Глава 13

Примечание автора: Тринадцатой главы не будет. Мне кажется, Тристану и Джорджиане еще многое предстоит пережить, и не стоит добавлять еще и это несчастливое число.

Глава 14

Джорджиана Холли была умной и подозрительной, особенно по отношению к нему. Поэтому, чтобы завоевать ее, надо было ввести ее в заблуждение. Тристан сидел в карете напротив Джорджианы, словно воин перед сражением, и смотрел через окно в темноту. Между ними, без сомнения, шла война, в которой он был намерен победить.

Конечно, полная победа включала в себя женитьбу на ней. Это Джорджиана подняла ставку до такой высоты, когда в его объятиях довела его до исступления, а затем, одарив благородством, оставила, как оставляют проститутку. Сделав ее своей, он окончательно станет победителем и не позволит еще раз сбежать от него.

Оставался единственный вопрос: как это сделать? Получая удовольствие от общения с ней, он желал обладать ее телом. Она хотела его, но он не был уверен, что по-настоящему нравится ей. Любыми средствами надо добиться, чтобы она сказала «да».

— Я не знала, что еще можно абонировать ложу в Воксхолле, ведь сезон уже давно начался.

Герцогиня Уиклифф держалась еще более отчужденно, чем Джорджиана, Она не спускала с Тристана глаз с самого его появления и, казалось, ожидала, что он испарится под ее пристальным недоброжелательным взглядом. Но герцогиня нужна была Тристану ради Джорджианы. И он почти не замечал ее неодобрительного взгляда.

Даже ее скрытый намек на то, что она не понимает, где он сумел найти деньги, чтобы снять ложу, не вывел его из равновесия.

— Маркиз Сент-Обин на неделю уехал из Лондона, — быстро нашелся он. — Он одолжил мне свою ложу.

— Вы общаетесь с Сент-Обином?

— Я с ним знаком.

Видимо, это оказалось не в его пользу.

— И он так просто предложил вам ложу?

— Да. — После того, как Тристан у него выиграл в фараон пятьдесят фунтов. — И конечно, я сразу же подумал о вас и Джорджиане.

— Но у меня создалось впечатление, что ваши тетушки поедут с нами, — сказала герцогиня еще более недовольным тоном.

— Они приедут. Их сопровождают мои братья.

За все это время Джорджиана ни разу не взглянула на него, но он не мог удержаться, чтобы не смотреть на нее. На ней было темно-синее платье, а на плечи наброшена блестящая серебристая шаль, в золотистых волосах сверкали серебристо-синие шпильки.

Помогая ей сесть в карету, он взял ее руку, и у него пересохло во рту. Ему захотелось снова погладить ее кожу, почувствовать прикосновение ее рук и ее гибкого тела.

— Джорджиана, — сказала герцогиня, заставив его вздрогнуть, — расскажи мне о пикнике с лордом Уэстбруком.

— Не думаю, что это интересно лорду Дэру…

— Возможно, но мне интересно. Расскажи.

Тристан не нуждался в напоминании, что у нее есть другие поклонники. Он боролся с искушением проследить за ней, чтобы убедиться в том, что она не солгала, или в том, что она весело проводит время. Если бы ему не надо было заполучить ложу Сент-Обина, он так бы и сделал.

— Было очень мило. Он взял с собой жареную утку.

— И о чем вы говорили?

— Ни о чем серьезном. О погоде, о развлечениях в этом сезоне.

— Он еще не сделал предложения?

Ее глаза встретились с глазами Тристана.

— Вы же знаете, что нет. Пожалуйста, перестаньте меня допрашивать.

Карета свернула в Воксхолл-Гарденз, вливаясь в поток других экипажей. Лакей отворил дверцу и опустил ступеньки, и Тристан вышел из кареты, чтобы помочь дамам.

Первой сошла герцогиня, все еще глядя на него как на зачумленного.

— Почему мы оказались здесь с вами? — спросила она.

