Посмотрев на аккуратно застеленную кровать Елены Ивановны, она подумала: вот и ее кровать будет завтра такой же аккуратной и чистенькой, а потом здесь поселятся новые люди, которые будут, как она когда-то, радоваться своему первому дню пребывания в этом санатории и гадать, как они проведут здесь свои двадцать четыре дня. У Светы все было позади, все было угадано, и ей очень хотелось, чтобы этот день промелькнул как можно быстрее, стал прошедшим днем, который если и останется в памяти, то только как день дорожных хлопот.
      Как ни странно, ей сегодня не хотелось видеть Геннадия. Его вчерашнее поведение говорило о том, что он знал: она сегодня уезжает, подсчитать несложно, и именно поэтому у него появилось желание перешагнуть через ту пропасть, что теперь их разделяла, но он не знал, как это сделать, потому что тот гордый и самолюбивый человек, что охранял подступы к его сердцу, не хотел помочь в этом тому легко ранимому неопытному человечку, который, это Света знала наверняка, страдал от нелепого поведения своего двойника. Светлана знала, что сегодня он постарается сделать так, чтобы каким-то образом опять сблизиться с ней, но этому сближению он может только чуть-чуть посодействовать, а инициатива должна принадлежать ей, и не иначе. Но Света знала и другое: ни за что на свете не возьмет еще раз эту инициативу в свои руки. Никогда! Да и ни к чему уже это - их примирение, завтра она опять попадет в свое прежнее измерение, а Гена останется в этом. Ну что им может дать этот день? Ничего! Впереди - все равно разлука. А ничего серьезного у них быть не может: гордый с гордым гнездо не вьют. Света все это прекрасно понимала и примирения почти не желала; быть может, где-то подспудно ей хотелось за ту боль, что он ей причинил, рассчитаться с ним той же монетой, уйдя от продолжения каких бы то ни было отношений между ними. Поэтому она пришла в столовую одной из первых и, быстренько позавтракав, выскочила в свежесть прекрасного солнечного утра. "Пойду попрощаюсь со всем тем, что окружало меня целых двадцать четыре дня, пусть останется в памяти эта широкая тропа, ведущая вверх, к доброму одинокому столику, который всегда так радушно встречал всех приходивших к нему".
      Она шла медленно-медленно, запоминая очертания деревьев по сторонам тропы, выбоины и вросшие в тропу камешки, голубое спокойное небо и валуны, проглядывающие сквозь стволы сосен и елей.
      Света остановилась возле старой водонапорной башни, запоминая ее оригинальную архитектуру и орнаментальное оформление, где они с Геной оставили свой совместный детский автограф: "Гена плюс Света равняется навсегда".
      "А что навсегда? - спросила сама себя Света.- Там не хватает еще одного слова, надо подняться и дописать". Очень осторожно, то и дело останавливаясь и отдыхая, Света добралась до верхней площадки, куда они еще недавно поднимались вместе. Вот и надпись, нацарапанная ее рукой... Она подняла осколок стекла, лежащий там, где она его положила, и тем же ровным почерком после "навсегда" дописала слово "расстались" и поставила жирную точку. "Вот теперь - законченная фраза",- Света положила осколок стекла в уголок, постояла, думая о том, что башня будет хранить эту надпись так долго, насколько долго будет стоять сама на ровной площадке возвышенной местности в окружении деревьев, и так же не торопясь, держась за выщербленные перила, спустилась вниз, продолжая привычный маршрут. Радужный лучик прыгал с ветки на ветку и разбивался где-то чуть-чуть впереди Светы о блестящие камушки.
