Преодоление идеализма. Основы расовой педагогики

С лета 1932 года Эрнст Крик начинает выступать на родительских собраниях Национал-социалистического союза учителей в больших городах Рурской области, а в августе этого же года процесс против него заканчивается полной реабилитацией и отменой наказания, так как власти начинают бояться и отказываются принимать решения, которые не одобрили бы многие миллионы немцев. В октябре Крик с триумфом возвращается в Педагогическую академию во Франкфурте-на-Майне. 1 мая 1933 года он получил наконец-то кафедру педагогики во Франкфуртском университете, а в июле, после смерти Макса Шелера (1874–1928), унаследовал от него кафедру философии и одновременно был избран первым национал-социалистическим ректором этого университета. Ясно ощущая ветры политических перемен и тонко чувствуя конъюнктуру Крик в это же время основывает свой собственный журнал «Фольк им Верден» («Народ в становлении»), тираж которого в лучшие времена достигал 5000 экземпляров. Полиграфически прекрасно оформленное, это ежемесячное издание было посвящено широкому спектру мировоззренческих, политических, педагогических и искусствоведческих проблем.

Обложка журнала «Фольк им Верден»

В нем было представлено множество глубоких взвешенных аналитических статей по вопросам монументальной архитектуры и врачебной этики в новом государстве, традиционно уделялось много внимания проблемам женского образования и работы с молодежью. Характерно само название журнала, которое выражало динамический подход Крика к проблеме народа и, соответственно, расы. Свою задачу как педагога Крик видел в том, чтобы должным образом влиять на это становление. Но все же этот великолепный журнал родился под несчастливой звездой, так как по кругу задач и идеологическому формату составлял непосредственную конкуренцию полуофициальному печатному органу партии «Националь-социалистише монатсхефте» («Национал-социалистический ежемесячник») и поэтому с самого начала возбудил зависть и враждебность Альфреда Розенберга – его главного редактора.

Заместитель Розенберга – один из официальных философов Третьего Рейха – Альфред Боймлер (1887–1968) в 1932 году тоже выступал с призывами к преподавателям педагогики протестовать против наказания Крика, но всего год спустя резко изменил свою позицию. Народная мудрость, гласящая, что моральные качества друзей и единомышленников проверяются не столько во времена гонений и неудач, сколько в дни признания и триумфов, в данном случае подтвердилась полностью. В своем журнале Крик указывал на необходимость разработки картины истории, причем не философской в обычном смысле слова, а той, которая могла бы включить в себя биологическую сферу в рамках целостной антропологии, стать синтезирующей моделью будущей педагогики, раз и навсегда снимающей дуалистические представления о человеке христианской традиции и их светские варианты в лице либерализма и марксизма. В этом же году Крик издал свои новые программные работы «Национал-социалистическое воспитание» и «Обновление университета».

В январе 1934 года состоялась встреча с Гитлером, в ходе которой у Крика создалось впечатление, будто фюрер лично узаконил его научную и педагогическую деятельность. Однако различия в образовательном уровне сказались самым не тривиальным образом, ибо в противном случае ход мировой истории пошел бы по другому, менее драматичному пути. Но реальные политики, к сожалению, высокомерно пренебрегают мнением таких прозаических людей, как школьные учителя. Гитлер, как известно, учителей вообще не любил. Множество кровавых трагедий мировой истории возникло на почве этого старого, как мир конфликта.

Также в январе 1934 года Крик получил предложение от Гейдельбергского университета занять кафедру философии и педагогики вместо уволенного Генриха Риккерта (1863–1936), и дал на это согласие 1 апреля того же года. Вожди национал-социалистического союза студентов этого университета были выходцами из рабочих промышленного района Мангейм-Людвигсхафен и среди них были сильны революционные радикальные настроения. Крик опирался на этот круг в своих планах реформы высшей школы. Этой, крайне важной в его понимании, теме была посвящена еще одна программная работа «Наука, мировоззрение, реформа высшей школы».

Однако началом краха задуманной Криком реформы высшей школы в III Рейхе стала «ночь длинных ножей» 30 июня 1934 г. Крик какое-то время еще продержался на плаву благодаря своему членству в СС, которое имело свою предысторию.

