— ДЕРЖИТЕСЬ! — прогремела в умах собравшихся мысль Симург. Следующее мысленное послание было адресовано Метрии: — ДЕЙСТВУЙ. СДЕЛАЙ ЧТО-НИБУДЬ!

Метрия сокрушенно вздохнула: что могла сделать ничем не примечательная демонесса? Разве что выйти и обругать Тучную Королеву: но от этого злюка лишь еще больше рассвирепеет.

Ее полный отчаяния взгляд скользнул по крылатым чудовищам, взлетевшим со своих мест и кружившим над залом, чтобы не находиться в контакте с колышущимся полом. Среди них находилась и новопричисленная к алии кентаврица Чена.

Метрию осенило.

— Чена, — воскликнула она, устремляясь к ней, — мне нужен твой камушек желаний. Как думаешь, он выполнит мое пожелание?

— Понятия не имею, ведь пока я пользовалась им только сама.

— Будем надеяться на лучшее. Дай его мне.

Кентаврица запустила руку в рюкзачок и извлекла маленький камушек. Взяв его, Метрия вылетела из замка.

Снаружи бушевало ненастье. Облака вздувались противными волдырями, как будто норовя лопнуть и заляпать замок едким гноем, а над самым центром замка формировался гигантский черно-серый смерч: чудовищная, вращавшаяся все быстрее и быстрее воронка, направленная узким концом к замку, а горловиной прочь. Сила тяги была невероятной, гнусная туча пустила в ход всю свою вредоносную магию, и теперь существовала опасность, что смерч сорвет замок с облака, втянет в себя и через горловину воронки вышвырнет за пределы Ксанфа, в зону безволшебья, где ничто подобное просто не могло существовать. Насколько понимала Метрия, Симург не могла вмешаться в происходящее лично постольку, поскольку враждебная демонесса (венерическая или как там ее…) действовала через свою посредницу. Метрия должна была исполнить ту же роль для Симург, однако, будучи мастерицей лишь на безобидные розыгрыши, никак не могла тягаться один на один с известной на весь Ксанф врединой.

«Но почему один на один? — неожиданно сообразила она. — Зря у меня, что ли, расщепление личности?»

— Менция! — позвала лучшая половина. — Давай пожелаем чего надо вместе.

Конечно, Менция могла считаться чокнутой, сдвинутой и повернутой, однако едва ли могла желать полного разрушения Ксанфа. К тому же ситуация, в которой безумство бури сдвигало и поворачивало все вокруг, должна была придать ей толику здравомыслия.

— Тучная Королева, убирайся прочь!

Сила двойного пожелания оказалась такова, что пузыри стали опадать, а смерч замедлил вращение и начал рассасываться. Однако Тучная Королева собрала всю свою злобную волю и вновь начала закручивать ветры в тугую воронку.

«Крошка-сиротинушка!» — мысленно воззвала Метрия, пуская в ход последний ресурс.

— Тучненькая Королевушка! — пролепетала невинная малютка, роняя крупную слезу Улетай, пожалуйста!

Пожелание ребенка пересилило злобную магию.

— Проклятье! Опять облом! — громыхнула Тучная Королева.

Воронка развеялась, пузыри полопались, запятнав небо безобразными кляксами, ураганный ветер стих.

— ХОРОШАЯ РАБОТА, СЛАВНАЯ ДЕМОНЕССА.

Метрия вернула полный контроль над телом себе. Похвала польстила ей, но она понимала, что расслабляться рано. У враждебной стороны оставалась еще одна попытка сорвать процесс, и ей следовало держаться наготове.

Когда Метрия вернулась в зал, остаточная качка уже унялась и присутствующие рассаживались по местам.

— Ходила проветриться? — спросил ее Балломут, понимающе поглядывая из-под кустистых бровей.

— Да, Ваша Честь, — ответила демонесса смущаясь, как всегда смущалась, когда он обращал на нее слишком пристальное внимание.

— Похоже, этот ветер выдул часть трухи из твоей башки, — молвил старый демон, — возможно, ты не совсем безнадежна.

Он тут же отвернулся, но Метрия уже во второй раз за ничтожный промежуток времени почувствовала себя глубоко польщенной. Мало кому из живых существ, смертных и бессмертных, одушевленных и неодушевленных, доводилось услышать из уст грозного профессора хотя бы намек на похвалу.

