Под ним стоял маркиз с белой розой в руке. Он с улыбкой помахал ей цветком, затем с подчеркнутой торжественностью поклонился.

– Что за наглость! – выдохнула Мэдди. Он считает, что победил ее. Она показала ему язык.

Он послал ей воздушный поцелуй.

С громко бьющимся сердцем Мэдди распахнула окно.

– Не смейте губить мои розы! – закричала она.

– «Смотри, Джульетта, завистливым лучом уж на востоке заря завесу облак прорезает…» – процитировал он с широкой улыбкой.

Подавив крик возмущения, девушка захлопнула окно. Больше она не будет разговаривать с ним, смотреть на него или в чем-то помогать. Она ему покажет! Мэдди сердито распахнула дверь. И она, конечно, не поедет на бал к Фаулерам и не будет танцевать с этим высокомерным, эгоистичным аристократом.

Она выбежала в холл, и ее чуть не сбил мистер Бэнкрофт, выехавший из-за угла в инвалидном кресле.

– Мистер Бэнкрофт! – воскликнула она, пытаясь проглотить свое раздражение, вызванное его испорченным, но обольстительным племянником. – Вы прекрасно справляетесь.

– Может быть, это приспособление и не такое уж плохое, – согласился тот. – Но я почему-то часто езжу кругами.

– Я же говорила, что оно вам понравится. – Мэдди кашлянула. – Мистер Бэнкрофт, не думаю, что мне нужно…

– И поскольку я так быстро поправляюсь, – перебил ее с довольной улыбкой хозяин, – я подумал, что бал у Фаулеров в пятницу будет прекрасной возможностью снова появиться в обществе.

Мэдди промолчала.

Он потянулся и взял ее за руку.

– Вы будете сопровождать меня, Мэдди?

– Мне нечего надеть, – уклонилась она от ответа, подумав, услышал ли он нежелание в ее голосе.

– Чепуха! Как насчет того платья, что ты сделала себе на рождественский вечер у Дардинейлов? Оно было очаровательным.

– Но это было зимнее платье, – запротестовала Мэдди, – и ему уже два года.

– Никто здесь не заметит этого.

Кое-кто заметит, и она растерялась, Поняв, что думала о реакции лорда Уэрфилда.

– Я… думаю, вы правы.

– Тогда поедем. В данный момент я не танцор, но вполне могу удержать в руке стакан пунша.

Она нерешительно засмеялась.

– Хорошо, мистер Бэнкрофт. Я буду рада составить вам компанию.

Но сказать, что она посетит бал, и подготовиться к нему были две совершенно разные вещи. Как только Уэрфилд отправился в поля, девушка начала изучать свой скромный гардероб. Когда Мэдди примерила то самое платье, которое упомянул мистер Бэнкрофт, оно оказалось ей впору, хотя мантилья цвета красного вина вряд ли подходила для весеннего праздника, а свободная талия давно вышла из моды. К тому же ее черные туфли были теми же, что она носила на каждое официальное и полуофициальное мероприятие, с тех пор как приехала в Лэнгли. Мэдди нахмурилась. До бала оставалось три дня. Надо было срочно приниматься за шитье.

– Мисс Мэдди!

– Входите, миссис Ходжес, – откликнулась девушка, поворачиваясь перед зеркалом и скептически оглядывая подол платья. Используя все свое мастерство и терпение, она убрала лиф в талии и раза четыре меняла длину платья. В результате она готова была признать, что выглядит сносно.

Всего лишь сносно.

– О, какое очаровательное платье! – одобряюще воскликнула домоправительница, входя в комнату. – Сквайр Джон определенно будет ухаживать за вами.

Мэдди улыбнулась:

– Джон Рамзи – мой друг, миссис Ходжес, и ничего более.

– Хм! Теперь девочки Фаулер будут счастливы, если их заметят на собственном балу и не будут на них натыкаться. – Она положила на туалетный столик серебристую ленту. – И готова поспорить, что его светлости тоже не на что будет жаловаться.

