«Поворот!» — велело левое колено, Косто вполне освоился в новой роли, и Чекс повернула к горному потоку.

«Осторожно!» — предупредили оба его колена.

Косто управлял просто замечательно! Чекс вступила в ледяную воду потока.

Дно стремительно снижалось, уводя на глубину.

Направляемая скелетом, кентаврица достигла того места, где под водой находилось большое отверстие — вход в пещеру!

Кентаврица уже собралась погрузиться туда, но вспомнила, что надо еще кое о чем спросить.

— А как у тебя с чувством времени? — с затаенным волнением поинтересовалась она у скелета. — От пузырька до пузырька мне надо добраться за минуту, не больше. Иначе я задохнусь.

— О, у меня просто замечательное чувство времени, — успокоил ее скелет. — Нам, скелетам, необходимы хорошее чувство времени, когда мы танцуем, и хорошая координация, когда мы играем.

— А во что вы играете? — спросила Чекс.

— В кости, разумеется. Чем еще можно заняться между вызовами?

— Вызовами?

— Ну да, в плохие сны. Приходит вызов, и все скелеты бросают кости и бегут танцевать.

Очень часто вызов приходит неожиданно, так что приходится мчаться сломя голову. Вот так и проходит жизнь — между долгой-предолгой скукой и громом вальса, который тут же смолкает. Среди ночи — выходи. Стройся? Прямо как на войне…

Чекс мало что поняла из меланхолической речи скелета, к тому ж ей не терпелось начать путь по пещере.

— Главное, следи за пузырьками, — сказала она.

— Первый пузырек находится на расстоянии пятидесяти двух секунд, — тут же сообщил скелет.

Чекс оставалось одно — поверить, что скелет не ошибается. Она изо всех сил втянула в себя воздух, да так энергично, что чуть не проглотила проплывавшую мимо рыбешку, а потом нырнула в пещеру.

И тут же вспомнила о своей боязни замкнутого пространства. Сейчас именно такое пространство окружало ее, и с каждой минутой оно будет все более и более замкнутым.

Но это пространство наполнено водой, тут же успокоила себя Чекс. Вода не воздух. Пещера не обвалится, потому что вода держит стенки и не даст им рухнуть. Чекс должна в это верить.

Чекс поплыла, потому что плыть было легче, чем идти. Рукой она доставала до потолка пещеры, и, отталкиваясь от него, помогала своему продвижению вперед. Под управлением скелета ей пока удавалось обходить все тупики и препоны. Косто не ошибся, когда сказал, что вода в пещере не очень холодная.

Да, она была не такая ледяная, как в реке, но все же довольно прохладная. Крылья помогали Чекс, защищая ее тело от ударов о стенки пещеры. И тут ее охватила тревога: а учел ли скелет в своих расчетах, что под землей она будет двигаться не так быстро, как по земле? Если расчет ошибочен, она попросту не успеет доплыть до очередного пузыря и задохнется! Не лучше ли, пока не поздно, вернуться назад?

«Нет, — решила Чекс, — рискну. Реку все равно надо же как-то перейти. К тому же, — думала дальше Чекс, — если я сейчас поверну назад, то моя клаустрофобия сочтет, что одержала надо мной победу, и я больше никогда не смогу действовать решительно. А, была не была! Вперед, к пузырю!»

И в самом деле, ровно через пятьдесят две секунды она уже сунула голову в воздушный пузырь.

Чекс набрала полные легкие воздуха и поплыла вперед, твердо помня, что выдыхать надо как можно экономнее, чтобы воздуха хватило до следующего пузыря.

От холодной воды глазам становилось больно, и поскольку вокруг и так было темно и ничего не видно, Чекс решила двигаться с закрытыми глазами. Теперь она во всем полагалась на проницательность скелета. И от этого ей почему-то стало вдруг не так страшно под сводами этой пещеры. Кто-то шел с ней вместе, пусть и не совсем живой, но при этом понимающий и чувствующий.

Через пятьдесят одну секунду она оказалась рядом со вторым пузырем. Он был крупнее первого, так что и воздуха она смогла набрать больше.