Процедура утверждения жюри продолжилась. Половину его состава из уважения к происхождению обвиняемой составили чудовища: Глоха, бывший великан Велко, горгулий с горгульей, паровик Стэнли и крылатый кентавр Че. Вторую половину, на том основании, что определенная степень собственной отчужденности от обыденной жизни Ксанфа позволит им лучше понять птицу, проведшую столько времени в полной изоляции, составили обыкновены Ким с Дагом, вождь Черной Волны Шерлок и эльфесса Дженни, относительно недавно прибывшие из чужих краев, скелет Косто из Сонного Царства и Конпутер, привыкший иметь дело не с объективной, а с собственной, им самим творимой реальностью. Синтия и Чена были назначены дублерами на тот случай, если что-то помешает участию в процессе кого-либо из основного состава. Обе кентаврицы принадлежали к крылатым чудовищам, однако стали таковыми недавно и, как предполагалось, могли воспринять обе позиции. В целом жюри получилось не совсем обычным, но отвечающим всем требованиям как защиты, так и обвинения.

— Обвинение готово? — спросил, не теряя времени, судья.

— Да, Ваша Честь, — ответил Грей Мэрфи.

— Продолжим.

Стена, отделявшая зал заседания от помещения Роксаны, скользнула в сторону (кто бы знал, что в Безымянном замке имеются такие диковинные приспособления), и оба помещения превратились в одну огромную палату. Птица, похоже, не обратила на это ни малейшего внимания, продолжая сидеть на гнезде, как сидела из века в век.

Грей взошел на трибуну.

— В намерения обвинения, — объявил он, — вводит доказать факт вопиющего нарушения присутствующей здесь Роксаной, птицей рок, Заговора Взрослых, выразившегося в непозволительном произнесении ею в присутствии малолетнего существа Взрослого Слова, каковое действие чревато ущербом для нравственности подрастающего поколения, в силу чего представляет собой угрозу для будущего Ксанфа.

По залу пробежал гомон. Роксана открыла ближайший к публике глаз и, видимо возражая, каркнула.

Судья с силой обрушил молоток на столешницу.

— В суде необходимо соблюдать порядок! — прогромыхал он. — И защита и обвиняемая получат возможность высказаться, когда придет время.

Метрия, однако, пребывала в недоумении: как могла Роксана совершить подобное предосудительное деяние, коль скоро она веками не сходила с гнезда и ни левым, ни правым глазом не видела никаких малолеток. Мало кто в Ксанфе вообще знал о существовании Безымянного замка, посещали же его совсем немногие, и никто из них не слышал от птицы никаких Взрослых Слов. Обвинение казалось абсурдным, однако Грей Мэрфи явно был настроен поддерживать его со всей серьезностью, а он, обладая талантом аннулировать магию, имел, похоже, и способность сводить к тому же нулю всякую дурь. Из чего следовало, что обвинение имело-таки под собой некую почву.

— Прошу обвинение продолжать, — произнес Балломут.

— По вопросу о произнесении Взрослого Слова прошу суд позволить пригласить свидетеля.

— Возражений нет.

— Вызывается Фелра, женщина человеческого рода.

Фелра заняла свидетельское место.

— Клянешься ли ты говорить правду, только правду и ничего кроме правды? — спросил ее подошедший голем Гранди.

— Конечно.

— Суд считает свидетельницу приведенной к присяге, — заявил Балломут, лишь слегка поморщившись от этого не совсем соответствующего строгой форме ответа.

— Где ты живешь? — спросил свидетельницу Грей.

— В глухоманной чащобе, к северу от озера Огр-Ызок.

— В чем заключается твой талант?

— Я призываю животных, чтобы они оказывали мне помощь.

— Доводилось ли тебе когда-либо общаться с обвиняемой, птицей рок Роксаной?

— Да, один раз, около двух лет назад.

— Расскажи об этом подробнее.

— Ну, все произошло случайно, и ничего особенно места не имело. Просто…

— Протестую! — заявила Яне, и ее луна колыхнулась. — Свидетельница не излагает факты, а предлагает собственные выводы и заключения.

— Протест принят, — сказал судья.

Грей Мэрфи поморщился и зашел с другой стороны:

— Вступала ли ты с обвиняемой в разговор?

— Да. Но на самом деле это был не…

— Протестую.

— Протест принят.

