– И вы будете танцевать со мной? – спросил Куин.

– Вы лучше меня осведомлены о правилах приличия, милорд.

Уэрфилд нахмурился, не успев скрыть это. Мисс Уиллитс, похоже, очень быстро воспряла духом.

– Если вы считаете, что маркизу прилично танцевать с компаньонкой его дяди, я поступлю так, как вы мне прикажете, – продолжила Мэдди.

– Я не осмелюсь приказать вам танцевать.

– Благодарю вас, милорд.

Похоже, их силы опять выровнялись.

– Но мне бы очень этого хотелось.

Когда Мэдди посмотрела на него, в ее серых глазах отражалось заглядывающее в окно солнце.

– Хотелось чего, милорд?

– Потанцевать с вами. – Он посмотрел в сторону мистера Фаулера и Салли, но они деловито о чем-то беседовали, не обращая внимания на игру Лидии. Куин придвинулся поближе к Мэдди, так что его колено коснулось ее юбки, и понизил голос: – Вы не позволили вас поцеловать. Вы, похоже, считаете меня каким-то чудовищем, мисс Уиллитс. Мне бы хотелось доказать, что вы ошибаетесь.

– Я ничего не думаю о вас, милорд. Мне не пристало это делать.

– Вы безжалостны, – вздохнул Куин.

Кончики ее губ дернулись, и она отвернулась.

– Хотелось бы надеяться, милорд.

Она снова насмехается над ним. И хотя за всю свою жизнь Куин не получал столько оскорблений, он был заинтригован больше, чем сердит, и не желал менять тему разговора. Он всегда любил трудные загадки, а Мэдди Уиллитс была настоящим сфинксом с ее тайной.

И все же Куин не мог объяснить самому себе свое очень странное поведение. Он был практически помолвлен с очаровательной девушкой, которую знал двадцать три года, и в то же время испытывал непреодолимую тягу к женщине – любовнице его дяди, – с которой познакомился всего три дня назад.

Выбрав подходящий момент, Куин вежливо принес свои извинения, и они вернулись в Лэнгли. Мэдди по-прежнему была враждебно настроена, но Куину показалось, что в ее манере вести себя появилось больше юмора, чем прежде. По крайней мере, он рассчитывал на это. Девушка скрылась, как только они въехали на конюшенный двор, так что он не смог проверить свои догадки.

Куин пошел в дом, чтобы переодеться. Ему хотелось увидеть своими глазами, как продвигалась вспашка полей, а еще ему нужно было освободиться от возбуждающего и опьяняющего присутствия Мэдди. Гарретт перехватил его на лестнице.

– Милорд, вам письмо. – Дворецкий протянул Куину серебряный поднос с посланием. – Вы сказали, чтобы вас сразу уведомляли.

– Благодарю, Гарретт. – Куин взял письмо с собой наверх. Он тут же узнал аккуратный, изысканно украшенный почерк. Элоиза не любила тратить время на переписку, но на письма отвечала безотлагательно.

Он позвал своего камердинера, после чего открыл послание, уместившееся на одной странице.

«Дорогой Куинлан!

У меня сердце едва не разорвалось на части, когда я узнала, что тебя услали в Сомерсет. Ятак надеялась, что ты сможешь посетить нас в Стаффорд-Грин, как мы и планировали».

– И я надеялся, – пробормотал он, хотя пребывание в Лэнгли оказалось значительно менее неприятным, чем он предполагал.

«Я знаю, что мне не следовало бы этого говорить, но я скучаю по тебе, Куинлан. Я считаю дни до того момента, как мы будем вместе в Лондоне, и еще больше дни до нашей свадьбы. Пожалуйста, расскажи мне о своих приключениях в Сомерсете. С нетерпением жду ответа.

Твоя навеки, Элоиза».

Вошел Бернард, и Куин положил письмо на туалетный столик. Самую большую услугу, какую он мог оказать Элоизе, – это поскорее управиться с севом, бухгалтерскими книгами и вернуться в Уэрфилд – если удастся, через Стаффорд-Грин.

Ему не хотелось просить Мэдди снова сопровождать его в поля. Но в то же время, если он позволит ей ускользнуть из поля зрения, она быстро восстановит силы и организует новую атаку.

