— Помолчи, Кит, — приказал Огастес и демонстративно зажал руками уши. — У меня от тебя голова разболелась.

Они вчетвером, Кит, Огастес Девлин, Фрэнсис Хеннинг и Реджинальд Хэпшоу, шли по Сент-Джеймс-стрит по направлению к Пэлл-Мэлл.

— А я-то думал, она у тебя разболелась от бренди, которого ты вчера выпил целую бутылку, — заметил Хэпшоу.

— Я только сказал, что, если бы ты вчера проявил чувство меры, ты бы сегодня так не мучился, — заметила Кит, с раздражением взглянув на виконта.

Вчера ей практически не удалось поспать, и отвратительное настроение Девлина нисколько не улучшало ее собственного расположения духа. Равно как и то обстоятельство, что, проснувшись утром, она не застала Алекса, который уже ушел, и решила не завтракать, отчего сейчас голова кружилась от голода. Впрочем, она должна радоваться, что не застала Эвертона. В его присутствии она сама не своя, и если так будет продолжаться, она не выполнит того, ради чего находится здесь.

— Почему я должен умирать скучно и медленно, когда можно весело и быстро? — тихо спросил Девлин.

— А вот я собираюсь дожить до зрелого возраста, — заявила Кит.

Хмыкнув, виконт поднес ко рту платок и откашлялся в него.

— Никогда не мог уловить разницу между выражением «зрелый возраст» и «преклонный возраст», — заметил он. — Однако думаю, что ты доживешь до глубокой старости, мой дорогой мальчик.

— А я бы дожил до глубокой старости богатым человеком, если бы ты раздобыл для меня это чертово правительственное поручение, — буркнул Фрэнсис.

Редж фыркнул.

— Да будет тебе, Фрэнсис. Я уже устал тебе повторять, что больших денег с него не выручишь. Принни поставил дело так, что работать придется как проклятому, причем практически бесплатно.

Кит была рада, что Фрэнсис не сказал, что они вчера уже разговаривали на эту тему. Должно быть, сам не помнил.

— А что за работа? — спросила она.

Редж весело улыбнулся:

— Чертовски скучная. Не стоит того, чтобы ее обсуждать. — Он указал пальцем на другую сторону улицы. — Мне нужны новые сапоги.

— А это магазин «Хобис»? — восторженно спросила Кит. Даже у ее отца не нашлось для одежды из этого магазина ни одного плохого слова.

— Да. А вот я не желаю тратить драгоценное время на какие-то сапоги, — отрезал Огастес. — Живи как тебе нравится — вот мой девиз, мои дорогие. И я буду ему следовать. Например, сейчас мне хочется эля.

— А мне хочется приобрести сапоги в этом магазине, — заявила Кит, не желая расставаться с Хэншоу, пока не выяснит, какое именно правительственное поручение ему дали. — Думаю, ботфорты как раз то, что мне нужно.

— Алекс решит, что ты ему подражаешь, — хмыкнул Редж.

— Ты что, думаешь, он тебе их купит? — ухмыльнулся Фрэнсис.

— Я сумею его уговорить, — уверенно заявила Кит.

— Что верно, то верно, — заметил Огастес, искоса взглянув на нее. — Похоже, Эвертон готов сделать для тебя все, что угодно.

Кит улыбнулась, хотя и не очень поняла смысл его слов.

— Я от природы очень обаятелен.

Огастес кивнул.

— В таком случае ты, должно быть, самый обаятельный человек на свете, — загадочно бросил он и, попрощавшись, направился в сторону клубов.

Кит взглянула на Реджа. Тот посмотрел вслед Девлину, после чего пожал плечами и сделал ей знак следовать за ним. Они перешли на другую сторону. Проходя мимо магазина одежды, Кит взглянула в влтрину и замерла. В витрине стоял манекен в таком красивом платье из розового шелка, какого Кит никогда в жизни не видела. Рукава, глубокий вырез мысом и пышная юбка были оторочены кружевами цвета слоновой кости, собранными на талии изящными воланами.

— Что ты там увидел? — заинтересовался Хэншоу и, положив руку Кит на плечо, тоже заглянул в витрину.

