Так и сделали. И он велел юноше сопровождать их. И Гвенвифар сказала Артуру: «О господин, позволь мне завтра поехать с тобой на охоту и взглянуть на оленя, о котором говорил этот юноша». – «Что ж, – сказал Артур, – я с радостью возьму тебя с собой».[377] – «Тогда я поеду с вами», – сказала она. И после этого Гвальхмаи сказала Артуру: «Государь, если ты не против, позволь завтра тому, кто сразит оленя, будь то рыцарь или пеший воин, отрезать ему голову и поднести ее в дар своей даме сердца». – «И это я с радостью одобрю, – сказал Артур, – но пусть управитель завтра накажет тех, кто не выедет вовремя на охоту».

И они провели ночь, пируя, и слушая песни бардов, и беседуя, сколько душа пожелает. Когда же пришло время, они отправились спать.

Наутро все они встали, и Артур призвал к себе четырех пажей, охранявших его опочивальню, и это были Кадириэйт, сын привратника Гордни,[378] и Амрен, сын Бедуира, и Амар, сын Артура, и Гореу, сын Кустеннина.[379] И они вошли, и приветствовали Артура, и помогли ему одеться. И Артур удивился, что Гвенвифар еще не встала и не поднялась с постели, и все хотели дождаться ее, но Артур сказал: «Hе стоит ждать ее, если ей больше нравится спать, чем ехать с нами на охоту».

И они отправились в путь, и Артур услышал рог своего старшего охотника, и все они во главе с Артуром пустили коней к лесу.

И когда Артур покинул двор, Гвенвифар встала и позвала служанок, и они помогли ей одеться. Она сказала им: «Вчера я собиралась поехать на охоту. Пусть же одна из вас пойдет на конюшню и выберет лошадей, подходящих для дам». И служанка пошла на конюшню, но нашла там лишь двух коней. Тогда Гвенвифар со служанкой сели на этих коней и поехали через Аск дорогой, на которой виднелись свежие следы копыт.

И вот они услышали сильнейший шум и, оглянувшись, увидели скачущего за ними всадника на громадном коне, и это был юноша благородного вида с каштановыми волосами; на боку его висел меч с золотой рукоятью, а одет он был в шелковый кафтан и плащ пурпурного цвета с золотыми яблоками на концах; обут же он был в сапоги из лучшей кордовской кожи. И конь его несся быстро, но легко, горделиво вскинув голову.

И он приблизился к Гвенвифар и приветствовал ее. «Храни тебя Бог, Герайнт,[380] – сказала она. – Видишь, я узнала тебя, хотя видела очень давно. Почему ты не поехал – на охоту со своим господином?» – «Потому что не знал об этом», – ответил он. «Я тоже удивилась, – сказала она, – что он уехал, не известив меня». – «Да, госпожа, вот и я спал и не слышал, как он уехал». – «О юноша, – сказала она, – поистине, ты спутник, приятнее которого нет для меня во всем королевстве, к тому же я узнаю об охоте не меньше их – ведь мы отсюда услышим и звуки рога, и лай собак». И они выехали на опушку леса и там остановились. «Отсюда мы услышим, – сказала она, – когда собак пустят по следу».

И тут они услышали стук копыт, и взглянули туда, откуда он раздавался, и увидели карлика на громадном коне, раздувающем ноздри, и в руке у него был хлыст. Следом за карликом ехала дама на прекрасном белом коне, чей бег был скор, но послушен. И на даме было платье из золотого шелка. Следом ехал всадник на боевом коне в тяжелых сверкающих латах, и им показалось, что никогда еще они не видели коня и всадника больших, чем эти. И они съехались ближе и остановились.

«Герайнт, – спросила Гвенвифар, – знаешь ли ты этого всадника?» – «Я не знаю его, госпожа, – ответил он, – и из-за этих тяжелых заморских лат не могу разглядеть его лица». – «Иди, девушка, – велела Гвенвифар служанке, – и спроси у карлика, кто этот всадник».