      Вот и сгорбленная полуразвалившаяся избушка, в которую они заходили когда-то втроем. Света свернула на заросшую тропинку, ведущую к ней, почти непроизвольно: почему-то опять захотелось заглянутъ в нее и проститься с ней, такой заброшенной и одинокой, как сама Света в этот грустный день расставания с тем, что составляло фон для ее беззаботной санаторной жизни. Задумчивая и притихшая, она перешагнула порог избушки и остановилась в изумлении. Избушка была прибрана: исчезли все ржавые, разбитые железки и прочий хлам, который был разбросан по полу тогда, когда она с ребятами заходила сюда на второй день по приезде на берег Финского залива. Только в углу стояло старое, ржавое, но не дырявое ведро, а в нем торчал полынный веник, связанный и обвязанный куском проволоки. Пол был чисто выметен, а полка, на которой раньше валялись старые худые кастрюли и чайники и которая была покрыта мохнатым слоем пыли, была вымыта и даже выскоблена. На ней ничего не стояло, только в углу лежала пачка газет. "Кто же навел здесь такой порядок?" - подумала Света и тут же получила ответ. На единственной непродырявленной стене избушки было написано куском известняка: "Рыжик, привет! Твой Конек-Горбунок". Сережка! Сережка навел здесь порядок. Может быть, приходил сюда и сидел здесь, когда она с Генкой проводила время возле залива, и оставил ей эти слова, которые понятны были только ей одной. Рыжик! Свете сразу вспомнился ресторан "Только для иностранцев", их показной вход в ресторан, финны, приславшие ей коробку конфет, музыкальный ящик и "Катюша", под звуки которой они уходили из ресторана.
      - Привет, Сережка,- сказала Света вполголоса.- Откуда ты знал, что я приду сюда?
      Света подошла к лавке, провела пальцем по ее шершавой поверхности, пыли было совсем немного. Она вытащила из пачки газет одну и, расстелив ее на лавке, села. Взяла в руки остальные, посмотрела на число, ровно восемь дней назад они появились на свет, наверное, в этот день Сережа купил их в газетном киоске, расположенном рядом с их санаторием, и читал здесь. А убрался он в этой развалюхе наверняка раньше. Когда? Может быть, в тот день, когда она проводила время с Геной, скорее всего, а может, когда она ездила с Вано в пивбар, где встретила Гену с Толей, а он в это время где-то крутился один, теперь разве узнаешь, да и неважно это. Предали они Сережу, она и Гена, но все равно ничего хорошего у них не получилось, были звездные минуты, была радость общения наедине на краю той черты, за которую они не переступили, но все развеялось как дым. А Сережа ходил в одиночестве по этой тропе и, может быть, вспоминал ее, когда они с Геной были заняты только друг другом. Навел порядок в этой избушке и даже ни слова не сказал об этом, но, значит, надеялся, что она опять заглянет сюда, если написал это послание.
      Ей вспомнились слова из кинофильма "Мужчина и женщина" - "Какая странная судьба... . Только вспомнились они совсем не в контексте той песни, в которой продолжением этой фразы были слова: "как долго прятала тебя..." Эта фраза пришла к ней именно в связи с ее странной судьбой, которая то и дело выкидывала с ней всякие фокусы. Не было бы Гены, она, возможно, влюбилась бы в Сережу, но нет же, судьба нарочно подкинула ей сначала Гену, который с ходу вторгся в ее душу своей похожестью на героя ее романа, и рядом Сережу, хорошего, покладистого парня, но в душе ее уже поселился Гена, и Сереже там не осталось места. Не зря говорят: "сердцу не прикажешь", нет, не прикажешь ему, оно не слушается слов рассудка, это известно давно. И вот результат: ее даже некому проводить до вокзала. Смешно! Она вспомнила, с какой радостью сообщал ей Гена о том, что он продлил путевку еще на неделю, чтобы проводить ее... Впрочем, обойдется она без провожатых, не в первый раз. А отдохнула она неплохо: масса впечатлений, событий, есть что вспомнить на досуге, если он у нее еще будет, этот досуг. А что касается любовных переживаний, так дай Бог, чтобы они всегда были, это гораздо лучше, чем отсутствие оных в связи с отсутствием самой любви. И даже тихая заводь семейной жизни, где все покойно и гладко,- такая неинтересная картина по сравнению с бурей чувств, пережитых Светой за эти двадцать четыре коротких, и очень длинных дня. А что все когда-то кончается - так ведь это не новость, и к этому надо всегда быть готовой. Света опять взглянула на Сережины каракули. "Вот и с Сережкой опять свиделась. Спасибо тебе, Сережка, ты сразу изменил мое минорное настроение в лучшую сторону. До свиданья. Я долго буду помнить тебя, как хорошего друга. И ты, избушка на курьих ножках, до свиданья, может быть, тоже свидимся, если у меня хватит терпения еще целый год писать скучную канцелярскую фразу". Света опять сложила газеты в одну пачку, подвинув их поближе к стене, и вышла из развалюхи, чтобы продолжить свое последнее "турне".