— Просто интересно стало, — пролепетала Кит, стараясь не краснеть, — как это женщины напяливают на себя такое безобразие?

Хмыкнув, барон подхватил ее под руку и увлек к обувному магазину.

— А уж чтобы стащить это с них, приходится изрядно потрудиться, — весело проговорил он.

Кит деланно улыбнулась:

— И не говори.

Она в последний раз взглянула на платье и вздохнула. Всю свою жизнь она прожила в мужском обществе, и никогда у нее не возникало желания нарядиться в платье. А вот теперь — подумать только! — она знакома с Алексом Кейлом всего неделю и уже мечтает об изящных платьях с кружевами и оборками. Совсем с ума сошла!

— Послушай, Редж, — проговорила она с наигранной веселостью, — ты не мог бы раздобыть и для меня какое-нибудь правительственное поручение? Что-нибудь веселенькое. Ну, там, шпионов ловить, или контрабандистов, или пиратов. Что-нибудь в этом роде.

Лорд Хэншоу рассмеялся и покачал головой, не выказывая никаких признаков того, что Кит хотя бы чуть-чуть приблизилась к цели.

— Алекс имеет гораздо большее влияние в таких делах, чем я. Попроси его.

— А тебе поручили что-нибудь интересное? — не отставала Кит.

Редж покачал головой:

— Скучища страшная.

Придется пока этим удовлетвориться, решила Кит. Тадеус Нэринг, этот самодовольный осел, не может быть тем, кто причиняет отцу и Фуше столько беспокойства. А вот Хэншоу — совсем другое дело. Ему дали правительственное поручение, о котором он не желает говорить, а это означает, что оно важное, а может быть, и очень важное. Значит, из списка подозреваемых его вычеркивать нельзя. И вполне возможно, что он останется единственным и ей не придется больше никого искать. Это было бы просто замечательно. Эвертон оказался бы вне подозрений, что ее вполне устроило бы.

Днем они снова встретились с Девлином и, хотя настроение его стало еще хуже, решили отправиться на бега. Редж выиграл тридцать соверенов, что позволило им поужинать и сыграть в карты в клубе. К тому времени когда Кит наняла экипаж и оправилась в Кейл-Хаус, было уже далеко за полночь, и она увеличила выигранную ею сумму еще на десять фунтов.

— Добрый вечер, Уэнтон, — улыбнулась она дворецкому, распахнувшему перед ней дверь. — Алекса, я полагаю, дома нет?

Сохраняя серьезное выражение лица, дворецкий принял у нее шляпу, перчатки и великолепное новое пальто, после чего изрек:

— Лорд Эвертон у себя в кабинете. Он просил, чтобы его не беспокоили.

— Вот как? Что ж, если я ему понадоблюсь, я в библиотеке.

Целый день Кит думала о поэме, кусочек из которой Алекс ей процитировал, и теперь ей хотелось самой прочитать ее. Однако это желание испарилось, стоило ей услышать доносившиеся из-за двери два мужских голоса. Оглянувшись, нет ли поблизости Уэнтона, Кит нечаянно загнула край персидского ковра и споткнулась о бугор, который сама же и создала. Потеряв равновесие, она оперлась рукой о дверь. Как Кит и ожидала, та оказалась незапертой и распахнулась.

Ввалившись в кабинет, девушка ухватилась за спинку ближайшего стула, чтобы не упасть.

— Простите, я…

Алекс, стоявший лицом к камину, при ее появлении круто обернулся и взглянул на Кит такими злыми глазами, что все извинения застряли у нее в горле. Повернувшись к ней спиной, он взял из рук стоявшего у окна мужчины пустой бокал.

— Благодарю вас за помощь, — сдержанно проговорил он.

— Всегда к вашим услугам, милорд. — Посетитель, мужчина средних лет, рыжеволосый, с обветренным лицом, в стареньком темном пальто, бросил взгляд на Кит, после чего наклонился и взял шляпу и перчатки со стула, спинку которого она по-прежнему не выпускала из рук. — Я сообщу вам, что узнал.

— Буду вам премного благодарен. — Алекс проводил мужчину до двери и, проходя мимо Кит, сквозь зубы процедил: — Стой где стоишь. — И вышел вместе с незнакомцем в коридор, даже не удостоив Кит взглядом.

