Всеволод Емелин
ПСС
Безнадежная песня
Вот трясут мои плечи:
"Эй, мужчина, не спать!
Остановка конечная!
Вылезай, твою мать!"
Из автобуса в вечер я
Неуклюже шагнул
Взяв клеенчатый, клетчатый,
Челноковский баул.
И от станции в сторону
Я побрел вдоль оград
Где стоит над заборами
Ядовитый закат.
Не сверкает здесь золото
Здесь огни не горят
Ни деревни, ни города -
Слобода да посад.
Здесь Всевышний насупился,
Здесь ни моря, ни гор
На бесплодных, на супесях
Здесь живут с давних пор.
Под свинцовыми тучами
Возле мутной реки
Эти люди живучие
Словно те сорняки?
Налетали татары ли
Лютой смертью в седле -
Царь с князьями-боярами
Хоронился в Кремле.
Чтоб со стен белокаменных
Наблюдать, как горят
Городские окраины,
Слобода да посад.
Но чуть пепел рассеется
И отхлынет номад
Воскресал вроде Феникса
Разоренный посад.
Сквозь кострища, проплешины
Толщу снега и льда
Пробивались, сердешные,
Как в саду лебеда.
Крыши дранкою крыли
Расцепляли вагоны.
Наполняли бутыли
Голубым самогоном.
Вешали занавески
Не бедней городских
Громыхали железками
В небольших мастерских.
В огородах потели
Запасали компот
Пропивали в неделю,
Что скопили за год.
Чтили батьку усатого
И как камень ко дну,
Уходили солдатами
На любую войну.
На Страстной яйца красили,
Чтоб держаться корней,
Отмечали все праздники:
Девять дней, сорок дней…
И под пенье метели
У заклеенной рамы
Телевизор смотрели
Долгими вечерами.
Где на главном канале
Политолог-еврей
Все запугивал вами
Малолетних детей.
Здесь любили подраться.
Ловко били под дых.
На субботние танцы
Не пускали чужих.
Здесь в глухих подворотнях
Набирали ребят:
Кого в "Черную сотню"
Кого в "Красный Джихад".
Славить мудрость начальства,
Разгонять гей-парад -
Ты на все ведь согласна
Слобода да посад.
Пели песни кабацкие,
Рвали воротники
Слободские, посадские
Вы мои земляки.
Помню комнатку спальную
Где ковер на стене
Шкафчик с плошкой хрустальною
Ветка вишни в окне.
Детский взгляд из-под челочки
Насторожен и смел.
И три книжки на полочке
Серии "ЖЗЛ".
В синей стираной маечке
И в спортивных штанах.
Вот сижу я на лавочке.
С мятой "Примой" в зубах.
От летящего времени
Безнадежно отстав.
Я глазами похмельными.
Провожаю состав.
Поэма о Березовском, и не только
Хватит гадить англичаночка
Прекращай свой маскарад
Отдавай Борис Абрамыча
Отдавай родного в зад.
Он полонием из баночки
Отравил наших ребят
Отдавай Борис Абрамыча,
Отдавай-ка гада в зад.
Поведет его по просеке
В телогреечке конвой
А пока под психов косите
Хрен вам, а не Луговой.
Вы не строгие родители
Нам тут делать экзекуцию
Свои мозги измените вы
А не нашу Конституцию.
Хорошо на вашем острове
Где традиции монархии
Здесь пожили б в девяностые
Под пятою олигархии.
Были годы девяностые
Беспросветными и длинными
Над Россией Березовский
Распростер крыла совиные.
Секретарь совбезопасности
Попирая честь и право
Сбереженья пролетарские
Прокрутил в альянсе АВВА.
Люди что ему поверили
Погибали под забором
А он сверкал плешивым черепом
По кремлевским коридорам.
На хрена его пустили
В тот кремлевский коридор?
Он, аж в солнечной Бразилии
У кого-то что-то спер.
Наподобие Распутина
Он маячил тут и там.
Он и президента Путина
Посадил на шею нам.
Он безумствовал неистово
Словно дикий печенег
Он охранников Гусинского
Сунул мордой прямо в снег.
(Кстати, и тебя касается,
Слышь, Испания франкистская?
Отдавай назад красавица
Драгоценного Гусинского.)
Разгулялись стаи серых псов
По стране моих родителей
И в коробках из-под ксероксов
Достояние расхитили.
Отобрали сбережения
И в заморских банках спрятали.
Не забудет население
Девяностые проклятые.