      Она постояла возле каждой коряги и возле каждого валуна, погладила их, приласкала, сказала мысленно добрые слова. Кто знает, может, в них тоже живет душа и они тоже могут чувствовать, чего-то желать, чему-то радоваться и о чем-то печалиться. Света свернула на поляну, где Гена сушил рыбу и где потом Света назначила ему свидание, на которое он не пришел. Постояла и здесь немного, проникаясь тем настроением, с которым она уходила отсюда, не дождавшись ответа на невольный порыв своей души.
      А вот и столик, первый раз показавшийся ей нелепым чуть-чуть оттого, что стоял на этой верхотуре, - символ благоустроенных парков на распутье трех лесных троп. Она вспомнила, как сидели они здесь в последний раз втроем и Сережа рассказывал ей сказку о красной девице. Она погладила его темную сучковатую поверхность, села и долго сидела, набираясь умиротворенности и покоя от его согретых солнечным теплом щелистых досок, на которые она опиралась локтями, подперев голову. Растаяла ее горечь и растворилась в окружающем ее биополе природной энергии, унеслась ввысь, оставив ее в состоянии сладкой грусти. Ей опять было так же хорошо, как было хорошо в начале отпуска, и светлая прекрасная грусть, которая является предвестником творческого состояния, прикоснулась к ее сердцу и оставила маленькую зарубинку, которая никогда уже не изгладится и когда-нибудь напомнит о себе косвенным необычным образом.
      Но вот солнышко стало немного припекать, Свете не хотелось растерять того запаса бодрости, который она получила от него же в утренний час своего общения с природой, и она, мысленно попрощавшись со столиком и лесными тропами, ведущими на ягодные поляны, стала спускаться вниз. Ей еще надо было зайти к Анжеле, попрощаться с ней, сейчас как раз была для этого возможность.
      Анжела встретила ее словами:
      Ну вот, а я уже вспоминала тебя, обещала зайти... Что у тебя нового?
      Хоть бы что-нибудь! - весело ответила Света.- Вчера Гена был готов к примирению, но теперь не готова я. Он делает полушаги и хочет, чтобы я сделала шаг, а мне не хочется ломать себя. Знаешь, я поняла, что человек во все периоды своей жизни в схожих обстоятельствах поступает одинаково, сообразно своему характеру, хоть и знает, как в прошлом подобные поступки помешали осуществлению его каких-то заветных желаний. И тут ничего не поделаешь, так уж он устроен. А если кто-то умеет делать выводы из своих прошлых удач или неудач и пытается изменить самого себя, сделать из себя свою противоположность, то это очень мудрые люди, я к ним не отношусь, я буду делать всю жизнь одни и те же ошибки и не жалеть о них, потому что они - моя суть. И вообще я уже вся - дома, дом - это реальность, а все, что было здесь, кажется призрачным и мимолетным.
      Но дома тебе еще не раз вспомнится и Гена, и Сережа, и даже я.
      А это - без сомнения, об этом и речи нет, все еще вспомнится, и не однажды. Но сейчас мне хочется поскорее убежать от чемоданного настроения, которое заставляет на все глядеть сквозь призму преходящего мгновения, хотя из таких мгновений и складывается наша жизнь.
