Глава 8

— Мне уже говорили, чтобы я занималась только своими делами, — заметила Сандра, предлагая Лорен чашечку свежего кофе и стул — единственный, на котором никогда не спала кошка. — Но ты же меня знаешь.

Не дожидаясь ответа, Сандра, как всегда быстро шагая на своих длинных ногах, устремилась на кухню. Дому в Ламбертоне было свыше ста лет, и он был обставлен в эклектическом стиле, когда старинные добротные вещи запросто сочетаются с тем, что скорее всего можно назвать «ранним гаражным стилем».

Днем в это время года Сандра принимала гостей на небольшой застекленной веранде. Плотно закрытые окна поддерживали почти летнее тепло, так что на веранде было довольно уютно.

Лорен уселась возле круглого металлического стола, на который ей указала Сандра, и, грустно глядя в окно, стала пить дымящийся ароматный кофе. Ветер кружил листья, швырял их на побуревшую траву. Лорен и сама чувствовала себя как бы несомой ветром.

Сначала ее изводил один Адам. Теперь, похоже, к этому подключилась вся его семья. Она не сомневалась в том, чем был вызван ранний звонок Сандры и это приглашение на ленч. Лорен не понимала только, почему она согласилась.

Появление ее родственницы с подносом, полным бутербродов, сопровождалось всплеском активности дотоле спокойных кошек. Зип, длинношерстная мэнская кошка, спокойно спавшая на мягком кресле-качалке, почуяв тунца, резко приподняла голову, а затем встала. Другая кошка, Боинг, не проявляла такой прыти. Она лишь проводила Сандру глазами, пока та не поставила поднос.

Сандра взяла один из бутербродов и стала есть.

— Я думаю, Адам сообщил тебе, что сказал папа? Насчет того, чтобы тебя госпитализировать?

Бутерброд в пальцах Лорен задрожал.

— О, Господи! Адам не говорил тебе? Вечно эта моя болтливость! Прости, Лорен. Это было не так, как у меня вышло. Ничего не умею скрывать. Папа говорил это, не разобравшись, что и кого имел в виду Адам. Он не то хотел сказать. Правда.

— Зря я сюда пришла.

Лорен начала вставать, но слишком резко, так что ее вдруг накренившийся стул встревожил Боинг, которая метнулась и убежала в дальний угол веранды. Лорен уставилась на кошку, чувствуя, что ее сердце тяжело забилось. Неожиданно она села обратно.

— Мне что-то не по себе. Давно не чувствовала себя так скверно.

— Последнее время тебе тяжело, я знаю. Вот, подержи Зип, — Сандра, схватив кошку, всучила ее Лорен. — Никто так не успокаивает расшатанные нервы, как теплая пушистая кошечка.

Лорен механически прижала кошку к себе. Ее не удивило, когда Сандра сказала, что уже знает об отказе Лорен пойти к доктору Бьюмонту. Адам сказал об этом Дэну. Дэн позвонил Сандре. Тогда Сандра позвонила ей.

— Вообще я рада, что ты знаешь о моих проблемах, — осторожно начала Лорен, — но…

— Ты также хотела бы, чтобы Адам не очень разевал свой рот.

Лорен кивнула. Было соблазнительно довериться Сандре. В конце концов, они были подругами задолго до того, как стали родственницами. Это лучше, чем чужой человек, психотерапевт, уверяла себя Лорен, но все же она колебалась.

— Лучше бы он подождал и подумал, прежде, чем разговаривать с твоим отцом.

— Он хотел, как лучше.

— А получилось хуже. Мы ссорились нечасто, и обычно успевали все уладить до того, как ложились в постель. А на этот раз…

Сандра казалась сочувствующей, но Лорен услышала от нее не то, что ожидала.

— Ты уверена, что не могла бы ни в каком случае пойти к психотерапевту? Ну, не обязательно к Бьюмонту. Есть же большой выбор. Может быть, тебе легче поговорить с женщиной, особенно когда дело касается секса. Адам не дал тебе возможности выбора?

— Ты могла бы и не спрашивать.

— Ох, мужчины! — Сандра придвинулась ближе, опираясь локтями о стол. — Ну, я сама вчера навела для тебя кое-какие справки.

— В этом не было необходимости. Сандра отмахнулась. Она не только не слушала возражений Лорен, но явно решила вообще не обращать на них внимания.

