Не тратя времени на лишнее, она сразу приступила к делу:
      - Олег, тяжело ранен очень близкий мне человек, мой сокурсник Сергей Мартов. Ты вытащил меня с того света, я верю, что ты можешь все.
      - Понял, Аллочка, - тут же ответил её лечащий врач, не переставший быть любимым мужчиной. - Мой рабочий день закончился, но я задержался в отделении. Сейчас свободен в своих передвижениях. Куда госпитализировали Мартова?
      - В небольшую областную больницу. - Алла назвала адрес. - Там ещё беднее, чем в московских. Позаботься о медикаментах и прочем.
      - Обязательно. Его уже оперировали?
      - Да.
      - Куда он ранен?
      - В грудь.
      - Плохо дело.
      - Еще хуже, чем ты думаешь, если только может быть хуже. Серега почти сутки после ранения пролежал в лесу.
      - Значит, массивная кровопотеря плюс как минимум пневмония, гнойный плеврит или абсцесс легкого. А скорее всего, все вместе.
      Алла не стала охать и ахать, мол, зачем ты меня ещё больше пугаешь, мне и так тяжело. Причитать и демонстрировать утрированные страдания ей несвойственно, сейчас тяжело не столько ей, сколько Сергею. И Олегу, которому предстоит спасать жизнь тому, кого любимая женщина назвала "очень близким человеком".
      - Возьму с собой двоих коллег, торакальных хирургов, наверняка придется повторно оперировать, возможности коллег из областной больницы весьма ограничены. Закажу реанимобиль - может быть, удастся перевезти Сергея в наше отделение грудной хирургии.
      - Действуй, Олежек, я верю в тебя и в высшую справедливость. Хорошие люди не должны бессмысленно умирать, тем более, от руки подонка.
      Повесив трубку, Алла закурила, чтобы немного успокоиться. Хоть во время разговора держалась, но слова Олега её потрясли - что такое абсцесс легкого и гнойный плеврит, ей было известно, а уж в сочетании с большой кровопотерей и подавно есть риск для жизни.
      "Этого не может быть, потому что не может быть..." - закрыв глаза, мысленно твердила она, не зная, что менее полугода назад примерно то же говорили её друзья, стоя в приемном покое больницы, пока шла операция, потом Алла почти сутки была в коме, а медсестра в справочной на настойчивые расспросы неизменно отвечала: "Состояние критическое. Кровопотеря, несовместимая с жизнью"12.
      Однако Олег вернул её с того света, значит, спасет и Сергея.
      "Но меня Толик привез в больницу почти сразу, - мысленно возразила она самой себе. - А Серега сутки лежал, истекая кровью..."
      - Алка, давай я кровь сдам. - Верный оруженосец хотел хоть чем-то быть полезным. - Када тя подстрелили, я сдавал. Все наши пацаны тоже. Не лишняя же, другим подстреленным пригодится, а мы с ребятами здоровые, у нас крови много.
      - Олег привезет все необходимое, но и мы поучаствуем, - согласилась верная боевая подруга. Бездействие её тоже тяготило.
      - Не, те не надо, - возразил Толик. - У тя эта... как ее... в общем, крови мало.
      - Да, моя кровь, пожалуй, Сереге без пользы, гемоглобина маловато, признала она.
      Они вновь вернулись к больнице и спросили в приемном покое, где можно сдать кровь. Специального помещения там не оказалось, и их направили в хирургическое отделение. В процедурном кабинете у Толика взяли четыреста граммов крови, после чего они пошли в ординаторскую, где сидел врач и со вкусом пил чай, а может быть, и не чай, в обществе смазливой медсестры.
      Поздоровавшись, Алла представилась и спросила, кто оперировал Сергея Мартова.
      - Владимир Афанасьевич уже ушел, - ответил хирург, продолжая свое приятное занятие.
      "Да уж, это не Олег, который сутки дежурил возле меня в реанимации..." - подумала она.
      - Мартову перелили кровь?