      Они долго еще разговаривали на очень типичные темы незамужних женщин: вечность и мгновение, судьба и жребий, свобода и рабство, вера и безверие, удача и незадача и, конечно, любовь, с которой каждая мечтает встретиться однажды, и неважно, что она несет за собой, радость или кручину.
      На прощание они обменялись адресами, потому что нашли много общего в своих судьбах, характере и образе мыслей.
      Время было обеденное, и Света, не заходя в палату, спустилась вниз. Зашла в двери столовой и сразу увидела, что Гена сидит на своем месте. Она уже ровным шагом направилась к своему обеденному столику и вдруг остановилась, сердце бешено заколотилось, а потом стало давать перебои: человек, которого она увидела сидящим напротив Гены, рядом со своим стулом, на месте уехавшей Ани, был причиной ее неожиданного сильного волнения. Она прижала руку к сердцу, повернулась и пошла обратно, на выход из столовой. Незнакомая женщина, идущая за ней следом, участливо спросила, вглядываясь в Светино лицо:
      Вам плохо?
      Нет, нет,- ответила Света, пытаясь справиться со своим волнением и своим лицом: она знала, какую растерянность, изумление и смятение выражает оно сейчас! Она вышла на "круг" и села на ближайшую скамеечку, чтобы привести в порядок и лицо, и чувства. В одно мгновение перед ней промелькнул кусок ее жизни, далекой и прекрасной. "Неужели такие встречи бывают в действительности?'' - подумала Света, но она не ошибалась, она не могла ошибиться, это был не тот случай... Слишком хорошо и близко она знала этого человека... Олег! Ее самая большая любовь, которую она изжила совсем недавно...
      Ей вспомнился тот хмурый мартовский день, когда они впервые познакомились. Она вышла с территории того престижного научно-исследовательского института, в котором работала заведующей библиотекой, и направилась к автобусной остановке, расположенной неподалеку. Автобус только что подъезжал к ней, но Свете не захотелось бежать. Сегодня ей некуда было спешить, она и с работы ушла пораньше, потому что с завтрашнего дня у нее начинался "маленький отпуск", она собрала воедино все свои отгулы за два года, которые ей давали на работе за летние поездки в пионерлагерь института с передвижной библиотечкой. Эти отгулы составили две недели. Она их взяла для того, чтобы участвовать в съемках телевизионного первомайского "Огонька" в качестве зрителя. Ей интересно было поближе посмотреть на известных актеров и певцов, почувствовать их человеческую значимость рядом с актерской. С праздничным настроем в душе она подходила к автобусной остановке и, конечно, сразу заметила капитана третьего ранга, одиноко стоявшего рядом с этим примитивным сооружением и смотревшего на приближающуюся Свету своими зелеными любопытными глазами. Его нельзя было не заметить. Черная, с золотыми полосками плавсостава на рукавах форма офицера Военно-Морского Флота так шла к его правильным чертам лица и не очень высокой, но стройной фигуре, что им нельзя было не залюбоваться, тем более что не часто можно было видеть морских офицеров на улицах Москвы. Только он показался Свете очень молодым, намного моложе ее, поэтому она никак не приложила его к себе. Когда она приостановилась рядом, он сказал:
      А автобус только что ушел.
      Я видела,- ответила Света.- А почему же вы не сели - был переполнен? Хотели ехать более комфортабельно?
      Я не очень привык к комфортабельности, а не сел сам не знаю почему... Я подумал, что вам будет скучно стоять здесь одной.
      Но как вы могли знать, что я иду именно к остановке? Быть может, я прошла бы мимо. Но спасибо за красивую шутку.
      А если я скажу правду, вы поверите мне?
      Я вообще-то стараюсь верить людям.
      Знаете, почему я не сел? Я увидел вас, выходящую вон из тех железных ворот, и подумал: какая красивая девушка, а вдруг она незамужняя и такая же одинокая, как я в этом городе, хотя такие красивые девушки редко бывают одинокими.