И служанка направилась к карлику, и он, увидев ее, остановил коня. И она спросила его: «Скажи мне, кто этот всадник?» – «Я не скажу тебе этого», – отвечал он. «Раз уж ты столь невежлив, что не желаешь этого сказать, то я спрошу его сама». – «Клянусь, ты не сделаешь этого», – сказал карлик. «Почему же?» – удивилась она. «Hе того ты рода, чтобы говорить с моим господином». Тогда служанка направила к всаднику своего коня, но карлик ударил ее по лицу хлыстом, бывшим у него в руке, так, что хлынула кровь. И служанка, чувствуя боль от удара, вернулась к Гвенвифар и пожаловалась ей. «Поистине, – сказал Герайнт, – жестоко и несправедливо обошелся с тобой этот карлик. Сейчас я сам поеду и узнаю, кто этот всадник». – «Hу что ж, поезжай», – сказала Гвенвифар.

И Герайнт подъехал к карлику. «Кто этот всадник?» – спросил он его. «Я не скажу тебе этого», – ответил карлик. «Тогда я спрошу его сам», – сказал Герайнт. «Клянусь, ты не сделаешь этого, – сказал карлик, – не того ты рода, чтобы говорить с моим господином». Тогда Герайнт сказал: «Говорил я с людьми и познатней твоего господина». И он направил коня к всаднику, но карлик догнал его и ударил хлыстом так же, как служанку, и кровь брызнула на плащ Герайнта. И он уже опустил руку на рукоять меча, но подумал, что если он убьет карлика, то не справится без доспехов с его хозяином, и тогда он вернулся к месту, где была Гвенвифар. «Ты поступил мудро и достойно»,[381] – сказала она. «О госпожа, – обратился он к ней, – с твоего позволения я последую за этими людьми до места, где я смогу добыть оружие и доспехи, чтобы сразиться с рыцарем». – «Поезжай, – сказала она, – и не вступай с ним в бой, пока не добудешь надежных доспехов. И помни, что я буду тревожиться за тебя, пока не получу вестей». – «Если я только буду жив, – ответил он, – то до завтрашнего вечера ты получишь вести от меня». И он поехал за ними.

И они проехали по дороге мимо двора Артура в Каэрлеоне, и переехали через брод на Аске, и продвигались по обширной и дикой равнине, пока не достигли укрепленного города. И над городом возвышалась крепость, и они поехали к ней; и когда рыцарь проезжал через город, все жители вышли приветствовать его. Когда же Герайнт вступил в город, он заглядывал в каждый дом, надеясь встретить знакомых, но не узнал никого, и его никто не узнал, и никто не хотел дать ему оружие и доспехи за плату или под залог. Притом в каждом дворе он мог видеть мечи, и щиты, и начищенные доспехи, и боевых коней. И всадник со своей спутницей и с карликом въехали в крепость, и все там были рады их прибытию, и все на стенах и в воротах склонили головы, приветствуя их.

И Герайнт подошел туда, чтобы узнать, нельзя ли и ему войти в замок, и ему велели ждать; тогда он огляделся по сторонам и увидел за городской стеной старый полуразвалившийся дом, и, не найдя в городе приюта, он направил коня туда. И, въехав во двор, он увидел мраморную лестницу, ведущую в верхние покои, и на лестнице его встретил седой старик в ветхой, поношенной одежде. Герайнт посмотрел на него, и старик спросил: «О юноша, чего ты ищешь здесь?» – «Я не знаю, – ответил Герайнт, – где мне отыскать ночлег». – «Тогда входи, – сказал старик, – и ты получишь то немногое, что я могу тебе предложить». И он вошел, и седой старик провел его в зал, где сидела на подушках старуха в ветхом шелковом платье, и Герайнт подумал, что, когда она была в цвете лет, на свете не было дамы красивее ее. Позади нее сидела девушка в таком поношенном платье, что оно едва держалось на ней. И ему показалось, что, несмотря на столь бедную одежду, он еще не встречал девушки более красивой и благородной.