Ей, наверное, было скучно здесь, в Лэнгли, поскольку Малькольму больше не нужны ее услуги, и, возможно, он прибыл как раз вовремя, чтобы привлечь ее рассеянное внимание. Хотя она поступала не так, как женщина, стремящаяся заманить мужчину в постель, стоило попытаться.

Куин застыл, нахмурив брови. Боже правый, теперь он задумал похитить женщину, принадлежащую другому мужчине – его дяде. Возможно, сам воздух в Сомерсете сводит его с ума. Он, похоже, именно так и воздействовал на некоторых местных жителей.

Он спустился вниз и направился к конюшне. Неожиданно его остановили голоса, доносившиеся из сада.

– Нет, Билл, ты делаешь все не так.

– Да все так, мисс Мэдди.

– Говорю тебе, ты опрокинешь его на землю.

– Не опрокину!

Куин выглянул из-за угла. Билл Томсон замер у края тропинки в парке. Малькольм, завернутый в такое количество одеял, которого хватило бы, чтобы согреть полк в разгар прусской зимы, сидел в кресле-каталке, которую собирался катить лакей. Мэдди, свирепо хмурясь, стояла рядом.

– Мэдди, все в порядке.

– Отнюдь нет, мистер Бэнкрофт. Вам нужен солнечный свет, а не купание в пруду с рыбой. Билл, отойди. Я повезу его сама.

Малькольм хмыкнул.

– Лучше делай так, как она говорит.

Лакей тяжело вздохнул и отступил от спинки кресла.

– Хорошо, мистер Бэнкрофт. Покричите мне, когда нужно будет везти кресло вверх по лестнице.

– Спасибо, Билл. – Лакей направился в сторону дома, а Мэдди взялась за управление коляской. – Лучше придерживайся дорожки, дорогая.

– Чушь, я собиралась показать вам мои новые розы. Вы захватили книгу?

– Единственное, что еще работает в моем теле, – это колени, Мэдди.

Она направила кресло по свежей траве, но неожиданно остановилась.

– Черт возьми, – пробормотала девушка.

– Думаю, я проваливаюсь, – спокойно заметил Малькольм.

Куин оттолкнулся от угла дома, намереваясь принять участие в спасательной операции.

Но Мэдди напряглась, посильнее толкнула спинку кресла, и оно с хлюпающим звуком выбралось из грязи.

–. Вот видите? – сказала она, продвигаясь к розам в дальнем конце сада. – Так на чем мы остановились?

Малькольм достал маленькую книжку из-под горы окутывавших его одеял и раскрыл ее.

– Давай посмотрим. Беатрис говорила Бенедикту: «Если физиономия вроде вашей, так от царапин хуже не станет».

Мэдди улыбнулась:

– Да, а Бенедикт отвечает: «Ну, вам бы только попугаев обучать». – Она оставила кресло и, подбоченясь, прошлась перед Малькольмом. – На что Беатрис справедливо замечает: «Птица моей выучки будет лучше, чем животное, похожее на вас». – Когда Малькольм неуклюже зааплодировал, она, приняв мужественную позу, произнесла: – «Хотел бы я, чтобы моя лошадь равнялась быстротой и неутомимостью с вашим язычком…»

Куин выругался про себя, когда понял, что она увидела его. Мэдди немедленно прекратила декламацию и, вернувшись к креслу, начала толкать его к розам. Куин пошел следом.

– «Хотел бы я, чтобы моя лошадь равнялась быстротой и неутомимостью с вашим язычком. Впрочем, продолжайте с Богом; я кончил», – продекламировал он.

– А, Куинлан, добрый день. – Малькольм повернулся в кресле, чтобы поприветствовать своего племянника.

– Мисс Уиллитс, я не знал, что вы любите Шекспира. Она повернулась к нему с пылающим лицом.

– Конечно, вы не знали, милорд, – огрызнулась она, явно смущенная. – Несомненно, вы не знали и того, что ваш дядюшка тоже любит его, и того, что он очень хотел увидеться с вами после четырех лет разлуки или что вы могли бы провести больше пары часов за эти три дня, беседуя с ним.

– Мэдди, прекрати, – резко произнес Малькольм. – Я могу сам защитить себя. Тебе не следует разговаривать с Куинланом в таком тоне.

– Да никто другой и не осмелится ни на что подобное. – Мэдди повернулась к Куину: – Вы можете проводить своего дядю до его спальни?

– Да – Он изумился тому, что ее слова заставили его почувствовать себя совершенным дураком.

