А вот что я видела, без болтовни. Как будто через Финский залив мост переброшен, подвесной, и идем мы втроем по нему, веселые такие, а на том берегу нас какое- то празднество ждет, народу много, музыка играет. И вдруг я проваливаюсь в какую-то дыру в настиле моста - и в воду. А вы стоите, перегнулись через перила и смотрите на меня, лица невеселые сразу стали, и я на вас снизу смотрю. Потом ты, Сережа, руку протянул: "Давай руку!", а я взглянула - высоко, не дотянуться, и поплыла к берегу, легко так плывется. Доплыла, вышла на берег. А на берегу уже - ни души, тихо, никакой музыки. Я на мост смотрю: где вы там ? А вы все на том же месте стоите и все туда же - вниз, в воду, смотрите, вроде как меня высматриваете в воде. Я вам кричу: "Ребята, я здесь!" А вы ничего не слышите, даже головы не повернули. И все! Здесь я проснулась. Яркий такой сон. Перед самым утром приснился.
      Уплывешь ты от нас, наверное, Светка,- сказал Сергей.- А неужели ни один из нас за тобой не прыгнул?
      Нет, не прыгнули, ни один.
      Не могло такого быть, я бы обязательно за тобой прыгнул. Уверен, и Генка бы прыгнул. Ген, прыгнул бы?
      А чего мне прыгать, если бы ты уже прыгнул?
      Вот видите, поэтому вы и не прыгнули, решали, кому прыгать и стоит ли,- сказала Света.- А пока вы решали, я уже до берега добралась. Так приятно плыть было, а ведь на самом деле я плавать совсем не умею.
      Ну да? Неужели совсем? Меня возле тебя не было, я бы научил, я бы из тебя еще и чемпионку по плаванию сделал,- пошутил Сережа.
      Ничего бы ты из меня не сделал. У меня водобоязнь какая-то. Пока вода до пояса - я еще могу метра три проплыть, а глубже заходить боюсь - просто сердце останавливается от страха. Как-то я в Гурзуфе отдыхала "дикарем". Пришла в первый день на пляж, смотрю: все по колено стоят в пяти шагах от берега. Я тоже зашла по пояс и поплыла, три метра проплыла и хотела на ноги встать, а дна - нет, я так перепугалась: руками машу изо всей силы, а ногами не могу догадаться хоть разочек дрыгнуть. Всплыла один раз, крикнула: "Тону", и такое у меня впечатление, что никто меня даже и не услышал. Я - опять руками махать, но чувствую, бесполезное занятие, сил уже нет, и как ни машу, а погружаюсь все глубже, и глубже. Думаю, может, дна достигну, тогда по дну до берега доползу. Вот такие глупые мысли! Только дна все нет и нет. Руками махать перестала и так ясно и бесповоротно поняла: все! И еще мысль промелькнула: "Какая глупая смерть". Воздух потихоньку выпускаю, водичку потихоньку глотаю... И что мне потом удивительно было: я очень легко смирилась со смертью. Такое ясное, уверенное осознание, что это - мой конец, и мысленное согласие: "Ну и ладно. Все так все!" И вот в таком расслабленном безнадежном состоянии духа я все погружаюсь и погружаюсь, а дна по-прежнему нет... Может, это были какие-то секунды, но они мне показались очень длинными - время как- будто растянулось в несколько десятков раз. Я уже не надеялась ни на какое чудо. И вдруг чувствую прикосновение к руке пониже локтя, подумала лениво и без всякой радости: спасут. И как была в расслабленном апатичном состоянии, так и осталась. Видно, это было состояние, близкое к шоку. Но сознание работало четко: помню, как мне было стыдно, что я умудрилась тонуть в семи шагах от берега, что меня выносит на руках парень, как маленького ребенка. Я чувствовала на себе десятки глаз, хотя не смотрела ни на людей, ни на моего спасителя. Он посадил меня недалеко от воды на берегу, присел рядом. Я, опершись локтями о колени, закрыла от стыда лицо руками, пыталась прийти в себя от потрясения. Парень спросил: "Не сильно наглотались? Помощь нужна?" Я отрицательно покачала головой: "Не сильно". Думала, он не сразу уйдет, и я успею его поблагодарить. Но когда я немного пришла в себя, оправилась от шока и отняла ладони от лица, то никого рядом со