Он снова и снова смотрел на девушку, любуясь грациозным изгибом ее шеи, пока она, склонив голову над тетрадкой Мэй, помогала младшей сестренке решить арифметическую задачу. Он предельно ясно помнил, какой нежной оказалась ее кожа при прикосновении, и у него даже закололо в кончиках пальцев от желания еще раз пережить это ощущение.

– Пойду я, пожалуй, на конюшню, почитаю Аристотелю сказку на ночь, – торопливо проговорил Рейф, стремительно поднимаясь со своего места, чтобы удержаться от искушения начать сочинять хвалебные оды изящным розовым ушкам Фелисити, которые ничего, кроме желания указать на явные грамматические ошибки, у нее не вызвали бы.

– Мистер Грэм сказал, что дождь собирается, – проговорила Мэй, поднимая на него глаза. – Может, вам сегодня на ночь лучше перебраться в дом?

Рейф рискнул бросить еще один взгляд в сторону ее старшей сестры в слабой надежде, что сегодняшний поцелуй добыл ему разрешение на перемену места ночевки. Он до чертиков устал каждое утро вытряхивать солому из ушей, носа, глаз и прочих укромных мест своего тела.

– Рейфу нравится быть поближе к Аристотелю, – возразила Фелисити. – Соберись-ка с мыслями, Мэй.

Рейф нахмурился, но тут же поспешил избавиться от недовольного выражения на лице, едва Фелисити подняла на него глаза.

– Похоже, гром? – спросил он, неуклюже пытаясь заставить ее передумать.

Фелисити повернулась к окну, прислушалась и покачала головой:

– Я ничего не слышу.

Проклятие! Хоть младшая сестра на его стороне. Он наклонился к Мэй и одними губами шепнул ей на ухо:

– Ответ «тридцать один».

– Лис, получается тридцать один, – не замедлила громогласно объявить Мэй.

Старшая сестра даже в ладоши захлопала:

– Прекрасно, Мэй! Еще пять задач – и на сегодня все. – Она посмотрела на Рейфа, и тот постарался принять жалостливый вид. Бесполезно. – Спокойной ночи, Рейф, – твердо проговорила Фелисити.

– Спокойной ночи, Фелисити, спокойной ночи, Мэй, – со вздохом ответил Рейф.

– Доброй ночи, Рейф! А завтра опять на крышу?

– Если не будет дождя.

Он присел перед стопкой книг, которые сохли возле камина, и взял первую попавшуюся – «Справочник по лекарственным травам». Отложив томик в сторону, начал перебирать стопку в поисках чего-нибудь более занимательного.

Фелисити вдруг оживилась.

– Знаете, я подумала сейчас вот о чем. Если и впрямь завтра будет дождь, вы могли бы привести в порядок парадные двери, – с улыбкой обратилась она к нему, и Рейф почувствовал, как от звука ее голоса у него внутри все просто тает.

В ответ он расплылся в глуповатой ухмылке слюнявого придурка. Интересно, известно ли ей, что от улыбки у нее лицо начинает буквально светиться и снова и снова хочется покрывать его поцелуями, ловя губами полуоткрытые губы… Черт! Неужели больше ни о чем нельзя думать?!

– Двери! Великолепная мысль!

– Вот и я так же подумала.

Чувствуя себя полным идиотом, Рейф прихватил лампу и отправился на конюшню. Несомненно, после полученного удара у него что-то случилось с головой. Ничем другим он не мог объяснить своего диковинного поведения. Когда приехал Дирхерст, он с ходу сиганул вниз с крыши только ради того, чтобы встать между графом и Фелисити. Он никогда не позволял себе заявлять таким образом права на женщин, которые ему нравились.

Порывы ветра легко проникали сквозь широкие щели в стенах конюшни и изо всех сил раздували керосиновую лампу. Читать стало совсем невозможно, если только он не вознамерился спалить конюшню. Чертов справочник по лекарственным травам он уже пролистал до конца и успел возненавидеть создавшего его доктора Колпеппера всеми фибрами души. Ругнувшись, Рейф зарылся поглубже в сено, подоткнул под себя все одеяла, которыми его снабдили, и свернулся калачиком, изо всех сил борясь с желанием почесаться.