— Что толку работать в городской библиотеке, если не пользуешься этим, чтобы наводить нужные справки!

Лорен налила себе вторую чашку кофе и взяла ее обеими руками, глядя на Сандру. На свой манер Сандра была также неукротима, как и Адам, и Лорен сомневалась, что могла бы убедить обоих бросить эти затеи. И все же она решила задать неизбежный вопрос:

— Какого рода справки?

— О докторе Эндрюс.

— Это которая работает с кристаллами?

— Которая настолько широко мыслит и считает, что исследование реинкарнации может быть ключом к проблеме ее клиентов.

— Я не…

— Тебе положительно следует изменить свое отношение к проблеме прошлых жизней, — остановила ее возражения Сандра. — Сейчас в подобные вещи верят многие умные, интеллигентные люди.

— В этом я не сомневаюсь, — уступила Лорен. — Я допускаю, что такая возможность существует, но я вполне уверена, что реинкарнации не объясняют того, что со мной происходит.

— Почему ты так уверена?

— Ну, во-первых, много ли людей, которым приятно признать, Что в своей прошлой жизни они были слугами? Адам и твой отец были правы, когда отказались иметь дело с Эндрюс.

— Папа не мог бы добиться для тебя приема раньше января, даже если бы захотел. Ее расписание забито на несколько месяцев вперед.

— Ты звонила ей?

— Угу.

— Сандра, я ценю твое беспокойство, но…

— Не хочешь, чтобы я лезла в это дело? Лорен признавала, нехорошо сердиться на тех, у кого добрые намерения, особенно когда человек сам готов признать, что был не прав, но ее раздражение росло.

— Я не пошла бы, если бы даже она набирала новых… э-э… клиентов. Если бы я и решила, что мне нужна психотерапия, что вряд ли, то я, по крайней мере, выбрала бы кого-нибудь более… консервативного.

— Ладно, — Сандра явно не была переубеждена. — Если ты передумаешь, может быть, найдется какая-нибудь альтернатива.

— Забудь, Сандра. Я уже достаточно наслушалась о прошлых существованиях души.

— Скажи спасибо, что я не посоветовала тебе пройти через… — она недовольно фыркнула, видя, что единственной реакцией на ее слова был недоумевающий взгляд. — Машину для путешествий по времени.

— Ах! Если бы существовали такие простые решения. Сандра, я думаю, мы сумеем исключить это вместе с реинкарнациями.

После недолгого молчания Лорен спросила:

— В вашей библиотеке есть книги по психологии?

— Конечно, но я не думаю, что ты найдешь там ответ.

— Я сама так не думала до твоего звонка.

— О, Господи! Ты видела новый сон? Лорен кивнула.

— Я думала, что хороший долгий сон положит конец этим кошмарам.

Лорен вкратце рассказала, что видела утром.

— Все? И никакого секса, никакого насилия?

— Это не мыльная опера.

— Но и не реальность.

Лорен очень осторожно поставила пустую кофейную чашечку, так как чувствовала, что ее раздражение растет. Она бросила на Сандру осуждающий взгляд.

— Ну, теперь мне точно пора домой!

— А потом?

— А потом я попрошу Адама не рассказывать брату о каждом пустяке из нашей семейной жизни.

Сандра подняла брови, поняв, что за словами Лорен — с трудом сдерживаемая злость. Она принялась извиняться.

Лорен встала, готовая уйти, но ее остановил шум подъехавшей к дому машины. Она подавила стон, поняв, что путь к отступлению отрезан.

Громко хлопнула дверь, и на веранде появилась Карен Досетт, широкоплечая блондинка под тридцать, обладательница атлетической фигуры и больших зубов. В настоящий момент она изрыгала пламя.

— Я его убью! — заявила она, едва войдя. — Нет, клянусь, я возьму ружье и отправлю этого изменника в мир иной!

— Значит, у тебя — семейные проблемы, — констатировала Сандра, затаив дыхание.

Лорен сразу почувствовала себя несколько лучше. Какая бы там дрянь к ней не прицепилась, но они с Адамом действительно любили друг друга. Это заставило ее посмотреть на вещи иначе.

— Вот, Карей, — сказала Лорен, поднимая кошку. — Бери ее и садись. Это чудесно успокоит твои нервы.

Она вручила Боинг Карен и попрощалась.

