– Разбираю бумаги.

Как и на Джосс, на Люке было надето несколько свитеров, поверх них – комбинезон в пятнах и шерстяной шарф. Но вне сомнений – он все равно замерз. Люк потер измазанные машинным маслом ладони.

– Как насчет кофе? Мне необходимо оттаять.

– Да, конечно. – Она сложила бумаги в стопку, но тут зазвонил телефон. – Голос незнакомый, женщина, явно пожилая.

– Как я поняла, вы пытались встретиться со мной. Меня зовут Мэри Саттон.

Джосс едва не подпрыгнула.

– Да, миссис Саттон…

– Мисс, дорогая, мисс Саттон. – Голос на другом конце провода стал внезапно строгим. – Понимаете, я не открываю свою дверь незнакомым людям. Но теперь я знаю, кто вы такая, так что заходите, навестите меня. У меня есть кое-что, могущее вас заинтересовать. – Сейчас? – Джосс очень удивилась.

– Именно так, сейчас.

– Хорошо, я сейчас приеду. – Джосс пожала плечами и повесила трубку. – Неуловимая мисс Саттон желает видеть меня незамедлительно. Я обойдусь без кофе, Люк, и поеду, пока она не передумала. Она говорит, у нее что-то есть для меня. Ты присмотришь за Томом?

– Ладно. – Люк наклонился и поцеловал ее в щеку. – Увидимся позже.

На этот раз стоило только Джосс постучать в дверь коттеджа, как она открылась. Мэри Саттон оказалась маленькой высохшей старушкой с пушистыми седыми волосами, затянутыми в узел на затылке. На узком, птичьем личике – тяжелые очки в черепаховой оправе.

Она провела Джосс в маленькую, чистенькую гостиную, где пахло печеньем и давно увядшими цветами. На столе, покрытом коричневой клеенкой, лежала маленькая записная книжка. Она была точь-в-точь такой же, как та, что Джосс обнаружила в письменном столе. Она не могла отвести от нее взгляда, пока усаживалась у окна в кресло с высокой спинкой.

После нескольких томительных секунд и тщательного осмотра суровое лицо старой женщины расплылось в улыбке.

– Вы можете называть меня Мэри, милая, так звала меня ваша матушка. – Мэри повернулась и принялась разливать чай из чайника, который уже стоял на подносе. – Я присматривала за вами, когда вы были совсем крохой. Именно я отдала вас вашим приемным родителям, когда они приехали за вами. – Она несколько раз моргнула. – Ваша матушка не могла этого вынести. Ушла в поле и бродила там, пока вас не увезли.

Джосс в ужасе смотрела на нее, не в состоянии говорить из-за комка в горле. За толстыми стеклами очков глаза старой женщины наполнились слезами.

– Почему же она меня отдала? – Прошло несколько минут, прежде чем Джосс сумела задать этот вопрос. Она трясущимися руками приняла от Мэри чашку чая и быстро поставила ее на край стола. Ее глаза снова вернулись к записной книжке.

– Не потому, что она вас не любила. Наоборот, она поступила так потому, что любила вас слишком сильно. – Мэри села и плотно натянула юбку на колени. – Видите ли, другие ведь умерли. Она считала, что если вы останетесь в Белхеддоне, вы тоже умрете.

– Другие? – Во рту у Джосс пересохло.

– Сэмми и Джордж. Ваши братья.

– Сэмми? – Джосс, не сводя с Мэри глаз, внезапно похолодела.

– Что такое, дорогая? – Мэри нахмурилась. – Что вы сказали?

– Вы ухаживали за ними? За моими братьями? – прошептала Джосс.

Мэри кивнула.

– С самого рождения. – Она печально улыбнулась. – Настоящие маленькие хулиганы, оба. Они были так похожи на отца. Ваша мать их обожала. Она едва не умерла, когда потеряла их. Сначала Сэмми, потом Джорджи. Женщине невозможно такое вынести.

– Сколько им было, когда они умерли? – спросила Джосс, вцепившись пальцами в свои колени.

– Сэмми было семь, а Джорджи родился через год, в пятьдесят четвертом, и умер в день своего рождения, когда ему исполнилось восемь, да упокоит Господь его душу.