Ливень начался на рассвете. Сопровождали его оглушительные раскаты грома и слепящие вспышки молний чуть ли не в полнеба. Разыгравшийся ветер задул с удесятеренной силой, злобно завывая между стропилами под крышей. Рейф сел посреди кучи одеял и с беспокойством посмотрел вверх.

– Черт возьми, – пробормотал он, когда у него на глазах на сено весело устремились журчащие водопады дождевой воды.

При каждом порыве ветра конюшня угрожающе скрипела. Из стойла донеслось тревожное ржание Аристотеля. Перед мысленным взором Рейфа возникли руины западного крыла усадьбы, и он торопливо начал одеваться. Подойдя к стойлу, он надел на своего гнедого недоуздок и вывел коня наружу.

Гроза, несомненно, разбудила и Фелисити, потому что, когда Рейф толкнул единственную нормально открывающуюся створку входной двери, она уже ждала внутри – в прелестном, запахнутом на груди халатике, с шалью, предусмотрительно наброшенной на плечи, и распущенными по плечам роскошными иссиня-черными волосами. Видение из его недавнего сна, внезапно ставшее явью. По крайней мере именно так Лис выглядела в самом начале сновидения. К тому моменту, когда он, к собственному неудовольствию, проснулся, одежды на ней было значительно меньше.

– Доброе утро, – поздоровался Рейф и улыбнулся, почувствовав, как уже знакомая жаркая волна прокатилась по телу. Самым мудрым поступком с его стороны со времени его прибытия в поместье был тот незабываемый «легкий поцелуй». Вообще-то даже ледяной дождь не охладил воображения молодого человека, а оно дарило ему картины одна соблазнительнее другой, где главной героиней была Фелисити Харрингтон.

– Надеюсь, вы явились не для того, чтобы завести лошадь в мой дом?

Улыбка сползла с его лица.

– Вообще-то я пришел сюда именно с этой целью.

– Здесь не конюшня.

– Вашу конюшню и конюшней-то назвать нельзя. Я, между прочим, не собираюсь сидеть и дожидаться, когда она погребет под своими обломками моего Аристотеля.

– Я не разрешаю, – твердо проговорила Фелисити и решительно скрестила на груди руки.

Рейф недобро прищурился.

– Если вы хотите, чтобы я привел в порядок эти двери, – он как мог старался говорить доброжелательно и спокойно, стремясь не обращать внимания на хлеставший по спине дождь, – то позволите завести гнедого в прихожую. – Рейф последовал ее примеру и тоже скрестил руки на груди. – В ином случае вам представится прекрасная возможность все сделать самой.

Он с интересом наблюдал за отражением на ее лице нелегкой душевной борьбы.

Наконец Фелисити со вздохом уступила:

– Хорошо. Но только в прихожей, а как только дождь перестанет, я ни секунды его не потерплю. Ясно?

– Без вопросов, – кивнул головой Рейф.

К чести Аристотеля, он не просто вошел, а вступил в прихожую с таким видом, будто только тем и занимался, что захаживал в дома с парадного входа. Правда, поначалу конь плотоядно потянулся мордой к стоявшей под лестницей вазе с аппетитными маргаритками, но, получив по носу от хозяина, оставил букетик в покое.

– Видите? – Рейф торжествующе улыбнулся Фелисити, стоявшей неподалеку с каменным выражением на лице. – Истинный джентльмен.

– Угу. А как насчет…

Над головой у них грохнуло с такой силой, что казалось, небо разорвало пополам. Фелисити оборвала фразу и заметно вздрогнула. Со второго этажа донесся пронзительный крик Мэй:

– Фелисити! Фелисити!

Рейф оказался проворнее. Прыгая через две ступеньки, он в мгновение ока взлетел по лестнице на второй этаж. К нему стремглав бросилась худенькая фигурка в ночной рубашке и изо всех сил прижалась к его груди.

– Крыша! Крыша падает! – кричала Мэй, с неожиданной для ребенка силой обхватывая Рейфа руками.