Об меня все ноги вытерли
Растащили нефть и золото
Доорался я на митингах
На свою седую голову.
Надрывая свои силы
Строил виллы пидарасам я
Не забуду до могилы
Девяностые ужасные.
Пил отраву без закуски
Побирался на помойке я
Не забудут люди русские
Девяностые жестокие.
В это время пили виски
И ласкали тело женское
Березовские, Гусинские,
Ходорковские, Смоленские.
Шли могучие и гордые
И сверкали как алмазы
И устраивали оргии
В штаб-квартире ЛогоВАЗа.
Только лопнуло терпение
Разогнали паразитов
Верно говорили древние
Мунди глория - транзитом.
Унес ветер словно листья
Девяностые продажные
И чекисты в руки чистые
Взяли нефтяные скважины.
Воры выправили ксивы
Что, мол, жертвы холокоста мы.
Не вернуть им дни счастливые
Не вернутся девяностые.
Отберем дворцы с удобствами
И вернем народу денежки
Не вернутся девяностые
Все не будет как при дедушке.
Пусть меня зароют в землю как
Вымершего звероящера
Нам бы только вот приемника
Чтобы, значит, настоящего.
З.Ы. (Послесловие автора).
Розни я не разжигаю
Всех люблю на свете я
Двести восемьдесят вторая
Не губи меня статья.
Данный текст не юдофобный
Я не юзер Пионер
Есть евреи превосходные
Абрамович, например.
Он трудящихся не мучает
Он не пиздит все подряд
Он главенствует над чукчами
Те его боготворят.
Московский зороастризм
Кто там в дали, не мент ли?
Мимо детских качелей
Тень проскользнула к «Бентли»
С молотовским коктейлем.
Лопнет бутылка со звоном
Взвизгнет сигнализация
И над спящим районом
Вспыхнет иллюминация.
Ах, как красиво стало
Грохнуло со всей дури
Сдетонировал справа
«Майбах», а слева «Бумер»
Ах, как забилось сердце
Как тревожно и сладко
Вот и пришел Освенцим
Дорогим иномаркам.
Воют сирены грозно
Тянут пожарный хобот
Мент всем сует серьезно.
Мутный свой фоторобот.
Людям вбивают в темя
Что, мол, псих, пироман
Нет, наступило время
Городских партизан.
Вы в своих « Ягуарах»
Довели до греха
Вызвали из подвалов
Красного петуха.
Глядя из окон узких
Как пылают костры
Русского Заратустру
Узнаете козлы?
Тачки горят как хворост
На лицах хозяев ужас,
А зачем прибавляли скорость
Проносясь мимо нас по лужам?
Ни за какие мильоны
Партизана не сдаст пешеход
С Кольцевой на зеленую
Спешащий на переход.
Жгите, милые, жгите
Ни секунды не мешкая
Слава бутовским мстителям
Со славянскою внешностью.
От народа голодного
От народа разутого
В пояс низкий поклон вам
Робин Гуды из Бутово.
Печень
Когда во французской столице
К власти пришел Саркози
В унылой московской больнице
Делали мне УЗИ.
В загадочном аппарате
Что-то квакало тихо
Была в белоснежном халате
Молодая врачиха.
Она мое бедное тело
Терзала какой-то штукой
Лицо ее все мрачнело
И искажалось мукой.
Горбились девичьи плечи
Сбирались у глаз морщины:
"Гавно у Вас, а не печень
Допрыгались Вы мужчина".
Волной подкатились слезы
К подслеповатым глазам:
"Поздно, мужчина, поздно,
Поздно Вам пить Нарзан".
Есть ли на свете что-то
Что может отсрочить конец?
"Эссенциале ФортеЭ,
"Аллохол", "Гепамерц"?
"Нет, мы таких не лечим",-
Сказала она сквозь слезы
Была- бы больна Ваша печень
Жировым гепатозом…
А тут, глянешь на мониторе -
Сразу по коже мороз
"Горе, какое горе!
У Вас, мужчина, цирроз".
В кабинете, вдруг, стало тихо
Словно что-то оборвалось
А ты лучше спроси врачиха:
"Отчего у меня цирроз"?
Откуда боли и опухоль -
Печень, ведь, не из стали,
По ней жернова эпохи
Как танки проскрежетали.
Вот лежу посреди весны
Ультразвуком просвечен
История страны
Угробила мою печень.
Как говорят в народе:
" Не все доживут до лета".
Трещина мира проходит
Через печень поэта.