– Как? – Шепот Джосс был едва слышен.

– Ужасно. В обеих случаях. Сэмми ловил головастиков. Его нашли в озере. – Мэри долго молчала. – Когда умер Джорджи, ваша мать едва не скончалась.

Джосс смотрела на мисс Саттон, потеряв дар речи. Покачивая головой, Мэри отпила глоток чая и продолжила:

– Его нашли внизу, у лестницы в погреб. Он знал, что ему запрещено туда ходить, да и ключи от погреба всегда были у мистера Филипа. – Она вздохнула. – Печаль давно ушла, моя дорогая. Вы не должны горевать о них. Ваша матушка этого не хотела бы. – Она протянула руку и взяла со стола записную книжку. Положила на колени и начала ласково гладить легкими касаниями пальцев. – Я хранила ее все эти годы. Правильно будет, если вы ее возьмете. Здесь стихи вашей матери. – Она все еще не отдавала Джосс книжку, прижимала ее к себе, будто не могла с ней расстаться.

– Должно быть, вы очень ее любили, – наконец произнесла Джосс.

Мэри ничего не ответила, продолжая поглаживать книжку.

– А вы не знали… французского джентльмена, который ездил сюда? – Джосс старательно изучала лицо старой женщины. Та лишь слегка поджала губы да и только.

– Я его знала.

– Какой он был?

– Вашей матери нравился.

– Я даже не знаю, как его звали.

Мэри наконец подняла глаза. С этой информацией она могла расстаться легко.

– Поль Девиль. Он торговал картинами. Ездил по свету.

– Он жил в Париже?

– Да.

– И моя мама уехала к нему?

Мэри просто передернуло.

– Он увез вашу мать из Белхеддона.

– Вы думаете, она была с ним счастлива?

Мэри встретилась с Джосс взглядом. За толстыми стеклами ее глаза казались просто огромными.

– Надеюсь, милочка. Я ни разу не получала от нее известий после того как она уехала.

Как будто испугавшись, что сказала лишнее, Мэри сжала губы, и после нескольких неудачных попыток выспросить у нее еще что-нибудь, Джосс поднялась, чтобы уйти. Только когда она повернулась к входной двери, чтобы выйти на слепящий зимний солнечный свет, Мэри решилась расстаться с книжкой.

– Берегите ее. После вашей мамы так мало осталось. – Старушка схватила Джосс за руку.

– Обязательно, – Джосс немного поколебалась. – Мэри, а вы не хотите заехать и навестить нас? Я познакомлю вас с моим маленьким сыном, Томом.

– Нет. – Мэри покачала головой. – Нет, моя дорогая. Я не хочу больше заходить в этот дом, если вы не возражаете. Лучше не надо. – С этими словами она отступила назад в тень своего узкого холла и захлопнула дверь прямо перед лицом Джосс.

Джосс нашла могилы – за могилой отца. Они уже заросли, поэтому она и не заметила двух небольших надгробий с крестами в зарослях крапивы под деревом. Она долго стояла, глядя вниз на могилы своих братьев. Самуэль Джон и Джордж Филип. Кто-то оставил на надгробиях небольшие вазочки с хризантемами. Джосс улыбнулась сквозь слезы. Мэри их так и не забыла.

Когда Джосс вернулась домой, Люк и Том были заняты в каретном сарае. Бросив взгляд на их счастливые лица, она оставила их продолжать технические подвиги и, крепко сжав в руках записную книжку, укрылась в кабинете. Солнечный свет сквозь окно немного прогрел комнату, и Джосс слегка улыбнулась, наклонившись и подбросив поленья в камин. Через несколько минут температура будет почти терпимой. Свернувшись в кресле, она открыла книжку на первой странице. «Лаура Мэннерс – тетрадь для заметок». Надпись была сделана тем же летящим почерком, который Джосс уже начала узнавать. Она просмотрела первые страницы и ощутила острое разочарование. Она надеялась, что мать сама писала стихи, но в книжке оказались лишь отрывки из произведений разных авторов – скорее всего собрание ее наиболее любимых стихотворений. Здесь была «Ода осени» Китса, пара сонетов Шекспира, кое-что из Байрона, «Элегия, написанная на сельском кладбище» Грея.

