— Вылитая «Мисс Стройка», — подтвердил Бурьин, озабоченно поглядывая в сторону забора.
— Что случилось? — спросил Корсаков.
— А то случилось, что мою машину надо отогнать, чтобы не светилась. Вас подвезти? Где вы живете?
Лирда помедлила с ответом.
— Я издалека, — сказала она.
— Приезжая? — догадался Корсаков. — Ведь не с неба же вы свалились?
— Нет, не с неба, — поспешно ответила Лирда, мгновенно вспоминая правило номер 199, гласившее: «Никогда не говори аборигенам, откуда ты».
— И денег нет?
— Нет.
Приятели переглянулись.
— Ее нельзя бросать, — шепнул Корсаков.
— Ясное дело, нельзя. Или ее снова очень скоро занесет голышом на какой-нибудь памятник, — согласился Никита.
— Ну что ж, — сказал Корсаков громко, — пойдете пока с нами, а там решим, что делать. Лады?
Девушка неуверенно посмотрела на него, очевидно колеблясь. Где-то в отдалении со стороны переулка завыла милицейская сирена.
— Хорошо, я с вами, — быстро сказала она, пытаясь припомнить, не существует ли на этот счет какого-либо ограничительного правила.
— Отлично, тогда я к машине. А вы не ждите меня, я адрес тебе говорил! — крикнул Никита, бросаясь к забору.
Подъехавший через минуту милицейский патруль нашел на стройке только джип, а рядом с ним двух стонущих громил.
Обогнув приговоренный к сносу дом, Корсаков и девушка в оранжевом комбинезоне оказались на узенькой сонной улочке со старыми пятиэтажными домами. Даже странно, как такая тихая улочка могла соседствовать рядом с оживленным шоссе. Судя по номерам домов, Никита промахнулся, и им предстояло пройти едва ли не два квартала.
Вдоль улицы и во дворах пятиэтажек густо росли тополя, а рядом торчали ощипанные кусты отцветшей сирени. Корсаков заметил даже покосившуюся зеленую голубятню. Девушка в оранжевом комбинезоне также с любопытством изучала эту тихую улочку. Причем любопытство ее нередко вызывали вещи самые заурядные. Так, почти минуту она разглядывала стайку воробьев, купавшихся в пыли, потом, случайно ступив босой ногой в лужу, долго смотрела на оставленный на асфальте мокрый след.
— Мы уже почти пришли. Этот дом семнадцатый, а следующий, очевидно, пятнадцатый, — сказал Алексей, пытаясь вспомнить адрес, который называл ему Никита.
Незнакомка ничего не ответила, Корсаков оглянулся и увидел, что, присев на корточки, она ловит на листок подорожника мохнатую гусеницу, отважившуюся переползти асфальтовую дорогу.
— Простите, а как вас зовут? — спросил он, вдруг сообразив, что до сих пор не знает ее имени.
Девушку его вопрос, казалось, немного озадачил, но она быстро ответила:
— Ли… Лида, Лидия. Лидка. Ведь такое имя есть? — Есть, — кивнул Корсаков.
— А вас? — спросила Лирда. — Впрочем, дайте я сама отгадаю. Максим?
— Нет, ошиблись, Алексей, — сказал Корсаков, слегка напрягшись. Максимом, кажется, хотела назвать его мама, но отец настоял, чтобы его назвали Алексеем, в честь деда. Когда он рос, мама часто из упрямства называла его Максимом, так он и рос лет до пяти с двумя именами — с мамой Максим, ас отцом Алексей.
Удивительно, что девушка попала так близко. Завизжали тормоза, и рядом, едва не сбив их, остановилась ярко-красная «БМВ».
— Привет! Не нашли? А я думал, вы давно у Пашки, — крикнул Бурьин, энергично, как чертик из табакерки, выскакивая из машины.
— Мы только что подошли, — объяснил Корсаков. — Задержались по дороге.
— Ну вы и копуши! — поразился Никита. Он полез на заднее сиденье, вытащил какой-то большой пакет и бросил его девушке: — А я уже в магазин успел заехать, лови! Купил тебе кое-что из одежды, размер, разумеется, прикинул на глаз.