— Тетя Фредерика, — раздался из глубины кареты предостерегающий голос Джорджианы.

Тристан посмотрел герцогине в лицо.

— Потому что я ухаживаю за вашей племянницей, — ответил он. — И потому что я очень обаятельный и интересный человек и вы не устояли перед моим приглашением.

К его удивлению, сна коротко рассмеялась.

— Может, так оно и есть.

— Джорджиана, — сказал он, когда герцогиня прошла вперед по дорожке, — ты выйдешь, или мне сесть к тебе?

Из кареты показалась рука, и он ухватился за ее пальцы. Даже сквозь перчатки он почувствовал, как между ними пробежала молния. Джорджиана спустилась на землю, но он не отпускал ее руку.

— Ты позволяешь Уэстбруку целовать тебя? — тихо спросил он.

— Это совсем не твое дело. Отпусти.

Он неохотно выпустил ее руку.

— Я хочу еще раз попробовать тебя, — так же тихо продолжал он.

— Этого не будет. — Она отвернулась, предоставляя ему возможность полюбоваться изящным изгибом ее шеи.

Тристан становился настойчивее. Прикрывшись своим широким плащом, он еще ближе придвинулся к ней.

— А ты дрожала, когда Уэстбрук касался тебя? — прошептал виконт.

Он собрал всю свою волю, чтобы не поцеловать ее ушко.

— Перестань сейчас же. Еще одно слово в таком же духе, и я ударю тебя ногой так, что тебя примут в хор мальчиков в Вестминстере.

— Назови меня по имени.

— Ладно. Тристан, — вздохнула она.

Он остановился, заставляя остановиться и ее.

— Нет, посмотри мне в глаза и назови меня по имени.

— Это становится смешно.

— Сделай мне приятное.

Ее грудь приподнялась от глубокого вздоха, в лунном свете ее глаза казались зелеными, как мох.

— Тристан, — выдохнула она страстно.

В этих глазах можно было утонуть. Сомнений не оставалось, Джорджиана по-прежнему хотела его.

— Ты хочешь, чтобы я сказала что-то еще? Имя твоей лошади или таблицу умножения?

У него дрогнули губы.

— Моего имени достаточно. Спасибо.

Они ускорили шаги, чтобы догнать герцогиню.

— Не понимаю, почему ты настаиваешь, — сказала она тихим голосом, так что никто в толпе не смог бы расслышать ее слов. — Я сказала, что никогда не смогу доверять тебе.

— Ты уже доверяешь, милая моя.

— И почему же ты так считаешь?

— Ты оставила у меня несколько очень личных вещей, и как бы ты ни притворялась, что не веришь мне, ты знаешь, что я никогда не использую их против тебя.

Она покраснела.

— Значит, у тебя есть одно хорошее качество. Но при наличии стольких плохих едва ли стоит им хвастаться.

— Я начинаю думать, что мне следовало принести тебе веер.

— Я…

— А вот и вы, — обрадовалась герцогиня, беря Джор-джиану под руку и уводя ее в сторону от Тристана. — Ты должна спасти меня от лорда Финдлина.

— Вы привлекательная женщина и к тому же вдова, — сказала Джорджиана тете, снова становясь олицетворением очарования теперь, когда она разговаривала не с ним. — Вы не можете обвинять его.

— Думаю, ему нужны мои деньги, — заметила герцогиня, оглядываясь на Тристана.

Черт побери! Теперь из него делают еще одного жадного хваткого представителя большей части особей мужского пола.

— А может быть, ваша светлость, — неторопливо произнес он, — у него просто неплохой вкус. Если бы ему были нужны только деньги, он мог бы выбрать более… сговорчивую женщину.

Брови герцогини взлетели вверх.

— В самом деле.

