12. ЗЛО

Они вернулись в жилище Сатаны, где спокойно и с удобствами провели ночь. Теоретически здесь они не нуждались ни в пище, ни в сне, однако то, что им пришлось пережить с Войной и Природой, нуждалось в осмыслении. Сколько же горя в царстве смертных! Причем абсолютно ненужного, и похоже, что даже инкарнации не в силах с ним справиться.

— Знаете, я думала, встречаться с инкарнациями и все такое будет очень интересно, — сказала Вита. — Но каждый раз я вижу, с какими ужасами им приходится иметь дело, и поражаюсь, как они это выдерживают.

— Ну, не всегда все так страшно, — проговорила Джоли, которая владела телом. — Удовольствия на их долю тоже иногда выпадают. Впрочем, огромная власть, которой инкарнации наделены, накладывает на них и огромную ответственность, и они это прекрасно осознают. Время от времени кто-нибудь устает и уходит в отставку, и тогда новичку приходится учиться и входить в курс дела. Мы же присутствовали при смене одного из аспектов Судьбы — но у них, по крайней мере, всегда остается два опытных аспекта, и они помогают своему коллеге. Остальным труднее.

— Уж можно не сомневаться! — согласилась девушка. — Такая огромная ответственность, а вначале они почти ничего не знают… Как хорошо, что я смертная! По крайней мере, уж если я и совершу какую-нибудь ошибку, хуже будет только мне самой.

— Да, мы попытались уберечь Илку от беременности, а наше участие чуть не привело к ее смерти, — напомнила Орлин. — Теперь я лучше, чем когда-либо, понимаю, почему инкарнации не любят вмешиваться в дела смертных. Возникает так много разных вариантов, когда добрые намерения приводят к несчастью. Наверное, даже Бог устал от всего этого!

— Ну, завтра мы посетим Ад, — радостно проговорила Джоли.

Они позволили Вите немного поглазеть в окошко башни на резвящиеся во рву фигуры демонов.

— Ой, как бы мне хотелось заняться тем же самым с Роком, — печально заметила она.

— Это называется плотские утехи, — улыбнувшись, заявила Джоли, которая прекрасно понимала, что имела Вита в виду; она и сама с удовольствием встретилась бы с Сатаной, чтобы немного отвлечься от дел, но знала, что сейчас совсем не подходящее время.

Она заснули, надеясь таким образом хотя бы немного отодвинуть в прошлое ужас пережитого и подготовиться к следующему испытанию.

Утром они уселись в Адлифт и спустились вниз, на сей раз до самой последней остановки в подвале. За царством смертных языки фальшивого пламени становились все яростнее и поднимались все выше, пока в конце концов путешественницы не прибыли на поражающую воображение площадку, которая, казалось, была выложена тлеющими углями. Возникало ощущение, будто их ненадежное убежище — кабинка, где они находились, — вот-вот изжарится и превратится в пепел.

Джоли открыла дверь.

— Я проведу нас внутрь, а потом тело возьмет под контроль Орлин, поскольку она должна встретиться с Сатаной.

— Разве я могла представить себе, что попаду в Ад еще до смерти! — весело заявила Вита.

Дверь распахнулась, и Джоли шагнула наружу. Дорогу ей тут же преградил демон. Огромный, явно мужского пола, с рогами и копытами и острыми вилами в руках.

— Стой! — сердито рявкнул он. — Смертным вход запрещен!

— Я призрак, — объяснила Джоли. — Во мне нет зла, и я не могу войти в моем естественном обличье, но в теле смертного это возможно. Мы пришли поговорить с Сатаной.

— Смертным вход запрещен! — настаивал демон. — Отправляйся туда, откуда явилась!

— Но я же только что тебе объяснила…

— У меня приказ. Уходи! — Вилы угрожающе поднялись.

— Скажи ему, пусть сядет на свои вилы — задницей! — посоветовала Вита.

Джоли задумалась, решая, сказать ли ему, кто она такая. Будучи супругой Сатаны, она имела право войти в Преисподнюю. Однако в данном случае Джоли пришла не ради себя. Орлин должна получить разрешение, сделав все, как полагается — насколько возможно.

Она вернулась в Адлифт.

— Есть и другой путь…

— Никакого другого пути! — рявкнул охранник, когда дверь закрылась. — Сначала нужно сдохнуть — и лишь потом тебя к нам пустят!

— Чтоб тебе сгореть! — сердито пожелала ему Вита на прощание.

Они поднялись в Чистилище.