Джарвис Бьюмонт был человеком шарообразным. Щеки у него были круглые и румяные, а кудрявая борода довершала общую округлость лица. Округлое полное туловище, животик в полосатой рубашке, нависавший над поясом из-под вязаного жилета, и распахнутый твидовый пиджак довершали геометрию фигуры. От доктора исходило добродушие.

— Мистер Райдер? — Выходя из-за массивного дубового стола, доктор простер навстречу посетителю руки с пальцами, похожими на маленькие пухлые колбаски, в то же время внимательно на него глядя.

— Благодарю, что нашли время для меня, доктор Бринквуд.

— Что вы, не стоит. Доктор Бринквуд оказывал мне в прошлом некоторые услуги. Но мне казалось, что ваша супруга, миссис Райдер, хотела со мной поговорить?

— Миссис Райдер, к сожалению, не видит нужды разговаривать с кем бы то ни было.

Грустная улыбка на мгновение мелькнула на лице доктора, чьи острые глазки были лишь частично скрыты очками с совершенно круглыми стеклами.

— А вы, мистер Райдер? Доставляет ли вам неудобство мысль о том, что она может нуждаться в моей помощи?

Бьюмонт сел в большое мягкое вращающееся кресло и указал Адаму на кресло с другой стороны стола. Других мест в небольшом кабинете не было. Кресло было, очень удобным, и Адам почувствовал, что расслабился, едва опустился в него. Вся мебель у Бьюмонта была солидной, как и он сам. Общее впечатление надежности и традиционализма должно было укреплять посетителя в мысли, что перед ним специалист, который знает, что делает.

— Я думаю, ей было бы полезно у вас побывать, — сегодня утром Адам позволил себе навести кое-какие справки среди коллег-юристов, — узнал, что Бьюмонта не раз вызывали в местные суды для предварительной экспертизы психического здоровья преступников до вынесения приговора. — У вас превосходная репутация. Говорят, вы всегда начинаете обследования с помощью тестов.

— Это часто хорошо для начала, но не всегда обязательно для диагноза и терапии. Думаете, ваша жена стала бы возражать против этого?

— Не знаю, но я слышал, что обследование по таким тестам требует времени. Если она вообще к вам придет, то, думаю, лучше, если она прямо начнет с рассказа о своих проблемах. Отсрочка может создать осложнения. Это не говоря уже о том, что она может обострить растущую напряженность между нами. Бьюмонт кивнул:

— Моя гибкость — предмет моей гордости, мистер Райдер. В юридической практике требуется статистический анализ, как часть исследования, но я могу, предварив тестирование, начать лечение сразу после первой беседы.

— Если моя жена согласится прийти к вам, то так, думаю, будет лучше.

Бьюмонт, видимо, был не очень огорчен колебаниями Лорен. Он думал о чем-то своем, но в то же время взгляд его выражал симпатию и понимание.

— Сопротивление моим консультациям не так необычно. Гордость играет свою роль. Нам приятно думать, что мы сами справимся со своими проблемами, особенно — тем из нас, кто воспитан на старомодных ценностях Новой Англии. Многие вначале отвергают постороннюю помощь.

«Отвергают», — подумал Адам. Да, алкоголик, например, отказывается признать алкоголизм. Лорен делает вид, будто эти сны не влияют на другие стороны ее жизни.

— Она пока и говорить не хочет о визите сюда. Адам весь день думал об их ссоре. Он уже готов был отказаться от этой беседы, чтобы погасить конфликт.

— Может быть, ваша супруга права. Может быть, ей нужен иной вид психотерапии, чем те, которые я предлагаю. Почему бы вам не дать мне представление л характере ее проблем?

— Лорен стала видеть очень живые кошмарные сны, в которых она убивает мужа, а потом ее казнят за это преступление.

— Это повторяющееся сновидение?

— Нет, скорее драма с продолжением. В разных вариантах ей представляются убийство, суд и первое свидание с любовником… — Адам беспокойно заерзал в кресле. Если Бьюмонт это не правильно поймет…

— Было ли какое-то событие в жизни вашей жены, какой-то инцидент, вызвавший стресс, который предшествовал появлению снов?

— Поездка в Нью-Йорк.

— А поподробнее?

— Она ходила по магазинам, была в музее. Мы отмечали пятую годовщину свадьбы. В общем-то она хорошо провела день. Единственным неприятным моментом было то, что она видела одну старинную картину. Лорен показалось, что она похожа на одну из женщин с этой картины.

