Глава 4

Кэролайн приготовила четыре карандаша с разной толщиной грифеля. У нее все должно быть под рукой. Надо произвести впечатление на лорда Закери не только своим умением рисовать, но и профессиональной подготовкой к сеансу позирования.

Она нахмурилась. Не очень-то профессионально было глазеть на него весь вечер за обедом. Он же был Гриффином. Одним из Гриффинов. Возможно, его портрет писали Лоуренс или Рейнолдс. Или оба.

Но в свою защиту она могла сказать одно: он приехал в Уилтшир как раз вовремя. Помимо того что она отчаянно хотела запомнить линию его подбородка и изгиб бровей на тот случай, если он вдруг исчезнет, ей трудно было поверить, что он вообще здесь. Но поскольку это так, с того момента, как он начнет позировать ей для портрета, она покажет себя настоящим, безусловным профессионалом. Больше никаких томных взглядов. Это был ее единственный шанс.

Она почти не спала ночь и не только потому, что Сьюзен половину ночи болтала без умолку, не давая ей спать, восхищаясь тем, какой красивый, богатый и знатный их гость. У Кэролайн просто чесались руки, так ей хотелось тут же взять карандаш и начать рисовать его портрет. Она была знакома с ним всего полдня, а казалось, изучила его настолько, что смогла бы нарисовать по памяти. Однако учитывая важность портрета, надо, чтобы он позировал. Только лучшая ее работа поможет ей попасть в Вену и быть подальше от Уилтшира и места гувернантки в семье Идсов.

За ее спиной скрипнула дверь. Кэролайн вздрогнула и обернулась. Лорд Закери стоял на пороге мастерской и улыбался.

– Доброе утро.

С минуту она просто на него смотрела. Сьюзен была права. Он не был слишком толстым или волосатым, а мужественным в лучшем значении этого слова. И еще ни один мужчина не смотрел на нее с таким выражением на лице. Он стал приближаться, сокращая расстояние между ними и не отрывая от нее серых глаз. Она сглотнула.

Кэролайн смотрела, как он приближается, стараясь запомнить, как он держит голову, как играют мускулы под лосинами, чтобы потом запечатлеть это на холсте. Какими бы эпитетами ни наградили его сестры, они не передавали главного: он был великолепен – физически.

– Доброе утро, – ответила она, считая, что охватившее ее волнение объясняется желанием поскорее начать работу.

– Да, определенно доброе.

Он дотронулся пальцами до ее щеки, а потом, наклонившись, медленно поцеловал в губы.

На несколько секунд Кэролайн оцепенела, сосредоточившись на ощущении теплого прикосновения его губ. Но туман быстро рассеялся, и она отпрянула.

– Что… что вы делаете?

– Целую вас.

– Сейчас же прекратите!

– Уже прекратил. Вы здесь никого не спрятали в качестве свидетеля? Ведь это было ваше…

– Вы что, с ума сошли? – пискнула она, переводя дыхание. – О чем вы говорите?

– Вы пригласили меня сюда на свидание. Я не…

– Я пригласила вас в свою студию, чтобы нарисовать ваш портрет. – Она никогда не слышала, чтобы в семье Гриффинов были сумасшедшие, но в ином случае он никогда бы не действовал так открыто. И уж конечно, никто из ее моделей никогда ее не целовал. – Сейчас же откройте дверь, прежде чем придет моя горничная и застанет нас одних.

Он перевел взгляд с нее на альбом для эскизов и карандаши, а потом на стену позади нее. Ей не надо было оборачиваться, чтобы понять, на что он смотрит. Это все были ее работы.

– Значит, когда вы сказали, что хотите нарисовать мой портрет, вы имели в виду именно это?

– Да. А вы что подумали… – Теперь стали понятны и его взгляд, и поцелуй. – О! Я не какая-нибудь… свистушка, сэр.

– Черт побери! – пробормотал он и открыл дверь. – Я просто болван. Простите меня, мисс Уитфелд.

