Воплощения бессмертия (№2) - Властью Песочных Часов

— Как же так? Я ведь ушел от этого места!

Жим. Жим. Жим.

И снова Нортон самостоятельно сообразил, в чем тут секрет. Никуда он не уходил от этого места! Будучи вне тех сорока лет, которыми очерчены пределы его власти, он никак не способен влиять на мир, а стало быть, и на себя. Говоря проще, он ничего не может делать в тех временах, которые ему неподвластны. В том числе и реально перемещаться с места на место. Его пешая прогулка по триасовскому лесу подобна прогулке нашей тени на закате, когда она может фантастически удлиниться и дотянуться до столба в сотне шагов от нас. Но мы-то при этом и не сдвинулись с места…

Иное дело, если Нортон отправится всего лишь на год-другой вперед. При этом он останется в пределах подвластного ему времени и будет перемещаться реально. Следует научиться осторожности! На сей раз сработала заложенная в систему защита от дурака, и его глупость не привела к беде. Но так может быть не всегда.

— Ладно, жив-здоров — и на том спасибо, — сказал Нортон. — Во всяком случае я мало-помалу учусь пользоваться Песочными Часами!

Жим.

— Однако я до сих пор не знаю, в чем состоит моя работа и как мне вступать в контакт с людьми. А ты знаешь, Жимчик?

Жим-жим.

— Так я и думал. Ты много-многознайка, но не всезнайка. У тебя нет опыта обращения с Песочными Часами. Что ж, придется самостоятельно ломать мозги.

Задача перед ним стояла сложная. Но и перспектива открывалась грандиозная. Возможность путешествовать не только в пространстве, но и во времени — разве это не венец мечтаний для пытливого ума и для сердца, влюбленного в странствия?

Нортон взглянул на Часы, песок в которых снова тускло серебрился. К настоящему моменту он уже разгадал, что значит белый цвет песка, а также голубой, черный и красный. Последний означает возвращение сквозь толщу времени — что-то вроде красного смещения в астрономии. Его оттенки — от розового до малинового — говорят о скорости возвратного движения.

Теперь бы выяснить, принимает ли песок другие цвета и что они означают!

Тем временем две мужские фигуры, пятясь, отходили все дальше и дальше от каменного «X». Зрелище было занятное, и Нортон провожал их взглядом, покуда они не пропали из виду.

Наконец он остался один.

Гавейн и тот Нортон пришли сюда за пятнадцать минут до появления Хроноса. Следовательно, эти пятнадцать минут истекли. Он прожил четверть часа здесь, а у них четверть часа отмоталось назад. Значит, его размышления и путешествие в эпоху динозавров вкупе заняли всего лишь пятнадцать минут. Каким образом он уложился в такой незначительный срок — это вопрос второй. Вопрос насущный: что ему делать теперь, когда он остался один-одинешенек?

Рука затекла постоянно держать Песочные Часы, и Нортон поставил их на землю. Потом заложил руки за спину и принялся энергично выхаживать по кругу, как когда-то Гавейн в минуты сильного волнения.

Действительно ли он хочет принять груз ответственности, сопряженной с постом Хроноса? Действительно ли готов к ошеломляющим сложностям этой работы?

Идя на поводу у собственного любопытства, Нортон легкомысленно позволил втравить себя во все это. Теперь он видел реальный масштаб проблем, которые он на себя взвалил. Призрак был прав: такой шанс не каждому выпадает. Но и не каждый способен справиться с такими грандиозными задачами… В конце концов, еще не поздно перевернуть Песочные Часы, вернуться к исходному моменту, спрятать в карман самолюбие и отказаться от должности Хроноса. Наверняка сыщется другой желающий, более подготовленный и более решительный… Хочешь ты этого или нет?

Нортон остановился и поискал глазами Песочные Часы. Они стояли рядом — на расстоянии протянутой руки. Как это получилось? Ведь он вроде бы далеко отошел от них…

Нортон проворно отбежал метров на двадцать от Часов и остановился. Так и есть. Они находились рядом с ним — на расстоянии протянутой руки. — Он повторил попытку удрать от них. На этот раз он не спускал с них глаз. Часы, без рывков и подскоков, упрямо двигались за ним.