мной не было. Никто даже на меня не смотрел. Я сидела одна с сознанием того, что только что избежала смертельной опасности, разглядывала сидящих невдалеке, пытаясь угадать, кто меня спас, потому что я ни разу не взглянула в лицо человеку, вынесшему меня на берег, знала только, что он был высоким, стройным и сильным. Но никого хоть сколько-нибудь похожего на моего спасителя я не видела. "Но я же обязательно должна его поблагодарить - это ужасно, что я не имею представления, кто меня спас. Надо кого-то спросить, кто сидит сейчас недалеко от меня". И тут ко мне подошел пожилой мужчина в черных трусах, который и ввел меня в заблуждение относительно глубины моря у берега, так как стоял буквально по колено в трех метрах от того места, где я тонула. Он сказал: "Здесь очень обрывистый берег. Вы, наверное, в первый раз попали на этот пляж?" - Да,- ответила я.- Я вообще первый день в Гурзуфе. Быть может, вы мне подскажете, кто меня спас, я не разглядела его, а он так быстро ушел, что я не успела его поблагодарить".- "Я бы его, пожалуй, узнал. Он в то время, как вы закричали "Тону", шел вдоль берега, сразу бросился вас спасать, а потом продолжил свои путь в ту сторону,- он показал рукой по направлению к международно-молодежному лагерю "Спутник".- Теперь его, пожалуй, трудно найти. Если он будет идти обратно, я вам его покажу ."Хорошо, будьте добры",- попросила я. "Как вы себя чувствуете?" - "Вы знаете, я в основном перепуталась, в легкие вода не попала, только в желудок. Я не думала, что здесь сразу может быть так глубоко, и мне казалось, что никто не слышал, как я крикнула "Тону", поэтому не ждала никакой помощи. А плавать я совсем не умею. А скажите, этот парень молодой или не очень, брюнет, блондин?" - "Вашего возраста примерно, шатен. Плавки у него голубые с красной полоской. Вот все, что я могу вам сказать".- "Спасибо, может, и это поможет мне его отыскать, чувствую себя отвратительно, что не поблагодарила".
      Света оборвала свой рассказ. Они уже сидели за круглым столиком, обдуваемые теплым ветерком.
      Ну и что потом? - поинтересовался Гена.
      Потом поздно вечером с высоты набережной я смотрела в эту черную воду и видела себя опять там, и мне было страшно. Я без конца прокручивала эту ситуацию, хотя мне совсем не хотелось об этом вспоминать, но не вспоминать не могла. Это было какое-то наваждение. Я отходила от этого, наверное, дня три. После этого я дальше чем на три шага в море не заходила. Но мне там понравилось в эстетическом плане. Красивое место. Слева - гора, очертаниями похожая на медведя, пьющего из моря. В море красуются две скалы, недалеко одна от другой: братья Адалары. По преданию, бог моря Нептун превратил братьев-близнецов в две скалы за то, что они хотели заставить двух красивых сестер-близнецов полюбить себя.
      А спасителя ты своего отыскала? - опять спросил Гена.
      А как вы думаете? Легко ли было найти человека, о котором я знала только, что у него синие плавки с красной полоской, а тогда такие плавки носили многие и очень многие - самая распространенная расцветка была. Труднейшая задача даже для профессионального детектива.
      - Но я уверен, что ты его все-таки нашла,- сказал Сергей. Света засмеялась.
      И потом у тебя завязалась любовь с твоим спасителем,- продолжил Сережа.- Сознавайся!
      Пусть это останется для вас маленькой тайной. Ведь главное в том, что я не утонула, меня спасли, и поэтому имею приятную возможность общаться с вами. Все остальное не имеет значения. Это уже совсем другая история, которая особого интереса не представляет, поэтому рассказывать ее вам мне не очень хочется, тем более что вы про себя совсем ничего не рассказываете. А обещали, вспомните-ка? Почему все время я вас развлекаю - непонятно, вы уже обо мне знаете достаточно, а я о вас почти ничего. Вот давайте рассказывайте-ка о себе. Кто первый?