В 1929-30 гг. Крик был связан с эфемерной организацией под названием Младогерманский Орден, которая быстро сошла со сцены, не выдержав конкуренции с национал-социалистами. Член этого Ордена Рейнхард Хен, который читал в Гейдельбергском университете государственное право, был большим поклонником Крика и принадлежал к Службе безопасности Рейхсфюрера СС. Рассчитывая использовать эту связь в качестве рычага влияния, Крик в апреле

1934 г. вступил в СС (членский билет № 107221) и стал экспертом сектора науки, однако в 1938 г. все научные вопросы перешли в ведение другой организации – «Аненербе».

Одновременно с этим он по заданию СД занимался аналитической работой по изучению политических противников движения. В 1935 году он возглавил Баденский союз доцентов, а в 1937 стал первым национал-социалистическим ректором Гейдельбергского университета. Кульминацией карьеры Эрнста Крика в Третьем Рейхе стало празднование 550-й годовщины со дня основания Гейдельбергского университета 27–30 июня 1936 года. В том же году во Франции праздновался юбилей Декарта (31 марта 340 лет со дня рождения) и философская дискуссия по вопросу о ценности его творческого наследия приобрела откровенно антинемецкую направленность. Крик публично вступился за авторитет немецкой науки, сделав это с достоинством философа и изяществом оратора. Однако все эти успехи и признание не уберегли его от мести академических завистников, нацепивших свастики в качестве демонстрации своей политической благонадежности. Еще вчера они нападали на Крика, называя его «трехсотпроцентным национал-социалистом», а сегодня клеймили за «искажение основ национал-социализма и произвольное их толкование». Человека, придумавшего Третий Рейх, поучали, что же это такое на самом деле. Даже очередная книга «Воспитание в национал-социалистическом государстве», вышедшая в 1935 году не исправила положения. Последние остатки гуманистической идеи, заложенной Криком в основание доктрины Третьего Рейха, были уничтожены во время событий 30 июня 1934 года. С этого момента философ начинает понимать, что цель всей его борьбы – реформа системы образования – всего лишь красивая мечта, рассыпающаяся в прах от каждого соприкосновения с политическими реалиями эпохи.

Но идеализм и реализм продолжают уживаться в нем самым необычным образом, а его донкихотство становится все более истовым и вместе с тем осознанным. В июле 1934 года во введении к работе «Наука, мировоззрение, реформа высшей школы» по горячим следам судьбоносных событий он писал: «Я постоянно боролся за обновление науки на новом уровне реальности. Данная книга – последний плод этой борьбы за новую науку, часть борьбы за обновление народа и государства. И если профессора, нацепившие свастику, не являются моими союзниками в этой борьбе, это свидетельствует не о неправоте моего дела, а о неправоте этих профессоров. История нас рассудит». Но при этом он подчеркивал, что «радикально-консервативный характер национал-социалистической революции проявляется именно в том, что она устанавливает связь между отдаленным прошлым и будущим». И только расовое мировоззрение способно избавить от идеалистических оценок прошлого и необоснованных притязаний на будущее. «Расовая теория переросла натурализм и материализм. Наша раса определяет направление нашей жизни, служит становым хребтом народного сообщества. И для расовой теории вера имеет приоритет над теоретическим знанием». Однако при такой качественно новой оценке истории, действительности и культуры меняются местами все акценты, а за ними и вся привычная картина мира. «Тайна силы, возвышения и господства Рима – как раз в его негуманном государственном воспитании. Идея героизма заменяет идею гуманизма. Нужно оспорить притязания духа на высшее происхождение и принадлежность к высшему миру: дух должен взаимодействовать со всеми другими силами. Он, как и они, рождается на общей расовой основе. Нужно оспорить прежде всего притязания так называемой культуры на роль высшей ценности. Когда мы избавимся от этих идеалистических притязаний и предрассудков, будущее нашей нации станет таким, как предопределено Судьбой».

