Четверо путешественников приблизились. Смерив их тяжелым, недобрым взглядом, король заговорил. Его громовой рокочущий бас эхом разнесся под сводами зала:
      - Воистину настали лихие времена, раз уж сам Фолкен Черная Рука постучался во врата моего замка!
      - И я тоже счастлив приветствовать ваше величество. - Голос Фолкена был столь же громок, но гуще и богаче тембром. - Рад видеть ваше величество пребывающим в добром здравии.
      - Если я и в добром здравии, то уж точно не твоими молитвами. И нечего делать вид, будто тебя волнует мое здоровье! Отвечай, зачем тебя принесло в Кейлавер, Фолкен? Что нужно от меня Суровому Барду?
      Фолкен рассмеялся.
      - Вы отлично знаете, зачем я здесь, ваше величество! Я прибыл, чтобы держать речь перед Советом Королей. Бореас фыркнул:
      - Скорее уж для того, чтобы запудрить Совету мозги своими нелепыми россказнями!
      - Россказни бывают разными, ваше величество, - парировал бард. - Мне действительно есть о чем рассказать, а судить о том, что правда, а что нелепица, - дело Совета.
      На короля аргументы Фолкена впечатления не произвели. Глаза его по-прежнему сверкали враждебностью и недоверием.
      - У меня твои штучки, Фолкен, до сих пор в печенках сидят! Не будь с тобой леди Мелии, мои рыцари гнали бы вас всех сейчас от ворот до самого моста через Темноструйную.
      Мелия присела перед королем в изящном реверансе.
      - Ах, ваше величество, так приятно видеть, что ваши манеры в обращении с дамами остались столь же безупречными, как и прежде.
      Бореас скривился, а Трэвис вовремя прикусил язык, чтобы не прыснуть со смеху. Он бы ничуть не удивился, узнав, что королю случалось бросать людей на растерзание своим псам за куда более безобидные слова.
      Тот тем временем вновь переключил внимание на барда.
      - У меня нет времени на пустые препирательства. Я ведь в любой момент могу передумать - и никакая леди Мелия мне не помешает! Что скажешь?
      Фолкен сделал шаг вперед:
      - Долог и труден был наш путь. Покорнейше просим гостеприимства вашего величества.
      Бореас недовольно хмыкнул, но и не отказал сразу Трэвис знал со слов Бельтана, что законы гостеприимства обязаны соблюдать даже коронованные особы.
      - Кроме того, - продолжал бард, - среди нас есть один, с кем вашему величеству, без сомнения, будет приятно увидеться снова.
      Трэвис с удивлением покосился на Фолкена. О ком это он? Бельтан тем временем откинул закрывавший лицо капюшон и выступил вперед.
      - Приветствую тебя, дядюшка, - спокойно произнес он.
      Трэвис чуть не подпрыгнул от неожиданности. Дядюшка?! Ну и ну!
      Бореас привстал на троне. Глаза его вспыхнули - но на этот раз не гневно, а радостно.
      - Бельтан! Клянусь Ватрисом, Бельтан!
      Король вскочил с кресла, спрыгнул с возвышения и заключил рыцаря в объятия. Трэвис поежился: попади он в эти медвежьи лапы, в момент превратился бы в желе. Но Бельтан оказался крепким орешком и, в свою очередь, так сжал родственника, что у того косточки захрустели.
      А Трэвис между тем безуспешно пытался осмыслить происходящее у него на глазах. Выходит, Бельтан - самый что ни на есть настоящий принц? Но этого просто не может быть! Бельтан - это... это Бельтан. Хотя сейчас, когда они стояли рядом, Трэвис не мог не отметить разительного сходства между Бельтаном и Бореа-сом. Последний был плотнее, пошире в плечах и пониже ростом, ло резкие, в чем-то даже хищные черты лица и одинаковые ястребиные носы, а также цвет глаз выдавали несомненное родство между этими двумя великолепными образчиками человеческой породы Сердце Трэвиса на миг возликовало от радости за друга и тут же упало - да кто он, собственно, такой, чтобы претендовать на дружбу с особами королевской крови?