Когда они пришли к своей ложе, в ней уже разместились тетушки, Брэдшо, Эндрю и, что удивительно, Бит. Джорджиана со всеми поздоровалась, поцеловала Милли и Эдвину в щеку и села среди трех тетушек. Фредерика увлеклась разговором, не обращая внимания ни на фейерверки, ни на оркестр, расположившийся неподалеку. Тристан наблюдал за всеми, и раздражение его росло. Он знал, что Джорджи была неравнодушна к нему, иначе она бы от него не пряталась. Но пока она удерживала около себя герцогиню, он мало чего мог добиться.

Тристан улыбнулся. Он никогда не поставил бы рядом слова «добиваться» и «Джорджиана». Он не сводил с нее глаз, и, когда она взглянула на него, кровь быстрее побежала по его жилам. Шесть лет назад она очень рассердилась на него, и сейчас можно было считать, что начинается новая игра. Она так и сказала: он не усвоил урока, который ему преподали. Но как бы высоки ни были ставки, он будет играть в эту игру до конца.

— Разве это был не маркиз, Джорджиана?

Джорджиана опомнилась и, отведя взгляд от Тристана, посмотрела на тетку:

— Простите, что вы сказали?

Фредерика свела брови, затем ее чело прояснилось.

— Милли спрашивала тебя о женихах.

— О да, это был маркиз. Конечно.

С тех пор как Тристан заехал за ними, тетушка уже третий раз заводила разговор о ее поклонниках. Хотя она не собиралась замуж за лорда Лаксли или за кого-то из тех, кто каждую неделю делал ей предложение. Даже если бы у нее не было особой причины для отказа, они ее не интересовали. С большинством из них ей было скучно. А мысль, что Тристан может преследовать ее с намерением жениться, казалась просто… абсурдной. Скорее всего он ожидал, что она снова без памяти влюбится в него, и тогда он посмеется над ней и, бросив, останется победителем. По разбитым им сердцам можно было перейти Темзу, но у нее не хватало сил справиться с собой. Он всякий раз находил повод, чтобы взять ее руку или коснуться плеча, и ее бросало то в жар, то в холод, но это было всего лишь вожделение. Ее тело тосковало по нему, но разум не покидал ее. И ее сердце будет подчиняться разуму.

— Джорджиана, проснись.

Она вздрогнула:

— Простите, что?

— Что это с тобой сегодня? — спросила тетушка, а Милли с Эдвиной удивленно посмотрели на нее.

— Просто задумалась. Что я прослушала?

— Шансы лорда Уэстбрука.

— О, ради Бога, тетя Фредерика, — сказала она, поднимаясь и плотнее закутываясь в шаль. — Пожалуйста, не надо.

— Это лестно, когда за тобой ухаживает столько мужчин.

— Чувствую себя червяком на крючке, которого хочет схватить форель. Что их привлекает: как изящно я извиваюсь или то, что я приятная и упитанная?

Брэдшо расхохотался.

— Я всегда считал себя скорее камбалой, а не форелью. — Он обратился к братьям: — А вы что за рыбы?

— Пескарь, — усмехнулся Эндрю.

— Акула, — пробормотал Бит, поглощенный зрелищем фейерверка.

Тристан взглянул на брата, и Джорджиана не могла не восхититься его терпением и отзывчивостью. Он непременно оказывался рядом, если Роберт нуждался в нем.

— Кто-нибудь хочет мороженого? — обращаясь к тетушкам, спросил Тристан.

— Я сто лет не ела лимонного мороженого, — улыбнулась Милли.

— И мне одно, — присоединилась к ней Эдвина.

Мороженого хотели все, и Тристан встал, собираясь выйти из ложи.

— Никто не хочет помочь мне донести его? — спросил он, глядя на Джорджиану.

Эндрю привстал, но сразу же снова сел, когда Роберт, молча дернул его за полу. Брэдшо понял, что приглашение на него не распространяется, а Милли и герцогиня не могли пойти. Эдвина не успела ничего сказать. Джорджиана обошла ее стул и уже спускалась по лестнице. Проклятие. Видимо, ее тело и сердце были в заговоре.

