Смерть выходит в свет

Я не стал открывать глаза, поскольку не хотел убеждаться в том, что не могу их открыть. В воздухе стоял знакомый запах, как на полицейском стрельбище. Я почувствовал, как к нижней губе прижимается холодный твердый край стакана. Я исполнил указание. Опять проклятущий компот из чернослива. Но голос принадлежал не Джоан. Я попытался провести инвентаризацию своих членов. Пальцы рук и ног шевелились. Голова и челюсть болели. Я чуть разомкнул веки и увидел Гарри Гловера. Его физиономия нависла надо мной, будто лампа в кабинете зубного врача.
      - Ну, что, сумеете выжить? - спросил он меня. Это была неплохая мысль. Но лишь до тех пор, пока я не попытался кивнуть. После кивка я почувствовал себя так, словно меня познакомили с "шотладской девой", о которой рассказывала Мэгги. Я не слышал, как голова покатилась по полу, и подумал, что она, должно быть, все ещё у меня на плечах. Мне вспомнился Джон Мэлбек с его снятой комнатой и самодельной гильотиной.
      Я попытался передвинуться и принять более-менее сидячее положение. Кажется, это помогло, и я смог оглядеться. В комнате было полно народу. На самом краю поля зрения полицейский в мундире вел беседу с Ллойдом Пирси. В плетеном кресле Лорки восседала Мэгги Маккорд, рядом стояла Джоан Харбисон. Ни Пэттена, ни других жильцов дома поблизости не было.
      - Что происходит? - спросил я, повернувшись к Гловеру.
      Он подался ко мне.
      - Сюда ворвалась Алин Барбур и открыла пальбу из револьвера.
      - Я при сем присутствовал и был в сознании. Меня интересует, что случилось потом.
      - Она никого не убила, но крепко зацепила Пэттена. Сейчас его везут в хантвиллскую больницу. Там есть искусственные легкое и сердце. После нашего приезда миссис Барбур впала в истерику. Ее взяли под стражу. Сроду не видал таких лиц. Совсем спятила баба, что твоя гагарка.
      Возможно, Гарри слабо разбирался в спятивших бабах, но зато был едва ли не лучшим на свете знатоком гагарок.
      - Когда это произошло? Как долго я был в отключке?
      - Лорка говорит, что побежала прямиком в усадьбу. Это минут десять. Я беседовал с Джоан возле бензоколонки и добрался сюда на машине за две минуты. Пэттен валялся вон там, за креслом. Не надо оборачиваться, поверьте мне на слово. Всех, кто тут был, я велел отвести во флигель. А вы с самого начала знали, что это Пэттен. Вы хитры как хорек. И вот до чего довела вас ваша хитрость.
      - Я намерен попробовать подняться, - заявил я. Похоже, все присутствующие считали, что это не очень удачная мысль, а после первой попытки их точку зрения стал разделять и я. Деревянная спинка дивана, на котором я лежал, была раздроблена пулей, на ковре виднелось кровавое пятно. Я взглянул на Гловера, который сосредоточенно рассматривал свисавшую с керосиновой лампы липучку для мух. Со второй попытки мне удалось ненадолго подняться на ноги, а третья и вовсе увенчалась полным успехом.
      - Бенни, что вам известно об Алин Барбур?
      - Неужели нельзя повременить с этим? Когда я говорю, у меня голова трещит. Полагаю, я уже обо всем догадался, но пусть мысли придут в порядок.
      - Ладно, слушайте, все. Представление окончено. Завтра он будет как огурчик. Спасибо за помощь, миссис Харбисон. И всем остальным тоже спасибо.
      Мэгги подалась ко мне и взяла за руку. Это была наша первая встреча после смерти Джорджа. Теперь Мэгги выглядела на свой возраст. Джоан вымученно улыбнулась мне из-за её плеча. Остальные замахали руками и загалдели, желая ободрить меня. Полицейские в мундирах чертили мелом по полу и измеряли расстояния рулеткой.
      - Позвольте вас подвезти, - сказал Ллойд Пирси. Гловер кивнул, и я на нетвердых ногах вышел на послеполуденный солнцепек, будто Диснеевский Бемби, только что научившийся переставлять копытца. Ллойд молча распахнул дверцу своего "форда", и я влез в машину.