А Кит послушно осталась стоять на месте. Она еще никогда не видела Алекса таким злым. Интересно, что именно поведал ему этот странный посетитель? Ее внезапное появление прервало их разговор на полуслове. Они обсуждали явно что-то очень важное. Кит не сомневалась в этом.

Несколько секунд спустя она услышала, как открылась дверь и Алекс вошел в кабинет.

— Прости, — повторила она, не оборачиваясь.

Дверь закрылась. Эвертон прошел мимо, коснувшись плечом плеча Кит, подошел к столику, где стояли напитки, налил себе бренди, сделал глоток и подошел к окну. Там он слегка раздвинул рукой шторы и принялся всматриваться в темноту сада.

— Я шла в библиотеку… — продолжала Кит. Интересно, почему он молчит? — и споткнулась. Я не хотела…

— Плохо придумала, неубедительно, — перебил ее Алекс, выпустив штору из рук. — Придумай что-нибудь получше.

Нахмурившись, Кит выпустила из рук спинку стула.

— Я споткнулась. Ты сам оставил эту чертову дверь незапертой, так что нечего на меня кивать!

Когда тебя ловят на лжи, атакуй, учил отец. Выбей противника из равновесия. Кит смотрела на профиль Алекса — он по-прежнему не поворачивался к ней лицом — и пыталась определить, противник он или нет.

— Где ты была сегодня вечером?

— Выигрывала у Реджа пять фунтов в карты, — коротко бросила Кит, намеренно уменьшив сумму выигрыша на тот случай, если он решит отнять у нее деньги. — А почему ты пьешь бренди с незнакомыми людьми и отказываешься делать это со мной?

Наконец-то Алекс взглянул на нее.

— Он не незнакомец. А девушки бренди не пьют.

Кит нахмурилась.

— Я…

Алекс поднял руку, не дав ей договорить.

— Ты хочешь сказать, что ты не девушка? Очень хорошо. Садись. — И он указал на открытую дверь в самом дальнем конце комнаты.

Бросив на Алекса подозрительный взгляд, Кит повернулась и вошла в бильярдную. Она уже была знакома с ее обстановкой: складной игорный стол, рядом два стареньких, но удобных кресла, у окна — столик с напитками. Кит оглянулась — Эвертон вошел следом за ней в комнату — и уселась перед игорным столом красного дерева.

Резким, сердитым движением разложив его, Алекс вытащил из сундука колоду карт. Бросив карты на стол, он подошел к подносу с напитками, взял два стакана и еще не начатую бутылку бренди.

— Значит, твой отец не запрещает тебе пить бренди? — наконец спросил он, усаживаясь напротив.

— Ему безразлично, что я пью, — с вызовом бросила Кит, все еще пытаясь угадать, в каком он пребывает настроении. Она чувствовала, что оно не имеет отношения к ее неловкости. — И потом, я любого могу перепить.

— Вот и отлично.

Ловко откупорив бутылку, Алекс налил в оба стакана янтарной жидкости. Поставив один из них перед Кит, он откинулся на спинку стула и стал ждать, когда она начнет пить.

Однако у нее хватило ума догадаться, что пить с Алексом наедине, да еще в этой укромной комнате, не стоит.

— Алекс, — примирительно сказала она, — если хочешь, я еще раз извинюсь. Я споткнулась об этот чертов ковер и упала.

— Какая ты, право, неловкая, — ухмыльнулся он.

— Не очень-то красиво так надо мной насмехаться, — обиделась Кит.

— Я немного зол. Пей.

— Нет.

— Почему?

— Потому что ты мне больше не нравишься и я не хочу пить твое бренди. — И Кит, встав, направилась к двери.

Когда она проходила мимо него, Эвертон схватил ее за руку.

— Сядь! — рявкнул он.

Не ожидая подобного, Кит вырвала руку и отскочила.

— Нет! Если тебе хочется с кем-то выпить, ищи своего таинственного дружка.

Алекс вскочил. Глаза его налились яростью.

— Сядь!

