Пятьдесят оттенков страсти. История чувственного перевоплощения

Эмма Ноэль

Пятьдесят оттенков страсти

История чувственного перевоплощения

© ООО Группа Компаний

Все права защищены. Никакая часть электронной версии этой книги не может быть воспроизведена в какой бы то ни было форме и какими бы то ни было средствами, включая размещение в сети Интернет и в корпоративных сетях, для частного и публичного использования без письменного разрешения владельца авторских прав.

© Электронная версия книги подготовлена компанией ЛитРес ()

Глава 1

Жизнь как монорельсовая дорога

Он гнусавит. Я уже привыкла к этому звуку, как к будильнику, который дотошно требует, чтобы я поднялась с постели, ведь меня ждут «великие» дела! И как я не заметила такое навязчивое дребезжание в его голосе в наш первый день знакомства? Ведь женщина любит ушами! Хотя… в тот момент, когда ко мне подошел улыбчивый молодой мужчина в красивой одежде и вооруженный изысканными комплиментами, я была юной простушкой, верящей в неземную любовь и принцев. Воспринимая мир через импульсы, я преданно ждала особенного мужчину, который сделает так, что у меня не возникнет и мысли смотреть в сторону. Так и случилось: Феликс обвил меня словно плющ, не давая сделать и шагу без его контроля. Познакомившись с претендентом на роль мужа, я сразу ошарашила его информацией о том, что планирую лишиться девственности только в брачную ночь. Я не боялась выглядеть несовременной и когда подруги объявили, что я нахожусь в зоне риска, потому что могу остаться в одиночестве до самой старости, я, посмеиваясь, отвечала на их колкости и скабрезности:

– В моей жизни появится человек, который оценит это!

– Ах, бедная Ассоль, скорее проверь, нет ли за окном алых парусов! – не унимались шутницы. Мои приятельницы спорили между собой, уверяя меня, что я сломаюсь во всех смыслах слова при первой влюбленности в красавчика-атлета, но они меня плохо знали!

– Принципы, девочки!

– ПринцЫпы, – вторили две гуляки, любившие просыпаться в разных местах и с разными мужчинами.

Мы все втроем недоумевали, что за сумасшедшая фея, взмахнув своей волшебной палочкой, превратила нас в подруг? Эти две нашли друг дружку, а каким образом меня пришвартовало к этой разгульной гавани – это был вопрос! Мы сдружились в институте, причем не на первом курс, а только к третьему. Две разбитные девчонки были настоящими звездами ВУЗа, но у них было золотое правило: не гадить там, где ешь! Другими словами: не спать с теми, кто сидит за соседней партой. Ну а преподаватели были под полнейшим запретом. Особенно после того, как один женатый математик обрюхатил скромницу-студентку и она вышагнула в окно аудитории, потому что этот развратник посчитал, что с проблемами подобного рода взрослая девочка должна справляться самостоятельно. После трагического случая я отказалась сидеть на его лекциях. Встала и заявила, что не желаю получать знания от того, кто может убить, пусть даже и словом. Вместе со мной покинули аудиторию больше половины группы. Первыми присоединились Дина и Лера, которые были вдохновлены моей пионерской смелостью.

– Леди Совершенство, не выпить ли нам текилы в честь такого неожиданного поворота событий? – предложила одна из них. Я не употребляла крепкие напитки и предпочитала коктейли или вино в небольших количествах. С тех пор мы были «не разлей вода». Иногда мне приходилось вытаскивать моих безответственных подружек из ночных клубов на собственном горбу и развозить по домам после бурного времяпрепровождения. Они меня прозвали «Мама Чоли». Я поначалу обижалась, а потом отнеслась к этому прозвищу философски: ну ведь должен кто-то контролировать двух оголтелых девах, готовых снять трусы при виде качка-красавца уже на пороге увеселительного заведения! Я их не осуждала, считая, что каждый вправе выбирать, как ему жить.

После того, как я вышла замуж за Феликса, он «перекрыл кислород» – возможность общения со сладкой парочкой. Ему не нравились мои подруги. Новоиспеченный муж взял под контроль мою жизнь максимально, как я этого и хотела. В обмен на двух разбитных веселушек, пьющих текилу и таскающих пачку презервативов в маленькой сумочке просто на всякий случай, я получила в наперсницы робота по имени Вероника. Конечно, она была человеком, но мыслила как-то механически, словно ее запрограммировали говорить нужные и актуальные вещи. На любой вопрос у нее был идеальный ответ, а из каждой ситуации она находила правильный выход.

От безделья я иногда выдумывала всякие глупости и фиксировала их в маленьком блокноте. Если честно, когда-то у меня была мечта написать книгу. Я даже придумала сюжет: в нем одна девушка, влюбилась в солнце. Она была ученой-изобретательницей и создала специальный несгораемый скафандр, в котором можно было передвигаться по воздуху. Она подлетела совсем близко к полыхающей жаром планете и… расплавилась! Мораль этой истории была следующая: уж лучше погибнуть от того, что ты пытаешься что-то сделать, нежели чахнуть в бездействии!

– Катя, ты серьезно?! – выдавил Феликс, вытирая слезы смеха. Мне было обидно, что он так поверхностно отнесся к моей идее. Муж вытирал увеселительные ручейки, стекающие по его лицу, а я, словно окаменев, сидела на диване и смотрела перед собой.

– Забудь! Я серьезно! У тебя совсем нет фантазии. Твое дело – быть умницей-красавицей, той, которую я так обожаю. Выбей эту дурь из головы, оставь пачканье листов бумаги тем, кому нечем заняться.

Мое сознание зафиксировало его замечание про отсутствие у меня фантазии. Я немного разозлилась, но проглотила обиду. Несмотря на вето супруга, я продолжала писать всякие «минимализмы-измышлизмы» (как я их называла):

«Жизнь… моя жизнь… Это длинная дорога… Но, как сказал мой знакомый живущий в маленьком провинциальном городке: у нас нет дорог, у нас только направления…».

И так, мое направление. А точнее та занятость, о которой напомнил муж, после того, как высмеял мою мечту: каждое утро я просыпаюсь ровно в шесть утра. Готовлю завтрак для Феликса, накрываю на стол, кладу свежую газету. Он просыпается, идет в ванную, затем трапезничает, штудирует прессу и уходит на работу. Ничего лишнего, кроме самого необходимого. Мы даже не разговариваем – это не входит в часть ритуала. Оставшись дома одна, я погружаюсь в быт с головой. Я почти весь день «вылизываю» наше жилище, потому что стала фанатом чистоты. Это словно болезнь, навязчивая идея! Мы с мужем живем, словно в музее – так все безукоризненно в нашей квартире. Ему это определенно нравится. Этот каждодневный ритуал продолжается много лет. Сразу после свадьбы я взяла на себя обязанность хранить семейный очаг и ухаживать за супругом. Он подсел на мою опеку и относится к этому, как к должному. Цветы и конфеты давно канули в лету, мой мужчина не считает уместным тратить часть семейного бюджета на всякие глупости. Слово «романтика» давно отсутствует в нашем семейном словаре. Сосуществование – вот слово, четко характеризующее нашу совместную жизнь. Сухое и бездушное, но так тонко отражающее наш союз! «Зачем я вышла за него замуж?» – этот вопрос возникает каждое утро, сразу после того, как будильник кричит о том, что мое место на кухне.

Иногда я вспоминаю своих бунтарок-по дружек и наши ночные гульбища. Мы словно три мушкетера в поисках приключений слонялись по злачным местам. Иногда это становилось даже опасным, но они никогда не давали меня в обиду и изо всех сил помогали беречь честь.

– Мужики слетаются на «свежачок», как мотыльки на огонь, – сказала как-то одна из них. Со мной действительно часто знакомились. Каким образом противоположный пол отцифровывал, что я была не распакованным товаром, – понятия не имею! В любом случае, я знала, что нахожусь под опекой моих рьяных защитниц. В любой стадии алкогольного опьянения при малейшей опасности Лелик и Болек (они себя так прозвали) могли вступиться за Маму Чоли. Однажды девчонки действительно ввязались в серьезную драку, чем произвели впечатление на миллионера, отдыхающего в затрапезном заведении. Он выглядел весьма скромно, непритязательно. Король оплатил нам дорогую выпивку, а после повез в свой замок. Таких огромных домов я не видела никогда. Я не мечтала жить в таком огромном домище, с ужасом представляя сколько по времени может занять уборка. Я задремала под утро на огромной мягкой шкуре у камина, свернувшись, как кошка, и почти мурлыча от удовольствия. Мои разбитные подружки куражились с хозяином в спальне, на кровати таких размеров, на которой могли бы уместиться пару десятков семейных пар и не мешать друг другу, развлекаясь. Наутро мы завтракали вчетвером за большим столом. Миллионер предложил развратницам посещать его раз в неделю за хорошую плату, но Лелик и Болек не торговали телом, они просто получали от жизни удовольствие.

Пока подруги принимали душ, богатей сделал мне предложение. Звучало это делово и спокойно, без прелюдий.

– Я вижу, ты хорошая девушка. И уверен, что будешь прекрасной матерью. Сколько детей сможешь родить?

Помню, я подавилась свежевыжатым соком из диковинного фрукта, и, выпучив на него глаза и прокашлявшись, произнесла:

– Это из серии: мне ухаживать некогда?

Он тяжело вздохнул и с печалью констатировал мой отказ.

– Ну, почему мне так не везет?! Как встречу идеальную девушку, так она непременно умничать начинает.

– Я не идеальна! – произнесла я. – Иногда грызу ногти…

– Надеюсь свои?