      - Расслабьтесь и ни о чем не думайте, - посоветовал Ллойд и включил зажигание. Даже при опущенных стеклах в машине было как в парилке. Я попробовал закрыть глаза, и голова тотчас пошла кругом. Когда начинается головокружение, лучше сразу отказаться от всех намеченных дел. Я старался не смотреть на дорогу и на расступающийся перед нами лес, а посему уставился в небеса и правильно сделал.
      - Ллойд, вы помните, как я расспрашивал вас о пожаре на лесопильне?
      - Это когда Сисси набралась? Ну и вечерок был.
      - В воскресенье. А кажется, что уж месяц прошел. Вы сказали, будто бы Дика Бернерса тогда не было поблизости.
      - Совершенно верно.
      - А вот и неверно, и вы это знаете. - Ллойд не отрываясь смотрел на дорогу. Он ничего не сказал, и я снова напустился на него: - Я одобряю ваши побуждения, но Дик мертв, и сейчас истина куда важнее. Вы считаете, это он устроил пожар, правильно?
      - По правде говоря, не знаю, что и думать. Зато знаю, что не обязан высказываться по этому поводу. И не намерен, если вам без разницы.
      - Будь так, я ничего не имел бы против, Ллойд. Но ведь погибли люди. И, возможно, убийца все ещё здравствует. Не знаю, как в жизни, но в книгах из-за излишней таинственности гибнет половина персонажей, трупы которых потом находят на полу библиотеки. Тайна - это билет на кладбище. Она несет в себе проклятие, и лучший способ избавиться от этой порчи - поделиться тайной с ближним. Вы сказали, что Дик не совал нос на лесопильню той ночью, когда случился пожар, так?
      - Ну, да, сказал.
      - И что же?
      - Полагаю, это было небольшое уклонение от истины.
      - Значит, вы его видели?
      - Я заметил, как он тихонечко пробирается сквозь кустарник к своему каноэ. Он был весь черный, в золе и саже. Куда грязнее обычного. И это кое о чем говорит.
      - Вам никогда не приходило в голову, что Дик мог вытащить Траска из огня?
      Ллойд поперхнулся, и я увидел, как дернулся его кадык.
      - Нет, не приходило. Черт возьми, но ведь в ту ночь Траск нипочем не выбрался бы своими силами. - Мы въехали на поляну, Ллойд миновал газгольдерную и затормозил перед моей хижиной. - Стало быть, вы думаете, что это Дик. Да, задачка. Возможно, все дело в том, что он обгорел на войне, вот и спас сдуру Уэйна Траска. В этом есть некий смысл.
      - А что случилось с остальными посетителями лесопильни?
      - Не знаю. Уэйн никогда не говорил о них. Просто уехали, наверное, но я понятия не имею, до начала пожара или после. Черт возьми, Бенни, это было давно.
      Спустя две минуты я вошел в хижину. Все здесь выглядело странно, казалось полузабытым, и мое отражение в зеркале не составляло исключения.
      26.
      Тем же вечером во флигеле я решил проверить некоторые из своих догадок. Тут собрались все наши плюс Гарри Гловер и двое его констеблей. Ллойд затачивал шипы для "виктролы", которая играла его любимую "Линди Лу". В очаге пылал огонь, за столом шла карточная игра, в которой участвовали Мэгги, Сисси, Дэвид Кипп и Джоан.Маленький Роджер без особого любопытства следил за её перипетиями. Кое-кто повернул голову, когда я вошел. С распухшей до чудовищных размеров челюстью, облепленной подаренным Джоан пластырем, я выглядел чужеродным существом.
