Только что нам за дело до этого круга?
      Что нам за дело?
      Если дым, этот дым все такой же
      Тяжелый и смрадный.
      Но за давностью лет и невидимый и неощутимый.
      Проникает в кровь?
      Мы отравлены дымом. Отравлены дымом.
      Как же жить нам теперь?
      11 августа. Ординаторская
      - Ну, как успехи, коллега? - Главврач улыбался и довольно потирал руки. - Как успехи? - снова спросил главврач, открывая окно. Высунувшись наружу, он шумно вдохнул теплый воздух. Снял полковничий китель, ослабил галстук.
      - Последний анализ сыворотного натрия дал чудовищный результат. Доза, вероятно, составила одну-две тысячи рентген. В крови наблюдается катастрофическое падение моноцитов и ретикулоцитов.
      - Три-четыре дня, не более. А?
      - Возможно, что и раньше... Как обстоит дело с нашими бумагами?
      - Генерал связался с высшим начальством. Разрешение уже получено.
      - Спасибо, профессор.
      - Помилуйте, коллега, за что?
      11 августа 19** года. Утро.
      Температура 39,0. Пульс 102. Кровяное давление 160/110
      Дениз! Ты все же приехала... Как ты услышала меня, Дениз? Я приснился тебе ночью? Или ты вдруг увидела меня в толпе, бросилась догонять, расталкивая прохожих и спотыкаясь, но я вдруг пропал, растаял в воздухе? Ты молчишь... Ты сама растаешь сейчас, уйдешь от меня. Спасибо, что ты пришла хоть на минуту. У меня жар, и ты просто привиделась мне. Но все равно спасибо.
      Помнишь нашу звезду, Дениз? Я не сказал тогда тебе, что знаю ее. Это было не в этой жизни, в другом времени, а может быть, и в ином пространстве. Дикие индейцы, живущие в Амазонас, из поколения в поколение передают сказку о юноше и звезде. Ты знаешь ее. Только не догадываешься, что это было с нами в далекие времена.
      Как-то ночью взглянул я на небо и увидел там голубую звезду. Она светила спокойно и ярко, и грустный луч ее проникал прямо в душу. Я влюбился в звезду и, упав на колени, позвал ее. И долго смотрел потом на небо, тоскуя по холодной и светлой звезде. В слезах вернулся в мой вигвам и упал на циновку. Всю ночь мне снилась прекрасная звезда. И сон был томителен и сладок какой-то удивительной реальностью. Но среди ночи я внезапно проснулся. Мне показалось, что кто-то смотрит на меня пристально и долго. В черной тени я увидел девушку с ослепительно синими глазами.
      - Кто ты? Уйди! Сгинь, - прошептал я в испуге.
      - Зачем ты гонишь меня? - тихо и кротко спросила она. - Ведь я та звезда, которую ты хотел спрятать в свою калебасу [калебаса - сосуд из тыквы]. Звезды тоже женщины, и они не могут жить без любви и тепла.
      Я так напугался, что долго не мог говорить и только глядел на нее сквозь слезы.
      - Но тебе ведь тесно будет в моей калебасе! - сказал я наконец, протягивая к ней руки.
      Она покачала головой, и синие блики заскользили вдоль тростниковых стен.
      "Но тебе ведь тесно будет на моем велосипеде! Я и сам уже еле помещаюсь на нем. Вдвоем мы вообще не уместимся.
      Ты покачала головой и полезла на раму. Сколько лет тебе было тогда, Дениз? Двенадцать? Тринадцать?"
      Я открыл калебасу и впустил в нее звездную девушку. У меня было теперь свое маленькое небо, с которого светила самая прекрасная звезда.
      С тех пор я лишился покоя. Целыми днями бродил я и все думал о девушке-звезде, которую позвал с неба. А ночами она выходила из тесной калебасы, и до рассвета сверкала ее красота.
      Как-то она позвала меня на охоту в ночной лес. Мы долго шли с ней звериными тропами.
      Так дошли мы до высокой и стройной пальмы.
      - Влезь на пальму, - сказала она.
      Я послушно полез, преодолевая боязнь и каждую секунду рискуя свалиться. И, когда я достиг уже первых ребристых листьев, она крикнула снизу:
      - Держись! Только крепко держись!
      Как голубая колибри, взлетела она на вершину и ударила по стволу веткой. Пальма стала вытягиваться и вытягиваться и коснулась наконец самого неба. Она привязала пальму к небу и протянула мне руку. Я осторожно вступил на небо, но голова моя закружилась.
      Вдруг я услышал музыку. Бодрые звуки веселой пляски, которую исполняют после удачной охоты на тапира.
      - Только не вздумай глядеть на пляски! - сказала она, оставляя меня одного.
      - Куда ты? - спросил я, но она уже исчезла.
      И я остался стоять перед пустотой, а сзади гремела веселая пляска и слышался смех. Не в силах сдержать любопытство, я обернулся. Это плясали скелеты.