Делая вид, что нисколько его не боится — хотя сама тряслась как осиновый лист, — Кит подбоченилась и спросила:

— А какого черта ты так злишься, Эвертон?

Алекс открыл было рот, потом закрыл его и медленно опустился на стул.

— Наверное, привык, что все вокруг делают так, как я скажу. Уж слишком ты оказалась… независимой.

Слава Богу, по крайней мере стал говорить целыми фразами, а не обрывками, подумала Кит.

— И это тебя раздражает? — буркнула она.

— Еще как! — недовольно бросил Алекс. — Но поскольку ты женщина, мне не остается ничего другого, как бить себя в грудь и орать на тебя. — Он показал Кит на стул. — Ну пожалуйста, покажи мне, что ты можешь меня перепить, детка.

Кит очень хотелось побыть в его обществе еще некоторое время. Да и несколько стаканчиков бренди наверняка помогут смягчить его гнев и вернуть присущий ему ироничный настрой.

— Ладно, но завтра утром не жалуйся, что у тебя болит голова.

— Не буду.

Кит села на стул, подняла стакан и сделала пару глотков.

— Хорошее бренди, — похвалила она, улыбнувшись.

Улыбнувшись в ответ, Алекс тоже выпил.

— Для меня этот напиток несколько суховат. Я предпочитаю портвейн. Но поскольку ты настаиваешь, будем пить бренди.

Он вновь наполнил стаканы и, вытащив колоду карт, принялся их тасовать.

— Сыграем в покер?

— Давай, — согласилась Кит. — Будем играть на выпивку. Кто проиграет, тот будет пить.

Ее нельзя было считать асом этой игры, однако играла она достаточно хорошо и надеялась выиграть. А если бы ей это удалось, она могла бы напоить Алекса, а потом вытянуть из него какую-то информацию.

Пристально взглянув на Кит, Алекс кивнул.

— А победитель получит право задать вопрос.

Похоже, он тоже рассчитывает добыть информацию, подумала Кит.

— Какой еще вопрос?

— Любой. Мы с тобой уже неделю живем под одной крышей, однако практически ничего не знаем друг о друге. Так что любой, какой придет в голову.

Значит, он уготовил ей ловушку. Ну да ничего, нужно постараться, чтобы он сам в нее и попал.

— По рукам.

Алекс раздал по три карты и, положив оставшуюся колоду рядом с собой, взглянул на свои. Кит сделала то же самое. Когда она подняла голову, Алекс вопросительно смотрел на нее.

— Одну, — сказала она, сбросив карту бубей и надеясь, что придет пика. Тогда у нее получился бы флеш пик. Дав ей карту, Алекс взял и для себя.

— Ну что?

— Королева, — вздохнула Кит.

— Пара троек, — объявил Алекс, открывая карты. — Пей.

Кит сделала глоток. Жидкость обожгла ей горло.

— О чем ты хочешь спросить?

— Почему ты ушла из дома прошлой ночью, после того как мы с тобой пожелали друг другу спокойной ночи?

На секунду у Кит остановилось сердце, однако она сумела взять себя в руки и придать лицу оскорбленное выражение.

— А ты откуда знаешь?

— Сейчас моя очередь задавать вопросы, — напомнил ей Алекс.

— Еще вечером, в клубе, я заметила, что Тадеус Нэринг довольно много выпил, и решила, что он будет легкой добычей, — медленно произнесла Кит, пытаясь понять по выражению лица Алекса, не выдала ли она больше, чем следовало бы.

— Могла бы и мне сказать, — помолчав, заметил Алекс. — Мы бы вместе отыграли у него несколько монет.

— Если бы он увидел тебя в «Тревеллерс», он бы от страха напустил в штаны. И потом, мне нужны деньги, а тебе нет.

Алекс кивнул:

— Что верно, то верно. — И пододвинул к ней колоду карт, чтобы она взяла одну.

На сей раз Кит выпал флеш, а Алексу — пара семерок. Она молча указала на стакан, и он сделал большой глоток.

— Откуда ты узнал, что я уходила из дома? — спросила Кит.

— Случайно встретил Нэринга сегодня утром. Он мечтал отыграться.

Следующую партию выиграл Алекс, и Кит снова пришлось пить.

