Глава 2

Король Дор

Ужасный день наступил, как показалось Дору, мгновенно. Он опомнился уже на троне, где съежился в пугающем одиночестве. Король Трент и королева Ирис объявили, что отбывают, и окутались облачком. Когда облачко рассеялось, их и след простыл. Благодаря умению Ирис создавать иллюзии они сделались невидимками. Ирис обожала драматические появления и исчезновения.

Дор взял себя в руки и принялся за дело. Главное, надо поддерживать уже установившийся, раз и навсегда заведенный порядок. Имелся штат вышколенных и весьма опытных дворцовых слуг, с большинством из которых Дор уже был знаком. Они выполняли любые его поручения и отвечали на любые вопросы. Но важные решения были не в их ведении — а Дор, между прочим, сделал для себя открытие: любое решение, даже самое пустяковое, кажется важным для тех, кто в нем заинтересован. Поэтому Дор поступил так: налаженным делам позволил идти по наезженной колее, а сам сосредоточился на тех, где без вмешательства короля ну просто никак не обойтись. При этом он тешил себя надеждой, что просторная королевская мантия скроет дрожь в его коленках.

Первым из таких дел оказался спор двух крестьян. Они поругались из-за выращенного на огороде урожая светелок. Каждому хотелось получить самые светлые из светелок. Дор подверг допросу деревянные пряжки их поясов и, пока изумленные королевской магией крестьяне приходили в себя, выяснил суть дела. С пряжками Дор затеял разговор не без умысла. Только после этого крестьяне убедились, что он и в самом деле волшебник. Они уважали красноречивую магию и стали относиться к Дору с большим уважением.

Так вот, крестьянин А возделывал принадлежащий ему огород уже много лет. И дела у него шли то так, то сяк. Крестьянин Б нанялся к нему в помощники на сезон. После того как крестьянин Б приступил к делу, поле дало обильный урожай, какого крестьянин А не видел уже много лет. От густо взошедших светелок на огороде ночью было светло как днем. Кому же в таком случае принадлежит право отобрать лучшие светелки — крестьянину А или крестьянину Б?

Дор понял, что без дипломатии не обойтись. Он мог, разумеется, принять решение в чью-либо пользу, но тогда другая сторона наверняка затаила бы обиду, а это грозило новыми неприятностями в будущем. Любая его ошибка может потом обернуться горем для другого короля — Трента.

— Очевидно, крестьянин Б владеет особым умением выращивать овощи. Благодаря его умению на твоем огороде, А, и вырос столь обильный урожай столь ослепительных светелок, — провозгласил Дор. — И он по праву может выбрать сколько угодно самых лучших. — Услыхав эти слова, крестьянин Б сразу повеселел. — Однако не будем забывать, что огород принадлежит все-таки А, — продолжил король. — На следующий год он вправе нанять в помощники кого ему захочется и оставить себе большую часть урожая. — Крестьянин А угрюмо кивнул. — Разумеется, — бодро рассуждал дальше король, — крестьянин А не увидит уже столь фантастического урожая, а крестьянин Б потеряет работу. На следующий год светелки, конечно, не уродятся такими яркими. Вы оба проиграете. Это скверно. А не проще ли поступить так — разделить поровну лучшие плоды, то есть поделить доход от совместного труда, и тем самым заложить основу для еще более богатого урожая.

Закончив речь, Дор пожал плечами — мол, больше ничего предложить не могу.

Крестьяне переглянулись. И стало ясно, что король рассудил справедливо. В самом деле, разве не важнее, в конце концов, совместно вырастить много будущих урожаев, чем перессориться из-за одного, пусть и очень хорошего? Глядишь, они и сами сумеют договориться.

Крестьяне ушли, оживленно строя планы на будущее, а король Дор вздохнул с облегчением. Правильно ли он рассудил спор? Осчастливить каждого, понятно, никому не по силам, но и стараться не запрещено.