      Придется монетку бросить - орел или решка,- Сергей в карман полез.
      Сереж,- сказала Света.- Давай без монетки. Ты старше Гены, поэтому давай с тебя начнем, а то я вам больше ничего не буду рассказывать.
      Свет, ну честное слово, не знаю, что рассказывать-то? Ну, если про жену - разведен я с ней официально, подчеркиваю на всякий случай официально.
      Вот уж не думала, Сережка, что ты разведен, думала, что ты самый что ни на есть примерный муж.
      А я и был примерным, я женщин не умею обижать.
      Что же такое у вас произошло, что нельзя было загладить?
      А вот что произошло. До меня она встречалась два года с парнем первая любовь, так сказать. Потом поссорились, расстались. Я ничего этого не знал. Мы с ней недолго встречались, месяца полтора, расписались, свадьбу сыграли. Жили вроде неплохо. Я, правда, на работе много пропадал, но домой прихожу - всегда у нее все в порядке, в комнате прибрано, ужин готов. Пять лет прожили.
      Детей не нажили? - спросила Света.
      Как раз только завести решили. То в комнате с общей кухней жили, а тут однокомнатную получили. Денег в дом стал побольше приносить - звание подошло. Накануне как раз обсудили этот вопрос, а на другой день прихожу с работы и ничего понять не могу. Шкаф - нараспашку, все разбросано по углам, думал уж - воры побывали. Гляжу - на столе записка лежит: "Сережа, я встретила свою первую любовь. Ухожу к нему. Прости, если можешь. Забрала только свои вещи. Ты ни в чем не виноват". Подписи нет. Пять фраз, после каждой точка. До сих пор наизусть помню, да помнить-то нечего. Оказалось, что она уже давно с ним встречалась, далее соседи знали, только я один ничего не знал. Ну и все. Через пару месяцев она на развод подала. На суде сказала, что я ей внимания мало уделял... Мне, дураку, надо бы было ее на работу устроить, а я все жалел ее, пусть отдыхает, по хозяйству дел хватает. Естественно, маловато ей моего внимания стало. А впрочем, так тому, наверное, быть. Надо же было им встретиться, город не маленький.
      А может, это она тебе сочинила, никакая не первая любовь, а просто новая.
      Нет. Все верно. Я тоже так думал. Они на суд вместе приходили, он мне после суда фотокарточку показывал, где они вместе сфотографированы в молодости, видно, не хотел, чтобы я подумал, что он ни с того ни с сего у меня жену увел, а вроде как свое законное забрал.
      Переживал, Сереж?
      До развода переживал, после развода - перестал. Пускай живет, раз ей хорошо.
      Ни разу не встречал? - поинтересовалась Света.
      Видел один раз издали, но не подошел.
      Да,- произнесла Света.- Оказывается, у нас у всех троих жизнь не очень удачно сложилась. Не знаю, как мужчине, а женщине одной, конечно, трудно. Но мне лично с моим мужем было во много раз хуже, чем одной. Это однозначно.
      А у меня хорошая жена была,- сказал Гена,- Мы с ней в одном классе учились. С восьмого класса у нас с ней любовь началась. Она в первом ряду сидела, а я - в последнем. Вот она то и дело оглядывалась и все на меня смотрела. Ей даже учителя замечания делали, а она все равно оглядывалась. Я сначала не понял, чего она все время смотрит, а потом сообразил. Пригляделся - она мне тоже понравилась, вот мы на уроках и переглядывались все время.
      "Ага,- подумала Света.- Вот когда ты еще научился заглядывать в душу своими красивыми выразительными глазами".
      А Гена продолжал рассказывать, казалось, ему доставляло удовольствие вспоминать это далекое время.