— Похоже, я не могу их бросить, — произнес он вслух.

Жим.

Хотя вопрос и был чисто риторический, Жимчик не преминул на него ответить.

Нортон взял Часы, поднял на фут над землей и выпустил из руки. Они повисли в воздухе. Он шагнул в сторону — они последовали за ним. Тогда он пошел прямо на них — они стали плавно двигаться прочь от хозяина. Словом, они постоянно держались от него на одинаковом расстоянии. Если бы Часы еще и вращались вокруг него, их сходство со спутником было бы абсолютным!

Такая навязчивая покорность взбесила Нортона, который последние двадцать минут жил на нервах. Он схватил Часы и метнул их в ближайшую кучу битого кирпича. Похоже, новоявленный Хронос давно искал, на чем отвести душу.

Однако Часы никуда не улетели. Футах в десяти от него они остановились в воздухе и рванули обратно. И через полсекунды уже зависли в футе от хозяйского плеча. Скорость их перемещения была так велика, что Нортон даже шарахнулся в сторону — думал, они непременно врежутся в него. Но Часы, похоже, не ведали такого неудобства, как инерция.

Выходит, эти чудо-часики и захочешь — не потеряешь.

Нортон в сердцах сказал:

— Но я не желаю, чтобы эта штуковина всегда следовала за мной, словно цыпленок за курицей! Люди будут таращиться!

Жимчик отозвался тремя пожатиями. То есть: ничем делу помочь не могу.

Вдруг среди развалин возник новый персонаж: женщина средних лет. Гавейн и тот Нортон удалились влево, а она появилась справа и решительным шагом направилась к нему. В ее руке был широкий рулон бумаги.

Лицом вперед? Она идет лицом вперед? Значит ли это, что она обитательница его мира?

Женщина помахала ему рукой. Она его видит!

Глубоко взволнованный, Нортон помахал ей в ответ. Как ни странно, на это женщина никак не отреагировала.

— Добрый день, — осторожно сказал Нортон.

Женщина остановилась в нескольких футах от него и развернула рулон бумаги, на котором оказалось написано крупными буквами: «ПРИВЕТСТВУЮ ВАС, ХРОНОС!»

— Добрый день, — настойчиво повторил Нортон. — А не проще ли нам поговорить?

Опять никакой реакции. Женщина провела ладонью по бумаге и все буквы исчезли, а через мгновение появились новые слова: «МЫ МОЖЕМ ОБЩАТЬСЯ, ТОЛЬКО ВАМ СПЕРВА НАДО НАУЧИТЬСЯ ЭТОМУ».

— Я пробую! — воскликнул Нортон. — Но никто меня не воспринимает!

Тем временем женщина опять сменила слова на бумаге: «Я — ЛАХЕСИС, ОДНА ИЗ ИНКАРНАЦИЙ СУДЬБЫ».

Мойра! Одна из трех богинь Судьбы, которых, согласно новой моде, называют инкарнациями!

О-о, это важная встреча!

— Я очень хочу побеседовать с вами! — засуетился Нортон. — Но как? Подскажите способ! Вы меня слышите? Вы меня понимаете?

Следующая фраза на бумаге несколько прояснила ситуацию.

«ВСЕ ЭТО Я ДЕЛАЮ В ОБРАТНОМ ПОРЯДКЕ. СЛЕДУЙТЕ МОИМ УКАЗАНИЯМ, И МЫ СУМЕЕМ ВСТУПИТЬ В КОНТАКТ».

Повинуясь инстинкту, Нортон громко крикнул, как будто хотел докричаться до нее:

— Да-да, я жду ваших инструкций!

Теперь он с горечью убедился, что она не видит его и не слышит, а лишь теоретически знает о его присутствии. Эти фокусы с листом бумаги она проделывает вслепую — в надежде, что он смотрит и мотает на ус.

Если им удастся «вступить в контакт», надо первым делом выяснить, почему мойры так усиленно хлопотали о его назначении Хроносом. И скорее всего поблагодарить их. Теперь он, похоже, дозрел до благодарности.