— Это все мне? — удивилась Лирда, растерянно заглядывая в пакет. — Но у меня ведь уже есть одежда. Или она не соответствует статусу?
Бурьин незаметно покрутил пальцем у виска.
— Значит, не соответствует, — вздохнула Лирда. — Просто мне грустно расставаться с этим оранжевым. По-моему, он очень мне идет, на меня все оглядываются.
Лирда протянула сверток Никите и потянулась к «молнии» комбинезона.
— Здесь нет памятника, — остановил ее Алексей. — Не будем радовать старушек.
— Поднимайтесь! — Бурьин захлопнул дверцу. — Мы этого Пашку в два счета найдем.
Однако уверенность Бурьина значительно ослабла, когда они вошли в подъезд.
— Вообще-то я тут только пару раз был, и то не совсем трезвый, — задумчиво протянул он. — Пьяный бы я сразу дорогу нашел, у меня интуиция пробуждается, как у почтового голубя.
— Помнишь хотя бы, какой этаж?
Никита посмотрел на друга безо всякого воодушевления.
— Придется проявить немного фантазии, — сказал он. — Там то ли тройка была в номере, то ли единица…
Проявление фантазии, с точки зрения Бурьина, заключалось в том, чтобы трезвонить во все квартиры подряд. В тридцатой квартире никого не оказалось, а в тридцать первой, после того как Бурьин решительно нажимал на звонок целую минуту, в коридоре послышались шаркающие шаги.
— Пашка, это ты? Наконец-то мы тебя нашли! — радостно заорал Никита.
— Я вас не знаю. Что вам надо? — пропищали из-за двери.
Проникнув взглядом сквозь дверь, Лирда увидела крошечную старушку, полную решимости защищать свою маленькую баррикадку до последнего.
— Не бойся, бабуля! Не знаешь, где тут переводчик живет — успокаивающе провыл Никита в замочную скважину.
Просканировав сознание старушки, Лирда увидела, что та в панике. Бедняжка мелко дрожала и размышляла, что лучше: орать «Караул!» с балкона или спуститься на простыня со второго этажа.
— Хватит с меня! — возмутился Бурьин, подталкивая Корсакова к двери. — Теперь, донжуан, твоя очередь. Общение с красавицами всех возрастов и их престарелыми бабульками — это скорее по твоей части.
— Ты путаешь меня с брачным аферистом. Не слушайте его! — проворчал Корсаков, заметив, с каким опасением и вместес тем с любопытством покосилась на него девушка.
Запугивать старушку дальше не имело смысла. Они поднялись еще на этаж и позвонили в дверь квартиры номер тридцать четыре. Услышав в коридоре шаги, Корсаков торопливо вытолкнул Бурьина из поля зрения «глазка».
— Исчезни! — прошипел он. — Ты своей кожаной курткой всех старушек распугаешь.
Никита захохотал и, прихватив Лирду, поднялся на одинпролет выше.
Дверь открылась. Выглянула молодая женщина в махровом купальном халате. Не успел Алексей и рта раскрыть, как Бурьин радостно скатился по лестнице.
— Да вот же они! Это Ирина, Пашкина жена! А меня вы помните? — радостно заорал он.
— Еще бы. Я хорошо помню того, кто уронил мой сервант, — сухо сказала женщина.
Никита что-то пробормотал, изучая цвет коврика для ног.
— Простите его, этого больше не повторится, — вступился за него Корсаков.
— Конечно, не повторится. Это был
неповторимыйсервант, авторская работа, и хрусталь, кстати, тоже… А это еще кто? Еще один ваш
друг!— Ирина вдруг ощутимо напряглась, разглядев за широкой спиной девушку в оранжевом комбинезоне. Ее брови удивленно поползли вверх.
Бурьин полуобнял хозяйку за талию, быстро увлек ее в квартиру и негромко загудел о чем-то. По мере того как он гудел, лицо Ирины менялось.
…Оставив женщин одних, Корсаков и Бурьин прошли в комнату. Здесь Никита, недоверчиво осмотрев все стулья, опустился на диван.