Легкие и желудок
Поглощают еду и воздух,
А если кто очень умный
Тот все понимает мозгом.
А если кто очень добрый -
Тот все пропускает сквозь сердце
Оно птицей стучится в ребра
Ищет, как в клетке, дверцу.
У каждого свои судьбы,
Своя выпадает карта.
Умный - умрет от инсульта
Добрый - умрет от инфаркта.
А кто не добр, не умен
Рифмует розы-морозы -
Тот, пожелтев как лимон,
В муках помрет от цирроза.
Есть в организмах разных
Свои вертикали власти.
Мозг отдает приказы
Он здесь, типа, начальство.
Ниже, подобно плаксивой,
Бесхребетной интеллегенции,
Мечется, рефлексирует,
Руки ломает сердце.
Но все, что они начудят
Молча, с утра до вечера,-
Словно пролетариат
Знай разгребает печень.
Мозг все думает что-то,
В сердце горит любовь.
А печень на грязных работах -
Она очищает кровь.
Но стоит сменить точку зрения
На распределенье ролей,
То ясно всем без сомнения,
Что мозг конкретно еврей.
Прикидывает, экономит
Вылитый Рабинович!
Алгеброю гармонию
Все проверяет, сволочь.
А сердце - оно капризное
Вспыхнет подобно газу,
Чем являет все признаки
Уроженца Кавказа.
То замирает мрачно
То как тротил взорвется
Сердце - оно, горячее
Как характер у горца.
А печень - трудяга кроткая
Она держит ответ за базар
Она от ножа и водки
Принимает первый удар.
Печень она все терпит
Она живет не по лжи
Она не боится смерти -
Совсем как русский мужик.
Она никому не перечит
Ей год за три идет
Она встает бедам навстречу
И, в результате, вот.
Как все русские люди
Солдаты фронта и тыла
Печень не позабудет.
Все, что с народом было.
Докторша, я люблю тебя
Хоть ты мне годишься в дочки
Читай на экране компьютера
Родной истории строчки.
Вот мертвых клеток слой
Пролег дорожкой багровую -
Его оставил застой
Портвейнами двухрублевыми.
А вот жировая прослойка
Жизни прямая опасность:
Спасибо тебе перестройка
Ускоренье и гласность.
Скрылись давно в тени
Горбачев, Лигачев ли,
Но до сих пор они
Сидят у меня в печенках.
Где тот народный гнев?
Демонстрации, митинги?
Остался в тканях "БФ"
Да стеклоочистители.
А с победой конечной
Демократии и свободы
Сколько пришлось тебе печень
Обезвредить паленых водок?
Черный вторник, дефолт,
Замиренье Чечни,-
Все предъявили свой счет
Моей несчастной печени.
Скоро двуглавый кречет
Сорвется камнем с небес
Изнуренную печень
Он до конца доест.
Ну что же. Никто не вечен
Каждого ждет могила.
Так спи же спокойно печень:
Ты долгу не изменила.
Светлая память печени -
Гулливеру среди лилипутов,
Самому человечному
Из внутренних субпродуктов.
Письма крымского друга.
Тоже, видимо, из Марциала.
Нынче ветрено и пью я тост за тостом
Скоро лето, понаедут сюда бабы
Мне не надо больше сильным быть и рослым
Я могу теперь быть маленьким и слабым.
Алкоголь овладевает моим телом
Развиваются симптомы опьянения
Сколь приятней наблюдать за этим делом
Чем за женщиной в момент совокупленья.
Вот сижу я в ожиданье счета
Здесь не надо лебезить и суетиться
Водки пью я сколько мне охота
Отдыхающих здесь не берут в милицию.
Здесь гуляю босиком по первоцветью
Отрываю лапки мелким насекомым
Как там Путин? Чем он занят? Все «Роснефтью»?
Все «Роснефтью», вероятно, да «Газпромом».
Вон в могиле правоверный мусульманин
Он с неверными сражался на Кавказе
Никогда он не курил и не был пьяным.
Умер сразу, безо всякой эвтаназии.
Вон идет старик веселый, однорукий
Он с четырнадцати лет не просыхает
Схоронил давно жену, детей и внуков
Даже здесь не существует, Постум, правил.
Жизнь играет с нами шахматную партию
Все поделено на два неравных поля
Жить в эпоху суверенной демократии
Лучше в княжестве соседнем, возле моря.
Вдалеке от ихней властной вертикали
От борьбы, что доведет до импотенции
Говоришь, что здесь татары всех достали?