Прикосновение коленей скелета повело Чекс вправо; пол пещеры ушел куда-то вниз, потом еще раз в сторону и вверх, к третьему пузырю. Чекс поняла, почему Косто выбирает такой странный путь — чтобы не позже чем через минуту достичь очередного пузыря! До чего же умен этот скелет!

От холодной воды ноги у Чекс занемели и вот-вот готовы были подогнуться, но тут, к счастью, тоннель закончился. Чекс высунула голову из воды и поняла, что они уже на противоположном берегу. Путь пройден!

Вся дрожа, Чекс выбралась на берег. Она бы совсем з-замерз-зла, но чувство горячей благодарности к скелету своим теплом согревало ее. Он помог одержать ей тройную победу: над рекой, над холодом и над злой теткой Клау.

— Вот найдем мы тебе проводника, — вздохнула Чекс, — вернешься ты домой.., и некому будет провести меня назад через тоннель.

— А я задержусь здесь и проведу тебя! — бодро заявил скелет. — Ведь в тоннеле так интересно!

Интересно? Ну да, ведь скелеты не боятся ни холода, ни темноты.

Через какое-то время Чекс снова полезла вверх по склону. Темный тоннель, ледяная вода.., это отходило все дальше и дальше. Чекс давно согрелась — уж слишком много энергии забирала прогулка в гору. Может, в конце концов удастся достичь вершины!

Сколько же она потратила времени? Один день ушел на путь к отцу, еще один на то, чтобы добраться до горы. Если на подъем к вершине тоже уйдет день, тогда на переговоры с крылатым чудовищем останется.., тоже один! Потом три дня на обратный путь. Выходит, все идет как надо.., пока. Она вернется, как назначено, и ее будут ждать копуша и Эхс… Эхс…

И тут ей припомнилось, по какой причине Эхс не смог явиться на их предыдущую встречу. Нелепое стечение обстоятельств! Из-за этой старой Ветошки Эхс мог погибнуть! Но он тоже глупец — нашли, мол, на меня проклятие, вдруг оно обернется благословением. Нет, есть в этих людских существах что-то такое.., не правильное, толкающее их к каким-то непонятным действиям. Где было проклятие, там будет благословение — подумать только!

Но Эхс выжил внутри гипнотыквы и даже привел изнутри кое-кого, кто очень помог ей, кентаврице Чекс. Смешно, но для нее проклятие Эхса действительно обернулось благословением.

Однако не только Косто пришел с Эхсом, но и медная девушка. Насколько Чекс поняла, род медяков обладает особым даром — заглаживать вину перед кем-либо при помощи поцелуев. И медяшка Роза, очевидно, и применила это колдовство поцелуйного заглаживания к Эхсу. Умные кентавры ценят прежде всего разум и практичность, а глупые люди так и тают от красоты и ласки. В этом еще раз проявляется их слабость. Иногда Чекс просто становилась в тупик перед вопросом: как людям все же удалось выжить в Ксанфе, и не просто выжить, а стать здесь главными? С другой стороны, в людях бесспорно есть хорошие качества. Вон Эхс принял ее безоговорочно, да еще с помощью своей магии защищал от опасностей и тем самым проявил куда больше благородства, чем умные кентавры. Нет, она не собирается осуждать людей. У них есть недостатки, но, может быть, когда-нибудь, со временем они уравновесятся достоинствами, и все станет хорошо.

Итак, медяшка Роза поцеловала Эхса, чем тот, очевидно, был сражен. Вот уж подлинное проклятие! Но насмешнице судьбе было угодно, чтобы Эхс как раз от этого проклятия и превратился в растаявшее эскимо. А может, все-таки не проклятие, а благословение заставило Эхса оказаться в тыкве?

Но тогда оно обладало, наверное, невиданной силой, потому что благословение проклятора не может быть слабее его проклятия.