Неожиданно Мэдди почувствовала нервную дрожь в пальцах и взяла в руки ленту, чтобы скрыть это. Очевидно, она отпугнула его, так как он почти не разговаривал с ней последние три дня. Конечно, скорее всего, он заявил бы, что занят севом, но она знала истинную причину этого – он был попросту трусом.

– Спасибо за прекрасную ленту для волос, я только сейчас поняла, как изношены мои старые.

– Это потому, что вы никогда не ходите с нами в Хартгроув посмотреть модные лондонские каталоги.

– Кому какое дело до лондонской моды здесь, так далеко от столицы? – ответила Мэдди, не скрывая презрения.

– По крайней мере, у меня есть новая лента, чтобы одолжить другим людям, которые не заботятся о моде, – фыркнула миссис Ходжес, с преувеличенным высокомерием поворачиваясь к двери.

Мэдди широко улыбнулась:

– Большое спасибо за то, что одолжили мне ленту, миссис Ходжес.

Домоправительница вернулась, подошла к Мэдди и поцеловала ее в щеку.

– Мне приятно что-нибудь сделать для вас, мисс Мэдди.

Гарретт неуклюже катил инвалидное кресло по ступеням вниз, а Билл Томкинс отнес самого мистера Бэнкрофта на первый этаж. Мэдди шла позади, теребя прядь волос и шепотом молясь, чтобы до того, как они сядут в карету, над Сомерсетом разразился апрельский шторм, который вынудил бы их пропустить званый вечер.

– Ты выглядишь восхитительно, Мэдди, – оценивающе оглядев ее, сказал мистер Бэнкрофт улыбаясь.

Девушка, взглянула на верхнюю лестничную площадку и нервно вздрогнула.

– Как вы думаете, сколько нам придется ждать появления лорда Уэрфилда? Если мы прибудем поздно, как это модно в Лондоне, бал закончится еще до нашего приезда.

– Уверен, он появится с минуты на минуту. И, Мэдди, постарайся не критиковать сегодня его костюм. Ты доведешь бедного юношу до слез.

Она тихо засмеялась.

– А как иначе ему учиться?

Минутой позже в холле наверху послышались неторопливые шаги. Мэдди прислонилась к стене и сложила на груди руки. Придав лицу выражение скучного высокомерия, она перевела взгляд на напольные часы. Раз или два он мог поймать ее врасплох, но война еще не закончилась.

– Добрый вечер, Куинлан. – Мистер Бэнкрофт направил коляску ближе к ступенькам, чтобы приветствовать племянника.

– Добрый вечер, дядя. Надеюсь, я не очень опоздал?

– Нет-нет.

Мэдди отсчитала семь секунд, прежде чем обернуться. Она намеревалась сосчитать до десяти, но ей это не удалось.

– Добрый вечер, милорд, – сказала она, делая реверанс. Когда Мэдди подняла глаза и встретилась с ним взглядом, она чуть было не упала.

– Мисс Уиллитс.

Куин стоял, глядя на нее сверху вниз, и на его худощавом красивом лице блуждала легкая улыбка. Она ожидала, что он будет одет в темную официальную одежду, но, очевидно, он отлично усвоил урок. Вместо этого его широкоплечую фигуру облегал стильный коричневый фрак, а кремовый жилет и черные бриджи еще раз приковали ее плененный взгляд к его мускулистым бедрам.

Впервые за последние несколько дней его высокие сапоги были полностью очищены от грязи и сверкали так, что в них отражалось ее собственное зачарованное лицо.

– Боже, милорд! Разве кто-нибудь сможет сосредоточиться на танцах, имея перед глазами такое великолепное зрелище? Даже я готова упасть в обморок.

– Мэдди, – предостерегающе произнес мистер Бэнкрофт.