      - Потом она мне записку написала, я ответил, и началась у нас деятельная переписка с намеками и недомолвками. Весь девятый класс записки друг другу строчили. В десятом классе мы уже встречались, к выпускным экзаменам вместе готовились. Выпускной вечер был для нас самым счастливым днем: мы поклялись друг другу в вечной любви. Я решил поступать в военное училище, а она собиралась идти работать. Мы хотели расписаться перед моим отъездом на учебу, но и мой отец и ее родители взбунтовались. Поэтому пришлось это дело отложить. Мы переписывались. Я приезжал каждый год в отпуск, она ждала меня - ни с кем не встречалась. Это было самое счастливое время в нашей жизни. После моего выпуска мы поженились и вместе поехали к месту моего назначения, в Хмельницкий. Квартиру нам дали сразу, с этим проблемы не было. Работать пошла пионервожатой в школу. Она очень детей любила. Говорила: сколько получится, столько и буду рожать. Но долго ничего не получалось, потом перенесла операцию из-за внематочной, и пошло-поехало, она сильно переживала из-за этого, головные боли начались на нервной почве. А здесь случайно на профилактическом осмотре обнаружили рак груди. Сказали: нужна срочная
      операция, а после операции только два дня и пожила. Может, не надо было на операцию ложиться - подольше пожила бы, но кто же знал, как лучше,Гена задумчиво смотрел в одну точку.
      Ладно, Генка, не казни себя, не виноват ты ни в чем, может, и лучше, что недолго мучилась. Давайте про что- нибудь веселое. Вот, знаете, какая со мной однажды история приключилась. Ехал я как-то в автобусе от друга, ни в одном глазу, культурненько так сижу на заднем сиденье. Вдруг подходит ко мне девка под градусом: как по роже мне треснет, я так и обомлел. Ничего понять не могу. А она уже опять руку разворачивает. Ну здесь уж я ее руку перехватил. Оказалось, что она меня со своим мужем перепутала, который рядом со мной сидел. Он уж передо мной извинялся, извинялся. А она ему говорит: "Ты чего перед ним извиняешься, ты мне спасибо скажи, что твоя рожа цела". А я неделю с синяком под глазом ходил, и, кому ни расскажу, как дело было, никто не верит: ты, говорят, байки нам не рассказывай. Вот так и пострадал я ни за что ни про что.
      Надо было вознаграждение - сатисфакцию требовать. Чего ж ты растерялся? - засмеялась Света.
      Небось, растеряешься. Еще никогда со мной такого не было, чтоб баба, да меня по роже била, когда я ни слухом, ни духом, ни в чем не виноват. Между прочим, Свет, после того, как мы тебе столько всего порассказали, ты нам могла бы про своего спасителя рассказать.
      Так уж это вам интересно?
      А почему нет? Конечно, интересно.
      Да, собственно, и рассказывать нечего. Ходила я два дня, как дура, по пляжу и каждого, кто носил голубые или синие плавки с красной полоской и имел подходящий рост, спрашивала, не спасал ли он в ближайшее время тонущую девушку. Многие думали, что я таким образом хочу с ними познакомиться, начинали шутить или говорить, что спасали, но на поверку оказывалось, что врали, потому что не могли сказать, ни где это было, ни когда. В конце концов я поняла, что это бесполезное занятие, и прекратила поиски. И вот тут он нашел меня сам. Лежала я на том же самом пляже с закрытыми глазами и наслаждалась лаской утренних солнечных лучей, а когда открыла глаза, то увидела, что рядом со мной, на песке, лежит мой спаситель, я сразу поняла, что это он - в синих плавках с красной полоской, длинный спортивный парень. Едва я открыла глаза, он говорит: "Здравствуйте. Говорят, что вы меня искали: вот,