      - Наши запасы кончились на прошлой неделе.
      - Почему же вы не восполнили их?
      - Обеспечивать отделение - не моя обязанность, - невозмутимо оповестил врач, вновь пригубив чашку.
      Аллу стала раздражать его безразличная невозмутимость. Как может человек, облаченный в белый халат, ублажать себя напитком, когда рядом погибает пациент! И медсестра возле него сидит, дабы создать приятный фон, а судя по её взглядам, их связывают не только профессиональные отношения. Быть может, именно в данный момент Сергею стало ещё хуже или капельница капает с перебоями, или они вообще не потрудились поставить капельницу, предпочтя приятно проводить время в обществе друг друга!
      - У Мартова большая кровопотеря, он же может погибнуть! - напомнила она, уже с трудом сдерживаясь. Ведь дежурный врач понял, что пришли близкие раненного, они тревожатся, так хотя бы поднял свой толстый зад со стула и изобразил озабоченность!
      - А что - я должен ему свою кровь перелить? - отпарировал собеседник.
      - Но ведь состояние Мартова крайне тяжелое! - Возмущенная Алла повысила голос.
      - Тяжелое, - равнодушно подтвердил эскулап, ничуть не встревоженный.
      - Почему же вы распиваете чаи, когда у вас тяжелый больной? - Больше всего Алле сейчас хотелось выплеснуть ему в лицо содержимое чашки, из которой с аппетитом прихлебывал человек, которого язык не поворачивался назвать врачом.
      - А какое вы имеете право указывать мне, что я должен делать? - не остался в долгу специалист, которому можно было бы доверить лишь вскрытие покойников.
      - Скоро узнаете, - ответила верная боевая подруга и вылетела из ординаторской, громыхнув дверью так, что задребезжали тонированные стекла.
      Толик, все это время стоявший рядом с нею и исподлобья мрачно взиравший на человека, некогда дававшего клятву Гиппократа, немного задержался и зловеще пообещал:
      - Я тя дождусь после работы, гад. Мозги те вправлю.
      Подойдя к сестринскому посту, Алла спросила:
      - Где кабинет главного врача?
      - Он принимает только по понедельникам и четвергам, - не поднимая головы от книжонки в мягкой обложке, сообщила молоденькая девица, судя по всему, санитарка.
      - Еще чё вякни, и юшкой умоесся, - вмешался верный оруженосец. Вообще-то он женщин никогда не обижал, но от возмущения забыл про свои принципы. Внушение произвело должный эффект, и девушка сразу изъявила готовность к сотрудничеству:
      - Семен Григорьевич работает до пяти.
      - Давайте его домашний адрес, - потребовала Алла.
      - Я не имею права... - попробовала было уклониться собеседница, но, взглянув на грозно нахмурившегося Толика, торопливо произнесла: - Точного адреса я не знаю, но он живет здесь неподалеку, в частном секторе. Вам любой покажет его дом.
      Выяснив, как проехать к дому главврача, Алла с Санчо Пансой покинули отделение и минут через пять подъехали к искомым владениям. Во дворе полный мужчина добродушного вида поливал из лейки цветущие пионы.
      "Какая идиллическая картинка, - зло усмехнулась верная боевая подруга. - В отделении умирает пациент, а этот цветочки поливает".
      - Семен Григорьевич? - обратилась она к хозяину.
      - Да, - обернулся тот.
      - В хирургии в тяжелом состоянии лежит Сергей Мартов. У него огнестрельное ранение в грудь, большая кровопотеря. Тем не менее, ваши подчиненные даже не озаботились проблемой переливания крови, а дежурный врач, вместо исполнения своих непосредственных обязанностей, пьет в ординаторской чай или что-то покрепче и тискает молоденькую медсестру.
      Главврач выпрямился, поставил на землю лейку, подошел к калитке, открыл её и сделал приглашающий жест:
      - Входите, а то неудобно перекрикиваться через преграду.
      - Да мне некогда лясы точить, - заявила верная боевая подруга, но тем не менее, вошла во двор. - Я хочу, чтобы вы немедленно приняли меры.
