Глава тринадцатая,

в которой начинают говорить голоса в «Долине Сумерек»

«Долина Сумерек» оказалась мрачным ущельем шириной примерно с обычную дорогу.

Его дно, ровное, как асфальт, образовывала порода красного цвета. Сюда никогда не проникал ни один луч солнца. Справа и слева высились башнями до самого неба отвесные скалы. А далеко впереди, над противоположным концом ущелья, стояло красное вечернее солнце внушительной величины, заливая пурпурным светом поверхности скал, покрытые трещинами.

Перед самым входом в ущелье Лукас остановил локомотив, и друзья для начала зашли внутрь, чтобы взглянуть, как обстоит дело со страшными голосами.

Однако ничего не было слышно. Внутри царила торжественная и таинственная тишина.

У Джима часто забилось сердце, и он схватил Лукаса за руку. Оба стояли и молчали. Наконец Джим сказал:

– Но здесь же совсем тихо!

Лукас кивнул и только хотел что-то ответить, как вдруг справа в скале раздался совершеннно отчетливый голос Джима:

– Но здесь же совсем тихо!

И тут же слева сверху опять:

– Но здесь же совсем тихо!

А потом попеременно, то справа, то слева, по всей долине сверху вниз прошло что-то вроде перешептывания:

– Но здесь же совсем тихо! – Но здесь же совсем тихо! – Но здесь же совсем тихо!

– Что это? – испуганно спросил Джим, еще крепче вцепившись в лукасову руку.

– Что это? – Что это? – Что это? – прошелестело вдоль скалистых стен.

– Не бойся! – ответил Лукас успокаивающе. – Это всего лишь эхо.

– Лишь эхо – лишь эхо – лишь эхо, – разнеслось по ущелью. Друзья направились назад к Эмме и только хотели сесть в кабину, как Джим вдруг прошептал:

– Тсс, Лукас! Слышишь?

Лукас прислушался. Тут он уловил, как эхо возвращается из противоположного конца ущелья. Вначале совсем негромкое, оно становилось все звонче:

– Но здесь же совсем тихо! – Но здесь же совсем тихо! – Но здесь же совсем тихо!

И, странное дело, теперь это был не голос одного Джима, эхо звучало так, как будто говорили, перебивая друг друга, сто Джимов. И было оно, конечно, гораздо громче прежнего.

Тут эхо опять повернуло обратно и заново ушло вниз бродить по долине.

– Ну и ну! – прошептал Лукас. – Эхо возвращается, и, сдается мне, не одно, а сразу несколько.

Теперь издалека вернулось второе эхо, звуча попеременно то справа то слева.

– Что это? – Что это? – Что это? – кричало оно из скал. Звук был уже как от целой толпы Джимов. Потом эхо развернулось и опять удалилось.

– Да-а, – шепотом сказал Лукас, – вот весело будет, если так дальше пойдет.

– Почему ты так думаешь? – вполголоса спросил Джим. Ему не было по-настоящему страшно оттого, что его собственный голос, все время умножаясь, бродит, как призрак, туда-сюда на свой страх и риск.

– А ты представь себе, – приглушенно ответил Лукас, – что призойдет, если Эмма загрохочет по долине. Звук будет, как на целом огромном вокзале.

Тут возвратилось третье эхо и, приближаясь, зигзагообразно зазвучало в ущелье.

– Лишь эхо – лишь эхо – лишь эхо! – прокричала тысяча Лукасов из скалистых стен.

Затем голоса развернулись и снова отправились в противоположный конец долины.

– Как это получается? – прошептал Джим.

– Трудно сказать, – ответил Лукас. – Надо будет проверить.

– Тихо! – прошептал Джим. – Оно снова здесь!

Из глубины долины второй раз пришло первое эхо, страшно усилившись в пути.

– Но здесь же совсем тихо! – Но здесь же совсем тихо! – Но здесь же совсем тихо!