«ХОТЯ И ВЫ, И Я — ИНКАРНАЦИИ, ВЫ ЖИВЕТЕ ВСПЯТЬ, А Я — В НОРМАЛЬНОМ НАПРАВЛЕНИИ. НАМ НУЖНО СИНХРОНИЗИРОВАТЬСЯ».

— Согласен, — машинально кивнул Нортон.

«ПЕСОЧНЫЕ ЧАСЫ — ПОЛЕЗНЫЙ ИНСТРУМЕНТ. ОНИ ВЫПОЛНЯЮТ ВАШИ МЫСЛЕННЫЕ ЖЕЛАНИЯ».

— Подумаешь, Америку открыла, — пробормотал Нортон, довольный своей сметливостью.

«ЧАСЫ ИМЕЮТ ОГРОМНУЮ МАГИЧЕСКУЮ СИЛУ. ОШИБКА ПРИ ИХ ИСПОЛЬЗОВАНИИ МОЖЕТ ВЫЗВАТЬ ЧУДОВИЩНЫЙ ХАОС».

— И это я уже знаю. Путешествие к динозаврам прошло не без пользы.

«ЦВЕТ ПЕСКА ИМЕЕТ КЛЮЧЕВОЕ ЗНАЧЕНИЕ».

— Вы мне лучше что-нибудь новенькое скажите!

«ПРИКАЖИТЕ ПЕСКУ СТАТЬ НА МГНОВЕНИЕ СПЕРВА ГОЛУБЫМ, А ПОТОМ ЗЕЛЕНЫМ».

— С удовольствием, — сказал Нортон, сосредоточился и мысленно скомандовал: — Голубой на секунду, затем зеленый.

Прежде ему не приходило в голову, что у Часов может быть и более простой интерфейс, чем мысленные словесные приказы. Возможно, цвета — поодиночке и в последовательных комбинациях — способны быть чем-то вроде клавиш компьютера…

Серебристый песок на секунду стал голубым, а потом зеленым.

Нортон услышал добрый женский голос:

— Поздравляю, Хронос.

— Ух ты! — вскричал он. — Теперь я слышу вас!

Лахесис улыбнулась. На вид ей было под пятьдесят. Шатенка. Волосы собраны в пучок на затылке. Вид усталый, лицо прорезано первыми морщинами. Грузноватая фигура не впечатляет. Зато глаза… О, эти глаза не оставляли сомнения, что он имеет дело с существом необычайным, обладающим неописуемым могуществом и величайшей тонкостью понимания.

— Теперь и я вижу и слышу вас, Хронос. Мы синхронизированы.

— Потому что песок зеленого цвета?

— Если последуете со мной, то я вам все объясню.

Лахесис приблизилась к нему и взяла его руку. Это был странный, интимный жест.

— Хотя бы на это я имею право после всего, что было между нами.

Он растерянно улыбнулся и неуклюже спросил:

— А разве мы…

Лахесис звонко рассмеялась и потянула его за собой.

— Конечно же! Конечно же, вы ничего не помните! Все это будет в вашем будущем. Все это было в моем прошлом… И поэтому я завидую вам… Впрочем, поторопимся. Не нужно без нужды затягивать фазу взаимной синхронизации — вы растрачиваете при этом магические силы… Ну вот мы и прибыли.

Женщина остановилась возле полуразрушенной стены, с которой свисал засаленный шнурок.

— Держитесь за меня крепко, Хронос! — приказала Она и дернула за шнурок.

И в ту же секунду они очутились в просторной комнате — скорее в небольшой зале, обставленной роскошно и с хорошим вкусом. Одна стена представляла собой огромную трехмерную картину сада, в который так и потянуло войти — настолько реальным он казался. Нортону вспомнились картины-головоломки Орлин — и сердце пронзила грусть.

Да, это жилище было прекрасно. Он был бы не прочь иметь такое!

Лахесис стояла рядом и с интересом рассматривала его, словно только что увидела впервые.

— У вас прекрасный дом, Лахесис.

— Это не мои апартаменты, — поспешно возразила она, — а ваши.

— Мои? — опешил Нортон.