Я не успела отметить искрометность юмора, так как в эту самую секунду в комнату влетели мои сумасшедшие и сексуально озабоченные приятельницы. Они оббежали несколько раз стол, громко визжа и залихватски смеясь, после чего снова скрылись в ванной.

– Похоже, они нашли мой тайник с гашишем, – заговорщически произнес он и вызвался проконтролировать сумасбродных дам, чтобы они не пошли ко дну в огромной ванне, которую стоило бы называть бассейном. Целую неделю мы прожили в его доме. Утром нас отвозила машина на лекции и после учебного дня забирала. По вечерам мы посещали рестораны, но прежде заглядывали в дорогие магазины, чтобы купить одежду на «выход в люди». Скучающий немолодой мужчина с удовольствием сорил деньгами, потому что наша троица развлекала его. От меня, как ни странно, решили не избавляться, несмотря на то, что в сексуальных оргиях участия я не принимала. Это были бесшабашные, безалаберные, безумные времена!..

Именно Феликс настоял, чтобы я не работала, а домохозяйничала. Надо отдать ему должное: за многие лета нашего сожительства он ни разу не упрекнул меня в том, что я не сижу где-нибудь в офисе, пытаясь «сколотить» копейку в семейный бюджет. Я не чувствовала себя содержанкой, потому что мой рабочий день начинался рано утром и заканчивался поздно вечером.

– Как прошел день? – формально вопрошал Феликс во время ужина, торопливо кивнув, словно уже получил ответ. Я задумалась, мне хотелось придумать новое слово, характеризующее настроение, создаваемое моим времяпрепровождением.

– День прошел, – равнодушно произнесла я, не сочинив ничего оригинального.

– Хорошо, – отвечал муж и, чмокнув меня в лоб, удалялся из кухни, чтобы я могла заняться своими делами: помыть посуду, освежить пол. Согласно его дальнейшему графику предстоял просмотр вечерних телевизионных новостей с комментариями вслух. Я, тяжело вздохнула, оставшись наедине с грязной тарелкой, и принялась убирать со стола.

Перед сном я решила внести конструктивное предложение:

– Может собаку завести?

– Зачем? – немного удивленно вопрошал Феликс.

– Для настроения. Я весь день одна в тишине, а тут хоть кто-то живой рядом.

– Будет шерсть везде. Тявканье! Погрызенная обувь! Знаешь, сколько стоят мои ботинки?! – возмутился супруг. Лицо его исказилось, словно он ощутил острую боль, от мощного укуса зубастой собаки-невидимки.

– Она не будет грызть твою обувь, – заверила я.

– Откуда ты знаешь?

– Я с ней договорюсь!

Он не оценил юмора и не позволил впустить в ЕГО дом животное. Меня почти не возмутил его отказ. Еще одно «нет» в моей коллекции запретов.

– Спокойной ночи, – зевая, произнес он и отвернулся.

Я лежала и слушала его сопение. В голове кружились разные мысли. Я жалела себя. При всем внешнем благополучии мне было грустно и одиноко. Сколько еще я смогу так жить? Возможно, я просто не умею быть счастливой и радоваться тому, что имею? Вспомнить к примеру о бедных детках в Африке… У них не всегда есть еда, не говоря о каких-то благах! Я засыпала, ругая себя за черствость.

– В выходные я уеду, скорее всего, – сказал муж за завтраком.

– Куда?

– Хотим с друзьями скататься в Финляндию.

«Феликс в Финляндии», – мысленно отчеканила я, уточнив при этом цель поездки.

– Развеяться, – лениво произнес мой муж. – Надоело: каждый день одно и то же.

– Да… каждый день… одно и то же…

Я осмотрела вылизанную «тюрьму» в стиле модерн и вздохнула достаточно громко, чтобы предоставить ему возможность уточнить причину моей внезапной грусти. Феликс был занят своими мыслями и каким-то экономическим журналом. Он принимал как должное мое заточение.

– Скататься в Финляндию – это чудесно, – произнесла я, испытующе глядя на него, он лишь кивнул, потому что тоже так считал. – Придумаю себе достойное занятие на выходные. Может помыть окна? Нет… они чистые… я мыла их на прошлой неделе! Что же придумать оригинального? Может, застрелиться?!

Меня оскорбляло безразличие Феликса. Хотелось рыдать и бить посуду, чтобы выпустить бьющуюся внутри меня истерику. Усилием воли я держала свои бушующие эмоции в узде. Я зажмурила глаза и сжала в кулаках низ кухонного передника, который был неотъемлемым атрибутом жены—обслуги. Я глубоко и шумно дышала, в ушах звонили огромные колокола. Как бы вдалеке я услышала голос супруга:

– Дорогая, что с тобой?

Он не был обеспокоен, скорее озадачен. Наверное, так бы удивился кот, наблюдавший за осмелевшей мышью, исполняющей перед его сытой мордой канкан. «Что со мной? Я умерла!!» – кричал мой разум. Я медленно повернулась к Феликсу, он заметно занервничал, и, не выдержав тяжести моего красноречивого взгляда, поспешно встал из-за стола.

– Я все делаю для того, чтобы мы были счастливы, – произнес он монотонно и строго.

– Я понимаю, – выдавила я.

– Не уверен!

Феликс рассматривал меня с отчуждением, в его темных глазах сверкали льдинки.

– Ты счастлив, Феликс? – голос мой прозвучал неожиданно звонко, с надрывом. Будто я стояла у обрыва, не решаясь на шаг вперед, и просила его о помощи – подтолкнуть, чтобы мое бренное тело поглотила пучина бурного водоворота эмоций.

– У меня все в порядке!

– Ты счастлив? – повторила я вопрос.

– К чему этот разговор?

Я пожала плечами и безразлично улыбнулась, снова спрятавшись в свой панцирь. Опять все осталось по-прежнему. Мне не хватило духу сказать ему правду…

«Моя жизнь, как монорельсовая дорога. Я укомплектована в вагонетку, которая движется с медленной скоростью в никуда!» В моем блокноте осталась маленькая заметка, фиксировавшая мою растерянность. Затем я беззвучно порыдала в ванной, после чего легла спать.

Глава 2

Мир трещит по швам

Феликс уехал на выходные в Финляндию, а я осталась наедине со своими верными спутницами: тоской и скукой. Вечером ко мне заехала Вероника. Я была против ее визита, но она настояла на своем появлении в нашем доме. Видимо заботливый супруг решил организовать мой досуг, и пригласил в гости друга нашей семьи.

– Мне звонил Феликс! Что с тобой происходит? – с порога взвыла Вероника. Ее учительский тон раздражал меня.

– Ах, мой милый заботливый муж! Взвалил на тебя миссию по спасению моей души?

– Мне это не в тягость!

В районе получаса я выслушивала повествование о том, как мне повезло с Феликсом, ведь жить у Христа за пазухой – мечта любой здравомыслящей женщины!

– Я твоя подруга и хочу тебе помочь! – отчеканила она. Мне не хотелось исповедоваться Веронике. Интуиция говорила, что моя собеседница не услышит меня, потому что цель ее проста: унять «бурю в стакане», подавить назревающее восстание внутри нашей с Феликсом гробницы, сделать так, чтобы «низы» – революционеры смирились с тем, что они «низы» и дали возможность «верхам» спокойно главенствовать и жить своей сложившейся комфортной жизнью. Место овцы в стойле, а не рядом с пастухом!

– Я мерзну рядом с ним! – выпалила я неожиданно и выразительно посмотрела на спасительницу моей заблудшей души, надеясь, что ее женское начало услышит мои импульсы «sos», но Вероника не оценила виртуозно придуманную аллегорию, ее практичный ум не принимал лирических условностей. Одинокая карьеристка считала, что мое недовольство – всего лишь очередной каприз, вызванный передозировкой благополучной семейной жизнью (частенько в ее разговорах сквозило сожаление о том, что она упустила Феликса). Как случилось, что бывшая девушка моего мужа стала моей единственной подругой? Это было изуверство.

– Может тебе на работу пойти? – предложила Вероника. – Ты столько лет сидишь дома!

– Нет, не получится… Феликс будет против.

– Я с ним поговорю, – многозначительно произнесла бывшая пассия моего супруга и похлопала меня по плечу. Самоуверенность этой женщины вызывала приступы тошноты. Я мрачно рассматривала ее бледное запудренное лицо и в этот момент мне отчетливо представилась картина: я держу лопату и со всего размаху шлепаю по затылку советчицы. От силы удара пудра осыпается и вот передо мной человек без маски. Меньше всего на свете я нуждалась в том, чтобы меня опекало лицемерное существо, делящее в прошлом постель с моим супругом.

– Мы тысячу раз обсуждали с Феликсом мое трудоустройство. Бесполезно говорить с ним! – произнесла я членораздельно, выделяя каждый слог, чтобы самонадеянная дама, возомнившая, что ее влияние на моего мужчину очень велико, могла уяснить суть сказанного. – Феликс – человек-график, в его жизни все четко по расписанию, импровизации он не приемлет.

– В этом мы с ним похожи, – с грустью произнесла Вероника. – Это удобно! Все можно рассчитать и быть уверенными в завтрашнем дне. Феликс – самый мудрый из всех людей, которых я когда-либо знала.

Как гостеприимная хозяйка дома я предложила посетительнице чаю. Мы перешли из гостиной на кухню и продолжили беседу о неумении оценить то благо, которое свалилось на голову такой недостойной особи женского пола, как я. Это был бесконечный вечер, я с трудом дождалась, пока он закончится.