— Но обвинению необходимо прояснить обстоятельства этой встречи, — возразил Грей.

— Рекомендую обвинению сделать это таким способом, который не станет побуждать свидетельницу к каким бы то ни было выводам и оценкам, касающимся обвиняемой.

После недолгого раздумья Грей сказал:

— Обвинение ходатайствует о проведении следственного эксперимента с привлечением эксперта по спецэффектам и судебного переводчика, способного изложить показания свидетельницы в корректной форме, не содержащей выводов и оценок.

— Ходатайство удовлетворяется.

Волшебница Ирис и маленький голем Гранди выступили вперед.

— Какая требуется сцена? — осведомилась Ирис.

— Для начала зрители-присяжные должны представить себе жилище свидетельницы.

Ирис встала рядом со свидетельницей, и та заговорила снова, но на сей раз так тихо, что в зале ее слов не слышали. Зато через пару мгновений возникла убедительная иллюзия. Сначала с высоты полета птицы рок все увидели панораму озера Огр-Ызок с греющимися на мелководье зубастиками. К югу от него высился Громовой Купол прокляторов, к западу, чернее тучи, чернела Черная деревня. Потом панорама стала смещаться к северу, и одновременно точка обзора приближалась к земле. Наконец, за изгибами Люблю-реки, некогда превращенной в Убью-реку, но давно восстановившей прежнее дружелюбие, так что испившие из нее воды проникались друг к другу теплыми чувствами и частенько начинали целоваться, показались окрестности дома Фелры. Среди живописных зарослей женщина давала указания одному из любимейших своих животных, старательно запоминавшему и систематизировавшему все сведения кота-логу. Случайно проходивший мимо малый по имени Задевайло по своей привычке не мог упустить возможности задеть женщину за живое.

— Ну и дура же ты, я погляжу, — со смехом сказал он. — Неужто и вправду веришь, будто этот траченный молью меховой шар в состоянии что-то там запомнить и усвоить?

В разыгрываемой сцене Задевайло говорил голосом голема Гранди, но это не имело значения, потому как по части ехидных колкостей голему не было равных во всем Ксанфе.

Фелра, естественно, обиделась; она вовсе не считала себя глупой, да и выпад в адрес отличавшегося превосходной памятью, скрупулезностью и аккуратностью животного был воспринят ею как оскорбление.

— Ты, часом, не перегрелся, может, тебе водички попить? — сказала она.

В устах столь милой девицы подобная фраза должна была прозвучать почти как ругательство, и она тут же пожалела о сказанном. Правда, не из-за резкости тона, а единственно потому, что испугалась: а ну как этот неприятный тип и впрямь попьет из реки да, чего доброго, проникнется к ней теплыми чувствами.

Поэтому она вернулась в свою халупу и закрыла дверь, однако не слишком надеялась на то, что хлипкая дверь остановит приставалу. Выглянув в окно, Фелра увидела, что ей опасения были не напрасны, Задевайло склонился над рекой и, зачерпывая пригоршнями, жадно пил воду. Еще чуть-чуть, и он проникнется к ней такими теплыми чувствами, что только держись.

Как назло, ни одного из ее соседей, способных помочь в затруднительном положении, — ни Эласа, чей талант позволял путать людям имена, так что они решительно переставали понимать, кто есть кто; ни Тома, умевшего вызывать арсенальное облачко и извлекать из него любое оружие (небось противный Задевайло прослезился бы, выступи она против него с луком), поблизости не оказалось. Фелре оставалось лишь уносить ноги, для чего следовало быстренько призвать какое-нибудь животное. Недолго думая, она остановила свой выбор на рокко-коне, который, несмотря на склонность к пышности и роскоши, отличался исключительной быстротой бега. Стоит сесть на него верхом, и никакие приставалы, как бы ни были подогреты магией реки их чувства, ей не страшны.

Итак, она открыла рот, чтобы призвать животное, но едва успела произнести «рок», как Задевайло, с грохотом проломив стену домика, ввалился внутрь и так перепугал ее, что она не договорила слово. Мужчина, основательно разогретый своими теплыми чувствами, уже тянулся к ней, и ей оставалось лишь истошно (в надежде, что стошнит и она успеет скрыться) завизжать.