— Этот дом находится в Чистилище. В его пределах время течет для всех в вашем направлении. Я вижу, Песочные Часы настроены на зеленый цвет. Здесь, в вашем жилище, это лишнее. Экономьте магическую энергию Песочных Часов, никогда понапрасну не утруждайте их. Верните песок в нормальное состояние.

— Что значит «нормальное»?

Но достаточно ему было покоситься на часы, как они угадали его волю и песок из зеленого стал опять серебристым.

— А теперь, — сказала Лахесис, — подробно расскажите мне о нашей встрече и о нашем с вами разговоре.

— То есть? — опешил Нортон.

— Видите ли, сегодня я вас вижу впервые в жизни. Я должна встретиться с вами через два дня, когда состоится передача Песочных Часов. Я намерена обязательно появиться там после церемонии с листом бумаги и дать вам необходимые инструкции. Затем я отправлюсь с вами в Чистилище. Судя по тому, что мы с вами в Чистилище, все так и произошло.

Нортон все еще ничего не понимал. Но когда он подчинился нелепой просьбе и пересказал Лахесис всю их встречу до мельчайших деталей, она сразу же прояснила ситуацию.

— В моем календаре до вашего вступления в полномочия Хроноса — два дня. В вашем календаре прошло два дня после вашего вступления в полномочия Хроноса. Секрет в том, что через два дня я попрошу вас на мгновение сделать песок голубым, а уж только потом — зеленым. За то мгновение, пока песок был голубым, вы перескочили через два дня в направлении своего будущего — и исчезли для меня. Я это сделала потому, что беседа нам предстояла долгая, а вы прожили вспять не более получаса. Если вы начнете жить в нормальную сторону в Чистилище, то менее чем через полчаса доживете до границы подвластного вам времени и станете для меня бесплотным и невидимым.

— Это я уже и сам обнаружил, — ворчливо заметил Нортон.

— Вот потому-то я попросила вас включить голубой цвет песка и немного продвинуться в свое будущее — не на час-другой, а с хорошим запасом.

Нортон устало потер виски. Такие вещи не сразу доходят. А когда доходят

— к ним трудно привыкнуть.

— Коль скоро я перепрыгнул через два дня своей жизни, — сказал он, — то и встречаю вас двумя днями раньше. Верно?

— Верно.

— А почему вы ждали в Чистилище именно сегодня? Откуда вы знали, что встреча именно сегодня?

— Ну, — улыбнулась Лахесис, — я в конце концов являюсь одним из аспектов Судьбы. И кое-что знаю просто потому, что знаю…

— Очень вразумительное объяснение, — буркнул Нортон.

— Поскольку мы с вами живем в противоположных направлениях, — продолжала Лахесис, — то для вас это начало вашего срока на посту Хроноса. Для нас же это конец вашего пребывания в его должности. Через два дня неопытного новичка Хроноса заменит умудренный Хронос, который не один десяток лет занимался своим делом. И сразу нам всем полегчает. Опытный Хронос будет назубок знать все наше будущее. — Одарив Нортона долгим пристальным взглядом своих пугающе мудрых и проницательных глаз, она добавила: — Время — могучая сила, Нортон. Вы научитесь делать то, что и Сатане не по плечу. Никто не смеет вторгаться в пределы компетенции Хроноса. Вы будете способны менять реальность по своему усмотрению. Но смотрите, как бы такое могущество не ударило вам в голову!

Хотел бы Нортон ощутить хотя бы миллионную долю этого пресловутого могущества! Пока что он чувствовал себя брошенным в воду беспомощным котенком.

Нортон отметил про себя, что Лахесис ненароком фамильярно назвала его по имени. Похоже, она действительно была знакома с ним в своем прошлом — и в его будущем.

— Я постараюсь максимально добросовестно выполнять свои обязанности. У меня вопрос касательно Чистилища…

— Чистилище не является частью физического мира, — с готовностью начала объяснять Лахесис. — Когда вы хотите без спешки пообщаться с кем-то, перенесите своего собеседника сюда, и у вас не будет никаких проблем.

— Это я понимаю не до конца.