      я пришел".- "Да,- говорю я.- Я вас действительно искала, потому что вы мне спасли жизнь, а я вас не успела поблагодарить. Поэтому разрешите сказать вам огромное-преогромное спасибо. Я никогда этого не забуду"."Ничего я такого героического не совершил, потому что вы еще не тонули, а когда бы вы начали тонуть, то так бы задрыгали всеми членами, что пробкой бы вылетели на поверхность''. "Но дело в том, что я уже была в такой прострации, что навряд ли стала бы воевать за свою жизнь".- Это я заметил. И знаете, о чем это говорит? Это говорит о том, что в этой жизни у вас нет ничего такого, ради чего стоило бы дорожить жизнью и бороться за нее. Вы потом не задумывались над этим?" - "Задумывалась. Но кроме того, что была этим удивлена, ни к каким выводам не пришла. Поэтому, пожалуй, придется согласиться с вами",- "Хотите, я научу вас плавать?" - спросил он. "О, нет! Я всегда боялась воды, а теперь просто панически".- "Как хотите",- сказал он, встал, стряхнул с себя песок и пошел в сторону "Спутника". На другой день я выбралась на пляж с большим опозданием, так как занималась утром всякими хозяйственными делами, которыми приходится заниматься, отдыхая "дикарем". Иду вдоль берега, гляжу -навстречу он идет. "Почему так поздно приходите к морю?" - "Так получилось",- отвечаю. "Я уж несколько раз пляж обрыскал, чтобы вас отыскать. Вы отдыхаете, как одинокая лисица. Идите со мной".- "Куда?" - "Куда поведу". Я пошла. Приводит он меня на пятачок пляжа, где большая компания парней и девушек играет в мяч. Мой спаситель круг немного раздвинул, сам встал, меня поставил, и стала я тоже кидать мячик. Позже я познакомилась со всей этой компанией. Они все были из "Спутника". Моего спасителя звали Дмитрием.
      И у вас началась любовь,- театрально перебил Свету Сергей.
      Нет, у него была там любовь - такая же, как и он, длинноногая спортивная девушка. А за мной стал ухаживать совсем другой парень из этой компании, его тоже звали Геной. Каждое утро я приходила к ним играть в мяч. Когда мы уставали или нам надоедало играть в мяч, мы садились в тень большого полосатого тента и рассказывали анекдоты или развлекательные интересные случаи, какие с кем случались, кто умел придумывать - сочиняли разные небылицы. Было весело - смеялись до колик в животе. А по вечерам мы гуляли с Геной по набережной. Вот и все! Дима с Геной уезжали раньше, чем мы с Верой, так звали
      девушку Дмитрия, мы их провожали. Когда возвращались обратно, Вера сказала, что они договорились с Димой встретиться здесь в будущем году. А мы с Геной ни о чем не договаривались, я даже не знала, был он холостым или женатым, скорее всего - последнее. Больше я никогда в Гурзуф не приезжала, потому что отдыхать "дикарем" - хлопотное дело, да и не тянуло меня туда: мне не понравился обрывистый берег Гурзуфа - стоило ли второй раз искушать судьбу.
      Да и не влюбилась ты там, как видно,- сделал вывод Сергей.
      А я вообще не так часто влюбляюсь, как тебе кажется. По-моему, ты более любвеобильный. Вот скажи, когда ты влюбился в первый раз?
      Ошибаешься, что любвеобильный, но в первый раз я влюбился в третьем классе. Я провожал ее до дома после уроков, таскал ее портфель, который был очень тяжелым, потому что она, кроме учебников и тетрадей, таскала в нем всякую дрянь: стеклышки, камушки, деревяшки. Давал ей списывать домашние задания по арифметике и контрольные. Но потом она переехала с родителями в другой город, даже не попрощавшись со мной, потому что были летние каникулы, и когда начался учебный год, то она первого сентября не пришла в школу, а я так ждал этот день, чтобы увидеться с нею. Я думал, что она заболела, и хотел после уроков идти к ее дому, но мне сказали, что она уехала. И больше мне в школе не понравилась ни одна девчонка до самого выпуска, хотя у нас все повлюблялись друг в друга в девятом классе.