На следующее утро Дор проснулся и обнаружил, что возле королевского ложа стоит призрак. Это была Дорин, кухарка. Все знали, что в замке Ругна обитает с полдюжины призраков. Каждый из них мог — или могла — рассказать собственную печальную историю, но большинство предпочитали помалкивать. Их допризрачная жизнь была покрыта тайной. Дор всегда тепло относился к Дорин из-за сходства их имен — на этом сходство, разумеется, и заканчивалось. Возможно, его и назвали в ее честь. Ведь кухарка Дорин была приятельницей Милли-дух, а та в давние времена нянчила младенца Дора. Подробностей никто не слыхал, а дворцовая мебель вообще ничего не знала. Подобных малюсеньких тайн в замке было предостаточно. Они словно составляли часть его атмосферы.

Дорин казалась полной женщиной средних лет. Нрав у нее был сварливый, и поэтому она редко общалась с живыми людьми. Вот почему Дор удивился, обнаружив ее рядом со своей постелью.

— Чем могу быть полезен, Дорин?

— Сэр, государь король Дор, — робко произнесла кухарка. — Мы тут все гадаем... то бишь, может, есть такая возможность... раз уж ты теперь наш король, хоть на время... и поэтому...

Дор усмехнулся. Дорин привыкла мямлить и всегда с трудом добиралась до сути.

— Говори же, робкий дух, — поощрил король.

— Ну, мы... ты сам знаешь, мы почти не видели Милли с тех пор, как она скончалась...

У привидений все иначе, чем у людей: раз кто-то из них ожил, значит, скончался. Несколько столетий Милли жила среди призраков, а теперь снова стала смертной.

— Так вы по ней скучаете?

— Да, конечно, государь. Милли обычно навещала нас каждый день, даже после того, как... да ты сам знаешь, но вот вышла она замуж, уехала, и с тех пор не...

Милли вышла замуж за повелителя зомби и отправилась вместе с ним в замок, которым теперь владел добрый волшебник Хамфри. Восемьсот лет назад этот замок принадлежал повелителю зомби.

— И ты хочешь снова с ней повидаться, — понял Дор.

— Да, сэр, государь. Ты был ее другом, а теперь, когда стал королем...

— Вряд ли Милли так уж необходимо королевское разрешение, если она захочет навестить старую приятельницу, — улыбнулся Дор. — Только не подумай, что я против, но пусть я даже буду против визита Милли, смогу ли я помешать тебе, призраку, лететь куда пожелаешь?

— О государь, не так уж мы и свободны, — возразила Дорин. — Призраки, скажу я тебе, навсегда привязаны к месту их жестокой кончины. Привязаны до той поры, пока... бремя не будет снято.

— Ну, если ты поведаешь мне о своем бремени, тебе, возможно, станет легче, — предложил Дор.

И тут он впервые в жизни увидел, как призрак краснеет.

— О, нет, н-н-никогда! — пробормотала Дорин.

Очевидно, он коснулся больного места.

— Зато Милли может приехать к тебе в гости.

— Но она не приезжает, нет, наверное, не хочет, — простонала Дорин. — Мы слыхали... до нас дошло... кажется, Милли стала матерью...

— Верно. У нее родились близнецы. Мальчик и девочка. При ее таланте этого было не миновать.

— Да, она занята, конечно, — согласилась стыдливая Дорин, сделав вид, что не расслышала последней фразы. — Но если сам король намекнет, посоветует, попросит Милли приехать...

— Милли нянчилась со мной двенадцать лет. Это моя первая любовь. Но всегда советовала и приказывала она, а не я. Меня вообще мало кто из знакомых принимает всерьез.

Дор сказал и тут же испугался своих слов. В них было что-то нехорошее. Но что? На досуге надо будет подумать.

— Но теперь ты король...

— Ну хорошо, — улыбнулся Дор. — Я приглашу в замок Милли с семьей. Ты сможешь увидеть детей. Может, они и откажутся, но приглашение я передам.

— О, благодарю тебя, государь!

И осчастливленная Дорин растаяла в воздухе.

Дор был слегка озадачен. Он и не подозревал, что привидения любят детей. Ах да, конечно, один из призраков — его зовут Кнопка — тоже ребенок. Может, взрослым привидениям захотелось, чтобы и это бедное дитя немного поиграло с другими детьми. Детям Милли всего по три года, а Кнопке уже шесть. Через три года близнецам исполнится шесть, а Кнопка не повзрослеет. Ему шесть лет вот уже шесть столетий. Но дети есть дети. Дор и сам еще не видел двойняшек. Интересно будет посмотреть. А сохранила ли Милли, став счастливой супругой и матерью, свой волшебный талант? А может, вообще все женщины волшебницы? Дор опасался, что ему не удастся вовремя узнать ответ на этот вопрос.