      Заняв позицию возле очага, я получил от Криса Киппа палочку с пастилой и сунул её в огонь. Когда она загорелась, я принялся вертеть её туда-сюда, пока она не прогрелась и не сделалась жидкой внутри. Тогда я сдул пламя и, ухмыляясь себе под нос, съел пастилу. Меня беспокоило лишь то, что все таращились на мою спину. Повернувшись, я увидел, что после моего появления в комнате никто из картежников не сделал ни единого хода. Чего они хотят? С речью я выступить не мог: слишком болела физиономия. Неужто они сердятся на меня за надувательство? Ну, пусть я не торговец женской одеждой, что с того? Ведь я вполне мог бы им быть. Отец мой был, и мне ещё не поздно заделаться галантерейщиком. Как знать, что будет. Все смотрели на меня, но лишь в те мгновения, когда думали, что я на них не смотрю. Даже Гарри Гловер, которому полагалось бы вести себя лучше. Дез Уэстморленд, он же Брюер, и Делия наблюдали за мной как две кошки у мышиной норы. На Делии были розовый свитер и юбка из джинсовой ткани. Я видел, что Дез любуется ею. Похоже, они обожали друг дружку как молодожены. Что при таких обстоятельствах остается делать супруге Деза, члену кабинета министров? Может, высокопоставленные чиновники обладают некими божественными свойствами, которые сглаживают острые углы их натуры? Если да, в газетах об этом ни слова.
      С улицы донеслось отдаленное урчание мотора; из лесу выехала машина и остановилась в луже черной грязи на стоянке. Минуту спустя во флигель вошли двое мужчин. Первым был мой клиент, Рэй Торнтон, который выглядел так, будто не спал всю ночь. Второго я не знал. Джоан встала, перемолвилась с ними и указала на вашего покорного слугу, который сидел и смотрел в огонь.
      - А теперь давайте приведем все в порядок. Бенни, это Берт Эддисон, супруг Алин Барбур и мой начальник во всем, что касается этого дела. Именно он велел мне нанять тебя, чтобы выяснить, действительно ли тут околачивается Пэттен, и присмотреть за ним.
      Мы обменялись приветствиями и кивками, но не стали улыбаться и пожимать друг другу руки. И Берт, и Рэй были бледны и угрюмы. Помолчав, Рэй продолжал:
      - Роба Кабаяси, одного из моих сотрудников, мы оставили в Хантсвилле, чтобы присмотрел там. Похоже, Пэттен в безопасности, и это уже хорошо. Надо добиться, чтобы слушания об освобождении под залог состоялись до пятницы.
      Эддисон огляделся, как будто с его глаз только что сняли повязку, и он был посвящен в мужчины. Его вздернутые брови как бы вопрошали: что я тут делаю?
      Я рассказал им о нападении Алин на усадьбу Вудворда и изложил то, что узнал от Гарри Гловера. Эддисон по-прежнему выглядел как опешивший биржевой маклер. Я представил себе, как он смотрит на себя в зеркало и задается вопросом: неужели я похож на человека, жена которого стреляет в людей? Эддисон был совсем не к месту в этой простецкой обстановке. Даже повседневная одежда выглядела на нем как деревянная. Я попытался сказать хоть что-нибудь.
      - Мистер Эддисон, пятнадцать лет назад Пэттен был связан с сатанистами. "Последнего храма" тогда ещё не существовало. Ну, вы знаете, все эти диковинные обряды да церемонии. С ним были ещё два человека пожилой мужчина и его любовница, которая потом стала вашей супругой.
      - Я ничего не знал об этом, - с заметным раздражением произнес Эддисон, его ровные зубы сверкнули из-под рыжеватых усиков. - Но мне было известно, что Алин вела безалаберную и богемную жизнь. Это меня не волновало, коль скоро она покончила с таким житьем.
      Похоже, эта речь нелегко давалась ему, и у меня не возникло ощущения, что я приобретаю нового хорошего знакомого. Вполне возможно, что при следующей встрече он и вовсе не заметит меня.
      - Насколько я знаю, эти их обряды имели довольно занятное свойство.
      - Что ещё за свойство? - спросил Эддисон. Кажется, он надеялся, что я не отвечу.
      - Не буду врать: все тонкости мне неизвестны, - проговорил я, рассчитывая, что такое высказывание удовлетворит его.
      - Пожалуйста, постарайтесь выразиться яснее, мистер Куперман.
      Теперь он сам напрашивался.
      - Насколько я понимаю, эти обряды были насыщены большим содержанием. Их участники пытались породить носителя зла в чистом виде, возможно, даже самого дьявола.
      - Нам непременно надо знать все подробности, Бенни? - спросил Рэй.