      Бореас с неохотой разжал объятия и отступил на шаг, глядя на светловолосого рыцаря с легкой укоризной.
      - Эх, Бельтан, Бельтан! Неужели так трудно хотя бы раз в год навестить родственника? Я уж со счету сбился, сколько лет ты не заглядывал в Кейлавер. Три года? Четыре? Во всяком случае, слишком много. - Он с неприязнью покосился на барда. - И что, скажи на милость, ты делаешь в компании этого проходимца? Вот уж никогда бы не подумал, что у тебя может быть что-то общее с Фолкеном Черной Рукой! - Король прикрыл рот ладонью, оглянулся на Мелию и прошептал на весь зал: - Однако в ее обществе я и сам бы не прочь попутешествовать годик-другой!
      - Дядюшка! - шокированно воскликнул Бельтан.
      - Вы все еще не дали ответа на нашу просьбу, ваше величество, прервал родственный диалог звучный голос барда.
      Бореас нахмурился, отвернулся от племянника и раздраженно посмотрел на Фолкена.
      - Клянусь Ватрисом, ты мне надоел, Черная Рука! Ты же прекрасно понимаешь, что у меня нет выбора. Успокойся, я дарую гостеприимство тебе и твоим спутникам. - Он вновь обратился к Бельтану, но в голосе короля уже не было прежней теплоты - И все-таки я не понимаю, Бельтан Кейлаванский, как тебя угораздило связаться с этими типами? Впрочем, ты и ребенком всегда поступал так, как тебе заблагорассудится.
      - У меня имелся прекрасный пример для подражания, дядюшка.
      Трэвис внутренне сжался, опасаясь, что дерзкие слова Бельтана вызовут новую вспышку королевского гнева, но Бореас лишь громко расхохотался и от избытка чувств несколько раз хлопнул племянника по спине.
      - Добро пожаловать домой, Бельтан! - прогудел он - Добро пожаловать всем вам и даже тебе, Черная Рука. Никто не сможет омрачить сегодня моей радости, так что можешь не стараться.
      Фолкен поклонился, но ничего не ответил. Бореас жестом указал на седобородого придворного за своей спиной.
      - Это лорд Олрейн, мой сенешаль. По всем вопросам обращайтесь к нему, а у меня, увы, масса других забот. Править королевством - не на лютне бренчать, ты со мной согласен, а, Фолкен?
      С этими словами король покинул зал, и сразу стало легче дышать - как после отгремевшей грозы.
      Мелия коснулась пальцами своей лебединой шеи.
      - Что ж, друзья мои, - подвела она итог, - нельзя сказать, чтобы все прошло гладко, но головы мы, во всяком случае, сохранили.
      Фолкен кивнул и положил руку на плечо Бельтану.
      - Ну и как тебе нравится снова очутиться в родных стенах? поинтересовался бард.
      Рыцарь озабоченно взглянул на Трэвиса, но тот деликатно отвернулся, прежде чем Бельтан успел открыть рот.
      64
      Двери большого зала распахнулись. Грейс, Эйрин и Дарж разом отпрянули, но Бореас стремительно прошагал мимо, даже не удостоив их взглядом. Следом за ним протопали трое вооруженных до зубов гвардейцев с каменными физиономиями. Король и стражники свернули в коридор и скрылись из виду. Грейс искренне считала, что уже видела однажды Бореаса в гневе, но сейчас ей хватило одного взгляда на его перекошенное яростью лицо, чтобы понять, как сильно она ошибалась. По сравнению с тем, чему она стала свидетельницей сегодня, все прочие проявления королевского недовольства выглядели не более чем умеренным бризом на фоне тропического урагана.
      - Ой, мамочки! - пискнула Эйрин, прижав руку к груди. Грейс заглянула в испуганные глаза баронессы.
      - Успокойся, Эйрин. Скажи лучше, кто приехал?
      - Кажется, я догадываюсь, - задумчиво произнес Дарж, проводив взглядом королевский эскорт.
      Грейс вопросительно посмотрела на рыцаря, но тот покачал головой и жестом указал на открытые двери:
      - Лучше один раз увидеть. Прошу вас, миледи.
