И увидел Ольгу. Ольгу с какой-то незнакомой девушкой, торопливо идущих прочь… Прочь от дома учительницы… и совсем не по той дороге, по которой Настя водила Олю к метро ( дура-Настя машину не может научиться водить и таскает ребенка на метро! ), а по полутемному узкому переулку, в который он сам свернул по чистой случайности!

Девушка, правда, непохожа была на бомжей — высокая, стройная, тонкая, с роскошными длинными темно-золотыми волосами, собранными в хвост на затылке. Андрею никогда не приходилось видеть таких восхитительных волос… И одета она была вполне прилично. Бедно, но прилично. Джинсы, голубая водолазка, черная ангоровая кофточка на пуговках… Шла стремительной, упругой, грациозной походкой, гордо выпятив грудь, крепко держа за ручку поникшую Ольгу…

Андрей резко затормозил, вылетел из машины и бросился вдогонку.

Услышав топот, девушка обернулась, лицо ее исказилось ужасом и она бросилась бежать, не выпуская ручку Ольги. Через несколько шагов Ольга споткнулась о выбоину в асфальте и упала, девушка проволокла ее по асфальту, потом хотела было подхватить, поднять на ноги, но Андрей ее настиг, и девушка попыталась то ли напасть на него, то ли защититься — но все ее приемы были достаточно примитивны, а когда она попыталась ударить его ногой в пах, Андрей разозлился по-настоящему и так врезал ей кулаком в солнечное сплетение, что девушка, захлебнувшись, рухнула вниз лицом.

Ольга стояла, прижавшись к стене, зажмурив глаза… Личико у нее было белое, как бумага, губы сжаты в ниточку…

Испугалась до смерти… Все старания — насмарку… Опять теперь замкнется и будет молчать целыми днями…

Андрей выругался — в адрес старой идиотки Лилии Михайловны — рывком поднял на ноги все еще кашляющую от первого его удара девушку, и — ударил снова. В подбородок. Мощный аперкот лишил ее сознания на какое-то время… Андрей успел снять с себя галстук и ремень, и связать ей ноги с руками, так, как это делают в гангстерских фильмах. Правда, в гангстерских фильмах еще одну петлю пропускают под подбородком, чтобы человек задыхался при малейшей попытке пошевелиться…

Но у Андрея не было еще одной петли.

Переулок по-прежнему был пуст. Никаких свидетелей не оказалось, а если они и были, то никак не проявили свое присутствие. Андрей оттащил связанную девицу к машине, запихнул на заднее сидение, накрыл пледом, чтобы не привлекать внимание других водителей, усадил Ольгу рядом с собой и поехал…

Сначала — домой, к Насте. Но потом — передумал. Дома не удастся… Домой надо будет отправить Ольгу… А с этой сукой надо разобраться в каком-нибудь удобном и тихом месте…

И Андрей поехал к Вениамину. В конце-то концов, должен Веник хоть какую-то пользу принести?! Совсем еще недавно божился, что все сделает, лишь бы покарать обидчиков Ольги… А теперь от него требуется не все, а всего лишь квартира. Пустая квартира. А инструменты для допроса Андрей и сам как-нибудь отыщет. Это несложно. Была бы праведная ярость, а уж фантазия пробудится… И, может быть, сука сама заговорит, сразу.

Когда поймет, что она — в его руках, что ей не спастись. А уж в том, что эта сука имеет отношение к Ольгиным обидчикам, Андрей не сомневался. Она пыталась снова похитить Ольгу, увести обратно, к ним… За одно это Андрей мог бы ее пропустить сквозь электромясорубку!

Девушка на заднем сидении застонала.

Андрей покосился на Ольгу… Но Ольга сидела — спокойная, безучастная — смотрела на дорогу совершенно пустыми глазами. Андрей стиснул челюсти так, что зубы скрипнули. Эта сука сегодня сто раз пожалеет, что на свет родилась! А если подохнет — Андрей попросту вывезет ее за город и выкинет!