Однако талант ее уже начал действовать, и система магического поиска настроилась на ближайшее названное живое существо. К сожалению, оставшееся незаконченным слово прозвучало как название не животного, а птицы, а птицы не являлись ее специализацией в силу особенностей волшебного дара.

Внезапно Фелра ощутила, как невидимая сила вытащила ее сквозь проделанный Задевайлой проем наружу и подняла в воздух. Она поняла, что летит, а собравшись с мыслями, сообразила в чем дело: прозвучавшее вместо названия животного название птицы вызвало магический сбой, и чары, вместо того чтобы доставить призванное существо к ней, препровождали ее к нему. Оставалось лишь надеяться, что там, куда она попадет, будет не хуже, чем в компании чрезмерно разошедшегося мужчины.

В это, однако, верилось с трудом, ибо несло ее ввысь, по направлению к облаку, над которым, видимо, и парила ближайшая птица рок. Проблема заключалась в том, что в результате своей оговорки Фелра рисковала навернуться с изрядной высоты, ведь, как только она окажется рядом с птицей, действие чар закончится. Конечно, существовала вероятность того, что птица склюет ее на лету, но такая перспектива тоже не особо вдохновляла.

Но то, что произошло, оказалось для нее совершенно неожиданным: на вершине облака высился замок, и ее влекло прямо туда. Миг, и она оказалась в огромном зале, где на каменном гнезде восседала чудовищная птица. Которая, при всей своей монументальности, была поражена никак не меньше самой Фелры.

— Кар-р? — промолвила птица.

Женщина по-птичьи не понимала, но восприняла это как вопрос, и начала сбивчиво объяснять, как в результате стечения обстоятельств ее талант дал сбой и почему она оказалась здесь.

— Кар-р! — раздраженно произнесла Роксана.

— Стоп-кадр, — скомандовал Грей Мэрфи, и сцена замерла. Гранди повернулся к свидетельнице, находившейся на том самом месте, где только что пребывало ее иллюзорное изображение.

— Повтори точно, что именно сказала тебе Роксана.

— Она сказала «кар-р», потом еще раз «кар-р», а затем…

— Именно эти слова?

— Да, а потом…

Грей повернулся к Гранди.

— Прошу официального переводчика сообщить, что значат произнесенные слова на человеческом языке.

— Первое слово представляет собой вопрос: «Что такое?». Второе является возмущенным восклицанием «Ну и хренотень!»

— Ты уверен?

— Абсолютно. Мне понятны языки всех живых существ. Изначально, еще до того как я сам стал живым существом, моим предназначением стала роль универсального переводчика.

— И каков смысл и точное значение произнесенного слова?

— Протестую! — воскликнула Яне. — Переводчику предлагают выступить с собственной оценкой.

— Возражаю, — заявил Грей, повернувшись к судье, — данная экспертная оценка относится к компетенции переводчика, как эксперта в области языков.

— Возражение принято, протест отклоняется. Переводчик может ответить на вопрос обвинения.

— Слово «хрено-тень» составное, в его основе лежат слова «хрен» и «тень». Значение слова «тень», которая отбрасывается каким-либо предметом или существом, очевидно и, думаю, в разъяснении не нуждается. Слово «хрен» является названием обычного для Обыкновении, но редкого в Ксанфе корнеплода, корни, они же плоды которого имеют сходство с… неким органом, обладателями какового являются существа мужского пола. По некоторым представлениям, «хрен» прячется под землю именно в силу того, что стыдится названного сходства. В силу названной причины многие расценивают слово «хрен» как одно из завуалированных названий упомянутого органа, в силу чего оно считается не предназначенным для нежного слуха маленьких детей.

— Не предназначенным для нежного слуха маленьких детей! — со значением повторил Грей. — Иными словами, произнесший названное слово в присутствии ребенка может считаться нарушителем Заговора.

— Да, — согласился Гранди, — хотя это едва ли существенное…

— Такого рода оценки в компетенцию эксперта по переводу не входят, — оборвал его обвинитель и повернулся судье.

— Ваша Честь, к этой свидетельнице у обвинения больше вопросов нет.

— Но где тут состав преступления? — не выдержала Метрия. — Там ведь не было никаких детей!

Сердитый взгляд судьи переместился в ее сторону, и она торопливо прикрыла рот ладошкой. К счастью, Балломут предпочел не заострять внимания на ее оплошности, а она, со своей стороны, поняла, что лучше не высовываться, пока ей не дадут слово.

