11

Новообращенный

На колокольне маленького городка Бизотон пробило только что 10 часов.

Ночь была бурная и мрачная; большие, черные облака, насыщенные электричеством, медленно плыли по нёбу; не было ни малейшего движения воздуха; духота была ужасающая. Иногда зеленоватый свет молний озарял небо ослепительным светом; тяжело грохотал гром, замирая эхом в горах, потом все снова погружалось во мрак и молчание. Улицы городка были пустынны; огни в домах погасли — жители готовились уже отойти ко сну.

С последним ударом часов одинокий человек, уже несколько минут стоявший у стены одного из домов, находящихся на окраине города, медленно приблизился к двери дома или, скорее, к хижине, так как это была жалкая ахуна, построенная из бамбука.

Человек этот некоторое время стоял, прислонив ухо к двери, внимательно прислушиваясь. В хижине все было тихо. Тогда он несколько раз ударил в дверь палкой, которая была у него в руках.

Внутри послышался легкий шум и сиплый женский голос сердито спросил:

— Кто это ходит в такую ужасную ночь?

— Тот, для кого мрака не существует!

— Что же ты ищешь так поздно?

— Я хочу сравнить свой кинбуа [4] с твоим,

— Кто же дал тебе этот кинбуа?

— Двое — Конго Пеле и папа.

Наступило молчание. Наконец, дверь медленно приоткрылась на петлях и тот же голос прошептал незнакомцу: «Входи». Незнакомец вошел, Дверь сейчас же затворилась за ним.

В хижине царила полная темнота. Но женщина, разговаривавшая с незнакомцем, взяла его за руку и повела за собой. Шагов через десять она остановилась, заметив своему спутнику: «Осторожней, здесь первая ступень лестницы!».

Тот молча наклонился и начал спускаться вниз. Он насчитал 15 ступеней. Наконец, они остановились перед дверью. Женщина постучала в нее и последняя отворилась. Переступив порог, незнакомец бросил вокруг себя испытывающий взгляд.

Они находились в небольшой комнате со сводами. Стены были сверху донизу увешаны искусно сплетенными циновками местного производства; пол был усыпан песком. С потолка спускалась железная лампа, дававшая достаточно света. В середине комнаты стоял стол, а в окружении нескольких стульев.

На стульях сидели четверо: двое мужчин и две женщины, которые курили, пили водку и ром. Два стула были не заняты: очевидно, прибывших ждали. Когда они сели, им налили два стакана водки.

Эти шестеро негров и негритянок с подозрительными физиономиями, за исключением незнакомца, который был никто иной как Марселен, любимый слуга Дювошеля, принадлежали к жителям городка Бизотон. Все официально причисляли себя к рабочим, а на самом деле принадлежали к секте Воду.

В углу комнаты, опутанный веревками и с заткнутым ртом, лежал ребенок с тонкими и умными чертами лица. Это была Клерсина, дочь Клары, которую ее тетка Жанна Пеле похитила в то утро, с какой целью — мы вскоре узнаем это,

Бедный ребенок, с искаженными чертами лица, с неестественно расширенными от ужаса глазами, бросал вокруг себя растерянные взгляды, испуская глухие стоны.

Никто из присутствующих, казалось, не обращал никакого внимания на него.

— Доброго здоровья, Марселен, — сказал Герье Франсуа, чокаясь с юношей. — Что скажешь нового?

— Да, ничего особенного, — ответил тот, выпивая свой стакан. — Колеты, кажется, отказались от всякого преследования.

— Тем лучше, — сказал Жульен Николя, гигант звероподобного вида, — Ведь все равно, они ничего не достигнут.

— Да, — смеясь ответил Герье. — Они поняли, наконец, что им не под силу бороться.

— Самые непримиримые враги черных — это цветные люди, — наставительно проговорил Марселен.

— Хорошо сказано, сынок! — со смехом вскричала Бейя Преспер. — Цветные люди — вот уж именно где ни рыба, ни мясо!

— Если им позволить, то они возобновили бы рабство! — заметил Жульен Николя.

— А ты слышал, что говорят о Кларе? — спросила Жанна Пеле.

— Да, она жаловалась на тебя Шовелену.

— Ну и что же он ответил ей, сынок?

— Он сказал, что она — дура, что все знают, как ты любила ее дочь, что ты даже ворожила, чтобы найти ее ребенка.

— Ха-ха-ха! — засмеялась Жанна Пеле.

Снова пробили часы на колокольне.

— Довольно, — проговорил, вставая, Герье Франсуа, — теперь — за дело! Помни, — прибавил он, обращаясь к Марселену, — что Конго Пеле и я — мы твои поручители и отвечаем за тебя папе и маме Воду!

— Знаю!

— Есть еще время тебе отказаться от твоего намерения, если ты чувствуешь ужас; испытания, которым тебя подвергнут, слишком сильны, — предупреждаю тебя!

— Я выполню их!

— Это твое последнее слово?

— Да!

— Тогда в путь! — и, обращаясь к Жанне Пеле, добавил, — ты иди вперед, вместе с Жульеном Николя, Нереиной и Бейей. Да не забудь о маленькой! Ее нельзя здесь долго оставлять; кто знает, что может случиться?