– Думаю, их так привлечет ваш вид, что они забудут обо мне, – мягко отразил ее выпад маркиз. – По крайней мере, все мужчины. – Он подошел ближе и, взяв ее руку, поднес к губам. Его взгляд охватил ее всю с ног до головы и задержался на глубоком вырезе платья. – Вы очаровательны.

Мэдди сглотнула и быстро выдернула руку, но теплая приятная волна успела пробежать по ее телу. Она быстро вздохнула, пытаясь собрать в единое целое тающие, разбросанные мысли.

– Но не так, как вы, милорд.

Мистер Бэнкрофт фыркнул:

– Хорошо, теперь моя очередь получить комплимент, так чтобы мы могли отправиться.

Мэдди немедленно подбежала к своему хозяину и поцеловала его в щеку.

– Не могу передать, как я счастлива, что вы так быстро поправляетесь. – Она улыбнулась ему, взяв его руки в свои. – В следующем месяце вы уже сможете танцевать.

Когда она выпрямилась, Куинлан смотрел то на нее, то на дядю, и нельзя было разобрать выражение его лица.

– Не думаю, что смог бы сказать что-то лучшее, чем это, – пробормотал он, остановив свой взгляд на Мэдди. – Так мы едем?

Кресло-каталку прикрепили ремнями сзади кареты, а маркиз сам поднял дядю и усадил его на мягкое кожаное сиденье внутри экипажа. Когда карета тронулась, Мэдди поймала на себе слишком самоуверенный для ее душевного покоя взгляд Куинлана, сидевшего напротив.

– Милорд, – начала она самым почтительным тоном, – почему вы не надели этот великолепный фрак на наш обед? Никто в мире не нашел бы ни малейшего изъяна в подобном совершенстве.

Маркиз помолчал, чувствуя себя весьма неловко. Едва удерживаясь от того, чтобы ликующе не рассмеяться, Мэдди наклонилась вперед и указала на его сапоги.

– И у вас великолепный слуга! Сколько ему потребовалось – восемь дней? – чтобы счистить последнюю грязь с ваших сапог? Как ему удалось это сделать?

– Да, – согласился мистер Бэнкрофт, – этот секрет, вне всякого сомнения, очень пригодится в Сомерсете.

– Это… это должно остаться тайной, – довольно резко ответил маркиз и взглянул в окно.

Мэдди и Малькольм обменялись взглядами.

– Простите меня, милорд, – сказала девушка, старательно пряча свое изумление, – что таинственного может быть в вашем фраке и сапогах?

Он не ответил.

Прежде чем Мэдди смогла продолжить допрос, они прибыли в резиденцию Фаулеров. Свет горел во всех окнах, светились и фонари, развешанные вдоль подъездной дорожки, где уже скопилось множество карет и экипажей. Миссис Фаулер оказалась верна своему слову и пригласила всех землевладельцев в округе на торжество по поводу приезда маркиза.

Лакей приблизился, чтобы помочь Мэдди спуститься на землю, затем помог маркизу отвязать кресло-каталку. Когда они усадили мистера Бэнкрофта, Мэдди встала позади кресла и взялась за ручки.

– Позвольте мне, мисс Уиллитс, – сказал маркиз.

– И слышать не хочу об этом, милорд! – воскликнула она с нарочитым ужасом. – Как же все смогут пожать вам руку, если вы будете катить мистера Бэнкрофта?

– Мисс Уиллитс, вам не пристало…

– Я хорошо знаю, что мне пристало, а что – нет, – возразила она, не в состоянии скрыть гнев в голосе. – Гораздо лучше…

– Мэдди, – попытался успокоить ее мистер Бэнкрофт.

– Мистер Бэнкрофт – мой хозяин, – продолжила она более ровным тоном. – Позвольте мне выполнять свои обязанности.

Внимательно оглядев ее, Куин кивнул и отступил назад.

– Конечно.

