Глава 4

Рейф поднял обе руки над головой и с любопытством оглядел свободные рукава рубашки цвета слоновой кости.

– Клянусь Богом, я начинаю чувствовать себя историческим персонажем.

Дедушка Харрингтон, пока пребывал в добром здравии, явно отдавал в одежде предпочтение фасонам двора короля Георга Третьего. Хотя Рейф в таком костюме и чувствовал себя участником какого-то дурацкого бала-маскарада, он не мог не отметить, что все было на удивление чистым и вполне ему впору. Решительно отложив в сторону шляпу (из-за громадной шишки на затылке) и роскошные туфли, потому что не выносил пряжек, он натянул сапоги и отправился за конюшню, где, кроме лестницы, обнаружил бочонок с дегтем и некоторое количество кровельной дранки.

Голова все еще болела, и, наверное, разумнее было бы лезть на крышу завтра. Однако на востоке, у горизонта, клубились подозрительного вида темные тучи и, похоже, вовсе не собирались дожидаться, когда голова мистера Бэнкрофта придет в порядок. Сидеть сложа руки он никогда не умел. И потом, напомнил себе Рейф, любая мелочь, которую он приведет здесь в порядок, пусть немного, но прибавит к цене, которую он решится запросить за эти руины. Неподалеку он обнаружил в траве засыпанную углями и пеплом проплешину, явно предназначенную для костра, который он без колебаний и развел, благо дровяного мусора вокруг было полно. Рейф успел присмотреть и жестяное ведерко для того, чтобы растопить деготь. Лестница на вид была прочной, разве что малость нескладной, но Харрингтоны, вне всякого сомнения, не раз ею пользовались. Вернее, так: дом имел бы намного более пристойный вид, если бы этой лестницей пользовались чаще. Насвистывая фривольную солдатскую песенку, Рейф вознес горячую благодарность самому себе за то, что в молодые годы предпочитал болтаться среди слуг и ремонтных рабочих, нанятых для приведения в порядок участка и построек в Хайброу, после чего потащил лестницу через сплошь заросшую травой и сорняками лужайку к дому и наконец взгромоздил ее у задней стены. После этого он вернулся к конюшне поискать старую кисть или хотя бы веник.

– Вы вовсе не были обязаны рассчитываться за наши припасы.

Рейф от неожиданности вздрогнул. В проеме двери стояла Фелисити, уперев руки в бока; Она явно была расстроена. В солнечном свете темные волосы ее отливали бронзой, и Рейф откровенно уставился на девушку, понимая, что ведет себя неприлично, но не имея сил отвести взгляд. В его довольно смутных размышлениях о возможной продаже поместья и путешествиях по миру Фелисити места не отводилось. Рейфел Бэнкрофт привык добиваться и получать только то, что было интересно и нужно лишь ему самому. К Фелисити Харрингтон его влекло все сильнее, и, насколько он знал себя, мысль приударить за прелестницей пришла ему в голову в тот самый момент, когда он увидел ее в первый раз.

– Я был голоден и не хотел получить по голове, на сей раз от миссис Денуорт, этой вздорной и сварливой старой кошелки. Я был не прав?

Губы мисс Харрингтон сами собой сложились в милую полуулыбку, действие которой по силе можно было приравнять к той недавней ослепительной улыбке, которая и подвигла Рейфа на то, чтобы безропотно согласиться на латание дыр на крыше усадьбы. Фелисити быстро окинула взглядом облаченного в исторический наряд Рейфа и заметно покраснела.

– Вы ведь наш гость… Вот оно как. Он тоже ей небезразличен. Прекрасно, Все оказалось даже легче, чем ему Думалось.

– Если бы вы появились здесь на несколько минут раньше, то имели бы удовольствие лицезреть вашего гостя голым по пояс. И что бы мы тогда стали делать?

– Я… Вы правы. Прошу прощения.

Отыскав веник, Рейф несколько раз с размаху стукнул им о стену конюшни, сбил пыль и старую паутину, после чего направился к выходу, чтобы забрать ведерко с подогретым дегтем и кровельную дранку.

– Право, не стоит извиняться. Что было, то прошло. Фелисити нерешительно откашлялась:

– Понимаю. Но прошу вас больше не оплачивать наши счета.