Жульен Николя молча взвалил себе на плечи девочку. Затем четверо бандитов вышли. Герье и Марселен остались одни.

Когда шум их шагов смолк, Герье обратился к Марселену.

— Слушай, — проговорил он почти на ухо, — Воду все знают! Нас предупредили, что ты хочешь войти в наше общество, чтобы сразу изменить нам; говорят, что на самом деле ты предан своему господину… Ты дважды спас мне жизнь, Марселен. Я хочу расквитаться с тобой, будь же откровенен! Скажи, правда ли все это?

Юноша невольно почувствовал дрожь, но лицо его по-прежнему осталось бесстрастным, голос не дрогнул, когда, не опуская своих глаз под испытывающим взором бандита, он просто отвечал;

— Нет!

— Довольно! У нас есть много средств освободиться от изменника. Я исполнил свой долг: ты предупрежден! Помни, что я ничего не должен тебе!

— Но если вы так мало питаете ко мне доверия, то зачем же принимаете меня?

— Кто знает, может быть, испытание, которому мы тебя подвергнем, послужит тебе хорошим уроком. Твою руку!

— Вот она!

В то же мгновение лампа упала на стол и потухла. В комнате воцарилась полная тишина.

— Пойдем! — сказал Герье, увлекая Марселена за собой.

Юноша безмолвно повиновался.

Пройдя несколько шагов, он почувствовал веяние горячего влажного воздуха; в то же время молния осветила мрак. Они оказались в поле.

— Куда мы идем? — спросил Марселен.

— В лагерь Воду!

Подобно американским индейцам, негры обладают удивительной способностью диких животных находить дорогу в самом густом мраке и различать самый слабый шум, неслышимый для обыкновенного уха.

Так и Герье с Марселеном, несмотря на окружающий их мрак, уверенно продвигались вперед по направлению к Артибониту, с ловкостью змеи проскальзывая сквозь кустарники.

Наконец, они оказались в густом лесу. Тогда Герье показал Марселену на многочисленные тени, мелькавшие перед ним. В то же время юноша услышал какой-то странный шум; перед ними замелькали фантастические огни.

Для него стало очевидно, что сюда сошлось множество людей. Эти люди, мелькавшие подобно призракам, глухое завывание ветра между деревьями, почти беспрерывный блеск молний и частые раскаты грома — все это придавало этой фантастической картине впечатление настоящего шабаша ведьм.

Вдруг перед юношей появился красный огонек, с минуты на минуту увеличивающийся. Четверть часа спустя он оказался на большой поляне, в середине которой горели огромные жаровни, освещавшие ее как днем.

Здесь было человек 400 или 500 обоего пола, белых, черных и смешанной крови. Черные преобладали. На заднем плане, заслоняя горизонт, высился гигантский утес Питон, седая вершина которого словно упиралась в небо.

— Стой! — сказал Герье. — Мы пришли.

Марселен остановился.

Холодная дрожь пробежала по его телу при виде страшного зрелища, открывшегося перед ним, но громадным усилием воли он победил в себе волнение. Юноша чувствовал, что за ним наблюдают и знал, что малейший признак слабости и отвращения, высказанный им, будет иметь для него роковые последствия.

— Тем лучше, — сказал он, отирая лицо полою плаща. — Я рад, что мы, наконец, пришли. Какая дьявольская дорога была! Пройди еще минут десять, я, кажется, упал бы от изнеможения!

— Ты, я вижу, молодчина! — заметил Герье. — Ничего, из тебя выйдет толк!

— Что же будем делать теперь?

— Пока ничего. Садись и жди.

С этими словами Герье сел на ствол поваленного дерева, где уже сидело несколько человек.

12

Поклонники змеи

Гёте в своем бессмертном Фаусте ведет своих героев на вершину Гарца, в Вальпургиеву ночь, где они присутствуют при шабаше ведьм. Воображение знаменитого поэта никогда не было так богато, как в описании этой фантастической картины. Но как бы не были ярки краски художника, как бы не было полно описание, нарисованная поэтом картина все же уступала тому поразительному зрелищу, которое воочию увидел пораженный Марселен.

Как мы уже сказали, поляна освещалась огромными жаровнями, где горело резиновое дерево, испускавшее массу дыма и света. Ветер своими порывами раздувал пламя, придавая всему окружающему фантастическую окраску.

У подножия утеса возвышался огромный жертвенник, более трех футов длины, грубо сколоченный из дерева и окрашенный в красную краску. На нем стояла большая бамбуковая корзина со священной змеей внутри.

По обеим сторонам жертвенника неподвижно стояли с горделивым видом, одетые во все красное, король и королева Воду. На голове короля была красная повязка, грудь была перепоясана крест на крест широкой голубой лентой, а в правой руке была короткая палка в виде скипетра, покрытая кровью. Королева была одета почти также. Королем оказался Флореаль-Аполлон а царицей Розенда Сумера.