      Она первой переступила порог. Эйрин и Дарж последовали за ней.
      Новоприбывших было четверо. Это сразу бросилось в глаза Грейс, которая ожидала увидеть лишь одного. Они стояли кучкой в дальнем конце зала, о чем-то совещаясь с лордом Олрейном. Грейс сразу подумала, что ей еще ни разу не доводилось встречать более пестрой компании.
      Говорил в основном высокий мужчина с посеребренными сединой черными волосами и волчьей физиономией, одетый в голубой плащ, такой же выцветший и потускневший, как глаза его обладателя. Рядом с ним стояла женщина, чьи волосы были еще темнее, чем у короля Бореаса. Грейс не сомневалась, что лорд Олрейн без труда распознает в ней королевскую кровь. Хотя наряд ее не блистал роскошью и нес на себе следы долгих странствий, гордая осанка и уверенные манеры говорили о том, что эта женщина рождена повелевать, а не повиноваться. Кожа ее отливала медью, глаза светились желтым блеском полированного янтаря.
      По левую руку от музыканта стоял рыцарь. Высокий, жилистый, широкоплечий, облаченный в кольчугу и вооруженный длинным мечом в ножнах. Его редеющие светлые волосы ниспадали до плеч. Четвертый и последний в этой стран-ной компании держался сзади и вообще как-то выпадал из привычных рамок. Он тоже был высок, хотя заметно уступал ростом рыцарю да еще постоянно сутулился. Судя по его поношенной одежде (явно с чужого плеча), нечесаным волосам и бороде и угрюмому, настороженному взгляду, Грейс пришла к заключению, что этот малый, по всей видимости, выполняет обязанности слуги. Эйрин наклонилась к ней и прошептала на ухо:
      - Смотри, это королевский племянник!
      - Который? - автоматически спросила Грейс, хотя уже догадалась, каким будет ответ. Ястребиный нос и хищный профиль говорили сами за себя. И хотя рыцарь был столь же ярко выраженным блондином, как Бореас - брюнетом, и значительно уступал королю внешней привлекательностью, несомненного сходства между ними не заметил бы только слепой.
      - Белокурый, тот, что слева, - ответила баронесса. - Его зовут Бельтан. Я была еще совсем девчонкой, когда видела его в последний раз. Он все такой же высокий, как раньше. Только волос поубавилось, а шрамов прибавилось. Бельтан - бастард старшего брата Бореаса, Бельдреаса, предыдущего короля Кейлавана.
      Грейс поразило, с каким невозмутимым спокойствием произносит слово "бастард" ее юная подруга. С другой стороны, в этом мире кровь и наследственность шли рука об руку с силой и властью, так что, вероятно, для баронессы и самого Бельтана этот термин вовсе не являлся оскорбительным и заключал всего лишь констатацию факта.
      - А что случилось с Бельдреасом? - спросила она.
      Обычно веселое и жизнерадостное личико Эйрин опечалилось.
      - Он был убит семь лет назад вот в этом самом зале. После его смерти в Кейлаване начался разброд, потому что непонятно было, кому достанется трон. Его мог занять Бельтан, несмотря на его статус незаконнорожденного принца, но он поклялся Ватрисом, что не успокоится, пока не отыщет и не покарает убийцу отца. В результате королем стал младший брат, Бореас.
      Грейс еще раз пригляделась к светловолосому рыцарю. Его высокий лоб пересекали многочисленные складки - слишком глубокие для человека, который никак не мог быть старше нее.
      - Он отыскал? Убийцу отца, я имею в виду?
      - Еще нет. Но я слышала, что он до сих пор занят поисками.
      Грейс покачала головой. Ну почему, почему живые так тяжело забывают мертвых? Я уверена, что у мертвых с этим нет никаких проблем! Впрочем, высказать свою крамольную мысль вслух она не решилась и вместо этого спросила:
      - А кто остальные?
      - Тот темноволосый с лютней - странствующий бард Фолкен Черная Рука. Рядом с ним леди Мелия. Я никогда их раньше не видела, но слышала о них немало.