Наконец расчистив завалы старого хлама идеалистической философии, Эрнст Крик уверенно приступает к формированию новых идеологических принципов целостной науки. «Цель одна – всеобщая и неделимая наука о мире и человечестве в целом, которая включает в себя биологию и антропологию и преодолевает роковой антагонизм естественных и гуманитарных наук. Философия и наука – это промежуточные звенья между мировоззрением и картиной мира».

Снова против течения

В феврале 1936 года вышла первая часть трехтомника «Национально-политическая антропология», труда всей жизни Эрнста Крика. Изобретателем самого этого термина был педагог и психолог Освальд Кро, который в 1934 заявил о необходимости создания «всеобщей науки о человеке», способной заменить собой философию в качестве основы всех наук. Новая синтетическая антропология включала в себя социологию и социальную психологию, находившуюся в стадии формирования биологическую этологию (Якоб фон Икскюль (1864–1944)) и типологическую психологию (Эрнст Кречмер (1888–1964), Эрих Рудольф Енш (1883–1940)). Принципы новой науки разрушали этноцентризм классической немецкой педагогики, ибо вопрос расы с подачи Крика окончательно выходил на первый план. Национально-политическая антропология представляла собой междисциплинарный синтез всех наук, относящихся к человеку. Это было сущим переворотом в мировоззрении, и подрывало привычные устои гуманитарных наук.

Едва первый том увидел свет, как с критикой на него обрушился Альфред Розенберг, который обвинил Крика в произвольной интерпретации национал-социалистического мировоззрения. Концепция «панбиологизма» шла в разрез с биологическим монизмом, возобладавшим в официальной партийной литературе. Дело в том, что знаменитый немецкий биолог Эрнст Геккель (1834–1919), последователь Чарльза Дарвина еще в конце XIX века создал учение о социальном дарвинизме и основал Монистическую лигу, служившую инструментом пропаганды его политической философии. Случай с Геккелем достаточно курьезен. Известно, что его высоко ценил Ленин, в то время как сам Геккель всячески открещивался от социализма и считал, что дарвинизм скорее подводит теоретическую основу под существование аристократии, «Дарвинизм есть все, что угодно, – писал он, – только не социализм! Если уж связывать с этой английской теорией какую-нибудь политическую тенденцию, то эта последняя может быть аристократической, а никак не демократической, и менее всего социалистической».

Э. Крик, со своей стороны, видел в концепциях Геккеля корень всех пороков своих идейных оппонентов. Геккеля он называл «папой всех тупиц, пытающихся дать позитивистское объяснение всех мировых загадок», считал геккелизм «заслуженно похороненным» и был крайне удивлен тем, что снова в силе позитивисты геккелевского толка: он думал, что «этот вид обезьянолюдей вымер».

Ввиду того, что большинство руководителей Рейха не имели высшего образования, комплекс новых идей, излагаемых Криком, в их понимании обрел явные черты диссидентской доктрины, покушающейся на духовные устои немецкой науки. Большего «святотатства» и представить себе было нельзя.

Против Крика выступили биологические позитивисты, которые группировались вокруг журнала «Фольк унд Рассе» («Народ и раса»), издаваемого расово-политическим ведомством Вальтера Гросса (1904–1945). Главным противником Крика выступил бывший член Дрезденского школьного совета Вильгельм Хартнакке, который после 1933 года одно время возглавлял министерство по делам культов Саксонии. Хартнакке был приверженцем «политической антропологии» Людвига Вольтмана и учения Отто Аммона (1842–1916), которые были созданы еще на рубеже XIX и XX веков. В их основе лежала концепция механического перенесения биологических закономерностей на общественную и политическую жизнь. Учение Крика напротив с самого начала было проникнуто героическим пафосом и высокой эстетикой витализма.