– Вряд ли сумею выполнить вашу просьбу, – ответил он, останавливаясь и переваривая услышанное. – Значит, есть еще долги?

– Совсем небольшие…

Рейфу на Фелисити и смотреть не потребовалось: он и так знал, чего ей стоило это признать.

– Мисс Харрингтон, не жалейте для меня пару буханок хлеба. Уверяю вас, я ем в два раз больше вас обеих, вместе взятых.

– А конфеты? Решили меня подкупить? – воскликнула девушка, выходя следом за ним до конюшни.

Рейф остановился и резко повернулся к ней. Фелисити от столкновения спасло лишь то, что она успела выставить перед собой руку, которая уперлась ему в грудь. Бросив дранку, молодой человек подхватил девушку под локоть и притянул еще ближе к себе, якобы удерживая от падения.

Вчера, когда они боролись друг с другом, прикосновения к ней были восхитительны, и, как бы она сама ни демонстрировала неприязнь к нему, всякий раз, когда они встречались, Фелисити старалась как бы ненароком прикоснуться к нему, поболтать подольше. Намерений препятствовать ей в этом Рейф не имел.

– Подкупить вас – для чего? Вы ведь сами уже разрешили мне остаться, – заметил он с улыбкой. – Сверх этого вы можете предложить мне что-то еще, так надо понимать?

Фелисити высвободила свою руку и, залившись густой краской, принялась излишне старательно разглаживать юбку.

– Зачем вы приготовили ленч? – спросила она, как бы не услышав его последнего дерзкого предложения.

– Всего лишь сандвичи! Понимаете, порой и от дворян бывает хоть какой-то толк. – Решив, что утренние тосты достаточно свидетельствуют о кулинарных способностях Фелисити, Рейф прикинул, что лучше продолжать жить с проломленной головой, чем отправиться на тот свет, отравившись стряпней миловидной хозяйки. – Кроме того, вы настолько заняты целый день, что мне как-то неловко приставать к вам с просьбой о пропитании.

– Понятно. И где же это благородный джентльмен умудрился научиться делать сандвичи? Полагаю, внимательно наблюдая за действиями своего повара?

– Именно так, – улыбнулся Рейф и наклонился, чтобы подобрать кровельную дранку. Фелисити явно сгорала от желания узнать, как живут обеспеченные землевладельцы. Рейф подумал о том, как же ей приходится выкручиваться, экономить каждый цент, чтобы сводить концы с концами в этом Богом забытом Фортон-Холле. Куда уж тут принимать гостей! Пожалуй, стоит более щедро делиться с бедняжкой рассказами о лондонском житье-бытье. – Повар обычно готовил роскошные сандвичи с огурцами. Мы с братом брали их с собой, прихватывали еще по стакану лимонада и отправлялись рыбачить.

– Ах да, у вас ведь есть брат, – кивнула Фелисити. – Маркиз Уорфилд, если не ошибаюсь?

– Да, это он.

– Полагаю, вы знакомы и с самим королем? – С любопытством посмотрела на него Фелисити.

Рейф расплылся в улыбке и направился к лестнице.

– Вы о Джорджи? Жирный безмозглый поганец, способный гениально делать только одно – устраивать званые вечера. Отец и Куин – тот, который маркиз, – знают его гораздо лучше меня, но пару баек могу и я рассказать, если вам это интересно.

– Неужели в Лондоне есть люди, которых вы не знаете?

Рейф, уже вставший на вторую ступеньку лестницы, посмотрел сверху на Фелисити, которой хотелось разузнать побольше о так называемой великосветской жизни, тогда как сам он страстно хотел только одного – бежать от этой жизни как можно дальше. Нос и правая щека девушки были выпачканы, и у Рейфа непонятно отчего вдруг тоскливо защемило сердце.

– Ну, к примеру, я не знаю вас.

С этими словами он спрыгнул на землю, поражаясь, насколько сильно вдруг захотелось ласково провести рукой по ее наверняка шелковистой и гладкой щеке и не спеша покрыть все ее стройное тело горячими поцелуями.

С выражением смятения на лице девушка отступила.

– Я никогда не была в Лондоне.