      - Если хотите, могу и вовсе замолчать. Мне больно шевелить языком.
      - Пусть продолжает, Рэй.
      - Только в разумных пределах, Бенни. Не стоит разглагольствовать всю ночь напролет.
      - Едва ли стоит говорить, что сатана так и не вылупился. Она даже не забеременела. Но, что гораздо важнее, Алин перенесла свое обожание, или осатанение, со старика на молодого. Это был Пэттен. Они уехали вместе и сожительствовали около пяти лет. Алин помогала Пэттену с его религиозным движением, они затеяли его на пару, и она считала себя не менее важной фигурой, чем он. Тем временем покинутый ею мужчина совершил страшное самоубийство, это заронило в душу Алин семена раскаяния. Они дали ростки, когда Пэттен отлучил её и от личной жизни, и от участия в своей новоиспеченной секте. Сегодня все мы видели, какой урожай принесли эти семена. Нападение не было следствием случайной встречи, мистер Эддисон. Быть может, вы сами сумеете рассказать нам об этом?
      Эддисон кивнул.
      - Да, она уехала в четверг утром. Отправилась в отпуск. Я не знал, что она здесь. Думал, покатила с подружками в Маскоку. Чуть ли не ежедневно Алин звонила мне и спрашивала, не раздобыли ли вы чего новенького. Я и мысли не допускал, что она сама следит за каждым шагом Пэттена.
      - Рэй, когда ты нанимал меня на эту работу, то сказал, что тебе удалось установить местонахождение Пэттена. Я кобы тебе "начирикала птичка". Что это была за птичка, и откуда у неё эти сведения?
      - Позвольте мне ответить, Рэй, - нервно теребя усы большим пальцем, сказал Эддисон. - Пи-Джей Тредвей - помощник Пэттена и сенатора Вэна Вудворда. Я познакомился с ним, когда вкладывал в секту кое-какие средства. Сенатор-то и познакомил меня с Алин. Боюсь, что Тредвей ведет какую-то осторожную игру. Он хочет обезопасить себя на тот случай, если секту запретят, но не желает рвать с ней, пока этого не произошло. Кажется, такая позиция называется выжидательной.
      - Значит, и Тредвей тоже всячески стремится повлиять на решение Верховного суда. Теперь я понимаю, почему Пэттен был уверен, что сенатор продал его.
      - Это все, Бенни? - с тревогой спросил Торнтон. Похоже, он не доверил бы мне даже прислуживать за столом, боясь, что я окуну галстук в соус.
      - Мистер Андерсон, ваша жена покушалась на Пэттена несколько дней назад. Я не был уверен, что это Алин. Тогда она не причинила Пэттену никакого вреда, не то, что сегодня. Она сумела взорвать лодку Пэттена.
      - Имей совесть, Бенни! - сердито воскликнул Торнтон, но Эддисон смотрел на меня совершенно невозмутимо.
      - Где она научилась копаться в лодочных моторах, мистер Эддисон?
      - Алин сама чинит свою спортивную машину. Регулирует двигатель. Скажите мне, мистер Куперман, какой женщиной надо быть, чтобы сделать все это?
      Казалось, Эддисон вот-вот развалится пополам. Я ломал голову, не зная, что ему сказать, и приступил к своей речи, так и не успев привести мысли в порядок.
      - Я всего лишь соглядатай, мистер Эддисон. Я понаторел в бракоразводных делах, а ваш вопрос уводит меня в сторону от привычной области. Вам нужен человек, который разбирается в такого рода вопросах Кто-нибудь вроде моего двоюродного брата Саймона Хеллера. Он - мозговед. То есть, психиатр. У него практика в Торонто. Но, по-моему, человек делает такие вещи, когда он не в себе. Не думаю, что этот человек опасен для общества в широком смысле слова. Но, как я уже говорил, это не моя епархия, и не мне судить.
      - Все равно спасибо. Надеюсь, что вы правы.
      Я улыбнулся. Рэй и Эддисон тоже заулыбались, как будто это могло сделать их надежды менее несбыточными.
      - Ты возвращаешься в Грэнтэм, Бенни? - спросил Рэй.
      - Да, как только во мне отпадет нужда в связи с другим расследованием.
