лицо Кэтлин стало жестким. – Я тоже так считаю. Помните и вы это. Какой триумф для Нейла – переспать с этакой, как вы, персоной, которую он так сильно презирает! – Она подошла к столу, выдвинула ящик и достала оттуда конверт. В нем лежал билет на поезд. Это и была причина, по которой она вернулась в квартиру перед тем, как отправиться на вокзала Уэверли. Кэт сунула билет в карман юбки.

– Я вернусь в понедельник, – сказала она. – Наслаждайтесь им, пока он ваш. – Дверь за ней закрылась.

Клер медленно побрела обратно в спальню. Было тошно и унизительно. Клер постояла, глядя на постель – она никогда не спала ни с кем, кроме Пола. Что же на нее нашло теперь? Нейл не скрывал, что презирает ее, и не обещал ей ничего, кроме кратковременного укрытия от Пола. Возможно, в этот самый момент он хвастает своей победой перед приятелями где-нибудь в пивной... И, однако, что-то он ей все же дал. Его прикосновения разбудили в ней нечто, чего она никогда в себе не подозревала. Впервые в жизни она поняла, что такое страсть и желание. Отношения с Полом по сравнению с пережитым сегодня были бледной тенью. Она села на постель и погладила рукой скомканные простыни, где недавно лежал Нейл. Ее тело, утоленное, удовлетворенное, радостно дышало. Вот, значит, как было у Изабель. Она чувствовала, что ради этого можно пожертвовать всем. Нейл спросил ее, любила ли она Пола. Нет, не любила, никогда и никого.

Когда вернулся Нейл, она все еще лежала на кровати, закрыв глаза и прижав руку к лицу. Он остановился, глядя на нее.

– С тобой все в порядке?

Она молча кивнула.

– Твоя машина на пути в Глазго, оттуда же будут отправлены ключи родителям.

– Спасибо. – Она почувствовала, что он опустился рядом.

Нейл отвел руку от ее лица.

– Вижу, ты выпроводила Кэт?

Клер отвернулась.

– Она ушла, но оставила за собой последнее слово.

– Похоже на Кэтлин. – Он тихо рассмеялся. – Итак, ты в состоянии сама постоять за себя, если это необходимо?

Она медленно села.

– Ты спрашиваешь так, как будто это было какое-то испытание.

– Может быть. – Он сложил руки, пристально глядя на нее. – Каждый раз, когда я тебя видел, ты от чего-то убегала: то в Данкерне, то в Суффолке, то снова в Данкерне – в гастинице. Я не знаю, от кого или от чего ты бежишь, но думаю, что ты убегаешь не только от мужа. Я прав?

Она свесила ноги на пол и горестно обхватила себя руками.

– От кого еще я могу бежать.

– Возможно, от себя. Могу я дать тебе совет? Вероятно, банальный, но, по моему мнению, хороший: если ты прекратишь убегать от себя, то поймешь, что не должна больше бегать и от других. Я думаю, что в действительности ты не пассивная жертва обстоятельств, ты – боец. И, возможно, первый правильный ход в этой борьбе был сделан здесь, на этой постели. – Его лицо было серьезным, но тут он внезапно рассмеялся. – Конец лекции. Есть хочешь?

Она кивнула со слабой улыбкой.

– Нейл, – всего лишь во второй раз она назвала его по имени. – Ты ответишь на один вопрос?

– Какой?

– Ты меня ненавидишь и презираешь?

– Это два вопроса.

– Нет. Не шути. Я хочу знать.

– Нет и нет. Довольна?

– Я тебе не верю.

– Тогда зачем спрашиваешь? Вставай, давай пойдем где-нибудь перекусим. Нам еще нужно написать манифест, ты мне поможешь? Одностороннюю Декларацию Независимости Клер Ройленд. И не беспокойся, что другие думают о тебе, Клер. Важно то, что ты думаешь о себе сама.

Зак медленно, оглядываясь, шел по Грассмаркет. Он никогда раньше не бывал в Эдинбурге, и от резкой, суровой красоты города у него перехватывало дыхание. Так мало городов отвечают своему образу, замечательному на открытках, но этот отвечал. Огромный замок, вросший в скалу над городом, старинные улицы – живая история громким голосом говорила здесь: в каждом здании, в каждом камне. Зак глянул на листок бумаги в руке – «Стражи Земли». Хорошее название.