– Благодарю вас. Мистер Бэнкрофт, я собираюсь навестить сквайра Джона. – Взметнув юбкой с оборками, девушка направилась в обход усадьбы.

Куин смотрел вниз на Малькольма, у которого на лице легко можно было прочитать смесь веселья и раздражения.

– Я не подозревал, что обижаю вас, – сказал он, склоняясь над дядей.

Малькольм взглянул на племянника, затем улыбнулся и похлопал его по щеке.

– Ты приехал сюда не для того, чтобы нянчиться со мной. Ты приехал наблюдать, чтобы Лэнгли осталось прибыльным имением.

– Да, мы должны соблюдать приличия. – Куинлан зашел за кресло и взялся за ручки, – Вы хотите вернуться в дом или полюбоваться розами?

– Я думал, ты направляешься в поля, чтобы посмотреть, как идет пахота.

– Я передумал. Так куда мы едем?

Плечи Малькольма слегка расслабились.

– Тогда к розам, если ты не возражаешь. Я почти два месяца не выходил из дома. А у Мэдди уникальное понимание растений.

Куин возобновил их путь.

– Должно быть, там одни шипы.

Его дядя рассмеялся.

– Возможно, ты прав. – Потом Малькольм повернул голову и взглянул на Куина. – Но вспомни, как прекрасен цветок, который они охраняют.

– Вы не возражаете против того, что она ходит в гости к этому сквайру?

– Джону Рамзи? Нет, он хороший парень. Я знал их с сестрой с момента их рождения. – Они остановились возле ближайшего куста роз. – Ты всегда играл с ним, когда приезжал сюда, насколько я помню.

Куин закрыл глаза, роясь в памяти.

– Джон Рамзи… это не тот, кто любил лягушек?

– Нет, то был Рейф. Джон – это тот, кто все время строил корабли.

– О, я вспомнил! Спокойный невысокий парнишка.

– Да, он соорудил новую ирригационную систему. Придумал ее вместе с несколькими инженерами из Эдинбурга. Мэдди не терпится опробовать ее на нашем северном поле.

– Почему же она ничего не сказала мне об этом?

– Полагаю, Мэдди не думала, что это может тебя заинтересовать. К тому же тебе пришлось бы задержаться здесь еще на неделю. Мы устроим все в следующем году. К тому времени, надеюсь, я буду уже на ногах.

Опять намеки, что ему следовало бы быть где-то в другом месте. Предположение, что он только исполнял свой долг.

– Может, мне пригласить этого сквайра на дальнее поле завтра утром?

– Отлично. – Малькольм был приятно удивлен.

Утром, когда лорд Уэрфилд снова предложил Мэдди сопровождать его в поля, она не была уверена, что сможет сдерживать себя даже во время короткой поездки в экипаже до перекрестка. Теперь-то уж он должен был осознать, как сильно она его презирала, и все же это нисколько не обескуражило его. То, что он большую часть вечера просидел с дядей, играя с ним в карты; и был очень приветлив, ничего не значило.

Мэдди не упомянула о визите маркиза сквайру Джону или Люси, когда навещала их, и хотя они, должно быть, знали о его присутствии в Лэнгли, но были достаточно тактичны, чтобы не затрагивать эту тему. И когда показался перекресток, она была удивлена, увидев сквайра, сидящего на своем жеребце по имени Тупица и, очевидно, поджидавшего их.

– Доброе утро, – бодро поздоровался Уэрфилд, наклоняясь со своего места в двухколесном экипаже и протягивая руку. – Джон Рамзи, полагаю, я должен извиниться за то, что несколько лет назад потопил ваш корабль.

– Нет необходимости в извинениях – хотя, как я помню, это был почти весь флот. – Сквайр пожал руку маркиза. – Благодарю за приглашение. Я уж начал думать, что Мэдди – единственная, кто заинтересован в усовершенствованиях в округе.

Они направились к участку Джона осмотреть новую ирригационную систему, и, несмотря на весь свой скептицизм, Мэдди должна была признать, что интерес маркиза казался искренним. Еще больше ее удивило то, что, когда позднее она попыталась сбежать в Хартгроув, лорд Уэрфилд вызвался сопровождать ее туда.

– Я хотел бы немедленно заказать доски, которые потребуются для установки этой системы в Лэнгли, – сказал он.

– Но я лишь хотела передать хлеб и овощи некоторым арендаторам, – запротестовала девушка, пока Уолтер помогал ей закреплять корзинки сзади экипажа.