– Нет, никуда крыша не падает, не бойся, – проговорил он самым спокойным тоном, на какой был сейчас способен, осторожно приобняв узенькие детские плечи и толком не зная, что теперь делать. С ветреными дамами он справлялся без труда, но вот с перепуганными до смерти маленькими девочками ему дела иметь еще не приходилось. – С тобой ничего не случится, Мэй, поверь.

Неожиданно рядом оказалась Фелисити. Опустившись на колени на потрепанный ковер, она принялась ласково гладить младшую сестренку по дрожащей спинке и спутанным после сна волосам, приговаривая:

– Тише, Мэй, тише. Тебе просто приснился дурной сон, только и всего. Крыша никогда больше не упадет.

– Откуда ты знаешь? – глухо всхлипнула девочка. Рейф осторожно оторвал от себя Мэй и присел рядом. Та немедленно обхватила его за шею и прилепилась к нему крепче, чем морской моллюск к подводной скале.

– Святой Боже, Мэй! – выдохнул Рейф. – Да ты и гиппопотама задушишь!

– Нет, я не сумею, – возразила она, уткнувшись носом ему в плечо. Если бы он уже не был промокшим до нитки, ее слезы быстро выправили бы положение.

– Позволь не согласиться с тобой в этом вопросе, – хмыкнул он и, обняв Мэй за плечи, принялся ласково ее укачивать. – Все в порядке, не бойся. Я привел Аристотеля в прихожую. Знаешь, никогда бы этого не сделал, если бы считал, что дом обвали…

– Аристотель в прихожей?! – перебила она его, поднимая заплаканное лицо.

– Ну да, – кивнул Рейф. – Похоже, от грозы наш скакун стал немного нервным и не откажется сейчас от дружеской компании.

Мэй освободила его шею от своего удушающего захвата и потерла кулачками глаза.

– А можно я его угощу яблоком?

– Буду тебе весьма благодарен за доброе дело. Последний раз шмыгнув носом, Мэй торопливо затопала по ступенькам вниз, на первый этаж. Спустя мгновение Рейф услышал, как она утешает Аристотеля:

– Да ты не волнуйся, Тотель. Даю слово, с тобой ничего плохого никогда не случится.

– Спасибо вам.

Фелисити все еще стояла на коленях рядом с ним, на ней по-прежнему был этот милый халатик, а волосы беспорядочно рассыпаны по плечам. Рейфа пронзило нестерпимое желание пропустить сквозь пальцы вьющиеся черные пряди и накрыть поцелуем полные мягкие губы.

– Спасибо за что?

– За то, что так быстро успокоили Мэй. Я все время боялась, что такое с ней может повториться. Вы не представляете, как она перепугалась в ту кошмарную ночь, когда все валилось и сыпалось вокруг.

– Вы тоже, наверное, испугались?

Фелисити коротко улыбнулась и неопределенно пожала плечами:

– В любом случае я старше сестры. И меня напугать труднее.

Она изучающее посмотрела Рейфу в лицо, и сердце его отчего-то екнуло и сбилось с привычного ритма.

– Давайте я помогу вам подняться, – предложил он, вставая на ноги.

Фелисити взялась своими тонкими пальцами за его руку, и он осторожно поставил девушку на ноги, подумав при этом, чем бы она его огрела сейчас, если бы он набросился на нее, как в тот раз.

– Вы мне так и не сказали… – покрасневшая Фелисити торопливо высвободила руку, – что собираетесь делать с нашим поместьем… в том случае, если окажется, что дарственная не подделана.

– Просто выкину Фортон-Холл из головы, – ухмыльнулся Рейф. – Ведь вы пустили старину Тотеля в дом. Такое не забывается. Бедняга! С такой кличкой все лошади теперь над ним будут потешаться.

Фелисити продолжала выжидающе смотреть на него, и Рейф смущенно кашлянул. Мистер Бэнкрофт с легкостью мог развлечь и заболтать любую светскую красавицу, а вот с Фелисити Харринггон что-то у него не очень получалось.