      Грейс хотела было уточнить, что именно слышала Эйрин, но в этот момент почувствовала легкое прикосновение к руке.
      - Идемте со мной, - сказал Дарж.
      - Куда? - растерялась Грейс, совсем позабывшая о присутствии эмбарца.
      - Я хочу познакомить вас с Фолкеном. Эйрин аж рот разинула от удивления:
      - Дарж! Неужели вы знаете Сурового Барда? Тот кивнул:
      - Знаю. Однажды мне довелось путешествовать вместе с ним. Правда, случилось это очень давно, когда я был совсем еще глупым и зеленым юнцом.
      Грейс стиснула зубы. Это не смешно, Грейс! Это совсем не смешно!
      - Конечно, он меня вряд ли вспомнит, - продолжал рыцарь. - Скорее всего взглянет, как на пустое место, и пошлет куда-нибудь подальше, но с моей стороны было бы невежливо не попытаться.
      Эйрин, словно не слыша его слов, все еще взирала на Даржа с каким-то благоговейным страхом. А рыцарь тем временем уверенным шагом направился к путешественникам. Дамы потянулись за ним. Когда они приблизились к возвышению, лорд Олрейн как раз закончил переговоры и раскланивался.
      - Я сейчас же распоряжусь, чтобы для вас, миледи, и для вас, милорд, подготовили помещение. А вам, лорд Бельтан, полагаю, придутся по душе ваши прежние покои.
      - Мы благодарим вас, лорд Олрейн, - присела в реверансе леди Мелия.
      Достопочтенный сенешаль попрощался и заспешил к выходу, а Грейс снова принялась изучать новоприбывших. С Бельтаном все было ясно: в его жилах текла королевская кровь, и Олрейн, естественно, относился к нему с подчеркнутым уважением. Но и к Мелии с Фолкеном сенешаль обращался с той же почтительностью, из чего следовал вывод, что оба они - весьма важные персоны, хотя их ранг и положение пока оставались для нее загадкой. Слуга же - Грейс только сейчас обратила внимание на его очки в проволочной оправе, что тоже показалось ей необычным, - вел себя как-то странно. Насупившись и сгорбившись, он развлекался тем, что пинал разбросанную по полу солому заляпанными грязью сапогами и не проявлял ни малейшего намерения заняться нуждами хозяев.
      Дарж помедлил, откашлялся и шагнул вперед.
      - Прошу прощения, лорд Фолкен, - заговорил он. - Едва ли вы меня вспомните, но...
      Бард стремительно развернулся на голос, и его волчья физиономия, за секунду до того усталая и осунувшаяся, вдруг озарилась радостной улыбкой, сразу омолодившей его лет на двадцать.
      - Клянусь Орлигом, Дарж! - воскликнул он, с силой хлопнув рыцаря по плечу; в следующее мгновение лицо его перекосила болезненная гримаса.
      - Что с тобой, Фолкен? - испугался Дарж.
      - Ничего, - буркнул бард, тряся кистью. - С вами, рыцарями, вечно одна и та же история. Предупреждать надо, когда кольчугу под плащ надеваешь.
      Эмбарец озабоченно посмотрел на ушибленную руку старого приятеля.
      - Мне очень жаль, Фолкен. Ты, наверное, так сильно покалечился, что никогда больше не сможешь играть на лютне. На лице барда отразилось недоумение.
      - Ты чего это несешь, Дарж, дружище? Я всегда считал, что ты совсем не похож на своих земляков. Раньше ты, помнится, отсутствием чувства юмора не страдал. Что произошло?
      Теперь уже Грейс в недоумении уставилась на рыцаря. Дарж и чувство юмора? Невероятно!
      - Когда мы впервые повстречались, - заговорил тот, переминаясь с ноги на ногу и пряча глаза, - я был мальчишкой, у которого только начинали пробиваться усы. А сейчас я взрослый мужчина, давно переваливший порог зрелости.
      Выражение лица Фолкена смягчилось. Он сочувственно взглянул на эмбарца, как будто только сейчас заметив вплетения серебряных нитей в волосах и суровые, словно топором высеченные черты - отпечаток лет проверенных в битвах и странствиях.