Сейчас много трупов находят… Тем более — они даже знакомы не были! А уж этого педика, Вениамина, и подавно никто не заподозрит! Так что можно вывозить на его машине…

Девушка снова застонала и закашлялась. Приходит в себя… Это даже хорошо! Значит, он ей не устроил сотрясение мозга! Значит, с нею еще можно будет побеседовать! Андрей плотоядно улыбнулся… Он покажет этой суке! И всем им! Это тот самый шанс узнать правду о НИХ, которого Андрей не упустит — не может упустить!

Он эту суку в месиво превратит, но заставит разговориться!

Андрей почему-то особенно ненавидел тех, кого он называл СУКАМИ, то есть — женщин, совершающих преступления, женщин, склонных ко злу. Когда он слышал о женщинах, работавших в концлагерях, его начинало корежить. Потому он и выбирал себе в жены таких вот безобидных дурех, которые таракана-то прибить боятся! Мужик — ладно, для мужика и жестокость, и насилие вполне естественны, хотя тому, который Ольгу изнасиловал, Андрей собственноручно яйца вырвет и в глотку заткнет. Но когда женщина творит жестокость или хотя бы жестокости помогает — это уже что-то противоестественное и просто невыносимо-отвратительное!

Мужик, сотворивший гнусность, может быть врагом. Врагом, который заслуживает преследования и честной — хотя и мучительной — смерти.

Женщина, сотворившая гнусность или хотя бы потворствовавшая гнусности, становится СУКОЙ — в представлении Андрея это слово не имело ничего общего с собаками женского пола, собак он любил, а особенно — сучек, они ласковее и умнее, чем кобельки… Нет, СУКА — это то самое запредельно мерзкое, что не заслуживает даже враждебности, но должно быть уничтожено и забыто.

Во всяком случае, так оно было для Андрея. И он не смог бы объяснить логически эти свои эмоции, просто — для него это было так, и на заднем сидении его машины лежала связанная сука, пытавшаяся украсть его дочь, и сегодня же, сейчас же он выбьет из этой суки все, что она знает… И чего не знает — тоже вспомнит! Потому что бить он ее будет сильно, жестоко и долго. Интересно, найдется у Веника резиновая груша от детской клизмочки? Должна бы найтись… Для педика клизма — вещь самая что ни на есть необходимая! А из таких вот резиновых груш от детской клизмочки получается очень удобный кляп. Она и не задохнется, и вопить не сможет, и, если она надумает что сказать, он это быстро поймет…

Надо только отправить подальше слабонервного Веника.

И Ольгу…

Притормозив у подъезда Веника, Андрей минуту размышлял, как ему поступить: взять с собой Ольгу и оставить здесь эту девку, рискуя тем, что она каким-нибудь чудом освободится и убежит или просто привлечет к себе внимание, или — тащить девку наверх, имитируя ее пьяное состояние, но тогда придется оставить Ольгу, рискуя, что ее похитят… Нет, конечно же, Ольгой рисковать нельзя! А девка продолжала, постанывая, шевелиться под пледом…

Андрей повернулся и, прицелившись, оглушил ее коротким и сильным ударом по темени. Девушка вздрогнула и обмякла.

Андрей подоткнул сползший плед — не дай Бог, какие детишки любопытные заглянут! — и вышел из машины, высадил безмолвную и послушную Ольгу, тщательно запер, поставил сигнализацию… Теперь — если к машине кто приблизится или если девка придет в себя и пошевелится, сигнализация завоет так, что пронзительные рулады наверняка будут слышны в квартире Веника, тем паче, что окна квартиры выходят во двор, как раз над тем местом, где Андрей оставил машину.

Андрей взял Ольгу на руки и понес наверх.

