М.Эркин
      Сладострастный Яков
      В эту ночь он заснул не сразу. Долго ворочался, успокаиваясь, отгоняя предательское волнение. Наконец забылся. Под утро ему снилась женщина. Ослепительно красивая и обнаженная. Лицом она походила на итальянскую актрису Орнеллу Мути, и одновременно на соседку из третьей квартиры, красавицу местного значения Люську. Люська-Орнелла в порыве чувственности то покусывала нижнюю пухлую губку, то, протягивая руки, подманивала его длинными остроконечными пальчиками, то в экстазе выгибалась, оглаживая свои возбужденные бедра и крупную, вздрагивающую от прикосновений грудь. Губы красавицы беззвучно шевелились, и казалось, что они искренне обещают ему бесконечное блаженство. А может так оно и было.
      И тут случилось пробуждение. Яков с досады аж кулак о стену отшиб надо же, не досмотреть такое приключение!
      А позже, сидя в постели и потирая ушибленную руку, он лихорадочно пытался собраться с мыслями и настроиться на решительные действия. Еще и еще раз - безрезультатно - он заставлял себя продумывать будущие ситуации и возможные фразы. Однако смутные и как будто незнакомые слова и образы беспорядочно метались в его голове, никак не желая складываться в заманчивую картину скорого наслаждения.
      Скорого? Разве так? А вдруг что-то не получится?.. И вновь подступала слабость и по спине пробегал холодок. Предательская истома сковывала руки, ноги, даже голову: пропадали всякие мысли.
      И все же Якову удалось собраться с духом; отбросив одеяло, он встал, выглянул в окно. Летнее солнце уже поливало двор от своих щедрот. Озабоченные люди выгуливали собак, детей или собственные дряблые тела. День начинался как и положено такому дню - обычным образом. Но только не для Якова. Вчера он решил для себя однозначно - в субботу. Значит, сегодня. И он выполнит, раз решил. Банзай!
      Дверь квартиры номер один скрипнула, открываясь. Сквознячок подхватил две бумаженции, брошенные кем-то на лестничной площадке, и, протащив их на полметра ближе к порожку квартиры, оставил в покое. Дверь захлопнулась, бумажки вновь подпрыгнули. Наступила тишина.
      А потом по полу прошелестело что-то таинственное, тяжелое, подмяло под себя одну из бумажек и быстро придвинулось к двери квартиры номер три. Частое отрывистое дыхание раздалось на высоте человеческого роста. Через минуту звук прекратился, затаившись. Кнопка звонка вдвинулась в корпус, и за дверью ожило резкое дребезжание. Послышались шаги, лязгнул сработавший замок.
      - Кто? - она распахнула дверь и выглянула на полутемную лестничную площадку. - Опять, что ли, пацаны? У, безобразники.
      Ругалась она беззлобно, даже с какой-то ласковой интонацией. Ну что взять с шалунов, возраст у них такой - надо побеситься. Так пусть себе бесятся. Лишь бы не жестоко, не со злостью. Злых людей она не любила.
      И вдруг, закрыв дверь, она почувствовала легкое поглаживание. Что-то нежное, будто человеческие пальцы, касалось ее обнаженной руки. От локтевого сгиба и вверх - до плеча. Она вздрогнула и застыла, не решаясь даже вздохнуть. Но вот поглаживание прекратилось. Однако расслабиться она не успела, новое касание подбросило ее как на пружинах. Взвизгнув, она замахала руками, заголосила:
      - Ааааа!..
      - Что, что такое?! Что случилось?! Нина!.. - Из кухни выскочила перепуганная сестра. Она на ходу левой рукой придерживала полы халата, а правой бессознательно старалась привести в порядок взлохмаченные волосы. Кто пришел, Нина? Ответишь ты или нет?
      - Ой, Люсенька, я не знаю. По-моему, мне домерещилось... Извини, испугалась я что-то. Не беспокойся... А звонок - это сорванцы балуются... наверное.
      - Ну хорошо, хорошо. Идем завтракать, все готово. Не трясись так. Давай успокойся.
      "Ну, дурочка, дуреха, - злился Яков на Нину, от кухонной двери наблюдая за тем, как сестры "принимают пищу". - Подумаешь, под халат ей полез. Зачем нервничать-то? Ну где еще ты получишь мужскую ласку?.. Эх, Нинка, я ж о тебе думал, а не просто так. Ведь на твою-то полноту кто позарится? А я по доброте душевной... Ну что мне стоит..." И вдруг, вспомнив о собственном незавидном положении, Яков тяжко вздохнул. Перевел взгляд на изящную Люсю.
      "Вот кому действительно не о чем беспокоиться. К такой всегда мужики липнут... Я, например". Он снова вздохнул.
      - Слышишь? - Нина подняла голову. - Опять. Кран, что ли?