— Как давно у миссис Райдер эти сны? — спросил Бьюмонт.

— Первый был тринадцать дней назад. Психолог сделал пометку в желтом блокноте.

— Она когда-нибудь страдала бессонницей? Адам убрал волосы со лба.

— Какое-то время она боялась спать, чтобы не видеть этих снов. Эта проблема, кажется, решилась сама собой. Она опять спит нормально.

— Сколько ночей подряд?

— Две.

— Не очень много информации.

— Есть еще кое-что.

— Да?

— Известно, что у нее была амнезия в восемнадцатилетнем возрасте.

На лице Бьюмонта промелькнуло удивление.

— И надолго?

Адам пересказал все, что знал от жены о ее потере памяти.

— Хорошо, — сказал Бьюмонт, — я очень надеюсь, что она все же согласится поговорить со мной. Я буду с вами вполне откровенен: то, что вы рассказали, заинтриговало меня Я не помню подобных случаев.

Адам прищурился:

— Не хотите ли вы сделать из ее случая научную статью?

Бьюмонт попытался изобразить успокаивающую улыбку.

— Вы так говорите, словно это плохо.

— Но ведь она не подопытный кролик.

— Не беспокойтесь, карты моих пациентов совершенно конфиденциальны. И у меня есть репутация, которой можно дорожить. Я никогда не пишу в медицинских картах настоящих имен.

Адам осторожно задал главный вопрос.

— Вы сможете помочь Лорен, если она согласится с вами встретиться?

— Вы должны понимать, что гарантий нет, по я верю, что смогу. Мне представляется ясным, что эти сны связаны у нее с событиями, которых она не помнит ввиду временной амнезии. Наводящими вопросами я постараюсь вызвать эти глубоко скрытые воспоминания, — он сделал заметку в настольном календаре. — Я записываю ее на следующий вторник, на час. Это самый ранний срок сейчас, накануне Дня Колумба.

— Это меня устраивает.

Теперь оставалось только убедить Лорен. Легко сказать, особенно учитывая, что сейчас она не видит кошмарных снов. Можно ли ее умаслить? Ему очень хотелось уладить все их разногласия до наступления ночи. Если все пойдет хорошо, то они заключат мир старым супружеским способом.

Доктор внимательно наблюдал за ним.

— Вы сами могли бы попробовать воссоздать биографию миссис Райдер.

— Как? — не понял поначалу Адам.

— Мне было бы полезно узнать кое-что о миссис Райдер помимо того, что она сама скажет мне. С вашим опытом юриста вы можете выяснить не меньше, чем частный детектив. Все может помочь — школьные записи, метрики, заключения врачей. Ну, вы знаете все это. Чем больше у меня будет фактов, тем лучше я смогу проводить терапию.

Адам кивнул. Он обладал достаточными связями, делающими это возможным. Он мог раздобыть и сохранившиеся где-то бумаги, касающиеся Лорен и ее родителей. Одно его тревожило в этом плане:

— Ей бы не понравилось, если бы она узнала об этом расследовании.

— Нет необходимости сообщать ей об этом. Вам лучше не настаивать на обсуждении с ней ее прошлого. Что захочет, скажет сама. Остальное узнаем. Ну, и, конечно, я не открою ей мой источник информации, — его оптимизм стал раздражать Адама. — Ведь я же не могу, как вы понимаете, нарушить конфиденциальность ни чьей стороны.

Адам думал над словами Бьюмонта по дороге обратно, и у него появились новые сомнения относительно этого психотерапевта. Принять его предложение — значило, по сути, все время лгать Лорен. Она огорчала его тем, что сама иногда лгала ему. Можно ли строить теперь отношения на этой отвратительной основе?

Понимая, что такие моральные дилеммы не смутили бы других мужчин на его месте, он все-таки продолжал спорить с собой, пока не свернул на аллею к дому. Неохотно, но он все же решил попробовать метод Бьюмонта. В конце концов, Адам представлял себе, как трудно будет уговорить Лорен сотрудничать. А помочь ей, даже если она того не желала, он считал своим долгом.

Когда он вошел, Лорен подняла голову от кастрюли с рыбным супом, который она помешивала на плите, и приветствовала мужа улыбкой вполне ясной и любящей.