В этот же день, но позднее, к Дору приблизился какой-то зомби (призраки, зомби — совпадение?). Эти ветхие существа обычно мирно спали в своих могилах на кладбище неподалеку от дворца и поднимались, только когда замку угрожала беда. Зомби ронял на ходу вонючие комки земли и грязи, а лицо его казалось маской из гноя и гнили, но все же он ухитрился заговорить.

— Го-о-суда-а-а-а... — взвыл зомби, роняя зубы.

В свое время Дор познакомился со многими зомби, включая зомби-животных и зомби-великана по имени Яколев. Так что теперь они хоть и были ему противны, но не очень.

— Слушаю тебя, — вежливо отозвался Дор. Лучший способ общения с зомби — дать ему то, что он хочет, потому что ни убить, ни испугать их брата никак нельзя. Рассуждая отвлеченно, зомби можно распылить и зарыть куски по отдельности, но это слишком грязная, работа и вдобавок неблагодарная. К тому же зомби, если они знают свое место, никому особо не мешают.

— Нш-ш-ш-ш-ш пли-и-и-тел-л-л-л... Дор сразу понял, в чем дело: — Вы давно уже не видели повелителя зомби? Я приглашу его в замок. Вы сможете посидеть, вспомнить старые времена. Повелитель любит уединение, но я попробую его уговорить.

— Спси-и-и-о, — прошипел зомби, утратив при этом кусок языка.

— Но помни, у повелителя теперь семья. Двое маленьких детей. А вдруг им придет в голову швыряться песком на могилах или поиграть старыми костями...

Но зомби и ухом не повел — если бы они у него были!. В его запавших глазах сверкнули огненные червячки. А может, зомби нравится, когда жонглируют их костями?

День был заполнен делами. Вскоре пришлось разбираться с новым происшествием. Морское чудовище забралось в реку и переполошило там всю рыбу. Рыбаки лишились улова. Дор отправился к реке и заставил землю по берегам трястись, словно по ней идет огр. Неодушевленные охотно согласились помочь королю. Всем очень хотелось получше напугать чудовище. И морское чудовище — ума у него было, может, и немного, но и тупицам неприятности не по вкусу — решило, что ему будет гораздо уютнее в море. Там оно сможет тихо-мирно глотать потерпевших крушение моряков и до смерти пугать чрезмерно любопытных обыкновенских исследователей.

— Попомните еще меня, Ч. Ю. Морское! — напоследок пригрозило чудовище и отправилось восвояси.

— Уф, и с этим покончено! — облегченно вздохнул Дор. Хорошо, что чудовище оказалось небольшого ума. Умное на столь примитивную удочку не попалось бы. Дор чувствовал, что какая-то гигантская ошибка подстерегает его и рано или поздно выскочит из засады. Нет, плохой из него король. Плохой, и все тут.

По ночам его мучили страшные сны. В обычных страшных снах его вечно преследовали черные обыкновенские кобылицы. Новые страшные сны были гораздо хуже. Ему снилось, что он принял какое-то неудачное решение. После этого Ксанф то охватывало магическое пламя, то заполняли тучи всепроникающих вжиков, то — самое страшное! — волшебный Ксанф терял свою магию и превращался в унылую Обыкновению. И все из-за его ошибки! «Увенчанная короной голова теряет покой», — говорит пословица. Но на деле оказалось даже хуже. Эта железяка не просто натерла ему лоб, но постоянно напоминала, что именно он сейчас отвечает за судьбу Ксанфа.

А однажды в одной деревне случилась серьезная кража. Дор велел перенести себя на место происшествия — в замке, естественно, сразу нашелся телепортатор, перебрасыватель. Злосчастная деревня находилась в центральной части страны, поблизости от Глухомани. Люди еще мало знали эту землю, поэтому драконам там жилось привольно. Честно говоря, Дору было страшно. Свирепых чудовищ в Ксанфе водилось немало, но драконы превосходили всех разнообразием видов, величиной и числом. Правда, там отыскалось и кое-что приятное. К примеру, источники с газированной водой и ароматизированные мыльные камни для стирки. В этих краях выращивали пух, и в ближней роще вечно белых пуховых деревьев ожидался отличный урожай. Пух нового урожая выбеливался в лунном свете, впитывал блеск звезд, но однажды, в одно прекрасное утро, его как ветром сдуло. Пух украли.

