Михаил Емцев, Еремей Парнов
      Фигуры на плоскости
      И все же к концу дня они, не сговариваясь, пересекли невидимую границу района своих исследований и зашагали к Каньону. Михаил шел за Яном, антенна за его плечами покачивалась. Они спустились вниз, прошли несколько поворотов. Внезапно Ян остановился и воскликнул:
      - Смотри!
      - Каток, - сказал Михаил.
      То, что возникло перед ними, напоминало искусственное сооружение. Гладкая, глянцевитая, словно покрытая тонким слоем лака, молочно-белая лента как бы вытекала из песка и уносилась прочь, пропадая в извивах Каньона.
      Бесконечные пески Анизателлы - и вдруг эта полированная поверхность...
      Ян сделал шаг вперед.
      - Осторожно, - сказал Михаил.
      - Это оно блестело, - не то спрашивая, не то утверждая, сказал Ян.
      Он ступил на "каток", но не смог сделать и шагу - так было скользко. То же самое произошло с Михаилом. Их ботинки из губчатого металлоэластика, в которых можно было спокойно взобраться на крутую ледяную горку, скользили, как беговые коньки. Ян упал на руки, но они разъехались, и он звонко стукнулся шлемом о гладкую поверхность. Михаил видел сквозь силикотитановое стекло гермошлема, как сморщилось лицо Яна.
      Понемногу они приноровились к фокусам плато. Передвигаться по нему можно было, медленно и осторожно поднимая ноги. В общем это выглядело довольно смешно.
      Друзья развеселились. Они падали, поднимались, хохотали, подзадоривали друг друга. Естественная при встрече с неизвестным скованность исчезла. Напряженные вначале нервы расслабились, наступила разрядка...
      И вот тогда произошло неожиданное.
      Плато зажглось. Оно горело неярким глубинным светом.
      - Что бы это могло означать? - недоуменно спросил Михаил. - Сей феномен требует тщательного исследования.
      - Но мы, кажется, завтра улетаем? - улыбнулся Ян.
      - Да, но...
      С этого "но" для них начались трудные дни, С одной стороны, им было ясно, что делать им на Анизателле нечего, план выполнен, работа закончена, а с другой... Нельзя было покинуть планету, не попытавшись разгадать тайну плато.
      Бесплодными оказались все попытки отколоть хотя бы кусочек стекловидного вещества, из которого состояло плато. Равнодушно и непоколебимо противостояло оно и высокотермальной огненной струе и пневматическому буру с коронками из борилла. Ян и Михаил трудились изо всех сил, но не смогли оставить на "катке" ни единой царапины.
      Они заметили еще одну странную особенность плато. Когда поднималась песчаная буря и небо затягивалось мглой, поверхность плато оставалась чистой и светлой. Точно кто-то сдувал с него каждую песчинку.
      Но когда они убедились, что радарная и сонарная локация не дала никаких результатов, а гамма- и корпускулярное эхолоцирование показали нуль глубины, они просто растерялись.
      - Здесь что-то неладно... - сказал Михаил.
      - Что же?
      - Как тебе сказать... Очевидно, что плато необычайно инертно и не реагирует ни на какие внешние воздействия. Это с одной стороны...
      - А с другой - плато все же светится! - воскликнул Ян.
      - Именно. Оно светится, причем свечение его тоже носит сложный характер. Вначале мне казалось, что оно не зависит от внешних условий, но теперь...
      - Ты что-нибудь придумал?
      - Как тебе сказать?.. Это еще не мысль, скорее ощущение. Ты помнишь, в первый раз оно стало светиться примерно минут через двадцать после того, как мы начали свою возню на его поверхности?
      - Я не смотрел на часы.
      - Я засек время. Свечение началось на двадцатой минуте и продолжалось, пока мы там находились. Зато второй раз плато "зажглось" на пятой минуте, а в третий - сразу же как только мы на него ступили.
      - Ну и что?
      - Пока ничего, - сказал Михаил, - слушай дальше. Ты же сам проверял спектр этого свечения и сказал, что...
      - Я не обнаружил в линейчатом спектре ни одной характеристической линии.
      - Вот-вот, - с удовольствием подтвердил Михаил, - это не тот свет, к которому мы привыкли. Это нечто воспринимаемое нами как свет...
      - Но момент начала свечения не так уж произволен, - задумчиво заметил Ян.