Лорд Закери остановился на пороге и опять посмотрел на стену позади Кэролайн. Потом подошел поближе, чтобы рассмотреть работы.

Она повернулась, так чтобы он оставался в поле зрения. Смешанные чувства злости и унижения охватили ее. Как он мог такое подумать? Да еще о ней?

– Значит, женщины часто просят вас позировать для портрета, а потом…

– Нет, – оборвал он ее. Его лицо потемнело. – Это была глупая ошибка. А это, – он показал на стену, увешанную картинами, – согласитесь, это довольно необычно.

– Мне это не кажется необычным, милорд. Он кивнул:

– Нет, конечно. Еще раз прошу меня простить. – Он снова обернулся к двери.

«Проклятие, – думала она, глядя, как ее надежды рушатся. – Если он уйдет, мне придется стать гувернанткой».

– Я… Не уходите, милорд, – пискнула она.

– Что? – Он остановился.

– Это просто глупое недоразумение. Но мы же взрослые люди. Давайте начнем сначала.

Он удивленно поднял брови.

– Вы не сердитесь?

Кэролайн заставила себя улыбнуться.

– Или вы предпочитаете дуэль из-за этого поцелуя?

– Нет. Я умею неплохо обращаться с оружием, но мне вряд ли понравится, если вы одержите надо мной победу и тем унизите меня.

Она фыркнула, но тут же покраснела и прикрыла рот и нос ладонью. Лорд Закери опять рассмеялся. Кэролайн решила, что, пока не поздно, надо все-таки вести себя как профессионал.

– Значит, мы договорились. Начинаем сначала.

– Согласен. – Он вернулся к ее картинам. – Как давно вы занимаетесь живописью?

– С тех пор, как себя помню. Некоторые из этих картин не слишком хорошие. – Румянец на ее щеках от его поцелуя и его близости стал еще более густым. Вообще-то у нее никогда не возникало потребности защищать свои работы, но поскольку она пыталась восстановить свой статус профессионала, ей показалось важным, чтобы он не принял ее за дилетанта в живописи.

– В моих ранних работах нет глубины и эмоций.

– Тогда зачем вы их храните?

Ее сестры постоянно задавали ей такой же вопрос. Но у него он прозвучал как-то иначе. Похоже, что его действительно интересовало, почему она их хранит.

– Они напоминают мне, что живопись – это процесс, что надо учиться на своих ошибках, что я набираюсь опыта и пишу лучше, чем раньше.

– Вы действительно преуспели. – Он показал на портрет ее отца, написанный недавно. – Этот хорош.

– Спасибо.

Ей и раньше это говорили, хотя за комплиментом как бы скрывалось какое-то условие, вроде того, что для женщины она пишет неплохо. Он уже назвал ее хобби странным.

– Вы изучали искусство? – не удержалась она.

– Немного, хотя моя семья об этом не подозревает. А почему в доме нигде нет вашего портрета?

– Есть один – в холле перед гостиной. Я его не очень люблю, но папа настаивает, чтобы там были либо портреты каждого члена семьи или ни одного.

– Поэтому вы ловите всех гостей и просите разрешения нарисовать их портрет?

Он подошел ближе, и она почувствовала такое стеснение в груди, что стало трудно дышать.

– Да, но я делаю только наброски. Ничего больше, – подчеркнула она.

– Так нарисуйте меня. Где вы хотите, чтобы я сел? Уже хорошо, хотя она была почти готова к тому, что он снова ее поцелует.

– Думаю, для начала – у окна. Это предварительный набросок, и я хочу попробовать различные ракурсы.

– Я в полном вашем распоряжении. Мне стоять или сидеть?

– Лучше стоять. – Ею уже овладело возбуждение и предвкушение. Взяв альбом и карандаши, она подвинула табурет на середину комнаты. – Смотрите в окно на поля.

– Не приложить ли мне ко лбу руку козырьком, будто я обозреваю свои огромные владения? – предложил он и продемонстрировал, как это сделает.

Она не удержалась и снова фыркнула:

– Если вам так удобно, милорд.