      - Что я могу предпринять? - развел руками собеседник. - Я ведь не хирург, а администратор.
      - Учись сынок - будешь врачом, не будешь учиться - станешь главврачом, - мрачно процитировала Алла известную байку студентов-медиков.
      Судя по всему, Семен Григорьевич претворил студенческую присказку в жизнь. Услышанное его ничуть не встревожило, он продолжал безмятежно улыбаться, мол, все это пустые хлопоты, в любой больнице есть тяжелые больные, не станет же начальник терять покой и сон из-за каждого случая.
      На его лице явственно читалось желание поскорее спровадить назойливую посетительницу и вернуться к прерванному занятию по уходу за цветами, радующими его глаз и сердце гораздо больше всего, что с связано с профессиональными обязанностями.
      - Такому бездушному эскулапу не место в больнице, - настаивала Алла, от которой не укрылись намерения хозяина. Если она сейчас оставит все как есть, тот даже не потрудится донести свой жирный зад до телефона, чтобы предпринять какие-то меры.
      - Ну выгоню я сейчас Купченко, и отделение останется вообще без присмотра.
      - А много ли пользы от такого "присмотра"?
      - Так-то оно так... Но у нас и без того недостаток кадров.
      - Вы же только что объявили, что вы не врач, а администратор. Значит, и врач вы никакой, и администратор хреновый, раз не можете обеспечить вверенное вам учреждение кадрами. Или вас на этой должности тоже держат потому, что выгнать - значит, оставить больницу "без присмотра"? Видимо, ваши начальники тоже фиговые администраторы?
      - Не кипятитесь, - примирительно произнес Семен Григорьевич, поняв, что от посетительницы не так-то просто отделаться. - Сейчас я позвоню Шаповалову, заведующему хирургией, и попрошу его прийти в отделение. Он разберется.
      - С чем он разберется? Сядет на пару с тамошним живодером Купченко распивать больничный спирт? Щупать ту же медсестру?
      - Ну зачем вы так... - увещевающим тоном попытался снизить накал её ярости главврач - улаживать конфликты ему привычно. - Геннадий Александрович примет меры.
      - Почему же он оставил тяжелого больного на попечение явно профнепригодного подчиненного?
      - Работать некому, - завел старую песню никудышный начальник.
      - Вы сейчас не только вызовете в отделение Геннадия Александровича, но и сами туда пойдете, - непреклонным тоном заявила Алла. - А Купченко гоните в шею, его руки предназначены не для того, чтобы оперировать, ими он может лишь чарку держать, да под подол девкам лазать. Пусть поросят выращивает, на большее он не годен. С минуты на минуту в больницу приедет бригада московских хирургов.
      Услышав про столичных коллег, горе-администратор засуетился, торопливо сполоснул под краном руки, подтянул сползающие с солидного брюшка заляпанные рабочие штаны и побежал переодеваться.
      Верная боевая подруга с раздражением посмотрела ему вслед и оглядела владения главврача. Оказалось, что он плохой администратор лишь в больнице, но хозяйственник из него крепкий. Дом добротный, недавно отремонтированный, обнесен высоким новым забором, закрепленным на выложенных из красного кирпича столбах. Участок выглядит хорошо ухоженным, поодаль видны многочисленные постройки, на солнечном месте возведены две капитальные теплицы.
      Как и многие подмосковные жители, владелец уделяет своему приусадебному хозяйству немало сил и времени, видимо, поэтому ему некогда исполнять свои профессиональные обязанности. Отсидел положенные часы, убедился, что дела в больнице шатко-валко идут, отрапортовал начальству и бегом домой, к своим цветочкам-огурчикам-помидорчикам-клубничке. Их-то он любовно возделывает, сразу видно. В хирургическом отделении уже неделю нет крови, а главврач и не чешется, хотя его прямая обязанность обеспечить больницу всем необходимым. А может быть, сюда перетекают и больничные средства.