— Я решила, что ты был прав, — сказала она прежде, чем он открыл рот.

— Насчет чего? — спросил он недоверчиво. Она готовила одно из его любимых блюд. Приятный запах варившихся вместе рыбы, картошки, крупы, лука вызывал аппетит и хорошее настроение. Но опасения Адама пока не рассеялись. Лорен, играющая роль Джоун Кливер, плохо вязалась со злой и упрямой женщиной, которая была перед ним прошлой ночью.

— Насчет психотерапии. Если ты по-прежнему думаешь, что мне будет польза от визита к доктору Бьюмонту, то я пойду к нему. Если, конечно, это не слишком дорого.

«Всегда практичная», — подумал Адам с умилением. Лорен посмеивалась, что он скупой янки, но сама она его всегда обставит.

— Он не особенно дорогой, — заверил Адам жену. — К тому же наша медицинская страховка покроет большую часть расходов.

— Ну, ладно. Это, в конце концов, не так уж страшно.

— Что-то не пойму, Лорен. Прошлой ночью ты и слышать об этом не хотела.

— Ты решил за меня, это мне не понравилось, но теперь, когда я это обдумала…

— Что же изменило твое настроение? Новый сон?

Лорен со вздохом выключила горелку и, осторожно сняв кастрюлю с плиты, поставила ее на подставку для горячего с надписью «Кухня Лорен».

— Я ведь никогда не могла бы обмануть тебя, правда?

— Надеюсь, что ты не будешь я пытаться. То, что ты видела, было скверно?

Она подошла и прильнула к нему.

— Не обязательно, чтобы это было скверно. Главное, это есть.

Он обнял жену, ища слов понимания, но не находил. Он только старался ее успокоить.

— Я правда думала, что избавилась от этих снов.

— Понимаю, дорогая. Я тоже на это надеялся, — он гладил ее шелковистые каштановые волосы, рассеянно теребя один из локонов, пока она не подняла голову и не поглядела на него.

— Ты хочешь рассказать мне об этом?

— Хочу. Словно бы я репетирую перед встречей с твоим доктором Бьюмонтом, — она вздохнула, затем вдруг выпалила на одном дыхании. — Сегодня утром я встречалась следи Слифорд. Кажется, это она научила меня всему, что я знаю о вышивке.

Задолго до того, как Лорен вошла в кабинет, она решила быть во всем откровенной с доктором Бьюмонтом. Это было обещано Адаму. Может быть, доктор и в самом деле поможет. И еще, она надеялась получить от него профессиональный совет, как лучше смягчить возможные конфликты с мужем.

Во вторник пригрезившаяся ей встреча следи Слифорд в шестнадцатом веке была еще жива в памяти, вплоть до деталей узоров вышивки. Прошло четыре дня, и видений пока не было. Она вела нормальную жизнь, спала по восемь часов. Весь долгий уик-энд они с Адамом, по молчаливому согласию, не касались неприятных тем и просто наслаждались обществом друг друга.

Первым ее впечатлением от кабинета Джарвиса Бьюмонта была его безликость, незапоминаемость. Она где-то слышала, что фрейдовские кушетки вместе с фрейдовскими психоаналитиками уже не в моде, но огромный стол и глубокое кресло сбивали ее с толку. Женщина-психотерапевт, казалось Лорен, предпочла бы для беседы уютный угловой диван. Кажется, она видела что-то подобное в последней телевизионной драме.

Сам Бьюмонт, однако, был гораздо менее устрашающим, чем его обстановка, так что, несмотря на разделявший врача и пациента громадный стол, Лорен начала расслабляться, сев в мягкое кресло для клиентов, и пока хозяин вводил ее в курс дела, остатки се нервозности постепенно таяли.

— Я получил в общих чертах описание характера ваших снов, — сказал ей доктор, — но хотел бы услышать подробности от вас самой.

— В том порядке, как они мне снились, или в порядке хронологии событий?

— Как для вас удобнее, миссис Райдер. Она вдруг заколебалась и вместо ответа задала еще вопрос:

— А это необычно, когда сны, так сказать, бывают на историческую тему?

— Да нет, более или менее обычно. В вашей голове память как бы проигрывает в разных вариантах драму, которая, когда придет время, можно надеяться, приведет вас к катарсису. Смотрите на это как на игру вашего подсознания, которая должна вывести вас на то, что реально стоит за вашим сном.