Рейф одернул себя и постарался сосредоточиться на разговоре.

– Отчего? Ваш брат – землевладелец. Извините меня, но вам уже далеко не восемнадцать лет и вы более чем привлекательная женщина. Дебют затянулся, или я ошибаюсь?

Фелисити явно колебалась, задумчиво поглаживая потертую кромку рукава своего платья. Это муслиновое платье цвета морской волны явно было ее рабочей одеждой для разгребания развалин – вчера она была в нем же. Вид у молодой женщины был такой растерянный и беззащитный, что Рейф не смог удержаться от сочувственного вздоха.

– Наши родители умерли пять лет назад от инфлюэнцы, незадолго до того, как нам с Найджелом исполнилось восемнадцать.

– Простите.

Фелисити чуть заметно пожала плечами.

– После случившегося было бы дикостью отплясывать на лондонских балах. К тому же Мэй только-только исполни лось три года, а Найджела как раз приняли в Итонский колледж. – Она легонько похлопала Рейфа по руке как какую-нибудь престарелую матрону, большую любительницу пятичасового званого чая. – Вот вы и узнали историю моей жизни. Скоро начнет вечереть. Может, займетесь крышей?

Он едва удержался, чтобы не отсалютовать по-военному. Какие бы предлоги Фелисити ни подыскивала для себя, чтобы увидеться с ним, поместье Фортон-Холл по-прежнему занимало ее мысли в гораздо большей степени, нежели раздумья о романе с нежданным гостем. По крайней мере сейчас это было именно так.

– Конечно, мисс Харрингтон.

И он начал снова взбираться вверх.

– Рейф…

– Да? – Он опять остановился и посмотрел вниз.

– А вам раньше доводилось чинить крышу?

– Ни разу, мисс Харрингтон. – Он снова полез наверх. – Поднимайтесь со мной, чтобы убедиться, что я ничего такого не напортачу.

– Что вы! – поторопилась отказаться Фелисити. – Я полностью доверяю вам. Прошу меня извинить, но мне еще нужно заштопать чулки Мэй.

Фелисити заспешила в дом, и Рейф с трудом взгромоздил на крышу тяжеленное ведро с дегтем. Его лондонские приятели не преминули бы поднять его на смех, однако они были далеко. Рейф принялся насвистывать очередную солдатскую песенку, размышляя о том, что починка крыши ничего, кроме блага, ему не принесет. Первый шаг в любовной интрижке сделан весьма успешно.

Рано утром Фелисити разбудил резкий металлический скрип. Вылезать из теплой постели не хотелось, тем более что, кроме ее самой, затопить камин было некому. Несмотря на то что она уже примирилась с повседневной возней по хозяйству, именно утром, при взгляде на потухший камин, ей особенно остро не хватало слуг.

Снаружи снова донесся громкий скрип, и Фелисити села на постели. Как и Мэй, она расположилась в одной из спален для гостей в восточном крыле усадьбы. В комнату уже заглядывали лучи восходящего солнца.

Опять этот скрип! Снедаемая любопытством, Фелисити наконец вылезла из-под одеяла, подошла к окну и раздвинула тяжелые шторы. – Боже!

Рейфел Бэнкрофт стоял у конюшни около водяного насоса в одних белых шерстяных бриджах. Нельзя сказать, чтобы он был совсем голым. Однако то, что она не могла глаз отвести от его мускулистого сильного тела, и то, как сердце ее вдруг екнуло и заколотилось изо всех сил, говорило о прямо противоположном. Воистину не верь глазам своим…

Мокрые длинные темно-русые волосы свисали едва ли не до плеч. Плечи, грудь и живот блестели от воды, а намокшие бриджи плотно облепили бедра. Рейф присел, наклонился чуть вперед и несколько раз качнул рукоятку насоса. Та в очередной раз заскрипела, и поток воды с шумом пролился ему на голову и грудь.

Рейф выпрямился, потряс головой, разбрызгивая вокруг себя капли воды, которые на миг загорались яркими искорками в лучах солнца. Вода, по-видимому, была такой ледяной, что от его тела шел легкий, едва заметный пар. Фелисити вдруг пронзило томительное желание прикоснуться к нему, провести ладонями по его загорелой, наверняка теплой коже. Вдруг Рейф поднял голову и посмотрел прямо на ее окно. Чертыхнувшись, Фелисити в испуге отпрянула, зацепилась за угол кровати, упала и при этом ощутимо ударилась боком, – Пропади ты пропадом!