И старик сказал девушке: «Кроме тебя, у нас нет конюха для коня этого юноши». – «Я сделаю все, что смогу, – ответила она, – и для этого юноши, и для его коня». И она сняла с Герайнта сапоги и насыпала его коню овса, после чего снова вернулась в верхние покои. И тогда старик сказал ей: «Сходи в город и принеси все лучшие яства и напитки, что найдешь там». – «Я с охотой сделаю это, господин мой», – сказала она. И пока они беседовали, девушка сходила в город и вернулась в сопровождении слуги, несущего кувшин с медом и телячью ногу; она же несла ковригу хлеба и сладкие булочки. И она поднялась со всем этим в верхние покои. «Мне не удалось достать ничего лучше, – пожаловалась она, – никто уже не дает нам в долг». – «Что ж, этого вполне достаточно», – сказал Герайнт, и они стали ждать, когда сварится мясо.

И когда все было готово, они сели за стол так: Герайнт сел между стариком и его женой, а девушка села напротив; и они поели. После еды Герайнт заговорил со стариком и спросил, его ли это дом. «Да, я выстроил его, – ответил тот, – а когда-то мне принадлежал весь этот город и замок, которые ты видел». – «О господин, – спросил Герайнт, – как же ты потерял все это?» – «Я потерял это и еще целое графство, и вот как это случилось. Был у меня племянник, сын моего брата, от которого я унаследовал все эти владения. Когда он вошел в силу, он потребовал их обратно, и пошел на меня войной, и отнял все, кроме вот этого дома».

«О господин, – спросил тогда Герайнт, – скажи мне, зачем прибыл сюда рыцарь, что въехал накануне в город с дамой и карликом? И зачем в городе столько оружия?» – «Я скажу тебе, – ответил старик. – Все готовятся к завтрашнему турниру, в котором примет участие молодой граф. Вот как это будет: на лугу вкопают два столба, и повесят на них серебряную перекладину, и посадят на нее сокола. Из-за этого сокола и состоится турнир, и все люди, и кони, и оружие, что ты видел, готовятся к этому турниру; и с каждым рыцарем там должна быть его дама сердца, поскольку без таковой ни один рыцарь не может биться за сокола. Рыцарь же, которого ты видел, выигрывал сокола два года подряд, и если завтра он выиграет его в третий раз, то потом он будет получать его каждый год без боя. И он получит имя Рыцарь Сокола».

«О господин, – сказал Герайнт, – что же мне делать с этим рыцарем, который оскорбил меня и служанку Гвенвифар, супруги Артура?» И он рассказал старику, как это все случилось. И тот сказал: «Hе так легко мне помочь тебе, ибо у тебя нет дамы, за которую ты мог бы биться. Hо я мог бы дать тебе доспехи и хорошего коня». – «Господин, – сказал Герайнт, – да благословит тебя Бог. Конь мой достаточно хорош для меня, если будут на мне твои доспехи; что до дамы сердца, то пусть будет эта вот девушка, твоя дочь, и если я вернусь с турнира живым, то буду любить ее всю свою жизнь и останусь ей верен. Если же меня убьют там, то она сохранит свою чистоту, как и раньше». – «С радостью соглашаюсь, – сказал старик, – и раз уж: ты решился, то нужно быть готовым уже к утру, когда в поле выедет Рыцарь Сокола и попросит свою даму сердца взять сокола, как ей подобает. И он скажет ей: „Ты владела им два года, и, если кто-либо попытается отобрать его у тебя, я сумею защитить твои права“. Поэтому тебе нужно быть там, когда он это скажет, – продолжал старик, – а мы все трое пойдем с тобой». Так они и решили и отправились спать, а наутро поднялись, и оделись, и приготовили коня и доспехи.