      Минут через пять на крыльце появился Семен Григорьевич, уже в приличном виде. Алла кивком показала, чтобы он сел на заднее сиденье "вольво", и вскоре они прибыли к зданию больницы. У входа в приемный покой стоял реанимобиль.
      Когда Алла со своей небольшой свитой поднялась в отделение, двое санитаров быстро катили по коридору каталку. Рядом шли Олег, двое хирургов и медсестра, которая несла переносную систему для переливания крови, уже подключенную к пациенту. За ними торопливо семенил дежурный врач по фамилии Купченко.
      - Семен Григорьевич... - растерянно обратился он к начальству, но главврач раздраженно заявил:
      - Забирай свои монатки и уваливай отсюда. Ты уволен по статье за профнепригодность.
      Алла поняла, что горе-администратор произнес это больше на публику, желая хоть как-то оправдаться, и одарила проштрафившегося зверским взглядом, мол, ты получил по минимуму, было бы у меня побольше времени, я бы с тобой разобралась покруче.
      Верный оруженосец, не любитель бросать слова на ветер и сторонник любое дело доводить до конца, дождался, пока Алла и московские хирурги в сопровождении главврача, пытающегося что-то им на ходу объяснить, покинут отделение и повернулся к Купченко:
      - Если Серега помрет, без башки останесся. Я тя из-под земли достану, гад.
      - Олег, как у Сержа дела? - спросила Алла, пока каталку с пациентом вкатывали внутрь реанимобиля.
      - Плохо, Алла. Мало того, что значительная кровопотеря, началась пневмония. Температура тридцать девять и восемь, а ему назначили всего лишь ампициллин. Этому антибиотику с таким воспалительным процессом не справиться. Мы уже начали все необходимые мероприятия, но прогноз, сама понимаешь... Торакальные хирурги говорят, что нужно было ампутировать легкое, а не латать инфицированную рану. Однако повторно оперировать в таком тяжелом состоянии опасно.
      - У меня слов нет цензурных в адрес этих эскулапов... - Она кивнула на Семена Григорьевича, все ещё что-то втолковывающего одному из московских врачей. - Операцию делал какой-то Владимир Афанасьевич, а местный заведующий отделением почему-то сам не оперировал.
      - Может быть, ассистировал, одному такая операция не по силам, проявил коллегиальную солидарность Олег.
      - Олежек, я не буду давить тебе на нервы... - Алла положила руку ему на плечо и заглянула в глаза. - Ты умница, думаю, лишние слова тут не нужны.
      - Я все понимаю, Аллочка, - кивнул он.
      Его лицо было бесстрастным, да и вообще Олег Павлович Меркулов не из тех, кто бурно демонстрирует эмоции.
      Шесть месяцев назад, когда раненная Алла всего несколько часов как вышла из комы и тут же соблазнила хирурга, спасшего ей жизнь, Олег спросил: "Значит, я стану одним из твоих любовников?" "Ты против?" - лукаво улыбнулась она. "По-моему, у меня нет выбора", - ответил он. "Ты прав, выбора у тебя и в самом деле нет, - согласилась Алла. - У тебя есть лишь один путь - в мою постель, и ты пойдешь именно этим путем".
      Да, в чем-то она была права - выбора у Олега Меркулова и в самом деле не было, он влюбился в свою пациентку с первого взгляда, едва увидев окровавленную Аллу в операционной. Точнее, выбор был - сказать себе: "Стоп! Эта женщина опасна!" Но разве настоящий мужчина так поступит?! Спасовать, когда тебе повезло встретить столь неординарную женщину, может лишь закомплексованный слабак, а Олег слабаком не был.
      Он вступил в игру, и их фривольный диалог завершился неожиданно для обоих. "Ты просто хотела заманить меня в свою постель?" - спросил он, пытаясь скрыть огорчение. "Почему бы и нет? - беспечно ответила Алла. - Ты мне нравишься. Или тебе нужна любовь до гроба?" И тогда хирург обезоружил её словами: "Я считал бы себя счастливым, если бы такая женщина любила меня до гроба". "Значит, так и будет", - уверенно произнесла она.