      - Похоже, что так. Но этого мало. Я сопоставил интенсивность свечения с некоторыми нашими экспериментами и получил интересную зависимость. Оказалось, что при попытке бурения плато интенсивность увеличилась на два порядка, при воздействии плазменной струей - на семь порядков, в других опытах оставалась без изменения!
      - Вот как, - прошептал Ян, - значит, оно все же реагирует.
      - Да. Но реакция эта глубоко специфична. Она выражается только в изменении этого злополучного свечения, все остальные свойства сохраняются неизменными.
      - Да, любопытно. Что же нам делать?
      - Будем наблюдать. Посмотрим, как изменится свечение сегодня, - заметил Михаил.
      Ян первым увидел на плато следы. Они тянулись вдоль ближнего "берега", петляли, замыкались в круг. Это было так похоже на следы рыболова, выбирающего место для очередной лунки, что Ян ахнул:
      - Ну и ну...
      - Интересно, - пробормотал Михаил, ускоряя шаг.
      Они быстро спустились вниз. И только тогда они увидели, что следы эти не совсем обычны.
      - Странные следы, - сказал Ян, - не следы, а только внешние контуры следов.
      - Это наши следы?
      - А то чьи же? Вот твои, а эти мои, поменьше.
      - А ну, поставь ногу. Только осторожно, не поскользнись.
      Ян неуклюже приблизился к ближайшему контуру и наступил на него ногой.
      - Да, это твои следы!
      - А вот следы твоих рук! - радостно воскликнул Ян. - А здесь ты приложился затылком!
      - Зато эти восьмерки оставил твой зад, - хмуро заметил Михаил, вспомнив первый день знакомства с плато.
      Они замолчали, внимательно оглядывая разукрашенную фигурами поверхность плато.
      - Смотри, звезда!
      Действительно, на "льду" была очерчена звезда неправильной формы. Она напоминала косматое солнце.
      - Это след от нашей плазменной струи.
      - Похоже.
      - А вот след пневмобура, - заметил Михаил.
      Он вытащил транспортир и положил его на "лед". Поднял транспортир - на поверхности плато зеленым огнем горело полукружие. Затем цвет контура стал изменяться. Он становился оранжевым, фиолетовым, голубым.
      - Ну-ка, уйдем отсюда, - внезапно сказал Ян.
      Михаил внимательно посмотрел на него и кивнул головой. Они сошли с плато и присели на песок.
      - Это непонятно, - сказал Ян. - С чем же мы имеем дело?.. Перед нами вещество с необычайными свойствами.
      - Вещество?
      - Что ты хочешь сказать?
      - Ничего. Просто ставлю под сомнение категоричность твоей характеристики. Продолжай.
      - Итак, перед нами вещество, - упрямо повторил Ян, - которое проявляет диковинные свойства. Мы столкнулись с особым, доселе неведомым химическим состоянием материи...
      - Либо с ее особой формой.
      - Да.
      - Что ж, возможно. Возможно и то, и другое, и третье, чего мы не знаем. Твое предположение в какой-то мере подкрепляется фактом исключительной инертности плато. Я лично склоняюсь к мысли, что перед нами новая форма материи. Наши приборы бессильны получить какую-либо достоверную информацию. Взять хотя бы нуль глубины, показываемой эхолотом. Это же чушь какая-то!
      - И этот свет...
      - Одним словом, чудеса. Но я о другом. Ты говорил об инертности плато, я же обратил внимание на его реактивность.
      - Это свечение?
      - Угу. На наших глазах произошло интересное явление...
      - Эволюция свечения?
      - Именно. Сначала свечение изменялось количественно. Оно усиливалось при увеличении мощности воздействия и со временем стало быстрее реагировать на наши манипуляции. Сейчас характер свечения качественно изменился: возникли контуры. В реакции плато произошел потрясающий скачок. Случилось в общем-то маловероятное событие - изменился тип химических реакций.
      - Не вижу ничего удивительного.
      - Если бы мы имели дело с веществом пусть даже диковинных свойств, реакции не изменились бы при повторных одинаковых воздействиях. Магнит ведь всегда магнит. Плато - это система, которая способна перестраивать, изменять взаимодействия с внешней средой. Знаешь, что это такое?
      - Ну?
      - Информационное устройство, созданное либо вымершими жителями Анизателлы, либо звездными пришельцами.