И в назначенный час они вчетвером встали на берегу реки. И выехал Рыцарь Сокола и попросил свою даму взять сокола. Hо Герайнт сказал: «Hе трогай его, ибо есть здесь дама прекраснее тебя, и чище, и знатней по рождению». – «Что ж, – сказал рыцарь, – если ты желаешь, чтобы этот сокол достался ей, выходи биться со мной». И Герайнт выехал в поле на коне, в тяжелых доспехах, что дал ему старик. И они сразились, и преломили копья, и другие, и третьи, и сломали все копья, что им дали, одно за другим. Когда одолевал Рыцарь Сокола, то граф и его приближенные радовались, а старик с женой и дочерью печалились. И старик подавал Герайнту копья, когда они ломались; Рыцарю Сокола же подавал копья его карлик, наконец старик подошел к Герайнту и сказал ему: «Господин, вот это копье я получил, когда был посвящен в рыцари, и с тех пор оно не ломалось и было крепче всех других копий». Герайнт взял копье и поблагодарил старика. А карлик в это время поднес копье своему господину. «Это не худшее из копий, – сказал он ему, – однако помни, что ни один рыцарь еще не держался так стойко в бою с тобой». – «Клянусь Богом, – воскликнул Герайнт, – ничто не поможет тебе, коль я буду жив». И он при – шпорил коня, и с яростью кинулся на рыцаря, и нанес ему сильнейший удар в середину щита так, что щит разлетелся, и броня его оказалась пробитой, и подпруга лопнула, и рыцарь свалился с коня вместе с седлом. Тогда Герайнт быстро спешился, обнажил меч и бросился на рыцаря, который встал и тоже обнажил свой меч. И так они наносили друг другу удары, пока доспехи на обоих не разлетелись в куски и пока пот и кровь не застлали им глаза. И когда одолевал Герайнт, старик с женой и дочерью радовались; а когда одолевал Рыцарь Сокола, радовались граф и его люди. И когда старик увидел, что Герайнт начал уставать, он подошел к нему и сказал: «Господин, помни об обиде, что нанес тебе карлик! Ты должен отомстить за себя и Гвенвифар, жену Артура».

И Герайнт вспомнил об этом, и вновь обрел силы, и поднял меч, и с такой силой ударил рыцаря по макушке, что шлем треснул и меч рассек ему кожу и мясо и дошел до кости. Тут рыцарь упал на колени, выронил из рук меч и обратился к Герайнту: «Невыносимо для моей гордыни просить у тебя пощады, поэтому я не жду, что ты пощадишь меня за все мои грехи, и не прошу сохранить мне жизнь». – «Я пощажу тебя, – сказал Герайнт, – если ты немедленно отправишься к Гвенвифар, жене Артура, и попросишь у нее прощения за обиду, что твой карлик нанес ее служанке. За мою обиду я тебе уже отомстил. Поклянись, что ты не спешишься, пока не явишься к Гвенвифар и не повинишься перед ней, как это принято при дворе Артура». – «Я сделаю это, но скажи мне, кто ты таков?» – «Я Герайнт, сын Эрбина, а кто ты?» – «Я Эдирн, сын Нудда».[382] И он с трудом сел на коня и отправился прямо ко двору Артура, и с ним поехали его дама сердца и его карлик, весьма опечаленные. Так об этом говорит история.

И после этого к Герайнту пришли молодой граф и все его приближенные, и приветствовали его, и пригласили в замок. «Нет, – сказал Герайнт, – я пойду туда, где я провел прошлую ночь». – «Раз уж ты не хочешь принять моего приглашения, то я велю устроить баню в том месте, где ты провел ночь, чтобы ты мог отдохнуть и омыть свои раны». – «Благодарю тебя, – сказал Герайнт, – ищи меня там». И он пошел туда вместе со старым графом Иниолом, и его женой, и его дочерью.

И как только они вошли в верхние покои, явились туда юные пажи графа, и принесли все необходимое для бани, и затопили баню, и Герайнт омылся. Тут пришел молодой граф с сорока знатными рыцарями из числа его людей и участников турнира. И он пригласил Герайнта в зал отобедать. «А где граф Иниол с женой и дочерью?» – спросил Герайнт. «Они в верхних покоях, надевают платья, что прислал им граф». – «Попросите девушку не надевать это платье, пока сама Гвенвифар не пожалует ей платье при дворе Артура». И девушка не надела нового платья.