– Все, что мне нужно, это портрет, из-за которого я могу оказаться в Бедламе. Ав мое отсутствие братья смогут бросать в мое изображение дротики.

Кэролайн начала рисовать.

– Вы не очень-то ладите со своими братьями, не так ли?

– В общем, мы ладим прекрасно. Они мои лучшие друзья.

– Тогда зачем они будут бросать в вас дротики? Лорд Закери рассмеялся:

– Они будут бросать лишь в мое изображение. Единственные колкости, которые они позволяют себе в мой адрес, словесного характера.

– Полагаю, вы отвечаете им тем же?

– Разумеется. Не могу же я лишать их удовольствия. – Держа голову прямо, он покосился на нее. – Вы могли бы нарисовать меня в военной форме?

Черт! Он такой же невозможный, как граф и графиня Иде. Но мундир – это по крайней мере не курточка дрессированной обезьяны и не тога греческого бога.

– Могу, почему же нет.

– Отлично. Я отошлю его Мельбурну. У него будет апоплекс…

– Нет!

Он повернулся к ней лицом, так что ей пришлось перестать рисовать.

– Почему?

– Ваш портрет нужен мне.

– Чтобы повесить на стену вместе с остальными? Я заплачу за него, мисс Уитфелд.

– Не в этом дело… Я подала заявление о приеме в студию. Портрет – это как бы вступительный взнос. – Кэролайн попыталась успокоиться. Она не может отдать ему портрет. – Я могу позже нарисовать еще один портрет, после того как закончу этот. Прошу вас, поверните голову.

– А в какую студию?

Она на секунду закрыла глаза. Он наверняка спросит, почему она не обратилась к известным английским художникам, и ей придется объяснять, что она пыталась, но все ее отвергли.

– Я уверена, вы о ней не слышали… Леди Глэдис сказала, что ваша сестра недавно вышла замуж?

– Да, за лучшего друга моего старшего брата, что, на мой взгляд, хорошо, поскольку иначе нам пришлось бы убить его.

– Боже праведный, почему?

– Это длинная история.

– Даже если бы я имела привычку сплетничать, сомневаюсь, что у нас с вами есть общие знакомые.

Он чуть повернул голову, чтобы взглянуть на нее.

– Они сбежали.

– Вот как!

– На самом деле даже дважды. Мы их поймали, но им удалось ускользнуть от нас. Они отвязали наших лошадей. Мне понадобилось двадцать минут, чтобы напасть на след Саграмора. Но к тому моменту Мельбурн решил согласиться на их свадьбу.

– Я ценю ваше доверие, милорд. Я никому ничего не расскажу.

– Зовите меня Закери. Я доверяю вам свое изображение на холсте, так что, полагаю, репутации Нелл и Валентина в надежных руках.

Он сказал это довольно небрежным тоном, но Кэролайн поняла, что он не шутит. Если бы она кому-нибудь рассказала эту историю, он бы узнал, и тогда прощай его изображение на холсте.

– В очень надежных.

Она заметила, что выражение его лица смягчилось и стало еще более привлекательным. Если бы удалось передать этот взгляд, возможно, у нее был бы шанс попасть к одному из известных мастеров.

Ему понравилось, с каким жаром она его уверила в своей деликатности. Похоже, он вызвал интерес у Кэролайн Уитфелд, несмотря на неуклюжую интерпретацию ее приглашения. У нее, несомненно, был характер, и это его интриговало.

– В очень надежных, Закери, – подсказал он. Она вздохнула:

– Да, Закери. Спасибо, что согласились позировать мне.

– Не за что.

Его будоражила эта странная ситуация. Он знал, что в известных кругах были бы убеждены, что за ошибкой, которую он совершил утром в отношении Кэролайн, последовала бы пощечина. А он стоит, позируя для какого-то художественного проекта, и рассказывает ей о семейном скандале. Мельбурна хватил бы удар, если бы он узнал, что Закери доверился ей. Однако Мельбурна здесь не было, но в том, что он оказался в этом доме, была, в конце концов, его вина.

