Глава 19

Алекс сердито метался по причалу в Дувре, пока Джеральд долго и нудно расспрашивал паромщика, подозрение которого росло с каждой секундой. Наконец, когда Алексу показалось, что уже прошло несколько часов, хотя на самом деле наверняка не более нескольких минут, кузен, сунув мужчине пару шиллингов, отошел. Бросив на него последний взгляд, паромщик направился, насвистывая, к своей хижине.

— Он уверен, что это она? — нетерпеливо спросил Алекс, подходя к Джеральду, который стоял, глядя на воду.

— Он сначала совсем не хотел со мной разговаривать, когда ты злобно на него пялился, — буркнул кузен.

— Так это она села на корабль? — не отставал Алекс, пропустив замечание Джеральда мимо ушей.

— Высокий светловолосый стройный парень с дорожной сумкой. Щедро давал на чай и ни с кем не вступал в разговоры, — ответил Джеральд, сопровождая каждую характеристику прищелкиванием пальцев.

— За исключением того, что ни с кем не разговаривал, похоже на нее, — нехотя признался Алекс, чувствуя, что тревога за безопасность Кит уступает место отчаянию, все-таки она от него уехала. — И поскольку она отплыла с последним приливом, то опередила меня по крайней мере на двенадцать часов — Алекс раздраженно стукнул рукой по перилам. — Этой проклятой девчонке здорово везет!

— Что ты имеешь в виду, говоря «опередила меня»? — настороженно спросил Джеральд.

— Она так легко от меня не сбежит! — заявил Алекс, в сотый раз после того, как они выехали из Лондона, взглянув на часы.

— Нет, — покачал головой Джеральд. — Ты этого не сделаешь, Алекс. Ты не поедешь во Францию.

— Нет, поеду.

— Но там идет война, черт подери!

— Я знаю. И Кристин Брентли окажется в самом ее пекле. И все по моей вине. — Это беспокоило Алекса больше всего. Пускай презирает его, ненавидит, но она должна быть в безопасности.

— А что ты такого сделал, что она с такой поспешностью сбежала из страны?

Алекс бросил на кузена яростный взгляд.

— Я попросил Ферта прийти в «Тревеллерс», чтобы встретиться там с нами, — нехотя признался он.

От этого признания у Джеральда глаза на лоб полезли.

— О Господи! Но зачем?! — едва выговорил он.

— Я хотел, чтобы он ее защитил. Думал потихоньку ее к этому подготовить, а вместо этого, дубина этакая, завел разговор о ее отце.

— Но даже если это так, она сама решила уехать.

— Она мне обещала этого не делать, — упрямо заявил Алекс, понимая, что ведет себя неумно.

— А не кажется ли тебе, что ты… как бы это получше выразиться, одержим навязчивой идеей? — осторожно спросил Джеральд.

Алекс перевел взгляд на темные воды Ла-Манша и на огни Кале, тускло мерцающие в тумане на далеком горизонте. Где-то посередине пролива — Кристин. И чувства усталости, раздражения, злости и одиночества вновь одно за другим обрушились на него, как несколько часов назад, когда Айви впервые сказала, что Кит уехала.

— Я люблю ее, Джеральд, — прошептал он.

Несколько секунд Джеральд молча смотрел на него и наконец сказал:

— Я поеду с тобой.

Алекс покачал головой.

— Если со мной что-то случится, на тебя ляжет ответственность продолжателя рода Дейлов — Даунингов. Кроме того, Айви меня убьет, если я позволю тебе ехать. Ты останешься здесь.

— Один ты никуда не поедешь, — возразил Джеральд, тем не менее с облегчением вздохнув.

Алекс его не винил. Он бы и сам ни за что не отправился в такое опасное путешествие и делает это только ради Кристин. Захваченный в плен англичанин, особенно тот. который состоит на службе его величества, наверняка будет убит.

— Со мной все будет в порядке, — заверил он, направляясь туда, где привязал Тибальта и жеребца, на котором прискакала Кит.

До следующего прилива еще почти двенадцать часов. Времени, чтобы доехать до Лондона, собрать кое-какие вещи, вернуться в Дувр и отбыть со следующим кораблем в Кале, вполне достаточно.