У двери в квартиру Веника ему пришлось стоять довольно долго, он начал уже подумывать, что, возможно, несмотря на ранний час ( двенадцать тридцать дня ) Веник исхитрился куда-нибудь отбыть… Это было бы более чем печально! Где ему тогда с девкой разговаривать — у себя дома, отправив Настю с Ольгой к паскудной Настиной матушке? Или — отвезти суку прямо на склад их фирмы? Но и там — далеко не так удобно…

Андрей еще несколько раз позвонил — настойчивым, длинным звонком — моля Бога о том, чтобы оказалось, что Веник просто спит… И Бог услышал молитву Андрея.

Из глубины квартиры донеслось какое-то шевеление, шарканье с трудом передвигаемых ног… В глазке мелькнул свет, сменившись темнотой приблизившегося глаза. Потом за дверью раздался стон, исполненный искренней муки. Щелкнул замок. И глазам Андрея предстал Веник.

Веник, задрапированный в роскошный шелковый китайский халат, изумрудный, с золотистой подкладкой и отворотами, сплошь расшитый огненно-золотыми драконами. Халат слепил многообразием и сочностью красок… А Веник, напротив, был бледен и выглядел утомленным. Под глазами залегли лиловые тени. Локоны развились и перепутались. На лице было написано страдание.

— Андрей… О, как же ты не вовремя! — трагическим шепотом произнес Веник, оттесняя Андрея от двери, и тут он заметил Ольгу, тихо стоявшую в стороне. — И Олю приволок? Зачем? Господи, ты что, специально такой момент выбрал, чтобы привести ее в гости к дяде?!! Слушай, Андрюш, поимей совесть, у меня решающее свидание сегодня было, я же два месяца вокруг да около ходил, и вот, наконец, добился, а тут ты являешься.

— Половина первого дня. Если вы начали со вчерашнего вечера, то уж десять раз должны были все успеть…

— Мы начали с пяти часов утра. И еще ни разу не поговорили! Мы спали, а сейчас я хотел подать ему завтрак и поговорить, и вдруг — ты…

— Слушай, а зачем вообще говорить, если все уже было, чего ты хотел? Зачем вообще слова?! — усмехнулся Андрей.

— И вообще, у меня серьезное дело к тебе. Так что давай, гони его в шею…

— Поимей же совесть! Да как я могу потревожить его теперь, когда он…

— Отдыхает от ваших бурных противоестественных утех?!

Слушай, я бы вообще не пришел к тебе, если бы ни необходимость! Крайняя необходимость! Ольгу пытались похитить… А теперь мне нужна твоя квартира, чтобы побеседовать с одним человеком, который ждет меня в машине… И не надо больше про совесть! Имел я ее! По юности, когда глуп был… И, поверь мне, никакого удовольствия!

Веник как-то сдавленно хрюкнул и с укоризной посмотрел на Андрея своими прекрасными фиалковыми глазами:

— Ну, зачем же при Оле?! Ты говоришь, ее снова пытались…

— Да! Мне нужно, чтобы ты в шею выгнал своего педика, прилично оделся и отвез Ольгу к Насте на своей машине. А я воспользуюсь твоей квартирой, чтобы поговорить с девкой, которая пыталась увести Ольгу. Разговор будет напряженный, поэтому у себя я его проводить не могу! И давай быстрей… Я не слишком сильно ее стукнул, чтобы соображение не отбить.

Она может в себя прийти с минуты на минуту!

— Что значит — «не слишком сильно стукнул»?!! — опешил Веник. — Не вздумай превращать мою хорошенькую квартирку в филиал Гестапо!

— Это я уж сам решу! Давай, гони его! Ты что, не видишь, в каком состоянии Оля?! Ее надо отвезти домой и как можно скорее!

— Ладно, ладно, ты не злись только так уж, — забормотал Веник, пугливо оглядываясь назад, в прихожую. — Я сейчас попробую его разбудить, а вы подождите пока…

Дверь захлопнулась.