Все эти «за» и «против», все эти размышления так увлекли Чекс, что, и поднимаясь по склону горы, она продолжала размышлять. Ну хорошо, предположим, Эхса поразило чрезвычайно сильное благословение. Благодаря этому благословению, появился Косто и вот сейчас помогает ей. Эта помощь тоже какой-то кусочек сладкого пирога, главная часть которого досталась, конечно же, Эхсу. И Роза.., в развитии событий она сыграет, возможно, куда более важную роль, чем сейчас кажется.

Но ведь родной мир Розы — это мир гипнотыквы. Она непременно должна вернуться туда.

Здесь, снаружи, ее существование столь же призрачно, как существование Эхса внутри; она или вернется к своим, или.., погибнет. И все это как-то связано с Эхсом. Но как?

Допустим, между ней и Эхсом и в самом деле вспыхнуло какое-то чувство… А что, Роза хоть и сделана из металла, но в остальном ее от настоящей девушки не отличишь. Вдруг Эхс не захочет с ней расставаться? А расставание неизбежно… Хотя почему неизбежно? В Ксанфе есть гипнотыква-зомби! Говорят, что неживой, входя в нее, может выйти живым…

Существо из гипнотыквы выходит наружу, и живет здесь долго и счастливо — были ли в Ксанфе такие случаи? Чекс что-то не припоминала. Если бы нечто подобное случилось в прошлом, то мама Чем обязательно бы рассказала ей.

— Косто, — решила обратиться к обитателю тыквы Чекс, — а что с тобой будет, если ты не сможешь попасть внутрь?

— Я просто медленно исчезну, — охотно пояснил Косто. — Ведь я — не более чем призрак, творение плохих снов.

— А Роза.., она могла бы остаться, если бы захотела?

— Для этого ей пришлось бы обрести душу;

— Обрести душу?

— Мы, обитатели Мира Снов, лишены души. И этим-то мы и отличаемся от вас, живущих снаружи.

Будь у нас душа, мы бы стали совсем живыми и смогли бы жить здесь.

И тут Чекс вспомнила историю кобылки-страшилки по имени Ромашка.

— А моя мама когда-то отдала половину своей души лошадке Ромашке. Да, действительно, в Мире-По-Ту-Сторону очень многие хотят обрести душу…

— А потом, когда Ромашка вышла из тыквы, у нее появилась и вторая половинка, — добавил скелет. — Но случай Ромашки — это исключение.

— Но все равно, если кто-то подарит тебе хоть половину души, — ты сможешь жить, как живем мы? — снова спросила Чекс.

— Конечно смогу, но я не хочу. Уж слишком здесь у вас хлопотная жизнь, слишком тяжелая.

Чекс кивнула. Она думала о своем. Теперь-то ей ясно, с чем предстоит столкнуться Эхсу. И она, кентаврица Чекс, ему поможет.., если благополучно одолеет этот подъем. Сам Эхс не разберется, а только еще больше запутается. Нет, тут нужен холодный кентаврский ум.

Погрузившись в размышления, Чекс не сразу заметила, что тропка стала гораздо уже, а склон куда более отвесным. Продвигаться вперед становилось поэтому все труднее. И наконец, Чекс вынуждена была остановиться.

— А нет ли поблизости отсюда какого-нибудь тоннеля? — спросила она у скелета.

— Тоннеля нет, — ответил скелет.

— Что же делать? Я не могу двигаться дальше.

По отвесной скале мне точно не взобраться, да еще и тропинка стала такой узкой, что я на ней просто не умещусь.

— Я бы уместился, — сказал скелет.

— Ты бы уместился, — согласилась Чекс, — но до вершины должна добраться именно я. С тобой крылатые чудовища не станут говорить, ведь у тебя нет крыльев.

— А по веревке?

— У меня нет с собой веревки. Есть только лук и стрелы. И не смогу я удержаться на веревке. Вот мой дед Честер смог бы — у него очень сильные руки. Ох, как я жалею, что не могу взлететь!..

— А если ноги твои не будут скользить, сможешь тогда подняться дальше? — спросил скелет.

— ..Ну, была бы у меня веревка… — не слушая его, размышляла Чекс, — так здесь ее не к чему привязать…

— А я сейчас взгляну, — расслышав ее слова, сказал скелет.