— Можно задать тебе вопрос? — спросил Джеральд, идя следом.

— Какой?

— Как ты собираешься искать ее во Франции?

Алекс остановился. Когда он доберется до Кале, Кит будет находиться в стране уже двенадцать часов. А единственное, что ему известно о ее местонахождении в Париже, — это то, что они с отцом живут где-то в Сен-Марселе, если это, конечно, правда. И чтобы разыскать ее, придется изрядно потрудиться. Впрочем, ради того, чтобы разыскать Кит, он готов горы свернуть. Он хотел уже ответить, что как-нибудь справится, как вдруг ему в голову пришла мысль, что разыскать Кит будет не так уж и сложно.

— Она сама ко мне придет.

— Как это она к тебе придет, когда отправилась во Францию, от тебя подальше? — недоверчиво спросил Джеральд.

— Я же тебе сказал, произошло недоразумение, — буркнул Алекс.

— Вселенского масштаба, — подхватил кузен.

— Заткнись, Джеральд! — возмутился Алекс, вскакивая в седло.

— Злись не злись, братишка, а из Англии я тебя не выпущу, пока ты не расскажешь мне, что задумал.

— Стюарт Брентли знает, что в Кале вот-вот должно прибыть оружие, — нетерпеливо бросил Алекс, глядя, как кузен садится на своего жеребца. — Он будет его там ждать. И он отведет меня к Кит — или я его убью.

— Храни тебя Господь, Александр, — покорно проговорил Джеральд, скача рядом с кузеном по дороге в Лондон. — Но думаю, нас всех ждут большие неприятности.

— Они у нас уже есть, — усмехнулся Алекс. — Но ты прав. Будет еще хуже.

Жена с дочерью уже улеглись спать, а герцог Ферт нетерпеливо расхаживал взад-вперед по кабинету. Несмотря на откровенное пожелание, высказанное Эвертоном, чтобы он отправлялся ко всем чертям, граф отправился вовсе не туда, а следом за графом к Джеральду Даунингу. Возможности подслушать разговор Эвертона и Даунинга у него не было, но по быстроте, с которой Эвертон, а следом и его кузен выскочили из дома, нетрудно было догадаться, за кем они бросились вдогонку. После этого герцог вернулся в Брентли-Хаус и отправил одного из своих самых надежных лакеев в Кейл-Хаус, а другого в Дувр.

Больше он не позволит себе оставаться в полном неведении относительно происходящих событий. А поскольку Эвертон. похоже, лучше его знает о том, что происходит, герцог справедливо рассудил, что самый верный способ достижения своей цели — не спускать с него глаз. И поэтому все то время, пока лакей, отправленный им в Дувр, не вернулся, уставший и запыленный, Мартин Брентли все еще расхаживал по кабинету.

— Докладывай! — рявкнул он, усаживаясь за стол.

— Граф Эвертон и мистер Даунинг поехали в Дувр, однако долго там не задерживались.

— Они сели на корабль? — нетерпеливо бросил герцог, подавшись вперед.

— Нет, ваша светлость. Начался отлив. Они постояли несколько минут, поговорили, а потом поскакали обратно в город с такой скоростью, словно за ними гнался сам дьявол. А я отправился прямо к вам, чтобы доложить.

— Значит, она вернулась к Стюарту, — мрачно прошептал Ферт. — Черт бы побрал этого Александра! Не предупредил, что я приду в клуб!

На самом деле он был немного удивлен, что Алекс вер-нулся в Лондон: похоже, он не все понял в отношениях Эвертона и Кристин. Очень странно.

— Что-нибудь еще, ваша светлость?

— Нет, Эдмунд, больше ничего. Иди отдыхай.

Лакей поклонился.

— Благодарю вас, ваша светлость.

Значит, граф отправился в Кейл-Хаус, решил герцог, и поэтому, когда полчаса спустя вернулся второй посыльный, его доклад не удивил Ферта.

— Пожилой мужчина зашел в дом, а несколько минут спустя он и его светлость снова вышли из дома. Его светлость был в старой одежде, как какой-то простолюдин.

Отправив и этого лакея отдыхать, Мартин Брентли снова уселся в кресло.

— Значит, он все-таки отправился в Кале, — прошептал герцог. — А там еще идет война.