— Не смущайтесь. Шаг за шагом — во всем разберетесь. Таких сложных и ответственных постов, как ваш нынешний, во всем мироздании раз, два и обчелся! Пройдет не один год, прежде чем вы усвоите все тонкости. К счастью, для этого у вас достаточно времени — в самом буквальном смысле. Вы теперь сами — Время.

— А нельзя ли объяснить мне все поподробнее, — сказал Нортон. — Пока что я ощущаю себя бараном перед новыми воротами.

Лахесис рассмеялась.

— Я здесь именно для того, чтобы объяснять, — сказала она и после короткой паузы кокетливо прибавила: — По крайней мере в этот раз… Я многим вам обязана и с радостью помогу вам… Но сперва мне следует представиться вам… целиком.

Нортон из любезности согласно кивнул. Хотя он мог только гадать, что это такое — «представиться целиком». Он был загипнотизирован уверенной и властной манерой собеседницы, ее невозмутимым всезнающим взглядом.

Лахесис вышла в центр зала и остановилась. Тело женщины внезапно колыхнулось, будто отражение в воде, когда набегает большая волна. Мгновение — и на месте Лахесис стояла древняя старуха. Правда, старуха элегантная: почти прямая спина, седые букольки аккуратно зачесаны, строгий наряд, состоящий из длинной темной юбки и кружевной блузки, на ногах — пусть и вышедшие из моды, но чистые и незаношенные ботики. Обликом она напоминала престарелую аристократку. Сходство довершала архаичная маленькая шляпа.

— Атропос, — представилась старуха, делая ударение на первом слоге. — Я перерезаю нить человеческой жизни.

— А я всегда полагал, что это прерогатива Смерти! — сказал Нортон. Бедолаге приходилось удивляться разом сотне разных вещей.

— Танатос забирает душу. А я определяю, в какой именно момент.

Нортон понимающе кивнул. Разницу он понял не окончательно, однако в дальнейшие расспросы не пустился — не до того. В свое время ему довелось видеть Танатоса за работой — и он проникся к нему величайшим уважением. Если копнуть поглубже, то Нортон согласился принять Песочные Часы именно потому, что перед его глазами был пример Танатоса, работа которого имеет много общего с работой Хроноса. Танатос являл собой образец того, что человечность и милосердие можно сохранить на любом посту, — даже если в твои обязанности входит лишить жизни младенца! Благодаря личной встрече со Смертью Нортон перестал считать ее отвратительным бездушным чудовищем.

Тем временем Судьба из Атропос опять превратилась в Лахесис. Перед Нортон стояла знакомая грузноватая женщина средних лет в просторном платье, которое отчасти скрывало ее полноту.

— Меня зовут Лахесис, — провозгласила она, делая ударение на первом слоге и очень твердо произнося «х». — Я отмеряю длину нити человеческой жизни.

— Но я думал, что это Хронос…

— Хроносу подвластно время, а не жизнь, — поправила его Лахесис.

Снова разница показалась Нортону не совсем понятной. И снова он предпочел не отвлекаться на исследование этого в данный момент второстепенного вопроса.

Лахесис подпрыгнула — и опустилась на пол в облике аппетитной молоденькой девушки с точеной фигуркой и длинными распущенными черными волосами. На ней было короткое платье с глубоким декольте; и бедра, и грудь были щедро обнажены. На Нортона пахнуло густым томным ароматом дорогих духов.

— А я — Клото, — сказала чаровница в коротком платье. И в ее имени ударение приходилось на первый слог. — Я пряду нить человеческой жизни.

Нортон пригасил жадный огонь в своих глазах и философским тоном заметил:

— До сих пор я считал, что это Природа…

— Нет-нет, — возразила Клото, — Матушка Гея отвечает за миропорядок в целом, за обстоятельства человеческого существования, но не за конкретные жизни. Хотя обязанности многих инкарнаций так или иначе пересекаются.