— Мы сейчас вернемся, — сказал Тристан, подавая ей руку.

Она покачала головой, ожидая, когда снова будет соображать.

— Нельзя идти только вдвоем.

Он проворчал что-то похожее на ругательство и посмотрел на братьев. Эндрю приготовился встать, но Роберт опередил его. Он бросил взгляд на Джорджиану, и ей показалось, что она увидела в его синих глазах добродушную усмешку.

— Пойдемте.

Роберт шел впереди, и они с Тристаном ускорили шаги, чтобы не отставать от него.

— Не очень ловкая попытка уединиться, — сказала она. — Особенно когда Бит не пустил Эндрю.

— Я не ожидал, что он сделает это. Из него получится превосходная дуэнья. — Он посмотрел вперед на Роберта, на добрую дюжину ярдов опередившего их. — Мы сейчас потеряем его из виду.

— Довольно прохладно для мороженого, — заметила Джорджиана, размышляя о том, как бы ей было приятно дотронуться до его обнаженной руки.

— Я не мог придумать ни одного невинного предлога, чтобы увести тебя от твоего стража.

— Но это ты пригласил тетю Фредерику.

Она почувствовала, что краснеет.

— Только потому, что ты без нее не поехала бы.

На дорожках сада, проложенных между ложами и бельведером, из-за деревьев, кустов и цветов, вьющихся по стенам и нависающих над ними, было темно. Роберт замедлил шаги и обернулся к ним.

— Я возвращаюсь в Карроуэй-Хаус, — сказал он. — Спокойной ночи.

— Бит! — крикнула она ему вслед, понимая, что они с Тристаном остаются совершенно одни. — С вами все в порядке?

Он остановился и оглянулся через плечо.

— Да. Просто здесь слишком много людей.

Через мгновение он исчез. Она слышала смех и голоса, доносившиеся из лож, но никого не было видно.

Они продолжали свой путь к центральной части сада, и она по-прежнему смотрела на профиль Тристана.

Джорджиана перевела дыхание. Почему дрожь не пробегала по ее коже в присутствии Лаксли, или Уэстбрука, или всякой другой форели, плавающей вокруг нее? Почему только при виде Тристана, самого неподходящего из всех предполагаемых женихов?

— Что ты видишь? — тихо спросил он, по-прежнему глядя перед собой. — Не форель, надеюсь.

— Скажи, пожалуйста, мы все еще играли бы в эту игру, если бы я была нищей?

К ее удивлению, он не рассердился, но стал очень серьезным.

— Не знаю. Я… не хочу видеть тебя с другим мужчиной. Никогда.

— Так это только ревность? Ухаживание, чтобы помешать другим приблизиться ко мне?

— Нет. — Он нахмурился и провел рукой по темным волосам. — У меня трудное положение. Я не жалуюсь, но это правда. И я не уклоняюсь от долга перед своей семьей. — Тристан наклонился и, взяв ее за подбородок, заставил посмотреть ему в глаза. — Ты захотела бы стать нищей? Ты стала бы менее подозрительной и перестала бы сомневаться в намерениях женихов, если бы была бедной и красивой?

Никогда раньше он так откровенно не говорил с ней, и его голос звучал почти страдальчески.

Быстро оглянувшись, он прикоснулся к ее губам.

Неудержимое желание охватило ее. Джорджиана впилась пальцами в его руку, чтобы сдержаться и не обнять его за шею и не прижаться к его груди. Она старалась стоять неподвижно, как статуя, но не могла оторвать своих губ от его.

Кто-то засмеялся совсем рядом. Тристан отстранился и снова взял ее под руку — впереди на дорожке показалась небольшая группа дам и джентльменов.

Тристан повел ее дальше, и они прошли мимо еще одной группы, здороваясь и кивая, она почти не помнила, что говорила. Некоторые смотрели на нее с любопытством, но она полагала, что они просто удивлялись, видя, как она мирно гуляет с Дэром.