– Я отправлюсь с вами как представитель дяди, – предложил Куин, укладывая очередную корзинку.

– Это я – представительница вашего дяди, – резко ответила она.

Он поднял руки в знак капитуляции.

– Хорошо, мисс Уиллитс. Могу я сопровождать вас в Хартгроув просто как никто?

Мэдди сжала зубы.

– Если желаете, милорд.

Она первой вскарабкалась на сиденье, взяла в руки вожжи и, как только уселась, причмокнула, трогая лошадей. Маркиз, который взбирался с другой стороны экипажа, чуть было не свалился, на землю, но чудом удержался и занял место подле нее.

– Напомните мне, Мэдди, не поворачиваться к вам спиной, – попросил он.

Она подавила незваную улыбку и сосредоточилась на том, чтобы выбирать наиболее разбитые участки дорога. Несомненно, овощи должны были несколько пострадать от этой тряски, так же как и ее ягодицы, но, по крайней мере, маркиз был так занят тем, чтобы удерживать равновесие, что не предпринимал попыток завязать разговор.

Когда они доехали до деревни, Мэдди остановила лошадей.

– Торговый дом там, – сказала Мэдди, указав рукой направление, – а коттеджи, которые я посещаю, – дальше вдоль улицы. Встретимся здесь через час, милорд?

Он спрыгнул на землю и, отступив на шаг, предложил ей руку.

– Я никуда не спешу, мисс Уиллитс. И мне бы хотелось встретиться с другими арендаторами Лэнгли.

С явной неохотой Мэдди сжала его пальцы, и он помог ей спуститься.

– Почему?

Уэрфилд пожал плечами.

– Я думал, что смогу помочь донести корзинки.

– Почему маркиз желает оказать помощь именно мне? – спросила девушка, пытаясь не замечать обволакивающего тепла, исходившего от этого мужчины.

– А почему бы мне и не помочь вам? – ответил Куин, забирая остальную поклажу.

Она пошла по дорожке, и ее зеленая муслиновая юбка поднимала легкие облачка пыли. Минутой позже маркиз оказался около нее, и его длинные ноги гораздо лучше справлялись с заданным ею темпом, чем ее собственные.

– Неужели вам больше нечем заняться, милорд? – в отчаянии спросила Мэдди. – Севом, например, или ирригационной системой?

Он взглянул на нее сверху вниз и засмеялся:

– Пытаетесь избавиться от меня?

Мэдди фыркнула и продолжила свой путь. Некоторые прохожие останавливались и с любопытством наблюдали, как маркиз Уэрфилд вышагивал по их пыльной улице. Поклоны и реверансы, сопровождавшие их по пути следования, заставили Мэдди чувствовать себя так, словно она возглавляла какой-то парад, хотя, конечно, никто не обращал на нее внимания. У коттеджа Симмондсов она остановилась и постучала в дверь.

Обычно кто-то из детей подбегал к двери и открывал ее. В это утро, однако, она услышала лишь приглушенное: «Входите, пожалуйста».

Нахмурившись, Мэдди распахнула дверь – и застыла от неожиданности. За исключением мистера Симмондса, который ухаживал за больной матерью в Дорсетшире, весь клан Симмондсов стоял, выстроившись, вдоль внутренней стены коттеджа. Семеро детишек с миссис Симмондс в центре вразнобой поклонились, когда маркиз и Мэдди вошли в темную комнату.

– Милорд, – пробормотали они хором.

Водрузив корзинку на обрамление маленького каменного очага, Мэдди принялась оживленно представлять всех по очереди лорду Уэрфилду. Детишки, особенно самые маленькие, смотрели на маркиза с откровенным страхом. Он выглядел как сухопарый рыжевато-коричневый лев в клетке, наполненной пищащими мышами. Даже после представлений, которые повторялись еще раз двенадцать, по мере того как они переходили от одного коттеджа к другому, Уэрфилд казался лишь слегка смущенным этой преклоняющейся толпой и не терял хорошего расположения духа.

– Что делать со всеми этими цветами, что мне подарили? – спросил он, когда они вернулись к своему экипажу.

– Я всегда делаю из них букеты для комнаты вашего дяди, – сообщила она, складывая в коляску пустые корзинки.

Он осмотрел букет весенних полевых цветов, затем их глаза встретились.