Андрей тяжело перевел дыхание, оглянулся на Ольгу она восприняла все происходящее с совершеннейшим безразличием, погруженная в некую, одной ей ведомую реальность.

Никогда не любил он Веника… Всегда догадывался, что не получится из этого мальчишки ничего путного! Но и предположить не мог, чтобы у шурина обнаружились столь порочные наклонности.

Андрей не любил гомосексуалистов. Не то, чтобы ненавидел, но испытывал к ним какую-то болезненную брезгливость, как к тараканам или слизнякам… В этом его чувстве не было ничего принципиального. Чисто подсознательное. Как инстинкт самосохранения, заставляющий отшатнуться от прокаженного или просто измученного нейродермитом человека, несмотря на то, что некие общечеловеческие этические догмы требуют от тебя если не сочувствия, то хотя бы нейтралитета.

Теперь он стоял перед дверью квартиры, в которой находилось целых два таких вот… Отсыпавшихся после оргии.

И Андрею хотелось уйти. Чтобы — не видеть, не встречаться, вообще не знать, не знать… Он бы предпочел неведение. Общаться с Веником, как с нормальным парнем. Ну, не слишком симпатичным, но хотя бы нормальным! Тем более родственник, дьявол его задери! Родственник Ольги… А ради нее можно теперь через многое переступить… Через то, что вчера еще казалось невозможным… Можно помириться с братом Ланы и даже с ее отцом! Ведь ему, Андрею, может понадобиться реальная помощь, а кому еще, кроме дяди и дедушки, какими бы там гадами и извращенцами они ни были, может быть интересна Оля, ее судьба, ее несчастья!

И все же… И все же — он предпочел бы не стоять перед этой дверью и не ждать, когда два гомика соизволят одеться!

Андрей снова оглянулся на Ольгу. Беспокойство в его душе наростало. Что все-таки произошло? Чем можно объяснить ее невменяемое состояние? Что сказала ей эта девка?

Позывных от машины не было слышно… Могла ли она выбраться, не потревожив сигнализацию? Вряд ли…

Чем они там так долго занимаются?!

Еще разок решили напоследок?!!

Или — отношения выясняют?..

Наконец из-за двери раздались взбудораженные голоса:

Веник что-то верещал умоляюще, незнакомый мужской голос возмущенно басил. Андрей ухмыльнулся и притиснул к себе Ольгу, так, чтобы выходящие не были ей видны… На всякий случай.

Мало ли, как там выглядит приятель Веника — вдруг, он носит женское платье, нейлоновый парик, кружевные чулки и туфельки сорок второго размера на шпильках!!! От этих… от сексуальных меньшинств всякого можно ожидать!

Щелкнул замок и звуки тревожного дуэта выплеснулись на лестницу.

Первым появился незнакомец — вопреки ожиданиям Андрея, приятель Веника оказался рослым, очень красивым, мужественного облика брюнетом. И одет он был весьма недурно — особенно хорош был замшевый пиджак, небрежно перекинутый через руку. Насколько Андрей мог в этом разбираться, такой пиджачок стоил целое состояние…

— Это он?!! Так это из-за него?!! — яростно взревел незнакомец.

— Подожди, подожди, ты ничего не понял… Ну, послушай же меня!

— Не хочу! Не желаю я тебя слушать! Так со мной еще никто не обходился! Никто! И я не позволю! — орал мужчина.

— Он мой родственник! Это муж моей сестры, моей покойной сестры, моей Ланы…

— Ха! Знаю я этих «родственников»! У тебя половина дискотеки — «родственники»!

— Да нет же! Он не из наших!

— Сегодня — не из наших, а вот завтра наутро… Ты признайся, тебе что, в кайф это, совращать натуралов? Сволочь ты, Венька! — всхлипнул мужчина и побежал вниз по лестнице.

Веник хотел было устремиться следом за ним, но Андрей схватил его за рукав джинсовой рубахи.