Но татары мне милее, чем чеченцы.
Этот вечер провести с тобой, путана
Я согласен, но давай-ка без соитья
Накачу тебе портвейна два стакана
И могу еще чего-нибудь купить я.
Не дыши ты в мою сторону перегаром
Отверни свое накрашенное рыло
Что бурчишь ты там? Что я мудила старый?
Старый - да, но не согласен, что мудила.
Вот и нам черед подходит склеить ласты
Как сказал мне старый гей, возле палатки:
«Жизнь прошла, словно несбывшаяся сказка»
Взгляд, конечно, в чем-то истинный, но гадкий.
Мой желудок барахлит на юге летом
Хорошо, что здесь два шага до уборной
Как в Ичкерии, мой Постум - или где там?
Навели порядок конституционный?
Приезжай на своем драном «Жигуленке»
Через горы и леса, поля и страны
Выпьем жгучей алычевой самогонки
Закусив ее резиновым рапаном.
А потом, под звуки местного оркестра
Закажу вина с названием «Массандра».
Покажу тебе прославленное место.
Где снимали грустный фильм про Ихтиандра.
Отведу тебя на горку, где руины
Расскажу тебе о подвигах, о древних.
Прочту список кораблей до середины
И спрошу, кто ожидается преемник.
К другу, Постум, твоему, что был активен
Скоро гость придет, по имени Кондратий
Сбережения мои, пол тыщи гривен
Обнаружишь под матрасом, на кровати.
Подходи к пивному бару, что на пристани
И договорись там с мужиками
Для начала, ты им литр горилки выстави
Они вынесут меня вперед ногами.
Мрачный лодочник допившийся до дрожи
Пеленгас в ведре стучит хвостом о донце
Тень деревьев все отчетливей и строже.
За скалу садящееся солнце.
На столе опустошенная бутылка
В небесах плывут созвездия Зодиака
На рассохшейся скамейке Дмитрий Быков -
Охуительный роман про Пастернака.
Крещенский романс 2007
Понятно, что зимы не будет,
Настал кирдык моей Рассеи.
Чему-то радуются люди,
А мне бы в петлю, как Хусейну.
Вот говорят, набухли почки,
Их что-то мне не попадалось.
И выросли в лесу грибочки,
Но я не Кастанеда Карлос.
Сырая каплет мгла с карнизов,
А снега нету, нету, нету
На радость дворникам- киргизам
В демаскирующих жилетах.
В метро осматривают рельсы
И отключили телефоны,
Блуждает выговор еврейский
По офисам редакционным.
Твердит о тяжести ответа
За отрицанье Холокоста,
И новый Эйхман входит в гетто,
Чтоб ямы вырыть всем по росту.
Вот пролетел могучий «Хаммер»,
Мне брюки чистые забрызгал.
О потеплении глобальном
Поведал хриплый телевизор.
Восстала на людей природа,
Как сообщил проклятый ящик.
Растет двуокись углерода,
И ежики не впали в спячку.
И скоро вся планета станет
Огромной жаркой Хиросимой,
Где только ежики в тумане
Плывут в тоске необъяснимой.
Плывут над черным бездорожьем
К Москве, сверкающей так ярко,
Где я, с похмелья, словно ежик
Не сплю, а тихо жду инфаркта.
Вот вышел ежик из тумана
Среди убогих гаражей,
Он вынул ножик из кармана,
Проси потом - «Хирург, зашей!»
Зашей мне резанную рану,
Зашей торпеду Эспераль,
Мой рот зловонный и поганый
Зашей, чтоб больше не орал.
Взываю из последних сил я -
Подайте ежикам наркоз!
Ликует враг. Молись, Россия.
Нас предал генерал Мороз.
Вспомним их поименно
Гуцко, Востоков, Карханин,
Лукьянов, Нитченко, Санаев,
Пучков, Савельев, Кочергин,
Чеченец Герман Садулаев.
Захар Прилепин - экстремист
Защитник целостной России,
И драматург, и сценарист
Чеховская Анастасия.
Еще Мамаева И.Л.,
Еще прозаик Коротеев.
Друзья, я просто охуел -
Ни пидарасов, ни евреев.
Хотя я в точности не знаю,
Смущает критик Пустовая.
Текст для программы посвященной 90-летию Февральской революции и празднику Пурим
Тоже мне революция,
Всюду ложь и измена.
Ни тебе конституции,
Ни севрюжины с хреном.