В последние несколько недель граф Эвертон ведет себя безрассудно, что ему несвойственно. И эта разительная перемена в его поведении совпала по времени с приездом в Лондон Кристин. Следовательно, он оказался прав, подумал герцог Ферт, — Эвертон и в самом деле питает к девушке нежные чувства. Несколько недовольный тем, как разворачиваются события, и в то же время немного успокоенный, он встал и пошел будить своего дворецкого. Пора начать собственные приготовления.

Кале оказался еще в худшем состоянии, чем два месяца назад, когда Кристин уезжала из Франции. Отлично зная город, она все же шла по улице с опаской: тяжелая дорожная сумка с двумя тысячами фунтов могла стать добычей всевозможных попрошаек, воров и дезертиров, которых в городе было много. Так что приходилось держаться настороже. Конечно, можно было и не брать у Алекса деньги, но сейчас они были для Кит дороже жизни, а для такого состоятельного человека, как Александр Кейл, практически ничего не значили. Так что не обеднеет.

Кроме того, Эвертон привел к ней герцога Ферта, прекрасно зная, как она ненавидит дядю. Вот пускай и расплачивается. Черт бы побрал Алекса за то, что решил опекать ее, как малое дитя! Она сама умеет о себе заботиться, и никакой Эвертон ей не нужен. И вовсе она по нему не скучает. И плевать ей на то, что Девлин желает его смерти, а Эвертон об этом представления не имеет!

В крошечной комнате, которую они с отцом занимали неподалеку от порта, Стюарта не было, однако следы его пребывания явно наблюдались, и Кит с облегчением вздохнула. По крайней мере в том, что отец в Кале, Фуше не солгал. Вытащив из сумки деньги, Кит запихнула ее под кровать. В Париже их уже однажды обокрали, и она чувствовала себя спокойнее, если деньги были при ней.

Радуясь тому, что наконец-то вернулась к отцу, Кит тем не менее не спешила его разыскивать, понимая, что он наверняка придет в ярость оттого, что она не дождалась его в Лондоне и, без сомнения, вызвала своим отъездом переполох. Открыв дверцу маленького буфета, стоявшего у единственной двери убогой комнатки, Кит недовольно поморщилась. Как всегда, пусто. Только сейчас она с удивлением вспомнила, что с того времени, когда она последний раз ужинала у Даунингов, прошли уже почти сутки. Еще раз вздохнув, она вышла из дома и под покровом сгущавшихся сумерек направилась к ближайшей таверне перекусить.

Первый, с кем она столкнулась в дверях, был пьяный кузнец Ланж Дешу, огромный детина. Оттолкнув его, Кит вошла в таверну, подумав с мимолетной улыбкой, что Фрэнсис Хен-нинг пришел бы в ужас, узнай он, с кем она водится.

— Кит! — окликнул ее Бертран, стоявший на своем обычном месте за прилавком, и поднял в знак приветствия кружку. — Добро пожаловать домой, мальчик!

Шутливо отдав ему честь, Кит уселась на стул у огня.

— Спасибо, Бертран, — поблагодарила она его по-французски и заказала порцию соуса с бисквитами.

После того как она больше месяца разговаривала и думала по-английски, за исключением нескольких оскорблений, высказанных в адрес Алекса, странно было переходить на французский язык. Однако сейчас, когда шла война, ошибиться было нельзя. Нужно соблюдать осторожность.

— Кит! — послышался с порога голос Стюарта Брентли, и, бросив взгляд в сторону двери, Кит увидела, что в таверну входит отец. — Добро пожаловать в Кале, сынок.

Кит улыбнулась и встала и, пока отец целовал ее сначала в одну щеку, потом в другую, изучающе смотрела на него, однако никаких признаков ни того, что он на нее сердится, ни того, что Алекс сказал ей правду, не заметила. В глазах отца светилась лишь радость, однако, будучи и сама отличной артисткой, Кит прекрасно знала, что Стюарт не выдает своих истинных мыслей. Отступив от отца, она указала ему на стул и попросила Бертрана принести бутылку эля.

— Итак, моя милая, — прошептал Стюарт, усаживаясь напротив, — почему ты уехала из Лондона, бросив своего кузена?