И все они вошли в зал, омыли руки и сели за стол. Вот как они сели: с одной стороны от Герайнта сел молодой граф, а рядом с ним – граф Иниол, с другой же стороны сели девушка и ее мать. Прочие же уселись по своей знатности и положению. И они ели и пили, и им подносили самые изысканные блюда. И граф снова завел разговор и пригласил Герайнта к себе. «Я не пойду, клянусь Богом, – ответил Герайнт. – Завтра же я отправлюсь ко двору Артура и не вернусь сюда, пока граф Иниол беден и унижен; если же я вернусь, то лишь затем, чтобы восстановить его права». – «Господин мой, – сказал граф, – не по моей вине граф Иниол лишился владений». – «Hо я клянусь, – сказал Герайнт, – что, коль я буду жив, он их получит». – «Тогда разреши наш спор с графом Иниолом, и я с охотой верну все, что ему причитается». – «Я прошу вернуть ему лишь то, чем он владел, и еще возмещение за те годы, что он прожил в бедности». – «Я с радостью отдам ему все это», – сказал граф. «Тогда вели и всем людям, что некогда служили Иниолу, принести ему клятву верности». И они так и сделали. И граф заключил мир с Иниолом и вернул ему замок, и город, и земли, и все, чего тот был лишен, до последнего золотого.

И после этого Иниол сказал Герайнту: «Господин, девушка, за которую ты бился на турнире, твоя и готова следовать за тобой куда угодно». – «Я хочу только отвезти ее ко двору Артура, чтобы Артур и Гвенвифар могли ее вознаградить». И на другой день они отправились прямо ко двору Артура. Так рассказывает история о Герайнте.

Поведаем теперь о том, как Артур охотился на оленя. Он расставил охотников по местам и спустил собак одну за другой, последним же спустил своего любимого пса по имени Кафалл.[383] И собаки загнали оленя прямо к месту, где был Артур, и Артур первым достиг его, и отрезал ему голову, и протрубил в рог, чтобы собрать всех.

И Кадириэйт подошел к Артуру и сказал ему: «Господин, там Гвенвифар с одной лишь служанкой». – «Отошли Гильду, сына Кау, и всех ученых мужей ко двору вместе с Гвенвифар»,[384] – велел Артур. Так и было сделано. После этого все сошлись и заспорили, кому достанется голова оленя, ибо каждый хотел преподнести ее своей даме сердца. И все рыцари и охотники перессорились из-за этой головы, пока добрались до двора.

Когда же Артур с Гвенвифар услышали все эти споры, Гвенвифар сказала Артуру: «О господин, выслушай мой совет относительно головы: вели не отдавать ее никому до возвращения Герайнта, сына Эрбина». И она рассказала Артуру о том, что случилось. «Да будет так», – сказал Артур. Hа другой же день Гвенвифар велела дозорным подняться на башни и высматривать Герайнта. И после полудня они увидели вдали всадника, с которым ехала, как им показалось, дама или девица на лошади; сзади же ехал рыцарь с поникшей головой, весьма печальный и в разбитых доспехах. Тут же, прежде чем они приблизились к воротам, дозорные донесли об этом Гвенвифар и сказали ей, что не знают, кто эти люди. «Сдается мне, – сказала Гвенвифар, – что это тот рыцарь, за которым отправился Герайнт, и что он не по своей воле прибыл сюда, а Герайнт нагнал его и отомстил за обиду моей служанки».

И вот к Гвенвифар явился привратник. «Госпожа, – сказал он, – у ворот стоит рыцарь, и я никогда не видел более жалкого зрелища, нежели он. Броня его вся разбита, и даже не видно, какого она цвета, из-за покрывающей ее крови». – «Сказал ли он, как его имя?» – спросила она. «Он говорит, что его имя Эдирн, сын Нудда, но мне он не знаком».

Тогда Гвенвифар вышла к воротам, чтобы встретить его, и он вошел. И Гвенвифар стало жаль его, когда она увидела его горестное состояние. И, войдя, он приветствовал Гвенвифар. «Храни тебя Бог, рыцарь», – сказала она. «Госпожа, – сказал он ей, – тебе передает привет Герайнт, сын Эрбина, лучший и достойнейший из рыцарей». – «Видел ли ты его?» – спросила она. «Да, – ответил он, – и это плохо кончилось для меня, но не по его вине, а по моей собственной. Он послал меня просить твоего прощения за обиду, что мой карлик нанес твоей служанке. Свою же обиду он простил, решив, что уже отомстил мне тем, что победил и отправил сюда, к тебе, госпожа». – «Скажи, рыцарь, где же он победил тебя?» – «Там, где мы сражались за сокола; в городе, что зовется ныне Кардифф.[385] У него не было спутников, кроме трех оборванцев; и это были седой старик, старуха и весьма миловидная девица в ветхом платье. Вот ради этой девицы Герайнт и вступил в бой за сокола, и он сказал, что она более достойна этого сокола, чем дама, что была со мной. Потому мы и стали сражаться, и, как ты видишь, госпожа, он меня одолел». – «О рыцарь, – спросила она, – когда же Герайнт будет здесь?» – «Я думаю, госпожа, что он завтра же прибудет сюда вместе с той девицей».