– рычали десять тысяч Джимов. Шум был такой, что у обоих загудело в ушах.

Когда это кончилось, Джим едва слышно спросил:

– Лукас, что делать будем? Ведь оно все громче становится!

На что Лукас прошептал:

– Боюсь, что ничего нельзя сделать. Можно только попробовать как можно скорее проехать через ущелье.

Тем временем вернулось эхо с другого конца долины. Эхом был вопрос Джима «Что это?». Но теперь его вопили уже сто тысяч Джимов. Под локомотивом задрожала земля, и друзьям пришлось зажать уши.

Как только эхо укатилось обратно, Лукас быстро открыл ящик рядом с рычагами и достал оттуда свечку, изрядно размякшую от жары парового котла.

Энергично отделив воск от фитиля, он скатал два маленьких шарика и протянул их Джиму со словами:

– Вот, засунь в уши, чтобы у тебя перепонки не лопнули! И не забудь открыть рот!

Джим торопливо запихнул воск в оба уха, то же самое сделал и Лукас. Потом он знаками спросил мальчика, слышно ли ему хоть что-нибудь. Оба прислушались, однако третье эхо, пришедшее подобно громовому раскату и вновь откатившееся назад, их не оглушило.

Лукас удовлетворенно кивнул, подмигнул Джиму и подбросил в топку несколько лопат угля. И вот они – полный вперед! – покатили в жуткое ущелье. Дно было ровным, поэтому они на хорошей скорости понеслись вперед, ну, конечно, с надлежащим шипеньем и грохотом.

Чтобы представить себе, что обоим вот-вот предстояло пережить, нужно знать, каким свойством обладала эта «Долина Сумерек». Скалы были расположены именно так, что звук распространялся зигзагообразно и не мог покинуть узкую долину.

Выйдя из одного конца ущелья, эхо достигало другого, но ему было никак не выбраться на волю, поэтому приходилось поворачивать назад. Возвратившись в свою исходную точку, оно опять поворачивало, и так туда-сюда, туда-сюда, блуждало из конца в конец и обратно. Каждое эхо, разумеется, создавало новое эхо, а это новое эхо – еще одно эхо. И так голосов становилось все больше и больше. А чем больше голосов, тем громче, конечно, эхо. Вообще-то, чересчур много шуму оно пока не наделало, однако сейчас в ущелье зазвучал грохот локомотива. Такого здесь еще не бывало!

Кстати, сейчас кто-нибудь может спросить: А почему в ущелье, когда друзья в него зашли, было так тихо? Ведь даже самый маленький звучок, когда-то попавший в долину, должен был все еще блуждать по ней. К тому же, усиленный во много-много раз.

Да, вопрос этот, разумеется, очень дельный, вопрос настоящего естествоиспытателя. И рассуждения тоже абсолютно правильные, ведь если бы друзья приехали в долину на день-другой раньше, они услыхали бы жуткий-прежуткий шум.

Этот шум образовался из нескольких звуков, очень тихих поначалу, но с течением времени ставших ужасно громкими.

К примеру, одно кошачье «Мяу!» было слышно миллион сто тысяч раз, воробьиный «Чирик!» миллион раз и шуршанье соскользнувшего вниз камушка семьсот миллионов раз. Приблизительно можно теперь себе представить, какой шум там стоял.

Но куда же он подевался?

Разгадка заключается в … дожде! Всякий раз, когда шел дождь, на каждой капельке, так сказать, повисало немножко эха, и его смывало прочь. Так «Долина Сумерек» всегда очищалась от шумов. Как раз за день до прибытия Джима, Лукаса и Эммы прошел сильный ливень, и между тем новых звуков в долину не попадало, поэтому там и царила абсолютная тишина.

А теперь давайте вернемся к нашим друзъям, на всех парах несущимся через ущелье.