— Ну и дела, — сказал он. — Влипли мы с тобой, Корсаков, в историю. Клад надо искать, а тут еще эта девчонка. Погоди… Позвонить надо.
Он решительно набрал помер и почти сразу забубнил: «Я знаю… знаю… А без меня нельзя? А если постараться? Что хочешь, то и скажи! Неделек с пару… Выручай, браток! Ну все, давай!»
Повесив трубку, Никита подошел к Корсакову:
— Уф! Я вроде как взял отпуск. Представляешь заявление: «В связи с поисками клада прошу предоставить мне двухнедельный отпуск»?
В комнату заглянула Ирина. Она успела сменить домашний халат на легкое зеленое платье свободного покроя, напоминавшее сарафан.
— Лида принимает душ, — улыбнулась она. — Не хотите чаю?
— Отлично! Перекусить — это всегда кстати! — воодушевился Никита, воображение которого не пожелало останавливаться на чае.
Ирина вздохнула. Кухонную повинность она выполняла привычно, быстро, без ужимок и показной хлопотливости застигнутой врасплох хозяйки. Вскоре на столе возникли тарелка с сосисками, картофельное пюре и салат из помидоров.
— Может быть, подождем хозяина? — на всякий случай спросил Бурьин, в голосе которого явно слышалось:
«А может быть, не надо?» Минут через пятнадцать появилась Лирда. Она была в золотисто-коричневом костюме из натурального шелка и туфлях на низком каблуке. Никогда прежде переход от утенка к лебедю не осуществлялся так внезапно. От оранжевого комбинезона не осталось и следа. Словно бы их недавняя знакомая неуловимо повзрослела, стала суше, ироничнее и недоверчивее. Теперь это была скорее энергичная, преуспевающая москвичка из тех, что передвигаются в основном на машине и плохо знают схему метрополитена. Лирда улыбнулась.
— Я ничего не упустила? — спросила она.
— Все отлично, даже более чем, — искренне сказал Корсаков.
Даже Ирина, казалось, была слегка удивлена подобным превращением.
— Позволь, — пробормотала Ирина, вглядываясь в лицо девушки, — но твои глаза… Разве они были зеленые?
Лирда растерялась, но на помощь ей немедленно пришелНикита.
— Глаза, глаза… Я, например, никогда не замечаю, какие у женщины глаза! — заявил он.
— Как это не замечаешь? — удивилась Ирина.
— То есть я, конечно, замечаю, есть у женщины вообще клала или нет, но какого они цвета — это для меня слишком гонко. — И, потеряв интерес к разговору, Никита вплотную занялся сосисками.
— Вы голодны? — Корсаков встал и подвинул Лирде стул.
Девушка некоторое время смотрела на салат, не решаясь дотронуться до вилки.
— Выглядит вкусно, — сказала она.
— Ешь-ешь! — Ирина торопливо придвинула к ней тарелку. — Тебе нужно поддерживать форму.
Лирда вздрогнула и торопливо склонилась над тарелкой.
Павел был из породы тех высоких, худых, широкоскулых, слегка суетливых, чрезвычайно добрых и рассеянных людей, которые вечно теряют ключи, очень мягки и милы, но в то же время, когда дело касается их любимого дела, способны проявить необыкновенную твердость и упорство, граничащее с крайним упрямством.
— Ничего особенно сложного. Обычный простенький шифр, — сказал он, разочарованно взглянув на листок. — Я его за полночи расколю.
— Вот и чудесненько! А начать можно прямо сейчас, — обрадовался Никита.
Павел смутился.
— Я бы с удовольствием, но вы даже представить себе не можете, как рано встают эти голландские фермеры.
— Фермеры?
— Ирина устроила меня переводчиком на выставку. Голландский племенной скот. Я весь провонял свинарником… Ну да ладно, давайте сюда свою бумажку!
— За это я тебя и люблю! — расчувствовался Бурьин. — Смотри, Лешка! Настоящий русский человек, не колбаса ливерная какая-нибудь!.. Не смотаться ли мне, кстати, за пивом?