Он слез со спины Чекс, пошел по тропинке и вскоре исчез за поворотом.

Потом он вновь появился и сообщил радостно:

— Там дальше есть скала. Я мог бы за нее уцепиться.

— Благодарю, очень за тебя рада, — стараясь скрыть иронию, ответила Чекс.

Они потихоньку пошли дальше и подошли к скале, о которой рассказал Косто.

— Вот и скала, — сказал скелет. — Сейчас я уцеплюсь за нее, а ты меня ударишь, только бей посильнее.

— Но ты же рассыплешься! — в ужасе вскричала Чекс.

— Ничего, мы, скелеты, привычные.

И Чекс с силой ударила его копытом. Прямо в кость бывшей ноги.

Скелет рассыпался, кости взлетели в воздух, но потом случилось что-то странное. Кости не попадали на землю кое-как, а легли очень аккуратно, вытянувшись в лесенку.

— Теперь иди, не бойся, — раздался голос скелета.

Чекс послушно начала подъем. Когда она взошла на последнюю ступеньку, вновь раздался голос:

— Дотронься до меня.

Чекс выполнила приказ, и лесенка тут же сложилась, а через секунду вновь выстроилась впереди Чекс.

Так они продвигались, пока не достигли места, где Косто вновь стал прежним.

— Эта магия называется лечь костьми, — ответил он на вопрос, который уже готов был сорваться у Чекс с языка. — Кстати, твои чудовища совсем близко, — как бы между прочим сообщил он.

— А откуда ты знаешь? — спросила Чекс.

— Земля дрожит, когда они приземляются.

Скелеты, видимо, очень чувствительны ко всяким трясениям земли.

И вскоре величественное горное плато открылось перед ними. Тут обитали крылатые чудовища — грифоны, крылатые драконы, птицы-рок, сфинксы, а также гиппогрифы, которых в Ксанфе было не так уж много.

Ксант уже успел прилететь сюда. Он выступил вперед и заклекотал.

— Я поняла, папа, — сказала Чекс. — Мне придется объяснить все самой, иначе они откажутся помочь. Могу ли я начинать?

Папа энергично закивал головой.

— О чудовища крылатые! — торжественно произнесла Чекс. — Я пришла к вам от имени Прокопиев, живущих в Долине, где протекала некогда добрая Люблю-река. Злые демоны распрямили добрую Люблю-реку, сделали ее злой и коварной, они не позволяют Прокопиям вернуть реке прежний извилистый вид. Так не поможете ли вы прогнать демонов и возвратить тем самым Прокопиям мирную и счастливую жизнь на берегах своей реки?

И тут крылатые заклекотали, защелкали, заревели, заболботали. Ксант снова что-то произнес.

— Они переносят решение на завтра? — уточнила Чекс.

Ксант еще что-то добавил.

— Встретиться с Черионом? — переспросила она. — Ты так считаешь? Папа, я уже это слышала от тебя, но ты ведь знаешь, как мне трудно общаться с кентаврами! Бабушка отказалась со мной говорить, кентавры с Острова тоже.

Ксант сделал вид, что слов дочери не расслышал. Он помог раздобыть ей ужин и показал место, где можно было переночевать. Косто, который не нуждался в отдыхе, всю ночь бродил вокруг да около, попутно знакомясь с различными чудовищами.

«Иные из них прекрасно смотрелись бы в страшных снах», — отметил потрясенный скелет.

Утром Ксант объяснил дочери, каким именно способом будет принято решение. Человеческого языка чудовища не понимают или почти не понимают, и доказывать им что-то при помощи слов — только время тратить впустую. Чудовищам нужно иное — что-то зримое, желательно поярче. И вот Чекс и Черион должны будут вступить в соревнование. У кого рассказ получится убедительнее, тот и выиграет.

И тут Чекс поняла, что вчера в суматохе допустила дипломатический промах — отказалась встретиться с кентавром. Кентавр наверняка оскорблен, а с заранее оскорбленным противником вдвойне труднее сражаться. К тому же кентавр — это не какое-то глупое чудовище, над которым можно легко одержать верх. Нет, тут предстоит поединок двух одинаково мощных интеллектов!