      Я задохнулся от ужаса и побежал в пустоту. Но тут возвратилась она и стала бранить меня за то, что я нарушил запрет. Потом принесла воды и стала смывать с моего тела белые пятна, которые выступили на нем во время страшной пляски.
      Где-то под сердцем у меня открылась холодная пустота. Я окинул небо широко открытыми невидящими глазами и вдруг побежал к тому месту, где была привязана пальма. Ударил по стволу веткой и понесся к земле.
      С грустью смотрела она мне вслед:
      - Зачем ты бежишь от меня? Ты все равно ничего не сумеешь забыть.
      Все случилось так, как сказала звезда. На земле я заболел страшной, неизлечимой болезнью.
      И вот я умираю, Дениз. Но я ничего не могу забыть.
      Поезжай в Амазонас, Дениз. Там, в самом сердце сельвы, течет река Шингу. Разыщи маленькое гордое племя шеренте, и ты узнаешь конец сказки о нас с тобой. Я так и не досказал тебе эту сказку в тот последний вечер. Помнишь? Моя бабка была шеренте, Дениз.
      "Вот откуда индейцы узнали о том, что там, наверху, их вовсе не ждет блаженство, хотя и светят им оттуда звезды, ласково маня в небеса", заканчивала сказку моя бабка-шеренте...
      Что ты так смотришь на меня, Дениз? У тебя совсем пусто в глазах. Пусто, как на небе. Почему ты не плачешь? У тебя нет слез? Или, может быть, тебя просто не научили плакать? Вон оно в чем дело... Кому я обязан счастьем? Таволски? Генералу? Начальнику военного ведомства? А может быть, тебе, Дениз? Ты все же зарегистрировалась и позволила снять с себя молекулярную карту. Зачем ты это сделала? Зачем?!
      Да? Понимаю... Ты очень соскучилась. Не знала, что я умираю. Не знала, что я все равно умираю. Ты не вынесла одиночества, Дениз.
      Нет, не прикасайся ко мне. Я говорю не с тобой, а с Дениз, которая просто не вынесла одиночества и теперь плачет у себя дома. А ты даже не умеешь плакать. Ты, наверное, второго сорта? Ведь правда? Благодетели решили немножко сэкономить на мне... И то верно, стоит ли особенно стараться из-за каких-нибудь двух дней...
      Значит, ты все же не выдержала, Дениз. Мне очень жаль тебя, бедняга. Нам сильно не повезло. Мы не заслужили такого невезения.
      Но зачем такое мучение! К чему вся эта низость напоследок! Конечно, они хотели сделать как лучше. Таволски прекрасный парень, но нельзя же быть таким идиотом! Кого они думали провести? Меня? Меня? Меня?! Нет, я не желаю вам, майор медслужбы Таволски, такого конца. Не желаю. Так безнадежно испортить последние минуты. Имейте хоть уважение к смерти! Эрзац-любовь. Эрзац-смерть. Какой мрачный и пошлый юмор! Значит, все общество, вся цивилизация безнадежно больны, если могут себе позволить такое...
      Уберите же ее от меня! Уберите-е-е-е!..
      11 августа 19** года. День. Температура 40,2.
      Пульс учащенный и аритмичный (коматозное состояние)
      Капитан медицинской службы Тони Вайс. Попрошу вас выйти в коридор, мадам. Мне нужно вам сообщить нечто важное.
      Дениз выходит вслед за Тони из палаты.
      Тони Вайс. Постарайтесь забыть все, что вы здесь видели и слышали. Аллан... Он принял вас за... другую. У нас есть прекрасные психиатры, которые помогут вам забыть все это. Вы еще молоды, и вам нужно жить. Современная наука способна творить чудеса... Простите мне некоторое волнение... Дело в том, что я несколько не подготовлен к беседе с вами. Меня попросил майор Таволски, он... э-э-э... сильно переутомлен и отказ... попросил, чтобы я на время заменил его... Видите ли, мадам, ваш жених оказал очень важные услуги стране. Доктор Бартон был... является! Он является национальным героем. Поэтому правительство сделало все возможное, чтобы... Одним словом, вы сейчас увидите сами. Попрошу вас принять эту таблетку. Совершенно безобидный препарат, предохраняющий сердце от эмоционального шока... А теперь пройдите, пожалуйста, в эту комнату.
      Тони открывает дверь и пропускает Дениз вперед. Она делает два шага - и сейчас же останавливается на пороге. Улыбаясь, с протянутыми руками навстречу ей идет Аллан Бартон. Он молод, весел, подтянут и совершенно не изменился с того дня, когда она провожала его на аэродром.
      Дениз. Какая низость! Как это античеловечно!
      Тони Вайс. Куда же вы, мадам, куда? Постойте! А как же нам быть... с ним?
      Дениз. Возвратите его по соответствующим каналам... И будьте прокляты!
      Тони Вайс. Что?
      Дениз. Будьте вы все прокляты!
      В коридор вбегает сестра Беата.
      Сестра Беата (Тони Вайсу). Скорее, доктор! Профессор Таволски только что впрыснул себе морфий! Больше, чем обычно, умоляю вас... скорее!