Хотя они решили забыть о поцелуе, они, по меркам Лондона, переступили рамки приличия. Но и здесь, в деревне, даже если дверь открыта, в доме, где семь сестер, их родители, его тетя и не менее двух дюжин слуг, это тоже могло обернуться неприятностями. Хорошо, что вся семья знает о ее склонности к рисованию и никто не посмотрел на них косо. В этом доме, видимо, были не такие строгие правила, и это обнадеживало.

Вместе с тем он не позволит втянуть себя в компрометирующую ситуацию и тем самым – в женитьбу, пока не поцелует ее еще раз.

– Не следует ли вам позвать кого-нибудь, кто присутствовал бы здесь с нами?

– Моя горничная находится в коридоре, так что можете чувствовать себя в безопасности, – рассеянно ответила она, поглощенная рисованием. – Я обычно высылаю ее в коридор, потому что она либо начинает храпеть, либо ерзать. Это меня отвлекает от работы.

До него начало доходить, что она и вправду забыла о поцелуе. Хм. Девушки так с ним не поступали. А поцелуй, черт возьми, был приятным.

– Вообще-то я заботился не о своей безопасности.

– Значит, о своей добродетели, – улыбнулась она, продолжая водить карандашом по бумаге.

Видимо, она чувствовала себя спокойно, раз могла шутить. Чего доброго, расскажет своим сестрам, как он ее поцеловал, а потом начал извиняться. Не задумываясь над тем, правильно ли он поступает, Закери отошел от окна. Можно извиниться еще раз.

– Перестаньте двигаться.

Он проигнорировал замечание и остановился прямо перед ней.

– Мисс Уитфелд, – сказал он, опять поднимая пальцем ее подбородок, – полагаю, что вы пока слишком мало меня знаете, чтобы отпускать замечания по поводу моей добродетели или отсутствия таковой. – Он медленно склонился над ней.

– О! – выдохнула она.

Он задумал остановиться в дюйме от ее губ, чтобы показать, что он не просто глиняная модель, которая ждет, чтобы ее запечатлели на бумаге, и что он любит пошутить. Но ее мягкие губы и отсутствие страха в глазах притягивали его. Закрыв глаза, он коснулся ее губ во второй раз за утро. Через мгновение карандаш упал на пол, а ее рука обвилась вокруг его шеи.

– Каро, должно быть, его рисует, – раздался женский голос где-то на лестнице, и он отпрянул.

Ее голова все еще была запрокинута, глаза – закрыты.

– Мисс Уитфелд, сюда идут.

– Я тоже займусь рисованием, если это позволит мне проводить время с лордом Закери. – Второй голос раздался где-то совсем близко.

Кэролайн открыла глаза и прошипела:

– Идите на место.

– Уже иду, – так же тихо ответил он и, вернувшись к окну, принял прежнюю позу.

Стало быть, она не собиралась заманивать его в ловушку и женить на себе, иначе она бы еще крепче обняла его и не отпустила. Первый поцелуй был ошибкой, пусть нечаянной. Но сейчас Закери прошиб холодный пот. Боже мой, как он мог быть так неосмотрителен!

– Каро? – В комнату вошла одна из сестер, а за ней вереницей еще пять. Все шестеро сделали реверанс. – Лорд Закери.

– Доброе утро, леди, – улыбнулся он.

– Мы вас везде искали, – сказала младшая, Вайолет, или Виола, или как там ее. – Завтрак готов, лорд Закери.

Он взглянул на Кэролайн поверх их голов. Ее щеки пылали. Если бы внимание сестер не было сосредоточено на нем, он и Кэролайн точно попали бы в беду.

– Можно мне теперь пошевелиться, мисс Уитфелд?

– Конечно. Ваши руки я нарисую потом. Может быть, в саду?

– Хорошо.

Кэролайн Уитфелд была целеустремленной девушкой и владела собой лучше, чем можно было предположить, если она могла думать о портрете, а не о двух поцелуях.