— Ты с ним потом отношения выяснишь. Сейчас забирай Ольгу и давай мне ключи от квартиры.

У Веника в глазах стояли слезы…

— Ты мне все испортил, — прошептал он, беря Ольгу за ручку. — Но, видно, не судьба нам с ним…

— Другого найдешь. Теперь вашего брата развелось, как тараканов. Давай ключи!

Веник покорно отдал ему ключи и повел Ольгу вниз.

Андрей дождался, пока Веник усадил Олю в свою нарядную спортивную машину и выехал со двора, и только тогда открыл свою машину и стащил плед с девушки.

Она уже пришла в себя и смотрела на него, злобно сверкая глазами.

Андрей улыбнулся ей нежнейшей из своих улыбок:

— Очнулась, красавица? Сейчас я тебя развяжу и мы с тобой поднимемся наверх, в уютную квартирку, где и обсудим, как мы с тобой будем дальше строить наши отношения. Драться не советую. Накажу, причем — больно. И не надейся, что кто-нибудь побежит тебя защищать… Если головка закружится — обопрись об мою руку. Пусть думают, что ты выпила лишку…

Андрей вытащил растрепанную девушку из машины.

Опять привел в готовность сигнализацию — теперь уже на случай банальных угонщиков.

Жестко обхватил девушку за талию и поволок к подъезду.

Она едва передвигала ногами… Андрей не знал, притворяется она или действительно страдает слабостью и головокружением. Впрочем, для него это значения не имело. Он не испытывал к ней ни капли жалости. И ни малейших угрызений совести из-за того, что он, сильный мужчина, так жесток с хорошенькой юной девушкой. Для него эта девушка была — сука, одна из тех, кто истязал его дочь. И у него наконец-то был в ее лице реальный объект для того, чтобы выплеснуть ярость, накопленную за столько лет…

Возле двери Веника он прислонил девушку к стене и легонечко стукнул ее кулаком поддых, чтобы не мешала возиться с ключами и не пыталась удрать. Девушка обессиленно сползла по стене… Открыв дверь, Андрей втолкнул девушку в квартиру.

Затем — пинком под зад — дальше, в комнату, где девушка рухнула на ковер.

Андрей подошел к ней и, схватив за волосы, запрокинул к себе ее лицо.

Пожалуй, она была не просто хорошенькая, а красивая…

Продолговатый нежный овал, большие темные глаза в золотистых ресницах, россыпь золотых веснушек, темное золото волос, кожа ослепительной белизны и удивительной прозрачности… И фигурка неплохая. Все, что надо, уже сформировалось. Хотя ей, наверное, не больше шестнадцати лет. Ребенок, по сути…

Но уже такая сука!

— Кто тебя послал за Ольгой? — спросил Андрей, медленно, с силой стискивая ее волосы в кулаке.

Девушка ожесточенно молчала, и тогда Андрей ее ударил.

Она закашлялась, согнувшись пополам…

Да, если бить ее так, она быстро вырубится. И ничего интересного не расскажет. И возись с ней потом, отпаивай…

Андрей поразмыслил и решил просто выпороть ее: от этого здоровью вреда меньше, а неприятных ощущений и, следовательно, пользы — куда как больше!

— В общем, так: или ты сейчас последовательно отвечаешь на все мои вопросы, или я сниму с тебя штаны и буду драть тебя, — Андрей оглянулся в поисках подходящего для экзекуции инструмента, понял, что его ремень не подходит, а вот провод от брошенных впопыхах электрических щипцов ( вот откуда у Веника такие прелестные локоны! ) — вполне то, что надо, то есть в меру длинный, гладкий, упругий и гибкий.