Хартнакке еще с 20-х годов занимал весьма реакционную позицию, и даже официальный орган НСДАП – газета «Фелькишер Беобахтер» в своем выпуске от 3 декабря 1930 года изобличила его расовую теорию как «антинационал-социалистическую», ибо та обосновывала притязания буржуазии на монополию в образовании и науке. Позднее Хартнакке стал одним из соиздателей журнала «Фольк унд Рассе», и в октябре 1937 года подверг с его страниц резкой критике первый том «Национально-политической антропологии», а заодно объявил земляков Крика, жителей Шварцвальда, наследственно неполноценными. Крик естественно не сдержался и написал гневное письмо главному редактору журнала Бруно К. Шульцу, а Хартнакке в свою очередь подал в суд за это письмо. Но Крик, будучи опытным бойцом только этого и добивался, ибо в полной мере осознавая силу своего полемического таланта, надеялся развязать публичную дискуссию. Дело приняло не шуточный оборот, в результате чего руководитель расово-политического департамента партии Вальтер Гросс был вынужден обратиться к Альфреду Розенбергу с открытым заявлением, в котором сообщал: «Так называемое гуманитарное направление требует для себя непременного первенства в политике и науке, самым безоговорочным образом отвергая любую критику со стороны ученых-естественников. В свою очередь, Хартнакке имеет выдающиеся заслуги как представитель образа мыслей, последовательно развивающих принципы биологии наследственности, на которой основаны все предпосылки практики отбора и демографической политики».

Крику окончательно было поставлено в вину то, что он атаковал ведущие позиции политической биологии в науке Третьего Рейха, на которых находились специалисты в области биологии наследственности, расовой теории и расовой гигиены. Чувствуя безвыходность положения Крик даже пытался противопоставить Хартнакке самого Гитлера, понимание расы которым, по мнению философа, не было столь «грубо натуралистическим». Кроме того он обвинил Хартнакке в том, что тот принципиально неверно понимает антропологию как таковую. Кончилось тем, что против Крика сформировался целый фронт из ученых-естественников, в лице таких авторитетов, как профессора Пауль Шульце-Наумбург (1869–1949), Мартин Штеммлер, Отто Рехе (1879–1966) и Адольф Хельбок. Все они были первоклассными специалистами и глубоко порядочными людьми, но положение в Германии и мире в целом было таковым, что не давало официальным властям Рейха никакого пространства для маневра в области идеологии. Победить не минуемо должна была одна магистральная линия.

Рейнхард Гейдрих в ноябре 1937 года по предложению Вальтера Гросса запретил публичную дискуссию между Эрнстом Криком и его оппонентами. Дискуссии были нежелательными, так как нарушали картину «монолитного единства» партии. Не позволявший затыкать себе рот либералам, коммунистам и клерикалам, Крик как бескомпромиссный борец за чистоту идеи, в знак протеста покинул пост ректора Гейдельбергского университета осенью 1938 года, а 20 октября того же года уволился из СС в чине оберштурмбанфюрера.

Человек изобретший саму идею Третьего Рейха оказался в открытой оппозиции к собственному детищу, и с 1938 года в его жизни начинается период, который он сам назвал «внутренней эмиграцией».

Однако треволнения внешней жизни решительно никак не сказались на качестве литературного труда и плодовитости. Он также регулярно пишет серьезные аналитические статьи для журнала «Фольк им Верден», а в 1937 и 1938 годах как ни в чем не бывало издает второй и третий тома главного труда всей своей жизни.

В чем же суть мировоззрения Крика и почему оно пришлось не ко двору в III Рейхе?

Насчет того, было ли в III Рейхе определенное мировоззрение, и если да, то какое именно, написано много, а путаницы наворочено еще больше. У одного и того же автора можно встретить совершенно противоположные утверждения. Например, Фриц Штиппель пишет, с одной стороны, в своей книге «Разрушение личности» (изд. Людвиг Ауэр, Донауверт, 1957), что национал-социалистические идеологи ощущали свою связь, прежде всего, с мировоззрением немецких романтиков и идеалистов, пронизанным иррациональными, иногда даже мистическими элементами, что «иррациональный, во многих отношениях даже мистический основной элемент национал-социалистического понятия расы специфичен для этой расовой теории, в отличие от научных», а с другой стороны, констатирует, что «национал-социалистическое мировоззрение с самого начала имело чисто посюстороннюю ориентацию». Чему же верить?