      Уже тогда Алла интуитивно почувствовала, что их отношения не ограничатся банальной интрижкой, что это надолго. Еще совсем недавно потерявшая человека, которого любила13, и утверждавшая: "С любовью я завязала морским узлом", - Алла снова влюбилась.
      Она не обещала, что будет ему верна. В общем-то такие обещания не имеют под собой ровным счетом никаких оснований. Сегодня верна, а завтра...
      Новобрачные вступают под своды Дворца бракосочетаний, преисполненные уверенности, что кроме будущего супруга больше никто на свете не нужен. Проходит какое-то время, и эта пара тоже попадает в статистику, по которой число неверных мужей составляет три четверти, а по неофициальным данным ещё больше. Число неверных жен по вполне понятным причинам достоверному учету не подлежит - дамы не любят афишировать свои пробежки на стороне. Так что, как говорится, пусть бросит камень тот, кто сам безгрешен.
      Сергей появился из далекого прошлого, когда Алле уже стала приедаться устоявшаяся жизнь. Натура у неё беспокойная, ей все время неймется и хочется перемен.
      Могла ли она сказать в ответ на его признание в любви что-нибудь вроде: "Все давно быльем поросло. К тому же, я теперь с Олегом"? Уже с первых минут встречи, ещё до откровений Сергея, Алла поняла, что до сих пор неравнодушна к нему, её тянет к нему неодолимой силой.
      А как бы на её месте поступила другая женщина? Быть может, раздумывала бы, стоит ли изменять человеку, с которым ей живется спокойно и комфортно, и не хочется рисковать устойчивыми отношениями. Но много ли найдется таких дочерей Евы, кто станет в такой момент рассудочно оценивать все "за" и "против"?..
      Если женщина не уступила искушению, значит, это не женщина или это не искушение.
      Вот и Алла не колебалась ни единой минуты. Она хотела Сергея, он её хотел, о чем тут размышлять?! Раздумывают обычно после свершившегося. Алла тоже некоторое время назад анализировала, стоит ли продолжать отношения с Сергеем уже на новом витке.
      Но то было до того, как Сергей оказался на грани.
      А теперь никаких сомнений не осталось.
      Порой только в драматические моменты мы понимаем истинную ценность многого, чему раньше не уделяли должного внимания или неверно расставляли акценты. Когда жизнь человека висит на волоске, недопустимо углубляться в пустопорожние размышления. Да и вообще - нужно ценить и беречь близких, а не причинять боль, пусть и невольно.
      Потому что в случае трагического исхода невольный виновник никогда не обретет прощения и душевного покоя.
      Олег, с самого начала их романа предположивший, что будет всего лишь одним из её любовников, вряд ли тешил себя надеждой, будто Алла говорила серьезно насчет "любви до гроба". В тот момент он недоверчиво посмотрел на нее, но не стал углубляться в тему, сознавая, что слова не имеют значения. Можно бить себя в грудь и клясться в любви и верности, но зачем? Красивыми фразами можно кого-то обмануть, но себя-то не обманешь.
      Да ведь и Алла, говоря о "любви до гроба" не имела в виду, что Олег станет единственным кого она любит. В больнице он видел двух других её любовников - Николая и Славу, причем, Алла не обещала ему, что оба немедленно получат отставку. Олег не выпытывал у нее, встречается ли любимая с ними, и наверняка догадывался, что она не вычеркнула их из своей жизни. А почему она должна немедленно разорвать отношения с мужчинами, которые ей близки?! Олег и не собирался этого требовать. Лишь глупец или самонадеянный собственник может предъявлять необоснованные претензии женщине, у которой до него было немало друзей и любимых.
      Оптимально - делать вид, что тебя этот аспект жизни любимой женщины не касается. Именно так и вел себя Олег. Сам он Алле не изменял, потому что другой женщины не желал, но нельзя распространять на близкого человека свои собственные предпочтения и требовать, чтобы тот вел себя аналогичным образом.