      - Ну да, конечно, я совсем забыл, - прошептал он. - Больше двадцати лет прошло...
      Грейс его реакция показалась странной. Даржу, по ее прикидкам, было лет сорок - сорок пять, а Фолкену - где-нибудь в районе пятидесяти. Тем не менее последний вел себя так, будто рыцарь годился ему если не во внуки, то в сыновья. Впрочем, в этом мире возрастные грани значительно отличались от привычных ей земных представлений. Она сама, к примеру, в свои тридцать лет - уже старая дева, по здешним понятиям. И нет ничего удивительного в том, что девятнадцатилетняя Эй-рин искренне считает глубоким стариком эрла Стоунбрейка., чей возраст на Земле соответствовал бы самому полному расцвету духовных и физических сил.
      Улыбка вернулась на лицо Фолкена. Быть может, веселости в ней поубавилось, но теплота и искренность остались прежними. Он схватил рыцаря за руку и с чувством пожал.
      - Все равно я ужасно рад снова тебя увидеть, Дарж!
      - И я тебя тоже, Фолкен, - кивнул эмбарец. Бард повернулся к спутникам:
      - Позвольте представить вам, друзья, моего старого приятеля, эрла Стоунбрейка из Эмбара. Дарж, это леди Мелия, а это - Бельтан Кейлаванский.
      Мелия присела в реверансе, а Бельтан расплылся в широкой ухмылке. Грейс ахнула: улыбающийся Бельтан, показавшийся ей вначале невзрачным и неинтересным, оказывается, ничуть не уступал красотой своему дяде Бореасу.
      - Я слышал о вас, милорд, - кивнул он. - Молва о вашем искусстве владения двуручным эмбарским мечом разнеслась далеко за пределы вашего королевства.
      Дарж в смущении отступил на шаг назад.
      - Боюсь, все эти рассказы сильно преувеличены, милорд, - пробормотал он.
      Мелия приподняла юбку и ловко вклинилась между ними.
      - Могу ли я осведомиться, кто ваши очаровательные спутницы, милорд Дарж? - спросила она нежным голосом.
      Хотя Мелия выглядела миниатюрной и не внушала никаких опасений, Грейс рядом с ней - в который раз уже в этом мире! - ощутила себя маленькой девочкой. Но не так, как в присутствии леди Кайрен или королевы Иволейны, внушаемые леди Мелией эмоции не вызывали в ней чувства неполноценности, а лишь помогали осознать, что в этом мире и в этой жизни существует множество вещей и явлений, которые она пока даже представить себе не может.
      Дарж солидно откашлялся:
      - Позвольте представить ее высочество леди Эйрин, баронессу Эльсандрийскую, воспитанницу его величества короля Бореаса.
      Мелия с улыбкой кивнула, а Эйрин приветствовала ее таким элегантным реверансом, какой Грейс не сумела бы изобразить за все сокровища мира.
      - Смотрите-ка, в какую красавицу превратилась та несносная девчонка! притворно удивился Бельтан, в глазах которого заиграли веселые чертики. Дядя прав: надо мне было почаще наведываться в Кейлавер!
      Эйрин покраснела и потупилась, но по ее улыбке видно было, что комплимент ей польстил. Грейс вспомнила двуличного Леотана и сразу прониклась симпатией к этому светловолосому принцу - не важно, законнорожденному или нет.
      - А это, - продолжал Дарж, - ее светлость леди Грейс, герцогиня Беккеттская.
      Янтарные глаза Мелии недоверчиво блеснули.
      - Впервые слышу о таком герцогстве, - заметила она. Грейс запаниковала.
      - Это очень далеко отсюда, - поспешно пояснила она.
      - Да-да, разумеется, - кивнула Мелия.
      Взор ее остановился на Грейс, будя в ней ужасное ощущение прозрачности и открытости и словно проникая во все секреты, надежды и страхи, которые она полагала надежно спрятанными от посторонних. Мысли ее растерянно заметались, сталкиваясь и разлетаясь, как стайка накрытых сачком бабочек.