– Ты не можешь его монополизировать, Каро. – Одна из близнецов схватила Закери за руку и потащила к двери. Еще одна сестра завладела его второй рукой. – Мы хотим показать ему Троубридж.

– И сад, и пруд, – подхватила третья.

– А на склонах гор распустились полевые цветы.

– Мы совершим прогулку верхом, лорд Закери. Вы сможете поехать на Саграморе.

– С удовольствием. Но я в распоряжении своей тети.

– О! Вы должны поехать с нами!

– Я постараюсь, – кивнул он.

Здесь по крайней мере никто не считает его лишним родственником.

Где-то в середине завтрака появилась миссис Уитфелд об руку с тетей Тремейн.

– Что вы на это скажете, девочки? – дрожащим от волнения голосом спросила миссис Уитфелд. – Я поговорила с Глэдис, и она согласилась остаться у нас по крайней мере на две недели.

– Ура!

– Поэтому, кроме уже намеченного на четверг вечера в городском собрании, я думаю, что мы устроим свой собственный бал. – Она оглядела всех своими зелеными глазами и остановила взгляд на Закери.

Он уже видел такие взгляды. Возможно, тетя Тремейн и не собиралась его женить, но кое-кто определенно об этом думал. Поднялся невообразимый шум, все девочки заговорили о новых платьях и о бале. Все, кроме одной.

Кэролайн съела свой тост с маслом и уставилась в тарелку. Он сомневался, что она вообще слышала, о чем говорила мать. Отец сказал, что среди его дочерей лишь две отличаются здравым умом. Кэролайн, вероятно, была одной из них.

– Каро, ты поедешь с нами в Троубридж?

– Что? Нет. У меня работа.

– У тебя всегда работа. – Сидевшая рядом девушка, кажется Сьюзен, тронула Закери за рукав: – Но вы ведь поедете с нами, лорд Закери? Мы обещали показать вам город.

Он знал, где бы ему хотелось остаться, но Гриффины всегда были вежливыми.

– С большим удовольствием… если тетя Тремейн не против.

– Конечно же, нет. У нас с Салли есть кое-какая работа.

– Мне не терпится увидеть, какое лицо будет у Мэри Горман, – прошептала одна из сестер. – Она умрет от зависти, когда увидит, кто у нас гостит.

– Ты точно с нами не поедешь, Каро?

Закери глянул на нее. Она смотрела на него в упор. И выглядела не очень-то счастливой. Видно, он сделал что-то такое, что нарушило ее планы.

– К сожалению, я не могу оставить вам свои уши, – сказал он, и все, кроме Кэролайн, дружно рассмеялись. – Но они вернутся.

– Не беспокойтесь. Пока я могу обойтись и без них. Одна из сестер зашла Кэролайн за спину и положила руки ей на плечи.

– Поедем с нами. Я хочу, чтобы ты помогла мне выбрать цвет и материал для нового платья. – Наклонившись, она поцеловала сестру в щеку. – Пожалуйста.

Очевидно, это была та вторая, отличавшаяся здравым умом. Закери не помнил ее имени, но неожиданно почувствовал, что благодарен ей. Ее лицо обрамляли белокурые волосы, голубые глаза смотрели из-под длинных ресниц. Очень мила, но ему почему-то больше нравилась та, которая фыркала совсем не как леди и не лезла за словом в карман.

– Позвольте мне присоединиться к просьбе, мисс Уитфелд. Чем больше нас будет, тем веселее.

– Ну хорошо, – вздохнула Кэролайн. – Только с условием, что днем вы будете позировать мне в саду.

– Кэролайн, – упрекнула ее мать, – нельзя предъявлять ультиматум нашему гостю. И не следует монополизировать лорда Закери, особенно если у тебя есть не замуж…

– Я всегда держу свое слово, – прервал ее Закери, не желая слышать окончание фразы. – Мои руки и уши будут в саду.

Он постарается быть как можно больше времени рядом с Кэролайн до тех пор, пока не поймет, почему он отдает предпочтение той девушке семейства Уитфелдов, которой он интересен только как модель для портрета.