– Почему вы с Вероникой расстались? – спросила я как-то Феликса.

– Потому что мы оба – личности.

– Получается, я не личность? Поэтому ты женился на мне?

Феликс поморщился, ему явно был неприятен этот разговор.

– И я, и Вероника – сильные люди! Мы бы постоянно были в противостоянии что ли, доказывали бы друг другу что-то, соревновались, соперничали…

– Я понимаю… Со мной удобнее?

– Ну, да…

Не это я хотела услышать от супруга! Мог бы придумать что-нибудь приятное для женских ушей. Я бы поняла, конечно, что это иллюзорная картинка, а истина прячется где-то там… Но в сложившихся обстоятельствах, точнее, в нашем жизненном цикле, выгоднее было бы приукрасить информацию об истоках. Иначе получается, что смысла в «официализации» наших отношений не было изначально. Встретились два человека, натянуто улыбнулись друг другу, взялись за руки и пошли по темному коридору. Одному – страшно, второму – безразлично, но они продолжают двигаться вперед. Медленно и молча. И каждый недоволен своим спутником. Что это: нормальная жизнь или повинность?

В мои размышления о несовершенстве бытия вторгся сухой звонок, оповещающий, что у входной двери кто-то есть. Я поспешила удовлетворить свое любопытство, потому что никого не ждала. Это был Василий Константинович – юрист моего супруга. Очень грамотный мужчина, пылающий любовью к собственной персоне и с вечной маской счастья на лице.

– Катерина Ивановна, приветствую! Извините, что поздно – я по вашу душу, – с искусственной учтивостью произнес он.

И почему, все кто меня окружают, носят неестественные маски? Хоть бы одно искреннее выражение лица, выражающее ненависть, а лучше – влюбленность. Учтивый лизоблюд, отрабатывающий лестью свою высокую зарплату, заметил, что прибыл по поручению Феликса с очень важной миссией. Я пригласила его войти в дом, и мы проследовали в гостиную.

– Как же все-таки у вас все со вкусом обставлено! Феликс Владимирович умеет нанять нужных людей, чтобы создать комфорт и уют вокруг.

– Это моя идея оформить так комнату.

– Правда? – искренне удивился он.

– Что вас смущает?

Юрист выдержал паузу – пококетничал, как хитрая девица с ответом на предложение замужества. Потом прокашлялся и деликатно произнес:

– Вас здесь нет, Катерина Ивановна.

– В каком смысле – меня нет? – процедила я сквозь зубы.

– Сочетание красного и черного… Страсть, Испания. Немного сдержано на первый взгляд, но кровь кипит и энергия требует выхода, – мне показалось, что в его голосе были нотки вожделения.

– А я какова, по-вашему, Василий Константинович?

– Бесцветная, – выпалил он, не подумав, после чего, спохватившись, попытался реабилитироваться: – Я не то хотел сказать! Вы – прозрачная дымка…

– Достаточно! – я прервала неубедительные попытки раскрасить меня. – Так по какому поводу вы здесь? Чем я вам обязана?

Мужчина немного смутился, и лицо его стало серьезным.

– Феликс Владимирович обязал меня уведомить вас о том, что он готов расторгнуть ваш брак.

– Это шутка? Он уехал вчера утром в Финляндию и…

– Он поселился в гостинице.

Мне показалось, что сквозь меня пролетело пушечное ядро. Даже померещился хруст костей, а сердце пропустило пару ударов.

– Если нужно воды… – взволновано произнес юрист моего трусливого мужа, который таким сомнительным способом возвещал о том, что наши отношения исчерпали себя.

– Это низко! – прошептала я.

– Не стоит делать поспешных выводов. Именно поэтому я здесь, Феликс Владимирович доверил мне обсудить с вами деликатную ситуацию, которая сложилась в последнее время в вашей семье…

– Деликатную ситуацию? Я не понимаю! – обескуражено шептала я, прокручивая в голове моменты наших совместных дней. Да, мы действительно отдалились друг от друга в последние месяцы, но кризисы переживают многие семейные пары. Я читала, что в такие моменты люди отправляются в кабинеты к специалистам и все вместе пытаются разобраться в сложившейся ситуации, стремясь сохранить брак и отношения.

– Вы еще можете все исправить! – юрист произнес это так, будто я безнадежный больной, но у меня есть маленькая надежда на большое чудо.

Моя бесцветная оболочка вскочила с ярко-красного дивана и двинулась на кухню, мне срочно нужно было потушить пожар в организме, вызванный пролетающими сквозь меня болезненными ядрами. Выпив воды, я вернулась в гостиную и сосредоточенно уставилась на прислужника Феликса, в ожидании разъяснений непонятной мне информации.

– Понимаете, он пожаловался, что недоволен… Как бы это сказать…

– Как есть, так и говорите, – произнес мой голос. Казалось, он теперь существовал отдельно, как и все остальные части организма. Это меня не удивляло, после нескольких нокаутов сознание было практически отключено.

– Вы не со всей ответственностью подходите к… исполнению супружеского долга…

– Что? Я с утра до вечера отмываю эту огромную квартиру. Я готовлю завтраки, ношу газеты. Спросите меня, когда я последний раз обновляла гардероб? Или встречалась со своими подругами где-нибудь в кафе? Как давно ходила в театр или кино?

– Я о другом, – Василий Константинович погасил всплеск моего возмущения. – Повторюсь, мне неудобно об этом говорить, но претензия моего клиента к вашим с ним интимным отношениям. Вы холодны, неподвижны и то, что между вами происходит, трудно назвать близостью.

– Ваш клиент обсуждал… наши с ним… интимные отношения? – выдавила я с огромным трудом. Теперь голос совсем не желал появляться из убежища-гортани. Похоже, настал апогей нашей встречи. На данный момент я видела только два выхода из этой ситуаций: убить Василия Константиновича, за то, что он слишком много знает или умертвить себя, потому что жить дальше не позволял проклятый стыд, больно сжимающий мои и без того поврежденные пролетающими сквозь меня ядрами внутренние органы.

– И каков выход из этой ситуации? Как вы с Феликсом Владимировичем решили? – произнесла я подчеркнуто вежливо.

Юрист положил растопыренную ладонь на грудь, этот жест по видимому должен был означать: «Я так вам сочувствую, но поймите меня правильно».

Его миссия подходила к концу: он обрушил на меня небосвод, а я беспомощно барахталась в море отчаяния. На прощание юрист протянул бумажный кораблик – визитку человека, который был в состоянии залатать брешь в корпусе тонущего корабля, – нашего брака. Василий Константинович что-то говорил, но я не понимала слов. Передо мной был туземец, бормочущий на непонятном языке. Захлопнув за нежданным гостем дверь, я побежала к бару Феликса. Что-то нужно было предпринять и самое верное средство – употребить волшебной микстуры, которая вмиг притупит боль. В закромах Феликса томились дорогие напитки разной крепости. Я нашла среди них тот, который смог бы помочь слегка смягчить болезненные ощущения, нанесенные безжалостным посланцем. Коньяк, подаренный партнерами фирмы стоимостью больше десяти тысяч долларов Феликс берег, как зеницу ока. Откупорив сорокалетнее пойло, я сделала несколько глотков прямо из горла.

– Ммм, ты прав, мой дорогой супруг, это действительно напиток Богов! Жаль, что тебя нет! Могли бы вместе отпраздновать священный день моего неслыханного унижения.

Глава 3

Как же жить дальше, мама?

Я проснулась на заре. Солнце заглядывало в огромные окна и освещало красно-черную гостиную. Это был день новой эры под названием «Какжежитьдальше». Благородство выпитого накануне напитка давало о себе знать в самом хорошем смысле слова – голова моя совсем не болела. В таком количестве я не употребляла спиртное ни разу! Уверена, что Лелик и Болек оценили бы мой подвиг, а в качестве награды я получила бы почетный титул «Рыцарь коньячной рюмки» или что-то в этом духе.

– Мама, представь два цвета – красное и черное. Какие у тебя ассоциации?

– Гроб! – отозвался холодный отрешенный голос. – Зачем ты звонишь? Как там Феликс? Он дома? Дай ему трубку!

Я не успела ответить ни на один из вопросов, сыпавшихся из ее рта. Потому что она вдруг начала строго отчитывать меня за равнодушие к собственной жизни. Она считала, что я не в состоянии оценить то благо, которое свалилось на мою голову, ведь такие, как я, чаще всего живут рядом с неудачниками и ходят в синяках. У меня сложилось впечатление, что против меня заговор, а цель людей, окружавших меня, была изничтожить мой дух. «Нужно срочно изобрести скафандр и лететь к солнцу!» – скандировал мой мозг, и я перешла в ответное наступление.

– У меня вопрос личного характера, мама, – произнесла я пафосно, вдруг осознав, что до сих пор не протрезвела. – Папа не жаловался на ваш интим?

Она сделала паузу, после чего, вздохнув, предложила провериться у врача.

– Я ведь серьезно спрашиваю, – не унималась я, – он был доволен твоими телодвижениями в койке?

Она театрально вздохнула и кольнула в ответ:

– Теперь я понимаю, почему у вас с Феликсом нет детей!

Я бросила трубку. Говорить с этой женщиной больше не было смысла, потому что дальше нас ждала словесная дуэль и взаимные оскорбления, завуалированные под пространные фразы. Я была совсем одна – это было очевидно.