      У Грейс перехватило дыхание. Машинально она поднесла руку к горлу. Атмосфера в зале вдруг сгустилась и сделалась вязкой и удушливой. Взгляд ее упал на слугу, стоявшего рядом с леди Мелией. Его серые глаза сердито хмурились за стеклами очков в оправе из тонкой стальной проволоки.
      - Будьте добры, принесите мне бокал вина, пожалуйста, - попросила она.
      Слуга уставился на нее с таким видом, будто она только что потребовала от него спрыгнуть с самой высокой башни Кейлаверской цитадели.
      - Что?
      Грейс оторопела. Ни один из придворных слуг не осмелился Бы вести себя с ней столь вызывающе.
      - Вина, - повторила она. - Там, на столике, у вас за спиной. Принесите мне бокал, прошу вас.
      - Между прочим, я вам не лакей, - дернув щекой, буркнул тот. Мелия скользнула по нему острым проницательным взглядом.
      - В таком случае почему ты не ведешь себя как джентльмен, Трэвис? вкрадчиво осведомилась она.
      Мужчина с нечесаной шевелюрой песочно-желтого цвета вздрогнул, открыл рот, порываясь возразить, но тут же передумал, опустил голову и пошел за вином - правда, нехотя и что-то бурча себе под нос.
      Грейс мысленно застонала. Она снова проявила поспешность и поверхностность в суждении, пришла к неверному выводу и в результате нанесла совершенно незнакомому человеку незаслуженную обиду. От стыда ей захотелось немедленно про-валиться сквозь землю. Возникшую неловкую паузу героически попыталась разрядить Эйрин.
      - Добро пожаловать в Кейлавер, - сказала она с улыбкой.
      65
      - Можешь сложить их здесь, Трэвис, - сказала Мелия.
      Трэвис с облегчением брякнул на пол тяжелые седельные сумы, а когда выпрямлялся, в спине что-то хрустнуло - как ледышка под копытами гарцующего коня.
      Фолкен обернулся и посмотрел на мешки.
      - Ты что-то разбил, Трэвис?
      - Нечему там разбиваться, - буркнул тот сквозь стиснутые зубы.
      Под руководством Мелии он пер эти мешки на собственном горбу сначала из конюшни через двор, потом по извилистым коридорам и наконец вверх по бесконечной спиральной лестнице, такой длинной, что у него закружилась голова, как после катания на всех сразу каруселях парка аттракционов в Илитч-гарден.
      - И не забудь пожалуйста сходить за теми четырьмя, что мы оставили внизу на лестничной площадке, - сладким голосом напомнила Мелия.
      - Я так понимаю, это мне в наказание? - поинтересовался Трэвис, с ненавистью глядя на неподъемные сумы.
      - Разумеется, дорогой, - широко улыбнулась Мелия. - Должен же кто-то позаботиться о твоем воспитании.
      Трэвис тяжело вздохнул и направился к двери. Разве он виноват, что та женщина - герцогиня? - оказалась такой хамкой? Что ему, стакан вина принести жалко? Но она так на него смотрела - как будто он и не человек вовсе, а неодушевленный предмет! В "Шахтном стволе" даже самые наглые туристы и закоренелые пьяницы не смели так с ним обращаться.
      В комнату вошел Бельтан, неся в каждой руке пару плотно набитых мешков. Он с легкостью водрузил их на полку и огляделся.
      - Больше ничего не забыли? - осведомился он, отряхивая руки от пыли.
      Трэвис окинул рыцаря сумрачным взглядом. Бывали моменты, когда тот выводил его из себя еще сильнее, нежели Мелия с Фолкеном и их постоянные секреты. Впрочем, сейчас он был скорее благодарен Бельтану, избавившему его от необходимости повторного рейса. Трэвис любил в детстве кататься на карусели, но его желудок, как правило, не выдерживал уже второго тура, извергая все съеденные до этого пирожные и сладости.
      - Ну, Мелия, что ты теперь думаешь о гостеприимстве короля Кейлавана? - спросил Фолкен, положив футляр с лютней на широкий подоконник.