Мистический ореол вокруг национал-социализма, созданный благодаря таким книгам, как «Утро магов», постарался развеять Ален де Бенуа (см. журнал «Атака», № 201). Он отмечает, что национал-социализм на практике был «коричневым якобинством», точно так же, как большевизм был «красным якобинством». Анализируя тексты опубликованных частных бесед Гитлера, А. де Бенуа находит в них много «самого плоского рационализма и сциентизма» и цитирует такие высказывания Гитлера, согласно которым «единственной целью» национал-социализма «должно быть научное обоснование доктрины, которая будет не чем иным, как культом разума» или: «Такое движение, как наше, не должно давать увлечь себя в уклоны метафизического порядка. Нужно придерживаться духа точной науки».

С учетом этих высказываний становится понятным, почему в Германии гитлерапобедил биологический материализм расовых теоретиков позитивистского толка, а не точка зрения Э. Крика.

Книга «Революция в науке», написанная в 1920 г. уже была направлена против сциентистской веры в абсолютный прогресс науки. В идее прогресса Э. Крик видел секуляризованный вариант иудео-христианских мифов, а в мифе о прогрессе рационалистической метафизики – эрзац христианского мифа о Спасении.

Французский философ Эмиль Бутру (1845–1921) пропагандировал тезис «о случайности законов природы», Э. Крик доказывал их условность. «Так называемые «законы природы», конечные аксиомы, выводятся не из природы на основе «опыта»… а из неизбежно антропоморфной функции действующего человеческого сознания. Это сознание навязывает природе исторически обусловленные «разумные формы» как условности».

«Познающий и обладающий волей человек ощущает мир не как общечеловеческое существо, а согласно своему историческому типу, своему характеру и расе (системе ценностей)».

«Все физические «законы» основаны на гипотетических спекуляциях, содержание которых ученые черпают из своего мира, а не непосредственно из «опыта»…

Леонардо, Галилей и особенно Ньютон, у которых миф о природе сменил старую метафизику, создали техноморфную картину мира, отражающую мир ремесленника начала нового времени».

На этой почве Э. Крик неизбежно должен был столкнуться с пропагандистами «немецкой физики», вроде Филиппа Ленарда (1862–1947).

Конечный вывод Э. Крика: «Так называемые законы природы отражают не природу «в себе» через опыт, а являются вспомогательными средствами, которые следует оценивать по их целесообразности, а для объяснения мира «в себе» они непригодны».

Что же представляет собой этот таинственный криковский «мир в себе»? Чем отличается его «панбиологизм» от «биологического монизма» его оппонентов?

Э. Крик назвал свою творческую автобиографию «Преодоление идеализма». Но на поверку выясняется, что преодолел он идеализм все же не до конца. Как верно отмечает автор большой монографии о Крике Герхард Мюллер, Крик объявив метафизическое «суеверие субстанции» самым долгим заблуждением западной истории, сам снова ввел метафизику в процесс познания» (Эрнст Крик и национал-социалистская реформа науки. Бельц Ферлаг, Вайнхейм и Базель, 1977, с. 308). То, что Э. Крик «недопреодолел» идеализм – хорошо это или плохо? И надо ли преодолевать идеализм вообще? Может быть, есть разные идеализмы, и одни из них действительно необходимо преодолеть, а другие стоит оставить на разводку?

Э. Крик был противником христианской дуалистической метафизики с ее противопоставлением духовного начала – Бога – и материального мира. Он хотел видеть и представлял себе эти начала едиными как в космическом масштабе, так и в человеке. Не признавал он и другой дуализм – живой и мертвой материи. Э. Крик сводил все мироздание к «панбиотическому» принципу «All-Leben». У нас этот термин переводят как «Все – жизнь», хотя правильней, наверное, «вселенская жизнь». Мы встречаем это понятие у Макса Шелера, преемником которого на кафедре философии Франкфуртского университета был Э. Крик. У Шелера это универсальная жизненная движущая сила: «Жизнь во всех индивидуумах метафизически есть одна и та же жизнь».

Но в этом метафизическом полумраке все кошки становятся серыми, стираются все различия между расами, нациями, отдельными людьми. Э. Крик доказывал, что нет общечеловеческого познания, что познание имеет расовый характер, но мир «в себе» он объявил, по сути, непознаваемым и наклеил на это белое пятно своего мировоззрения трансцендентную идею под названием «All-Leben». Влияние Канта он так из себя до конца и не вытравил. Такую же трансцендентную идею под названием «Бытие» Крик высмеивал, сравнивая ее с бочкой для сельди, куда пытаются запихнуть всю полноту мира, и явно метя при этом в Хайдеггера, с которым он в 1933 г. даже отказался даже вместе выступать как с «метафизическим нигилистом», но и сам без такой идеи все же не смог обойтись.