— Вопрос свидетельнице обвинения со стороны защиты, — заговорила, выступив вперед, Яне. — Присутствовал ли переводчик на твоей встрече с обвиняемой?

— Нет. Тогда я ее слов не поняла.

— Иными словами, о том, что прозвучало непозволительное слово, ты не догадывалась.

— Именно так.

— И до сего момента фактически не знала, почему тебя вызывают в суд и о чем тебе предстоит свидетельствовать?

— Протестую! — воскликнул Грей. — Вопрос не по существу дела.

— Протест принят.

— Хорошо. Что случилось потом?

— Протестую. По той же причине.

— Протест принят.

— С точки зрения защиты данный вопрос относится к существу дела, — заявила Яне с несвойственной ей суровостью, и даже ее луна слегка затмилась.

— В данный момент производится допрос свидетеля обвинения.

— В таком случае, — промолвила Яне, — я воспользуюсь правом вызвать ее дополнительно, уже как свидетеля защиты.

— Свидетельница может вернуться в зал, — промолвил судья, и Фелра, несколько смущенная, присоединилась к зрителям.

Сцена потускнела.

— Переходим к вопросу о присутствии ребенка, — заявил Грей с мрачной усмешкой. — Обвинение вызывает свидетельницу Симург.

Зал загомонил, но судья восстановил порядок одним движением бровей.

— УЧИТЫВАЯ МАЛЫЙ РАЗМЕР ЗАЛА, СИМУРГ ПРОСИТ РАЗРЕШЕНИЯ ОТВЕЧАТЬ НА ВОПРОСЫ С МЕСТА.

— Разрешаю, — едва ли не с улыбкой промолвил Балломут. — Прошу эксперта по спецэффектам создать иллюзию присутствия свидетельницы Симург на свидетельском месте.

Волшебница Ирис кивнула, и на спинке свидетельского кресла появилось миниатюрное изображение Симург. Если кому-то в зале это и показалось забавным, у него хватило ума не подать виду.

— Клянешься ли ты говорить правду, только правду и ничего кроме правды? — просил голем.

— ДА, — донесся ответ, словно бы исходящий от иллюзорного изображения.

— Свидетельница приведена к присяге, — объявил судья.

— Каков род твоих занятий? — задал свой первый вопрос Грей Мэрфи.

— Протестую! — тут же подала голос Яне. — Вопрос не относится к существу дела.

— Обвинение может доказать существенность вопроса? — спросил, нахмурясь, Балломут.

— Да, Ваша Честь, — ответил Грей, — это станет очевидным очень скоро.

— Протест отклонен. Свидетельница может отвечать на вопрос.

— Я СТАРЕЙШЕЕ И МУДРЕЙШЕЕ СУЩЕСТВО ВО ВСЕЛЕННОЙ, ТРИЖДЫ СОЗЕРЦАВШЕЕ ГИБЕЛЬ И ВОЗРОЖДЕНИЕ МИРОЗДАНИЯ И, ПОМИМО ТОГО, СТРАЖ ДРЕВА СЕМЯН.

— И не находишь ты это утомительным?

— В ПОСЛЕДНИЕ ДЕСЯТЬ ТЫСЯЧ ЛЕТ — ДА.

— А не задумывалась ли ты над тем, как избавиться от этого тоскливого занятия?

— Я НАДЕЮСЬ, ЧТО В ПОЛОЖЕННЫЙ СРОК ПЕРЕДАМ ЧАСТЬ СВОИХ ОБЯЗАННОСТЕЙ СВОЕМУ ПРЕЕМНИКУ, КОТОРЫЙ ОТ РОЖДЕНИЯ ОБРЕТЕТ МУДРОСТЬ, РАВНУЮ МОЕЙ.

— А кто станет твоим преемником?

— МОЙ ПТЕНЕЦ, ПОКА НЕ ИМЕЮЩИЙ ИМЕНИ.

— Где он находится?

— ЗДЕСЬ, В БЕЗЫМЯННОМ ЗАМКЕ, ВОЗДВИГНУТОМ ИМЕННО С ЭТОЙ ЦЕЛЬЮ, В ЯЙЦЕ, КОТОРОЕ ВЫСИЖИВАЕТ НА КАМЕННОМ ГНЕЗДЕ ПТИЦА РОК.

— Где именно находится яйцо сейчас?