Неровная дорожка отнюдь не облегчала продвижение, но упрямство и упорство могут творить чудеса, и Мэдди умудрилась докатить кресло до ступеней парадной лестницы. Два лакея, которые, очевидно, были заранее проинструктированы, подняли мистера Бэнкрофта вместе с его креслом и отнесли на второй этаж. Маркиз шел в ногу с Мэдди, когда та следовала за хозяином, и девушка опять почувствовала на себе его взгляд.

– Я не собирался оскорбить вас, Мэдди, – сказал Куин.

– Для меня большая честь быть оскорбленной таким джентльменом, – холодно ответила она, надеясь, что трио трубачей, которых она видела у входа в бальный зал, объявят о прибытии маркиза.

– Боже, – пробормотал он, замечая их. – Вы имеете какое-то отношение к этому, мисс Уиллитс?

Она поднесла руку к груди.

– Я, милорд? Я никогда не позволила бы себе ничего подобного, милорд.

Куин проследил за ее жестом, затем опять взглянул на ее лицо. Он медленно протянул руку и поправил ее рукав, причем его пальцы коснулись ее обнаженной руки.

– Обидно.

Мэдди сузила глаза.

– Что…

Прежде чем девушка успела закончить предложение, раздались звуки фанфар. Куин выглядел потрясенным, а Мэдди вынуждена была прижать руку ко рту, чтобы не расхохотаться.

Все явно ожидали, что они прибудут поздно. Собравшиеся, облаченные в наряды, которых Мэдди никогда не видела на них раньше, стояли, вытянувшись, по обе стороны двери. Когда они вошли, гости, лакеи и музыканты в конце комнаты дружно поклонились. Миссис Фаулер вышла вперед, протянув руку в грациозном приветствии, ее муж следовал за ней.

– Милорд, – выдохнула она, низко приседая. – Вы вновь почтили нас своим присутствием.

Маркиз ослепительно улыбнулся и поцеловал ей руку.

– Благодарю вас, миссис Фаулер. Я счастлив снова оказаться в вашем доме.

– Пожалуйста, милорд, позвольте мне представить вас.

При этих словах толпа двинулась вперед, поднялся невообразимый шум Мэдди оперлась на спинку кресла Малькольма, пока они оставались, покинутые, на лестничной площадке.

– Хотите пунша, мистер Бэнкрофт?

– Спасибо, дорогая, не откажусь.

Девушка подкатила его к столу с закусками и напитками.

– Они могли бы, по крайней мере, поприветствовать и вас, – прокомментировала она, глядя на скопление гостей. – Вы сделали для них больше, чем Уэрфилду могло присниться.

– Куинлан для них нечто новое. Я же просто доисторический обитатель здешних мест.

– Вы несправедливы к себе. – Мэдди взглянула на маркиза и увидела, что он демонстрирует свою теплую улыбку и нефритовые глаза каждому, у кого хватило смелости заговорить с ним. Он в совершенстве исполнял роль джентльмена. Никто не был так приятен в общении, как этот титулованный аристократ. – Взгляните, он мог бы стать великолепным украшением праздничного стола, вы не согласны?

Мистер Бэнкрофт принял от Мэдди бокал пунша.

– Ты уверена, дорогая, что та маленькая игра, которую ты затеяла, идет так, как тебе хочется?

Она пристально посмотрела на него.

– Какая игра?

– Довольно, Мэдлин, мы знаем друг друга четыре года. Думаешь, я не вижу, как ты стараешься убить его своей любезностью?

Мэдди положила руку на сердце, понимая, что и так уже потратила сегодня массу времени, заявляя о своей невиновности. Она повернулась и увидела, что маркиз смотрит на нее поверх головы мистера Фицроя. Куин усмехнулся.

– Проклятие! – прошипела она, отворачиваясь и чувствуя, как жар вновь подступил к ее щекам.

– Куинлан привык поступать по-своему, но он не дурак. Что он может подумать, когда ты набрасываешься на него на каждом шагу без всякой причины?