— Придется попросить у Геи помощи, — объяснила им Джоли. — Думаю, она нам не откажет.

— Гея в силах помочь нам проникнуть в Ад? — удивленно спросила Вита.

— Она кое с кем знакома.

Они поспешили к дому Геи, и Джоли рассказала ей, как их прогнал глупый демон.

— Я не хотела называть себя, потому что мы прибыли туда по делу Орлин. Но я подумала, что если Наташа захочет нам помочь…

— Кто такая Наташа? — тут же спросила Вита.

Гея улыбнулась и достала маленькую арфу. Затем вышла из дома, уселась на мягкую траву и поставила арфу между поднятыми коленями. Ее пальцы, едва касаясь, пробежали по струнам, словно лаская их; потом, повернувшись к безоблачному горизонту, Гея заиграла.

Полились изумительные звуки. Джоли и прежде слышала игру Геи, однако каждый раз она ее очаровывала все больше и сильнее. Она была первой женой Сатаны, а Гея стала второй; между ними никогда не возникало соперничества, но, если бы им и пришлось вступить в борьбу за его внимание, волшебная музыка Геи явилась бы решающим фактором. Каждая нота звучала просто великолепно, а тема потрясала совершенством.

И вот Гея запела. Тут же все вокруг засияло, словно жизнь пробудилась от одного только звука ее голоса. Далекие облака стали радужными, казалось, наступил рассвет, потом закат. Ни один земной голос не мог бы сравниться с голосом Геи; звучала песня инкарнации, Ллано.

Орлин и Вита были околдованы. Раньше они и не думали, что такое возможно. Гея представлялась им самой обычной женщиной, наделенной могущественным волшебством, не более того. Теперь же, благодаря способности Орлин, Джоли увидела, что Гею окружает мягкий свет. Более того, ее сияние наполнило весь мир.

Она замолчала на одно короткое мгновение; Чистилище будто замерло, затаив дыхание.

И вдруг они услышали ответное пение. Мужской голос без аккомпанемента, такой звонкий и чувственный, что мир словно превратился в сопровождающий его оркестр. Всего несколько нот, несколько слов, а потом тишина.

Гея снова запела, аккомпанируя себе на арфе. И окружающий пейзаж затрепетал, ответив на ее призыв. Она замолчала во второй раз.

Опять донесся голос мужчины, на сей раз он звучал ближе, сильнее. Сначала слушателям почудилось, что во всей Вселенной не может быть голоса, равного голосу Геи, но теперь стало ясно, что невидимый певец может посоревноваться с ней в мастерстве.

После секундной паузы Гея вступила в третий раз, и мужчина присоединился к ней. Родилась гармония такой поразительной красоты, что слушателям оставалось лишь погрузиться в нее, унестись вслед за звуками в заоблачные выси.

Вскоре они увидели певца. Он был молод и красив и шел, не переставая петь в великолепном дуэте с Геей. В непримечательных брюках, рубашке и туфлях; если бы он не пел, они и не посмотрели бы на него, посчитав самым обычным человеком.

Джоли, естественно, его знала, однако молчала, скрывая свои мысли от остальных. Пусть Вита и Орлин сами все поймут!

Мужчина подошел к Гее. Их дуэт достиг кульминации и неожиданно оборвался.

Равнина перед домом Геи совсем недавно была совершенно голой. Теперь же на ней появились цветущие деревья, откуда-то возник ручей с хрустальной водой, среди деревьев порхали певчие птицы.

Гея отложила в сторону арфу и поднялась на ноги. Из женщины средних лет она вдруг превратилась в девушку в нарядном летнем платье, облегавшем великолепную фигуру. Волосы украшал венок из ярких маргариток. Она сияла красотой.

А в следующее мгновение Гея обняла своего гостя и поцеловала его. Они явно любили друг друга и были отличной парой. Однако Орлин и Вита не смогли скрыть своего изумления.

— Я думала, она замужем за… — начала Орлин.

— Кто он такой, черт подери? — вскричала Вита.

Джоли решила, что пришла пора вмешаться.

— Девочки, познакомьтесь с Наташей, самым красивым мужчиной нашего царства, — сказала она, и парочка перестала обниматься.

— Наташа — это мужчина? — удивилась Вита.

Наташа отвернулся от Геи.

— Джоли, — проговорил он. — Иди ко мне.

Джоли немедленно выполнила его просьбу. И тоже обняла и страстно поцеловала, как несколько минут назад Гея.