— Ты давно выучила французский язык?

Пока Алекс задавал вопросы, на которые она без труда могла ответить. Может быть, он задавал их из простого любопытства?

— Давно. Когда мы уезжали из Англии, я не понимала ни слова, а потом постепенно научилась.

Следующие несколько партий он опять выиграл, и Кит заподозрила бы его в мошенничестве, если бы не сама сдавала карты.

— Вы всегда жили в Сен-Марселе? — спросил он, после того как она выпила.

Если игра будет продолжаться в том же духе, она не сможет задать ему ни единого вопроса, подумала Кит.

— Нет. Мы жили и в Мадриде, и в Венеции, и в Сен-Жермене некоторое время, а последние лет пять живем в Сен-Марселе.

Наконец ей повезло — пришли три девятки, — и она до краев наполнила его стакан.

— О чем же мне тебя спросить? — прошептала она, ощущая на себе его взгляд. В нем сквозило некоторое беспокойство. Естественно, ведь у него, как и у каждого человека, имелись свои секреты, которые она собиралась выпытать. Весь вопрос в том, чтобы он не догадался, о чем именно ей хочется узнать. — Откуда у тебя взялись деньги, мистер Крез?

Алекс удивленно вскинул брови.

— Что это за вопрос?

— Не увиливай. — Кит погрозила ему пальцем. — Сейчас моя очередь спрашивать.

Откинувшись на спинку стула, Алекс насмешливо спросил:

— Хочешь посмотреть конторские книги по ведению хозяйства или будет достаточно, если я представлю общую картину?

— Общей картины вполне будет достаточно.

Алекс улыбнулся и кивнул.

— Большую часть денег я получаю от капиталовложений. Я владею акциями нескольких текстильных, горнодобывающих и корабельных компаний. Остальное идет от правительственных поручений, сдачи в аренду, а кроме того, от строительных работ, продажи зерна, шерсти и скота в моих поместьях. Да, и еще немного я получаю, играя в азартные игры. Если выигрываю, разумеется.

Что ж, то, что она хотела услышать, он сказал. Правда, не напрямик, а несколько завуалированно. Впрочем, ничего удивительного. Не станет же он говорить, что основной доход у него идет от правительственных поручений.

— Вот это да! — восхищенно воскликнула она.

— Что ж, надеюсь, мой ответ тебя удовлетворил, — сухо заметил Алекс.

В течение следующего часа она узнала, что, несмотря на репутацию распутника, он очень серьезно относится к обязанностям члена палаты лордов и что он продал свои акции во французской текстильной компании, когда совет директоров проголосовал в поддержку господства Бонапарта. Кит пыталась задавать вопросы, касающиеся политики и определенных обязанностей Алекса, однако он ловко уходил от темы или давал ответы, практически ничего общего не имевшие с тем, что ей хотелось знать. И она поняла, что Алекс вел себя так неспроста.

Эвертон выиграл большинство партий, из чего Кит заключила, что он играет лучше ее. В качестве проигравшей она выпила гораздо больше бренди.

И когда она в очередной раз проиграла, а Алекс встал из-за стола, чтобы подбросить в затухающий камин полено, Кит решила, что пора менять тактику, и вместо того, чтобы вливать бренди в рот, вылила его в рукав костюма. Ужасно не хотелось портить рубашку, а тем более великолепный синий костюм, однако еще больше не хотелось проигрывать Эвертону и тем более напиваться до одури.

— Итак, детка, — улыбнулся Алекс, снова садясь за стол, — сколько раз ты приезжала в Англию, с тех пор как тебе исполнилось шесть лет?

Весь вечер он задавал именно такие вопросы, которые можно было расценить как простое любопытство. Интересно, догадался ли он, зачем она на самом деле приехала в Лондон, и были ли у него причины в чем-то ее подозревать?

— Не знаю, — пожала плечами Кит и нахмурилась, словно силилась вспомнить. — Три или четыре раза. Мы подолгу никогда не задерживались.

Последующие полчаса ей удалось отвлечь его внимание и вылить в рукав почти полный стакан, однако отвечать на его вопросы, которые становились все более сложными, было нелегко.