Глава 5

Кэролайн сидела, откинувшись на спинку сиденья, и пыталась не обращать внимания на Джоанну, которая то и дело толкала ее в бок и шептала на ухо всякие глупости. Она дорого бы дала за то, чтобы у нее был с собой альбом для эскизов и достаточно пространства, чтобы рисовать.

Лорд Закери ехал на лошади рядом с коляской и весело обсуждал с Вайолет и Грейс состояние дорог в Уилтшире. Выглядел он образцом настоящего английского аристократа. Кэролайн не удивилась бы, если бы оказалось, что его Саграмор был чистых арабских кровей.

Сам Закери был явно «чистопородным» – он сидел в седле непринужденно, как истинный аристократ, держа в одной руке вожжи, а другой – указывая на рощу тополей с таким видом, будто никогда прежде такой не видел, только потому, что на нее обратила внимание Вайолет. Легкий ветерок шевелил его темные волосы. Одна прядь упала на глаза и он отвел ее, не переставая смеяться над какой-то глупой шуткой Грейс.

Насколько ей было известно, он еще не поцеловал ни одну из сестер – пока. Впрочем, он был у них в гостях всего двадцать четыре часа. Но если бы захотел, он, наверное, мог бы за неделю погубить репутацию всех до единой женщин в их графстве, особенно если учесть, как они перед ним заискивают. Кэролайн фыркнула и стала смотреть в окно кареты. Он выбрал для поцелуя ее, и он хорошо целуется. Ну и что? Пусть сестры забирают его себе, но после того, как она закончит портрет.

Между тем Закери подъехал с ее стороны и, приподняв шляпу, сказал:

– Я не хотел отрывать вас от рисования.

– Но оторвали. Не понимаю, зачем вы это сделали. Шесть прелестных молодых девушек хотят поболтать с вами. Неужели вам нужна еще одна?

– Да.

– И зачем же?

Он, несомненно, думает, что она будет польщена. А у нее всего три недели, чтобы сделать свой самый лучший портрет и отослать его в студию. Ей понадобится каждая минута этого времени, особенно если сестры будут все время уговаривать его поехать с ними в город, и даже несмотря на то, что она могла бы нарисовать его по памяти.

В то же самое время она думала о том, почему его присутствие так ее волнует. Оно было как легкий ветерок – свежий, теплый и немного шальной. И это ей нравилось, хотя обычно у нее не было времени на такие глупости. А сейчас, когда у нее есть такая серьезная цель, тем более.

– Сложно объяснить. Возможно, я – ваша муза, ваше вдохновение. Мне не нравится лишать вас моего присутствия.

Она фыркнула:

– Боже праведный.

Кэролайн пришлось признаться, что она не ожидала от Гриффина такой доброжелательности – или такого остроумия. Зная, как герцог Мельбурн помогает правительству проводить его политику, как умело покупает и продает недвижимость и товары, можно было ожидать, что все Гриффины жесткие, сухие, старые скряги и ворчуны, пахнущие сигарами. Закери оказался совсем другим. Это удивило ее и немного вывело из равновесия. Непонятно только, какое это имеет значение, если ей нужно лишь написать его портрет.

– Если бы вы были моей музой, то сейчас сидели бы в саду и позировали мне, пока я рисовала бы ваши руки, – сказала она, потому что он все еще смотрел на нее.

Он приложил руку к груди.

– По-моему, мисс Уитфелд, вам просто нравится водить меня за нос.

– Каро? – воскликнула Сьюзен, сидевшая напротив. – Она даже не взглянула бы на вас, если бы ей не надо было написать ваш портрет. Она не собирается выходить замуж.

– Правда? – Закери поднял одну бровь, а в его глазах блеснул озорной огонек.

– Сьюзен, замолчи. – Краска залила Кэролайн щеки. – Лорда Закери это не касается.

– Я просто тебя дразню.