— Я беспокоилась за тебя, — тоже шепотом ответила Кит, не желая говорить отцу всей правды. — Думала, ты меня заберешь, а ты исчез.

— Пора бы уже понять, детка, что я умею заботиться о себе и что, если бы пришла пора тебе возвращаться, я бы приехал за тобой. — Стюарт наклонился вперед, и на лице его впервые отразилось недовольство.

Кит кивнула, злясь больше, чем сама ожидала, на то, что отец счел ее способной безропотно выполнять его приказы, даже не задумываясь над тем, к чему приведет их исполнение.

— В таком случае прости за то, что проявила заботу о тебе.

Стюарт удивленно вскинул брови.

— Злишься, детка? Я думал, тебе будет приятно побыть рядом с кузеном несколько лишних дней.

Хотя Стюарт и мог все это время знать, что Александр Кейл является тем самым английским шпионом, которого они искали, наверняка Кит не могла этого сказать. А если вдруг не знает, она вовсе не горела желанием ему говорить. Он бы стал задавать слишком много вопросов, на которые ей нелегко было бы ответить.

— А почему это мне должно быть приятно проводить время с этим самодовольным подонком?

Жестом попросив Бертрана принести ему тарелку тушеного мяса, Стюарт Брентли ответил:

— Да просто так.

— Между прочим, — заметила Кит, — Фуше выстрелил в лорда Хэншоу еще до того, как я назвала ему имя предателя. — Она наклонилась к отцу. — Встает вопрос: если у графа был собственный осведомитель, за каким чертом ты отправил в Лондон меня?

Несколько секунд Стюарт молча смотрел на нее, потом поднес кружку ко рту и, сделав глоток, проговорил:

— Мне бы не хотелось вверять свои денежные дела и свою жизнь графу Фуше. — Стюарт Брентли поджал губы, и его всегда суровое лицо осветила улыбка. — Но и не хотелось бы, как говорится, держать все яйца в одной корзине.

Значит, отец просто использовал ее в качестве пешки. Ничего удивительного в этом не было, хотя раньше он по крайней мере посвящал ее в свои планы. И то, что сейчас он этого не сделал, Кит не понравилось.

— Фуше знает… что я не тот, за кого себя выдаю, — сказала она, следя за его реакцией.

Стюарт кивнул и, не сводя с нее холодного, оценивающего взгляда, заметил:

— Это не имеет значения. Через несколько дней мы уедем из Франции. — Он сделал еще один глоток. — Здесь работать стало уже невыгодно.

Погрузив палец в соус, Кристин принялась мешать его. Мысль о том, что она уедет как можно дальше от Лондона, как можно дальше от Алекса, была одновременно и ужасной, и в то же время приносила невероятное облегчение. Быть там, где она никогда с ним не встретится, даже случайно… Кит и сама не знала, хорошо это или нет.

— Ладно, — прошептала она, не отрывая взгляда от стола.

На минуту возникло молчание.

— Полагаю, Эвертон все-таки вернул мне долг чести? — наконец прошептал отец, не отрывая взгляда от кружки.

— Настолько, насколько такого человека, как он, волнуют вопросы чести, — ответила Кристин, чувствуя, как горло тесно сжалось и слова вырываются с трудом. — Так когда мы уезжаем?

— Все ясно, — бросил Стюарт, сделав еще глоток эля. — Он переспал с тобой, а…

Кит побледнела.

— Папа! — прошептала она, испуганно озираясь по сторонам.

— …а ты вдруг оскорбилась и сбежала домой, — договорил Стюарт. Он раздраженно и в то же время разочарованно взглянул на нее. — Или я ошибаюсь?

И внезапно Кит осенило: он этого ожидал, может быть, даже предчувствовал и скорее всего подумывал о том, чтобы использовать ее связь с Эвертоном для своих дальнейших планов.

— Я сбежала не из-за него, — пробормотала она сквозь стиснутые губы. Вдруг навалилась жуткая усталость оттого, что ее использовали. — Он вчера представил меня одному человеку.

На мгновение в глазах Стюарта мелькнуло замешательство.

— Кому же?

— Он был уверен, что ты не появишься в Лондоне, и настолько обеспокоен тем, что у меня, кроме тебя, нет никаких родственников, что представил меня герцогу Ферту.