— Кстати, который сейчас час? — спросил Алекс, сонно потягиваясь и бросая взгляд на каминные часы.

— Почти три, — поспешно ответила Кит, ухмыльнувшись. — Твоя очередь сдавать. — И украдкой вылила в рукав очередной стакан.

— Заявляю протест. Я не… — Прервав себя на полуслове, Эвертон перегнулся через стол, схватил Кит за руку и потянул к себе, не обращая внимания на лежавшие на столе карты. Черви и бубны посыпались на пол, а взору Алекса предстал мокрый по локоть рукав рубашки. — Ах ты обманщица!

— Отпусти меня! — взвизгнула Кит, пытаясь высвободить руку. Но не тут-то было. Обойдя вокруг стола, он рывком поставил Кит на ноги.

— Раздевайся!

— Что?! — изумленно воскликнула она, чувствуя, что сердце исступленно забилось в груди.

По лицу Алекса расплылась насмешливая улыбка.

— Снимай этот проклятый сюртук. Игра закончена. Я слишком дорого заплатил за эту бутылку, чтобы ты выливала себе в рукав ее содержимое.

— Ладно, — буркнула Кит, стаскивая сюртук, и с удивлением обнаружила, что с трудом держится на ногах. Она украдкой бросила взгляд на Алекса. Он смотрел не на ее лицо, а куда-то ниже. — Эвертон, — пробормотала она, вспыхнув.

— Да? — рассеянно бросил он и, взглянув ей прямо в глаза, спросил: — Как ты научилась делать такой узел на галстуке?

— Антуан меня научил, — ответила Кит. — Сказал, сейчас это самый писк моды, а ты не хочешь так завязывать.

— Слишком вызывающий.

— Вовсе нет, — возразила Кит. — А если и так, я должна задавать тон. Ведь на меня смотрит все великосветское общество.

— Это уж точно, детка! — восхищенно воскликнул Алекс, и его глаза похотливо блеснули. Подойдя к столику с напитками, он взял вторую бутылку, поскольку первую они уже допили.

— Ты тоже должен снять свой сюртук, — заметила Кит и добавила по-французски: — хозяин особняка.

— Это что еще значит? — недовольно спросил Алекс, снимая свой серый сюртук.

— Ничего обидного. Я лишь назвала тебя хозяином особняка.

Рукава его рубашки оказались сухими. Значит, он выпивал каждый стакан, который она ему наливала, а в результате оказался намного трезвее ее.

Кит стояла, глядя на Алекса, и внезапно почувствовала острое желание расстегнуть ему жилет и рубашку, стащить их и коснуться его обнаженного тела. Усилием воли она подавила в себе это желание.

Алекс снова сел к столу и, схватив Кит за конец галстука, потянул к себе. Великолепный узел тотчас же развязался.

— Прекрати, — запоздало сказала Кит и, чтобы отплатить Алексу, тоже развязала его галстук.

Однако руку отнять не успела. Алекс схватил ее за пальцы. Несколько секунд он разглядывал ее ладонь, легонько поглаживая ее кончиками пальцев, потом перевернул руку ладонью вниз и не спеша коснулся ее губами. Кит почувствовала на своей руке сначала его теплое дыхание, потом такое же теплое прикосновение его губ. Ей еще никогда в жизни не целовали руку — ведь она постоянно ходила в мужском костюме, — однако этот поцелуй был не просто знаком вежливости, а чем-то большим. Кит сразу же это почувствовала. Глаза ее встретились с глазами Алекса, и, притянув ее через стол к себе, он прильнул губами к ее рту.

Закрыв глаза, Кит ответила на поцелуй мягких и в то же время твердых губ. Она всегда считала, что поцелуй — даже поцелуй Эвертона — должен быть грубым и жадным. Таких она вдоволь насмотрелась в парижских тавернах с пятнадцатилетнего возраста. Однако в том, как целовал ее Александр Кейл, не было ничего грубого. Только нежность, от которой закружилась голова, сердце забилось в груди, дыхание перехватило. Когда Алекс отпустил ее, Кит медленно опустилась на стул, не в силах справиться с охватившим ее волнением. Ухватив своими длинными пальцами за конец галстука, Алекс стянул его с ее шеи. Синие глаза несколько секунд в упор смотрели на нее, потом он опустил их.