Говоря это, Клото кокетливо усмехнулась. Красавица явно упивалась тем, какое впечатление она производит на него. Если бы Лайла, вторая жена Гавейна, выглядела хотя бы вполовину так соблазнительно, когда Нортон увидел ее, события могли бы повернуться совсем иначе…

— Вас действительно трое? — спросил Нортон. — Все три такие… непохожие друг на друга…

— Нас действительно трое, и мы — разные ипостаси Судьбы. А что касается непохожести… Ведь недаром говорят, что женщина должна быть молодому мужчине любовницей… — Тут Клото игриво потянула подол платья вверх, еще больше заголяя бедро. — …мужчине средних лет — доброй подругой… — Перед Нортоном опять возникла спокойная и мудроглазая Лахесис, терпеливая и чуткая приятная собеседница. — …и наконец пожилому мужчине — нянькой.

— Лахесис превратилась в Атропос, которая на этот раз была одета как медицинская сестра, и опять-таки с элегантной консервативностью. — Мне ничего не стоит быть любой из них. С кем из нас ты предпочитаешь иметь дело?

Вопрос поставил Нортона в тупик.

— Э-э… да, пожалуй, со средней… в данный момент.

Перед ним опять возникла Лахесис.

— Я так и думала, что вы остановите свой выбор на мне. Теперь с вами буду я, хотя в прошлом… в прошлом я была для вас другой.

— Вы хотите сказать, что Клото… в моем будущем… — смущенно пролепетал Нортон.

— Ну да! Вы еще не испытали того, чем я уже насладилась. Вы были таким прока-а-азником! — Лахесис томно усмехнулась.

Нортон покраснел. Ему живо представилось все, что он может проделывать с Клото в будущем… И он покраснел еще больше. Очень странно беседовать с женщиной, которая была с вами в постели… а вы с ней — нет! В этой ситуации и самый бесстыжий смутится.

— Вы знаете, — промолвил Нортон, застенчиво улыбаясь, — я никак не привыкну к этой попятной жизни… Сплошной конфуз… И особенно тошно от того, что для нормальных людей я невидимый бесплотный призрак!

— Это дело поправимое, — успокоила его Лахесис. — Песочные Часы не только символ, но и орудие вашей власти. И оно обладает замечательными свойствами!

— Если я приказываю песку стать зеленым, то мне становится доступным общение с нормальными людьми?

— Правильно. Пока песок зеленый — вы живете синхронно с нормальными людьми. Можете делать это, когда желаете поговорить с человеком или с инкарнацией.

— Но тогда мне ничего не стоит перенестись на сорок лет вперед, к началу моей естественной жизни, приказать песку позеленеть — и жить в нормальном направлении, оставаясь при этом инкарнацией Времени!

Лахесис улыбнулась — хоть и ласково, но немного снисходительно.

— Не так все просто, Хронос! — сказала она. — Причин тому несколько. Во-первых, насколько мне известно, запас магической энергии Песочных Часов не бесконечен — если песок будет зеленым двадцать четыре часа в сутки, этот запас исчерпается за несколько недель. Во-вторых, вам предстоит серьезная работа на новом посту — только живя вспять, вы имеете возможность быть на высоте своих разнообразных и сложных обязанностей. Ну а в-третьих, я просто знаю, что вы не сделаете эту пакость… Точнее сказать, я знаю, что ты не сделал эту пакость…

На пару мгновений в его собеседнице проглянула игривая Клото — буквально, потому что он увидел большие молодые веселые глаза игривой Клото.

Это не могло не сбивать с толку. Если Клото не только Лахесис, но и Атропос… то сознание которой из них будет… то есть было с ним в самые интимные моменты? У всей троицы такие удивительные, значительные глаза… Все это здорово бьет по нервам… Мужчина, который входит в плотный контакт любого рода с подобной троицей, поневоле перестает быть хозяином положения, становится игрушкой в руках сразу трех женщин!

Перед ним снова была Лахесис, но Лахесис в несколько игривом настроении.

— О, вы не помните, вы ничего не помните! — воскликнула она, дразня его. — Какая досада! После всего, чему вы научили невинную девушку… и ничего не помнить!

Нортон обиженно насупился и сказал:

— Вернемся лучше к моей работе. Вы обещали ввести меня в курс дела.