      Яков придержал дыхание и на цыпочках вышел из кухни. По коридорчику прокрался к ванной, устроился на табурете, оставленном возле стиральной машины, и приготовился к ожиданию.
      "Скорей бы уже", - мысленно поторопил он. Возбужденные нервы гнали по коже мурашей, и Яков был не в силах унять дрожь.
      Через приоткрытую дверь он наконец услышал позвякивание посуды на кухне и приглушенный расстоянием и стенами разговор. Понял - позавтракали. Сейчас! Не сумев сдержать волнение, он встал, сделал два шага вперед, шаг назад. Замер. Ну же!
      В ванной вспыхнул свет и сразу открылась дверь, впуская Люсю. У Якова дыхание пресеклось. Однако девушка здесь задержалась недолго; открыв кран и оставив воду наполнять ванну, она снова вышла. Свет продолжал гореть.
      Дыхание у Якова вскоре восстановилось - и даже удалось кое-как расслабиться. Теперь он уже мог спокойней воспринимать окружающее. Его внимание приковала вода. Вода, упругой струей бьющая в дно ванны, и вода, покрывающая это дно прозрачным слоем - с пузырьками и волнами на поверхности. Яков дотронулся до воды и тут же отдернул руку, обжегшись.
      - Твою мать!.. - прошипел он, вытирая мокрый палец о полотенце. - Как она полезет в этот кипяток? Даже пар вон идет.
      - ...Хорошо, Ниночка, - раздалось вдруг рядом за дверью, и Якова словно отбросило к стене - он вжался в кафель, забыв на секунду о своей невидимости. - Ладно, ладно, когда выйду.
      Люся заперла дверь изнутри. Сердце Якова забилось в невероятном темпе. А девушка, ни о чем не подозревая, начала расстегивать халат - зеленые цветочки по ярко-красному полю, белый воротничок, большие бордовые пуговицы.
      Как в замедленном кинодействии воспринимал Яков движения ее пальчиков. Вот освободилась первая пуговица - верхняя. Затем вторая - и на волю, колыхнувшись, высунулась нагая грудка. Третья, четвертая пуговицы. Халат соскользнул с плеч и повис на дверном крючочке.
      Обнаженная Венера грациозно, будто зная, что за ней наблюдают, ступила в воду. Неподвижно постояла, привыкая к ней.
      Обмерший Яков не отрываясь глядел на нагую девичью плоть. Сглотнув тягучую слюну, придвинулся ближе. Все также не спеша и постепенно Люся присела, а потом улеглась в ванне и вытянулась, в наслаждении закрыв глаза.
      Сердечное волнение "подглядая" несколько поутихло. Отдышавшись в углу, подальше от люсиных ушей, Яков начал настраивать себя на решительные действия. Только горячиться он не собирался, желая дождаться пока остынет вода. И в ожидании, присев на край ванны, он занялся визуальным изучением плавных, весьма возбуждающих изгибов стройного тела под водой.
      Люся потянулась вперед и выключила воду. Так лежать - в воде и одновременно в тишине - казалось настоящим блаженством. Вспомнилось прошедшее лето: Крым, дикие пляжи - тоже покой, вода, нега. И натуральный южный загар, ровно покрывший все тело. Даже здесь - она открыла глаза и легко провела рукой по обеим своим остроконечным грудям. Улыбнувшись какому-то приятному воспоминанию, потеребила пальцами сосок - и внезапно задохнулась от возбуждения, словно током ударившего по нервам. Выгнула спину, застонала.
      И тут ожила вода. С громким плюхом в ногах сам собой взбился фонтан. Люся почувствовала, как что-то скользкое коснулось ее щиколотки, она вскрикнула и отдернула ногу.
      - Не волнуйся... не волнуйся, милая... споко-ойно... - раздался прямо из воздуха напряженный шепот. Мужской голос! Поразительно знакомый и почему-то не очень приятный. Откуда он может быть знакомым?.. А голос продолжал: - Не надо бояться. Ты ведь и сама... Ну, успокойся...
      Вода опять взорвалась, заволновалась, и ошеломленная Люся, вдруг ощутив чужие ладони, мнущие ее нежные груди, поняла, что кто-то тяжелый, решительный, но совершенно невидимый, обманом навалившийся на нее, пытается удержать, овладеть, о-о...
      Такого точного, такого сильного удара коленом в интимное место Яков просто не ожидал.
      - К...как? - просипел он, стоя на коленях в воде и зажимая ладонями свой ушибленный срам.
      Люся, выскочившая из ванны и уже застегнувшая халат, с вновь обретенным достоинством осведомилась у "пустого" места:
      - О чем это ты? Что - как?
      - Как ты поняла... куда надо бить?
      - Уж о мужиках-то, - Люся усмехнулась, - я все знаю. Где у вас что и как.