Как только они снова оказались одни, он хотел остановиться, но она заспешила вперед, оставив его перед выбором: идти быстрее или остаться позади. Они не должны закончить вечер обнаженными в зарослях рододендронов. А если он опять начнет целовать ее, именно так и случится.

— Почему мы бежим? — спросил он, сдерживая смех.

По крайней мере одному из них было весело.

— Потому что, если ты будешь бежать, то не сумеешь затолкать свой язык мне в рот.

— Вероятно, сумею, если захочу.

— Твои желания меня не интересуют. — Она взглянула на него. — И перестань смеяться.

— Но смешно же.

— Тебе необходимо было преподать урок, Дэр, пока ты не испортил жизнь еще одной женщине.

— Я усвоил свой урок. И я опять хочу тебя.

«Боже милостивый!» Она ускорила шаги.

Она оказалась настолько глупа, что попыталась, пользуясь собственной слабостью, проучить его. А теперь было уже поздно, и ей надо выяснить его намерения, пока не произошло самое худшее. Ей надо тянуть время.

Насмешливо улыбаясь, он заказал мороженое. Теперь руки у него были заняты, и он не мог трогать или целовать ее. Иначе таявшее мороженое испортило бы его красивый зеленый охотничий сюртук и белоснежный галстук.

Они благополучно вернулись в ложу, и хотя Фредерика пристально посмотрела на нее, Джорджиана не думала, что кто-нибудь знал, что она позволила Дэру целовать себя. Ей необходимо прекратить это, как бы ни были опьяняюще сладостны его объятия, — ради Амелии и ради нее самой. Что бы ни говорил Тристан, он не мог всерьез ухаживать за ней.

— А где Роберт? — спросила Милли, глядя им за спину.

— Он произнес целую фразу и отправился восстанавливать силы, — объяснил Тристан, раздавая мороженое. — Он сказал почти две фразы. По-моему, Джорджи вдохновила его. — Он опустился на стул рядом с ней и смотрел, как она ест свое лимонное мороженое.

— Наслаждаешься, надеюсь? — спросил он.

— Да, очень, — ответила она, радуясь, что может наконец дать ему честный ответ. — Ты пошутил надо мной, когда сказал, что я вдохновила Бита?

— Почему же? — Он слегка помрачнел.

— Ревность?

— Это зависит от того, что ты имеешь в виду.

Джорджиана состроила смешную гримаску.

— Не обращай внимания. Я подумала, что смогу помочь, но, если ты будешь бить себя в грудь, забудь об этом.

Тристан поднял голову и посмотрел на нее:

— Прими мои извинения. Иногда я забываю, что ты не так цинична, как притворяешься. Если ты сумеешь заставить его говорить, пожалуйста. Но будь осторожна. Он…

— Он много пережил, — подсказала она.

— А как насчет «я все еще не доверяю тебе»? Что это значит?

— Ты сказала «все еще» вместо «отныне и навсегда». А это означает, что когда-нибудь будешь.

Он провел пальцем по ее губе, затем поднес его к своим губам.

Появилась тетя Фредерика и уселась рядом с ней. Судя по выражению ее лица, она видела жест Тристана. Джорджиана вздохнула. Все ее чувства были напряжены. Она должна ненавидеть его или по крайней мере сердиться на него. Вместо этого при каждом взгляде на него ее сердце бьется сильнее, и все, включая ее решимость, кажется безнадежно бессмысленным. Если бы виконт преследовал ее впервые, а не второй раз, она бы уже давно оказалась в его постели.

— Почему такой мрачный вид? — спросил он.

— Я думала о вас, — ответила она, хотя, исходя из соображений здравого смысла, могла бы только пожать плечами.

— И что вы обо мне думали?

— Что вы, кажется, никогда не понимаете, что ваше общество нежелательно.

— А я думаю, что ваше умение понимать вызывает сомнения, — сказал он, слизывая с пальца остатки вишневого мороженого.

От его насмешливого ответа у нее еще сильнее забилось сердце.