Вон мента, то есть, тьфу, пардон,
Вон жандарма зарезали,
И достали со всех сторон
Льющейся марсельезою.
В Думе всяк депутатишка
Нацепил красный бант.
Негде взять царю-батюшке
Пулеметных команд.
Ничего, скоро царь им
Ох, покажется сладким,
Едут уж из Швейцарии
К ним Ульяновы-Бланки.
Кудри черные вьются
У чудесных грузин.
Нет, не зря революция
Совпадает с Пурим.
Чем словами крамольными
Жечь народные массы,
Вы бы лучше припомнили
Этот праздник ужасный.
Истреблялись убийцами
Благородные персы
Наши братья арийские
По вине Артаксеркса.
Он интригой придворную
Разведен был, как фраер,
Хитрой пятой колонную
Во главе с Мардехаем.
Подкрадались таинственно
И мочили в сортире.
Все про это написано
В Белой книге Эсфири.
Их давили, давили,
Отрезали им уши.
А теперь эта линия
Продолжается Бушем.
Его администрация
Не оставит в покое
Этих бедных иранцев
С мудрым аятоллою.
Лепят миру горбатого,
Собирают армаду
Против мирного атома
Президента Нежада.
Вопрошаю я с подиума:
С кем вы, люди искусства?
Заступитесь за родину
Нашего Заратустры!
Поэма трубы
Памяти Владимира Подкопаева, которого некому помнить.
Бог не фраер, Бог не шлимазл,
В руках его пряник и плеть.
Кому пожелает он дарит газ,
Кому пожелает - нефть.
Не зря на Россию углеводороды
Он просыпал из щедрой горсти,
А чтобы могли мы другие народы
Ими как плетью пасти.
Паситесь, добрые народы,
У вас Хай Тек, Нью Эйдж и ВИЧ.
У нас лишь углеводороды,
Но мы лохов умеем стричь.
Гордитесь правами своих пидарасов,
Своей конституцией куцей,
А нам Бог послал море нефти и газа
И по фигу нам конституции.
Но мы не дадим вам забыть Божий страх,
Уж вы поверьте,
Покуда держим в крепких руках
Вентиль.
Хватит кормить вас икрой,
Хватит поить водкой,
Время железной трубой
Всех вас схватить за глотку.
Вот так, на манер неизбежной судьбы,
Мы Запад гнилой покорим.
Но встал на пути нашей грозной трубы
Дурак младший брат - славянин.
Мечтают отнять наш природный ресурс
Те, в чьих его нет краях -
Высокорослый больной белорус,
Хохол и кичливый лях.
Но я бы хотел ответить
Всем этим жадным заразам:
«Подавитесь нашей нефтью,
Раздуетесь нашим газом».
Не так жалко нефти и газа,
Как по человечески больно мне,
Думал я - сестра синеглазая,
Оказалась -фря пергидрольная.
В Новый год смотреть я не мог без слез,
Президент наш под камеры вышел,
В пиджачке стоял, да под елкой мерз,
Ждал, когда вы что то подпишите.
Знаешь, что бывает, красавица,
Коль хвостом вертеть да на стороне?
Скоро наш спецназ побратается
С бундесвером братским на Немане.
Избирайте Луку Мудищева,
Жарьте несъедобные драники,
Но не вздумайте вы отвинчивать
На трубе нашей краники.
Двести с лишним лет не зря через вас
Проходила черта кошерная.
Вы у нас за копеешный «Белтрансгаз».
Запросили цены безмерные.
Мы трубопроводов систему
Под Балтийскими спрячем волнами.
Мало нам евреев с чеченами,
Так еще и вы нам на голову.
Там, по самому дну,
Мы проложим трубу,
А вы глотайте слюну,
Да кусайте губу.
И нечего вам разевать свой рот
На наш углеводород.
У вас и самих дофига болот -
Бурите, глядишь, повезет.
Любишь газ голубой?
А не хочешь в полярный ад?
Где киргизский конвой,
Да полосатый бушлат.
Не получить врагу
Нефть приобских низин,
Где зимой я тонул в снегу,
А летом тонул в грязи.
Где долгой ночью полярной
Ждал, что сыграю в ящик,
Вдыхая запах солярки
И слушая дизель стучащий.
Если движок заглушишь,
Утром не заведешь.
Если стакан не осушишь,
До завтра не доживешь.
Если одеколона
Сейчас пареньку не нальют,
Будет пища воронам -
Его разобьет инсульт.
Сижу и точу топор
Каким-то ржавым напильником,
И слушаю грустный хор
Измученных собутыльников.