— Господи помилуй! — воскликнула Вита.

Орлин была так потрясена, что ничего не смогла сказать.

— Наташа, — проговорила Джоли после поцелуя, — познакомься с девушкой, хозяйкой тела, в котором я сейчас нахожусь, ее зовут Вита. А это Орлин, дочь Геи. Я отдаю тело ей.

Орлин неожиданно сообразила, что по-прежнему обнимает Наташу, впрочем, не так крепко.

— Рад с тобой познакомиться, Орлин, — сказал он. — Ты дочь одной из двух женщин, которых я люблю.

— Но ведь Гея замужем! — возмутилась Орлин.

Наташа с улыбкой посмотрел на Гею:

— Правда? Я тоже женат. Почему Марсу позволено владеть двумя прекрасными женщинами, а мне нет?

Орлин отодвинулась от него и пролепетала:

— Я не знаю, кто вы, но…

— Он пришел, чтобы проводить вас в Преисподнюю, — вмешалась Гея. — Думаю, ему известен тайный ход.

Только сейчас Орлин сообразила, что над ними, возможно, потешаются.

— Проклятая душа?

— Ты почти угадала, — ответил Наташа. — Идем со мной; надеюсь, нам удастся проникнуть незамеченными, если только мы не станем терять времени.

— Но…

— Иди с ним, — сказала Джоли.

— Почему она должна идти куда-то с этим красавчиком? — сердито спросила Вита. — Он обманывает жену; разве можно ему доверять?

— Он самый великий в мире лжец, — признала Джоли. — Но мы можем ему доверять.

Орлин сомневалась, зная, что не понимает чего-то совсем простого.

— Я пойду с тобой, Наташа. Но я хотела бы получить хоть какое-нибудь объяснение.

Наташа взял ее за локоть:

— Ты его обязательно получишь. Расскажи мне о себе; мне не терпится побольше узнать.

— Расскажи ему, — посоветовала Джоли.

Орлин удивилась, однако решила последовать ее совету.

— Я дочь Геи, она отдала меня, когда я была совсем маленькой, и я выросла с приемными родителями. Я вышла замуж за призрака…

Она вдруг замолчала, потому что они начали проваливаться сквозь землю. Мимо проносились то ли клубы облаков, то ли пара.

— Продолжай, — попросил Наташа.

— И родила для него ребенка. Мой сын умер, и я совершила самоубийство. А теперь я пытаюсь забрать своего малыша у Нокс, и нуждаюсь в помощи Сатаны.

— Нокс? Воплощение Ночи?

— Да. Мой сын у нее. Она велела мне получить у каждой инкарнации по одной вещи, и у Сатаны я должна попросить проклятие. Только когда я сумею собрать все, я смогу вылечить малыша от болезни души, и Нокс мне его отдаст.

Облако рассеялось; они стояли в каменном помещении, из которого вдаль уходит извивающийся коридор, освещенный дымными тусклыми факелами.

— Иди по коридору, — сказал Наташа. — Он приведет тебя в покои Сатаны. Я буду ждать тебя здесь, чтобы отвести назад, когда ты закончишь свои дела.

— Мне придется пройти одной по Аду? — в ужасе спросила Орлин.

— Это проход для привилегированных особ. Ни один демон не причинит тебе вреда, пока ты в нем находишься. Постарайся его не покидать. — Он отпустил ее локоть и подтолкнул вперед.

Орлин сделала шаг вперед, остановилась.

— Я не…

Но Наташа уже куда-то исчез.

— Не бойся, — заговорила Джоли. — Он сказал чистую правду: этим коридором пользуются только особо важные гости. Мы здесь в полной безопасности, хотя нам и придется пройти сквозь центральную часть Преисподней — только так можно добраться до Сатаны. Мы имеем полное право останавливаться и смотреть на то, что встретится нам по пути. Главное, никуда не сворачивать.

Орлин двинулась вперед. По сторонам коридора располагались окна, через которые виднелись самые разные помещения. В каждом что-то происходило, но понять, что именно, бросив мимолетный взгляд, не представлялось возможным.

Орлин остановилась возле одного окна и увидела мужчину, зажимавшего рукой рану на груди. По его пальцам текла кровь; не вызывало сомнений, что он испытывает невыносимые страдания.

— Он живой? — в ужасе спросила Орлин. — Я думала, здесь только проклятые души.

Человек за окном ее услышал.

— Я и есть проклятая душа, — задыхаясь, с трудом проговорил он. — Я испытываю бесконечную боль.