Тут вошел Артур, и рыцарь приветствовал его. «Храни тебя Бог», – ответил Артур, и посмотрел на него, и удивился, увидев его в таком виде. Ему показалось, что этот рыцарь знаком ему, и он спросил: «Hе ты ли Эдирн, сын Нудда?» – «Да, господин, это я, – ответил рыцарь, – только побежденный и весь израненный», – и он поведал Артуру о случившемся с ним. «Поистине, – сказал Артур, – не должна Гвенвифар жалеть тебя после того, что ты сделал». – «Господин, – сказала Гвенвифар, – если ты не помилуешь его, стыд падет на мою голову, как и на твою». – «Тогда мы сделаем так, – сказал Артур, – мы поручим этого человека врачам, чтобы они узнали, выживет он или умрет. И если он выживет, мы рассудим его дело по обычаям нашего двора. Если же он умрет, то его смерть будет достаточной карой за обиду служанки». – «Пусть будет так», – сказала Гвенвифар. И после Артур принес поручительство в этом, и то же сделали Карадауг, сын Ллира, и Гваллауг, сын Лленнауга, и Оуэн, сын Нудда,[386] и Гвальхмаи, и все прочие. И Артур позвал Моргана Туда, что был при дворе главным врачом. «Возьми Эдирна, сына Нудда, к себе, и приготовь ему покои, и лечи его так, как лечил бы меня, будь я ранен, и не пускай к нему в покои никого, кроме своих подручных». – «Я с радостью сделаю это, господин», – сказал Морган Туд. И потом управитель двора спросил: «Господин, куда поместить эту даму?» – «К Гвенвифар и ее служанкам», – ответил Артур. И управитель так и сделал. Так кончается эта история.

Hа другой день Герайнт прибыл ко двору, и его увидел дозорный, поставленный Гвенвифар, дабы его прибытие не прошло незамеченным. И дозорный пошел к Гвенвифар и сказал ей: «Госпожа, мне кажется, я видел Герайнта с девушкой, и он сидит на коне в походном платье, а девушка одета в белое». – «Собирайтесь, девушки, – сказала Гвенвифар, – и выходите встречать Герайнта, и возрадуйтесь его возвращению». И Гвенвифар сама вышла встретить Герайнта и девушку, и когда Герайнт увидел ее, он приветствовал ее. «Храни тебя Бог, – сказала она, – здравствуй. Поистине, удачной и славной была твоя поездка, и Бог помог тебе отплатить за мою обиду так полно, как только можно». – «О госпожа, – сказал он, – я и хотел сделать это. Вот девушка, благодаря которой твоя обида отомщена». – «Что ж, – сказала Гвенвифар, – пусть будет с ней милость Божия, и я рада видеть ее».

И они спешились и вошли внутрь, и Герайнт пошел туда, где пребывал Артур, и приветствовал его. «Храни тебя Бог, – сказал Артур, – я рад тебя видеть. Твоя поездка была удачной, хотя Эдирн, сын Нудда, пострадал от тебя». – «Hе я виноват в этом, – сказал Герайнт, – но его собственная гордыня. Я не знал, кто он, пока не одолел его в честном бою». – «Скажи мне, – спросил его Артур, – где девушка, за которую, как я слышал, ты сражался?» – «Она пошла с Гвенвифар в ее покои». И Артур пошел туда, чтобы взглянуть на девушку. И Артур, и его рыцари, и все при дворе были рады видеть ее. И всем им показалось, что они никогда не видели девушки прекраснее ни лицом, ни платьем. И Артур сосватал ее Герайнту, и они заключили союз.[387] И девушка выбрала лучшее из платьев Гвенвифар, и всякий, кто видел ее в этом платье, смотрел на нее с любовью.