Расспросив пуховку, в которой хранился урожай, Дор выяснил, кто совершил кражу. Провинились, оказывается, жители соседней деревни. В этой ситуации Дор оказался даже сильнее Трента. Благодаря своему таланту он сумел получить нужные сведения. Выяснив, что и как, Дор велел произнести особое заклинание — возвращающее. Чтобы пух вернулся к хозяевам. Виновных разоблачили, но не наказали. Рассудили так: воры увидят, что пух исчез у них из-под носа, поймут, что преступление раскрыто, и притихнут — хотя бы на время.

Айрин изводила Дора придирками. Ее сразу возмутило, что папа разрешил Дору занять трон, пусть и временно, и теперь она только и ждала, чтобы этот мальчишка сел в лужу.

— Папа наверняка разобрался бы гораздо лучше, — заявила она, когда Дор вернулся в замок с победой.

Дор с ней сразу же согласился, но она не сменила гнев на милость.

— Ты должен был наказать воров, — ворчала она.

После этого Дор тоже засомневался. А что если он и в самом деле избрал удобный путь вместо правильного, то есть проявил слабохарактерность? «Но вспомни, — говорил он себе, — когда ты принимал решение не наказывать воров, ты ведь считал, что поступаешь наилучшим образом. Значит, ты и не мог поступить иначе». Он все время мучительно боялся оступиться. Только опыт, догадывался он, способен дать уверенность и научить даже в труднейших обстоятельствах принимать наилучшие решения. Зачем король Трент, умудренный годами правитель могучей страны, разрешил мальчишке сесть на трон? Чтобы этот мальчишка, будущий король Ксанфа, обрел опыт.

Грубого промаха Дор, к своему удивлению, так и не совершил. Но он все время боролся с трудностями и все время боялся, что удача отвернется от него. Он считал дни и ждал только одного — чтобы король Трент поскорее вернулся. «Когда мне будет столько лет, сколько Тренту, — думал он, — я, может быть, и смогу управлять страной без перерыва, но сейчас это просто мука мученическая».

Айрин наконец поняла, каково приходится Дору, сменила гнев на милость и даже стала утешать его.

— Ты думаешь, что это никогда не кончится, поэтому страдаешь, — сочувственно произнесла она. — Но пройдет два дня, Трент вернется, и тебе нечего будет бояться. Еще два дня — и мы вздохнем свободно.

Сочувствие понравилось Дору, но легкое презрение к его королевским способностям не могло не задеть.

Но он благополучно достиг финиша. День возвращения короля Трента наконец настал. Дор от радости готов был запеть. А принцесса слегка приуныла. Отец возвращается — это хорошо, но Дор ни разу не сел в лужу — фу, как неинтересно. Мальчишка легко отделался. В этом есть какая-то несправедливость.

Дор и Айрин нарядились в праздничные одежды. Белено было тщательно убрать замок и навести порядок поблизости. Приказ был исполнен. Все вокруг сияло чистотой, все было готово к возвращению короля и королевы.

Час возвращения пришел... и прошел. Прошло еще несколько часов. Король и королева не появились. Ну да, обратный путь гораздо труднее, ведь назад отправляются с большим грузом обыкновенских товаров. Так успокаивал себя Дор. Решили перекусить и тем немного отвлечься. Подали фасоль с колбасой и суфле. Но фасоль все время мурлыкала какую-то мелодию, колбаса невнятно басила, а суфле нашептывало неизвестно кому какой-то скучный текст. В общем, завтракать расхотелось.

— Куда же они пропали? — воскликнула Айрин, когда день стал клониться к вечеру. Страшная тревога охватила и ее. Она позабыла свои шуточки и колкости и сразу стала невероятно симпатичной и милой. Зеленоватые волосы красиво сочетались с ярко-зелеными глазами. А чем плох зеленый цвет? Ведь это цвет листвы и трав.

— Наверное, они везут большой груз и поэтому едут медленно, — произнес Дор свою успокоительную фразу — в который уж раз! Он гнал сомнения в дверь, а они лезли в окно.