— За что же ты терпишь такую муку? — спросила Орлин, помимо воли охваченная любопытством.

— Я пытался догнать мотоцикл. — Казалось, несмотря на рану, несчастный вполне может говорить.

— Что?

— Я вел грузовик, а мотоциклист начал меня дразнить, и я, естественно, поддал газу. Я выиграл — но не смотрел, куда еду. И врезался в легковую машину. Меня на огромной скорости вынесло на встречную полосу. Я налетел на школьный автобус, погибло двадцать семь человек. И я сам. Пришел в себя… у ворот Ада. Это случилось двадцать лет назад, мне осталось еще около тысячи, чтобы отбыть наказание.

— Но твоя рана похожа на пулевую! — воскликнула Орлин. — Ты ведь погиб во время столкновения на шоссе?

Несчастный с трудом улыбнулся:

— Это не моя рана. И не пассажиров, погибших во время аварии. Я страдаю за собаку.

— Собаку?

— Видишь ли, среди пассажиров в основном были дети. Зло еще не запятнало их души, хотя кое-какие некрасивые поступки они совершали. Они остались бы в Чистилище или еще где-нибудь до тех пор, пока не заслужили бы право отправиться в Рай. Но они умерли раньше времени. Возможно, при жизни им удалось бы искупить свои грехи, а потом за ними пришла бы смерть от естественных причин. Вот в чем моя вина.

— В том, что ты лишил их такой возможности? — догадалась Орлин.

— Именно. Я должен нести наказание за то, что они совершили, раз они преждевременно ушли из жизни и не успели сами исправить зло. Мне понадобится несколько веков, чтобы разобраться с грехами погибших тогда людей, но я даже рад, ведь в определенной степени я расплачиваюсь с ними за то, что у них отнял.

— Но каким образом собака…

— Один мальчишка играл с пистолетом и застрелил соседскую собаку. Чтобы никто ничего не узнал, он притащил труп на пустырь и закопал его там. Ему это сошло с рук, сосед решил, что собака убежала.

Орлин присмотрелась к нему повнимательнее.

— У тебя из раны течет кровь… Как долго продлится твоя мука? Собака умерла не сразу?

— Рана была не очень серьезной, — ответил мужчина. — Собака от нее не умерла.

— Не умерла! Но ведь мальчик ее похоронил!

— Да. Собака задохнулась под землей. Не могу сказать, что с нетерпением жду наступления этой части искупления греха.

Орлин была возмущена, несмотря на очевидную справедливость наказания.

— По крайней мере, все скоро кончится.

— Да, через несколько часов, — тяжело дыша, ответил он. — Но повторится снова и снова.

— Повторится?

— Я должен переживать весь ужас происшедшего еще и еще раз, пока полностью не раскаюсь в содеянном. Мальчишке понадобилась бы целая сотня раз!

— Но ты же не виноват в смерти той собаки! Разве ты можешь искренне раскаяться в том, чего не совершил?

— Согласен, тут возникает некоторое противоречие, — проговорил мужчина.

— Наверное, именно по этой причине мне так и не удалось сдвинуться дальше первого грешника.

— Первого? Первого из тех, кто пострадал во время катастрофы?

— Первого существенного греха первого из погибших, — пояснил страдалец.

— Сколько… сколько раз ты уже пережил смерть собаки?

— К нынешнему моменту? Не знаю. Я сбился со счета на десяти тысячах.

— Десять тысяч!

— Несколько лет назад, мне кажется. Впрочем, здесь, в голой камере, следить за временем совсем непросто. Ты первая посетительница, с которой мне довелось поговорить.

Орлин возмущал поступок мужчины. Она не могла симпатизировать тому, кто отнял у детей жизнь, поскольку знала, как страдает мать, теряя ребенка. Но то, что здесь происходило, поражало своей бессмысленностью. Этот человек никогда не сможет искупить чужие грехи, не говоря уже о своих собственных. Он совершенно зря страдает!

Тем временем мужчина начал синеть, дыхание с трудом вырывалось из его груди. Он перешел на стадию, когда собака задыхалась.

— Могу я что-нибудь для тебя сделать? — спросила Орлин, чувствуя себя беспомощной и немного глупой, но доброе сердце тем не менее заставило ее задать этот вопрос.

Он приоткрыл один глаз:

— Не попросишь ли ты Сатану позволить мне перейти к следующей каре…

Тут его тело начало сотрясаться в судорогах, и Орлин быстро двинулась дальше, не в силах видеть страдания.