      Она открыла дверь, намереваясь позвать сестру, но та, всполошенная криками и возней, уже сама дергала за ручку.
      - Что, Люсенька? Кран прорвало?
      - Да нет, не кран. Тут у кого-то кое-какие желания прорвались.
      - У кого, Люся? - Нина с недоумением оглядела ванную комнату. - Здесь ведь нет...
      - Да есть, есть... Невидимка один.
      В это время Яков, отдышавшийся и уже пришедший в себя, поднялся с колен и полез из ванны. Нина оторопела, увидев, как прямо с воздуха на пол стекает вода. В общем-то и Люсе от этого тоже было не по себе.
      - Ты кто? Люся, кто это?
      - Не знаю я. Шуточки чьи-то. Вот в милицию позвоню, тоща и дошутим до конца.
      - Не надо милицию. Пожалуйста. Я сейчас сам уйду, пропустите только.
      - Подожди, - удержала упругий осязаемый воздух Нина. - На-ка утрись. Не на юге, небось; простудишься.
      На полу, одновременно со смачными шлепками, из ничего рождались мокрые следы. Они неровной цепочкой следовали из квартиры номер три прямехонько на лестничную площадку.
      - Ну все, - дверь квартиры захлопнулась.
      Мокрые следы на полу перестали появляться. Раздался шумный вздох, а после паузы вновь шлепнулось на цемент влажное пятно, затем другое...
      - А-апчхи!.. - взорвалась тишина.
      И почти сразу распахнулась дверь квартиры номер два. Молодой человек с порывистыми движениями, резкий, худощавый и черноволосый, выскочил на лестничную площадку, сбежал по лестнице и... остановился, приложив руку ко лбу. Потом развернулся и вновь кинулся к двери.
      - Маринка! Диски подтяни! К Дюле заскочу, сброшу. Может, кое-что новое перепадет... Маринка! Только "Монстров" оставь, он разрешил.
      Из глубины прихожей показалась довольно смазливенькая молодая особа с неизменно капризным выражением на круглом личике, пышными "химическими" волосами и длинными худыми ногами. Она выразительно хмыкнула, подавая супругу пакет с пластинками.
      - Вернешься скоро? Не забудь, к Кикиморе надо успеть. А то опять без нас видяшник заведут.
      Схватив пакет, Николай скатился по ступенькам. Хлопнули наружные двери. Губки Марины скривились в гримаске недовольства, она толкнула ручку, пытаясь закрыть дверь квартиры, однако та почему-то не подалась. Отступив, девушка навалилась на дверь всем телом - и чуть не упала - дверь захлопнулась легко и шумно.
      Яков проследовал за Мариной в комнату и огляделся. Полутораспальный диван в углу у окна; журнальный столик с вазочкой на середине, доверху набитой бижутерией, пуговицами и стеклянными безделушками; два пластиковых стула с белыми сиденьями и спинками; сервант, в котором вместо посуды в три ряда выстроили свои нешуточные корешки весьма дорогостоящие и модные книги; в ближнем углу на тумбочке щеголеватая "вертушка" демонстрировала преимущества отечественного дизайна.
      Пройдя через комнату, Марина полулежа устроилась на диване, поджав под себя ноги, и раскрыла цветные страницы "Бурды".
      Ступая по ковру, Яков неслышно подошел к девушке, опустился на колени и провел кончиками пальцев по бедру ее оголившейся ноги.
      Будто не почувствовав ничего, Марина лишь поправила полу розового махрового халатика, продолжая рассматривать фото манекенщицы в голубом бикини.
      Осмелев, Яков положил на ногу ладонь и, слегка пожимая упругую плоть, начал забираться вверх, отодвигая халатик, откровенно обнажая золотистую бархатную кожу.
      - Ой! - вскрикнула девушка, вжимаясь в спинку дивана. - Это че?
      - Ты погоди, не шуми, ты ведь хорошая, не бойся, - словно заговаривая корову перед дойкой, зашептал Яков. - Ерунда, что ты меня не видишь. Это даже интересней. Ведь правда?..
      Его правая рука уже добралась до кружев марининых трусиков. Сбилось, зачастило дыхание. А желание... желание вздулось до гигантских размеров...
      И тут в прихожей щелкнул замок.
      - Маринка! Опять забыл...
      - Но ты его так и не узнала, Люся?
      - Да нет же. Я тебе говорю, голос-то знакомый...
      - Мне тоже показалось.
      - Но, - Люся развела руками, - так и не поняла - кто. Нина, помоги-ка лучше с цепочкой... Спасибо. Ну, в общем, я ушла. До вечера.
      - Ладно, до вечера. Ключи не забудь.
      - В сумочку бросила.