      - Во-во! Договорился-таки до фантастики... Мне остается только восхититься. Но я думаю, что твою гениальную идею можно экспериментально проверить.
      - Как?
      - А как проверяют машины подобного рода? Задают вопросы, получают ответы, - сказал Ян, вставая.
      - Для этого надо знать, где у этой машины ввод и по какой системе она запрограммирована.
      - Пустое. Это и так очевидно. Вводом является вся плоскость плато. Она же реагировала на соприкосновение. А код, код... - Ян нахмурился. - Код может быть двоичным, - решительно сказал он.
      - Что ж, можно попробовать. Раз плато узнает форму, любые два предмета различной конфигурации могут служить...
      - Сигналами "да", "нет". Можно взять ту же расческу и транспортир.
      Они возвратились к плато.
      - Что мы спросим?
      - Дважды два - четыре, разумеется...
      - Она считает, - наконец сказал Михаил, - и хорошо считает.
      - Да, соображающее плато. - Ян помолчал и добавил: - Даже жутко немного.
      - Погоди, - быстро сказал Михаил, - давай зададим ей задачу посложнее, пусть подсчитает площадь круга.
      Но плато повело себя очень странно. Вместо площади круга оно выдало длину окружности, вместо площади треугольника - длину его периметра, вместо объема шара - опять же длину окружности эквивалентного диаметра.
      - Какое-то дефективное мышление, - сказал Михаил.
      Они задавали десятки задач по определению объемов пирамид, конусов, кубов, но каждый раз плато упрямо сообщало длину ломаной линии, окаймляющей основание стереометрических фигур.
      День близился к концу.
      - Хватит на сегодня, - сказал Ян. - Пойдем...
      - Послушай... А что, если оно двухмерное? - спросил Михаил, когда они подходили к ракете.
      - То есть как это?
      - Я подумал об этом, как только увидел следы.
      - Но почему?!
      - Ты же сам заметил, что оно не может пересечь границу... А потом... потом ему недоступна стереометрия.
      - Но и на плоскости оно решает только задачи, связанные с периметром.
      - Вот именно! Для него недоступно понимание площади.
      - Чушь!
      - А ты, ты сам можешь увидеть хотя бы простейший куб сразу, со всех сторон?
      - Могу. - Ян остановился. - Впрочем, погоди...
      - В том-то и дело. Ты никогда не увидишь больше трех граней! А теперь вообрази, что это плато - плоская вселенная двухмерных существ, которые не только не могут передвигаться в третьем измерении, но даже не способны его вообразить. А вот мы с тобой, нормальные трехмерные парни, попав на плато, тоже вступили в их мир. Понимаешь?
      - Так вот откуда контур! Всегда только контур. Мы для них лишь подошвы, плоскости, непосредственно соприкасающиеся с плато... Да, но почему им недоступно понятие площади плоской фигуры?
      - Потому что эта фигура замкнутая! Они же способны видеть или еще как-то ощущать одни линии, лежащие на их плоскости. Любой предмет представляется им только в виде линий. У них не может быть понятия фигуры. Ведь для этого им бы пришлось хоть чуть-чуть приподняться над плоскостью, а это значит уйти в третье измерение. Если вообразить, что одно из этих существ поднимется над плоскостью, то оно совершенно уйдет из мира других ему подобных существ, скроется, исчезнет неизвестно куда. Понимаешь? - Он почти кричал.
      - Выходит, что когда мы убирали с плато предметы или передвигались сами, то тоже исчезали для них самым непостижимым образом?
      - Конечно!
      - Черт возьми! Тогда понятно, почему приборы вели себя так странно. Если нет глубины, бурение теряет всякий смысл. И прочность тоже. Ведь все это атрибуты трехмерного мира.
      - Вот-вот, - перебил его Михаил. - Центр фигуры для них совершенно недоступен! Его просто не существует в их мире, поскольку и самую фигуру, такой, какая она есть на самом деле, они увидеть не в состоянии.
      - Это же страшно интересно... даже если ты ошибаешься! Как жаль, что пора улетать!
      - Меня беспокоит одна мысль, - тихо сказал Михаил. - Об этом даже думать неприятно... Что, если где-то есть какие-то другие существа, которые так же непостижимы для нас с тобой, как мы для этих... двухмерных?