43

У лестницы Джосс остановилась, положив руку на перила, и посмотрела наверх. Лестничная площадка, как всегда, находилась в глубокой тени. Свет не проникал туда даже в самые солнечные дни. Внимательно прислушиваясь, она поставила ногу на первую ступеньку.

– Эдуард! – позвала она негромко. Вышло хрипло и еле слышно. – Эдуард, сир, ваше высочество… ваше величество! – Как обращаться к королю, умершему пятьсот лет назад?

Сжав кулаки, Джосс начала медленно подниматься по лестнице, постоянно напряженно вглядываясь и вслушиваясь.

– Вы там? Сэмми? Джорджи?

Она добралась до площадки и огляделась. Никого. Дверь в ее с Люком спальню приоткрыта. Она осторожно направилась к ней, сознательно обходя скрипучие половицы у комода, на котором стоял подсвечник.

– Здесь кто-нибудь есть? Джорджи? Сэмми?

Мальчики, ее братья, – они маленькие, с ними она справится. Вытянув руку, она толкнула дверь в свою спальню и заглянула. Шторы наполовину задернуты, так что в комнате совсем темно. Снаружи по стеклам стекали потоки дождя, иногда ударяя в окна с удвоенной силой.

Она любила эту комнату: красивая, со вкусом обставленная, полная исторических воспоминаний, и все-таки очень уютная. Она увидела в углу брошенного Томом плюшевого медведя, вывернутый наизнанку свитер Люка на полу и ласково улыбнулась.

Подойдя к кровати, положила руку на столбик. Темный резной дуб казался теплым на ощупь, и она погладила его.

– Это было здесь? Вы лежали здесь вместе? – Она говорила не оглядываясь. – Ее больше нет, милорд. Никто не может занять ее место, здесь, во всяком случае. Вы принадлежите друг другу в ином мире.

Отпустив кроватный столбик, она двинулась к краю кровати, проводя пальцами по вышитому покрывалу.

– Я собираюсь похоронить восковые фигурки, сделанные Маргарет, в розарии около озера. – Она печально улыбнулась. – Я найду белую розу, розу Йорка, и положу ее туда, чтобы вы могли успокоиться.

Она вздрогнула, заслышав внезапный звук в углу комнаты. Сквозняк пошевелил штору, и она столкнула на пол маленькую деревянную машинку. Джосс подошла и подняла ее.

– Джорджи? Сэмми?

Никто не ответил.

Она медленно повернулась. Ладони вспотели. Волосы на шее стояли дыбом. Что-то в комнате изменилось.

Он стоял у первого окна.

Джосс затаила дыхание. Живот подвело от страха. Он был высокого роста, очень высокого. Подойдя ближе, она могла разглядеть седеющие волосы, беспокойные узкие глаза, сильный подбородок, широкие плечи, накрытые плащом, а под ним латы – мужчина опасался, что его могут убить в этом доме, доме его любовницы.

Он подходил ближе. Внезапно Джосс охватил ужас. Она вызвала его, а теперь знала, что не сумеет совладать с ним.

– Пожалуйста, – пробормотала она, – пожалуйста, не надо!

И снова аромат роз. Он подходил все ближе.

– Я не Кэтрин, – в отчаянии зашептала она. – Пожалуйста, выслушайте меня. Я не Кэтрин. Кэтрин больше нет. Она умерла. Пожалуйста, пожалуйста, не вредите мне. Не трогайте моих детей и Люка, пожалуйста…

Она сделала шаг назад и уперлась в кровать.

– Пожалуйста. Мы разорвали связь. Ваша любовь была проклята. Это все было злом. Виновата Маргарет. Она связала вас вместе и привязала к этому дому с помощью магии, но мы вас освободили. Вы можете уйти. – Она протянула к нему руки. – Пожалуйста, уходите.

Он остановился, несколько секунд наблюдал за ней, потом поднял руку. Она отпрянула, жалобно заскулив, но кровать мешала ей, и его пальцы коснулись ее щеки. Как прикосновение холодных, мокрых листьев.

Кэтрин…

Его губы не шевелились, но она услышала имя у себя в голове.