Он наконец нашел их помещение – прямо под высокими стенами замка, но оно было заперто. Он дважды постучал, пожал плечами и пошел прочь. Нужно найти, где остановиться, а утром повторить попытку.

Он стал взбираться по ступенькам Кастл Винд в сторону эспланады. Эдинбург – сердце Шотландии. Зак чувствовал, что начал лучше понимать Клер. Отголоски истории здесь везде; они должны будоражить человека с повышенной чувствительностью. И он сам дал волю своему мистическому чувству. До встречи с ним у Клер были сны, и кошмары, и страхи, но на каком-то качественно ином уровне. Теперь же, когда тонкая перегородка, отделявшая прошлое от настоящего, каким-то образом лопнула, молодая женщина оказалась внутри потока чужой жизни и поток этот сбивал все на своем пути. Вот почему он приехал – не потому, что мог помочь ей, а потому, что чувствовал свою вину.

Он часто читал о подобных вещах, до бесконечности обсуждал их с друзьями у себя дома, в Калифорнии, под жарким солнцем, при ясном свете дня, но здесь, в таинственных сумерках шотландского зимнего вечера, когда его окружили тени прошлого... Он вздрогнул. Даже в Кембридже было по-иному. Там только говорили. Все говорили до бесконечности, пока, к своему удовольствию, не доказывали квадратуру круга, а потом все начиналось сначала. Но это были теории, и он знал, как ими пользоваться. Здесь же было больше, чем сочетание теорий, преданий, инстинктов и домыслов. В силу вступила реальность прошлого и он не знал, как с ней справиться.

Наконец он достиг вершины – его сердце бешено колотилось от крутизны извилистых лестниц, – и повернулся, чтобы взглянуть назад. Дымящиеся крыши Эдинбурга казались темно-перламутровыми при вечернем свете. За ними, в отдалении, округлыми складками вставал ряд холмов, таинственных, суровых, косые оранжевые лучи закатного солнца отбрасывали резкие черные тени в долинах. Он долго смотрел, потом повернулся и пошел вдоль эспланады к центру города. Сейчас он слепил огнями, но в небе было еще достаточно света, чтобы разглядеть грифельные воды Форта, а за ними опять холмы. Вдалеке Зак различал очертания высоких гор. На них, в последних лучах заката, уже белел снег. Он вздохнул. Может быть, Клер еще там, где-то в самом сердце Шотландии. Но скорее всего, она уже здесь, в Эдинбурге, терзаемая страхом, наедине со своими видениями...

Пока Клер чистила зубы, Нейл перестелил постель.

– Вот и ты. Чиста как утренний снег, – он аккуратно отогнул угол одеяла. Клер была в ночной рубашке, которую успела бросить в сумку вместе с косметикой и сменой белья. Она стояла перед зеркалом, расчесывая волосы.

– Где ты собираешься спать?

– Это зависит от обстоятельств. – Он прищурился. – Подозреваю, что в соседней комнате.

Ее щеки слегка покраснели.

– Я очень устала.

– Довольно честное признание, возможно, мы оба получили сегодня хороший урок. – Он улыбнулся. – Увидимся утром.

Она подождала, пока он закроет дверь, потом подошлa к окну и, отодвинув занавески, вгляделась в ночь. Тихо приоткрыла окно и высунулась, облокотившись на подоконник, чувствуя, как ледяной ветер обжигает ее горячую кожу. Она жадно вдыхала соленую горечь Форта, приносимое ветром горьковатое морозное дыхание холмов... вздрогнув, она закрыла окно и забралась в постель: она очень, очень устала...

В ту ночь кошмары отличались от обычных. На решетках был морозный иней, и люди с той стороны клетки кутались от холода. Она чувствовала боль, пронизывающую кости, ужас, коконом опутывающее отчаяние. Она вжималась назад, в тень, снежные хлопья летели на нее сквозь прутья решетки.

Нейл услышал ее тихие всхлипы, встал из-за стола, за которым работал, осторожно приоткрыл дверь спальни и вошел. Включил лампу и поглядел на Клер: слезы струились по ее щекам, она металась из стороны в сторону с искаженным от ужаса лицом. Он сел на край постели и взял ее за руку. И тут она пронзительно закричала.