– Китай, – уже серьезным тоном произнес он. – Всегда хотел поездить по свету, а продажа поместья Фортон-Холл даст мне шанс повидать мир.

– Вот как. Понятно. Но почему бы вам просто не попросить денег у отца или брата? Могу представить, насколько они богаты.

Рейф согласно покивал и начал вслед за ней спускаться по лестнице.

– Кто бы в этом сомневался! Но это их деньги, а не мои, понимаете? Я больше не хочу отвечать перед ними за то, что делаю или собираюсь сделать. Я чертовски от всего этого устал!

Фелисити остановилась, повернулась к Рейфу и бросила на него внимательный взгляд. На миг в ее глазах мелькнуло выражение неуверенности и беззащитности.

– Быть вторым сыном в семье, должно быть, очень трудно, – заметила она.

– Справляюсь, – невнятно ответил Рейф, напомнив себе, с какой бедой столкнулась эта молодая женщина, и чувствуя себя отвратительным эгоистом.

– Вы отправились в Африку по своей воле, верно?

– Ты был в Африке?! – крикнула снизу Мэй. Она стояла около радостно фыркающего Аристотеля и протягивала ему обещанное большое красное яблоко.

– Он и слонов видел, – добавила Фелисити и, одарив Рейфа мимолетной улыбкой, снова начала спускаться вниз.

– Ты их ни разу не убивал? – требовательно спросила Мэй. – Я очень люблю слонов.

– Нет, я не убил ни одного слона, – улыбнулся Рейф. – Правда, подстрелил несколько газелей и антилопу-гну, да и то потому, что нужно было что-то есть.

– Вот это хорошо.

Рейф прислонился к своему жеребцу, сложил руки на груди и поморщился от неприятного ощущения прилипшей к телу влажной одежды.

– Рад, что угодил.

– А что ты делал в Африке? – не унималась Мэй. Яблоко было благополучно съедено ее любимым Тотелем, и девочка встала рядом с Рейфом, скрестив руки и прижавшись спиной к горячему лошадиному боку.

– Я старался выглядеть грозным и ужасным, чтобы поселенцы не перестреляли нас всех заодно с нашими голландскими соседями.

Девочка озадаченно уставилась на Рейфа, и тот рассмеялся. Слава Богу, похоже, все страхи забыты.

– Я служил в армии, – объяснил он. Фелисити неожиданно рассмеялась.

– Ну конечно, вы служили в армии, – проговорила она с непонятным облегчением в голосе. – В Африке стоит несколько наших полков, верно?

Рейф озадаченно посмотрел на нее:

– Да. Мой полк, к сожалению, там не стоял, но я им, во всяком случае, командовал.

– А как назывался твой полк? – поинтересовалась младшая сестра.

– «Голдстрим гардз».

– Они, наверное, воюют вовсю? Название – то, что надо, красивое!

Рейф рассмеялся:

– По правде говоря, в основном я водил полк на парады, коронации, ну и еще на похороны. Вот и все военные действия.

– Вы водили полк? – оборвала свой смех Фелисити. Похоже, когда он упал на нее, она тоже ушибла голову.

– Ну да. Я был в звании капитана. Ушел в отставку несколько недель назад.

– А ты учился воевать?

От налетевшего порыва сырого ветра у Рейфа даже зубы заломило. Зияющий провал на месте входа в западное крыло мало способствовал сохранению в доме тепла. После того как с дверьми все будет в порядке, надо бы посмотреть, что тут можно сделать.

– Я научился убивать человека семьюдесятью тремя способами.

Мэй выпрямилась и схватила его за руку.

– Ты знаешь семьдесят три способа? – воскликнула она с энтузиазмом, сделав круглые глаза. – Научишь меня нескольким?

Рейф скептически поднял бровь:

– Зачем? Один способ ты уже освоила.

Фелисити подошла к ним и обняла Мэй за плечи.

– Точно. Печально известный маневр с медным чайником.

– Ух ты! Это один из тех самых способов?! – крикнула девочка.

Рейф торжественно кивнул:

– Именно так. Способ номер двадцать восемь. Фелисити из-за спины Мэй благодарно улыбнулась ему.