      Я поведал им о трех убийствах и о том, как волею случая оказался связанным с двумя из них. Рэй посоветовал мне не принимать все это близко к сердцу и прийти к нему в контору, как только я доберусь до города. Они выпили со мной по чашке кофе, познакомились с Джоан и с четой Пирси, а потом сели в машину и пустились в долгий путь до Хантсвилла.
      И тут произошло нечто неожиданное. В дверях появился Майк Харбисон. Я принялся считать дни, загибая пальцы, и у меня получилась среда, но, когда я справился у Сисси, она подсказала, что нынче вторник. С минуту Майк постоял на пороге, но Джоан его не заметила; она сняла с керосиновой лампы закопченный плафон и принялась чистить его. Харбисон подошел к бачку, налил две чашки кофе, добавил сахару и молока и понес угощение жене. Она подняла голову. Ее лоб был вымазан сажей. Джоан просияла, будто лампочка. Улыбка осветила все её черты. Едва не выронив лампу, Джоан потянулась к мужу и поцеловала его. Я вдруг поймал себя на том, что улыбаюсь, и огляделся, желая узнать, заметил ли это ещё кто-нибудь. Разумеется, Мэгги, я мог бы догадаться. Старая Мэгги не прозевала ни великое воссоединение, ни мою заинтересованность.
      Для человека, который не очень любит говорить, тем вечером во флигеле я был весьма и весьма словоохотлив. Выпив ещё чашечку кофе, я посмотрел, как Майк и Джоан выскользнули из флигеля через заднюю дверь и как Дэвид Кипп сгреб своих чад в охапку, чтобы оттащить в хижину. Когда огонь погас, и в очаге остался только тонкий серый пепел, флигель почти обезлюдел. Теперь тут сидели одни завсегдатаи. Мэгги объявила игру без козырей. Дез и Делия читали. Ллойд завел патефон, и Поль Робсон затянул свою "Линди Лу":
      "Уж лучше лечь да помереть..."
      - Поеду в Уитни, Бенни, пора на боковую, - сказал Гарри Гловер, бросая свою грязную фуражку рядом с кофейным бачком. - До свидания. Утром вернусь. По-моему, мы уже чего-то добились.
      Он вышел, и все вздохнули с явным облегчением, когда двое полицейских в мундирах последовали за своим начальником, прикрыв двустворчатую дверь.
      - Я - пас, - сказала Сисси и хихикнула, решив, что её голос прозвучал неестественно громко среди всеобщего безмолвия. Даже языки пламени в очаге - и те угомонились. Я оглянулся и увидел, что Ллойд исчез. Я не слышал, как он уходил. Гадая, куда он мог деться и почему бросил свою любимую зверюшку на произвол судьбы, я вдруг уловил за дверью голоса. Они приближались.
      - Ну-ну, - вещал Долт Риммер. - С этим придется подождать до утра. Гловер сказал, что будет здесь, поэтому я и пришел. Добрый вечер всем! - На Долте был бурый вельветовый пиджак, похожий на ящик и делавший своего хозяина ещё более худосочным на вид. - Я хотел сказать ему, что в четверг мой парень видел, как Эней проезжал на грузовичке по бревенчатой дороге мимо нашего дома. Этой дороги нет на картах. У меня их полный набор.
      Пег подошла к Мэгги, приобняла за плечи и что-то зашептала. Потом подняла голову и оглянулась. Мэгги благодарно потрепала её по руке.
      - Наш Бенни - частный сыщик из города, так что следи за своей речью, Долт.
      - Чепуха! Пусть хоть сам окружной прокурор, мне плевать. Все они кучка любопытных варвар.
      - В котором часу это было, мистер Риммер? - спросил я, придавая своему голосу важные нотки и надеясь, что мне это удалось.
      - Перед самым началом грозы он проехал на север, а полтора-два часа спустя - в обратном направлении. Но мой парень сказал мне об этом только нынче вечером.
      - Да, конечно, ведь в четверг вас не было на озере. Мальчик уверен в том, что за рулем сидел Эней?
      - Я знаю лишь то, что он мне сказал. И уже все вам передал, так что теперь болтать попусту?