– Значит, всегда они предназначались вам, – сказал Куин, протягивая ей букет.

– Что за глупость, – смущенно ответила девушка и направилась к торговому дому. Еще ни разу мужчина не дарил ей цветов. Даже Чарлз. И она определенно не собиралась принимать подарков от маркиза Уэрфилда.

– Нам лучше сразу сделать заказ на доски.

– Но я хочу, чтобы вы приняли их, – настаивал Куин, не двигаясь с места.

Мэдди тяжело вздохнула, чтобы скрыть свою растерянность. Черт бы побрал его за то, что он разрушает все ее планы. Выражая всем своим видом недовольство, она обернулась и приняла букет у него из рук.

– Спасибо. – Девушка положила цветы в одну из корзинок и снова взглянула на него. – Теперь мы можем заняться делом?

Куин улыбнулся ей, хотя Мэдди и не могла понять, чему он так радуется. Она все равно отдаст цветы мистеру Бэнкрофту, когда они вернутся в Лэнгли.

– Конечно, – сказал он, жестом предлагая ей следовать вперед. – Пойдемте, закажем эти доски.

На следующее утро в спальне Малькольма появились свежие розы, что означало, что Мэдди или оставила полевые цветы себе, или же выбросила их. Но она приняла их, не произнеся никакого критического замечания.

Оценивая сопротивление, оказываемое мисс Уиллитс, Куин чувствовал себя почти как Веллингтон при Ватерлоо. Возможно, его победа не была такой же безоговорочной или зрелищной, но, тем не менее, выезжая в поле, он весело насвистывал. Она не показывалась все утро и даже пропустила завтрак. Вероятнее всего, Мэдди зализывала раны и готовилась к очередной атаке, но Куин уже выстроил новую стратегию.

В ней было что-то такое, что ему просто необходимо было разгадать. Он и сам не понимал, было ли это любопытством, или же ему этого хотелось только потому, что он был мужчиной, а она – очаровательной женщиной. И чем скептичнее она смотрела на него, тем настойчивее ему хотелось стереть это выражение с ее лица.

Куин спешился, оставив Аристотеля пастись на лугу, и направился к группе фермеров. Он был рад показать Мэдди Уиллитс, что не все лорды были такими напыщенными, какими она их себе представляла. И он знал, где ему хотелось доказать это. В его постели, чтобы ее длинные золотисто-рыжеватые волосы рассыпались по белым подушкам и…

– Осторожно, милорд!

Куин моргнул и отступил назад как раз вовремя, чтобы избежать столкновения с огромной, приученной к плугу лошадью. Ближайший к нему фермер посмотрел на него, но тут же продолжил расчищать поле, как только маркиз повернулся в его сторону. Куин тряхнул головой и нагнулся, чтобы убрать последние несколько камней с пахотной полосы.

Куин помогал разгружать мешки с зерном, когда вспомнил о письме Элоизы. Он редко отвечал на ее письма в тот же день, как получал. Часто он бывал занят, и, кроме того, мужчине не подобало немедленно откликаться на женское послание. В конце концов, он не был наивным романтиком, и у него существовало взаимопонимание с Элоизой еще с тех пор, как они были детьми. Но полностью забыть про письмо было не характерно для него.

Вспомнив жесткие слова Мэдди по поводу его заботы о дяде, Куин решил вернуться в усадьбу и выпить чай с Малькольмом. И снова Мэдди нигде не было видно.

– Куда сегодня запропастилась Мэдди? – небрежно спросил он.

– Она занята в саду.

– Простите?

– Она в оранжерее, – пояснил Малькольм. – Розы, которые выращивает Мэдди, очень популярны в Сомерсете. Весной на них большой спрос, поэтому она черенкует их и отправляет соседям.

Итак, она ненавидит не всех. Только маркизов – точнее, маркиза Уэрфилда. Куин поджал губы, решая, насколько он может быть откровенным, с Малькольмом, не выдавая своего все возрастающего интереса к компаньонке дяди.

– Дядя Малькольм, могу я задать вам вопрос?

– Конечно.

– Почему мисс Уиллитс так не любит меня? Я ведь ничем не оскорбил и не обидел ее.

Малькольм усмехнулся.

– Тебе самому следует спросить ее об этом. Я не вправе рассказывать тебе о ней.

Куин вздохнул и поднялся.

– Вы предупредили меня, чтобы я был внимателен к ней, но вам следовало бы также сообщить мне, что я должен захватить с собой латы.