      Так что Олег и впредь не собирался её ограничивать. Да это и бесполезно. Попробуй он или кто другой предъявить на неё права, которых она ему не давала, - и Алла тут же вырвется на свободу. И потому, что дорожит своей независимостью, и потому мужчина-собственник в качестве спутника жизни ей не нужен. Чувство собственности проистекает из ущербности и неуверенности в себе: опасений, что кто-то покусится на то, что принадлежит ему, и сомнений в своей способности удержать близкого человека, - а потому обычно избираются неадекватные способы. Ущербные люди Аллу никогда не привлекали, и у такого мужчины нет ни единого шанса стать близким ей.
      Все это Олег сознавал. Да и не был он собственником.
      Разумеется, ни одному мужчине в здравом уме не хочется, чтобы любимая женщина имела роман на стороне. Однако если нет возможности изменить ситуацию, нужно изменить отношение к ней. Самое мудрое - убедить себя не вникать, делать вид, будто не в курсе, набраться терпения и ждать, пока все само рассосется. Или не рассосется и приведет к разрыву. В любом случае потерпевшая сторона не в силах изменить ход событий к позитивному для себя исходу, а может исказить их лишь в неблагоприятном направлении. Взывать: "Не изменяй!" - или, того хуже - закатывать сцены ревности - полнейшая дурость, этим делу не поможешь, лишь усугубишь. А потому Олег избрал самую верную тактику: я ничего не знаю и знать не желаю.
      - Да поможет тебе... - Алла запнулась, не зная, кого призвать в помощники, - она не была верующей. И все же перекрестила любимого мужчину, - Олег был и остался её любимым мужчиной, а в теперешней ситуации, когда он без лишних слов бросился спасать Сергея, - и подавно. - Да поможет тебе Бог и твой талант, - уже более уверенно выговорила она.
      Молча кивнув, - он вообще не любитель лишних слов, как и положено настоящему мужчине, - Олег сел в реанимобиль, где его уже ждали коллеги.
      Шофер завел двигатель, включил сирену и машина умчалась с громким характерным воем, от которого леденела кровь.
      - Господи Боже, пусть он только выживет... - шептала Алла вслед, утирая слезы тыльной стороной ладони. - На колени перед ним стану, буду просить прощения за все мои идиотские сомнения. Пусть только выживет...
      По дороге они заехали в Преображенскую церковь, купили свечки и поставили их к лику Святого Пантелеймона, покровителя больных людей. Икона висела у самого входа в церковь, возле неё никого не было, и Алла преклонила колени, хотя никогда в жизни не молилась.
      - Помоги ему, Святой Пантлеймон, - еле слышно шептала она. - Соверши чудо, помоги... Я поверю, что это ты сотворил чудо, если Серега выживет. Одна надежда на тебя и Олега, больше не на кого надеяться... Может быть, это испытание, ниспосланное нам обоим. Я люблю Серегу, и он меня любит, я не хочу его терять. Я не имею права его потерять, потому что тогда вся вина будет на мне. Если бы я не сомневалась в нем и не тратила время на размышления, нужен ли он мне, ничего бы не случилось. Значит, я виновата в том, что сейчас он умирает. Сними с моих плеч эту ношу, помоги мне... Пожалуйста...
      Толик тоже встал на колени рядом с ней, но не молился, а молча застыл, упершись взглядом в стену.
      Алла утерла слезы и поднялась.
      - Поехали, Толян. Слезами делу не поможешь. Надо действовать.