Я продолжала утопать в луже слез, перебирая детали своей машины-жизни. В памяти обострялись все несовершенства, связанные с бракованными отношениями с людьми, которые были мне дороги. Мне вспомнился один из серьезных раздоров нашей семейной пары. Это случилось через год после свадьбы, к тому времени я уже «подсадила» Феликса на свою собачью преданность и радостно виляла хвостом при каждом удобном случае.

– Ты не солила рис? – раздраженно воскликнул муж и отодвинул тарелку. – Мясо тоже пресное!

– Я прочитала, что соль лучше добавлять после приготовления пищи – так полезней! – улыбнувшись, произнесла я и пододвинула солонку к его тарелке.

– А если ты прочитаешь, что нужно прыгнуть с крыши? Прыгнешь?

Мой муж отказался от обеда и уехал питаться в ресторан. А я, после того как дверь за ним захлопнулась, дала волю чувствам: разбив тарелку об пол, долго собирала мелкие осколки, горько рыдая. Забившись в угол дивана, я чувствовала себя маленьким зайчиком во время паводка, который поджимая дрожащие лапки, боится, что талые воды поглотят снежный островок, а добрый дед Мазай так и не спасет его. По возращении с работы, Феликс наказывал меня молчанием, словно я совершила что-то ужасное, из ряда вон выходящее! Меня тяготила тишина, и я решила сама начать разговор, хотя не считала себя в чем-то виновной:

– Я не думала, что это такая серьезная проблема! Неужели так сложно посолить еду в тарелке?

– Я работаю шесть дней в неделю. Моя жизнь расписана по минутам! Мне так удобно, понимаешь! Я не люблю импровизации.

– Это всего лишь…

– И если тебе сложно поддерживать привычную для меня систему существования – мне очень жаль!

Феликс важно восседал за тяжелым деревянным кухонным столом, отгородившись от меня газетой. Он говорил как бы из укрытия, что очень раздражало. Голос его звучал размеренно, по-барски. Затем, он нервно тряхнул газетой и нарочито погрузился в чтение, дав тем самым понять, что аудиенция закончена. Меня удивляла его надуманная истерия, связанная с такой глупостью, как отсутствие соли в приготовленном блюде. Старание сделать что-то лучше было расценено моим душеприказчиком, как преступление.

– Это абсурд! – пробубнила я еле слышно и отвернулась от сканирующего прессу супруга.

Феликс изводил меня своим молчанием несколько дней – это стало невыносимым. Я почувствовала, что должна сойти с дистанции и сделать паузу, дабы разобраться, как жить дальше. Я собрала вещи и переехала к маме, оставив супруга в компании его принципов. Мы жили раздельно почти месяц. Моя родительница была очень недовольна тем, что я разрушаю семью. Каждое утро начиналось с монотонных речей моей матери о ценности семьи и уважении к тому, кто приносит зарплату, она воспевала Феликса, описывая его достоинства и несуществующее благородство. Я уверена, что моя кровная родственница его любила больше, чем меня. И это не блажь ревнивой и эгоистичной дочурки. Увидев в моей руке чемодан, мать скорчила такое лицо, будто съела полкило лимонов. Мне казалось, будто я открыла дверь морозильной камеры, а не дома, в котором живет родной мне человек.

– И что ты намерена дальше делать? – в голосе ее прозвучал металл. Я не знала ответа на ее вопрос и призналась в этом абсолютно честно, надеясь, что родительская мудрость станет оплотом в этой неразберихе. Она не смотрела на меня, а была сосредоточенна на меленькой чашечке, которую удерживала двумя пальцами. Изящный миниатюрный сосуд отрывался от блюдечка и касался ее рта, затем появлялся звук – мама, нарушая изысканность ритуала, громче, чем это позволяет этикет, отпивала остывший кофе. В это мгновение над вытянутыми губами появилась гармошка из морщин. Она вела себя так, будто находилась за толстым стеклом, ее напускное безразличие задевало. Что эта женщина хотела мне доказать? Чему научить, усиливая напор отчуждения? Закончив потребление вредного для ее давления напитка, она произнесла заключение, видимо осмысливая все происходящее во время маневрирование кофейной чашки между ее губами и блюдцем:

– Я считаю твой поступок ребяческим! Тебе не восемнадцать лет, чтобы раскидываться мужьями!

Я ответила легкой моральной пощечиной:

– Но и не пятьдесят семь, чтобы прозябать в семейном склепе!

Женщина, подарившая мне жизнь, смотрела на меня заледеневшими глазами. Я озиралась по сторонам – мне казалась, что в кухне стало темнее, и температура значительно понизилась. Ее голова была высоко поднята, позвоночник натянут, как струна – она чувствовала себя королевой на троне. Настоящая, добрая, беспокоившаяся о моем здоровье в детстве мама, была погребена за маской величия.

В свое время моя мать выдумала историю о том, что она принадлежит к графскому роду. Высокий лоб и тонкие руки были ярко-выраженными признаками аристократизма – так считала мама. Портрет довершали изысканные манеры и умение себя красиво и изящно подавать. Она пудрила мозги каждому, чей ушной проход был свободен для проникновения ненужной информации. Мать умело сплетала сказки о благородных корнях своего рода и рассказывала их при любом удобном случае. Надо отдать ей должное: выдумщица всегда помнила все, что сочинила и грамотно развивала историю несуществующего прошлого своей семьи. На самом деле все наши предки были обычные крестьяне. Никаких голубокровных ответвлений в древе родословной не наблюдалось. Фантазии мамы забавляли меня. Я, конечно, кивала в поддержку мифов о графском родстве, предполагая, что для нее это очень важно. Но однажды не выдержала и рассмеялась во время очередной байки, в тот момент, когда моя родительница рассказывала о том, что в их семье пару поколений назад было принято ездить на охоту и она до сих пор тешится надеждой восстановить эту добрую традицию. Мы были в гостях у ее приятелей, сидели за столом, поедали кушанья, наготовленные тетей Машей – дородной смешной женщиной, с громким голосом и ласковым взглядом. Я любила бывать в этом доме. Тетя Маша подробно расспрашивала о том, как я живу – о школе, о друзьях, о мечтах. Мои ответы слушала внимательно и совсем не притворялась, что ей интересно. У этой пухлой, безумно обаятельной женщины и ее преданновлюбленного супруга было двое взрослых сыновей. Один из них колесил по стране, продвигаясь в военной карьере, а второй заканчивал институт. Она всегда мечтала о дочке, чтобы учить ее премудростям жизни и делиться опытом. Тетя Маша просила меня заходить почаще, дабы выплескивать нерастраченную любовь, я получала щедрые порции внимания, тепла и заботы. Жаль, что эта чудесная женщина скончалась! В данный момент мне бы пригодился ее совет и поддержка.

Раздался противный звонок телефона. Я опасалась брать трубку, переживая, что звонит Феликс, чтобы уточнить, согласна ли я воспользоваться услугами какого-то там специалиста, дабы наш интим стал приемлемым для дальнейшего совместного проживания… Сконцентрировавшись на том, чтобы голос мой не дрожал, я медленно подняла трубку и еле слышно выдавила «алло».

– Ты должна срочно забеременеть, – деловито произнесла моя мать. Видимо она догадалась, что у меня разлад с мужем и решила внести свою лепту – подбросить дровишек в наш гаснущий семейный очаг. – Твоего отца я удержала именно так!

Меня напугали ее слова жестокостью. Конечно, теперь все вставало на свои места – я была камнем преткновения, способом удержать мужчину рядом. Разве можно делать ребенка оружием? Или капканом для того, кто готов идти дальше по жизни без тебя?

– Я не хочу детей, мама! – солгала я.

– Это аномально!

– Аномально рожать ребенка ради того, чтобы просто рожать! Или шантажировать с помощью невинной души другого человека. Разве это не кощунство?

– Ты говоришь глупости, Катерина!

Официальное обращение означало, что она мной очень недовольна. Обычно мать никак меня не называла, но когда злилась, то официально произносила «Катерина», чтобы подчеркнуть свое недовольство. Мне вдруг захотелось ей проорать: «Мама, я не люблю Феликса! Я его ненавижу! Он унизил и растоптал меня! Этот человек не любит меня и я ему не нужна! Меня раздражает даже воздух в радиусе трех метров от него!». Вместо страстного и откровенного монолога я произнесла:

– Попробую сама разобраться и решить, как лучше поступить в сложившейся ситуации.

– Деточка, время идет, ты не молодеешь. Я считаю, ты обязана родить ребенка Феликсу! – не унималась телефонная трубка.

– Он сказал, что я отвратительно трахаюсь. У меня нет шансов забеременеть от него, – грубо, но честно выпалила я.

Я услышала противные короткие гудки – собеседница поспешила ретироваться. Все же мы были чем-то похожи с ней. По крайней мере, все негативное в моем характере досталось мне именно от матери.