Современный французский философ Пьер Шассар – непревзойденный мастер по выслеживанию и отлову христианского Бога за всякими метафизическими абстракциями. В своей книге «12 теорий государства и общества» (изд. Мангаль, Брюссель, 2002) он подчеркивает, что концепция Крика приводит нас к отправной точке философской экологии с ее универсалистскими и эгалитаристскими фантазиями: все – Жизнь, следовательно, мы, как люди, имеем не больше прав на существование, чем деревья или камни. При этой концепции почти исчезают многообразие и разнообразие реальности, все ее различия и противоречия. По сути, в ней не было ничего нового. Как и у древних философов, все сводится к фиктивному Единому началу. Преодолев всякие дуализмы, Крик остался в плену теологизма и его фикций.

Прав ли Шассар? Зачем понадобилась Крику его «Все – жизнь»? А понадобилась она ему по той же причине, что представляет собой скрытую под другим именем шопенгауэровскую Мировую Волю, которая, как высшая инстанция, санкционирует у Крика абсолютную свободу человеческой воли.

На словах Крик отвергал любые абсолюты. Но человеческую волю он ничем не связывал. Законы природы он, как мы видели, отрицал, законы истории тоже. Ни Божественное Провидение, ни Судьба не могут препятствовать проявлению воли.

Проблеме Судьбы Э. Крик посвятил особую главу своей книги «Человек в истории». Он проводил различие между восточным фатализмом и арийской верой в Судьбу. Судьба, неоднократно говорил он, складывается из событий и характера, но «за характером стоит кровь, раса. Когда внешние события наталкиваются на расовый характер, способный оказать им сопротивление, то в борьбе рождаются герои, одерживающие победу, даже если они трагически гибнут… Эта победа разрывает цепи неизбежного, рокового». Увлеченный национальным подъемом, Крик поверил, будто расовый характер может победить Судьбу. В американском концлагере у него было достаточно времени, чтобы убедиться в обратном.

Вожди национал-социализма тоже верили, что твердая воля способна сокрушить все препятствия, почему же они не нашли общего языка с Криком? Да потому что его «все – жизнь», точнее «все – воля», была именно волей всех. В идеологии национал-социализма воля всех подменялась волей одного человека.

«Национально-политическая антропология»

Это большая и обстоятельная работа содержит новое учение о человеке, его жизни и деятельности. Термин «антропология» вводил некоторых в заблуждение, однако Крик никогда не считал антропологию естественной наукой о человеке. Он определял ее как науку о человеке в целом и употреблял для этого специальное обозначение: «биологическое мировоззрение». Примечательно, что так же называется главный труд основателя современной научной теории систем Людвига фон Берталанфи (1901–1972).

Его новая наука о человеке основывалась на следующих постулатах:

1) Человек, как личность это замкнутое целое, состоящее из тела, души и духа, которые находятся в полярных напряжениях по отношению друг к другу, не нарушая однако при этом единства. Они не делают человека двойственным или тройственным, это лишь фрагменты его вечно движущейся динамической структуры, сохраняющие свой физический вес в становлении личности.

2) Определенный человек не является автономной единицей, но членом общества. Его отношения с обществом подчинены тем же законам полярности, непрерывности и совпадения.

3) Этно-политически-расовое исторически сложившееся сообщество, ядром которого является национальный характер, автономный и автократичный, это главное промежуточное звено между личностью и человечеством, подчиняющее их своим законам. Оно определяет суть и задачи каждого своего члена, связанного с ним расой и судьбой.

4) Индивидуальность, принадлежность к определенной расе и к человеческому роду – три «зоны» человеческого сознания. В процессе их постоянного взаимодействия развивается «жизнь». Жизнь, это не философское понятие, а конечный смысл бытия, его основа и цель.