      Сереж, представляешь, точно такая же история случилась со мной, и тоже в третьем классе. Это, конечно, никакая не любовь, просто первое детское увлечение. Начало было такое же, как у Гены. Я сидела во втором ряду на первой парте, а он - в первом ряду посередине, я редко оглядывалась, но, когда бы ни оглянулась, всегда встречалась с ним взглядом, и я поняла, что нравлюсь ему, а потом мне ни с того ни с сего сказал мальчик со второй парты, который сидел позади меня: "Ты Тольке нравишься..." Может, поэтому он и мне понравился. Но мы и двумя словами с ним не перебросились. Помню только, как мы всем классом на школьном дворе во время урока физкультуры играли в кошки-мышки, и я была мышкой, а он - кошкой, и я так и не дала себя поймать, пока ни прозвенел звонок с урока, хотя я уже задыхалась от бега. Но когда в начале четвертого класса меня выбирали председателем пионерского отряда и все проголосовали "за", то он один проголосовал "против". Я была очень удивлена этим, а пионервожатая спросила у него, почему он проголосовал "против". Он встал и сказал, что председателем отряда должен быть мальчик, а не девочка, тем более что и все звеньевые тоже девочки, и это несправедливо. В какой-то степени я с ним согласилась, но мне все равно было обидно, что он проголосовал против меня. А потом получилась точно такая же история, как и у Сережи. Его отца перевели служить в другой город, и после окончания первой четверти он уехал. И мне тоже больше так никто из ребят в классе и не понравился. Но после четвертого класса во время летних каникул я увидела однажды, как он играл с ребятами в футбол прямо на улице, и я долго стояла и смотрела на него, спрятавшись за деревом. Видно, он все же приезжал в наш город - к родным, на каникулы. Но потом я его больше никогда не видела. У него отец был военнослужащим, и он тоже мечтал стать военным. Всю первую четверть он проходил в костюмчике, сшитом из материала защитного цвета, вероятно, из отреза, выданного отцу на военную форму. И еще его бабушка всегда приносила ему пирожки и бутерброды во время перемен, а иногда даже на уроки, постучавшись и извинившись перед учительницей. Учительница у нас была добрая и разрешала Толе выйти и взять сверточек, тем более что Толя был очень примерным мальчиком и хорошо учился, и потом больше никому у нас в классе пирожков не носили. Вот такая история о моем несостоявшемся школьном романе.
      Да, Светка, школьные романы у нас с тобой очень даже похожие,- заметил Сережа.
      А тебе, Гена, никакая девчонка в третьем классе не нравилась? спросила Света.
      Я в третьем классе вообще девчонок не замечал, - ответил Гена с пренебрежением.
      А чем же ты так был занят, что девчонками не интересовался? - не отставала Светлана.
      Я книги в свободное время читал.
      Молодец! Я тоже всю классику в школе перечитала, и тоже потому, что ни в кого не влюблялась, а если бы влюбилась, разве до книг бы было,- на книги бы и времени не оставалось. А в лес мы сегодня пойдем? А то уже надоело на скамеечке сидеть.
      Пойдем,- отозвался Сергей.- За чем остановка? Сегодня пойдем по другой тропинке,- и повел за собой.
      Смотрите, смотрите,- закричала Света.- Вон белки резвятся! Красивые какие!
      Они остановились и долго смотрели, как белки прыгали одна за другой по стволу дерева, потом они перескочили на соседнюю сосну и скрылись из поля зрения.
      Сережа опять свернул с тропинки, но лес здесь был редкий, местность ровная, и скоро им то и дело стали попадаться подосиновики и подберезовики. Они не знали, куда их девать, с собой не было никакого пакета, и они стали насаживать их на острые, оголенные ветки деревьев, чтобы белки могли зимой воспользоваться ими. Потом Сережа привел их в заросли дикой малины, и здесь они опять хорошо порезвились: малина была не очень крупная, но сладкая.
      На обратном пути у них из-под ног стали выпархивать какие-то серые крупные птицы, казалось, что если чуть постараться, то их можно было бы легко поймать. Сережа сказал, что это рябчики кормятся. Удивительно, что отдыхающие совсем не ходили в эту сторону, наверное, ленились подниматься, хотя и не так высоко это было.
      В столовую они немного опоздали, Аня с Саней уже пообедали и убегали. После малины есть не хотелось, но они все же справились со своими порциями. Вышли на "круг", сели на скамеечку. Света уже и забыла про Марину, но она тут как тут, подходит, улыбаясь.