В глазах ее плясали смешинки. «Спасибо», – беззвучно выговорила она губами и, взяв сестру за руку, потянула за собой в коридор:

– Пошли, дорогая, закутаемся в теплое одеяло и досмотрим сны.

– Номер двадцать восемь! – восторженно прощебетала Мэй. – Лис, теперь ты тоже знаешь про номер двадцать восемь!

Рейф посмотрел им вслед и ласково потрепал Аристотеля по горячему боку.

– Не переживай за меня, старина, – пробормотал он. – Я всего лишь промок до костей и до смерти замерз.

Конь запрядал ушами и повернул морду на голос хозяина.

– Тихо-тихо, дружище Тотель.

Со стороны двери раздался негромкий смех вернувшейся Фелисити.

– Интересно, под каким номером идет замерзание? – поинтересовалась она, входя в комнату. В руках девушка несла сложенное в несколько раз шерстяное одеяло, от одного вида которого становилось теплее.

– Под номером семь, – без запинки ответил Рейф, у которого уже зуб на зуб не попадал.

– Ну что же, в таком случае да не свершится номер семь!

Чуть поколебавшись, Фелисити расправила одеяло и набросила его Рейфу на плечи. Он закрыл глаза, наслаждаясь легкими прикосновениями ее рук, такими невесомыми, какими могут быть только любовные ласки. Он вдруг почти совсем согрелся. И тут наконец осознал, что приобретение поместья Фортон-Холл связано с огромными сложностями, и чем дальше, тем их больше.

«Хватит! Прекращай искать предлоги, чтобы прикоснуться к нему! – сурово корила себя Фелисити. Она чинно поднесла ко рту чашку. Рейф устроился на полу у камина, в котором весело потрескивал огонь, и увлеченно играл с Мэй. – И Бога ради, прекрати его разглядывать! Пусть у него и было не все в порядке с головой, но сообразил же укрыться от дождя в доме, даже если он сначала промок до нитки и даже если вбил себе в голову привести с собой в дом лошадь…»

– Ты жулишь! – хохоча, воскликнула Мэй.

– Вовсе нет, мисс Головорез.

Фелисити улыбнулась. Мэй будет просто убита, когда Рейф уедет. Ни разу ей не доводилось видеть, чтобы младшая сестра так привязалась к кому-то. Да и она сама не слишком охотно допускала в свою жизнь незнакомых людей. С тех пор как появился этот человек – да что там появился: ворвался! – она пребывала в растерянности и каком-то тумане. Сколько она себя помнила, впервые ее не покидало чувство, что некая неведомая сила несет ее неизвестно куда, а вернее всего – к окончательному разорению.

– Откуда у тебя этот шрам? – спросила Мэй и потянулась рукой к его щеке.

Усмехнувшись, Рейф перехватил руку девочки и опустил вниз, к кучке бирюлек, чтобы продолжить игру, однако Фелисити успела заметить, как на миг лицо его передернулось будто от боли. Она уселась поглубже в кресло и исподтишка стала наблюдать за молодым человеком, время, от времени поглядывая на него над краем своей чашки.

– Неприятная случайность. – Рейф пожал плечами под накинутым одеялом. – Кстати, вроде бы я начал оттаивать.

– А что за случайность? – сморщив от любопытства носик, не отставала Мэй.

Фелисити надо было бы оборвать сестру и сказать, чтобы та не лезла не в свое дело, но ей самой очень хотелось услышать ответ на заданный вопрос и узнать, о каких еще слонах, герцогах и военных парадах пойдет речь на этот раз. Мэй вела себя, конечно, безобразно, но, по крайней мере, от этого была хоть какая-то польза, а их гостя все это, похоже, не очень раздражало.

Рейф вздохнул:

– Так и быть. Лошадь подо мной споткнулась, упала и подмяла меня под себя. Перелом ноги в двух местах, к тому же французский солдат полоснул по лицу штыком.

– Это Аристотель упал под тобой? – Нет, это было в Бельгии. Глаза у Мэй стали похожи на чайные блюдца.