— Похоже, мы потеряли полколоды карт, — пробормотал Алекс.

Чувствуя, что вся дрожит, Кит опустилась на корточки и собрала с пола рассыпавшиеся карты. Когда она села, Алекс медленно наматывал на палец ее галстук, наблюдая за ней из-под полузакрытых глаз.

— Хочешь продолжить? — предложила она, чувствуя, что голос дрожит.

— А что? — тихо спросил Алекс. — Ты можешь предложить что-то другое?

— Ты поклялся исполнить долг чести, — укоризненно проговорила Кит, прикрываясь этими словами, словно щитом. А в памяти всплыли стихи Байрона, нежные и чувственные, заставлявшие трепетать в предчувствии любви.

— У тебя сладкие губы, — прошептал он.

— Ты пьян, — проговорила она уже не столь твердым голосом.

— In vino veritas, — ухмыльнулся Алекс. — Это латынь, детка.

— Я знаю это выражение. — Кит принялась тасовать карты. — Моя очередь.

В том состоянии, в каком она пребывала, ей, конечно же, не выиграть у него. Так оно и вышло. Пристально взглянув на нее, Алекс протянул руку и засучил рукав ее рубашки до локтя. Пальцы его коснулись ее, и Кит вздрогнула.

— Ты мне не доверяешь? — спросила она.

— Да. С тобой нужно держать ухо востро, — проговорил Алекс хрипловатым голосом, глядя, как Кит поднесла бокал к губам и выпила. — Хорошо. Когда ты в последний раз надевала платье?

Этого вопроса она не ожидала. Если он пытается выбить ее из колеи, то ему это удалось, хотя признаваться в этом она, естественно, не собирается.

— Почти четырнадцать лет назад. Мне тогда было шесть.

Следующую партию, к своему удивлению, Кит выиграла, набрав флеш червей.

— Кто была первая женщина, которую ты поцеловал? — спросила Кит. Уж очень хотелось знать.

— Моя мама, — хмыкнул Алекс, пододвигая к ней колоду.

— Я не это имела в виду.

— Именно это ты спросила.

— Трус!

— Что-что? — спросил Алекс, вскинув брови.

— Ты меня слышал.

— Ну ладно, не злись, — улыбнулся Эвертон. — Люси Левитон. Дочь моего учителя.

— Сколько тебе тогда было лет?

Она не ожидала, что он ответит, поскольку строго следил за тем, чтобы на один вопрос давать один ответ.

— Пятнадцать, — произнес Алекс и, склонив голову набок, спросил: — А я могу задать тебе прямой вопрос?

Кит пожала плечами, опасаясь встретиться с ним взглядом — вдруг ему придет в голову опять ее поцеловать? — и в то же время больше всего на свете желая почувствовать на своих губах его губы. В голове мелькнула смутная мысль: они оба слишком пьяны, чтобы вести подобный разговор.

— Думаю, что да, — тем не менее ответила она.

Поднявшись, Алекс обошел вокруг ее стула.

— Ты считаешь, что целоваться позорно?

От него, казалось, исходило тепло, обволакивающее Кит, словно одеялом. На вопросы о ее прошлом и об отце она отвечала охотно. А вот вопросы, касающиеся чувств, вызывали в ней смутное беспокойство и тревогу, да и отвечать на них было гораздо сложнее.

— Позорно? Нет, я бы не сказала…

Склонившись к ней, Алекс запрокинул ей голову, на секунду легонько коснулся губами ее губ и, обойдя вокруг стула, встал перед Кит.

— Отлично, — прошептал он. — В таком случае я не нарушу долга чести, если тебя поцелую. — И Эвертон потянул Кит за руку, а когда она встала, прильнул к ее губам.

Он него пахло бренди. Кит закрыла глаза, пытаясь не поддаться его обаянию, но у нее ничего не получилось: близость его сильного, теплого тела, казалось, захлестнула ее. Не ведая, что творит, она обхватила Алекса обеими руками за шею, прильнула к нему всем телом, в глубине души сознавая, что переступает грань, за которую не должна заходить.