Дядя только рассмеялся.

Вид письма от Элоизы, лежащего на туалетном столике, еще раз напомнил ему, что он не писал ей со времени отъезда в Лэнгли. Нетерпеливо выглянув из окна в сад, Куин сел и достал ручку с чернильницей.

«Дорогая Элоиза!

Дядя Малькольм поправляется. К сожалению, я, по-видимому, должен буду задержаться здесь дольше, чем предполагал, – к севу и проверке бухгалтерских книг прибавилась работа над ирригационной системой, в которой нуждается Лэнгли. Никаких особых приключений…»

Куин откинулся на спинку стула. Эта последняя часть письма была не совсем правдива, но ему не хотелось рассказывать о том, что он чуть было не утонул и его чуть не застрелили, к тому же он сомневался, – что Элоизу развеселит его сражение с мисс Маргарет. И вряд ли она оценила бы странное состязание в остроумии с мисс Уиллитс.

Уэрфилд снова обмакнул перо в чернила.

«…но Лэнгли имеет свои сельские прелести. Я все еще надеюсь навестить тебя в Стаффорд-Грин до начала сезона. Пожалуйста, передай привет своему отцу.

Твой Куинлан».

Письмо было коротким, но на первый раз вполне достаточным. Более детально о своей жизни можно будет рассказать в следующем письме, когда станет ясно, сколько он еще пробудет здесь. Куин запечатал письмо, надписал на нем адрес Элоизы и оставил его Гарретту – отправить на почту.

Затем он нетерпеливо прошелся по дому, надеясь, что Мэдди вернется из своего заключения прежде, чем ему нужно будет отправляться в поле. В отчаянии он выглянул в окно маленькой столовой и увидел ее зеленую юбку, исчезающую в оранжерее. Куин устремился было в сад, затем остановился. Встретившись с ней, он будет обвинен в том, что преследует ее и пренебрегает своим долгом по отношению к Малькольму и Лэнгли, – а он уже достаточно наслушался этой чепухи. Итак, надо убедить ее, что он ничем не пренебрегает.

Вдохновение пришло неожиданно.

– Ага, – пробормотал Куин, усмехаясь, и направился в конторку в дальнем конце холла. Достав последний гроссбух из ящика, он нашел страницу, где появились записи почерком Мэдди.

С зажатым под мышкой томом, он бросился в бой.

– Мисс Уиллитс? – позвал он, делая вид, что ищет ее в саду. – Мисс Уиллитс, вы здесь?

Она ответила не сразу, но, когда он начал было подумывать, что должен «случайно» обнаружить ее в оранжерее, она появилась.

– Да, милорд? – сказала девушка, заправляя за ухо выбившуюся прядь рыжеватых волос.

– Ах, мисс Уиллитс, у меня к вам вопрос.

Мэдди недоверчиво изучала его, наблюдая, как он роется в гроссбухе. Он встал рядом с ней и держал книгу так, чтобы она тоже могла видеть. От нее пахло землей и лавандой, и пальцы ее были перепачканы землей. На щеке тоже был след от земли. И жар, который пробежал по его жилам, не имел ничего общего с простым любопытством.

Пытаясь сосредоточиться на расчетах, Куин показал на одну из последних записей, датированную двумя днями раньше. Она тайком сделала эти расчеты, пока он был в полях, хотя маркиз просил ее больше не прикасаться к книгам.

– Что это такое?

Мэдди наклонилась ближе к нему, чтобы взглянуть на страницу, затем посмотрела ему в лицо.

– Откуда мне знать, милорд?

– Вы считаете меня полным идиотом, мисс Уиллитс? – Он подавил улыбку, когда она открыла рот, чтобы ответить. – Нет, не отвечайте, позвольте мне объяснить. Здесь, – и он вернулся на несколько страниц назад, – почерк моего дяди. Единственный Бэнкрофт с еще худшим почерком – мой брат. – Он указал на другую, более позднюю запись. – Это моя рука. Ненамного лучше, но все же вы можете отличить «т» от «д». – Он вернулся к рядам аккуратных строчек. – А это, я полагаю, ваш почерк.

Мэдди кисло взглянула на страницу.

– Хорошо, милорд, признаюсь. Я знакома с арифметикой. – Она указала на одну из строчек. – Но вы, наверное, заметили, милорд, что я нигде не коснулась ваших записей.