– При Ватерлоо?

Фелисити мысленно похвалила сестру за отличное знание географии.

– Да, при Ватерлоо, – отчего-то смутился Рейф. – Потом треклятый, просто кошмарный старина Джон написал Принни и моему отцу о том, что я скорее всего останусь без глаза и левой ноги, чтобы они поторопились выписать меня домой, пока я не преставился.

– А Джон – это кто? – спросила Мэй.

– Веллингтон, – улыбнулся Рейф, а потом потянул руку и ласково щелкнул девочку по носу. – И знаешь еще что?

– Что? – замирая от любопытства, спросила Мэй. – Он так ни разу у меня в бирюльки и не выиграл.

– Да ты с Веллингтоном в бирюльки никогда не играл! – недоверчиво нахмурилась Мэй.

Рейф сбросил с плеч одеяло и поднялся с пола.

– Откуда тебе это известно? – ухмыльнулся он и отвесил церемонный поклон: – Прошу меня извинить, леди, но пора проведать старину Тотеля и посмотреть, что там можно придумать с входной дверью.

Едва он вышел, Мэй мигом оказалась перед Фелисити.

– Он что, правда знаком с герцогом Веллингтоном?! Фелисити не спеша отодвинула чашку в сторону.

– Я уверена, что Рейф видел его светлость, – подумав, признала она.

– Я тоже думаю, что он правду говорит. Он столько всего знает про слонов, гиппопотамов и про семьдесят три способа убить кого-нибудь. И еще он ел антилопу-гну!

Вздохнув, Фелисити кивнула и легонько похлопала ладонью около себя:

– Мэй, присядь-ка на минутку.

Когда сестра устроилась рядом, она обняла ее за плечи и ободряюще прижала к себе.

– Я хочу кое-что тебе объяснить, дорогая.

Мэй подозрительно посмотрела на нее исподлобья и пробурчала:

– Слушаю.

– Помнишь, Найджел много раз рассказывал, какой замечательный его приятель Питер Уайтинг, а когда он наконец нанес визит, то совсем нам не понравился.

– Ага! Чертовски высокомерный болван!

– Мэй!

– Ладно, пусть будет ужасный. Но Рейф совсем не такой, Питеру до него как до неба.

– Согласна. Но я вот что тебе хочу сказать: он может видеть вещи по-своему, ну, как Найджел видит своего друга, а на самом деле все может быть вовсе не так.

Мэй надолго задумалась, потом подняла глаза на старшую сестру.

– Значит, он может думать, что видел гиппопотама, а на самом деле это была здоровенная свинья, так?

– Именно это я имела в виду, – с облегчением улыбнулась Фелисити.

– Тогда у него голова не в порядке, он ненормальный.

– Ну, в точности мы об этом не знаем. – Фелисити ласково притянула девочку к себе. – Запомни, пожалуйста: Рейф может быть потрясающим во всем, но по-настоящему надеяться на него мы не можем. Мы должны надеяться только на самих себя.

– На Найджела мы тоже можем надеяться? – спросила Мэй, бросив на сестру испытующий взгляд.

– Мы можем надеяться на то, что мы знаем про Найджела, – спокойно ответила та.

Мэй умчалась помогать Рейфу, а Фелисити присела на диван, подперла подбородок рукой и задумчиво стала следить за тем, как в камине пляшут языки пламени. То, что им было известно про Найджела, мало, на что позволяло надеяться.

В западном крыле дома все еще оставались вещи, которые вполне можно было спасти, но если дожди не прекратятся, все сделанное из ткани и бумаги будет утеряно безвозвратно. Единственное, что ей было по силам, – кое-как заложить пролом в стене, чтобы зимой сюда не наносило снег.