– Я не Кэтрин, – зарыдала она. Сгибаясь назад, она пыталась отодвинуться как можно дальше. – Пожалуйста. Я не Кэтрин!

Кэтрин…

– Нет! – Джосс отодвинулась от него, насколько позволяла постель, перекатилась через нее, потом упала на пол. Их разделяла кровать.

– Я не Кэтрин! Разве вы не видите? Кэтрин умерла! Вы тоже мертвы! – Она отчаянно рыдала. – Пожалуйста. Связь разорвана. Заклинание Маргарет разрушено, все кончено, вы, наконец, свободны. Разве вы не видите? Все кончено!

Он больше не двигался. Стоял неподвижно и смотрел на нее или сквозь нее, потом положил руку на пояс, и она впервые осознала, что под длинным плащом у него меч. Он бесшумно вынул его из ножен.

– Нет! – крикнула она. – Ради Бога, нет! Разве вы меня не слышите? Пожалуйста… – Она попятилась от кровати к окну, выходившему в сад, осторожно, шаг за шагом, а внутри все сжималось от ужаса. – Пожалуйста…

– Значит великий король, солнце Йорка, пугает женщину мечом? – Голос Натали, раздавшийся из дверей, дрожал от страха. – Собираетесь убить ее? Вы хотите перерезать горло женщине, которая носит ребенка? Вашего ребенка!

Она проигнорировала вскрик Джосс.

– Уберите меч. У вас здесь больше нет врагов. И места вам здесь больше нет. Ваше время вышло!

Джосс прижалась спиной к стене, скрестив руки на груди, и вдруг почувствовала, что ноги ее больше не держат. Всхлипнув, она опустилась на колени.

Натали вошла в комнату.

– Уберите свой меч. Вы не можете ничего ей сделать. Она для вас ничто – разве вы не видите? Она из другого мира. Отпустите ее. Дайте ей и ее семье спокойно жить. Вы должны покинуть Белхеддон. Время настало. Время уходить.

Кончик меча задрожал и медленно начал опускаться. Джосс смотрела как завороженная. Все выглядело таким реальным. Она различала блеск металла, когда рука с мечом опустилась.

Кэтрин.

– Кэтрин ждет вас. – Неожиданно голос Натали стал мягким. – Пусть ваш ребенок живет. Я о ней позабочусь.

Они следили за лицом короля. В каждой складке и морщине таились боль и гнев. Они также легко различали отороченную бархатом рубашку под латами и шнур, удерживающий плащ.

– Позвольте ему уйти, Джосс, – пробормотала Натали. – Освободите его.

– Что вы хотите этим сказать? – Джосс все никак не могла оторвать глаз от стоящей перед ней фигуры.

Он протянул к ней руки, на указательном пальце сверкнул огромный рубин.

– Дайте ему свое благословение и любовь…

– Любовь! – Джосс отшатнулась.

– Это поможет ему уйти. Отошлите его в любви и мире.

– А как же те, кого он убил? – Она невольно подняла на него глаза. Гнев ушел из его взора, но боль осталась.

– Они тоже освободятся. Любовь лечит, Джосс. Любовь и прощение. Вы сейчас выступаете от имени всех – вашей матери, бабушки, ее матери и всех женщин, поколения которых жили в этом доме.

– А как насчет мужчин? И детей, которые умерли?

Он медленно качал головой из стороны в сторону.

Кэтрин.

– Вы не можете говорить от их имени. Они должны говорить сами за себя. Если мы наполним дом любовью, мы поможем им.

Кэтрин.

Джосс тряхнула головой. Она слышала это имя, оно давило ей на барабанные перепонки, это имя женщины, которую он любил. Кэтрин.

– Что такое? – Она вдруг заговорила с ним снова. – Что вы хотите сказать?

В комнате становилось все темнее, шум дождя за окном громче. На мгновение она отвлеклась. Последовало почти неуловимое движение, и он исчез.

Джосс некоторое время смотрела на то место, где он только что стоял, потом круто повернулась. Натали находилась в нескольких шагах от нее, и они долго смотрели друг на друга.