— Я всегда удивлялся, почему вы…

— Джорджиана, — вмешалась, вставая, герцогиня, — я очень сегодня устала. Лорд Дэр, как вы думаете, кто-нибудь сможет проводить нас домой?

— Буду счастлив сделать это сам, ваша светлость. — Он встал, предлагая Джорджиане руку.

Она почувствовала разочарование. За последние несколько дней они впервые могли как следует поспорить, и она даже немного расслабилась.

— В этом нет необходимости, милорд. Я уверена, вы желаете остаться со своей семьей. Если вы одолжите нам вашу карету, этого будет достаточно.

Он кивнул с непроницаемым выражением лица:

— Я провожу вас до кареты.

Они подошли к выходу из сада, Тристан посередине, а тетя Фредерика поддерживала вежливый, ничего не значивший разговор. Это мешало Тристану даже смотреть в сторону Джорджианы, а тем более говорить с ней.

Тристан усадил Фредерику и снова обратился к Джорджиане.

— Мне бы хотелось, чтобы ты осталась. — прошептал он, склонившись к ее руке.

— Тетушка устала.

Чуть заметно поморщившись, он выпрямился.

— Да, знаю. — Он подсадил ее в карету, задержав ее пальцы в своей руке. — Желаю хорошо провести вечер, Джорджиана. И приятных снов.

Хм. Ей повезет, если она хотя бы на минуту сомкнет глаза. Джорджиана откинулась на спинку сиденья, и экипаж тронулся.

— В чем дело? — спросила она тетку. — Вы никогда не утомлялись так быстро.

Герцогиня стягивала длинные, до локтя, перчатки.

— Утром я вызову Грейдона и велю ему передать лорду Дэру, что его внимание к тебе нежелательно и он должен немедленно прекратить свое преследование.

Джорджиана похолодела.

— Пожалуйста, не делайте этого, — резко произнесла она.

— Это почему же? Совершенно очевидно, Дэру нужны твои деньги, и ты все время говорила, что не получаешь удовольствия от его общества. Мы могли бы, не откладывая, покончить с этими неприятностями.

— Я не хочу разрушать дружбу Грея с Дэром, — ответила она, стараясь собраться с мыслями и найти более убедительный аргумент, что было нелегко, ибо логика подсказывала ей, что тетя Фредерика была абсолютно права.

— Я, например, не возражала бы, если б их дружба кончилась. Дэр плохо влияет на Грея. Мне жаль его тетушек.

— Он очень о них заботится, как и о своих братьях. — Теперь она говорила так, как будто защищала его, черт бы ее побрал. — Разрешите мне самой во всем разобраться. Я не потерплю, чтобы кто-то другой решал за меня, вы это знаете.

— Знаю, — вздохнула герцогиня. — Но Тристан Карроуэй — развратник и игрок, и всем известно, что он очень опасен. Он может говорить, что ухаживает за тобой, но я сомневаюсь в том, что он имеет хотя бы приблизительное понятие, как это делать приличным образом. Ради Бога, да он просто смеется над тобой. Каждый, увидев вас, поймет, что он домогается тебя. Едва ли это можно назвать приличным поведением.

— Вы знали заранее, что он будет ухаживать за мной. — Джорджиана с подозрением взглянула на герцогиню. — Почему вы вдруг стали так непреклонны?

— Потому что ты краснела, Джорджиана. И улыбалась.

— Что? Я только была вежлива!

— С Дэром?

— Там были его тетушки. А я… сумею постоять за себя, — сказала она, заглушая растущее сомнение. — Пожалуйста, обещайте, что не станете впутывать Грея.

Фредерика некоторое время молчала.

— Нам очень скоро придется серьезно поговорить.

— Так вы согласны?

— Да. Пока.

Тетушка предложила избавиться от Тристана таким способом, который означал, что ей не нужно вообще ничего говорить ему, и она отклонила такое предложение. Она должна серьезно поговорить сама с собой.