Правда, у Кит создалось ощущение, что Алекс поступил так, обуреваемый не беспокойством за ее одиночество, а непрекращающимся дурацким желанием ее защищать, однако своей цели ее слова достигли. Лицо отца стало бледным как полотно. Он вскочил, да так стремительно, что стул перевернулся.

— И ты разговаривала с этим… мерзавцем?

Несколько секунд Кит молчала. Он не сводил с нее взгляда, и она явственно ощущала его раздражение. Раньше она никогда не отказывалась ему отвечать и, как бы она ни была на него сердита, не станет этого делать и сейчас. В конце концов, он ее отец, единственный родной ей человек.

— Нет. Просто встала и ушла.

Стюарт с облегчением вздохнул и наклонился, чтобы поднять стул. Поставив его на место, он обратился к Кит:

— Ну что, чувствуешь себя лучше?

— Не вполне. Я всегда тебе доверяла и не понимаю, почему ты не доверяешь мне. Я уже не ребенок.

— Я знаю. И похоже, Эвертон тоже. — За окном совсем стемнело, и в таверне с каждой минутой прибавлялось народа. В зале стоял такой гомон, что она почти не слышала отца. — Похоже, ты научилась водить людей за нос, Кит. Но предупреждаю тебя, не делай этого со мной или, ради всего святого, с Фуше. — Он поморщился. — Впрочем, он до сих пор слоняется по Лондону.

— Уже нет.

Стюарт замер.

— Вот черт! — прошипел он по-английски. — Ты уверена? — Кит кивнула, и отец, допив свой эль, встал. — В таком случае мне нужно кое-что сделать. Увидимся утром.

— Но почему? Куда ты собрался? — спросила Кит и, швырнув на стол несколько монет, вскочила и вышла следом за отцом из таверны.

Хотя стояло лето и было относительно тепло, на улице горели костры, а стоявшие вокруг них горожане, освещенные желтоватым светом, смеясь, передавали по кругу бутылки с дешевым вином, но в воздухе чувствовалось некоторое напряжение. Наполеон, должно быть, уже прибыл в Бельгию. Герцог Веллингтон и британская армия наверняка тоже уже там, и Франция, затаив дыхание, ждала, как дальше будут разворачиваться события.

— Меня ждет груз, — ответил отец. — Я думал не забирать его еще несколько дней, на тот случай… если бы ваша с Фуше миссия не увенчалась успехом. Но раз Фуше здесь, скоро он ко мне нагрянет.

— И что это за груз? — холодно спросила Кит.

Он ей ответит. Больше не будет ни лжи, ни тайн. Она узнает все, а если он не захочет ей рассказывать, они расстанутся.

Стюарт остановился и повернулся к ней лицом.

— А как ты сама думаешь, дочка? — насмешливо спросил он, скрестив руки на груди.

— Я думаю, ты поставляешь оружие Наполеону, — медленно ответила она. — И я хочу знать почему.

— Потому что он проиграет, а я сделаюсь богатым, — непринужденно пояснил отец. — И нам больше не нужно будет жить в этом треклятом вонючем Сен-Марселе.

— Значит, ты убиваешь английских солдат, чтобы заработать себе на хлеб с маслом? — выпалила Кит. — Я бы еще поняла, если бы ты продавал Бонапарту какие-нибудь товары! Но оружие? Которое будет обращено против твоих же сограждан?

— Они больше не мои сограждане! — рявкнул он. — Плевать мне, если весь этот чертов остров провалится в Северное море!

Кит облизнула губы и, коснувшись кармана, в котором лежали деньги, смущенно спросила:

— А если бы нам не нужно было торговать оружием, чтобы разбогатеть?

— У тебя есть какое-то предложение?

Помешкав, Кит опустила руку. Когда-нибудь она ему расскажет о деньгах, но сегодня это останется ее тайной. Ее и Алекса Кейла.

— Нет. Но если бы…

Схватив дочь за руку, Стюарт с силой ее встряхнул.

— У меня нет времени для праздных мечтаний, Кит! И не тебе меня допрашивать только на том основании, что ты несколько недель провела в шикарном лондонском особняке и переспала с графом. Ты не первая его любовница и не последняя. — Отпустив ее руку, он пошел прочь, но вернулся и бросил: — В этой семье я принимаю решения! Ясно?