Путь оказался длиннее, чем предполагал Лукас. Когда они были где-то в середине долины, Джим случайно оглянулся назад. И увидал там такое, отчего даже у наихрабрейшего храбреца кровь бы застыла в жилах!

Останься они у входа в ущелье – лежать бы им сейчас погребенными под обломками скал. Там, позади, по обе стороны ущелья скалы уже рухнули. Джим увидел, как то справа то слева раскалывались скалистые стены, словно от взрывов, как шатались и падали вниз высоченные вершины скал, наполняя обломками «Долину Сумерек». Над ними нависла смертельная опасность. Джим вскрикнул и дернул Лукаса за рукав.

Лукас обернулся и в одно мгновенье оценил всю опасность положения. Ни секунды не медля, он повернул маленький рычажок красного цвета, на котором было написано:

Аварийный рычаг!

Пользоваться только в случае повышенной опасности!

Он не прибегал к помощи этого рычажка уже много лет и понятия не имел, в состоянии ли добрая старушка Эмма выдержать такое напряжение. Но выбора не было.

Эмма приняла сигнал и издала пронзительный свист, означавший «Я поняла!» Тут стрелка на спидометре поползла вверх, все выше и выше, миновала красный штрих, рядом с которым значилось: Максимальная скорость, потом еще выше, где уже ничего не значилось, и тут спидометр лопнул и раскололся на тысячи осколков.

Позднее ни Джим, ни Лукас не могли припомнить, как им удалось избежать гибели.

Локомотив, словно пушечное ядро, вылетел из ущелья наружу, как раз в тот момент, когда рухнула последняя гора.

Лукас повернул красный рычажок обратно. Эмма замедлила ход, и вдруг раздался сильный толчок. Машина выпустила пар и остановилась. Она больше не пыхтела и вообще не подавала никаких признаков жизни.

Лукас и Джим спустились на землю, вытащили воск из ушей и оглянулись назад.

Позади них лежал горный массив «Корона Мира», а на месте ущелья, через которое они пробирались, высоко-высоко поднималось красное облако пыли.

Совсем недавно там была «Долина Сумерек».

Глава четырнадцатая,

в которой Лукас должен признать, что без своего маленького друга Джима он бы пропал

– Пока что все обошлось! – пробурчал Лукас, сдвигая фуражку на затылок и вытирая пот со лба.

А Джим, все еще не пришедший в себя от страха, сказал:

– Мне кажется, что пройти через «Долину Сумерек» больше уже ни у кого не получится.

– Да, – серьезно согласился Лукас. – «Долины Сумерек» больше не существует.

Потом он набил свою носогрейку, раскурил ее и, выпустив несколько облачков дыма, задумчиво продолжил:

– Вся глупость-то в том, что обратно и нам никак.

Джиму такое в голову пока не приходило.

– О господи! – с ужасом сказал он. – Но ведь нам же надо домой!

– Да, да, – согласился Лукас. – Придется искать другой путь.

– А где мы сейчас вообще? – боязливо спросил Джим.

– В пустыне, – ответил Лукас. – Сдается мне, это и есть «Конец Света».

Солнце уже заходило, но было еще достаточно светло, чтобы распознать, что они находятся на бесконечной равнине, плоской, как столешница. Вокруг не было ничего, только песок, валуны да камни. Далеко на горизонте чернел большой, как дерево, одинокий кактус, словно перст указующий на фоне белесого сумеречного неба.

Друзья оглянулись в сторону красно-бело-полосатых гор. Пыльное облако немного рассеялось, и стали видны руины «Долину Сумерек».

– Как же так получилось? – пробормотал Джим, качая головой.

– Наверное, эхо так усилило эммин грохот, – ответил Лукас, – что скалы не выдержали и обвалились.

Обернувшись к локомотиву, он похлопал его по толстому боку и с нежностью сказал:

– Ну и наделала ты дел, моя старенькая глупышка Эмма!