Лахесис насмешливо вздохнула:

— Да, я помню, вы и прежде были зациклены на работе. А впрочем, вы справлялись с ней довольно неплохо. Что ж, я без промедления займусь вашим обучением. Это в моих интересах: нам предстоит долгие годы работать в тесном контакте. — Она сделала паузу, собираясь с мыслями. — Последовательность событий в человеческом отделе Вселенной недаром называется хронологической. Ее устанавливает и за ней следит именно Хронос. Следствие должно вытекать из причины, старость следовать за молодостью, поступок — за мыслью, а не наоборот. За последним тяжелее всего уследить. Нетрудно догадаться, что ваш способ жить — вспять — значительно облегчает вашу задачу. Не будь постоянного пригляда со стороны Хроноса, во Вселенной воцарился бы хаос и Земля вернулась бы к своему состоянию до сотворения, когда она была «безвидна и пуста» — просто «тьма над бездной».

— Но я нисколько не сомневался, что это все происходит автоматически! — воскликнул Нортон. — Уж так устроена Вселенная, что за причиной идет следствие, а за младенчеством — юность. Разве эти основополагающие законы нуждаются в каком-либо надзоре?

— Что ж, теперь у вас одним наивным верованием меньше. Основополагающие законы нуждаются в надзоре. Еще как нуждаются! Ничто во Вселенной не происходит само собой. Все — следствие работы главнейших инкарнаций. Земля вращается вокруг Солнца лишь потому, что за это кто-то отвечает. Вода мокрая, а песок сыпучий лишь потому, что за это кто-то отвечает. Дождь льет сверху вниз, а не снизу вверх…

— …лишь потому, что за это кто-то отвечает, — зачарованно подхватил Нортон.

— Дело Хроноса — так искусно координировать работу всех инкарнаций, чтоб люди жили в полной уверенности, что «это все происходит автоматически». Постоянно синхронизировать труд многочисленных инкарнаций

— вот великая обязанность Хроноса!

— Побойтесь Бога! — вскричал Нортон. — Я всего лишь человек, и я один! Как я могу уследить за всеми событиями в «человеческом отделе Вселенной»? От одной этой мысли волосы на голове дыбом встают!

— Успокойтесь. Вы отнюдь не один. У вас огромный штат работников. Они трудятся здесь, в Чистилище. Никто и не требует от вас, чтобы вы лично отслеживали каждое событие во Вселенной! На то есть масса мелких служащих плюс компьютеры и прочие прелести двадцать первого века — мы тут сразу же подхватываем все технические новшества! И без компьютеров как-то справлялись, а теперь уж и подавно… Вы, словно министр, принимаете главнейшие решения, а мелкая сошка их выполняет — равно как и рутинные дела, о которых начальник порой и ведать не ведает. Правда, в отличие от Земли, здешние служащие по большей части понимают свою ответственность, баклуш не бьют и придерживаются буквы распоряжений… Пока что вы еще не приступили к своим обязанностям — а мир не развалился. Это потому, что сотрудники вашего ведомства ни на мгновение не прерывают работу — три смены, двадцать четыре часа в сутки? Я уверена, что ваш предшественник оставил вам команду умелых и преданных работе сотрудников: он ведь знал, что новичок не сразу войдет в курс дела, а Вселенной надо функционировать не хуже обычного и в этот сложный период. Но теперь берите бразды правления в свои руки. Вы абсолютный владыка своих служащих. Взбредет вам на ум сменить курс времени во Вселенной на обратный — они безропотно проведут в жизнь ваш приказ, проследив за всеми деталями его исполнения.

— А я могу? Я могу изменить курс времени во всей Вселенной?

Лахесис солидно кивнула головой:

— Я уже имела случай указывать вам, что ваш пост сопряжен с весьма серьезными прерогативами. Власть ваша огромна. Но не дайте ей ударить вам в голову. И гоните прочь разные озорные мальчишеские мысли: Время не игрушка.

— Ладно, постараюсь держать себя в кулаке… — сказал Нортон. Вопрос представлялся ему пока малоактуальным: если он что сейчас и ощущал, то не могущество, а скорее растерянность. — Так что же мне делать? С чего начать?