Глава VI
ФОРМА ДЛЯ ГРЗЕНКА
Грзенк осознал, что волнуется, увидев, что его третье ложнощупальце завязалось морским узлом. Уже двадцать часов от Лирды не поступало никаких известий. Кнорс также куда-то запропастился, и, несмотря на все усилия, наладить с ним связь не удавалось даже посредством умерших родственников.
Правда, на мгновение Грзенку показалось, что он нащупал кнорса где-то над Андами, но почти сразу же потерял его. Хищник сделался совсем неуправляемым. «Только бы он не вздумал охотиться», — забеспокоился Грзенк и в которыйраз пожалел, что выпустил его из контейнера.
Чтобы успокоиться, ворчливый папаша непоседливой дочки погрузился в ванну с азотной кислотой, приятно размягчавшей его роговую чешую, и постарался расслабиться.
Наконец-то наступил долгожданный покой. Не для его расшатанных нервов вся эта свистопляска. Хорошо бы впасть в спячку циклов эдак на пяток, но пока Лирда находится на этой ужасной планете, едва ли это реально. Приходилось ограничиваться кратковременным отдыхом. Грзенк отдал приказ автопилоту взять управление и разбудить его не позднее, чем звездолет совершит два полных оборота по орбите Плутона.
«Может, к тому времени Лирда выйдет на связь или кнорс обнаружит ее и возьмет под защиту», — решил Грзенк и, произведя блокировку сознания от тревожных мыслей, заснул.
Но выспаться не удалось. Прадедушке Бнургу приспичило втиснуться к нему в сознание именно в эту ночь, и это несмотря на то, что беспокойный старик уже циклов пятьдесят, как погиб. На этот раз прадедушка избрал для появления форму животного, называемого на Земле собакой. Большая лохматая дворняга развесила уши и почесала задней лапой грязный живот.
— Блохи, — пожаловалась она.
«Что за нелепая любовь к превращениям?» — подумал Грзенк.
— Э-э… Зачем ты пришел, дедушка? Что нарушило твой покой? — спросил он, ловя себя на том, что всегда говорит с призраками выспренно.
— Ав! Великое Нечто близко, — сообщил пес. — Оно совсем рядом.
— Рядом с кем? — зевнул Грзенк, всегда равнодушно относившийся к пророчествам.
Поняв, что вздремнуть не удастся, он уныло вытащил клапан и выпустил из ванны азот. Пес подошел и несколько раз лизнул лужицу.
— С Лирдой, естественно, — сказал он.
— ЧТО?! — Едва услышав имя дочери, Грзенк взвился, как ракета, переменяв сотню форм — от тушканчика до черепахи.
Бнург, высунув язык, сочувственно наблюдал за ним.
— Не переживай, с ней все в порядке. Великое Нечто не причинило нашей девочке вреда. Пока не причинило, — уточнил он.
— Великое Нечто! О боже! Как оно выглядит? Как его остановить? — выдохнул Грзенк, переставая метаться по спальному отсеку.
— Ты задаешь слишком много вопросов. Поверь, существуют вещи, которые и мне неизвестны. — Дворняга понуро поджала хвост.
— Так что же мне делать?
— А ничего… Зачем ты выпустил кнорса? — вместо ответа спросил Бнург.
— Я хотел помочь.
— И помог?
Грзенк смиренно вскинул щупальца. Рядом с прадедушкой он до сих пор чувствовал себя не в своей тарелке. Старик угнетал его своим апломбом.
— Ты хочешь знать, что тебе делать? Ты должен отправиться на Землю и быть рядом с Лирдой, охраняя ее, — строго сказал Бнург, вглядываясь в правнука преданными собачьими глазами. — Но учти, она не должна об этом знать. Только не спрашивай почему: есть многие вещи, о которых мы, покойники, никогда не рассказываем живым.
— Может, безопаснее будет ее вернуть? — спросил Грзенк. — Отозвать с планеты?
Пес зарычал:
— Нет, нет и еще раз нет! Теперь Великое Нечто и Лирда в одной упряжке. Повернуться к битве спиной — не значит выйти из битвы.