Девушка поднялась с дивана, чтобы немного прибраться. Если Найджел сдержит свое обещание точно так же, как он это делал прежде, вряд ли у них с Мэй к холодам будет хоть какая-нибудь крыша над головой. Если же припомнить все грандиозные махинации братца, которые, как правило, заканчивались ничем, то им обеим не позавидуешь. Как и отца, Найджела всегда переполняли добрые намерения, однако довести их до ума он был просто не способен. И потом этот Рейф! С головой, забитой шальными фантазиями и безумными плодами больного воображения, он, тем не менее, чинил крышу в поместье. Фелисити корила себя за то, что так бессовестно воспользовалась его добротой и умопомешательством, но, выгони она его, кто знает, в какую еще переделку он бы угодил. По крайней мере, здесь у него над головой есть какая-никакая, но крыша… ладно, часть крыши, да и сам он худо ли, бедно, но оказался при деле. К тому же за последние годы ни она сама, ни тем более Мэй никогда так много и весело не смеялись.

Рейфа, помешавшегося на своем дворянском происхождении и козырявшего этим направо и налево, запросто могли в любой момент арестовать, тем более при его ненормально болезненном отношении ко всему этому. В Найджеле, который беспрестанно ныл по поводу убожества деревенской жизни и убивался, что его платье снашивается и безнадежно вышло из моды, легче было признать дворянина, нежели в балагуре и насмешнике Рейфе, который как ни в чем не бывало носил одежду чуть ли не прошлого века. Если бы Найджел вздумал навесить на петли дверь, дело, скорее всего, кончилось бы тем, что он вместо двери навесил бы на эти петли самого себя.

– Проклятие!

Шум и грохот от падения чего-то массивного эхом разлетелись по всему дому.

– Господи! – Фелисити бросилась в прихожую.

Какая же она дура, непробиваемая дура – оставила Мэй без присмотра в полуразвалившемся доме, да еще с этим сумасбродом, который утверждает, что умеет чинить двери и готовить жаркое из антилопы-гну.

– Мэй!!!

Пока она мчалась по коридору, в голове у нее промелькнула ужасная картина – младшая сестра лежит на полу, придавленная тяжеленной дубовой дверью. Она чуть не сбила с ног Рейфа, который, услышав крики, поспешил ей навстречу. Увидев мрачное выражение его лица, Фелисити похолодела от ужаса.

– Где Мэй? – выкрикнула она срывающимся голосом. – Что с ней случилось?

Рейф с неприкрытым изумлением воззрился на Фелисити и схватил ее за плечо, прежде чем она устремилась дальше.

Лис, все в порядке.

– Но…

– Мэй чувствует себя лучше некуда, – безапелляционно заявил он. – А я вот вам вазу разбил. Простите. – Он отпустил девушку, оглянулся и подобрал с пола разбитую вазу с поломанными маргаритками. – Решил устроить небольшой розыгрыш, чтобы вы не слишком сильно на меня сердились. Признаю, я сделал большую глупость. Я должен был сообразить, что первое, о чем вы подумаете, – мы уронили что-то тяжелое на Мэй.

– Лис, я и жива, и здорова! – раздался крик девочки. Фелисити стояла и молча смотрела на Рейфа, стараясь привести в порядок мысли и дыхание.

– А кто это – мы?

Рейф смущенно опустил глаза. Почувствовав, что их гость чего-то явно недоговаривает, она решительно шагнула вперед, и он неохотно отступил, напоминая ей отчего-то льва, загнанного в угол маленькой мышкой. Фелисити торопливо прошла в прихожую, и там ей пришлось остановиться еще раз.

С Мэй и в самом деле все было в порядке. Девочка восседала верхом на Аристотеле, который стоял от входа дальше, чем думала Фелисити. А вот трое мужчин оказались для нее полной неожиданностью. Они как раз поднимали с пола упавшую дубовую дверь. Увидев хозяйку, все трое застыли, держа тяжеленную резную створку на весу.

– Мисс Харрингтон, вы уж извините нас за весь этот шум, – виновато обратился к ней мистер Грэм.

– Дерево мокрое, из рук так и выскальзывает, понимаете, мисс Харрингтон, – добавил Билл Дженкинз. – Больше не повторится, мисс.

Третий мужчина, вернее, юноша – насколько знала Фелисити, Рональду Бенту нет и восемнадцати, – попытался стянуть с головы шапку и чуть не уронил дверь себе на ногу.