      Волшебница неторопливо обошла комнату, шурша краем платья по грубому ворсу покрывающих пол ковров. Отведенные им королевским сенешалем лордом Олрейном апартаменты оказались достаточно просторными, чтобы вместить всех четверых одновременно. Стены были сплошь увешаны гобеленами. Краски на них сильно потускнели от времени и дыма, но прочная основа наряду с весело потрескивающими в камине поленьями все же в какой-то мере предохраняла от сочащейся из каменных стен холодной сырости. Боковая дверца вела в маленькую спаленку, по молчаливому согласию спутников предоставленную в единоличное владение леди Мелии.
      - Что ж, не стану утверждать, что нам выделили лучшие покои в замке, сказала она, усевшись в просторное плюшевое кресло у камина и с наслаждением вытянув ноги, - но для начала сойдет и это.
      Фолкен раскрыл футляр, вынул лютню и провел пальцами по струнам.
      - Человечество должно быть вечно благодарно тебе, Мелия, за те жертвы, что ты приносишь на его алтарь, - заметил он.
      - Очень надеюсь, что так оно и будет.
      Трэвис свернул плащ и положил его в изголовье одной из двух узких коек в гостиной, предназначенных Фолкену и ему, затем сам присел рядом с плащом. В единственное окно пробивался рассеянный солнечный свет. Сквозь толстое стекло с вкраплениями и многочисленными воздушными пузырьками виднелись силуэты пяти крепостных башен - половины из всех крепостных сооружений Кейлавера, как он уже успел выяснить. Сегодня утром, когда они еще только приближались к замку, эта грозная цитадель на вершине холма издали чем-то напомнила ему причудливые изломы скал и горных пиков Колорадо. Сердце кольнула ностальгия, и он бессознательно подставил лицо ветру, как делал всегда, когда начинал испытывать тоску по дому.
      Не обольщайся, Трэвис, в Кастл-Сити о тебе давным-давно забыли. Не пора ли и тебе забыть?
      Он снова тяжело вздохнул, созерцая устремленные в небо шпили. Да уж, по сравнению с Кейлавером крепость короля Кела - не более чем груда щебня и мусора.
      - Не стоит утруждаться, дорогой, - медовым голоском остановила Бельтана Мелия. - Трэвис сказал, что сам все распакует. Трэвис вскинул голову:
      - Я сказал? Что-то не припомню.
      - А ты постарайся припомнить, - посоветовала Мелия, прищурив глаза. Хорошенько постарайся. Трэвис сглотнул.
      - Да, кажется, я уже что-то такое припоминаю, - пробормотал он.
      - Я знала, что ты обязательно вспомнишь, - кивнула волшебница.
      Он опустился на колени и принялся развязывать кожаные ремни. От разрушенной Белой башни до Кейлавера путь был неблизким, и сейчас, выкладывая из сумок одеяла, запасную одежду и остатки провизии, он вновь, как видеозапись, прокручивал в голове все эти долгие, бесконечные лиги завершающего этапа путешествия.
      Они не стали задерживаться в горной долине, некогда давшей приют уцелевшим от малакорской резни вязателям рун. Хотя на следующее утро после нападения Бледных Призраков Мелия все еще чувствовала слабость, на общем совете было единодушно решено отправиться в путь немедленно. Никто не желал оставаться еще на одну ночь в этом проклятом месте. Едва забрезжил рассвет, они упаковали вещи, оседлали коней и тронулись к выводящему из долины перевалу. На гребне Трэвис обернулся и в последний раз окинул взглядом развалины. В тусклой предрассветной мгле обломки стен белели, словно кости поверженного великана, образуя гигантский курган, который отныне будет вечно напоминать о самонадеянной глупости строителей башни, столетия назад совершивших ошибку и заплативших за нее дорогой ценой. По спине у него пробежал холодок, но тут тропа начала спускаться вниз, и зловещие руины скрылись из виду.