— Учти, я не хочу рисковать дочкой.
— Пока ты рядом, она в безопасности. Великое Нечто уже разбужено, теперь ничего не изменить.
— А ты не можешь сделать все сам, не подвергая опасности нас с Лирдой?
— Не забывай, что я уже умер, — напомнил Бнург. — Теперь твоя очередь действовать, Грзенк.
— Великое Нечто… Так, значит, оно все-таки существует! Как я его узнаю?
— Узнаешь, когда придет черед! Будь с ней рядом, тайно! Прощай! — Дворняга подняла заднюю лапку, сделала лужицуи исчезла.
— Да, кстати, постарайся найти Великое Нечто раньше, чем оно найдет тебя! — прозвучало в воздухе.
Проворчав что-то про выжившего из ума старика, Грзенк не обрел спокойствия. Он попробовал еще раз связаться с кнорсом, но вместо кнорса наконец откликнулась Лирда, приславшая ему мыслесообщение:
«Со мной все в порядке. Аборигены дружелюбны. Видела ползонога — невероятно, тут он еще сохранился! Меня едва не размножили принятым здесь методом. До встречи, Лирда».
Уже после этого мыслепослания, прежде чем Лирда успела перестроить сознание, Грзенк уловил обрывок беседы. Очевидно, дочка параллельно разговаривала с кем-то.
— Лидочка, вы недавно в Москве? Где вы жили раньше?
— В Орле. А почему они так долго в кабинете?
— Переводят. Думаю, лучше им не мешать.
— Можно еще чаю?
— Да, конечно. Как странно, вы выпили уже восемь чашек.
— В самом деле? Я плохо переношу жару.
Голоса внезапно исчезли. Очевидно, Лирда спохватилась и перекрыла канал связи. Грзенк на всякий случай перевел подслушанный диалог и обнаружил в нем мало утешительного. Кажется, для поддержания упругости формы Лирда нуждается в повышенном потреблении жидкости, но это не составляет проблемы, так как большая часть планеты покрыта соединением водорода и кислорода. Хуже другое — Лирда до сих пор не подозревает о присутствии Великого Нечто, а он, Грзенк, не может предупредить ее об этом напрямую, потому что последовавший за этим эмоциональный всплеск у Лирды может спровоцировать Великое Нечто к нападению. «Что за комиссия, создатель, быть взрослой дочери отцом!» — печально вздохнул Грзенк, невольно приходя к такому же умозаключению, как и тезка поэта Пушкина.
Вспомнив совет Бнурга быть рядом с Лирдой и незаметно оберегать ее, Грзенк торопливо перебрал все формы из земного каталога. Большинство из них привело его в ужас. Некоторые из более или менее симпатичных, например, тираннозавр-рекс или африканский слон, к сожалению, не подходили для тайного наблюдения. Другие же, вроде вируса гриппа или пингвина, были слишком малоподвижны.
Наконец, когда Грзенк окончательно впал в уныние, ему попалась одна очень неплохая форма. У нее было шесть ножек, что почти соответствовало числу щупальцев самого Грзенка, она была проста в управлении, компактна и привычна для местных обитателей.
«Вот то, что мне нужно!» — обрадовался Грзенк. Он произвел быстрое изменение массы тела и вполз в телепор-татор и…
— Ой, таракан! Совсем обнаглели, даже днем ползают! — Ирина запустила в стену тапкой.
«Ну вот я и на Земле», — с грустью подумал Грзенк, Шустро заползая за шкафчик, где его было не достать.
Осторожно высунувшись, он увидел за столом Лирду, а напротив нее энергичную темноволосую самку-женщину, едва не лишившую его жизни в первую же секунду появления на планете. Неудивительно, что старик сразу проникся к нейнеприязнью. Больше всего Грзенка раздражали ее белыеузкие ладони с накрашенными рудиментами когтей. «Какая же все-таки безобразная у них форма! Не понимаю, как Лирде она может нравиться!» — ужаснулся он.