Но Эмма безмолвствовала, не выказывая никаких признаков жизни. Только тогда Лукас заметил, что с ней неладно.

– Эмма! – испуганно закричал он. – Эмма! Толстушечка ты моя милая, что с тобой?

Но локомотив безмолвствовал. Не было слышно даже малейшего посапывания.

Лукас и Джим озадаченно посмотрели друг на друга.

– О, господи, – пролепетал Джим. – Если Эмма сейчас… – он не отважился договорить до конца.

Лукас сдвинул фуражку на затылок и пробормотал:

– Ну вот тебе и раз!

Они быстренько вытащили из-под ступеньки ящик с инструментом. В нем лежали всевозможные ключи, молотки, клещи, отвертки, напильники, словом, все, что нужно для ремонта локомотива.

Долгое время Лукас в полном молчании осторожно простукивал каждое колесико и каждый винтик у старенькой Эмме и напряженно вслушивался.

Джим следил за ним широко раскрытыми глазами и не решался ни о чем спрашивать.

Лукас так усердно думал, что у него даже трубка погасла. Ничего хорошего это не означало. Наконец он выпрямился и проворчал:

– Черт побери меня совсем!

– Что, совсем плохо? – спросил Джим.

Лукас медленно кивнул.

– Похоже на то, – хмуро буркнул он, – что один поршень сломался. Хорошо, что у меня есть запасной.

Он достал из кожаной тряпицы маленький стальной поршень величиной с джимов большой палец.

– Вот, – сказал машинист, зажав поршень в пятерне. – Мал, да дорог! Задает такт, чтобы Эмма пыхтела.

– Думаешь, сможешь починить? – тихо спросил Джим.

Лукас пожал плечами и озабоченно пробасил:

– Так или иначе надо попытаться. Нельзя терять ни минуты. Не знаю, выдержит ли Эмма эту непростую починку. Может быть, да, а может быть, и нет… Нам даже по мелочи нельзя ошибиться, иначе… Джим, ты должен мне помочь, один я ни за что не справлюсь.

– Идет, – решившись, ответил Джим.

Он знал, что Лукас не шутит, поэтому вопросов больше не задавал. Да и вид Лукаса не располагал к долгим разговорам. Друзья молча взялись за дело.

Тем временем окончательно стемнело, и Джиму пришлось включить фонарик. В безмолвном ожесточении боролись друзья за жизнь своей милой старенькой Эммы. Час за часом шло время. Поршень вставлялся глубоко внутрь, поэтому постепено, часть за частью, пришлось разбирать весь локомотив на узлы и детали. Право же, эта работа требовала крепких нервов.

Должно быть, уже было далеко за полночь. Взошла луна, скрытая за грядой облаков.

Лишь неясная, едва различимая сумеречная синева лежала над пустыней «Конец света».

– Клещи! – вполголоса попросил Лукас. Он работал между колесами локомотива.

Джим протянул Лукасу клещи. Вдруг он услыхал в воздухе какое-то странное посвистывание. За ним последовал отвратительный клекот. Потом опять что-то прошелестело. И вот еще раз, теперь уже совсем близко. Что это могло быть?

Джим попытался вглядеться во мрак. Он распознал множество больших черных бугров, которые сидели на земле и таращили на него горящие глаза. Опять послышался шелест. Гигантская неуклюжая птица опустилась на крышу кабины и уставилась на мальчика светящимися зелеными глазищами.

Джим сделал над собой усилие, чтобы не завопить от ужаса.

Не отводя взгляда от страшной птицы-великана, он прошептал:

– Лукас! Эй, Лукас!

– Что такое? – отозвался тот из-под локомотива.

– Тут вдруг появились такие большие птицы, – опять зашептал Джим. – Их тут уйма.

Они сидят вокруг и вроде бы чего-то хотят.

– А выглядят-то они как? – поинтересовался Лукас.