И этот день они провели в пирах, и в пении, и в играх, а когда настало время, отправились спать. Постель для Герайнта с Энид приготовили в палате, где спали Артур и Гвенвифар. И в ту ночь они впервые спали вместе. Hа другой же день Артур щедро одарил их своими дарами. И девушка стала жить при дворе, и у нее появились друзья из мужей и дам, так что о ней узнали на всем Острове Британии.

И Гвенвифар сказала: «Верно я решила, чтобы оленью голову не отдавали никому до возвращения Герайнта. Теперь ясно, кому следует отдать ее: Энид, дочери Иниола, лучшей из дев.[388] Hе думаю, что кто-либо станет оспаривать это, поскольку никто не испытывает к ней иных чувств, кроме любви и дружбы». И все согласились с этим, в том числе и Артур. И голову оленя вручили Энид; и ее слава еще более умножилась, и число ее друзей возросло.

Герайнт же возлюбил турниры и состязания, и во всех он выходил победителем. И так прошел год, и другой, и третий, пока слава о нем не облетела все королевство.

И вот однажды, когда двор Артура находился в Каэрлеоне на Аске, к нему пришли почтенные и мудрые посланцы, искусные в речах, и приветствовали его. «Храни вас Бог, – сказал Артур, – и да будет с вами его милость. Откуда вы пришли?» – «О господин, – сказали они, – мы из Корнуолла, и нас прислал к тебе Эрбин, сын Кустеннина, твой дядя, и он приветствует тебя, как дядя – племянника и как слуга – господина. И он извещает, что он состарился и ослаб, достигнув преклонных лет, и его соседи, узнав об этом, вторглись в его владения и захотели завладеть ими. И Эрбин просит тебя, господин, чтобы ты отпустил к нему Герайнта, его сына, для защиты его владений, и он говорит, что лучше будет ему проводить время в благоустройстве собственных земель, нежели в бесполезных турнирах, хотя бы он и преуспевал в них». – «Хорошо, – сказал Артур, – отдохните, и поешьте, и смойте дорожную пыль, и, прежде чем вы удалитесь, я дам вам ответ».

И они отправились есть; Артур же подумал, как нелегко ему будет расстаться с Герайнтом, но нелегко и запретить ему охранить свои земли и границы, которые уже не в силах беречь его отец. Hе меньше опечалилась и Гвенвифар, и все ее служанки, и дамы двора из-за боязни потерять Энид.

И тот день прошел для них как обычно; и Артур поведал Герайнту о прибытии гонцов из Корнуолла и об их послании. «Что ж, – сказал Герайнт, – решишь ли ты отослать меня или оставить, господин, я подчинюсь твоему решению». – «Тогда выслушай мой совет, – сказал Артур. – Как ни печально мне лишиться тебя, ты должен вернуться в свои владения и беречь их границы. Возьми с собой всех, кого пожелаешь, своих друзей и товарищей из рыцарей двора». – «Спасибо тебе за совет, – сказал Герайнт, – я так и поступлю». – «О чем вы шепчетесь? – спросила тут Гвенвифар. – Hе о провожающих ли для Герайнта идет речь?» – «Да», – ответил Артур. «Тогда я должна позаботиться о сопровождении для моей любимой дамы», – сказала она. «Ты поступишь правильно», – сказал Артур.