— Буду драть тебя вот этим проводом, как сидорову козу, покуда у тебя от задницы лохмотья не останутся или покуда ты не заговоришь! Я ведь Ольньке — папа родной! Я из тебя душу по капле выдавлю, но узнаю, кто тебя послал! И все остальное узнаю тоже…

Девушка хрипло взвизгнула и попыталась вцепиться ему ногтями в лицо, но Андрей легко сломил сопротивление, скрутил ей руки и привязал их к ножке монументальной Вениковой кровати. Но девушка продолжала выть и извивалась, как угорь, и Андрею пришлось спешно сотворить кляп из влажной, благоухающей дорогими духами салфетки непонятного назначения, так же забытой впопыхах на разбросанной постели. Искать суперудобную клизмочку времени не было — вопли этой дряни все-таки могли привлечь чье-то внимание.

Андрей стащил с бьющейся в его руках девушки джинсы, с удовольствием отметил, что она — натуральная блондинка, и что у нее красивой формы пухлая белая задница. Похоже, предстоящая экзекуция, помимо пользы, могла еще и удовольствие ему доставить.

"А я и не знал, что я — садист! Вот ведь оказия, " меланхолически подумал Андрей, складывая вдвое провод и любуясь багровым от ярости и натужных криков лицом девушки.

— Когда тебе надоест и когда ты захочешь ответить на мои вопросы, дай знать. И учти — я в деревне летом косить могу по четыре часа без отдыха. А лупить тебя — в два раза дольше смогу, не устану! Вид твоей задницы меня вполне вдохновляет.

Наступив ногой на ее связанный щиколотки, чтобы она, не дай бог, не перекатилась на бок и не увернулась от удара, Андрей прицелился, размахнулся и полоснул ее проводом прямо поперек задницы. Девушка глухо застонала и дернулась… Андрей ударил снова, и снова… Постепенно он даже увлекся процессом, понял, какой нужен размах, чтобы провод лег особенно резко и причинил наибольшую боль. Девушка уже не стонала, только вздрагивала всем телом при каждом ударе. Провод свистел и звонко щелкал о кожу. Иногда Андрей приостанавливался и, приподняв голову девушки за волосы, задавал ей свои вопросы. Но она молчала, зажмурив глаза и хрипло дыша сквозь кляп. И Андрей снова принимался методично лупить ее проводом.

Он даже не услышал, в какой момент вернулся Веник…

Наверное, у Веника были запасные ключи… А жаль.

Веник опешил при виде творящегося у него в доме, а потом — отчаянно взвыл и, с неожиданной для столь хрупкого юноши силой, вырвал щипцы из рук Андрея.

— Ты что, совсем ополоумел? — взвизгнул Веник. — Ты что творишь?!! Как ты мог? Как ты мог это сделать? Это же мои любимые щипцы для вертикальной завивки! Я их в Париже купил… Теперь они наверняка испорчены! Разве можно так крутить проводом? Ты наверняка его расшатал! Они теперь нагреваться не будут! Сволочь! Всегда знал, что ты сволочь! Никогда не дам тебе больше ключи! Тебя в порядочный дом пускать нельзя!

Андрей, весь мокрый от физического напряжения, тупо смотрел на Веника, пытаясь понять, что же это он говорит и зачем…

— А это что? — патетически воскликнул Веник, указывая щипцами на исполосованную задницу девушки. — Это как назвать? Ты что, большой поклонник «Жюстины» Сада и «Истории розги» Бертрама?

— А что это такое? искренне удивился Андрей.

— Книжки! Мерзкие грязные книжки, проповедующие мерзкий и грязный разврат, которым ты занимался только что в моей квартире с неизвестной мне особой! И ты ведь еще осмеливался меня называть извращенцем! Меня! Да я по сравнению с тобой ангел! Вот что, уходи отсюда и забирай свою девку… Так и быть, Насте я ничего не скажу, но не из дружеских чувств к тебе, а только ради Ольги…

— Слушай, Веник, я вообще не понимаю, о чем ты говоришь!!! Эта стерва пыталась похитить Ольгу, я ее поймал, я хочу знать, кто именно ее послал… Я допрашивал ее единственным доступным мне способом! У меня же нет наркотиков, расслабляющих волю!