Когда Джорджиана после еще одной ночи, проведенной в мечтах о Тристане, утром спустилась вниз, в холле вокруг стола собралась почти половина всех слуг, так громко что-то обсуждавших, что даже мертвый бы проснулся.

— Что случилось? — спросила она.

Толпа расступилась. В центре стола лежал букет из дюжины желтых лилий, перевязанный изящными желтыми и голубыми лентами. На мгновение она застыла, не сводя с него глаз. Лилии!

— Очень красиво, — наконец выговорила она, прежде чем слуги снова начали свое обсуждение.

— Тут карточка для вас, — улыбаясь сообщила Мэри.

Джорджиана поняла, от кого эти цветы, даже не взглянув на карточку.

Только один человек спрашивал ее, какие цветы она любит, и это было очень давно. Ее сердце бешено колотилось, когда она освобождала карточку из листьев и лент.

На одной стороне было написано ее имя, и она узнала почерк. Стараясь сдержать дрожь в пальцах, она перевернула ее. «Пленен» — и больше ничего, только буква «Т» внизу.

— О Боже! — выдохнула она. Положение безнадежно запутывалось.

Глава 15

По понедельникам Джорджиана любила ездить верхом ранним утром. Помня об этом, Тристан заставил себя встать с постели в половине шестого утра, надел костюм для верховой езды и вышел, чтобы оседлать Шарлеманя.

Увлечение Джорджианой, кроме всего прочего, мешало ему посещать клубы и игорные дома, завсегдатаем которых он раньше был. Он получил несколько записок, так же отвратительно благоухающих, как и те, которые получала она, — от дам, недовольных тем, что он в последнее время не появляется в их спальнях. Но виконт не испытывал никакого желания искать утешения в других местах.

Шесть лет назад ради нее лорд Дэр ни в чем не изменил бы свой образ жизни. Она бы все равно пришла к нему с широко раскрытыми глазами, задыхаясь от страсти. Так он думал, пока не овладел ею и его жизнь стала необратимо и безнадежно запутанной.

В ее взгляде, когда он на следующий день подошел к ней на балу у Эштонов, было что-то, чего он никогда не сможет забыть. Тристан так и не простил себе, что тогда он всего лишь развлекался и его страсть и наслаждение оказались подлостью и обманом для Джорджианы. Что бы она ни собиралась сделать, какого бы урока он ни заслуживал, по ее мнению, они никогда не будут в равном положении. Но он впервые подумал, что сможет заслужить ее прощение.

Тристан догнал ее в Гайд-парке на Дамской миле. На ней была его любимая темно-зеленая амазонка, от цвета которой ее глаза казались изумрудами. В холодном утреннем воздухе было видно, как дыхание вырывалось из ее рта и ноздрей Шебы, когда они галопом неслись по дорожке, а ее грум все больше отставал от них. Она была великолепна!

Пришпорив Шарлеманя, он помчался за ней. Низко пригнувшись к шее гнедого, Дэр постепенно нагонял ее. Шеба была быстрой, но Шарлемань — крупнее. Она обогнала бы его на поворотах, но на прямой ровной дороге у Шебы не было шанса.

Джорджиана, очевидно, услышав шум, оглянулась и поторопила лошадь. Но напрасно.

— Доброе утро, — воскликнул виконт, поравнявшись с ней.

Она улыбнулась, темная грива лошади развевалась, контрастируя с золотистыми локонами девушки.

— Поскачем наперегонки до моста и обратно, — переводя дух, предложила она.

— Я обгоню.

— Возможно. — Тронув поводья, она пустила Шебу галопом.

В Гайд-парке скачки были запрещены, и, если бы их увидели, им пришлось бы заплатить штраф. До Дэра донесся ее гортанный смех, и он уже не думал о последствиях. Пришпорив нетерпеливо бьющего копытами гнедого, Тристан бросился вперед. Они почти вместе достигли мостика, перекинутого через один из ручьев, и Джорджиана попыталась заставить Шебу оттолкнуть Шарлеманя. Тристан не хотел еще раз оказаться в воде и пустил Шарлеманя в объезд.