И они отправились спать, а на следующий день посланцы собрались уезжать, и им сказали, что Герайнт поедет следом за ними. И на третий день Герайнт собрался в путь. Вот кто отправился с ним: Гвальхмаи, сын Гвиара, и Риогонед, сын короля Ирландии, и Ондриау, сын герцога Бургундии, и Гвилим, сын правителя Франции, и Хоуэл, сын Эмира, из Бретани, и Элифри Анаукирдд, и Гвинн, сын Трингада, и Гореу, сын Кустеннина, и Гвейр Горхид Фаур, и Гараннау, сын Голитмера, и Передур, сын Эвраука, и Гвиннлогелл, судья при дворе Артура, и Дифир, сын Алуна Дифеда, и Гореи Гвальстауд Иэтоудд,[389] и Бедуир, сын Бедрауда, и Кадори, сын Гуирона, и Кай, сын Кинира, и Одгар Франк, управитель двора Артура, и Эдирн, сын Нудда. Герайнт сказал: «Я слышал, что он уже поправился, и прошу его поехать со мной». – «Hо хоть он и поправился, – возразил Артур, – ты не должен брать его с собой, пока он не помирился с Гвенвифар». – «Быть может, Гвенвифар отпустит его со мной через поручительство?» – «Если она позволит, пусть едет без всякого поручительства, ибо он претерпел достаточное наказание за обиду, что его карлик нанес служанке». – «Что ж, – сказала Гвенвифар, – если ты и Герайнт считаете, что так надо, я с радостью позволю ему ехать». И так она отпустила Эдирна ехать с ними.

И они все поехали сопровождать Герайнта, и их переправа через Северн была самым блистательным зрелищем в мире. А на другом берегу Северна их ждали люди Эрбина, сына Кустеннина, и сам он впереди приветствовал Герайнта. И все дамы двора во главе с матерью Герайнта приветствовали Энид, дочь Иниола, его жену. И все при дворе и во всей стране испытали радость, видя прибытие Герайнта, из-за любви, что они питали к нему, и из-за славы, которую он стяжал, покинув их, и из-за того, что теперь он решил вернуться в свои владения и хранить их.

И они направились ко двору и нашли там изобилие яств, и вин, всяческих даров, и песни, и увеселения. И тем же вечером люди со всей страны пришли приветствовать Герайнта, и не было конца радости и веселью.

И на рассвете следующего дня Эрбин поднялся и призвал к себе Герайнта и с ним всех знатных мужей, сопровождавших его. И он сказал Герайнту: «Я уже стар, и пока я мог хранить мои владения для себя и для тебя, я хранил их. Ты молод, и силы твои в расцвете. Храни теперь свои владения». – «Hо я приехал сюда от двора Артура, чтобы охранять твои владения, а не чтобы забирать их у тебя», – возразил Герайнт. «Теперь я отдаю их тебе. Сегодня же все люди поклянутся тебе в верности». И тогда Гвальхмаи сказал: «Лучше выслушай сегодня просьбы и жалобы, а клятву верности ты примешь завтра». И всех просителей собрали в одно место, и Кадириэйт выслушал их просьбы, и каждому из них рыцари Артура и люди Корнуолла дали то, что он просил, и даже больше. И этот день прошел среди всеобщей радости и веселья.

И на следующее утро Эрбин посоветовал Герайнту отправить посланцев к людям, чтобы узнать, готовы ли они поклясться ему в верности и не имеет ли кто из них обиды на него. И Герайнт отправил посланцев к людям Корнуолла, и все они сказали, что счастливы принести ему клятву. Тогда Герайнт принял клятву от тех, кто собрался при дворе на третий день. И на следующее утро рыцари Артура собрались уезжать, но Герайнт сказал им: «Hе торопитесь уезжать, друзья! Останьтесь, пока я не закончу принимать клятву от всех своих людей». И они оставались там, пока он не закончил делать это.

И после они вернулись ко двору Артура; и Герайнт вместе с Энид провожал их до Диганви,[390] и там они повернули назад. И когда они расставались, Ондриау, сын герцога Бургундии, сказал Герайнту: «Поезжай сперва на границы своих владений, и осмотри их внимательно, и дай нам знать, если там что-нибудь неладно». – «Спасибо за совет, – сказал Герайнт, – так я и сделаю». И он поехал на границы своих владений в сопровождении знатных мужей страны. И так они показали ему все владения до самых дальних окраин.

И он завел там обычаи Артурова двора, и устраивал турниры, и победил на них храбрейших и сильнейших, так что прославился повсеместно, как и раньше. И он обогатил двор и своих приближенных лучшими конями, и лучшим оружием, и лучшими украшениями и не успокоился, пока его слава в его владениях не достигла зенита. Достигнув же этого и увидев, что никто не смеет противиться ему, он возлюбил утехи и развлечения.