— Ты что, хочешь сказать, что у вас это было не по обоюдному желанию?! — задохнулся от возмущения Веник. — Ты хочешь сказать, что попросту истязал эту девушку в моей квартире проводом от моих щипцов?!! Да ты… Ты…

— Но я же это — для дела, а не для удовольствия! буркнул Андрей.

— Только не говори мне, что ты не получал удовольствия!

Когда я вошел, у тебя были такие глаза… Господи! Она же еще ребенок! — Веник торопливо распутывал тесьму, которой Андрей связал ноги и руки девушки.

— Этот ребенок пытался украсть нашего ребенка. И отвести к тем, кто ее насиловал и морил голодом, — холодно сказал Андрей.

— Но ты же не знаешь, что ее на это толкнуло!

— Мне наплевать, что ее на это толкнуло. Мне вообще на нее наплевать. Меня интересует только Ольга. И моя месть.

Веник перевернул девушку, вытащил у нее изо рта салфетку, похлопал по щекам, пытаясь привести ее в чувство… Она была в полуобморочном состоянии, мотала головой, бормотала что-то невразумительное. Веник поспешил отнести ее в ванную, там, ничуть не стесняясь видом обнаженного девичьего тела, стянул с нее кофточку и водолазку, и окатил ее прохладным душем. Осторожно промокнул полотенцем. Принялся втирать в поврежденную кожу прозрачный зеленый гель с запахом алоэ.

— Вот… Потерпи… Тебе станет полегче… Сейчас гель впитается и боль утихнет… Все скоро заживет… А я отнесу тебя в постель… Ты отдохнешь, — шептал Веник, кутая дрожащую девушку в свой банный халат. — Ты красивая… Вся золотая… Прямо золотая рыбка из сказки… Исполнительница желаний… Сейчас я дам тебе лекарство и ты уснешь, а потом мы с тобой поговорим, спокойно-спокойно поговорим. Ты не бойся, я тебя не обижу.

Веник отнес девушку в кровать, накрыл одеялом.

Андрей с глумливой ухмылкой следил за его хлопотами.

— Правильно. Уложи ее в постельку… А теперь я тебя отсюда вышвырну. А ее еще раз выпорю. По обмазанной гелем заднице. Только прежде — разделаю пару раз… Она ведь действительно ничего! Натуральная блондинка… А Настя мне давно уже в любви отказывает. Живем, как брат с сестрой. Мне осточертело уже. Надеюсь, я от этой суки никакой заразы не подцеплю… А подцеплю — так вылечусь! Вали отсюда, Веник.

— Нет, Андрюша, это ты сейчас уйдешь, — тихо и спокойно сказал Веник.

— Да ну? — рассмеялся Андрей. — Неужто ты надеешься меня выставить?

— Нет. Я надеюсь тебя убедить. Убедить покинуть мою квартиру и оставить в покое эту девушку.

— А вместе с ней и того, кто изнасиловал мою дочь, да?!

Того, кто украл ее и убил этим твою сестру!!! Ты ж клялся, что все сделаешь, чтобы найти их! Чтобы защитить Ольгу! А сам… Гомик и есть гомик! Все вы… В общем, вали отсюда, покуда цел!

Веник побелел, судорожно глотнул, в фиалковых глазах затеплился гнев, но он все же старался оставаться спокойным:

— Я сам поговорю с ней завтра. Не так, как ты. И добьюсь наверняка большего. Что касается тех, кто надругался над Олей, тех, кто погубил Лану… Я тоже хочу их найти. Я тоже хочу отомстить. И я это сделаю. Но эта девушка тут не при чем. Она и сама была ребенком четыре года назад. Быть может, ее судьба отличается от судьбы Оли только тем, что ее вовремя не нашли родители… Я думаю, я смогу убедить ее помочь нам. А не смогу… У меня есть такие наркотики, которые смогут ее… Расположить ко мне. Но без боли! Без боли!