– Очень недружелюбно, – ответил Джим. – Шеи у них голые, клювы кривые, а глаза зеленые. И на кабине уже сидит одна такая и все время на меня смотрит.

– А-а-а, – протянул Лукас, – это же всего-навсего стервятники.

– Вона как, – проговорил Джим довольно жалобным голосом. И немного погодя добавил: – Я всего-то и узнать хотел, а что, стервятники очень любят нападать или нет? Ты как считаешь?

– Пока ты живой, – стал объяснять Лукас, – они тебя не тронут. Будут ждать, пока не умрешь.

– Ага, – сказал Джим. И через пару минут опять спросил: – А ты абсолютно уверен?

– В чем уверен? – переспросил Лукас из-под локомотива.

– Ты абсолютно уверен, – повторил Джим, – что маленькие чернокожие мальчики для них не исключение? Может, как раз их они больше любят лопать живьем?

– Нет, – возразил Лукас. – Не бойся. Стервятников называют «Могильщики пустынь», потому что они всегда имеют дело только с мертвечиной.

– Вот оно что, – пробормотал Джим, – ну, тогда ладно.

На самом деле все было далеко не ладно. Стервятник, сидевший на кабине, делал очень аппетитные движения уголком клюва, поэтому Джима не покидало ощущение, что для маленьких чернокожих мальчиков стервятники все-таки, наверное, делают исключение… А если не получится привести в порядок Эмму, что тогда? Тогда им придется остаться здесь, посреди пустыни «Конец Света», рядом с этими гадкими могильщиками, что уже сидят тут и ждут.

Отсюда так далеко до любой людской помощи, а до Усландии просто немыслимо далеко. Стало быть, это конец, и не вернуться им в Усландию никогда-никогда!

Джим так далеко зашел в своих мыслях, что на него вдруг напало ужасное чувство полного одиночества. И он в отчаянии разревелся.

Как раз в этот момент Лукас выкарабкался из-под локомотива и стал вытирать тряпкой руки.

– Что с тобой, старина? – спросил он, тактично глядя в сторону, потому что, разумеется, сразу понял, в чем дело.

– Ничего, – ответил Джим, – у меня просто… кажется… у меня икота началась.

– Ах, вот оно что, – пробормотал Лукас.

– Лукас, скажи мне, только честно, – тихо попросил Джим. – Есть еще надежда?

Лукас задумчиво посмотрел перед собой, а потом, серьезно глядя в глаза Джиму, ответил:

– Послушай меня, Джим Кнопка! Ты мой друг, и поэтому я могу сказать тебе правду.

Я не знаю, что делать дальше. Мне никак не развинтить самую последнюю гайку.

Снаружи не получится. Надо забраться в котел. А мне никак, уж слишком я большой и толстый. Мда-а, дурацкая история!

Джим покосился на стервятника, сидевшего на кабине и на остальных поодаль, которые медленно, но верно подступали поближе, с любопытством вытягивая из перьев-воротников голые шеи. А потом решительно сказал:

– Я заберусь внутрь.

Лукас серьезно кивнул.

– Это и в самом деле последняя возможность. Но не безопасная. Ведь тебе придется работать под водой на дне котла. Воду нам выливать нельзя, потому что другой в пустыне нету. Кроме того, ты даже посветить себе не сможешь. Будешь работать целиком и полностью наощупь. Подумай хорошенько, прежде чем соглашаться. Я отлично пойму, если ты откажешься.

Джим подумал. Плавать и нырять он, конечно же, умел. К тому же Лукас сказал, что это последняя возможность. Значит, ничего другого не остается.

– Сделаю, – сказал он.

– Хо-ро-шо! – медленно отозвался Лукас. – Возьми с собой этот ключ. Думаю, что он подойдет. А гайка находится примерно здесь. – Он указал место с наружной стороны днища котла.

Джим запомнил место гайки и залез на котел. Стервятник на кабине удивленно наблюдал за ним.