      - В тот день, когда меня подстрелили, я купила сэра Персиваля14, напомнила Алла верному оруженосцу, когда они сели в машину. - Теперь считаю его своим талисманом. Мне было так одиноко тогда... Виктор погиб, Олега в моей жизни ещё не было. Я притормозила у перекрестка и увидела женщину с котенком на руках. И сразу решила - это то, что мне нужно. Пусть согреет теплом мой пустой и неуютный дом, выбегает встречать, когда я вернусь с работы, сидит на коленях и мурлычет, и тогда одиночество уже не будет таким острым - все ж какое-то живое существо рядом... Едва взяв на руки Перса, я подумала - а с чего я закисла?! Ведь жизнь продолжается. Да, Виктор погиб, но это не означает, что мне нужно поставить крест на своей жизни и медленно умирать от тоски и одиночества. Я встряхнулась и посмотрела на себя и будущее другими глазами. Мне опять захотелось жить, и не просто жить, а полноценно, на всю катушку. Судьба любит тех, кто не сгибается под её ударами. Через несколько часов меня ранили, а спустя сутки я открыла глаза и увидела Олега. Судьба вознаградила меня за то, что я не сломалась. А выжить мне помог именно Перси. Если бы я тогда продолжала тосковать, то погибла бы, в этом я стопроцентно уверена. Когда человек цепляется за жизнь, у него прибавляется сил, и можно вернуться даже из-за грани. И я выкарабкалась после клинической смерти, потому что мир принадлежит оптимистам, а не пессимистам. Это пушистое своенравное существо, именуемое сэром Персивалем, стало моим талисманом. Сейчас я хочу купить ещё кого-нибудь, чтобы это стало символом - Серега выживет. Он не может не выжить. Он не имеет права не выжить... - Ее голос прервался, и она снова заплакала.
      Толик и сам чуть не разрыдался. Носового платка у него не было, и он, шмыгая носом и пряча глаза, открыл Аллину сумочку, достал оттуда платочек, протянул ей и тихо сказал:
      - Не реви, Алка... Давай щас купим котенка, только не реви...
      - Нет, - покачала она головой, вытирая слезы. - Кота нельзя - Перс будет ревновать, а потом они будут отчаянно драться за лидерство, а если мы возьмем кошечку, они с Персюхой будут плодиться со страшной силой. И куда девать приплод? Лучше купить щенка. Я люблю собак, раньше у меня всегда жили дворняжки. Нет ли по пути какого-нибудь собачьего клуба?
      - Дак на кой те клуб! Купи с рук.
      - И в самом деле, мне породистая псина ради престижа ни к чему, согласилась она. - А Птичий рынок, по-моему работает только в выходные.
      - Не, нельзя брать зверье с "птички" - там инфекция. - Верный оруженосец с момента появления в его жизни Перса стал весьма подкованным в отношении всего, что касается четвероногих питомцев, и даже обогатил свой лексикон непривычными ему словами. - Все котята и щенки на "птичке" с чумкой - эта зараза в воздухе летает. Димка, охранник из нашей конторы, купил щенка, а он через неделю помер. Маленькие мрут сразу, да и большие сильно болеют. Димыч ветеринара вызывал, тот чё-то делал в его хате, чтоб инфекцию извести. А щас Димка купил щенка в переходе метро "Коньково". Он грит, там всю дорогу котят и щенков продают, и все здоровые.
      - Поехали туда! - загорелась Алла.
      Почему-то ей казалось очень важным как можно скорее приобрести живое существо.
      Может быть, именно сейчас Сергей уже почти переступил грань между жизнью и смертью...
      На ступеньках перехода стояло с десяток женщин, держа в корзинках, коробках и просто на руках котят, преимущественно персидской породы. Лишь у одной был щенок - кудрявый, черненький, но почему-то с серым носиком и серыми "перчатками" на кончиках лап. Темные глазки-пуговки грустно взирали на мир из-под курчавой черной челочки. Алла влюбилась в него с первого взгляда, как и в своего Перса. Ни слова ни говоря, она протянула руки к щенку, взяла его на руки и прижала к груди.
      - Сколько? - спросил верный оруженосец.
      - Сто долларов, - ответила хозяйка.
      Он протянул ей купюру, женщина порылась в сумке и достала оттуда отпечатанный типографским способом бланк, в который был впечатан какой-то текст.
      - Чё это? - удивился Толик.