Ну что ж, ничего не попишешь. Остается надеяться, что у Чериона хватит благородства ради спасения копуш забыть личные обиды. А уж она, Чекс, постарается не ударить в грязь лицом.

Но когда она вышла на равнину на встречу с Черионом, то увидала пред собой лишь тьму, словно грозовая туча заслонила солнце.

— Что это? — удивленно произнесла она.

Ксант произнес что-то на своем языке.

— Свет и тьма? — повторила она удивленно. — Я — свет, а он — тьма? Как же я смогу с ним соревноваться?

Ксант объяснил.

— При помощи воображаемых картин?

Ах, вон оно что. Значит, не слова и не логику ей предстоит сейчас направить против Чериона, а яркость своего воображения. Душе чудовищ картины ближе, чем слова.

Крылатые заняли места вокруг плоскогорья.

Взгляды всех устремились на арену. Все замерло в ожидании.

Чекс вообразила Долину Прокопиев такой, какой она была еще совсем недавно — цветущей, плодородной, мирной; она нарисовала и Люблю-реку, щедро питавшую земли долины своими водами.

Кому посчастливилось напиться из Люблю-реки, тот сразу проникался любовью ко всему миру, но это была вовсе не та любовь, а точнее не то любовное безумие, в которое впадал отведавший воды из Любовного Источника.

Как только Чекс все это представила, свет вспыхнул вокруг нее, отпугнув тьму, после чего между светом и тьмой возникла рожденная воображением Чекс картина.

Потом она представила, как взбунтовались демоны, как они захватили власть над рекой и превратили ее мягкие завитки в жесткие прямые линии. И перед зрителями действительно появилась нынешняя долина Прокопиев — иссохшие, умирающие растения, запуганные жители, и над всем этим вместо любви веет желание причинить боль и даже убить.

Завершила Чекс тем, что образно представила то, за чем пришла сюда, к крылатым чудовищам. На картине те же самые крылатые чудовища устремлялись вниз, на демонов, хватали их когтями, поднимали, тащили прочь из Долины. Потом появились Прокопии, принялись хлопотать над Люблю-рекой, и вскоре в Долине Прокопиев все стало, как в старые добрые времена.

Настал черед Чериона… Крылатые чудовища и на его картине обрушились на демонов, но демоны пошли в наступление. Они превращались, принимали облик чудовищ, они швыряли в чудовищ камнями, они били их и выдирали перья из хвостов и крыльев. Вскоре поле боя оказалось завалено тушами и тушками чудовищ, раненых и убитых. Потом демоны сложили их в кучу и подожгли.

После этого в действие опять вступила Чекс. И опять вспыхнул свет, такой яркий, что тьма трусливо сбежала с плоскогорья. Но вот явился Черион — и тьма вернулась, поглотив свет. Даже огонь у Чериона был какой-то черный, как в самом черном сне, и черный дым уходил вверх, во тьму, делая ее еще плотнее. Свет жался теперь к ногам Чекс, словно боялся тьмы. Неужели она теряет силы? Она вспомнила об Эхсе, который отправился к ограм, своим сородичам, чтобы попросить помощи, в которой ему отказали донные прокляторы. А копуша, наверное, пробирается сейчас под землей, чтобы добраться до самых строптивых подземных жителей — скалдырников, надеясь заручиться их поддержкой.

Если огры и скалдырники согласятся прийти на помощь, то у крылатых чудовищ появятся помощники, и демоны наверняка будут побеждены. Нет, решила Чекс, сдаваться рано!

И только она так подумала, свет устремился на тьму, отгоняя ее все дальше и дальше. И новые образы засияли… Огры шли вперед и в своем героическом порыве были почти прекрасны, а демоны в страхе катились прочь, отступая перед силами земли и неба. Нет, победа возможна!

Как только наступила его минута, Черион яростно рванулся в атаку. Тьма сжала рожденную воображением Чекс яркую картинку своими громадными черными ручищами, и в них эта картинка стала сначала совсем маленькой, а потом исчезла, как исчезает упавшая в бездну искра. Крылатым чудовищам безразличны горести земных чудовищ, тем самым, как бы говорил Черион, нам, крылатым, демоны не угрожают.