Очевидно, Джорджиана решила снова опередить его и, осадив на крутом повороте Шебу, повернула обратно. Тристан заметил камень в тот момент, когда копыто лошади уже зацепилось за него.

— Джорджиана!

Нога Шебы подвернулась, и лошадь упала головой вперед, выдернув поводья из рук Джорджианы и сбросив наездницу на мокрую землю. Тристан с проклятием остановил коня и соскочил с седла. Он подбежал к Джорджи, лежавшей в нескольких футах от бившейся о землю с жалобным ржанием Шебы.

Тристан бросился на землю рядом с Джорджианой.

— Джорджиана! Ты меня слышишь?

Шляпа слетела с ее головы, и золотистые волосы упали на лицо. Руки у него дрожали, когда он осторожно отвел волосы в сторону.

— Джорджиана?

Хватая ртом воздух, она открыла глаза и села.

— Шеба!

— Сиди спокойно, — приказал он, удерживая ее за плечо, — и проверь, ничего у тебя не сломано?

— Но…

— Как ты себя чувствуешь? — снова спросил он.

Она заморгала, затем привалилась к его груди.

— О-ох.

— Где болит?

— Сзади, ниже спины и бедро. С Шебой все в порядке?

Подъехавший грум поспешил к лошади.

— Я позабочусь о ней, миледи.

У Тристана замирало сердце от беспокойства за Джорджиану.

— Тебе повезло, если ты не сломала себе копчик.

— Поправь мне платье. Ради Бога, оно задралось почти до шеи.

Подавив вздох облегчения, он перегнулся через нее и опустил юбку ниже колен.

— Ты можешь сесть прямо?

Она поморщилась, но села.

— Да.

— А как руки и ноги? Согни их. Сожми кулаки.

— Все в порядке. А что с Шебой, Джон?

— Запуталась в поводьях, леди Джорджи. Милорд, я был бы весьма признателен, если бы вы помогли мне.

Сердце Тристана начинало биться ровнее, но он не убирал руку с плеча Джорджианы. Ему не хотелось отпускать ее.

— Одну минуту. Джорджиана, если ты встанешь с этого места, прежде чем я разрешу, мне придется взять на себя…

— Поняла. Я останусь здесь.

Тристан поднялся, отряхивая с колен грязь, затем лег на шею Шебы, чтобы сдержать ее и дать возможность Джону распутать поводья. Освободившись, лошадь вскочила на ноги и затрясла головой. Он схватил ее под уздцы и присел на корточки, чтобы осмотреть переднюю ногу, поскользнувшуюся на камне.

Джорджиана сидела там, где он оставил ее, с разорванным рукавом и упавшими на лицо волосами. Дэр передал лошадь Джону, затем помог Джорджи встать.

— Она растянула колено, — сказал он, — но ничего не сломано. Вам обеим чертовски повезло.

Прихрамывая, Джорджиана подошла к Шебе и погладила ее по носу.

— Прости меня, моя милая.

Она споткнулась и поморщилась от боли, Тристан подхватил ее под руку.

— Я отвезу тебя домой, — сказал он и повернулся к груму: — Поедешь с Шебой следом за нами. Джон, подсади леди Джорджиану.

— Да, милорд.

Неохотно выпустив ее из рук, Тристан сел на Шарлеманя. Наклонившись, он подхватил Джорджиану под мышки, а Джон подтолкнул ее снизу. Через мгновение она сидела перед Тристаном в седле и не отрываясь смотрела поверх его плеча на свою лошадь, пока они не добрались до деревьев.

— Как глупо, — тихо сказала она. — Если бы я только знала.

— Я плохо влияю на тебя, Джорджи. Ты не виновата.

Она вздохнула и прислонилась головой к его плечу.

— Спасибо.