      Я не отношу себя к красивым, но мне кажется, что все бывает наоборот: именно красивые и остаются чаще других одинокими. У них более высокие запросы к спутникам жизни и вообще к друзьям, и они не согласны иметь рядом с собой человека, которого не любят, но который, быть может, был бы неплохим мужем, и еще, они не очень боятся остаться одинокими, их красота выручает их достаточно долго, они не влюбляются в любого, который влюбился в них, как это часто бывает с не очень интересными девушками. И в этом их несчастье. Вам не кажется?
      - Если вы тоже одиноки, то я с вами соглашусь. Света засмеялась:
      Я одинока, но вы для меня слишком молоды, что говорю напрямую.
      Вот уж нет, могу поспорить, что вы моложе меня.
      - Не надо, а то проиграете,- Света внимательнее посмотрела на него: он никак не тянул на возраст
      Но потом она подумала, звание капитана третьего ранга тем не менее говорит об определенной зрелости чело" однако ничего больше не добавила к уже сказанному.
      Это единственное, что может помешать вам стать моим другом?
      А вы предлагаете мне дружбу? - улыбнулась Света.
      Мне очень хотелось бы стать вашим другом, и, если хоть немного приближаюсь к вашим запросам, быть может, мы тогда познакомимся?
      Познакомиться людям никогда ничего не мешает, ответила Света.
      Олег,- он протянул Свете руку.
      Светлана...
      Олег задержал руку Светы и сказал:
      А давайте отметим наше знакомство в каком-нибудь ближайшем кафе или ресторане. Вы располагаете сегодня временем?
      Сегодня располагаю. Но потом я две недели буду так занята, что вряд ли смогу уделить вам хоть немного времени.
      Не будем заглядывать далеко,- обрадовался Олег.- И потом две недели это не так много, а мне предстоит провести здесь свой отпуск за два года, это целых четыре месяца, правда, немного я уже поистратил из этого времени.
      Ну что ж, давайте отметим... Тогда нам нужно перейти на ту сторону и проехать три остановки до ближайшего ресторана, кстати, он называется "Яхта" - созвучное сердцу моряка слово.
      "Яхта"? - переспросил Олег.- Это просто что-то знаменательное, никогда не думал, что в Москве есть ресторан с таким названием, да еще и недалеко от нашего местонахождения.
      Тем не менее... Считайте, что вам повезло,- сказала Света.
      Я и так считаю, что мне сегодня просто феноменально повезло.
      Они перешли на другую сторону и через двадцать минут уже входили в ресторан с романтическим названием, которое он не очень оправдывал, но был достаточно уютен для людей, пришедших сюда отдохнуть. Выбрали столик у окна, мимо которого сновали легковые машины и трамваи, так как ресторан располагался на первом этаже. Олег сделал заказ: чего он только не заказывал, Света то и дело останавливала его, но Олег не успокоился, пока не заказал все, что представляло хоть малейший интерес в меню "Яхты". Скоро их столик был плотно заставлен. Они зашторили окно, чтобы не видеть мелькания транспорта и ослабить шум от него, и почувствовали себя отгороженными от суеты столицы.
      Олег налил вино в фужеры и сказал:
      - Света, давайте выпьем на "брудершафт" и перейдем на "ты", оно более сердечно, чем вы , к тому же нам не сто лет.
      Света согласилась, она не умела долго быть на "вы", если человек не был хотя бы на несколько лет старше ее.
      Если не сто, то сколько? - подловила она Олега.
      Мне уже тридцать один год, разменял четвертый десяток, а тебе?
      Вот видишь, а мне тридцать два, считай, что проиграл пари.
      Один год - это такая маленькая разница в возрасте, которая не считается. Но я согласен заплатить проигрыш в каком угодно качестве, тем более что я считаю себя сегодня в выигрыше по очень крупному счету. Требуй что угодно.