— В ГНЕЗДЕ, ПРЯМО ПОД РОКСАНОЙ.

Зал, несмотря на сердито насупленные брови Балломута, снова загудел. Новость удивила всех.

— Сколько времени требуется твоему птенцу, чтобы вылупиться?

— ШЕСТЬСОТ ЛЕТ.

— Когда это яйцо было доставлено тебе?

— ШЕСТЬСОТ ЛЕТ НАЗАД. В 495 ГОДУ.

— Выходит, птенцу предстоит вылупиться в нынешнем году?

— ДА.

— Каково состояние птенца?

— ОН ВОСПРИИМЧИВЫЙ И МУДРЫЙ.

— Иными словами, живой и сообразительный, — сказал Грей. — А способен он слышать слова, звучащие в помещении, где находится гнездо?

— ДА.

Роксана подпрыгнула на своем каменном ложе, ибо услышанное, несомненно, явилось для нее откровением. Как и для подавляющего большинства присутствующих, которые начали переговариваться и переглядываться.

— Защита может задавать вопросы, — промолвил Грей, и Яне приблизилась к иллюзорному изображению Симург. Луна из любопытства замедлила круговой бег и присмотрелась к птице.

— Коль скоро ты являешься мудрейшим существом во вселенной, — спросила принцесса, — что помешало тебе предвидеть упомянутое нарушение и предотвратить его?

— МУДРОСТЬ НЕ РАВНА ДАРУ ПРЕДВИДЕНИЯ. ПОЯВЛЕНИЕ ФЕЛРЫ В БЕЗЫМЯННОМ ЗАМКЕ ЯВИЛОСЬ РЕЗУЛЬТАТОМ СЛУЧАЙНОГО СТЕЧЕНИЯ ОБСТОЯТЕЛЬСТВ, ПРЕДСКАЗАТЬ КОТОРОЕ БЫЛО НЕВОЗМОЖНО. НЕДОПУСТИМОЕ СВЕРШИЛОСЬ ПРЕЖДЕ, ЧЕМ Я СМОГЛА ПРИНЯТЬ КАКИЕ-ЛИБО МЕРЫ.

— Значит, ты ничего не предприняла?

— Я ИНИЦИИРОВАЛА НАСТОЯЩИЙ ПРОЦЕСС.

— Даже зная, что обвиняемая не подозревала о своем проступке?

— Обвинение протестует! Защита преподносит свои выводы как факты.

— Это не вывод, — спокойно парировала Яне. — Симург всеведуща и не могла не знать истинного положения дел.

— Все равно, — упорствовал Грей, — такая постановка вопроса…

— Протест удовлетворен частично. Защите рекомендуется изменить формулировку вопроса.

— Хорошо, — сказала Яне. — Свидетельница Симург, сознавала ли, по твоему мнению, обвиняемая, что она совершает нечто непозволительное?

— НЕТ.

— Тогда почему же…

— Обвинение протестует. Мотивы действий свидетельницы не имеют отношения к существу дела.

— Протест принят. Свидетельница не обязана отвечать на данный вопрос.

— ТЕМ НЕ МЕНЕЕ Я ОТВЕЧУ. НЕВЕДЕНИЕ НЕ ЕСТЬ ОПРАВДАНИЕ, И, КОЛЬ СКОРО ФАКТ НЕПОЗВОЛИТЕЛЬНОГО ДЕЯНИЯ ИМЕЛ МЕСТО, ОЗНАЧЕННЫЙ ФАКТ МОЖНО И ДОЛЖНО РАССМОТРЕТЬ В СУДЕ.

— Даже если…

— Протестую!

— Протест принят.

Яне пожала плечами, но расстроенной она не выглядела. Как догадывалась Метрия, в силу убежденности защитницы в том, что присяжные, чудовища и прочие поняли, что стояло за ее недосказанным возражением.

— У защиты вопросов к свидетельнице нет, — сказала она.

— Свидетельница может вернуться на свое место, — провозгласил судья, и иллюзорное изображение исчезло.

— Обвинение просит объявить перерыв для отдыха, — промолвил Грей Мэрфи.

Пока обвинение выигрывало: допросив всего двух свидетелей, Мэрфи представил суду доказательство того, что непозволительное слово действительно было произнесено обвиняемой и услышано ребенком.

Роксана, похоже, влипла по самый хохолок.