Джосс медленно перелистала книжку, читая по несколько строчек то там, то тут, стараясь получить впечатление о вкусе матери и ее образовании. Романтична, эклектична, иногда мрачновата. Попались ей строки из Расина и Данте в оригинале – на французском и итальянском, небольшое стихотворение Шиллера. Получалось, что мать была настоящим полиглотом. Были там даже эпиграммы на латыни. Внезапно настрой книжки изменился. Между страницами ей попался единственный листок, старый и рваный, очень хрупкий, приклеенный к странице выцветшим от времени скотчем. На нем на английском и на латыни была молитва о благословении святой воды.

«… Я делаю это, чтобы злой дух оставил тебя, чтобы ты могла полностью избавиться от вражьей силы, вырвать с корнем и отринуть самого врага вместе со всеми его восставшими ангелами…

… Чтобы там, где окропили этой водой, дом был избавлен от скверны и нечисти. Да не правит здесь злой дух, и не будет ни следа зла. Пусть все происки врага закончатся ничем и пусть все, что угрожает безопасности мира тех, кто живет в этом доме, будет изгнано окроплением этой водой…»

Джосс подняла голову и уронила книжку на колени, внезапно сообразив, что читает молитву вслух. В доме было очень тихо.

Exorcizo te, in nomine Dei Patris omnipotentis, et in nomine Jesu Christi Filii ejus, Domine nostri, et in virtute Spiritus Sancti…

Сам дьявол живет здесь…

Слова Элана Фейрчайлда снова прозвучали в ее голове.

Несколько минут она сидела, уставившись в пространство, потом закрыла книжку, встала, подошла к письменному столу и протянула руку к телефону.

Ее звонок застал Дэвида Трегаррона в учительской. Он проверял последние контрольные работы.

– Ну и как жизнь в деревне, Джоселин? – Его звучный голос, казалось, заполнил всю комнату.

– Совсем непросто. – Она нахмурилась. Слова вылетели сами по себе, она собиралась совсем иначе изложить свою проблему. – Надеюсь, ты вскоре сможешь приехать и навестить нас. – В голосе помимо ее воли звучало отчаяние. – Дэвид, не мог бы ты сделать мне одолжение? Когда ты в следующий раз будешь в читальном зале Британской библиотеки, посмотри в энциклопедии на Белхеддон, может быть, там есть что-то касающееся его истории.

Дэвид немного помолчал, стараясь понять, почему она говорит таким тоном.

– Разумеется. Если судить по твоим рассказам, так это замечательное старое местечко. Я с нетерпением жду возможности туда приехать.

– Я тоже. – Она с удивлением почувствовала, что ее голос дрожит. – Я бы хотела знать, что значит название.

– Белхеддон? По-моему, довольно просто. Бел – наверняка значит красивый, а если название очень древнее, то оно может происходить от кельтского сокращения, которое, если я правильно помню, означает то же самое, что и Абер в Уэльсе в Шотландии, то есть, устье реки. Или, может, оно происходит от имени древнего бога Бела, ну, помнишь, Белтейн или Ваал из Библии, который представлял самого дьявола. Хеддон, я думаю, значит храм или храмовый холм…

– Что ты сказал? – резко перебила Джосс.

– Храм…

– Нет, до этого. Насчет дьявола.

– Ну, я думаю, что это только вероятность. Весьма романтичная, кстати. Возможно, на этом месте когда-то стоял храм.

– Если верить местной легенде, Дэвид, здесь живет дьявол. – Ее голос звучал жалобно.

– И тебя это не столько забавляет, сколько пугает. Будет тебе, Джосс. Ты же не позволишь невежественной деревенщине заморочить тебе голову? – Внезапно он сменил тон. – Ты ведь в это не веришь, разумеется?

– Разумеется, нет. – Она засмеялась. – Мне только хотелось бы знать, откуда у дома такая репутация.