      Южные провинции Эридана они постарались миновать как можно быстрее, для чего были вынуждены опять воспользоваться трактом Королевы разумеется, принимая при этом все мыслимые меры предосторожности. Бельтан постоянно держался впереди, выполняя роль разведчика, и не раз успевал вовремя предупредить спутников о появлении на дороге последователей культа Ворона. В таких случаях приходилось съезжать с дороги и прятаться в зарослях, среди холмов, под мостом или просто в придорожной канаве, ожидая, пока воинствующие фанатики не пройдут мимо.
      Однажды они чуть не попались. Большой отряд Черных Балахонов вынырнул неизвестно откуда так близко от них, что от встречи с убийцами путешественников отделяли считанные минуты. И укрыться, как назло, было негде: по обе стороны от тракта на лигу окрест простиралось открытое пространство без единого деревца или кустика. И тогда Мелия приняла командование на себя. Не терпящим возражений тоном она приказала всем выехать на обочину, встать рядом, не двигаться и ни в коем случае не выпускать из рук поводьев. Руки ее пришли в движение, словно прядя невидимый занавес, который она затем развернула и разгладила раскрытыми ладонями.
      На дороге показались первые ряды приверженцев Ворона. Их оказалось больше сотни - самая крупная процессия, которую им довелось встретить с момента въезда в пределы Эридана. Они маршировали по четыре в ряд - все в черных балахонах, все с выжженным на лбу клеймом в виде воронова крыла. Маршируя, они выкрикивали странные слова - Трэвис не сразу догадался, что это молитва их повелителю Ворону:
      Ветер вдыхай,
      По углям ступай,
      Ворон за все отвечает!
      Плоть укрощай,
      Сердце смиряй,
      Ворон высоко летает!
      Когда они наконец скрылись из виду, Трэвис с трудом смог разжать до боли стиснутые челюсти. Он был уверен, что их непременно обнаружат, и изо всех сил сдерживался, чтобы не закричать. С замирающим от страха сердцем он ежесекундно вздрагивал, ожидая, что вот сейчас выражение тупого безразличия и покорности судьбе на лице одного из фанатиков сменится узнаванием, к нему протянется указующий перст, и разъяренная толпа в мгновение ока разорвет их всех в клочья.
      И что ты тогда будешь делать, Трэвис? Сожжешь их всех, как сжег несчастного сумасшедшего лорда в его собственном доме? Так зачем же ждать? Сожги их всех прямо сейчас!
      Однако отряд прошагал мимо, не обратив внимания на застывших у обочины всадников. Их остекленевшие глаза были устремлены куда-то в немыслимую даль; они шли, хрипло горланя им одним понятные строфы, где не встречалось и намека на рифму. Мелия в очередной раз сотворила чудо - и оно сработало!
      К счастью, эта встреча с приверженцами культа Ворона оказалась последней. На следующее утро перед ними раскинулось обширное плато, на востоке ограниченное отрогами Рассветных гор, а на западе - теряющимися в синей дымке отдаленными остроконечными пиками, которые Фолкен называл Фол Синфат, или Сумеречные горы. Тракт Королевы круто пошел вверх. Лошадям на подъеме пришлось тяжеловато, но дорога по-прежнему оставалась ровной. Трэвис в очередной раз испытал невольное восхищение перед таррасскими инженерами и строителями, которым, несомненно, понадобилось вырубить для достижения этой цели многие тысячи кубометров неподатливого скального грунта. Пусть ее построили тысячу лет назад, но она и теперь лишь немногим уступала асфальтированным трассам в горах Колорадо.
      Не обращая внимания на предостережения Фолкена, Трэвис пришпорил своего мерина и вырвался вперед. Его не пугали горы. Естественно, он знал, что в горах опасно: кое-кто из его знакомых погиб в горах. Но он знал также, что проигрывает горам только тот, кто сражается с ними. Если же слиться с горой, отдаться на ее милость, заплатив при этом толикой собственного пота и крови, гора обязательно вознаградит тебя, вознеся к небесам.
      Когда они достигли вершины, местность уже мало чем напоминала Колорадо. Перед путешественниками лежал Голт - высокогорное королевство, играющее роль своеобразного буфера между доминионами Эридана и Кейлавана.