      Я приберегу его на какой-нибудь непредвиденный случай, вдруг он мне когда-нибудь понадобится, а пока ничего не хочется кроме того, что есть.
      Ой, Свет,- Олег коснулся кофточки Светы на груди.- Испачкано у тебя, да так сильно.
      Света тут же опустила голову, чтобы увидеть, где это у нее испачкано, а Олег на секунду ласково схватил ее за нос указательным и средним пальцами руки, оба засмеялись.
      Обманщик,- укоризненно сказала Света.
      Не обижайся, Свет, это наш морской розыгрыш, мы всегда так друг друга разыгрываем, и все равно редко не опускаем голову, всякий раз думая: а вдруг правда испачкано.
      Как дети... Ну подожди, я тебя тоже однажды разыграю.
      Скоро у них завязался самый непринужденный разговор.
      Олег хотел знать все о Свете и щедро делился всем сокровенным своим. Вот что узнала о нем Света. Олег женился на девушке, с которой год встречался, будучи курсантом Ленинградского военно-морского училища, по окончании которого его путь лежал на Север, в город Полярный, где он пребывал и до сих пор. Он был подводником, плавал на атомной подлодке. Судьба этих мужественных людей часто бывала трагической, потому что уходили они в походы на полгода и более, возвращались домой неожиданно, без предупреждения, и, побыв на берегу неделю-другую, опять уходили в море. Они были гостями в своем собственном доме. Поэтому многие из них мирились с изменами своих жен: не каждая могла ждать своего мужа месяцами из плавания, тем более что и работать им там было негде. Те, что имели работу, считали себя счастливыми, потому что жизнь в четырех стенах, без выхода хотя бы в рабочий коллектив - трудная судьба, с которой не каждая женщина умела справиться. Разводы были частым явлением в этих семьях. И только очень большая любовь держала самых стойких женщин в этом суровом краю, в квартирах домов офицерского состава, продуваемых насквозь холодными пронизывающими ветрами. Холодно было в их квартирах, холодно было в их душах, когда не было рядом мужей, и многие, не выдерживая этого непростого испытания, уезжали на материк, под крылышко своих родителей, или находили более удобных мужей.
      Жена Олега и вовсе не захотела уехать из Ленинграда по месту службы мужа, и горько и обидно было Олегу, когда никто не встречал его на берегу, как других, когда приходил он из долгого и сурового похода. И когда было известно время пребывания плавсостава на берегу, пока лодка стояла на профосмотре или техническом ремонте, он летал самолетом в Ленинград на короткие свидания со своей женой и маленьким сыном, всякий раз пытаясь уговорить ее переехать на жительство в Полярный, но Юлька, так называл он свою жену, никак на это не соглашалась. И постоянные разговоры на эту тему и переговоры скоро стали перерастать в размолвки и даже ссоры. После нескольких лет такой жизни Олег не знал уже, женат он или нет, хотя каждый месяц он отсылал ей свою солидную по тем временам зарплату, и Юлька жила беспечно и весело, позволяла себе встречи с другими мужчинами, а потом и вовсе завела постоянного то ли поклонника, то ли любовника, который запросто звонил в ее квартиру и назначал ей свидания. Узнав об этом, Олег поставил Юльке условие: либо жить на Севере, либо -развод, Юлька была так обижена этим ультиматумом, что сама подала на развод, надеясь, что их с первого раза не разведут, а она этим напугает и проучит Олега, и он согласится на то, чтобы продолжать некое подобие семейной жизни. Но их развели, суд посчитал ненормальным такой брак, в результате Олег и потерял свою супругу, и оказался разлученным с сыном.