— Вы хотите сказать, что я как бы вызываю оттуда костюмированную драму, вместо того, чтобы вспомнить действительные события из своей жизни?

Бьюмонт, откинувшись в кресле, поглядел на нее удивленно. Его круглые очки блеснули.

— Вы говорите — костюмированная драма? Эта неосведомленность почему-то показалась ей забавной.

— Разве Адам не говорил вам, что все мои сны происходят в Старой Англии, в шестнадцатом веке?

Бьюмонт слегка нахмурился:

— Ваш муж не коснулся этой детали, — после минутного размышления его лицо прояснилось. — Но, в общем, и это не так уж необычно. Костюмированная драма, пользуясь вашим выражением…

— Ну, сюжет такой…

Пытаясь говорить непринужденно, Лорен начала с девочки на яблоне. Он слушал ее, не перебивая, и определенное им для беседы время почти истекло. Она заканчивала рассказывать о своих ощущениях, когда языки пламени лизнули ее ноги… К этому моменту ее непринужденность истощилась.

— ..Руки мои были привязаны к столбу над головой, вокруг меня сложены ветки и поленья. Я была босиком, так что ощущала острые сучки и грубую кору. И сам столб тоже был грубым, просто толстым бревном, способным поддерживать меня в вертикальном положении, так чтобы все эти кровопийцы в толпе могли наблюдать мою агонию.

Доктор Бьюмонт не делал комментариев. Он только добавлял еще какие-то записи к тем, что делал по ходу ее рассказа, затем поднял глаза и посмотрел на нее.

— Ваш муж говорил, что вы страдали амнезией. В оставшиеся несколько минут я хотел бы, чтобы вы попытались вспомнить о ее наступлении. Не скажете ли вы мне, какое ваше самое раннее воспоминание?

Лорен глубоко вздохнула. Она должна была подготовиться к ответу на этот вопрос. Имело ли смысл что-нибудь утаивать, включая подробности их отношений с Робом, как и ее беспокойство, узнает ли о них Адам? В конце концов, Бьюмонт ведь должен знать факты, чтобы ее консультировать.

И вдруг вместо этого она услышала, как говорит следующее:

— Мое самое раннее воспоминание — это как меня поколотили, когда мне было четыре года.

— За что вас наказали?

— За сгоревшее мясо.

— Вы могли бы вспомнить об этом побольше? Кто вас бил?

— Мама.

…Запахло горелым. Мясо они ели нечасто, а тут была целая оленья нога, которую ее отцу подарил сэр Рэндалл. Мать хмурилась, думая, за какие это услуги такой подарок. Рыцарь не отличался щедростью.

— Мне сказали, чтобы я поворачивала мясо на вертеле и не останавливалась, — сказала Лорен тихим, испуганным голосом. — Но у огня было так горячо, — она поглядела на доктора виновато. — Я хотела просто подышать свежим воздухом, сударь, и тут пламя ужасно вспыхнуло!

Она так живо представила себе эту картину… В домике была всего одна комната с пыльным земляным полом.

Усталая изможденная женщина, ее мать, обрушилась на нее с бранью и побоями. Лорен вздрагивала под ее ударами. У матери были грубые натруженные руки. Лорен чуть не упала. Она теребила складки передника, и грубая льняная ткань раздражала кожу пальцев…

— Миссис Райдер?

Лорен уставилась на Бьюмонта, будто только что увидела его. Такой солидный господин, подумала она, должно быть, очень богат и может позволить себе прекрасный стол.

— Миссис Райдер! — Бьюмонт так испугался, что потянулся к ней через стол и схватил за руку. — Сядьте, пожалуйста. Нет оснований для тревоги.

Когда это она успела встать? Смущенная, Лорен подчинилась.

— Простите, — пробормотала она. — Все это вдруг так живо мне представилось…

Бьюмонт попытался взять нить беседы в свои руки.

— Вы говорите, вам было четыре года, когда это произошло?

Все еще захваченная своими впечатлениями, Лорен тихо, но отчетливо произнесла, точно отвечая выученный урок:

— Это было осенью. Пятнадцать лет. Генрих.

— Простите?

Лорен поняла, что она сказала, и, извиняясь, слабо улыбнулась изумленному психотерапевту. Она действительно решила ничего не скрывать.

— Я имела в виду год 1524, пятнадцатый год правления короля Генриха VIII.