Мать любила будоражить мое сознание, навязывая свою точку зрения. Она делала это дотошно и нудно. Это было невыносимо, как медленная смерть. Главным аргументом являлся ее собственный опыт, накопленный годами. К сожалению все, что она произносила, было пустословием, потому что моя мама не являлась образчиком и примером. Она вышла замуж за моего отца от скуки. Добряк и балагур, любитель пива был не парой притворяющейся утонченной даме, цитирующей строки из поэзии восемнадцатого и девятнадцатого веков. Она постоянно называла его «плебеем» и выедала мозг, словно жадная моль – шубу. Мой папа был всегда под анестезией, глуша сознание литром-двумя пива. Несмотря на то, что он был директором большого завода, он не гнушался общением с простыми работягами, ведь он сам пришел на это самое предприятие слесарем. Это злило ее, фурия бесконечно твердила: «большому человеку – большая дорога, и соответствующий круг общения». Мама вошла в жизнь трудяги в момент, когда он был где-то на полпути к креслу руководителя. Она сразу почувствовала в этом коренастом круглолицем парне серьезные перспективы. Мой отец искренне любил ее и, поместив на пьедестал, покорно принимал указания в какую сторону двигаться. Папа безропотно подчинился королеве своего сердца. Он даже смирился с тем, что мать его не любит. Чем больше она разглагольствовала о его неправильном поведении, тем больше он «принимал на грудь». Алкогольные пары видимо выделялись сквозь поры, создавая невидимую защиту – скафандр спокойствия, не позволяющий тревожиться и волноваться. Всякий раз, когда дома включалась голосовая сирена под названием «маман», отец обмякал в любимом кресле и расплывался в невероятно смешной улыбке. С красным носом и округлым животом, он напоминал мультипликационного персонажа – жирного кастрата-ко тяру. Когда я была в выпускном классе, он отрастил бороду и стал похож на Деда Мороза. А потом умер… прямо у телевизора… Смотрел какой-то матч, пил пиво… и отключился, погас…

Отхлебнув еще пожилого коньяка, который не удалось вылакать полностью в прошедший вечер, я вновь погрузилась в воспоминания о ссоре с Феликсом. Как же тогда закончилась наша разлука после недосоленной еды? Ах да! Он позвонил и вместо «здрасьте» зло выпалил в трубку:

– Может, хватит играть в детские игры?

– Ты считаешь наш брак детской игрой?

– Не передергивай! Я считаю твой поступок неумным!

Феликс в тот день долго и много говорил. Среди шелухи слов не было главного – извинения. Или сожаления по поводу того, что меня больше нет рядом. Или намека на то, что он любит свою жену. Объективных причин к моему возвращению не было. Он не сделал никаких выводов во время моего отсутствия. Ему просто стало дискомфортно в доме, где отсутствует привычный обслуживающий персонал. Я вернулась в дом, где по-прежнему будильник вытаскивал меня из теплой кровати каждое утро в шесть часов. Два дня я отмывала квартиру, заросшую грязью за время моего отсутствия. Все встало на свои места, и я вновь поплыла по течению. Я не могла придумать правильное направление, которое бы доставляло удовольствие и предвещало счастливые перспективы.

А потом что-то щелкнуло в моей голове: я решила, что научусь радоваться тому, что имею. Я занималась аутотренингом и убеждала себя, что счастлива с Феликсом. Наверное, если человеку талдычить с утра до вечера, что он идиот, он в это поверит и станет им. Благодаря моим бесконечным самовнушениям я поверила в то, что живу в идеальных условиях и перемен не хочу, потому что не знаю, что ждет меня за стенами моей уютной теплицы.

В моем дневнике после этой истории с солью появилась запись:

«Свиньи не могут летать! Их удел радостно хрюкать при виде горсти комбикорма, а не глазеть в небо, мечтая купаться в мягких облаках!»

Я почувствовала себя комфортно, и все мне казалось приемлемым до появления у входной двери мерзавца-юриста, сующего свой длинный нос под наше одеяло. Это было самое большое разочарование в моей жизни.

Глава 4

Контракт с «дьяволом»

Мне повезло – встретился скрюченный старичок, который сразу махнул рукой в нужном направлении, как только я спросила адрес, указанный на визитке, всученной юристом. Здание стояло в центре города, но я ни разу не видела его, хотя множество раз проходила по этой улице. Странный угловой подъезд угрюмого уродливого дома выглядел подозрительно. У меня сложилось впечатление, будто меня хотят заманить в ловушку. Может Феликс решил избавиться от надоевшей жены наняв киллера? И в целях экономии средств скупого заказчика, жертва сама идет в логово убийцы. Я стояла перед дверью квартиры, номера которой было почти не видно. В мрачном коридоре пахло плесенью.

– Призрачный дом, несуществующая квартира… И мне откроет приведение! – отшутилась я злостно, ожидая пока врата преисподней распахнутся. Мне было не страшно, скорее любопытно. Виной всему текила из бара Феликса, которую я пригубила для храбрости перед самым выходом. Мои размышления о пользе выпивки прервал человек, распахнувший дверь. Я видела только половину его лица, часть была скрыта взлохмаченными темными волосами. Было впечатление, что я подняла его с постели, судя по домашнему халату, накинутому поверх пижамы, гостей он не ждал. Мужчина словно окаменел, он не произносил ни звука, что вызывало у меня чувство неловкости. Не зная о чем говорить, я тоже молчала, словно набрала в рот воды.

– Вы пришли процитировать Евангелие?

Я отрицательно покачала головой.

– Что-то продаете?

Я снова завертела головой.

– Что ж… если вы пришли просить милостыню, здесь вам ее не подадут. Всего доброго! – произнес странный незнакомец, и дверь строго захлопнулась перед моим носом.

Было очевидно, что незнакомец не был киллером, ведь в этом случае, он бы сразу узнал меня, потому что при заказе убийства клиент вручает портрет того, кого нужно убрать. Я сделала несколько вдохов и снова постучала. Он открыл почти сразу, видимо все это время, хозяин помещения оставался у двери.

– Я пришла, чтобы… Мне дали вашу визитку… Юрист мужа сказал, что вы можете помочь… в одном деле, – блеяла я, опустив глаза. Храбрость куда-то задевалась, и я чувствовала себя несчастной пьяной женщиной, забредшей в темную чащу, где живет чудовище, и надеющейся, что каким-то чудесным образом оно выведет меня из темного страшного леса, указав путь к истинному счастью.

– Юрист? – напряженно уточнил человек. Судя по его тону, новость о том, что в деле фигурирует служитель закона, его совсем не впечатлила.

В руке я сжимала визитку, на которой кроме адреса больше ничего не было. Продемонстрировав ему немного мятый прямоугольник, я пожала плечами, не зная, что добавить к вышесказанному.

– Вам нужна цветотерапия?..

Я уверенно кивнула, но на самом деле не понимала, что именно он имеет в виду под этим словом. Каким образом краски могут вернуть меня к жизни? «Шизанутый колорист, – думала я. – Как ты спасешь мой брак? Выкрасишь меня в красно-черной гамме? Или обмажешь зеленкой и скажешь, что скоро все заживет?» Он спросил мое имя, я еле слышно представилась. Сердце почему-то начало трепыхаться из стороны в сторону, словно желало вырваться на волю и улететь, оставив меня одну в этом жутком месте.

– Вы войдете в эту дверь, Катерина, и обратного пути не будет.

Я растеряно моргала, глядя на мужчину в длинном бархатном халате. У него был весьма приятный тембр, голос его завораживал. Словно Кот Баюн, он он мурлыкал сказку о том, что жизнь моя должна измениться и вскоре моему взору откроется новый удивительный мир, в котором не будет места горечи, боли, обидам. Пообещал пробудить весну в моей душе и избавить от злых оков, которые многие годы сковывали мое тело, мое сознание, мою душу… В общем, говорил человек в халате весьма убедительно и я вошла в эту таинственную квартиру.

Очнулась я в небольшой комнатке на кровати. За неимением окон можно было предположить, что находится она в подвальном помещении. Я сосредоточилась, пытаясь восстановить воспоминания в голове… Дверь, мужчина в длинном халате, большая часть его лица скрыта волосами… Он что-то говорит, отходит в сторону… Я делаю шаг и… пустота!

Я вскочила и бросилась к двери – конечно же, заперта снаружи! «Я похищена!» – догадалась я. Но зачем этому незнакомцу нужно было меня похищать?! Ради выкупа естественно! Феликс – человек состоятельный, и естественно не поскупится, если начнут требовать выкуп за мою жизнь.

– А если он обнаружит, что я выпила его дорогущий коньяк? – зачем-то вслух произнесла я. Конечно, было глупо предполагать, что мой муж обидится за то, что я лишила его ценного экспоната из его барной коллекции. Да, он берег его к особенному случаю, но я ему все объясню… Тут почему-то вспомнился глупый случай с солью, после которого мы не общались почти месяц и я начала серьезно опасаться, что навсегда останусь в лапах маньяка.

Я обследовала комнату – ничего лишнего кроме стен, обработанных известкой. Каморка напоминала монашескую келью. Вверху я заметила маленький красный огонек, под которым блестел темный глаз камеры. Мой похититель следил за мной. Я села на кровать, стараясь вести себя спокойно. Я решила, что не должна выказывать страх, будто эта ситуация вполне нормальна, и мне наплевать, что меня против воли держат в непонятном помещении, и возможно в ближайшее время начнут насиловать! Расположившись на кровати, застланной чистым светлым бельем, я замерла, пытаясь укротить поднявшуюся внутри меня бурю. Я еще раз проанализировала все, что со мной произошло с момента отъезда супруга, и пришла к не очень приятному выводу: никто не знает о том, что я здесь, кроме Василия Константиновича – именно он направил меня в логово сумасшедшего болтуна-сказочника, помешанного на красках. Этот хитрый план с визиткой! Они оба в сговоре! Юрист обманул меня и все, что касается развода, – неправда! Я так и знала! Феликс не мог поступить со мной подобным образом, он действительно уехал в Финляндию, а чертов прислужник, решил организовать мое похищение и подзаработать деньжат, наняв Кота Баюна и заманив меня сюда. В моей голове вращались картинки из различных киношедевров, в сюжете которых было похищение.