Внезапно из-за темной гряды облаков показалась луна, и стало немного светлее.

Каждый, кто знаком с устройством локомотива, знает, что позади трубы находится что-то типа купола, похожего на вторую трубу немного меньшего размера. Этот купол можно открыть, и тогда будет видно шахту, ведущую в котел.

Джим снял ботинки, бросил их Лукасу и полез в открытый купол. Там было очень тесно, и джимово сердце бешено застучало.

Но он сжал зубы и протиснулся дальше, ногами вперед. Когда снаружи осталась только его голова, мальчик еще раз кивнул Лукасу, а потом ощутил под ногами воду. Она была очень теплая.

Джим вдохнул побольше воздуха и проскользнул вниз.

Лукас стоял перед локомотивом и ждал. Он сильно побледнел, это было заметно, несмотря на копоть и сажу. А что делать, если с Джимом что-нибудь случится?

Лукас только и сможет, что стоять здесь сложа руки, ведь в котел же ему никак не забраться. Машинист вытер со лба несколько крупных холодных капель пота. Тут он услыхал изнутри котла негромкое лязганье. Потом еще раз. И вдруг что-то, тихо звякнув, выпало на землю.

– Гайка! – воскликнул Лукас. – Джим, вылезай!

Но Джим не появлялся.Бежали секунды. Лукас в страхе за своего маленького друга едва соображал, что делает. Забравшись на локомотив, он закричал через купол:

– Джим! Джим! Да вылезай же! Джим, ты где?

И тут наконец показалось жадно хватающее ртом воздух черное личико, совершенно мокрое. Затем рука. Лукас схватил ее и вытащил друга наружу. Взяв мальчика на руки, он спустился вниз.

– Джим! – повторял он снова и снова. – Старина мой Джим!

Мальчик закашлялся. Смущенно улыбнувшись, он выплюнул изо рта воду и прошептал:

– Вот видишь, Лукас, как хорошо, что ты взял меня с собой?

– Джим Кнопка! – сказал Лукас. – Ты замечательный паренек, и без тебя я бы просто пропал.

– Знаешь, как там было? – вздохнул Джим. – Сначала все шло хорошо. Гайку я сразу нашел, да и отвинтилась она легко. А когда я собрался назад, то никак не мог отыскать лаз. Но в конце концов потом я все-таки справился.

Лукас стащил с Джима мокрую одежду и завернул его в теплое одеяло. Потом он напоил его горячим чаем из царского термоса.

– Так! – затем сказал Лукас. – Теперь отдыхай! А остальное я и один доделаю.

Но вдруг он хлопнул себя ладонью по лбу и испуганно воскликнул:

– Черт меня побери! Ведь через дырку от гайки капает вода!

Так оно и было. Но, к счастью, ее вытекло совсем немного, где-то около полулитра.

Лукас быстро сменил сломанный поршень и завинтил все обратно. Снаружи гайка закрутилась очень хорошо. А потом он вновь часть за частью тщательно собрал добрую старую Эмму. И когда последний винт был крепко-накрепко завинчен…

– Ну, Джим! – крикнул он. – Что ты теперь скажешь?

– А что я должен сказать? – поинтересовался Джим.

– А вот, послушай-ка! – весело ответил Лукас.

Джим прислушался. И действительно: Эмма опять запыхтела!

Хоть и совсем тихонько, едва слышно, но иначе не скажешь – она пыхтела!

– Лукас! – завопил счастливый Джим. – Эмма цела и невредима! Мы спасены!

И оба, смеясь, пожали друг другу руки.

Стервятники выглядели разочарованными. Однако, кажется, они все еще на что-то надеялись. Птицы только немного отступили в глубь пустыни.

– Вот что! – объявил довольный Лукас. – Теперь Эмма должна хорошенько выспаться и набраться сил.И мы, я думаю, сделаем то же самое.