      - А, Марина, присаживайся,- Света тоже улыбнулась. Марина села рядом со Светой, дальше Сережа сидел,
      потом Гена.
      - Ребята, знакомьтесь, это - Марина, а это - Сережа и Гена. Немного мы все, можно сказать, уже знакомы.
      Сережа руку протянул, обменялись они рукопожатиями. Гена вообще никак не отреагировал на Светины слова, даже головы не повернул.
      Ну как отдыхаете? - спросила Марина.
      Отдыхать - не работать,- ответил Сергей проходной фразой.
      Мне кажется, вы интересно отдыхаете. Возьмите меня в свою компанию, Света не возражает, а вы как? - замолчала, ждет ответа.
      Нависла внушительная пауза. Наконец Сережа прервал молчание:
      Марина, да ведь у нас не компания, у нас - любовный треугольник: мы оба Свете хотим понравиться, и она нам обоим нравится. Ты себя сразу лишней почувствуешь.
      А чем я хуже Светы? - кокетливо спросила Марина.
      Может, и лучше, да ведь сердцу не прикажешь,- сказал
      Сережа,- Ген, а может, я зря за тебя расписываюсь? Может, возьмем Марину в нашу компанию?
      Бери,- ответил Гена, не пошевельнувшись.- Будет у тебя новый треугольник: ты и Света с Мариной. А я и один не пропаду.
      Ребята, да я пошутила, а вы уж обрадовались! - сказала Марина, потянувшись за веткой дерева, нависшей над их скамейкой.
      Да не очень мы обрадовались,- сказал равнодушным тоном Сергей.
      Ладно, пойду на санаторный час,- Марина отломила ветку, встала и пошла в корпус.
      Ну вот, обидели девчонку,- Свете почему-то стало ее жаль, какая-то женская солидарность проснулась в ней, протестуя против такого пренебрежительного отношения ребят к Марине и ее жертвенной смелости.
      Терпеть не могу, когда навязываются,- сказал Гена с некоторой долей раздражения в голосе.
      Ну, приглянулись вы ей, довольны бы были, чего уж так раздражаться? Генина реплика не понравилась Свете не содержанием, а скорее какой-то вызывающей нотой, звеневшей в его голосе.
      Мало ли кому мы приглянулись! - сказал Сергей,- А ты вот так легко нас обоих готова отдать кому угодно?!
      Света чуть не сказала: "Не обоих - одного, и не кому угодно - а молодой красивой девочке", но знала, что потянет за собой такой ответ. Поэтому решила воспользоваться формулой: нападение - лучшая защита.
      - Ребята, ну я здесь при чем? Вы ей понравились, а я виновата. Какие ко мне претензии? Вот устрою сейчас вам сцену ревности, будете знать,приняла Света Сережин шутливый тон.
      Она тоже потянулась за веткой, отломила ее, встала, хлопнула слегка Сережу веткой по носу и сказала, подражая Марининым интонациям:
      - Ладно, пойду на санаторный час,- взглянула с улыбкой на Гену, помахала веткой и ушла в корпус.
      Ребята остались сидеть. Когда она вышла на "круг" после санаторного часа, они все сидели.
      Вы что, и в палату не поднимались? - спросила она, присаживаясь рядом.
      А лень было, потом нас Толя развлекал. Он в шашки хорошо играет, вон партию заканчивает. Не хочешь с ним сыграть? - спросил Сережа.
      С удовольствием, люблю сильных игроков.
      Толь, сыграй со Светкой,- закричал Сережа.
      Пусть подходит, мы уже заканчиваем.
      Света подошла к шашечному столику, ребята - за ней. Толя блестяще завершал сражение с противником.
      Какими играть будешь? - спросил Толя.
      Мне все равно,- ответила Света.
      Ладно, играй белыми,- сделал Толя уступку Свете, как женщине.
      Начали игру. У Светы сразу наметилось позиционное преимущество. Но Толя поверхностно оценил положение и дважды пошел на размен, но размен только усилил Светину позицию. Удерживая одной шашкой три шашки черных на левом фланге, Света развернула атаку на правом и, пожертвовав одной шашкой, сняла две Толиных, а уже через два хода прорвалась в дамки. Партия, по сути, была решена, спасти ее уже было нельзя.