— Прежде всего не держите на виду Песочные Часы. Зачем вам эта морока? Попользовались — и убрали.

— Я бы с радостью, но от них же не отвяжешься!

— Да, они вас ни на мгновение не покинут: это символ и одновременно средоточие вашей власти. Вы расстанетесь с ними лишь тогда, когда передадите их следующему, то бишь предыдущему Хроносу. Но пока что есть простой выход: надавите на Часы, они станут меньше — и вы сможете положить их в карман.

— Так просто?

— Ну да.

Нортон поставил Песочные Часы на одну ладонь, а другой надавил на них сверху. Они начали плавно уменьшаться в размерах. Нортон был так зачарован этим процессом, что перестарался. Часы стали размером с наперсток. Нортон неосторожно нажал еще — и они превратились в плоский диск, чуть побольше монеты.

Хронос-новичок испуганно вскрикнул:

— Я сломал их, да?

— Они вечные. Их невозможно сломать или уничтожить.

— Но сейчас, когда они как блин, как же может песок…

— Насколько я понимаю, форма Песочных Часов всегда неизменна — как бы они ни выглядели… Как с листом бумаги — сложите или его или скомкайте, он все равно будет листом бумаги и надпись на нем не изменится. Сейчас, когда Часы превратились в плоский диск, ваш мир просто стал для них двухмерным — и песок продолжает сыпаться. Все относительно, в том числе и форма.

Нортон пожал плечами, даже не пытаясь вникнуть. Все это было для него китайской грамотой.

— Значит, они работают и в таком виде? — переспросил он. — А как насчет цвета песка?

— Будет все так же меняться по вашему приказу. Ваша связь с Часами неразрывна. Ни при каких обстоятельствах они не выйдут из вашего подчинения.

— С Часами разобрались. Что дальше?

— Мне необходимо поправить несколько спутавшихся жизненных нитей. Я весьма аккуратна и очень внимательно слежу за ними. Однако нет полного совершенства в этой Вселенной — и мне случается недоглядеть. Если вы уже готовы заняться делом — давайте вместе распутаем несколько узелков.

— К вашим услугам. Только вы мне подсказывайте, что именно делать.

В ладони Лахесис из воздуха вдруг соткался блокнот, полистав который она сказала:

— Подходящая проблема. Жизненные нити двух человек пересеклись, и они вот-вот обменяются своими дальнейшими судьбами — начиная с точки пересечения. Поскольку одному из них предстоит очень скоро погибнуть в несчастном случае, то в данном случае огрех особенно непростителен.

Лахесис захлопнула блокнот, и тот растворился в воздухе. Затем она расставила руки и растопырила пальцы. Между ними вдруг заблестело несколько нитей.

— Доставьте меня к той точке времени, где они пересекаются.

— Погодите! — воскликнул Нортон. — Зачем этот несчастный случай? Не лучше ли аккуратно разгладить обе нити — чтоб люди жили долго и счастливо!

Лахесис покачала головой.

— Увы, Нортон, так дела во Вселенной не делаются, — сказала она. — Тишь и гладь не царят в нашем мире. То там, то здесь вспыхивает насилие, одни беды влекут за собой другие, и у поступков есть свои последствия. Если я смягчу одну-две конкретных судьбы, что для меня проще простого, то это может аукнуться несчастьями для многих других людей. С начала времен Бог и Сатана ведут нескончаемую войну, вольными и невольными солдатами которого являются люди. А нам досталось лишь молча приглядывать за жертвами борьбы гигантов. Не мне решать, кому и когда пасть в этой борьбе, а кому выжить. Мое дело следить за тем, чтобы индивидуальные судьбы развивались так, как это предначертано свыше. Я слуга, а не хозяин. Равно как и вы. Мы с вами всего лишь выполняем свой долг, проводим в жизнь не нами созданные законы.

Заключение ее тирады совершенно не понравилось Нортону. Роль безропотного слуги, а при случае и покорного палача — нет, это не для него… Однако он решил не вступать в спор — сознавая нынешнюю шаткость своего положения. Отложим это до лучших времен, когда он приобретет нужный практический опыт и будет лучше теоретически подкован для подобной дискуссии.