Обычно в них находился герой, который спасал жертву, и преступники оставались с носом, не получив выкупа и угодив либо за решетку, либо в Ад. Но это – художественный вымысел, а в жизни подобные истории часто заканчивались трагически. Я не имела представления, как мне быть. «В любой непонятной ситуации ложись спать!» – вспомнила я старинную шуточную догму и закрыла глаза. Паника не решит проблем, а неадекватным поведением можно только раззадорить маньяка!

Открыв глаза, я увидела на полу поднос с едой и бутылку воды. Аппетита у меня совсем не было, а вот питье было очень кстати. Я жадно глотала жидкость, чувствуя, что в каком-то смысле жизнь моя налаживается. Часов у меня не было, поэтому, сколько прошло времени с момента моего появления на пороге маньяка-сказочника, посчитать не представлялось возможным.

Было скучно и тревожно. Я ходила из стороны в сторону, измеряя шагами келью и прислушиваясь к звукам извне. Было тихо. Я предположила, что могу находиться не в той самой квартире, в которую постучала, ведь меня могли перевезти в какое-нибудь тайное место. Как-то по телевизору я видела репортаж, в котором говорилось об одном человеке, соорудившем землянку в лесу, там он держал своих жертв. Они сидели на цепи и раз в день подвергались насилию, не имя возможности убежать. Своих жертв этот извращенец искал на дискотеках в соседних селах, подмешивал им снотворное в выпивку, чтобы лишить сознания. Попался он благодаря девушке, которой удалось бежать из лап монстра. Я снова взывала к памяти, пытаясь понять, каким образом оказалась в этой убогонькой комнатушке. Возможно, к моему лицу прислонили тряпку с хлороформом или лишили сознания ударом. Нападение я бы наверняка запомнила, потому что начала бы сопротивляться! Остались бы синяки, ссадины, шишка от удара – что-нибудь возвещающее о насилии… Был и другой вариант: я вдохнула какой-нибудь газ, а у моего стражника иммунитет к этому запаху! Или гайморит! Я придумала несколько десятков версий, но ни одна из них не была убедительной.

Замок в двери заворчал и в комнату вошел похититель. Его длинные волосы были собраны в пучок, а лицо скрывала безликая маска. На нем был весьма дорогой строгий костюм темно-синего цвета, в нем незнакомец выглядел представительно, словно был на балу, а не в каморке перед неумытой, растрепанной, дышащей перегаром барышней.

– Ненавижу маски! Видимо вам есть что скрывать! – с вызовом произнесла я. – Итак, сколько вы затребовали?

– Затребовал? – уточнил он улыбнувшимся голосом.

– Денег! Выкуп за меня! Не думайте, что я совсем глупа!

– Я вас не понимаю, Катерина.

Я рассмеялась. Его притворство было весьма искусным. Хотя правдоподобие игры я могла бы оценить по достоинству, лишив его этой заслонки на лице. Вальяжно сев на кровать я закинула ногу на ногу и уставилась на него, в ожидании разъяснений.

– Сколько вы намерены меня здесь держать? – полюбопытствовала я.

– Примерно месяц. Может, чуть больше.

– Это долгий срок!

Он лишь пожал плечами в ответ.

– И что дальше? – уточнила я, всматриваясь в его глаза.

– Вы должны подписать одну бумагу.

– Какую бумагу? Расписку? В моей смерти прошу никого не винить? Или чек? – я подбадривала варианты глупыми смешками, которые выдавали мое нервное возбуждение.

– Мы заключим с вами контракт.

Я оторопела на мгновение, затем собрала в руки остатки храбрости и заявила, что ничего подписывать не буду.

– Вы даже не уточнили, что это за контракт, – промурлыкал он бархатисто.

– Я же сказала: никаких подписей!

– Катерина, я вас предупредил: как только вы войдете в мою дверь, обратного пути не будет. Я вас не звал, вы ко мне пришли по собственной воле.

– Как бы ни так! – зачем-то пробормотала я, как малявка в садике. – Я раскусила ваш с Василием Константиновичем план. Это он все придумал, да? Признайтесь!

– Я не знаю, о ком вы говорите, Катерина. Все ваши домыслы – пустая трата времени. Просто доверьтесь мне, и мы оба сэкономим вагон времени.

– Вагон времени для чего? – с подозрением спросила я.

Душегуб тяжело вздохнул, дав понять, что утомился перекидываться бессмысленными репликами, после чего протянул мне пару листов бумаги – видимо тот самый контракт, о котором шла речь.

– Я не призываю вас подписывать его сиюминутно. Ознакомьтесь с содержанием, после чего мы приступим к тому, ради чего вы здесь. Как будете готовы, подайте сигнал, – произнес он, указав на глазок камеры, и развернулся к двери.

– Я теперь твоя сексуальная рабыня? – произнесла я с отвращением.

Человек в маске раскатисто рассмеялся. Он повернулся ко мне и произнес уже без смеха.

– Не льстите себе, Катерина! Вы меня не привлекаете!

Бросив мне это в лицо, словно дуэлянт перчатку, он покинул тесное помещение, оставив меня наедине с моими мыслями. Я была повержена его последней репликой. «Вы меня не привлекаете!» – эта фраза клевала мой мозг, как злобный ворон падаль.

Содержание контракта было весьма странным. Согласно этой бумажке, я должна была пройти курс «цветотерапии», которая включает в себя пятьдесят оттенков. Прочитав содержимое листов несколько раз, я пришла к следующему выводу: мне дадут то, не знаю что взамен на подчинение и покорность, и благодаря этому моя жизнь преобразится. Я не должна предъявлять претензий в том случае, если результат не окажется тем, который предполагается, ведь от моих усилий и желания перемен зависит большая часть успеха это мероприятия.

Я подала сигнал в камеру, и спустя какое-то время в моей келье появился изысканный человек в маске.

– Как я могу подписывать то, в чем не вижу никакой конкретики? – возмутилась я.

– Что именно вас смущает, Катерина?

– И он еще задает вопросы! – проворчала я по-старушечьи. – Я не понимаю, на что я соглашаюсь, ставя подпись на этой бумаге. Что такое «цветотерапия»? Что она означает? Каким образом я ее получу?!

Маска задумалась, подбирая нужные слова. Я терпеливо ждала пояснений.

– Многие люди видят свою настоящую жизнь без красок. Они смотрят вперед, но взгляд их пуст, перспективы призрачны, неосязаемы… Это порождает страх, который образует воронки… Ощущая эти пустоты, многие оглядываются назад и черпают воспоминания, чтобы сравнять эту рыхлость и создать иллюзию ровного и идеального существования. Это называется – самообман! Очень зыбкий фундамент бытия! Цветотерапия помогает жить без болезненных иллюзий и ощущать полноту красок.

Голос его был очень приятен. Я не поняла ни слова из сказанного, но бархат звука будоражил меня, успокаивал, обволакивал… Я была почти готова подписать этот проклятый договор, соглашаясь неизвестно на что, но якобы для собственного блага.

– Ответьте мне на один вопрос, – начала я неуверенно. – Зачем мне нужен этот контракт?

– Вы пришли ко мне из-за того, что ваша жизнь, мягко говоря, несовершенна. Ваш организм, ваше сознание требует качественных перемен. Ведь вы же не хотите страдать до скончания дней!

– И эта цветофигня решит все мои проблемы? – не сдерживала я иронии.

– Не факт. Но она может стать панацеей.

– Я буду все время сидеть в этой тошнотной каморке? Целый месяц?

– Речь шла об одном вопросе, и вы получили на него ответ, – я чувствовала по голосу, что лицо под маской улыбнулось.

– И все же я бы хотела, чтобы вы ответили!

– Нет, Катерина, вы не будете находиться целый месяц в этом помещении. Это временно – первая стадия, чтобы снизить порог строптивости, – отшутился он.

– Как я попала в эту комнату? Я ничего не помню! Что вы со мной сделали?

– Я – ничего! Вы это с собой сделали, – иронизировал незнакомец.

– Что именно? Наверняка мне что-то брызнули в лицо, чтобы лишить меня возможности двигаться.

– Зачем?

– Чтобы я не сопротивлялась!

Мои умозаключения развеселили его, он снова рассмеялся. Когда ему все же удалось успокоиться, он весело произнес:

– Вы не пленница, Катерина, и можете покинуть меня в любой момент. Почти в любой! Немного сложно будет в первую неделю, а потом все изменится! Поверьте мне на слово! Сопротивление – обычное дело. То, что вам кажется отсутствием свободы – момент воспитательный, чтобы ввести в курс дела и объяснить правила игры. Что касается того, как вы тут очутились, объясню: видимо от волнения вы потеряли сознание в коридоре, как только вошли, вы рухнули в мои объятия.

Я с прищуром посмотрела на него, Кот Баюн заметив мое недоверие добавил:

– От вас было такое амбре, Катерина… Видимо с алкоголем вы упражнялись не один день… А если добавить к этому отсутствие закуски и стресс – получим обморок и сон, длиною в пару суток.

– Я спала два дня? – удивленно уточнила я, чувствуя, как мои щеки заливаются краской. Схватившись за щеки, я смущенно отшутилась: – Кажется «цветотерапия» уже началась!

– Что вы теряете? Это ваш аттракцион и в любой момент вы сможете сказать «стоп» и сойти с него. Однако, повторюсь, остановившись, вы рискуете упустить возможность изменить свою жизнь и не сможете ощутить полноценный эффект от панацеи.

Непонятно откуда в его руке появилась ручка, и он протянул ее мне, чуть склонившись, как бы выражая свое почтение. Я задумалась, но буквально на пару секунд. Взвешивая плюсы и минусы, находясь в неведении, я понимала, что это не худшее, что может случиться с заблудшей овечкой, которая пришла в сознание в логове хитрого, но вроде как беззубого волка. И коль я сама решала, когда прекратить представление, почему бы не рискнуть? Выдохнув «была – не была», я подписала контракт.