Девушка привстала на постели, переводя лихорадочный взгляд с Веника на Андрея, с Андрея на Веника, и Андрей всем нутром чувствовал теплящуюся в ней трепетную надежду, чувствовал, как тянется она к Венику, к своему защитнику… И в душе его закипела горькая злоба. Хорош защитник! Жалкий гомик…

— Наркотики тебе папочка присылает? Чтобы ты с их помощью приглянувшихся мужичков «располагал», да?

— Прекрати, Андрей, — прошептал Веник, стискивая кулаки.

Андрей заметил этот его жест и расхохотался:

— Кулачки сжимаешь? Неужели — драться со мной собрался? Ах, ты, паршивец! Да я ж тебя… Одним щелчком к Богу на небо отправлю!

— Попробуй.

— А чего пробовать-то? Я и пробовать не стану, я тебя сразу прибью!

…Андрей хотел было ударить Веника кулаком поддых, чтобы тот сложился, как эта девка, а затем — выбросить его из квартиры под зад коленом. Но — отчего-то не получилось.

Вместо податливого тела его кулак встретил две сложенные лодочкой Вениковы ладони, не отвращающие удар, но — принимающие и как бы продлевающие… А дальше — собственная сила Андрея сработала против него и он пролетел через всю комнату, и рухнул на пол у шкафа, больно ударившись плечом.

— Хватит, Андрей. Уходи, — сказал ему Веник, стоя на том же самом месте, на каком стоял до удара.

Андрей взвыл — ну, все! Теперь он этому педику покажет! Он его исколошматит! Места живого не оставит! Руки-ноги переломает, все зубы повыбьет, ребра погнет, а потом трахнет как следует эту девку, которая сидит на кровати в бесстыдно распахнувшемся халате, и смотрит на Веника сияющими глазами!

Смотрит на него, как Магдалина на Христа!!!

— Сука! — заорал Андрей, вскакивая и бросаясь на Веника. Теперь он хотел обмануть его взмахом правой руки, направленной, вроде как, в бок, а сам — нанести удар левой в центр подбородка, чтобы Веник скопытился и можно было без помех добить его ногами, а потом…

…Ладони Веника приняли оба кулака и каким-то образом свели их вместе, а потом — Веник отступил в сторону, грациозно извернулся, и — швырнул Андрея через всю комнату, только теперь в другую сторону, в направлении прихожей.

Андрей лежал, задыхаясь, перед глазами плавали оранжевые круги.

Потом почувствовал вкус коньяка на губах… Против воли сделал несколько глотков… Круги рассеялись. И он увидел над собой улыбающегося Веника.

— Это называется «айкидо». Смирись, Андрюша. Тебе меня не побить. Уходи…

Андрей отпихнул Веника.

Встал, пошатываясь…

Девушка на кровати вдруг громко, по-детски некрасиво кривя рот, зарыдала, протянула руки к Венику.

Веник подошел к ней, приобнял, погладил по волосам.

— Ладно тебе. На сегодня все кончилось… Сейчас ты будешь спать. А потом мы с тобой поговорим. Спокойно. Как умные взрослые люди. Возможно, даже и без наркотиков обойдемся… Тебя как зовут?

— Светланою…

— Светлана. Света. Лана. Лана… А меня — Веник.

— Кликуха, что ль? — опешила девушка.

— Нет, имя. Сокращенное от «Вениамин» — «сын возлюбленный», по-древнееврейски. Правда, имя не совсем соответствует истине… Увы!

— Ты — еврей?!! — ужаснулась Светлана.

— Нет. Я — поляк. Русский поляк. Но ты, надеюсь, не антисемитка?

— Не чего я?!!

Андрей зло сплюнул прямо на ковер в прихожей Веника и ушел, громко хлопнув дверью.