Лыжи у печки стоят
И инструментик шанцевый,
Мутный блуждает взгляд,
А рядом на койке панцирной
Лежит Володя Подкопаев
И издает чудные звуки,
А это он ведь, умирает,
Попив паленой тормозухи.
Вот так, то горячка белая,
То отморозишь уши,
Да, освоение севера -
Это вам не лобио кушать.
А летом наступает зной,
Гнус превращает всех в японцев,
И день и ночь над головой
Висит безжалостное солнце.
В болоте тонет вездеход,
Портянки постоянно мокры,
В теодолите все плывет,
Орут на заключенных ВОХРы.
Так наполнялись закрома,
Рос золотой запас России,
Вместо балков росли дома -
Не зря мы эту грязь месили.
Трубопровод, через чащи и кустики
Тянется, миля за милей,
А по бокам-то все косточки русские
Сколько их, знаешь ли Миллер?
И эта нефть никогда
Не была бы добыта,
Кабы не героизм труда
И не героизм быта.
Не зря облазал я ползком
Тюменский север бесконечный,
Закусывая сахарком
Лосьон зеленый «Огуречный».
Не зря я грелся у огня,
Гнул лом об ледяные недра.
И Катерпиллер на меня
Валил реликтовые кедры.
От юности моей был прок,
От тех годов восьмидесятых,
А , что Америке дал Бог?
Машинку доллары печатать?
Страна живет и богатеет
На радость мне, ему, тебе,
А так же нескольким евреям
И офицерам ФСБ.
Сияют в Москве кабаки
За тучи цепляются здания
А я ухожу от тоски
В безбрежные воспоминания.
Пришла одинокая старость
И скелет, обтянутый кожей,
Как нам труба досталась,
Хочу рассказать молодежи.
Обнищавший, больной
Выпью стакан портвейна,
И снова передо мной
Встанет страна Тюмения.
В сугробах по грудь Надым
Сопки маячат Харпские
Столбом поднимается дым
Горит гараж в Нижневартовске.
Как я тебя люблю
Север Тюменской области,
Где сгубил во хмелю.
Я свою буйну молодость.
Про нефтяное Приобье
Вижу страшные сны я,
Где я отдал здоровье
За богатство России.
Вот подходит к финалу
Видно, моя борьба,
Жизнь меня доканала,
Дело мое - труба.
Сплю я кошмарным сном,
Зубы скрипят от боли.
Мне Роснефть и Газпром
Дали б премию, что ли?
Посвящается Всемирному дню поэзии 21 марта
(Из цикла "Стихи о современной русской поэзии")
Над Москвою ранняя весна.
Между луж иду я как по лезвию.
Сколько же оттаяло говна
И, еще, Всемирный День Поэзии.
Весеннее литературное
Евг. Лесину.
Куда катится страна?
Вопрошать я не устану.
Немзер против Кузьмина,
Кушнер против Гандельсмана.
Принял я холодный душ
Мне не естся и не спится
Инженеры наших душ
Бьют друг друга прямо в лица.
Пью портвейн и анальгин
Чип и Дейл спешат на помощь
Немзер-гад,-сказал Кузьмин
Тот в ответ,-Кузьмин-гаденыш.
Как нам жить простым Иванам?
И в какой нам верит суд?
Если Кушнер с Гандельсманом
Друг на друге пейсы рвут.
Все смешалось в этом танце
И летят, задрав подол,
И британцы, и спартанцы,
И киргизец, и хохол.
Кто Иран бомбить готов,
Кто готов устроить гари
Из ментов-еретиков
В отдаленном Сыктывкаре.
Не могу я ни хрена
Разобраться без стакана
Ющенко за Кузьмина?
Рада против Гандельсмана?
Я простой фабричный парень
Алкоголь в моей крови
А меня тут вдруг позвали
На программу REN-TV.
В этом ужасе спасенье
Вижу только я одно
Обострение весеннее
К лету кончится должно.
В понедельник в газете - в пятницу в интернете…
Давно отвыкли от сюрпризов мы,
Сыны трудящегося класса,
Уж двадцать лет как в телевизоре
Одни евреи с пидарасами.
На свете нет печальней повести,
Меня несчастней нет создания,
Но, давеча, смотрел я новости
И содрогнулось мироздание.
Идет начальственная оргия,
Блестят лоснящиеся лица,
Все бюрократы толстомордые
Сплошь проходимцы и мздоимцы.
Сидели важно, как бароны,