      Она выпорхнула из квартиры. Нина следила за сестрой не закрывая дверь. Свет из квартиры падал на цементный пол лестничной площадки. И тут Нина увидела следы...
      - Маринка! - Голова Николая показалась из-за угла коридора. - Я ж тебе ору.
      Нервно одернув халатик, Марина соскочила с дивана, натянуто улыбнулась мужу. Однако тот, одержимый одним лишь нетерпением, никакого внимания на ее растерянность не обратил.
      - "Колеса" хочу забрать. Чип наверняка у Дюли тормознет, так я зараз и отдам.
      Марина, тряхнув волосами, оглядела комнату.
      - Это, - снова заговорил Николай. - Они, кажись, в как ее, в тумбочке.
      - Щас принесу.
      Яков разве что не плавился, распаляемый жаждой женского тела. И особенно его выводила из себя эта дурацкая проволочка. А Якову-то хотелось и хотелось немедленно действовать. Увидев, как девушка наклонилась к тумбочке, он подкрался к ней сзади и начал оглаживать аппетитную, обтянутую материей округлость.
      - Отвянь ты, муж ведь, - прошипела Марина.
      - Че говоришь? - вновь выглянул из коридора Николай. - Я не въехал.
      - Да ниче... Не вижу я твоих "адидасов".
      - А! - ударил себя по лбу Николай. - Я ж их у матери сбросил. Но сегодня я к ней не почапаю... А че у тебя халат задрался?
      - Ща, - сказала Марина, легонько шлепая Якова по дерзкой руке и оправляя халатик. - Ну че, ты все?
      - Ладно, я подрал. Пока.
      Голова мужа скрылась. Щелкнул замок. И тут в прихожей раздался новый голос. Женский.
      - Где он? Коля, ты с ним ничего не сделал?
      - С кем?
      - Ну ладно, я сама. Марина там?
      В комнату ворвалась толстушка Нина. Огляделась. Сделала два шага в сторону дивана.
      - Он здесь? Марина!
      Но та, увидев, что голова ее озадаченного мужа опять показалась в дверном проеме, лишь пожала плечами. Тогда Нина, широко разведя в стороны руки, пошла прямо на Марину.
      - Вот ты где! - вдруг радостно закричала Нина, хватая и крепко держа что-то невидимое. - Ну-ка давай, идем отсюда. Ишь, разгулялся... Так, Коля, ну-ка пропусти нас. Ладно, ребята, пока. - По-прежнему обхватывая что-то невидимое и словно бы слегка сопротивляющееся, она вышла из квартиры.
      - Маринка, че с ней? Кого она?.. А кто в коридоре намочил?.. Слушай, это ж следы!..
      В квартире номер три царило умиротворение. Дух любви и согласия тончайшим фимиамом воскурялся к потолку. И лишь за стенкой слышался шум сражения. Сосед и соседка, ну что с них возьмешь - вечная проблема.
      - А Коля с женой все воюют. - Нина, прислушиваясь, подняла с подушки голову. - И чего тебя к ним понесло? Ты что, плохо знаешь Маринку? Да если б она только догадалась, кто ты на самом деле... Они с тебя вовек бы не слезли.
      - Что, в милицию заявила бы? Милицию я не боюсь, им не поймать меня.
      - Ты же не вечно будешь таким.
      - Не знаю я, Нина. А вдруг - вечно. - Яков сглотнул подступивший комок. - Ты ведь теперь...
      - С тобой, Яшенька, с тобой. Все образуется. Ты веришь мне?.. Будем жить вместе... Только с Люсей - смотри мне! - она улыбнулась и погрозила пальцем. А потом несмело спросила: - Яша, расскажи, как тебя угораздило?
      - Ой, Нинуля, откуда я могу знать. Так и стал невидимым, даже спросить не с кого. А еще и женщины отворачиваются.
      - Бе-едненький, - развеселилась Нина. - А женщины все бяки. Только признайся, обиженный ты наш, как ты угадал, что у Люси сегодня банный день? Ну, Дон Жуан!
      Если б невидимки могли краснеть, как люди!
      Помолчав немного, Яков собрался с духом и признался:
      - Ты что, думаешь я первый раз у вас в гостях в таком виде?.. Уж скоро два месяца будет... А вы никто даже и не заметили, что я пропал.
      - Ну, не обижайся, Яшенька. Мы ведь не были с тобой близко знакомы... Да и вообще.
      - Я уж давно знаю, что утром в субботу, перед очередным свиданием... Яков сделал паузу, видимо вспоминая череду этих суббот. - Твоя сестра нежится в ванне.
      - Ах ты, бессовестный, - ласково проворковала Нина, наваливаясь на Якова всем своим нешуточным весом. - Все, к черту эти разборки. Скажи, я нравлюсь тебе?
      - Обалдеть!
      Поцелуй, казалось, длился целую вечность.