Глава 9

Доктор Бьюмонт толстым пальцем резко нажал на кнопку селектора и мягко обратился к секретарше.

— Этот прием немного затянется, Меджи. Пожалуйста, внеси необходимые коррективы.

Поскольку на каждого пациента отводилось пятьдесят минут, Лорен совсем не чувствовала себя виноватой. Свои записи относительно ее заболевания доктор мог бы сделать потом.

Маленькие глазки за стеклами очков, как будто похолодели, когда он вновь переключил все свое внимание на женщину. Лорен показалось, что барьер между ними увеличился, и теперь их разделяет не только этот огромный письменный стол.

— Может быть, вы теперь расскажете мне о своем реальном первом воспоминании?

— А почему бы и нет? — вопросом на вопрос ответила она и принялась, тщательно подбирая слова, чтобы не слишком шокировать доктора, рассказывать, чем они с Робом Сетоном занимались. г Его сухая, лишенная эмоций реакция разочаровала ее. Он начал задавать вопросы. Она отвечала, но когда сама спросила о чем-то, психолог решил воздержаться от ответа, а вместо этого задал следующий вопрос. Эта увертка разозлила ее.

— Не могли бы вы в таком случае, — прерывая его, спросила она, — объяснить, почему мои сны так ярки? Почему они просто не проходят, когда я просыпаюсь, а так хорошо помнятся? Иногда сюжеты повторяются, но каждый раз добавляются новые детали, и я все их помню.

— Вы много читаете исторической беллетристики, миссис Райдер?

— Вы всегда отвечаете вопросом на вопрос, мистер Бьюмонт?

— Нет, — он наклонился вперед, теребя курчавую бороду. — Сказать вам, миссис Райдер, что я думаю? Я полагаю, что вы любите читать то, что популярно называется «исторические ужасы».

Она слегка поморщилась.

— Я люблю и серьезные исторические романы, и эти «ужасы». Но здесь не то…

— Я считаю, что ваши литературные пристрастия в значительной мере объясняют вашу проблему. Вы экстраполируете детали из прочтенных книг на ситуацию, которая отражает определенный конфликт в вашем прошлом. А его вы помните лишь частично. Будьте терпеливы, миссис Райдер. Все скоро встанет на свои места. Я поручил Меджи назначить вам регулярный прием. Вы будете приходить ко мне каждый понедельник. В следующий раз мы поговорим с вами более подробно.

Лорен вышла от доктора Бьюмонта с чувством беспокойства. Он ничего не сказал ей, чего она не знала бы сама. Это ее и удивило, поскольку она всегда гордилась своим умением мыслить здраво. А беспокоила ее собственная реакция на то, что специалист в психологии в общем-то соглашается с ней. В принципе это должно было бы вселить в нее уверенность, однако сводящая ее с ума подозрительность подсказывала: они оба не правы.

К тому времени, когда она доехала до Ламбертона, беспокойство Лорен расцвело пышным цветом и перешло в горькое разочарование. Объяснение Бьюмонта было слишком простым, его диагноз — слишком поверхностным. Если она знает фабулу какого-то романа, всплывшую в подсознании, то сможет найти и источник. Вместо того, чтобы повернуть домой у единственного светофора в Ламбертоне, она направилась в противоположном направлении, в центр городка.

Публичная библиотека, открывшаяся в Ламбертоне задолго до начала этого столетия, была построена из местного камня в стиле греческого храма. Она работала двадцать пять часов в неделю, что намного превышало часы работы любой другой библиотеки в округе Джефферсон. К счастью для Лорен, вторник был единственным днем, когда завсегдатаи с десяти утра до семи вечера могли неспешно выбирать книги.

Припарковаться поблизости не было никакой возможности. Те места, что не зарезервировала церковь, заняли для парковки студенты и преподаватели ламбертонского отделения университета штата. Здание университета, сложенное из красного кирпича, с трех сторон окружало библиотеку. Лорен осторожно поставила машину в неположенном месте под знаком «ПАРКОВКА ЗАПРЕЩЕНА. ОПАСНОСТЬ ОБВАЛА СНЕГА».

Сандра, последние двадцать лет работавшая городским библиотекарем, сидела на своем привычном месте за абонементным столом, когда вошла ее невестка. Рыжие волосы Сандры были аккуратно собраны, но грозили в любую минуту рассыпаться.