      - Куда ведет эта дорога?
      Риммер взглянул на меня так, словно я был неспособен отличить Торонто от Таранто.
      - Ты знаешь, о чем я, Ллойд. Дорога, которая идет через лес к Оленьему озеру.
      - Точно. На карте оно называется Четырехугольным.
      Я едва не закатил глаза. Глядя на чистые потолочные балки, я на мгновение подумал, что Долту Риммеру и Ллойду опять пришла охота посмеяться надо мной.
      - Она идет на север мимо моего дома, огибая южный конец Литтл-Краммок. Дорога старая, но вполне приличная. Колеи местами глубокие, но можно проехать и не на вездеходе. Жаль, что мальчишка не сказал мне раньше. Только что вспомнил и спросил меня, важно ли это.
      - Итак, Эней преодолел свой суеверный страх перед озером Литтл-Краммок, - вслух подумал я. - После спора с Гектором он решил избавиться от этого предрассудка.
      - Он действительно повздорил с братом, я слышала, - сказала Мэгги. Об этом сплетничали в "Луке репчатом".
      - И Гектор сказал мне, что предметом спора был застарелый страх Энея перед теми местами.
      - Ну, и что? - Спросил Дэвид Кипп, ставя в угол свое весло ручной работы.
      - А то, что, расставшись с братом, Эней поехал по этой дороге и доехал до того места, от которого ему пришлось добираться до Литтл-Краммок пешком, потому что дальше машина двигаться не могла.
      - Он отправился к хижине Дика, - предположил Ллойд.
      - А зачем ему туда понадобилось? - спросила Мэгги Маккорд, придвинувшись к нам вместе со стулом. - После четверга, когда была гроза, Энея никто не видел. Почему он отправился туда в такое неурочное время?
      - Как вы помните, он боялся грома.
      - Не валяйте дурака, Бенни, - сказала Мэгги. - Эней ничего не боялся.
      - Боялся, Мэгги. Боялся грома без молнии. Боялся всю жизнь. Но на этот раз, несмотря на все свои страхи, Эней решил добраться до озера и хижины старого Дика.
      Все бросили делать вид, будто заняты или, наоборот, предаются праздности. Делия Александер уронила вязание. Десмонд разинул рот. Мэгги сидела на краешке стула, что при её габаритах было довольно опасно.
      - То, что он обнаружил на озере, взорвало все его суеверия. Взорвало при помощи черного пороха, которым кто-то пользовался для разработки шахты в грозовую ночь.
      - Ну и ну! - вскричал Ллойд, прикусив костяшки пальцев.
      - Продолжайте, Бенни, пожалуйста, не умолкайте, - попросила Сисси.
      - Он увидел шахту, спрятанную под сортиром. Увидел подземную выработку. Старательская деятельность в парке запрещена, и до прихода Энея старателю удавалось сохранять тайну. Поэтому он решил убрать Энея. Не из личной неприязни, а просто в интересах дела. Наш друг старатель - вовсе не профессиональный убийца, не забывайте об этом. В нем нет природной кровожадности. Он - не лиходей на зарплате. Вероятно, он не думал, что труп будет обнаружен так скоро. И, когда это случилось, он встревожился, поскольку любознательный Гарри Гловер был ему тут совершенно без надобности. Убийца рассчитывал, что все начнется с дурных предчувствий, а потом преступление обнаружится, кто-нибудь ненароком наткнется на труп. Понимаете, сначала Эней просто исчезает, спустя несколько недель дело становится более серьезным, но ещё не достигает уровня общегосударственного преступления, поскольку Эней - одинокий человек, и его исчезновение встревожит только Гектора.
      Но у нашего старателя есть ещё одна любопытная особенность. Он не был первым. Первым был старый Дик Бернерс, который скрывал свою старательскую деятельность, делая вид, будто разрабатывает недра. Хитрый способ. Но ведь Дик и был хитрецом. Кроме того, Дик заболел, и ему был нужен человек, который продолжал бы дело после его смерти.
      Мы нашли труп Энея, а спустя несколько дней я отправился к хижине Дика и случайно набрел на шахту. Так старателя потревожили во второй раз. Он оглушил меня и бросил в озеро, привязав к моей ноге грузило. К счастью, я отрезал веревку и, вынырнув на поверхность, снова отправился к шахте. Там состоялась моя вторая встреча со старателем, только на сей раз старатель был мертв.