– Ну, я полагаю, темными ночами, когда завывает ветер, чего только не покажется. Мне не терпится приехать и все увидеть собственными глазами. – Он помолчал. – Как ты считаешь, я мог бы заглянуть к вам в эти выходные? Я знаю, на носу Рождество, но семестр здесь практически закончился. Я могу что-нибудь тебе привезти, какие-нибудь книги, например?

Она засмеялась, на редкость обрадованная.

– Конечно, ты можешь приехать! Это будет замечательно. Уж чего-чего, а места у нас предостаточно. Но захвати побольше теплой одежды. Здесь настоящая Арктика.

Когда вошел Люк, волоча за собой замурзанного маленького мальчика, оба замерзшие, но донельзя довольные собой, Джосс уже улыбалась, помешивая суп в огромной кастрюле.

– Дэвид приезжает послезавтра, – сообщила она.

– Прекрасно. – Люк взял Тома под мышку, поднес его к раковине и взялся за мыло. – Приятно будет повидаться. Можно не сомневаться, что он привезет нам кучу новостей из старого доброго Лондона и относительно последних достижений цивилизации. – Он хихикнул, размазывая мыло по ручонкам сына, а Том весело смеялся. – Он не заставит тебя жалеть о том, что ты потеряла? Что гниешь теперь тут в деревне?

Она покачала головой.

– Не-а. Если я захочу вернуться, я всегда могу заняться каким-нибудь исследовательским проектом и в перспективе написать книгу о том, что было тысячу лет назад. Или что-нибудь попроще и поближе. Например, книгу, о которой говорил Дэвид. Надо будет с ним об этом поболтать. – По правде сказать, она в последнее время много думала о предложении Дэвида.

Джосс взяла мельничку для перца, покрутила ее над супом, помешала его деревянной ложкой и села у кухонного стола.

– Ты не спросил меня, как прошла встреча с Мэри Саттон.

Люк поднял брови.

– Я понял по твоему виду, что и хорошо и плохо. Хочешь рассказать?

– Оба моих маленьких брата умерли здесь, Люк. В результате несчастных случаев.

Она смотрела на Тома, ей внезапно захотелось взять его на руки. Как может мать пережить смерть двух сыновей?

– С Том-Томом ничего не случится, Джосс. – Люк всегда умел читать ее мысли. Он резко сменил тему. – Кстати насчет Том-Тома и твоих творческих планов. Как ты думаешь, не стоит попросить Лиин приехать и помочь нам за ним присматривать? Вроде как работать на нас. – Он вытер руки Тому и подтолкнул его к Джосс, слегка шлепнув по попке.

Джосс протянула руки к сыну.

– Ты имеешь в виду, пока она не нашла работу? Она прекрасно ладит с Томом, да и нам помощь не помешает, хотя мы сможем платить ей очень немного, только на карманные расходы. Я же смогу тогда плотнее заняться домом. – Она улыбнулась. – И написать бестселлер.

– Я не шучу, Джосс. Нам нужны деньги. Ты ведь раньше печаталась. Я уверен, что у тебя получится.

– Раньше были научные журналы, Люк. Они больших денег не платят. Да еще несколько коротких рассказов.

Он улыбнулся.

– Небольшие деньги тоже пригодились бы. Мне думается, тебе стоит попробовать. Мы не должны отказываться ни от чего, что помогло бы нам прокормиться до будущего года, когда мы сможем заняться огородом, виноградниками, может быть, организовать пансионат, мастерскую по ремонту машин, а, если удастся, получить кредит, – он разложил перед ней бумаги, – то и питомник лекарственных трав, игровую группу и станок для печатания фальшивых денег.

Она засмеялась.

– Я рада, что тебя не слишком высоко заносит. Налей мне вина, и мы выпьем за компанию «Грант, Грант и Дэвис индастриз». Она посадила Тома на колени и поцеловала его волосы, поморщившись от запаха машинного масла, мыла и грязи. – Вам не мешает выкупаться, молодой человек.

Том повернулся к ней и ослепительно улыбнулся.

– Том пойдет плавать в озере.

Джосс оцепенела. Ее руки сжали ребенка, и внезапно перед ее глазами возник образ другого мальчика, маленького мальчика, который ловил головастиков.

– Нет, Том, – прошептала она. – Не в озере. Ты не будешь плавать в озере. Никогда.