– Здрасьте, мисс Харрингтон.

– Доброе утро, джентльмены, – вежливо кивнула Фелисити, развернулась и опять едва не налетела на подошедшего к ней Рейфа. – Мистер Бэнкрофт, можно с вами перемолвиться парой слов? – И, не дожидаясь ответа, она направилась в столовую. Фелисити сознательно не стала оборачиваться, но, когда дверь у нее за спиной негромко захлопнулась, она знала, что Рейф вошел следом.

– Я на самом деле очень виноват, – снова заговорил он. – Поверьте, и в мыслях не было вас пугать.

– Чем же они здесь занимаются? – резко спросила она, поворачиваясь наконец к нему лицом.

– Они? – Не понял Рейф. – Ах, это вы про мое… воинство. Они мне помогают. Дверь чиним.

– Я не желаю, чтобы они этим занимались! – сердито бросила она, вызывающе упирая руки в бока.

Рейф осторожно положил разбитую вазу с маргаритками на стол.

– Если вы боитесь, что они затопчут ваши ковры, то я не думаю, что ребята…

– Нет! – вспыхнула от негодования Фелисити. Хорошего же он о ней мнения! – Ради Бога, дело вовсе не в этом! Они… у каждого из них своя жизнь и свои обязанности. Я… – Девушка в растерянности замолчала.

Рейф осторожно шагнул к ней.

– Лис, поймите, они на самом деле очень хотели вам помочь. Я не знаю, ведомо вам это или нет, но здесь, в Чешире, вы весьма популярная фигура. Нужно было только попросить, и все было бы сделано уже месяц назад.

– Мне нечем им заплатить! – отчаянно выпалила она.

– Лис, они хотят вам помочь просто так, – повторил он. – Вы мне не дали договорить: они сами предложили помочь с дверями. – Рейф встал перед ней. – Не упрямьтесь, Лис. Помощь принять – благое дело.

– Я вовсе и не упрямлюсь, – возразила Фелисити, отводя глаза под его внимательным взглядом. – Просто… ну неправильно это. Я владею этими землями… пусть не я, пусть Найджел. Я должна помогать им. От них мне никакой помощи не требуется, им и думать об этом не пристало. – Наконец ей удалось набраться мужества и взглянуть ему прямо в лицо. – Хотелось бы, чтобы вы меня правильно поняли.

– Я вас отлично понимаю, – шепнул он. – Но вам не стоит все брать на себя. Порой людям просто хочется сделать приятное и доброе другим, вот и все. – Он ласково взял ее за руку и слегка привлек к себе. – И порой вы должны позволять людям вам помогать. Тыльной стороной ладони он осторожно провел по ее щеке, и у Фелисити вдруг пропал голос. Рейф взял в ладони ее лицо и склонился совсем близко.

– Вам когда-нибудь говорили, какая вы красивая? – негромко спросил он. И поцеловал ее.

От этого прикосновения Фелисити непроизвольно закрыла глаза, потому что все ее существо пронзило как молнией и волна неведомого ей до этого момента жара окатила ее с головы до ног. Она положила ладони Рейфу на грудь и в следующий миг уже обнимала широкие сильные плечи.

Своими губами, теплыми, мягкими и многоопытными, он откровенно дразнил ее, то, целуя, то, отрываясь от ее рта и вынуждая ее невольно тянуться следом. В какой-то момент он легонько прихватил зубами ее нижнюю губу. Фелисити совсем этого не ожидала и беззвучно ахнула, когда вдоль спины, вниз, прокатилась мощная волна и ударила где-то внутри, внизу живота, вызвав томительно-сладкое ощущение.

Когда Фелисити почувствовала, как его ласкающие ладони заскользили вниз по ее спине, чтобы лечь на бедра, то вдруг поняла, что откуда-то из глубины ее груди раздается негромкий сладостный стон. Широко раскрыв глаза, она отпрянула, сбрасывая с себя его руки.

– Прекратите! – возмущенно выдохнула девушка. Голос ее дрожал, и она вяло удивилась, почему от только что пережитого у нее не подогнулись колени, и она не упала в обморок.