Кит взглянула на него. Из-за его лжи она упустила единственную возможность — пусть даже зыбкую — быть счастливой. Убежала от человека, которого полюбила так, как больше никого и никогда не будет любить. Но та же ложь и интриги Стюарта Брентли позволили им просуществовать в течение тринадцати лет и пережить несколько войн. И потом ей просто некуда больше идти.

— Да, папа, — медленно кивнула Кит.

— Вот и умница. Увидимся через несколько часов.

Кит покачала головой. Больше она не желает оставаться в неведении.

— Я пойду с тобой.

— Ну ладно, что с тобой поделаешь, детка, — вздохнул Стюарт и сделал Кит знак следовать за ним.

— Я больше не детка, — прошептала она, смахнув невесть откуда взявшиеся слезы.

Граф Эвертон считал ее предательницей. Что ж, она может ею стать.

Глава 20

— Успокойтесь, мастер Алекс, — проговорил Хэнтон Макэндрюс и, присев на корточки, проверил, надежно ли связан контрабандист Уилл Дебнер. Убедившись, что все в порядке, шотландец снова повернулся лицом к графу. — Если вы будете так орать, сюда сбежится вся местная полиция.

— Вовсе я не ору, — буркнул Алекс и, поднявшись, направился к ближайшему окну.

Как и все остальные, которых на старом складе насчитывалось с полдюжины, оно было закрыто ставнями, однако с годами дерево рассохлось, и проникающий сквозь них сумрачный свет тускло освещал покрытый грязью пол. В помещении было душно, но открывать окна никто не решался. Французы с каждой минутой становились все более агрессивными. Даже сейчас их возбужденные голоса доносились с узкой улочки, располагавшейся непосредственно за складом. Возбуждение граждан было легко объяснимо: между войсками Наполеона и английскими войсками шло сражение, исход которого был пока не ясен. И выходить на улицу, чтобы попасться под горячую руку французских патриотов, у Алекса не было никакого желания.

— Просто я беспокоюсь, — сердито бросил он. — Ужасно беспокоюсь.

— Наши ребята победят, милорд, вот увидите, — уверенно заявил Хэнтон. — Они и раньше его останавливали, и теперь остановят.

— Но ты же точно так же, как и я, слышал новость перед отплытием, — горячо возразил граф. Беспокойство за Кит, которая могла сейчас находиться за полсотни миль от Дувра, на дороге в Париж, пока он тут томится в ожидании ее отца, не давало ему покоя. — Бонапарт теснит Блюхера. Как только он прорвет его оборону, Веллингтон будет отрезан и…

— Этого никогда не произойдет, — перебил его Макэндрюс и, скрестив руки на груди, прислонился к стене.

— Восхищаюсь твоим оптимизмом. Но мне кажется, поражение неминуемо. — Алекс вернулся к ящикам, уставленным штабелями вдоль дальней стенки, и опустился на ближайший. — А Принни еще благодарит меня за то, что я перехватил несколько жалких ящиков с оружием.

— У вас свои обязанности. И вообще вы сделали больше, чем кто бы то ни было.

— Нечего меня утешать, старик, — заметил Алекс, взглянув на него.

Хэнтон криво ухмыльнулся:

— А я и не утешаю. Просто вспомнил, как не хотел ваш отец, чтобы вы занимались политикой. Но он был бы чертовски горд за вас, мастер Алекс.

Вздохнув, граф поддел ногой пыль.

— Он бы решил, что я веду себя как последний кретин.

— Это уж точно, — легко согласился шотландец. — Хотел бы я посмотреть на девчонку, ради которой вы бросились во Францию в самый разгар войны.

Алекс буркнул что-то нечленораздельное. У него не было никакого желания объяснять Макэндрюсу — особенно когда он и сам этого не знал, — как случилось, что Кристин Брентли стала настолько ему дорога, что он готов рисковать жизнью, чтобы перед ней извиниться. Впрочем, Алекс понимал, что одними извинениями не ограничится. Ему хотелось, чтобы Кит вернулась, и он бы все за это отдал.