      Это было в прошлом году. В этом году, перед тем как появиться в Москве, он три недели пробыл в Ленинграде, живя в гостинице и встречаясь каждый день с сыном, которого Юлька устроила на пятидневку в детский сад, что Олегу не нравилось, но он был бессилен как-то изменить сложившееся, так как Юлька вообще не захотела с ним разговаривать. Сейчас он проводил отпуск у старшей замужней сестры, которая жила в небольшом подмосковном городке, расположенном в нескольких километрах от окружной дороги, в который можно было добраться и на электричке, и на автобусе, хотя сам он ездил только на такси, экономя время. Еще Олег рассказал, что собирается в августе держать экзамены в Ленинградскую высшую военно-морскую академию и через месяц после выхода на службу опять приедет на материк.
      Света тоже коротко рассказала о себе. И этот вечер как-то незаметно подружил их и сблизил. Те две недели, которые Света была занята в "Огоньке", Олег встречал ее после съемок. Утром Света звонила ему по телефону сестры с телецентра и сообщала, в одну или в две смены предполагаются сегодня съемки, чтобы Олег мог сориентироваться, к какому времени лучше подъехать к подъезду телецентра, чтобы встретить ее. Хотя все равно точно нельзя было знать, когда участников съемок отпустят, и Олег иногда ждал ее достаточно долго.
      Если съемки были односменные, то они ехали в какой-нибудь ресторан поужинать, а если двусменные, то Олег отвозил Свету на такси до дома, помогал выйти, а потом снова садился в машину и уезжал домой. Как-то перед концом двухнедельных съемок Света, прощаясь с ним, чмокнула его в щечку в знак благодарности за его рыцарское отношение к ней, а когда они встретились на следующий вечер, он сказал:
      А я вчера возвращался к твоему проулку.
      Зачем? - спросила Света.
      Мне казалось, что ты так и стоишь там и ждешь меня.
      Я попросил таксиста развернуться. Мы опять подъехали к тому месту, где я тебя оставил, но тебя там уже не было, и мы развернулись еще раз и поехали в обратную сторону.
      Наконец съемки закончились, Света вышла на работу, и теперь Олег стал встречать Свету возле проходной, и каждый вечер они ехали либо в театр, либо на концерт, либо опять в какой-нибудь ресторан, чтобы отдохнуть и потанцевать. Пил Олег очень мало.
      За это время, что они провели вместе, Света сумела по достоинству его оценить и по-настоящему влюбиться. После ее давнего романа с Сашкой были у Светы кратковременные знакомства и встречи, которые не оставили особого следа в ее душе и не заинтересовали ее настолько, чтобы могли перерасти во что-то значительное. И вот после нескольких лет, ничем не примечательных, Света снова встретила парня, который полностью завладел ее чувствами.
      Скоро Света пригласила Олега в гости, в свою семиметровку. Олег привез с собой полный портфель всевозможных продуктов, и они устроили домашнюю вечеринку с шампанским и свечами. На старом Светином проигрывателе крутились пластинки с никогда не стареющей музыкой, под которую они танцевали.
      С тех пор Олег часто стал появляться в Светиной квартире. Они вместе смотрели первомайский "Огонек", где Светлану то и дело показывали крупным планом и где гостями "Огонька" были Юрий Гуляев, Аркадий Райкин, Людмила Зыкина и многие другие известные артисты. Света восприняла встречу с Олегом как высочайший подарок небес. Им всегда было о чем поговорить. Они никогда не надоедали друг другу: им было интересно вдвоем и радостно. Тем не менее Свете казалось, что Олег продолжает любить свою жену, потому что уж больно он часто вспоминал ее в контексте сравнения со Светой.
      Однажды они стояли в длинной очереди, поджидая, когда появятся свободные места в кафе "Ивушка", которое было весьма популярным, так как располагалось в центре Москвы. Олег сказал:
      Ты знаешь, Юлька в таких случаях всегда устраивала мне скандал, что я не умею даже в ресторан пройти без очереди, а ты так терпеливо стоишь и ждешь.
      А для меня самое главное, что мы вместе и рядом и моя рука - в твоей, а когда мы попадем в кафе, раньше или позже, для меня не имеет никакого значения. Ведь оно для нас не самоцель, мы идем туда, чтобы вместе провести время.