Грзенк стал настраивать слуховые датчики на восприятие человеческой речи, но неожиданно сзади послышался шорох. Грзенк испуганно оглянулся. К нему, заинтересованношевеля усами, направлялась большая тараканиха. Она была очень толстая, очевидно, беременная. Не представляя, что она от него хочет, Грзенк на всякий случай забрался на банку, но края банки оказались скользкими, и бедняга шлепнулся на вымазанное чем-то сладким дно. Варенье!
Пришелец в панике завозился, выдирая из варенья лапки. Было бы глупо найти здесь свой бесславный конец, когда где-то рядом, неведомое и загадочное, находилось Великое Нечто.
Тараканиха сочувственно наблюдала из-за стекла, как еесоплеменник лихорадочно пытается вырваться из плена. Впрочем, ценой неимоверных усилий ему это удалось. Цепляясь липкими лапками за стенки, он выбрался и отполз подальше от ужасной трясины. Хотя варенье на его лапках пахло вкусно, после всего пережитого Грзенку оно было противно.
— Какие у вас дальше планы, Лидочка? — услышал он голос женщины. — Что вы собираетесь делать в Москве?
В поисках ответа Лирда протиснулась в телевизионный капал и нашла какую-то мыльную оперу.
— Думаю найти работу, снять дом и пожить здесь некоторое время, — повторила она низким грудным голосом. — Роберто не должен знать, что я здесь, прошу вас, донна Матильда.
— Донна Матильда? И ты это смотришь? — Женщина засмеялась. Зубы у нее были очень крупные и белые.
Тараканчик Грзенк даже поежился, на мгновение усмотрев в ее смеющемся зубастом рту отражение Великого Нечто. Но тотчас его опять отвлекла тараканиха. Толстуха незаметно подкралась сзади, пока он занимался наблюдениями, и принялась сладострастно собирать с его лапок и спинки остатки варенья.
Передернувшись от омерзения, Грзенк немедленно оттолкнул ее, так что она едва не перевернулась на спинку. Тараканиха обиженно зашевелила усами и уползла. «Побежала звать на помощь!» — с беспокойством подумал Грзенк. И правда, почти тотчас из-за шкафчика выползли два крупных таракана и стали надвигаться на него.
«Мафия! У них тут вся территория поделена!» — возмутился Грзенк, поспешно переползая за занавеску. Один из агрессивно настроенных тараканов-мафиози пополз было за Грзенком, но, не удержавшись, сорвался вниз.
— Так будет с каждым! — патетически воскликнул Грзенк.
Опасаясь, что он может потерять Лирду, заботливый папочка стал осторожно спускаться по занавеске, надеясь незаметно залезть дочери в карман. Он успел как раз вовремя.
— Что-то они там засиделись. Я, пожалуй, пойду, — сказала Лирда, поглядывая на дверь.
Внезапную тревогу она почувствовала еще минуту назад, но лишь теперь поняла ее причину. Напротив окна сгущалась небольшая черная тучка. Знакомые очертания!
«Неужели отец выпустил кнорса? Да, так и есть… Это чудовище мне все испортит!» — с тревогой подумала она.
Лирда попыталась телепатически связаться со звездолетом, но Грзенк почему-то не ответил. Еще бы — в это мгновение он примерялся, чтобы спрыгнуть со шторы прямо на плечо дочери!
— Постой, куда ты? — воскликнула Ирина, пытаясь мягко придержать Лирду за рукав. Лирда торопливо отпрыгнула: кнорс мог воспринять это прикосновение как нападение.
— Не дотрагивайтесь до меня! Мне нужно бежать! — крикнула она и бросилась к двери.
Грзенк всеми силами старался удержаться у нее на плече, на ходу трансформируя свою тараканью форму в форму мухи. Через минуту Лирда уже со всех ног мчалась по улице. За ней по чистому небу медленно ползла темная тучка. Если приглядеться, в ней можно было различить два небольших отверстия, сквозь которые проглядывало голубое. Отверстиями этими были пустые, но всевидящие глазницы кнорса.