– У меня есть причина, – резко заявила Мэдди. – И я, уверяю вас, не пытаюсь возбудить в нем интерес к себе.

– Возможно, тебе лучше прямо сказать ему об этом.

– Буду счастлива сделать это.

Оркестр заиграл контрданс, и Мэдди буквально подпрыгнула. Маркиз вел старшую мисс Фаулер на узкое отполированное место для танцев, в то время как младшая сестра хмурилась, а Джейн Фаулер просто светилась от счастья. Чтобы сбросить напряжение, Мэдди позволила плечам немного расслабиться. Конечно, он не будет танцевать с ней. Вокруг не было никакой другой знатной персоны, но были дочери богатых землевладельцев. Она же лишь исполняла роль компаньонки.

– Мэдди, вы не окажете мне честь?

Перед ней стоял сквайр Джон Рамзи.

– Конечно, Джон. – Однако прежде чем принять его руку, она повернулась к мистеру Бэнкрофту: – Может быть, вы хотите, чтобы я осталась с вами?

– Конечно, нет. Иди, танцуй, девочка.

К счастью, единственное свободное место на паркете было на полпути от маркиза, и в танце они лишь несколько секунд будут находиться рядом. Она улыбнулась Джону, радуясь, что, по крайней мере, один человек не проигнорировал ее в этот вечер.

– Лорд Уэрфилд, похоже, веселится от души, – сказал ее партнер, когда они обходили друг друга в танце.

– Самое главное – это то, что Лэнгли будет пользоваться вашей оросительной системой, – сказала она. – Мистер Бэнкрофт весьма доволен.

– Мне очень приятно, – признался Джон, – Когда Уэрфилд недавно попросил меня встретиться с ним, я думал, он скажет, чтобы я занимался своим делом и оставил Бэнкрофтов в покое.

– Значит, вам не нравится маркиз?

Джон усмехнулся:

– Я недостаточно хорошо знаком с ним, чтобы определить свое отношение.

– Но вы знали друг друга, когда были детьми?

Джон пожал плечами и взял ее руку, чтобы повести вперед.

– Он несколько раз посещал Малькольма летом, много лет назад. Мы играли вместе, но в основном игра состояла в том, что они с братом устраивали засаду и топили игрушечные корабли, которые я мастерил.

– Как это похоже на него, – фыркнула девушка.

– Я не видел его с тех пор, как мне было восемь лет, Мэдди. Сомневаюсь, что он забрасывает камнями фрегаты на Темзе. – Он замолк, пока они кружились вокруг Салли Фаулер и Джеймса Престона, затем снова взял ее за руку. – Как я понимаю, вы не разделяете восторга нашего сообщества по поводу высокого гостя?

– На мой взгляд, он слишком надутый.

– Но он приехал помочь Малькольму.

– Полагаю, да, – неохотно признала она.

Джон прошел мимо нее, и Мэдди закружилась вокруг Джеймса Престона, мистера Фаулера, мистера Дардинейла и, наконец, лорда Уэрфилда. Он задержал ее пальцы на мгновение дольше, чем было нужно.

– Вы достаточно хорошо знаете Джона Рамзи, не так ли? – тихо поинтересовался он.

– Да. – Она надменно посмотрела на него и освободила пальцы.

Это было смешно, но теперь, когда даже мистер Бэнкрофт заметил явный интерес к ней Куинлана, маркиз демонстрировал чуть ли не ревность. Однако, возможно, он только критикует ее за то, что она танцует с тем, кто выше ее на социальной лестнице. В этом был хоть какой-то смысл.

Когда он повел Салли в кадрили, а Джеймс Престон танцевал с ней, Мэдди решила, что, должно быть, была права. Она только оскорбила его чрезмерно развитое чувство собственности, и он не мог удержаться, чтобы не указать ей на ошибку.