Джеральд пытался убедить его, что это просто потому, что его еще никто никогда не отвергал. Кристин первой это сделала и нанесла тем самым удар по его самолюбию. Кузен запамятовал, что в жизни Алекса уже была женщина, которая его отвергла, Мэри Девлин Кейл. Однако чувства, которые Алекс испытывал к Кит, и чувства, которые он испытывал к Мэри, отличались друг от друга, как бушующий ураган от слабого ветерка. Еще никогда в жизни Алекса не было такой женщины, как Кит, и острота чувств, которые он к ней испытывал, не оставляла ему другого выхода, как найти ее. Где бы она ни была, и сколько бы времени это у него ни заняло.

— Ты уверен, что Брентли сам явится за грузом? — спросил он, похлопав рукой по ящику, на котором сидел.

Работа по погрузке, доставке и разгрузке ящиков была грязной, утомительной и, естественно, опасной. Но это единственное, что они могли сделать. Оставалось лишь надеяться, что герцог Ферт и принц-регент никогда не узнают, для чего, собственно, была совершена вся эта экспедиция. В противном случае пришлось бы давать объяснения, чего Алексу делать очень не хотелось.

— Да, — ответил Дебнер. — Вот только когда он явится, я не знаю. Этот Стюарт Брентли очень себе на уме.

Алекс решил не вставлять пленнику в рот кляп, рассудив, что тот вряд ли будет звать на помощь, поскольку французы были бы так же счастливы повесить его за то, что он явился в Кале, как и Алекса с Хэнтоном. Похоже, контрабандист и сам это понимал. Хотя он ворчал, недовольный и тем, что веревки впиваются в руки, и тем, что духота стоит страшная, но, как только у стен старого склада раздавались шаги, тотчас же замолкал. Алексу оставалось лишь надеяться, что принц не слишком на него рассердится за то, что на время вытащил Дебнера из камеры в Олд-Бейли, не испросив на то разрешения. Впрочем, он подозревал, что степень щедрости принца и его готовности простить будет зависеть не столько от успехов Алекса, сколько от успехов Веллингтона.

— Надеюсь, Брентли скоро явится, — проворчал Хэнтон. — Проиграет Бонапарт или выиграет, мне бы не хотелось находиться рядом с французами. Они и так уже взбудоражены, а уж если Наполеон проиграет, насадят нас на вертел, да и поджарят на костре — просто так, чтобы повеселиться.

— Я же говорил, чтобы ты уезжал на том же корабле, на котором мы приплыли, — мрачно проговорил Алекс.

— Не мог же я вас бросить, — возразил шотландец. — Да будь я проклят, если бы так поступил!

Слова эти тронули Алекса до глубины души, и он, откашлявшись, сказал:

— Спасибо, Хэнтон. Но я хочу, чтобы ты знал. Если через сутки Стюарт Брентли не появится, я поеду в Париж на ее поиски.

Лицо Макэндрюса впервые приобрело раздраженное выражение.

— Простите, милорд, но вы что, совсем спятили?

— Совсем, — спокойно согласился Алекс.

— Ни в какой Париж я не поеду, — буркнул Дебнер.

Эвертон пропустил его слова мимо ушей. С того самого момента, когда он решил отправиться за Кристин, он знал, что не успокоится, пока не отыщет ее. До тех пор пока он не влюбился в Кристин, он не подозревал, что означает слово «любовь», и был абсолютно уверен, что больше никогда и ни к кому не будет испытывать таких чувств. Только к Кит. И если он не сумеет заставить ее простить его… Алекс покачал головой. Нет, он заставит ее выслушать. Непременно заставит.

— Что ж, придется мне составить вам компанию, — вздохнул шотландец.

Однако ехать в Париж им не пришлось. Уже совсем стемнело, а они все сидели на складе и терпеливо дожидались Стюарта Брентли. Мимо прошла сначала одна колонна демонстрантов, потом другая. Французы выкрикивали лозунги и кляли англичан на чем свет стоит. Алекс понимал, что дальше будет еще хуже, и от души пожелал, чтобы Кит сейчас находилась в безопасном месте. В половине одиннадцатого Хэнтон, сквозь щели в ставнях разглядывавший улицу, выпрямился и махнул Алексу рукой, чтобы тот подошел.