      - Лжец! Лжец! Вырвите ему язык!
      - Мэгги!
      - Джордж этого не делал. Он не мог так поступить. Не слушайте его. Джордж мертв. Он никого не убивал.
      - Сейчас это не имеет значения, Мэгги. Джордж был вороватым человеком. Вы сами сказали мне об этом. Он испугался, потому что был разоблачен, Мэгги. Я не утверждаю, что Джордж с самого начала замышлял убийство. Не то, что в другой раз.
      - Чего-чего?! - Голос Мэгги снова звучал истошно, как лязг плохо зажатой струны. - Какой ещё другой раз?
      - Я говорю о том случае, который имел место раньше, Мэгги.
      Мэгги Маккорд сползла со стула и потянула его за собой. Он тяжело рухнул на её дородное бесчувственное тело.
      27.
      Настало утро среды. Сквозь сетку я видел, как Майк Харбисон стрижет траву перед моей хижиной. Джоан поправляла зеленый дерн вокруг мотеля. Майк насвистывал, время от времени подходил к Джоан и совещался с ней. Каждое из этих путешествий непременно приносило ему то поцелуй, то объятие. А мои дела обстояли плачевно: у меня кончились чистые носки, а холодильник был гол как ощипанная виноградная гроздь, если не считать шести не очень свежих ломтей озерной форели, банки майонеза и одного-единственного яйца. Я поставил его вариться, твердо наказав себе погасить газ минут через тридцать. Пока яйцо бултыхалось в кипятке, прикатил Гарри Гловер. Следом на мокрую стоянку въехала патрульная машина, и появились два знакомых мундира. Гловер приподнял фуражку, приветствуя Майка и Джоан, и поднялся на мое крыльцо. Прикрыв лицо от солнца ладонями, з заглянул сквозь сетку в мое захламленное жилище, и я открыл ему дверь.
      - Поставлю кофейник, - сказал я, снова зажигая конфорку. Гловер уселся в кресло с гнутой спинкой и взял со стола сигарету.
      Прикурив от спички, он помахал ею, а потом сломал.
      - Сержант из штаба, Крис Савос, передает вам привет.
      - Навели обо мне справки в Грэнтэме? Молодцы.
      - Он говорит, что районная полиция Ниагары выживет, только если не будет ничем с вами делиться. - Похоже, сегодня служба была ему в радость. После моего отъезда произошло что-нибудь примечательное?
      - Вы разминулись с Долтом Риммером. В четверг днем его мальчонка видел, как Эней ехал по старому проселку сначала к Литтл-Краммок, а потом обратно. Риммер решил, что вам следует об этом знать.
      - Одобряю такое отношение к делу.
      - Это была заброшенная дорога, которая проходит позади его дома.
      Гловер кивнул, бросил окурок в пепельницу и вышел. Я отыскал банку растворимого кофе и приступил к очистке яйца. Гловер с минуту посовещался со своими людьми, после чего все они спустились к причалу. Вскоре послышался рев запускаемого мотора. Он не успел стихнуть вдали, а Гловер уже извлек из пепельницы свою тлеющую сигарету и снова уставился на меня.
      - За эти несколько дней вы пережили немало захватывающих событий, сказал он мне сквозь облако дыма, рассеченное снопом солнечного света, который проникал в открытую дверь. И я тотчас вспомнил, что всего неделю назад угощал Джоан чаем, и мы смотрели, как дождь хлещет по катеру Риммера и прибивает к земле петунии. С улицы донесся смех Джоан. Так-то оно лучше.
      - Насколько я слышал, Пэттен в сознании и сетует на судьбу, - сообщил мне Гловер со злорадной ухмылкой и задрал ноги на соседний стул. - В больнице от него житья нет: грозится купить её, чтобы уволить весь персонал. Смелые речи в устах мужа, у которого пробито легкое и раздроблена лопатка.
      - А что с Алин?
      - За неё внесли залог. При желании может вернуться в город.
      - И это вам нравится.
      - Я так не говорил.