– Что случилось? – Джосс села на постель. Ее трясло.

Натали пожала плечами.

– Что-то произошло в том мире, где он обитает. Всплеск энергии или что-то еще. – Она села на кровать рядом с Джосс и закрыла лицо руками. – Мы почти сделали это. Мы сумели привлечь его внимание, по крайней мере вы. Он слушал.

– Он пытался нам что-то сказать, – перебила Джосс. Сверху донесся детский смех. – Ох нет, я этого не вынесу.

Натали взяла ее за руку.

– Они-то хоть счастливы, Джосс.

Джосс покачала головой. Соскользнув с постели, она кинулась к двери.

– Джорджи! Сэмми! Где вы? – Собрав последние силы, она поднялась по лестнице и распахнула первую дверь пустого чердака. – Где вы? – По лицу ее текли слезы.

В комнате стоял лютый холод. В тишине четко слышалась дробь дождя по стеклу.

– Джорджи? Сэмми?

Натали тоже поднялась и остановилась на пороге.

Крышу потряс сильный порыв ветра, и они обе вдруг услышали вдалеке детский голос, напевавший:

Там-там-та-там-та-там-там-там...

Джосс вытерла нос рукавом и беспомощно огляделась. Звук доносился издалека, перекрываемый воем ветра.

Там-там-та-там-та-там-там-там...

Сейчас она слышала лучше, казалось, ребенок напевает прямо за дверью. Окоченевшими руками она попыталась открыть дверь. Звуки стали еще громче, еще четче.

Это была леди Кэтрин…

Песенка слышалась из следующей чердачной комнаты, даже ветер не мог ее заглушить.

Это была леди Кэтрин…

Это была леди Кэтрин…

Джосс медленно двигалась в направлении звуков. Теперь они доносились из последней комнаты. Грустный припев эхом отдавался в ее ушах, пока она возилась с ключом и открывала дверь. Стоило двери скрипнуть, как все смолкло.

Она огляделась.

– Где ты? – крикнула она. Слезы мешали ей что-нибудь рассмотреть.

– Джосс, – мягко произнесла Натали. – Пойдемте-ка вниз.

– Нет. – Она решительно тряхнула головой. – Нет, я должна их увидеть. Где они?

– Они не здесь, Джосс…

– Неправда. Они поют песенку о Кэтрин. Разве вы не слышите?

– Да, слышу. – Натали обняла Джосс за плечи. – Пойдемте вниз. Если им захочется нам что-то сказать, они скажут.

Джосс всхлипнула. Она так и не перестала дрожать.

– Мне с этим не справиться.

– Обязательно справитесь. У вас все прекрасно получается. – Пойдемте вниз, в тепло, там и поговорим. – Нэт наконец удалось развернуть Джосс и почти довести ее до двери.

Это была леди Кэтрин...

Когда они дошли до лестницы, издалека эхом, под завывания ветра и шум дождя, донеслась эта незатейливая песенка.

Натали сжала руку Джосс.

– Не обращайте внимания. Они придут, если захотят. – Она привела ее в спальню и зажгла настольную лампу. Тогда она и разглядела, каким покрасневшим и распухшим от слез стало лицо Джосс.

Джосс обхватила себя руками.

– Вы сказали, что я беременна, – прошептала она. – Что у меня родится дочь…

– Я говорила образно, Джосс, – с напускным спокойствием сказала Натали.

– Это все Люк. Я вспомнила. Мы занимались любовью в ванной комнате. Вот тогда это, наверное, и случилось…

– Ну, разумеется.

– Это не может быть его ребенок! – Она махнула рукой в сторону пустоты около кровати, где недавно стоял Эдуард. – Это же немыслимо. Не может быть. Даже думать непристойно.

– Джосс, я говорила в переносном смысле…

– Вы хотите сказать, что он занимался со мной любовью в погребе, – перебила Джосс, не обращая внимания на ее слова. – Он меня обнял, поцеловал, прижал к себе. Мне кажется, я потеряла сознание… Не помню, что было дальше.