Не дожидаясь завершения жестокой речи Чериона, Чекс выступила со своей. Нет, не может быть, чтобы крылатые чудовища остались безразличны, они не должны оставаться безразличны. Беда затронет не только землю. Она обязательно поднимется вверх, в воздух, в горы. Крылатые чудовища пострадают не меньше земных. Люди могут себе позволить не замечать горести иных существ, кентавры — горести кентавров, но вам, крылатым чудовищам, такое высокомерие непозволительно!

И как только подуманное Чекс возникло в виде картины, свет усилился и оттолкнул тьму. Но тьма прихлынула вновь. Крылатые чудовища не так глупы, чтобы ввязываться в потасовку, в которой их ждет только одно — гибель.

Но Чекс не собиралась уступать. Даже если борьба не принесет победы, все равно нельзя сдаваться без боя. Иногда под маской сдержанности пытаются скрыть обыкновенную трусость, но вы-то, крылатые чудовища, вы-то не трусы! Весь Ксанф знает о вашей храбрости! Лучше умереть в честном бою, чем продолжать жить в бесчестии. Не берите пример ни с людей, ни с кентавров! Прокопии терпят бедствия, и Ксанф должен прийти к ним на помощь!

Свет стал ярким и захватил огромное пространство, так что от тьмы осталось лишь жалкое облачко где-то на обочине. И вдруг к свету Чекс начали добавляться новые огни, их становилось все больше и больше. Это означало, что зрители, окружившие плоскогорье и внимательно следившие за соревнованиями картин, в конце концов согласились с Чекс!

Темное облако, последнее пристанище тьмы, рассеялось, и обнаружился тот, кто до сих пор скрывался во тьме.

Крылатый кентавр!

У Чекс от волнения подкосились ноги.

Черион оказался крылатым!

Конечно, как она раньше не догадалась! Здесь, высоко в горах, живут только крылатые существа, и даже кентавры должны быть крылаты. Теперь ей припомнилась тропка, по которой она поднималась в гору. На этой тропке не было следов копыт. Значит, Черион добирался сюда только на крыльях! «Но теперь, после всего этого потока дерзости, он вряд ли станет со мной дружить, — горько вздохнула Чекс. — Как же я была глупа…»

Солнце снаружи одержало полную победу над тьмой, но теперь в душе у Чекс стало темно. Она жестоко упрекала себя за недальновидность.

Тем временем Черион направился к ней, сияя серебром крыльев и золотом копыт. О, как же он был красив! Такого красавца Чекс еще не встречала. Пусть и старше ее, но мускулистый, стройный и.., умеющий летать?

Черион опустился перед Чекс и сложил крылья. Чекс в смущении не решалась взглянуть на него.

— Мне понравилась твоя отвага, девица, — произнес крылатый кентавр. — Ты победила тьму. Твой отец Ксант много рассказывал о своей прекрасной дочери, и он был прав — ты хороша не только тем, что обладаешь крыльями. Узнав о тебе, я прилетел.., прилетел издалека и надеюсь, что отыскал свое счастье.

— Так ты не разгневался, что я раньше отказалась встретиться с тобой? — робко спросила Чекс.

— Сначала я был просто взбешен, — признался Черион. — Но потом понял, что ты еще слишком молода и поэтому не знаешь всех законов общества. Да и откуда тебе было их знать, если кентавры все время прогоняли тебя. О, я знаю, что такое быть отверженным, поверь, я знаю! Но зато теперь я понял, какой у тебя нрав. Ну так вот, крылатые чудовища придут на помощь Прокопиям. Ты их убедила. И я…

— Что? — еле слышно спросила Чекс.

— Я с радостью встречу тебя, когда ты.., прилетишь ко мне.

Тут он повернулся, расправил крылья и поднялся в воздух. Порыв ветра овеял Чекс и улегся, но вихрь чувств в душе ее завертелся еще сильнее.

Она должна научиться летать!