– Это было не смешно, – отрезала Кэролайн, чувствуя, что задета ее гордость, хотя не поняла почему. Сьюзен сказала правду. – Что, если бы я сказала, что твоя единственная в жизни цель – выйти замуж?

– Кэролайн!

Словно предчувствуя унижение Сьюзен, Закери сделал вид, что ничего не слышал, и поскакал впереди кареты.

– Прекрати, Каро, – тихо сказала Сьюзен. – Не надо мешать остальным только потому, что он не нужен тебе.

– Если бы вы все перестали к нему приставать, может быть, у одной из вас был бы шанс. Я слишком хорошо знаю тебя, и ты меня пугаешь. Удивляюсь, как это лорд Закери еще не сбежал от нас в Лондон.

– Ерунда, – вмешалась в разговор Джулия. – Наше внимание ему льстит. И он должен выбрать одну из нас.

– Как же! Он до сих пор холост только в ожидании визита к девицам Уитфелд. Подумай, Джулия. Он мог жениться на любой женщине, если бы захотел. Зачем ему выбирать одну из вас?

– Почему бы и нет? Если разобраться, у него гораздо больше шансов выбрать одну из шести, чем жениться на единственной дочери какого-нибудь другого семейства.

– Странная арифметика.

– Я знаю одно, – наконец вмешалась Энн. – Если мы будем все время друг с другом спорить, он не захочет иметь дело ни с одной из нас. И не забывайте, что в наших интересах помочь Каро написать портрет.

– Так, чтобы она могла переехать в Вену, а папа с мамой занялись бы тем, чтобы повыдавать нас всех замуж. – Вайолет расправила юбки.

– Я буду скучать, – заметила Кэролайн, притворившись, что ей не больно от того, что сестра с такой легкостью готова с ней расстаться.

– Я предлагаю, чтобы мы общались с ним по очереди, – сказала рассудительная Энн. – А то он теряется от такого напора с нашей стороны. И тогда у нас у каждой будет шанс. – Она похлопала Кэролайн по колену. – Мы хотим, чтобы ты поехала в Вену только потому, что сможем тебя там навещать.

Кэролайн улыбнулась в надежде, что Энн поймет, как она ей благодарна.

– Только прошу вас так поделить свое время с лордом Закери, чтобы у меня была возможность написать его портрет.

– Я отдам тебе свое время, – нахмурившись, неожиданно предложила Вайолет. – Я не хотела тебя обижать, Каро.

– Не волнуйся, я все понимаю. – Хотя она не была в этом уверена. Жизнь, к которой так отчаянно стремились сестры, не казалась ей такой прекрасной. Даже если это будет брак с человеком с теплым взглядом серых глаз, который умел так элегантно сидеть верхом на лошади.

– Но, Вайолет, тебе всего пятнадцать лет. Я считаю, что тебе вообще еще рано проводить с ним время. Также как Энн, – заметила Грейс.

– Мне будет восемнадцать через девять недель, Грейс, – парировала Энн. – Я сегодня составлю расписание, а вы все подумайте, на какие экскурсии вы хотели бы с ним пойти, и я каждой назначу время.

– Почему ты? – попыталась возразить Джулия.

– Потому что ты не смогла бы составить расписание, даже если от этого зависела бы твоя жизнь. – Джоанна была категорична. – Мы согласны, Энн.

– Разумеется.

Они проехали старинный каменный мост и свернули на главную улицу Троубриджа. Головы прохожих сразу стали оборачиваться, но все смотрели не на девиц Уитфелд. Все пялились на гостя Уитфелдов – великолепного всадника на не менее великолепной лошади. Вряд ли их можно было винить за это.

Закери спешился и, подойдя к карете, помог девушкам выйти. Интересно, подумала Кэролайн, что бы он сказал, если бы узнал, что семь девушек только что решили поделить его, словно какой-нибудь пирог.

Девушки одна за другой хватали его за руку, чтобы сойти на землю, хотя им никогда прежде не была нужна помощь. Кэролайн подождала, пока все выйдут, потому что не хотела, чтобы ее затоптали, а главное, чтобы сохранить чувство собственного достоинства.