Глава VII
КАЗИНО
Увидев, что туча цепко следует за ней, Лирда окончательно убедилась, что не ошиблась. Это действительно кнорс. Значит, отец не сдержал слова и активизировал стража. Интересно, какой приказ он ему отдал: оберегать по мере сил, избегая прямых контактов, или защитить любой ценой и любыми средствами? Зная отца, Лирда скорее склонялась ко второму варианту.
Бедняга Грзенк, неужели он не понимает, что здесь, на Земле, кнорс может только навредить? Исследовательница должна оставаться незамеченной, а разве это возможно, когда любой прохожий, случайно задевший ее плечом в толпе, того и гляди превратится в пепел? Что уж тут говорить о свиданиях? Они теперь станут опаснее любой вендетты. Только любящий папочка способен подложить ей такую грандиозную свинью!
Лирда тихо возненавидела кнорса и твердо решила во что бы то ни стало от него избавиться. Нырнув в ближайшую арку, она помчалась по подворотням. Черная туча следовала за ней по пятам.
Замедлив шаг, Лирда огляделась, определяя, в каком месте Москвы она оказалась. Справа от нее был памятник Тимирязеву, возле которого несколько рабочих в оранжевых жилетах долбили ломами асфальт, а рядом валялся неисправный отбойный молоток. Слева находился магазин «Ткани», а над ним поднимался ряд балконов, увитых виноградом. На одном из балконов торчала круглая тарелка спутниковой антенны.
Рабочие, остановившись перекурить, стали посматривать в ее сторону. Один из них улыбнулся Лирде и помахал ей рукой. Лирда быстро перебежала улицу, опасаясь, как бы кнорс, отличавшийся повышенной мнительностью, не вспылил. В противном случае от бедняг остались бы только три дымящихся лома и большая дыра в асфальте.
Перепрыгнув через невысокое ограждение, Лирда оказалась у здания ТАСС. Сопоставив название улицы с подробной картой Москвы, Лирда пришла к выводу, что находится на пересечении Тверского бульвара с Большой Никитской. Думая, как же ей все-таки избавиться от кнорса, Лирда направилась в сторону Театра Маяковского. Протиснувшись между сонной девчонкой-продавщицей у книжного лотка и страдающим от жары сержантом милиции, пытающимся опознать террориста в китайском студенте, и ухитрившись назло кнорсу не задеть ни первую, ни второго, ни третьего, Лирда оглянулась и, задрав голову, показала кнорсу язык. Тот равнодушно продолжал торчать в небе.
Тогда, разозлившись, инопланетянка послала ему мысленный приказ убраться восвояси и оставить ее в покое, в противном случае пригрозив зашвырнуть его на раскаленную звезду охотиться за солнечными зайчиками.
Возле уха Лирды в который уже раз суетливо пронеслась, большая муха. Девушка досадливо попыталась ее прихлопнуть.
«Подняла руку на отца? Родная дочь!» — патетически подумал Грзенк.
Почувствовав, как напрягся кнорс и вытянулось в прямую линию его туманообразное тело, Грзенк поспешно отправил ему новое описание своей формы. Конечно, кнорс должен был узнать его, но, с другой стороны, стоит ли переоценивать мозги примитивного хищника?
Теперь, когда с кнорсом был налажен телепатический контакт, можно отдать ему приказ вернуться на звездолет, но, хорошенько подумав, Грзенк решил этого не делать. Великое Нечто где-то здесь, совсем близко, невидимое, затаилось. Оно могло оказаться кем угодно и чем угодно: целым кварталом домов или даже плевком на асфальте.
Опасность была везде и всюду, ибо никому из мрыгов (так назывался их немногочисленный народ) не было известно, как выглядит Великое Нечто и чего от него ожидать. Легенда об этом многозначительно умалчивала. Но если Великое Нечто все же вздумает напасть, только мгновенная реакция кнорса даст им шанс к спасению.
Лирда дошла до университетского храма мученицы Татианы, повернула на Моховую и, пройдя мимо журфака, повернула в сторону Нового Арбата. Она шла без особой цели, не чувствуя усталости и не глядя по сторонам. У газетного киоска девушка заинтересованно остановилась. Разговор двух девочек лет десяти-одиннадцати показался ей таинственным и непонятным.