Друзья забрались в кабину и закрыли за собой дверь. Потом они немного подкрепились фруктами и сладостями из корзинки с провиантом и попили чаю из золотого термоса.

После чего Лукас выкурил трубку.

Но Джим уже заснул. Он так гордо улыбался во сне, как может улыбаться лишь тот, кто починил сломанный локомотив с риском для жизни.

Лукас хорошенько закутал его одеялом и убрал со лба еще влажноватые курчавые прядки черных волос.

– Молодчина малыш! – ласково пробормотал он.

Потом он выбил трубку и еще раз взглянул в окошко.

Стервятники сидели кружком в отдалении, ярко освещенные луной. Они шушукались между собой, наверное, что-то обсуждали.

– Подумаешь, – пробурчал Лукас. – Нас вам все равно не заполучить.

Потом он устроился поудобнее, глубоко вздохнул, зевнул и тоже уснул.

Глава пятнадцатая,

в которой путешественники попадают в диковинную местность и обнаруживают гибельные следы

На другое утро друзья проснулись довольно поздно. Это и понятно, ведь накануне они легли далеко за полночь. Солнце стояло уже высоко, и жгучий зной все усиливался. В пустыне, где ни дерево ни куст не дают тени, воздух быстро становился удушающе горячим, как в печке.

Друзья спешно позавтракали и тронулись в путь. В веселом настроении покатили они сразу на север. Поскольку компаса у них не было, единственным ориентиром служили горы «Корона Мира».

Они решили ехать так, чтобы горы все время было видно справа. По их расчетам, где-нибудь на севере они должны были выехать к Желтой Реке и оттуда вверх по течению до самого Дракон-города. Карта больше не помогала, но поначалу все и так шло хорошо.

Эмма опять была в отличном настроении. Похоже, она полностю оправилась после трудной починки. Несмотря на свой возраст и тяжеловатую фигуру, она была очень хорошим и надежным локомотивом.

Солнце поднималось все выше и выше. Из-за жары воздух над пустыней дрожал. Лукас и Джим плотно закрыли оба окошка. Хотя внутри маленькой кабины из-за топки тоже было довольно жарко, но по сравнению с наружной температурой все-таки сносно.

Время от времени на их пути попадались наполовину погруженные в песок выбеленные скелеты зверей. Друзья провожали их задумчивыми взглядами.

Было где-то за полдень, когда Лукас вдруг изумленно воскликнул:

– Да неужели?

– Что такое? – спросил Джим, потягиваясь. Он немного задремал, утомленный жарой.

– Кажется, мы сбились с пути, – проворчал Лукас.

– Почему?

– Погляди-ка в правое окно! Ведь горы все время стояли там. А сейчас они вдруг оказались на другой стороне.

И в самом деле, все было, как сказал Лукас:в правом окне виднелся пустой и далекий горизонт пустыни, а слева – горы в красную и белую полоску.

Все это было уже довольно странным, однако еще более странным оказалось то, что горы, кажется, тоже были не совсем в порядке.Они выглядели так, словно не стояли на земле, а парили чуть повыше.

– Что же такое случилось? – забеспокоился Джим.

– Я тоже не знаю. – ответил Лукас. – Во всяком случае, надо повернуть, что ли.

Но не успел он этого сказать, как горы совсем исчезли, их не было больше видно ни справа ни слева.

Вместо них друзья внезапно обнаружили в отдалении морской пляж с пальмами, гнувшимися от ветра.

– Во, видали? – пробурчал ошарашенный Лукас. – Джим, ты что-нибудь понимаешь?

– Не-а, – отозвался Джим. – Мы, кажется, попали в какую-то необычную местность.

Он обернулся и стал смотреть назад.

К его величайшему удивлению, позади них высились красно-бело-полосатые горы.

Только теперь они стояли вверх тормашками! Так сказать, свешивались с неба.

– И все-таки что-то не так! – опять пробурчал Лукас, зажав в зубах трубку.