Отрицая религиозно-философский дуализм Духа и Материи, Крик указывал на вредные последствия этого дуализма для человека, которого тоже призывали культивировать в себе только «дух» и «умерщвлять плоть». Этому уродованию человека Крик противопоставлял древнегреческий идеал «калакагатии», в котором нравственность гармонически сочеталась с внешней красотой, а не с покрытым зловонными язвами тощим телом аскета, и систему воспитания греческих полисов, которой он посвятил специальную книгу. Это воспитание называлось «мусическим», но на наш язык оно переводится как «гармоничное», поскольку было направлено на развитие как физических качеств молодого человека, так и его эстетических вкусов.

Крик был против любой односторонности в развитии человека, включая одностороннее умственное развитие. Он видел беду современной науки в «идиотизме специализации», поэтому и стремился к тому, чтобы у всех наук был общий центр притяжения. Раньше им была философия, теперь же ее место должна была занять антропология в широком смысле слова.

Но Крик был также против фетишизации понятия «целостность», являющегося основным, например, в системе австрийского философа Отмара Шпанна, который выстраивал некую иерархию целостностей и требовал, чтобы низшие целостности подчинялись высшим. От такой теории недалеко до представления о человеке как о винтике. Для Крика же антропология это бытие конкретного человека в его связи со средой и культурном развитии. Соответственно он считал, что педагогика не может основываться ни на психологии Гербарта, ни на психоанализе Фрейда. Э. Крик ставил в вину Гербарту руссоизм, отрыв от социальных факторов и индивидуалистический подход к психологии развития.

У нас с педагогическим руссоизмом в новой форме т. н. «педологии» вел борьбу А. С. Макаренко (1888–1939). Он иронизировал над своими противниками, что они, следуя призыву Руссо, «боятся помешать природе» и очень удивляются, когда эта природа вместо «идеальной личности» рождает чертополох. Э. Крик, споря с национал-социалистическими расовыми теоретиками, тоже отрицал биологический детерминизм: сами по себе здоровые расовые задатки не гарантируют развитие расового сознания. Раса – порождение природы, но расовое сознание необходимо воспитывать. Крик этим и занимался: он воспитывал расу.

Построения данной концепции разрушают чары западного рационализма, навеянного идеалами эпохи Просвещения, но при этом самым исцеляющим образом благотворно сказываются на укреплении подлинно нордического духа, его природной силы и самодостаточной красоты.

Биологическое мировоззрение, обнимающее действительность в целом как изначальное единство, не может больше считать схему субъект-объект основой процесса познания. Крик называет теорию познания одним из высших достижений нордической расы. Природные факторы человеческого познания делятся на общечеловеческие, расовые и личные, и когда из этой естественной триады выпала центральная расовая составляющая, то ее место было занято гностической ересью всечеловеческого универсализма. Таким образом во всей современной европейской философии произошла замена конкретного человека из плоти и крови на бесплотную абстракцию.

Эрнст Крик одним из первых в мировой философии противопоставил абстрактной теории познания гуманистического века процесс настоящего познания действительности, в котором активная деятельность познающего является предпосылкой любого знания. Описание действительности составляет фундамент национально-политической антропологии, так как в ней биологическое мировоззрение обретает власть над действительностью. Нордический человек из пассивного созерцающего субъекта, посредством новой науки превращается во всепобеждающую автократическую часть мироздания, а живой, исторически сложившийся народ с его расовой основой выступает при этом в качестве центра всех природных и исторических процессов. Отдельный волевой акт личности в этой системе координат просматривается только сквозь призму национального характера, а всякие понятия о «чистом разуме» отвергаются раз и навсегда. Эра гуманизма в национально-политической антропологии Крика перечеркивается как пережиток дегенеративной эпохи – наследницы Великой Французской революции.

Эрнст Крик, таким образом отвергает следующие догмы наивного рационализма:

1) Догму о первоначальном состоянии обособленности и дикости, ибо существуют расы, которые уже в момент своего зарождения были вполне культурными.

2) Догму о разуме, одинаково присущему всем «естественным» людям независимо от расы, народа и истории.

3) Догму о высшем (разум) и низшем (тело, природа) мирах в человеке, ибо человек это всегда единое целое.