Глава 5

Гибрид Венеры Милосской и кенгуру

Я ворочалась с боку на бок, словно медведь, проснувшийся в своей берлоге посреди зимы. Где-то вдалеке была слышна красивая музыка.

– Что ты там делаешь? Танцуешь? – пробубнила я недовольно.

Желудок недовольно заурчал, и я вдруг вспомнила, что не принимала пищу очень давно. На подносе была тарелка с нетронутой едой, выглядевшей совсем неаппетитно, но голод снова и снова напоминал о себе. Мой мозг работал, как жернова мельницы, придумывая, каким способом привлечь к себе внимание. Я вспомнила, что за мной наблюдает око под потолком и помахала рукой человеку в маске, который наверняка все время наблюдал за мной. Подождав какое-то время, я начала злиться, потому что никакой реакции на мой призыв не последовало. Тогда я решила колошматить как следует в дверь.

– Почему я должна вести себя, как варвар из-за тарелки еды?! – возмущалась я, не боясь, что похититель услышит меня.

Оказалось, что я не заперта. План «устроить шум» не удалось привести в исполнение. Осторожно я выпорхнула из кельи и направилась в неизвестном направлении, тихонько продвигалась вверх по винтовой лестнице. Музыка звучала, была громче и громче, я приближалась к ее источнику. Я оказалась в просторной комнате, весьма странной на вид: она была вытянута и казалась очень длинной, ее стены обрамляла ткань, словно по периметру комнаты висели шторы.

– Столько ткани – как глупо, – произнесла я не громко, оглядываясь по сторонам. Посреди комнаты стоял небольшой старинный стол на изящных ножках, а рядом – стул из того же комплекта. В углу прямо на полу находился граммофон, из его трубы доносились чудесные звуки джаза. Это смотрелось необычно и странно, будто это были декорации к какому-нибудь фильму. Моего мучителя в комнате не было. На столике лежал белый конверт без подписи, я полагала, что предназначался он для меня. Внутри лежал лист с текстом:

«Сударыня, не готов к встрече с вами, потому как очень чувствителен к запахам. Пожалуйста, примите ванну и возвращайтесь в эту комнату. До встречи. Жан».

Чувствителен к запахам! Больше всего на свете мне хотелось в данный момент содрать с этого хама маску и отхлестать его по морде его же дурацким письмом! Он оскорблял меня не первый раз! Скомкав лист, я швырнула его на пол и направилась искать место, где я могла бы помыться. Коридор был узким, я двигалась по нему не спеша, опасаясь чьего-нибудь неожиданного появления. В конце коридора виднелась дверь, она была приоткрыта. Я слышала шум воды, наполнявшей ванну, и прибавила шаг. Мне не терпелось погрузить тело в теплую жидкость и насладиться такой приятной мелочью.

Ванная комната была весьма просторна. Прямо посередине стояла забавная посудина на ножках, она наполнялась водой хлещущей из трубы похожей на медный крюк. Это выглядело весьма оригинально, я никогда не видела подобных планировок. Вместо того чтобы выразить восхищение, на всякий случай я сделала недовольное лицо и громко произнесла:

– Показуха!

Прежде чем начать раздеваться, я внимательно осмотрела стены с целью выявить наличие камер. Ничего схожего с оком, которое следило за мной в моей келье, не было. Я скинула джинсы, свитер, кроссовки и залезла в воду, не снимая трусов и, конечно же, прикрыв грудь. Мягкая пена, добавленная чьей-то заботливой рукой, нежно касалась кожи. Я вальяжно развалилась, расслабив тело, и расплылась в улыбке, как кот, которому налили блюдце свежей сметаны. Это было так чудесно, что я невольно издала стон.

– Какой это цвет? – мягко промурлыкал мой мучитель почти мне в ухо. Я завопила не столько от испуга, сколько от возмущения. Во время моих водных процедур не входил даже Феликс, не то, что посторонний мужчина.

– Вам не идут неадекватно-громкие звуки, Катерина. Вы становитесь похожи на бесноватую рыночную торговку, у которой стащили что-то с прилавка.

– Вы оскорбляете меня уже в третий раз! – произнесла я, немного обидевшись.

– Разве? Не помню, чтобы я вас оскорблял… Но на всякий случай прошу прощения. Так какой цвет?

– Цвет чего?

Я вращала глазами по сторонам, пытаясь понять смысл загадки. Мозаика на стенах была многоцветная… потолок коричневатый от грязи… Хозяин странного дома не спеша, обошел ванну и встал так, что я могла его видеть. На нем была свободная белая рубашка, пошитая по-старомодному и обтягивающие темные брюки. Мужчин в подобном одеянии часто можно увидеть на обложках женских романов, под ними скрывается незамысловатый сюжетец приправленный пошлостью и поиском героев плотских утех. Должна признаться, смотрелся наряд очень романтично, будто передо мной был герой другой эпохи, скрывающий под маской свое лицо ради интриги.

– Так цвет чего? – всполошилась я. – Стен, потолка, пола…

– Ощущений, – уточнил он. – Вы ведь что-то чувствуете? У каждого ощущения есть масса оттенков.

– Как глупо, – капризно произнесла я, не понимая, что именно имеет в виду этот безликий человек.

– Можете не закрываться, пена скрывает от моих глаз изгибы вашего прекрасного тела.

– Откуда вы знаете, что оно прекрасно? Вы подглядывали, пока я раздевалась?

Он рассмеялся, затем произнес, подавляя новую волну смеха:

– Значит вот какого вы обо мне мнения! Открою вам тайну: я полноценный мужчина, и мне не нужно подглядывать, чтобы выделить достоинства женской фигуры. И не забывайте: отключившись на входе, вы рухнули в мои объятия, пришлось оценить кое-какие части тела на ощупь!

– Вы лапали меня! – произнесла я с отвращением. – Воспользоваться слабостью человека, чтобы…

– Ей Богу, с вами невозможно разговаривать! Вы ворчите хуже старика-соседа, который всегда недоволен всем и обвиняет в несовершенстве своей жизни весь мир.

Он вздохнул и сделал несколько шагов к выходу, но потом вдруг остановился, повернулся и уточнил:

– Вы всегда принимаете ванну в белье?

– Так вы все-таки подглядывали! – возмутилась я краснея.

– Милая барышня, не надо быть великим сыщиком, чтобы это понять. Достаточно посмотреть на пирамиду вашей одежды, которую должны были увенчать трусики.

Я почувствовала, как волна злости сдавливает мое горло. Я стянула с себя трусы под водой и швырнула их на пол, о чем пожалела в следующее мгновение. Феликс их как-то назвал «бабушкина радость», чем очень меня разозлил. Несколько удобных и немного старомодных моделей я купила специально для «красных дней календаря». И не видела в этом ничего предосудительного. Спереди на них были рисунки – разные мультяшные животные: жираф, бегемот, кошка, заяц и цыпленок.

– Чудесная киска! – произнес человек в маске.

В этой фразе я уловила двойной смысл и предпочла ничего не отвечать на очередную словесную пику. Свой протест я выразила молча – демонстративно отвернулась от него.

Когда мой моральный палач скрылся из виду, я снова расслабилась и закрыла глаза, наслаждаясь теплой волной неги, которая прокатилась по телу мурашками.

– Сочно-зеленый, – прошептала я и тут же испуганно растопырила глаза, словно грязно выругалась. Я на всякий случай оглянулась – его рядом не было. Музыка прекратилась – это означало, что человек в маске был в той комнате, где я нашла конверт.

Вода стала прохладной, а пена рассеялась, явив моему взору обнаженное тело. Ввиду отсутствия поступления продуктов в мой организм, округлости в ненужном месте, которые кто-то прозвал «спасательным кругом» исчезли и я заметно постройнела. Почему-то этот факт очень порадовал меня.

– Должно же происходить в моей жизни хоть что-то хорошее, – бубнила я, пытаясь выбраться из водяного плена. Я не увидела полотенца. Но также я не обнаружила свою одежду, которую я оставила рядом с ванной на полу. Я в панике озиралась, пытаясь найти кусок какой-нибудь ткани, которая могла бы скрыть мою наготу. Идея носиться голой по незнакомой квартире меня совсем не привлекла. Подобного удовольствия не хотелось доставлять дерзкому хозяину этой странного дома. Я высунула в голову в коридор и громко крикнула:

– Эй! Ау!

Ответом мне была тишина.

– Мне нужно полотенце! Или хотя верните мне одежду! – кричала я, чувствуя, что слова не возымеют должного эффекта. Необходимо было пробираться в ту комнату, где снова выл граммофон, либо добежать до кельи – но этот путь был еще длиннее.

«Прикрыв срам», как когда-то выражалась моя бабуля, я скачками направилась на звук музыки. Свое обнаженное мокрое тело, точнее некоторые его места, я стыдливо прикрывала руками. Высунув в проем двери лишь голову, остальную часть себя я оставила за стеной. Человек в маске стоял посреди комнаты, в руках его было большое мягкое полотенце. Оно было словно приманка в руках подлого охотника, выманивающего невинную жертву из укрытия.

– Немедленно дайте его сюда! – скомандовала я и беспомощно протянула руку.

Незнакомец ничего не ответил, лишь выставил в сторону руку, демонстрируя полотенце, будто рекламировал продаваемый товар.

– Мне холодно! – соврала я.

– Подойдите и возьмите полотенце, – спокойно добавил он.