— Алекс, — прошептала она, оторвавшись наконец от его губ.

— Ш-ш, — прошептал он и, положив руку ей на талию, вновь притянул ее к себе и коснулся губ. — Хоть раз в жизни поддайся безрассудству.

Никто не узнает, мелькнула в голове Кит безумная мысль, и она прижалась к нему еще теснее, упиваясь его близостью. Ведь все считают ее мужчиной. Если она сейчас заведет роман с Алексом, никто не узнает… Но внезапно вмешался голос рассудка: о Господи, да что это она делает! Оторвавшись от его губ, Кит резко отвернулась и оттолкнула Алекса.

— Эвертон, прекрати!

Руки его, на секунду задержавшись на ее плечах, соскользнули, и Кит наконец нашла в себе силы взглянуть на него. Выражение его лица было непроницаемым.

— Хорошо, — проговорил он, откашлявшись. — Если ты настаиваешь. Вернемся в таком случае к вопросам. Я первый мужчина, которого ты целовала?

— Нет, — дерзко ответила она и повернулась, намереваясь снова сесть на стул.

Однако Алекс взял ее за руку и удерживал.

— И твой отец ненавидит англичан.

Это был не вопрос, однако Кит почувствовала, что он хочет знать ответ. Лгать бесполезно, лениво подумала она и внезапно почувствовала страшную усталость. Меньше всего на свете ей хотелось заснуть в присутствии Алекса Кейла, но глаза независимо от ее желания закрывались сами собой.

— Да, — промямлила она.

— А ты?

— Теперь моя очередь задавать вопрос, — возразила она и, выдернув руку, рухнула на стул, к сожалению, слишком мягкий и удобный. — Почему ты меня поцеловал?

— Потому что мне этого хотелось, — ответил Алекс, скрестив руки на груди.

— А ты всегда делаешь то, что тебе хочется?

Алекс медленно покачал головой:

— Нет, не всегда.

— Почему?

Криво усмехнувшись, он наклонился и, прежде чем Кит успела запротестовать, коснулся губами ее губ.

— Из-за дурости, — шепнул он.

Он ведь может быть тем человеком, которого разыскивает отец, подумала Кит, глядя, как Алекс, выпрямившись, сел на свой стул напротив. И если он так же хорошо умеет заниматься политикой, как играет в карты и соблазняет женщин, то он опасный противник. Впрочем, может быть, это все ей только кажется, потому что она очень устала и плохо соображает. Нужно опустить голову на стол хотя бы на минутку. Интересно, сумеет ли она заставить Алекса поцеловать ее, когда они оба будут трезвыми? Уж очень здорово он целуется. Но сейчас ей необходимо закрыть глаза, чтобы не видеть синих глаз, наблюдающих за ней с противоположной стороны стола.

Усевшись на стул, Алекс долго смотрел на спящую Кит, на то, как трепещут во сне ее длинные ресницы, как равномерно, в такт дыханию, поднимаются и опускаются ее плечи. Что ж, допрос, похоже, придется отложить. Алекс печально вздохнул. Если бы его друг, бывший полицейский с Боу-стрит, Джеймс Сэмюэлс, не явился сегодня с новостью, которую Алекс был бы рад не знать, он бы сейчас не созерцал спящую Кристин Брентли, а занимался с ней любовью. И определенная часть тела до сих пор недвусмысленно напоминала ему, что он по-прежнему готов этим заниматься, независимо от того, что он узнал о Кит.

Уже в течение нескольких месяцев ему было известно, что кто-то крадет английское оружие и переправляет его во Францию, подтвердив тем самым его предположение, что Бонапарт не станет спокойно сидеть на Эльбе, а начнет предпринимать какие-то шаги. Однако то, что рассказал ему Сэмюэлс, торжественно поклявшись, что не сообщил об этом факте никому из соотечественников, просто в голове не укладывалось. Оказывается, та партия оружия, которую они перехватили несколько месяцев назад по пути в Кале, была закуплена Стюартом Брентли. А до этого Алекс получил информацию, что еще одна партия оружия в тысячу мушкетов просто исчезла, будто ее и не было. Теперь становилось понятно, кто приложил к их исчезновению руку.