Было очень больно, но по крайней мepe это вернуло ее с небес на землю. Лет ей уже немало, да и обязанностей слишком много, чтобы вести себя как ошалевшая от любви девица. Фелисити сумела преодолеть искушение подойти к окну, чтобы еще разок заглянуть в щелку между шторами, и решительно направилась умываться. Ополоснув руки и лицо, она оделась, привела в порядок волосы и спустилась на первый этаж приготовить завтрак – яйца всмятку и тосты.

– Доброе утро, мисс Харрингтон, – приветствовал ее спустя несколько минут их ночевавший на конюшне гость.

– Доброе утро, Рейф, – ответила Фелисити, всем сердцем надеясь, что при этом не краснеет. Ей вдруг ни с того ни с сего стало невыносимо жарко.

– Вы любите яйца? – Поинтересовалась из-за другого конца стола присоединившаяся к ним Мэй.

– Весьма.

– Это я помогала их собрать, – с гордостью сообщила девочка и с видимым удовольствием откусила кусок тоста.

– Похоже, работа выполнена на «отлично». Фелисити поставила блюдо с едой на середину стола, Рейф уселся рядом с Мэй. От того, как эти двое подшучивали друг над другом и корчили уморительные рожи у нее голова пошла кругом. «Чудеса, да и только, – думала Фелисити. – Ведем себя как одна семья, хотя мы с Мэй даже толком не знаем, кто такой на самом деле Рейф». И уж совсем странно, с чего это ей так захотелось прямо сейчас прикоснуться к его все еще не просохшим спутанным волосам или взять кусочек тоста и осторожно вложить ему прямо в рот… Губы на вид такие мягкие, особенно когда он улыбается… Рейф выразительно оглядел тост, откусил кусочек, с задумчивым видом прожевал, откусил еще раз…

– Потрясающе вкусно, мисс Харрингтон! – Он подмигнул Мэй. – Признаюсь, сейчас я испытываю заметное облегчение при одной мысли о вчерашних тостах.

– Я вам уже объяснила, что недоглядела! – с обидой возразила Фелисити. – На вчерашний ужин, между прочим, вы не жаловались.

– А его надо еще разок огреть по голове, – предложила Мэй с лукавой улыбкой.

– Так баранина была просто изумительной! – ухмыльнулся Рейф. – И я бы сказал это даже в том случае, если бы дико боялся за свою жизнь.

– Рейф, прекратите! – рассмеялась наконец Фелисити.

– Мисс Харринггон, вам надо бы почаще улыбаться, – мягко заметил Бэнкрофт и неторопливо вытер губы салфеткой. – Кстати, я подумал, что сегодня с утра мог бы съездить в Пелфорд. Вам ничего не нужно в городе?

Нужно починить крышу, чуть не сорвалось у Фелисити с языка, но она промолчала. Рейф не был ни батраком, ни наемным работником, и хотя его помощь пришлась кстати, она все же привыкла по возможности обходиться своими силами.

– Да нет, пожалуй.

Рейф кивнул и продолжил завтракать.

– А сколько всего кур у меня… э-э-э… у вас… у нас?

За многие годы брат приучил Фелисити мгновенно определять, когда собеседник хочет поменять тему разговора, и в этом отношении куры были не самым плохим выбором. Рейф все проделал просто виртуозно.

– Двадцать четыре. А у вас что за дела в Пелфорде?

– Хочу проехаться и взглянуть на окрестности, раз уж я теперь владею этими угодьями, – ответил Рейф с набитым ртом.

Фелисити нахмурилась:

– Воздержитесь, пожалуйста, от сообщения этой новости соседям до тех пор, пока не вернется мой брат и мы не уладим это дело.

– Не беспокойтесь, – вздохнул Рейф. – Я съезжу ненадолго, вернусь и доделаю крышу. Похоже, нас ожидает еще одна гроза.

– Можно я поеду с вами? – Мэй вскочила со стула.