Не обращая внимания на ее замечание, он опустил книгу, чтобы взглянуть на нее.

– Почему вы не сказали, что присматриваете за Лэнгли?

– Мы писали об этом вашему отцу. – Мэдди встретила его взгляд. – Вас, по-моему, это не заинтересовало.

На самом деле он был необычайно заинтересован.

– Почему бы не предположить, что я не знал об этом? Вы сделали много доброго здесь как для моего дяди, так и для всех Бэнкрофтов.

– Я делаю то, за что мне платят, – коротко ответила девушка, поворачиваясь лицом к оранжерее. – Это все, о чем вы хотели спросить меня, милорд?

– Мне просто хотелось поблагодарить вас за заботу о дяде.

Мэдди взглянула на него через плечо.

– Кто-то должен быть рядом с ним, милорд.

Сегодня эта мысль пришла в голову и ему. Если бы Мэдди не была компаньонкой дяди, состояние здоровья самого Малькольма и положение дел в Лэнгли могли быть гораздо хуже, чем герцог мог предвидеть. Куин, раздосадованный ее критикой, пошел вслед за ней.

– Ну вот! Теперь вы критикуете меня за то, что я не приехал в Лэнгли раньше.

– При моей должности не подобает критиковать вас за ваши ошибки, милорд.

– Но можно просто указать на них.

Она сделала реверанс.

– Понимайте как хотите, милорд.

Это было уже слишком.

– Минуту! – прорычал Куин, шагая вслед за ней.

Мэдди остановилась.

– Да, милорд? – сказала она.

– Мисс Уиллитс, скажите, ради всего святого, что… – Он остановился. И не потому, что Мэдди непокорно вздернула подбородок, а потому, что ее руки дрожали, прежде чем она спрятала их за спину. – Что, – снова начал он, подбирая слова, – я сделал, чтобы так огорчить вас?

– Ничего, милорд, – медленно произнесла она. – И я хочу, чтобы так было и впредь.

Наконец-то.

– Что, если я заверю вас, что у меня нет ничего, кроме наилучших намерений в отношении вас, моего дяди и Лэнгли? – Куин приложил руку к сердцу. – Клянусь, что я не причиню вреда никому из вас, включая мисс Маргарет.

Мэдди прищурила глаза, и на ее лице проявилось такое откровенное недоверие, что Куин не мог не улыбнуться. Она взвешивала то, что он сказал, и сравнивала с тем, что, как ей казалось, она знала о нем. Довольно долго Уэрфилд не мог сказать, которая из сторон выиграла. Затем она вновь ощетинилась.

– Если вы приехали сюда, чтобы помочь мистеру Бэнкрофту, – медленно произнесла она, – у меня будет гораздо меньше возражений против вас.

– Я действительно приехал, чтобы помочь ему, – запротестовал Куин. – Неужели вы думаете…

Она направила на него измазанный землей палец.

– Вы приехали сюда, чтобы помочь вашему отцу. Проследить за урожаем и проинспектировать бухгалтерские книги. Вы не приезжали три недели, а затем прибыли точно пятнадцатого числа.

Куин глубоко вздохнул. Честное слово, эта женщина выводила его из себя.

– Я находился в Уэрфилде, – огрызнулся Куин. – Я не знал, что случилось с Малькольмом, пока мой отец не послал за мной. – Он наклонился к ней, чувствуя, что вот-вот потеряет контроль над собой, чего с ним очень давно не случалось. – Почему вы не написали раньше? – горячо обвинил он ее.

– Сначала он не позволял мне. Мистер Бэнкрофт не жалует своих родственников. – Девушка сложила руки на груди. – И теперь, обдумав все хорошенько, я понимаю, что тоже не хотела этого.

Куин наклонился еще ближе, его лицо находилось лишь в паре дюймов от ее. Он не отрывал взгляда от ее губ. Гнев превратился во что-то совершенно иное, но столь же горячее и тревожащее.

– Вы не знаете меня, – пробормотал он, снова встречаясь с ней взглядом.

Мэдди не опустила глаз.

– А вы не знаете меня.

– Я хотел бы этого, – негромко сказал маркиз.

– Вы… я… – сглотнула Мэдди. – Чушь, – наконец выговорила она и повернулась к нему спиной.

Куин наблюдал, как она шла к дому. Медленная улыбка тронула его губы. Это действительно становилось интересным.