      - Родословная.
      - Дак он породистый, что ль? - ещё больше удивился он верный оруженосец.
      - Да, это серебристый карликовый пудель. Только не он, а она. Это сучка. Зовут Бонни Клайд Фиорентина. Отец и мать - медалисты. Да тут все написано. - Женщина протянула ему родословную, и Санчо Панса взял её, недоверчиво поглядывая на щенка со звучной тройной кличкой.
      - А чё она черная? Вы ж сказали, будто серебристый пудель.
      - Это сейчас у Бонни черный окрас, но только сверху, а внутри - серый. Смотрите. - Она раздвинула шерсть на спинке и в самом деле оказалось, что у корней она серебристо-серого цвета. - Когда сострижете детскую шерстку, Бонни будет вся серебристая. Но не сразу, а месяца через четыре. Все время стригите её, делайте классическую прическу и будет она красотка, как и все карликовые пуделя.
      - Сами, что ль?
      - Нет, приглашайте собачьего парикмахера. Я дам вам телефон. Запустив руку в сумку, женщина извлекла записную книжку, вырвала чистую страничку и написала на ней телефоны. - Тут я указала и свой номер, звоните, если будут проблемы. Меня зовут Ингой.
      - А чё в собачьем клубе не продаете? - продолжал пристрастный опрос Толик.
      Алла все это время молчала, не сводя глаз с милой мордочки. Бонни тоже уставилась на неё своими блестящими темными глазками. Теперь собачка уже не выглядела грустной - видно, поняла, что обрела любящую хозяйку.
      - Бонни забраковали - она великовата для серебристого карлика, да и шерсть слишком темная, - честно призналась хозяйка. - Потому и продаю дешево. У нас уже были такие щенки - это проявляется наследие прабабушки, та была черной пуделихой. Став взрослой, Бонни будет серенькой, но концы завитков все же останутся темными.
      - А у нас уже есть кот, персидский бело-голубой биколор, - похвастался Толик. - Щас он серый, эта тоже будет серая.
      - Ну и замечательно, - улыбнулась Инга.
      - А они драться не будут? - забеспокоился большой любитель животных.
      - Нет, что вы! Пуделя очень умные, добрые и ласковые. Главное, чтобы ваш кот её не обижал. Поначалу посмотрите, как он встретит Бонни. Если неприветливо, разведите их по разным комнатам. Животные, особенно кошки, очень любопытны. Ваш кот непременно будет рваться туда, где Бонни, и со временем они подружатся. У нас две кошки и три собаки и все замечательно уживаются. Едят из одних кормушек, спят вместе, играют.
      - А щенкам разве можно кошачью еду? - удивился верный оруженосец.
      - В консервах и сухариках для кошек больше протеина, чем в собачьих, а потому собакам они больше по вкусу. Когда Бонни станет постарше, ей можно позволить кошачий корм, но сейчас - только то, что предназначено для щенят.
      - Мне не нравится кличка "Бонни", - наконец подала голос Алла. - А в сочетании с "Клайд" напоминает о преступной парочке. Я хочу назвать её Деми. У неё глаза - как у кинозвезды Деми Мур.
      - Называйте как хотите, только потом перерегистрируйте её паспорт.
      - Зачем? Я не собираюсь возить её на выставки, мне собачьи медали ни к чему.
      - Ваша Деми не получит медалей, - не стала кривить душой Инга. - Я же говорила о её дефектах.
      - Да мне это без разницы, лишь бы она была здорова.
      - Деми абсолютна здорова. Но через месяц нужно дать ей глистогонное.
      - А чё - у ней глисты? - всполошился Санчо Панса.
      - У всех щенков они есть. Сейчас Деми два месяца, а гнать их можно только с трехмесячного возраста.
      - Дак она нашего Перса глистами заразит! - ещё больше встревожился Толик.
      - Не заразит, - успокоила его Инга. - У щенят особые гельминты, они не опасны даже для детей.
      - А почему у неё глазки были грустные? - спросила Алла.