Его глаза. Она помнила его глаза, совсем близко от своего лица, и любовь и сочувствие в этих глазах, потом черный бархат, касание его рук, теплых, требовательных…

– Он мог сделать все, что угодно…

– Джосс, успокойтесь. Не мог он сделать все, что угодно. У него нет тела, настоящего тела.

– Предположим, он так же поступил с моей мамой. Предположим, что он изнасиловал мою мать! – Она захлебывалась словами, совсем потеряв контроль над собой. – Допустим…

– Допустим, что он – мой отец! – Она в шоке смотрела на Натали.

– Нет, Джосс. Даже не думайте…

– Женщины этого дома, все они – Лаура, Лидия, Мэри Сара – все они. Он спал с ними со всеми! – Джосс внезапно села, крепко обняв себя руками. – Моя мать знала. Именно поэтому она и отдала меня. Она пыталась разрушить эти чары! Спасти меня! Но не смогла. Он ей не позволил!

– Чары были очень мощными, Джосс. Настоящими. – Натали опустилась перед ней на колени и взяла ее холодные руки в свои. – Но мы их разрушим, – тихо продолжала она. – Половину дела мы уже сделали. И Белхеддон снова станет спокойным и счастливым домом. – Она улыбнулась. – Я обещаю. Мы можем это сделать. Вы можете это сделать.

– Другие не смогли, – прошептала Джосс. Ее губы пересохли и потрескались.

– Другие не знали, как это сделать. Мы знаем. Сейчас самое время, и вы не одиноки, как ваша матушка. Вы можете это сделать, Джосс. – Натали, не мигая, смотрела на Джосс большими серыми глазами. – Вы можете.

– Но как?

– Надо снова позвать его. – Натали пыталась передать этой женщине часть своей силы. – Мы должны вызвать его и освободить, причем так, чтобы ему никогда не захотелось вернуться.

Джосс закусила губу.

– Он похоронен в Виндзоре, в часовне Святого Георгия. Я узнавала, – медленно сказала она.

– Его тело, возможно, – решительно возразила Натали. – И когда все кончится, вы, если захотите, можете съездить и навестить его могилу. Но дух его находится в Белхеддоне. – Она встала и отошла к окну. Дождь поливал сад, озеро, траву. Она заметила вспышку на горизонте. – Гроза собирается. – Она повернулась. – Джосс, нам нужно вызвать Кэтрин.

– Как мы ее вызовем? – Джосс смотрела в пол. Слегка покачала головой, стараясь заглушить звуки – голоса, звучащие в ушах, которые она не могла разобрать.

– Можно попробовать по имени.

– Здесь?

– Почему бы нет? Подозреваю, эта комната всегда была главной спальней. Они могли именно здесь заниматься любовью. Может быть, на этой самой кровати.

Они долго молчали.

– Не думаю, что мне по силам пойти дальше. – Джосс устало потерла глаза.

– Нет, вы сможете, я обещаю. – Натали подошла и снова опустилась перед ней на колени. – Подумайте о своих мальчиках. Надо сделать это для них.

Джосс глубоко вздохнула. За окном снова сверкала молния.

– Да, я могу сделать это для них.

Это была леди Кэтрин!

В комнате неожиданно зазвучал детский голосок.

Это была леди Кэтрин!

– Джорджи! – Джосс встала и глубоко вздохнула. – Джорджи, я хочу тебя видеть!

Он был темненький, с россыпью веснушек на носу. Он стоял у двери и казался очень маленьким, неуверенная тень среди других теней. Он улыбнулся Джосс, и она ответила ему улыбкой.

– Вы с Сэмми хотите попасть на небеса, Джорджи? Чтобы быть с вашей мамой? – Выяснилось, что она может говорить довольно внятно.

Казалось, он не слышит. Он смотрел мимо нее на окно.

– Это была леди Кэтрин! – пропел он еще раз, но более хрипло.

– Нам надо ее позвать, Джорджи? Нам позвать сюда леди Кэтрин? – спросила она, но мальчик уже исчез.

В окне снова сверкнула молния, и раздался такой глухой, рокочущий удар грома, что лампы мигнули.