      - Недооценил я Свету, прошу реванша,- сказал Толя. Опять расставили шашки, теперь Толя играл белыми.
      Он начал с традиционного размена в уголках, собственно, ничего не дающего при правильной игре противника. Но потом Толя опять переоценил свои силы, пошел на обострение, задумав комбинацию, но Света ответной комбинацией разрушила его замыслы. Теперь на правом фланге две Толины шашки были лишены подвижности, а Света, сделав пару разменов на левом фланге, закрепила свое преимущество. Толя сделал неточный ход, после которого спасения у белых уже не было. Света опять выиграла, проведя первой свою шашку и дамки и отрезая Толе все возможности сделать то же самое.
      - Давай еще раз.- загорелся Толя.
      - С такими слабаками по третьему разу не играю.- пошутила Света, но стала опять расставлять шашки.
      Ротозеев уже много собралось возле- шашечного столика как же. женщина мужчину обыгрывает, да еще того:самого. который лучше всех играет.
      Начали новую партию. Теперь Света опять играла белыми.
      Света начала игру с середины, сначала они были на
      равных, но потом Толя сделал ход, завел Свету в ловушку, после чего ее положение сразу резко ухудшилось, ей пришлось всю игру защищаться, но все же она свела партию к "ничьей".
      Еще сыграем? - спросил Толя.
      Хватит, важно вовремя остановиться,-- сказала Света,- как в любой игре, а то сведешь все мои очки на нет,
      Правильно, Свет,- поддержал ее Сережа.- Уходить надо раньше, чем удача от тебя отвернется. Пойдемте наверх сходим.
      Пойдемте,- согласилась Света.- Удача - не удача, а мозги отдыха требуют, не стоит их здесь загружать, они у меня не компьютерные. А вообще-то мне обычно во все игры везет, особенно в карты, когда во время дальних поездок компания в вагоне поезда сбивается.
      По идее - тебе в карты должно не везти,- сказал Сережа,- потому что в любви везет.
      - Везение в любви - понятие растяжимое. Я так не считаю. Опять пошли наверх - к одинокому столику, который
      всегда был рад тем, кто к нему приходил. Только вечером очень комары кусали, просто спасу от них не было, приходилось терпеть ради насыщенного кислородом воздуха и простого общения, без которого, говорят, человек жить не может. Света села за столик, локти на стол поставила, голову к запястью приклонила. Почему-то ей первый раз стало грустно за все время пребывания здесь, то ли она почувствовала, что они в последний раз сидят вот так, дружно, втроем, то ли причина была в том, что дни летели быстро, и она подкоркой чувствовала, как скоро кончится это беспечное времяпрепровождение и опять будет нужно каждый день жить заботами следующего дня, и следующего, и дни эти будут нелегкими. И никогда ничего уже не повторится, а воспоминания - это и вообще грустная штука, а на грусть еще и силы надо иметь, это только радость дает и силы, и крылья для полета в заоблачное прекрасное нечто. Как мало у Светы было вообще радостных минут, может, поэтому она и умела ценить внутренне все прекрасное. И эта светлая грусть, ее частая спутница, которая вдруг неожиданно, сию минуту, вторглась в ее душу, она тоже так прекрасна, потому что это грусть того далекого дня, который только наступит еще когда-то и который она пока только предчувствует на чисто интуитивном уровне.
      Ты чего закручинилась, Светка? - спросил Сережа.
      Сама не знаю. А что, заметно?
      А то нет! Что-нибудь рассказать?
      Давай, только не про медведей.
      - А... Так ты медведей опять боишься? Здесь их нет. Мне вот сейчас детская песенка вспомнилась: "Придет серенький волчок, он укусит за бочок". И вот мамы на ночь такую песенку детишкам поют, а им потом страшно, вдруг правда: придет и укусит за бочок. Лежат и от страха уснуть не могут. А мамы понять не могут, чего их дети боятся и