      Света действительно была на "седьмом небе" только потому, что он стоял рядом и держал ее за руку, и она могла с ним так стоять бесконечно долго, радуясь этой близости к любимому человеку.
      Были и другие высказывания Олега, и опять он всегда подчеркивал, что Юлька в такой же ситуации поступила бы совсем иначе, и не лучше, чем Светка. Но в этих рассуждениях Света слышала не удовлетворение от того, что она в схожих обстоятельствах поступала лучше, чем Юлька, а сожаление, что Юлька поступала не так, как она. Поэтому Свете не очень нравилось, когда он делал эти сравнения.
      Однако к ней он был внимателен, и сверх того: узнав, что у Светы протекают сапоги, он тотчас же завел ее в обувной магазин и, несмотря на ее протесты, заставил примерить лучшие из сапог, французские, и тут же их купил. Заодно, узнав ее размер, он прихватил красивые босоножки, хотя Света умоляла его не покупать их, потому что у нее есть, и не одни", но Олег ее не послушался. Такие вопросы он решал самостоятельно и Светины протесты полностью игнорировал. Он вообще старался быть полезным везде, где только мог. Света впервые почувствовала о себе какую-то заботу, и она не могла не оценить ее. Олег стал для нее воплощением всех положительных качеств, которые можно предположить в мужчине. Как же Света была счастлива рядом с ним, это был полет в бездну любви и признательности, когда неясность обволакивала ее душу, являясь источником ласки и участливого отношения к человеку, который стал для нее идеалом. За ласковость, сквозившую в каждом слове, обращенном к нему, Олег стал называть ее Лисенком.
      Когда до конца отпуска Олега осталось не больше двух недель, он сделал Светлане предложение, но довольно-таки своеобразного характера. Прежде всего, он поставил ей условие: жить на Севере, и это было естественно, ведь и с женой он разошелся из-за ее нежелания оставить Ленинград. Кроме того, он сказал, что если она согласится стать его женой и уехать вместе с ним в Полярный, то он не станет поступать в Высшую Ленинградскую академию, из чего Светка сделала вывод, что в академию он хочет поступать не ради академии, а чтобы помириться с женой.
      Света поехала бы за Олегом куда угодно, хоть к черту на кулички, если бы он был рядом с нею, но она не почувствовала себя готовой жить на чуждом для нее Севере, в пустой квартире: она будет по-прежнему одна, но только еще более одинока, так как потеряет все, что имеет теперь,- круг своих друзей и знакомых, привычную устойчивую жизнь, работу, а взамен, как сказал Олег, она будет иметь деньги и два месяца в году, которые они будут проводить вместе. Мамоне Света никогда не поклонялась, а два месяца их совместного пребывания была очень небольшая плата за десять месяцев одиночества и ожидания. И в любом случае Света не могла уехать вот так сразу, вместе с Олегом, потому что была материально ответственна и ей необходимо было сдать библиотеку новой заведующей, а для этого нужно было время - как минимум, месяца два. Конечно, она могла приехать позже, согласившись на все его условия, но она не могла понять, какая связь может существовать между их браком и поступлением Олега в академию, ведь в последнем случае их совместная жизнь поворачивалась к ним светлой стороной, потому что они в течение длительного времени могли быть рядом, да и после окончания академии Олега могли оставить в любом военном ведомстве, но Олег сказал:
      - Я - фанатик, я не могу без моря, я буду плавать и после окончания академии.
      Так или иначе, но Света не дала прямого и ясного ответа на его предложение, она решила потянуть время или даже схитрить: пусть он поступает в академию, а потом будет видно, если судьба - то они будут вместе, а если не судьба,.. Она забыла, что судьба была не очень благосклонна к ней. Но она не стала рисковать всем, что было ей дорого помимо него, и ловить судьбу за хвост, каким бы заманчивым этот хвост ни был, только ради того, чтобы стать женой Олега,