Дворецкий объявил, что обед готов, и, забыв о приличиях, все женщины в зале, за исключением Мэдди, собрались вокруг маркиза, и, несомненно, каждая надеялась быть той, кого он будет сопровождать в столовую. Болтовня и хихиканье были оглушающими. Однако лорд Уэрфилд ловко выхватил из толпы миссис Фаулер, взял ее под руку и вывел из бального зала.

С превеликой торжественностью мистер Фаулер подкатил кресло мистера Бэнкрофта к столу. Маркиз, конечно, был посажен во главе стола. Мэдди округлила глаза и села рядом со своим хозяином.

– Похоже, я потеряла аппетит, – пробормотала она.

Он улыбнулся, но ничего не сказал. Его лицо побледнело и стало одного цвета с накрахмаленным галстуком. Немедленно забыв о своем недовольстве, Мэдди склонилась к нему.

– Вы неважно себя чувствуете?

– Нет, все в порядке, – ответил он. – Я просто немного устал.

– Если так, то нам лучше вернуться домой. – Мэдди встала, но он покачал головой и остановил ее движением руки.

– Не беспокойся, моя дорогая. Возможно, я подремлю в кресле, но я вынесу этот вечер.

Теплая рука скользнула по плечу Мэдди и легла на ее руку.

– Дядя?

Мэдди с изумлением посмотрела на Куина. Он наклонился через ее плечо, глядя на своего дядю с той же заботой в глазах, какую испытывала и она.

– Вы двое заставляете меня чувствовать себя страшно старым, – проворчал Малькольм. – Вернись на свое место, мой мальчик, пока не начался бунт.

– Следите за ним, – прошептал ей Куин. Она вскинула подбородок.

– Я всегда так делаю.

Он помедлил, не спуская с нее глаз.

– Я знаю.

Куин вернулся на свое место, и после бесчисленных тостов и речей в его честь слуги наконец принесли еду. Мэдди внимательно наблюдала за мистером Бэнкрофтом, но аппетит у того не пропал, и она сделала вывод, что он говорил правду, сказав, что просто немного устал. Но все равно она так была поглощена выражением своего презрения к Уэрфилду, что почти забыла о своих обязанностях.

– Леди и джентльмены!

Куинлан встал из-за стола с бокалом вина в руке, и Мэдди простонала. Она уже выпила тысячу тостов этим вечером, и теперь Уэрфилд должен сказать что-то очень умное, что заставило бы остальные тосты выглядеть убого и жалко.

– Если вы позволите, – продолжил маркиз, и глаза всех присутствующих обратились к нему. – Сегодня было произнесено много тостов, но мне хочется провозгласить еще один.

– Пожалуйста, милорд, – попросила миссис Фаулер.

– Точнее, это двойной тост. – Он поднял свой бокал. – За моего дядю Малькольма Бэнкрофта, за его мужество, силу и неослабевающую заботу о благосостоянии населения Сомерсета.

– За Малькольма Бэнкрофта, – эхом откликнулись все присутствующие. На этот раз Мэдди с радостью присоединилась к тосту и улыбнулась своему хозяину.

– А также за Мэдлин Уиллитс, ее теплую заботу о моем дяде и терпимость к раздражающему приезжему в Лэнгли. – Уэрфилд тепло улыбнулся ей. – За Мэдди! – Куинлан поднял бокал, и его глаза, пока он пил вино, продолжали смотреть, на нее.

– О Боже, – прошептала Мэдди, и по ее жилам растеклось тепло.

Все-таки, очевидно, мистер Бэнкрофт был прав. Она никогда не думала, что сын герцога из замка Хайбэрроу примет ее антагонизм за желание привлечь интерес к своей особе. Если она и поощряла его, это было неумышленно. Конечно, неумышленно, – но по тому, как продолжало трепетать ее тело от каждого его взгляда и выражения лица, – все было возможно.

Мэдди смотрела на Куина и думала, когда же она перестала ненавидеть его? И что ей теперь делать?