– Шутки в сторону, но я рад, что вы согласились поехать с нами, – сказал Закери, помогая ей.

– Я сделала это ради своих сестер, а не потому, что вы меня поцеловали.

– Но вы и дома не остались, потому что я вас поцеловал.

– Это было бы глупо. Я ведь уже сказала вам, что мне необходимо написать портрет.

– То есть вы хотите сказать, что я этим воспользовался.

– Я начинаю думать, что вы все время меня поддразниваете, ло… Закери.

– Вам давно следует это понять. Я уже стал бояться вашего здравомыслия, пока не услышал, как вы смеетесь.

– Я не умею по-другому. – Она действительно пыталась много раз, даже зажимала нос, но от этого лишь начинала давиться. – Вам не следует над этим подтрунивать.

– Ая и не думал. Мне нравится, как вы смеетесь. Почему вы думаете, что я над вами подтрунивал?

Она не успела ответить, потому что Джулия схватила его свободную руку, а Джоанна умудрилась втиснуться между ним и Кэролайн. Покачав головой, она отстала и пошла позади всех. Господи, подумала она, Закери ни минуты не был свободен с тех пор, как приехал.

Может быть, он потому обратил на нее внимание, что она не пыталась ему навязываться?

Конечно, хорошо, что он красив, но мог бы быть и трехглазым драконом, только бы был аристократом и согласился позировать для портрета. И он ее поцеловал.

Она готова терпеть, лишь бы это помогло заставить его позировать. Впрочем, эти поцелуи не были так уж неприятны.

– Каро, что он тебе сказал? – спросила Энн.

– Что? Ничего. А почему ты спрашиваешь?

– Ты покраснела.

– Ничего подобного, – запинаясь, сказала Кэролайн. – Просто тепло, вот и все.

– Как скажешь.

Вайолет выскочила из магазина шляп.

– Он возьмет нас с собой на рыбалку!

– Как это? – удивилась Кэролайн.

– Грейс спросила его, чем он любит заниматься в деревне, и он сказал, что обожает ловить рыбу. Потом Сьюзен сказала, что никогда не была на рыбалке, и он пригласил нас всех пойти с ним. Он заявил, что каждый человек должен хотя бы раз испытать, что это такое.

– Я все равно составлю расписание, – проворчала Энн.

– Мне кажется, мы все ему нравимся, – проворковала самая младшая из сестер. – И я передумала. Я не уступлю Кэролайн своего времени с ним. Мама сказала, что, если я смогу найти мужа, я выйду замуж.

Кэролайн вошла в маленький тесный магазин и, увидев лорда Закери Гриффина, подумала, не сошел ли он с ума. Другой причины для того, чтобы мужчина пригласил пойти с ним на рыбалку шестерых девушек, она не могла придумать. Сейчас он стоял посреди магазина с шляпками в обеих руках и высказывал свое мнение о третьей, которую примеряла Грейс.

Поразительно. Он вел себя так дружелюбно и раскованно, что неудивительно, что все сестры были влюблены в него. Впрочем, она подозревала, что их энтузиазм объяснялся не столько возможностью замужества, сколько желанием получить его богатство и титул.

«Я, наверное, сошел с ума», – думал Закери, глядя на шляпки у себя в руках. Одна из сестер Уитфелд примеряла шляпку у зеркала, но было совершенно очевидно, что это делается исключительно для него. Интересно, как бы она себя повела, если бы он сказал, что ему нравится вон та безвкусная лиловая шляпка?

Но он решил не озорничать – этого и так было довольно – и указал на прелестную голубую шляпку. Тут же сразу три девушки одновременно потянулись за ней.

– Я первой на нее посмотрела! – воскликнула блондинка.

– Подумаешь. – Одна из близнецов постаралась не выдавать своего огорчения. – Я вообще приехала, чтобы выбрать материю на платье. – Она повернулась к Закери: – Леди Глэдис говорит, что ваш любимый цвет зеленый. Это правда?