– Почему бы вам не притвориться настоящим мужчиной и не подойти ко мне?

– Вам не идет сарказм, – бархатно протянул мужчина, не двигаясь с места.

Я понимала, что благодаря неожиданно проснувшемуся во мне острословию, лишилась возможности оценить уровень воспитания человека, стоящего посреди комнаты. Теперь он точно не подойдет ко мне, оставаясь посреди пустой комнаты, как стойкий оловянный болван. Максимально прикрыв то, что видел только мой муж, я двинулась вперед и через мгновение выдернула полотенце. Обернув тело приятной тканью, я недовольно произнесла:

– Я выглядела, как Венера Милосская!

– Не совсем. Скорее вы напоминали гибрид, полученный при скрещивании кенгуру и Венеры Милосской. Вот уж не ожидал, что такое расстояние можно преодолеть в пару прыжков.

Я не успела ответить колкостью, потому что через мгновение мой мучитель оказался у стены и легким движение руки отодвинул ткань, за которой оказалось еще пространство, там стоял уже знакомый столик. Он был красиво сервирован на две персоны. Мне хотелось отказаться от совместного ужина в протест, но желудок так сдавило, что я еле сдерживалась, чтобы не наброситься на еду, которая была скрыта под изящным серебристым куполом.

– Надеюсь, вы не против трапезы, Катерина? – мягко произнес человек в маске и жестом пригласил пройти к столу.

Мы ели потрясающе вкусную утку, запеченную в духовом шкафу. Она была с вкуснейшим клюквенным соусом. Забыв о приличиях, я пожирала ее с такой жадностью, что в какой-то момент мне стало стыдно.

– Я голодна, – оправдывалась я, виновато глядя на присутствующего рядом мужчину.

– Я заметил, – спокойно произнес он, в глазах его блестели смешинки. Мы выпили немного приятного вина, и я расслабилась. Полотенце начало сползать, и я еле успела поймать его край.

– Почему вы заставили пройти меня через это? – спросила я безликого человека.

– Через что?

– Через унижение! Я пробиралась сюда, словно воришка! Мне было некомфортно! И стыдно!

– Но почему? – искренне удивляясь, спрашивал мой собеседник. – Что именно вас так смутило?

Я промолчала, потому что и без того было понятно, что гарцевать при чужом мужчине в костюме Евы – верх неприличия! Чтобы сказала моя мама? Феликс?! Даже трудно представить…

– Позвольте, угадаю: вы сейчас думаете о том, чтобы сказали по этому поводу другие люди, – произнес он и по моему смущенному виду понял, что прав. – Вы вели себя так, Катерина, словно стыдились себя, своего тела!

Я ничего не говорила. Мне нечего было добавить, потому что он был прав.

– Вы ведь разозлились в тот момент. Какого цвета была ваша злость?

Я равнодушно пожала плечами и произнесла наобум:

– Может быть болотного… или темно-синего…

– Не думаю, – произнес похититель моей одежды и предложил сопроводить меня в мою спальню.

Я наивно понадеялась, что поменяю место дислокации, но вернулась в келью. Он галантно поклонился и пожелал мне приятных снов, перед тем как уйти, как бы между прочим, произнес:

– Не бойтесь спать без одежды!

Человек в маске исчез и закрыл дверь на замок, что меня сильно обрадовало. Если в ночи в нем проснется сексуальный голод, и он решит напасть, я проснусь от скрипа старого механизма и буду отбиваться до последнего.

Я долго не могла заснуть, обдумывая всю эту белиберду с цветами, и представила, как глупо выглядела в момент, когда скакала через коридор в поисках полотенца. Что мне мешало гордо подойти к нему и забрать то, что мне нужно? Ведь, по большому счету, мне вряд ли удалось бы его удивить неприкрытыми частями тела. В современности их в больших количествах демонстрируют и в печатной, и в телевизионной продукции! А если учесть, что я его не привлекаю…

– Это был темно-синий цвет! Моя ненависть была мрачная, как грозовая туча, готовая обрушиться гневом, – прошептала я, плотно закутываясь в простыню, будто в кокон. Вдруг я представила себя со стороны: лежащая словно мумия, я не могла расслабиться даже в кромешной темноте. А вдруг камера могла и в темноте снимать? Есть же приборы ночного видения! Конечно, это было по-детски глупо! Можно было подумать, мой страж сидел у монитора и ждал только одного – пока я скину простынь! Развалившись вольготно, я вдруг почувствовала, что чувствую себя расслабленно без одежды, которая не сковывает мое тело. И почему я раньше не пробовала спать без пижамы и ночной рубашки? Темно-синий цвет развеялся, оставив после себя нежно-голубую дымку, погрузившись в которую я засыпала. Покоя мне не давала одна деталь – фантазия, которая кружила надо мной, словно назойливая муха: мне хотелось, чтобы музыкально-изящные руки незнакомца коснулись моего тела.

Глава 6

Апельсиновая радость

– Ты любишь мужа? – зачем-то спросила маска, испортив мне настроение. Завтрак до этого ненужного вопроса был чудесным: мы ели теплые круассаны, запивая их ароматным кофе, пахло корицей, и играла французская мелодия. Я не хотела отвечать на то, что было слишком личным. Меня злил вопрос, потому что мое пребывание в компании моего нового знакомого было благодаря трусу-Феликсу, укрывшемуся в гостиничном номере.

– Это ведь так просто! Ответить «да» или «нет», – настаивал на ответе мужчина, не скрывая иронические искры в голосе.

– Просто – для того, кто ничего не чувствует, – твердо произнесла я. – Или для того, кто любит совать свой нос в чужие дела. Я много раз слышала о том, что люди, неудовлетворенные и с проблемами в личной жизни, очень любят интересоваться делами других.

Маска не сдержала смешка, мужской голос произнес:

– Ну, у тебя, Катерина, все чудесно в личной жизни, не так ли? Ты удовлетворена?

Последнее слово он особенно выделил, и посмотрел на меня так, что я почувствовала легкие импульсы электричества в позвоночнике.

– Сними полотенце, – вдруг сказал он, откинувшись на спинку стула. Это звучала настолько обыденно, словно он просил передать ему солонку или перечницу.

Я зачем-то сжала руки на груди, хотя никто с меня не пытался сорвать злосчастное полотенце. Это все, что у меня было, – одежду мне так и не вернули. Ему нравилось быть хозяином положения, незнакомец смаковал ситуацию дискомфорта.

– Это нечестно!

– Что в этом нечестного?

– Ты здесь начальник и вынуждаешь меня подчиняться…

– Разве? – перебил он. – Катерина, здесь нет начальства. Так получилась, что мы с тобой создаем правила существования в данном пространстве. Ты подписала договор, согласно которому от тебя практически ничего не требуется. Просто будь женщиной.

Меня возмущало его околофилософское блеянье. Эти нелепые размышления на предмет раскрепощения! Сидеть расшиперившись, словно женщина легкого поведения, и расковано жевать круассаны, громко чавкая и посыпая крошками свой лобок?!

– Ты можешь выбрать – либо снять полотенце, либо ответить на вопрос, который я задал. Ты любишь мужа?

Почему-то мне казалось, что просто ответом «да» или «нет» этот мужчина не ограничится. Размышлять на тему разваливающихся отношений (в чем, конечно же, виновата была я!) не хотелось. Беседа о Феликсе была сродни пересечению минного поля. Можно было угодить во взрывоопасную зону и тогда уж костей не собрать. Я поколебалась с минуту, после чего сдернула полотенце и швырнула в лицо незнакомцу. Он высвободил блюдо из-под оставшихся круассанов, свалил их прямо на стол, поставил его на пол рядом со своим стулом и уложил на него полотенце. Словно фокусник, он сделал несколько манипуляций руками и полотенце вспыхнуло. Из того, чем я могу прикрыться, у меня осталось лишь постельное белье, но не было никаких гарантий, что их не постигнет та же участь. Я плотно сжала губы, от злости сердце стучало очень громко, мне даже казалось, что сила его удара колышет мою грудь.

– Какого она цвета? – мягко спросил мой мучитель.

– О чем этот вопрос? – уточнила я, закинув ногу на ногу.

– Твоя злость.

Эта игра в цвета казалась мне детскостью, однако я пыталась понять себя, свои ощущения. Я вспомнила, как накануне перед сном почувствовала цвет своей ярости, сейчас я ощущала почти тоже самое.

– Темно-синий, – мрачно произнесла я.

– Похоже на правду. Синий – сторожевой пес, готовый сорваться с цепи и вгрызаться в глотки обидчикам.

– Как глупо! – процедила я недовольно, ощущая, что сказки Кота Баюна снова оказывают на меня странное действие. – Я сыта! Что мне делать?

– А чем ты занимаешься обычно после завтрака?

Я пожала плечами, вспомнив, что после того, как тень Феликса исчезала за порогом, я оставалась наедине с домашними обязанностями, в моих руках оживали тазы и тряпки.

– Можешь чем-нибудь занять свои руки, – отшутился мужчина, после чего встал, чуть склонился, будто прощаясь, и направился к выходу.

– Чем занять руки? – уточнила я, не понимая, как использовать свободное время.

Он остановился и на мгновение замер, видимо думая, какое развлечение мне предложить. Его бархатистый халат немного поблескивал, хотелось коснуться и ощутить шершавость материала. Мой душеприказчик не спеша приблизился ко мне и встал за спинкой стула, на котором я сидела. Справа от себя я увидела его руку – словно он приглашал меня на танец.

Конец бесплатного ознакомительного фрагмента.