– Нельзя! – отрезала Фелисити, заставляя себя отвести глаза от лица Рейфа, – Нам нужно как следует прибраться, тебе еще уроки делать, и не забудь – мы приглашены на обед к сквайру Талфорду.

Рейф замер, не донеся вилки до рта.

– Это кто такой – сквайр Талфорд?

– Сосед. Местная школа находится на его землях. А я состою в школьном комитете.

– Это меня не удивляет. – Рейф откинулся на спинку кресла и небрежно поинтересовался у Мэй: – А этому вашему сквайру сколько лет?

– По меньшей мере сто, – с умным видом ответила Мэй.

Сердце у Фелисити снова неизвестно от чего вдруг заколотилось. Да нет, ей показалось. Конечно, ревность тут ни при чем. С какой, собственно говоря, стати? Они же едва знакомы.

– Почему вас это интересует? Рейф ответил ей прямым взглядом.

– Потому что этим утром вы просто очаровательны. И мне захотелось удостовериться, что кто-то еще – помимо меня, разумеется, – ценит вашу красоту.

– Улыбнувшись, он встал из-за стола и вышел, оставив Фелисити в растерянности смотреть на закрытую дверь и задаваться вопросом – а не потеряла ли она в свою очередь рассудок. Не было никаких причин радоваться комплиментам случайного знакомца, к тому же слегка тронутого, каким бы красивым и привлекательным тот ей ни казался. И тем более не следовало надевать этим утром свое лучшее домашнее платье лишь ради того, чтобы ему понравиться. Фелисити критически оглядела свою желто-зеленую муслиновую юбку. По крайней мере он все заметил и оценил. Это уже было приятно тем более что сейчас ей все равно придется переодеться, потому что одежда эта вовсе не для разгребания развалин.

– Ты ему нравишься! – горячо прошептала Мэй и захихикала.

– Тише, глупенькая, – покачала головой Фелисити и принялась наконец за завтрак.

– Так вы стряпчий или нет?

Молодой человек, который сидел напротив Рейфа в тесной конторе, еще раз беспокойно повозил по столу промокашкой, испещренной чернильным пятнами.

– Стряпчий. Только вот…

– Только вот что? – наклонился к собеседнику Рейф.

– Понимаете, это в высшей степени незаконно, мистер… мистер Бэнкрофт. Вы должны понимать, я ведь здесь живу. И я бы никогда…

– Вы бы никогда не опустились до того, чтобы продать поместье без разрешения либо подтверждения на то со стороны владельца, что в обоих случаях будет незаконным и дурно пахнущим делом. – Рейф постучал согнутым указательным пальцем по названию поместья в дарственной, которая по-прежнему лежала на столе перед стряпчим. – Я аплодирую вашей добропорядочности и строгости, с которыми вы встаете на защиту своих сограждан. Но будь я проклят, если теперь не я владелец поместья Фортон-Холл!

Темноволосый юнец, заикаясь, опять забормотал свое. Не утерпев, Рейф вскочил со своего места и принялся мерить широкими шагами узкий промежуток между столом и дверью. Он понимал, что ему вовсе не просто внятно объяснить свое присутствие здесь, и тем более в наряде восемнадцатого века. Как только он заявил свои права владения на Фортон-Холл, ему пришлось еще раз пересказать всю эту чертову историю. По крайней мере юный мистер Гиббс бывал по служебным делам в Лондоне и знал, что у герцога Хайброу действительно два сына, хотя и было очевидно: в том, что Рейф – один из них, он сильно сомневается.

– Послушайте. Я вовсе не собираюсь продавать поместье Фортон-Холл до того, как вернется Найджел Харрингтон и мы благополучно и спокойно все решим. Но к тому времени, когда он вернется, мне хотелось бы заключить сделку о продаже без малейших задержек. Единственное, о чем я вас прошу: осмотрительно – повторяю, осмотрительно! – подыскать покупателя.

Ему вовсе не улыбалось, что Фелисити узнает, чем он тут занимается, пусть даже закон на его стороне.

Как-то так получилось, что за последние два дня Фелисити для него стала той, кого ему совсем не хотелось огорчать, – и вовсе не из боязни в очередной раз получить по голове чайником.