— И никто не знает, что там? — спрашивала одна, с огрызком светлой косички. — Никто-никто? Не знают даже, выглядит?
— Ну почему, кто-нибудь, наверное, знает. Например, один мой знакомый, он их чувствует, — снисходительно отвечала другая, чуть постарше на вид. — Хотя, конечно, это полная неизвестность. Лучше ты их не покупай, проще поменяться.
Светлая косичка грустно вздохнула.
— А я очков не ношу, — вдруг сказала она. — А если нужно что-нибудь рассмотреть, подношу к глазу кулак и смотрю через маленькую дырочку. И все хорошо видно.
— А еще можно глаза растягивать, тогда тоже видно.
Лирда предусмотрительно нырнула в киоск, едва не наступив на спящего бомжа в зимнем пальто. Записанный разговор девочек она отправила для анализа главному мыслительному блоку звездолета. Кажется, некоторые земляне, подумала она, обладают способностью к познанию Великого Нечто. Если бы не кнорс, она бы обязательно вступила с этими юными аборигенками в контакт и попыталась бы выяснить побольше.
В очередной раз Лирда попыталась связаться с Грзенком, чтобы он отозвал кнорса, но отец не ответил.
«Наверное, снова впал в спячку!» — раздраженно подумала Лирда.
Она перешла оживленный перекресток у кинотеатра «Художественный» и у почтамта свернула в тихий дворик к бывшему дому графа А. П. Толстого, в стенах которого умер Николай Гоголь.
У памятника великому писателю она обнаружила скамейку и присела, чтобы обдумать, как ей поступить дальше. Расплывчатая черная туча замерла над ее головой, а уже знакомая читателю муха уселась на нос Гоголю.
Но Лирде не суждено было посидеть в одиночестве — хотя бы и в ложном, — в тихий дворик зашли две старушки и со вздохом облегчения направились к скамейке. Лирда отодвинулась на самый край, увидев, как черная туча стала зловеще вытягиваться.
«Опасности нет! Успокойся!» — как можно строже приказала она кнорсу, но уверенности, что он понял, у нее не было.
Старушки опустились на лавочку и поставили рядом сумки.
— Дура ты, дура! — горячо говорила одна старушка другой. — Зубы-то надела и теперь вот говорить не можешь! За едой и надевай! Пожевала и сними! Не гордись!
Вторая старушка в платочке радостно заулыбалась.
— Не можешь говорить, не можешь! — продолжала ее подруга. — Думаешь, раз зубы надела, красивая стала? Влюбится кто в тебя? Дура ты, дура!
Но старушке в платочке, видно, сложно было испортить настроение. Она продолжала счастливо улыбаться, чем ужасно раздражала свою подругу.
Внутренним зрением Лирда увидела, что в этой улыбчивой старушке, несмотря на изношенное биологическое тело, много неизжитой радости и интереса к жизни. Девушке даже показалось, что, измени она сейчас ее форму на форму шестнадцатилетней девочки, верни ей молодость, та, ничуть не удивившись, с восторгом начала бы жизнь заново, в то время как ее сердитая подруга уже полностью окостенела в своей старости и никакое изменение формы тут не спасет.
Лирде пришла в голову кощунственная мысль, что души изначально бывают разные: смертные и бессмертные, или, может быть, все души бессмертные? Но тогда душ на всех просто не хватает, и некоторые люди существуют, так сказать, в усеченном «бездушном» варианте…
Лирда спохватилась — думать сейчас об этом не время, ведь пока кнорс рядом, она представляет для всех землян смертельную опасность. Поэтому девушка быстро встала и направилась в глубь двора.
Вынырнув на Новом Арбате позади почтамта, она пошла вдоль шоссе в сторону магазина «Мелодия». Внезапно Лирда почувствовала, как по лбу у нее скатилась бисеринка пота. Для поддержания упругой формы ей необходима была вода,
Лирда подбежала к киоску, где за стеклом в изобилии были выставлены пластмассовые бутылки. В киоске сидела в пивая восточная женщина с усиками и играла в «Тетрис».
— Дайте мне, пожалуйста, воды, — попросила у нее Лирда.