      - Тем не менее...
      - Тем не менее, работай она упаковщицей на птицефабрике, её бы ни за что не выпустили на волю.
      - Льготы для преступников из среднего сословия?
      - Не выставляйте меня социалистом, Куперман. Пожалуй, в вашем присутствии мне лучше помалкивать. - С минуту он смотрел, как я крошу яйцо и сдабриваю его майонезом. - Мы не сумели сохранить в тайне историю с Пэттеном. Газетчики уже набросились на нас.
      - Хм. - Я переложил свою тюрю на покоробившийся ломтик черствого хлеба. Гловер следил за мной как за канатоходцем. - А почему вы не жалуете пишущую братию?
      - Чтобы меня сфотографировали и поместили мое имя в газете? - Он уставился на тлеющий кончик сигареты. - Пожалуй, эта мысль вдохновляет меня куда меньше, чем прежде.
      - Могу я встретиться с Пэттеном?
      - А зачем? Вы тоже не из тех, кто любит выставляться напоказ.
      - Если можно, я бы рассказал вам об этом по пути.
      - Мне нельзя уезжать отсюда! - Он встал и заварил забытый мною кофе.
      - Здесь вам больше делать нечего, поверьте мне на слово.
      - Черт возьми, Бенни, я ведь только приехал. Дайте хоть кофе выпить.
      Пока он пил, я проглотил свой черствый бутерброд, запил его глотком кофе и, взяв полотенце, стер с пальцев капли майонеза и яичного желтка.
      Спустя десять минут патрульная машина Гарри Гловера уже с урчанием пробиралась в сторону Хантсвилла со скоростью пятнадцать миль в час. Гарри не превышал максимально возможную скорость, но умел не терять из-за этого времени.
      - Итак, что вы хотели мне рассказать?
      - Погодите, я размышляю, с чего лучше начать. Дайте мне одну минуту.
      Гарри ждал. Розовые выступы гранитных скальных бастионов плясали то слева, то справа от дороги. Местами проселок шел по голому камню, и я чувствовал себя Моисеем, шествующим по дну расступившегося Красного моря, волны которого окаменели и застыли вокруг нас.
      - А впрочем, неважно. Начинать в любом случае надо с Мэгги Маккорд. Вы знаете, что ей весьма нелегко даются правдивые высказывания?
      - Да, ходят слухи об её шотландском происхождении. Она просто так треплется. То есть, эта корка не обманет ни одного человека, достигшего тринадцатилетнего возраста.
      - Однако вранья и лицедейства было больше, чем мы думали. Во-первых, имя. Она - урожденная Аделаида Тейт из Корнуолла, Онтарио. Вам это ни о чем не говорит?
      - Да вроде нет. Звучит как сценический псевдоним.
      - В хижине Дика я нашел книгу с исчерпывающими сведениями об этой женщине. В двадцатые годы Аделаида Тейт обвинялась в убийстве своего любовника. Она вышла сухой из воды, но её дело стало одним из самых громких в истории криминалистики. В книге говорится, что обвиняемую спасла смазливая наружность, которая в те дни и впрямь была довольно примечательна.
      - Но если её признали невиновной, я не вижу ника...
      - Вам трудно представить старого уродливого Уэйна Траска с этой книгой в руках. Дик Бернерс тоже все знал, коль скоро он вместе с Траском старательствовал в графстве Гастингс. Сначала Бернерс был один, но потом выработка мало-помалу перешла к Траску. Почему? Этого мы не знаем. И Аделаида, и Траск - уроженцы Корнуолла, а убийство любовника было самым знаменательным событием в истории города, пока река Святого Лаврентия не стала судоходной. Когда Траск познакомился с молодой женой егеря Альберта Маккорда, он сразу понял, кто она такая, и вскоре придумал, как обратить это открытие себе на пользу.
      - Намекаете на шантаж, Бенни?
      - Возможно, в интересах дела это и было названо как-то иначе. Все как один отзываются о Траске как об алчном подонке. Он обманул своего товарища и захапал шестьдесят процентов общей собственности. Несмотря на то, что суд признал Аделаиду невиновной, она сменила имя и перебралась сюда. Значит, ей было, что терять в случае огласки.