Одни Воду, полуобнаженные, стояли на коленях перед жертвенником, раздирая себе лицо ногтями, другие с удивительной ловкостью перескакивали по деревьям с ветки на ветку третьи — кривлялись принимая самые неестественные позы.

Женщины неистово предавались непристойным танцам, держа на головах кружки с водой, из которых, однако, не выливалось ни одной капли.

Дальше колдуны и колдуньи продавали желающим разные талисманы против болезней или давали представления с ядовитыми змеями.

Со всех сторон раздавалось неистовое пение шум, гам, крики

Бедному Марселену показалось, что он попал в самый ад и несмотря на свое мужество он почувствовал что начинает дрожать Страх против воли овладел им и только с большим трудом он удержался от искушения броситься в бегство.

Вдруг на поляне послышался резкий свист. Мгновенно все стихло и остановилось.

Раздался второй сигнал и Воду, выстроившись в одну линию, легким гимнастическим шагом подражая волнообразным движениям огромной змеи, три раза прошли перед жертвенником. После третьего раза они остановились и под звуки огромного тамбура, в который колотил своей палкой король, хором затянули священный гимн:

— А ля бомбайя бомбе

Лямма самана кляма!

Ё ван ванта

Вана доки!

В переводе это означает:

«Клянемся уничтожить белых

и все их имущество!

Скорее умрем, чем

откажемся от этой цели!»

Король поднял свой жезл снова воцарилась тишина.

Тогда началась церемония, которой пение служило только прелюдией. Все присутствующие начали со страшными криками танцевать священный танец змеи.

По знаку короля, Конго Пеле, стоявший около него с ножом в руке, наклонился и перерезал горло, лежавшей у его ног козы собрал брызнувшую кровь в чашу.

Когда чаша наполнилась дымящейся кровью, то он немного отпив из нее, передал чашу рядом стоящему Потом она пошла по всем рукам. Каждый отпивал из нее крови, клянясь при этом слепо повиноваться змее и богу Воду,

Когда чаша обошла всех, с жертвенника сняли бамбуковую корзину, о которой мы говорили выше. На нее села королева и сейчас же была охвачена странными конвульсиями. Она дрожала, проклинала и вещала предсказания от имени божества всем присутствующим, которые по очереди с глубоким уважением подходили к ней, обращаясь с различными просьбами. Все получали удовлетворительные ответы.

Чаша, полуприкрытая каким-то грязным тряпьем, служила для сбора приношений, которые откладывались в честь божества. Эти подношения служили для поддержания секты и ее жрецов.

Когда вещание предсказаний кончилось, важнейшие чины секты составили Совет, на котором обсуждались планы мщения, направленные против белых. В данном случае решили уничтожить семейство Колета и Дювошеля, к которым вожди Воду чувствовали, вероятно, неутолимую ненависть. Все эти планы были утверждены царицей от имени божества.

После этого, по знаку короля, присутствующие расположились полукругом около жертвенника.

— Новообращенные! — громко вскричал король.

Движимая любопытством толпа ждала, что будет дальше. Из нее вышли 22 негра, в том числе и Марселен, которого поручители ввели в центр круга.

Юноша до сих пор находился с Франсуа Герье на краю поляны и потому не мог видеть того, что происходило около жертвенника.

Это дало ему возможность собраться с силами и подавить всякий страх, поднимавшийся в его душе. С полным самообладание стоял он теперь, готовый на все.

Испытание началось.

— Чего ты хочешь? — грозно спросил король у ближайшего из новообращенных.

— Я желаю, — смиренно отвечал негр, — поцеловать священную змею и получить от королевы Воду ее приказания и яды.

Это было обычной формой при вступлении в секту.

— Знаешь ли ты, чего просишь?

— Знаю!

— Настолько ли ты мужественен, чтобы перенести испытание, без которого тебя нельзя принять в число детей священной змеи?

— Я думаю…

Не успел негр произнести эти слова, как король Воду бросился на него, подобно тигру, и ударом кинжала нанес страшную рану в правую руку у плеча.

Захваченный врасплох негр невольно вскрикнул от боли, но бесстрастные зрители этой кровавой сцены отреагировали только насмешками.

Король бросил презрительный взгляд на новообращенного.

— Собака! — вскричал он. — Так вот каково твое мужество! Уберите его! — обратился он к присутствующим.

В ту же минуту на негра бросился Конго Пеле и ударом топора раздробил ему череп. Негр упал, как подкошенный.

— Следующий! — хладнокровно произнес король Воду, презрительно отталкивая ногой труп.

Вторым случайно оказался Марселен.

Некоторое время Флореаль-Аполлон рассматривал его с мрачным видом, но юноша с достоинством вынес его взгляд. Тогда король Воду задал ему тот же вопрос, что и предшествующему. Марселен отвечал также.

— Хорошо! — произнес Флореаль-Аполлон. — Протяни руку!

Юноша повиновался.

Тогда Флореаль-Аполлон, схватив горящую головню, приложил ее к руке юноши, в то же время не спуская с него глаз.

Это было ужасное зрелище. Чувствовался запах горящей человеческой кожи, но Марселен только улыбался.

— О! — с удивлением вскричал король Воду, — Да ты не боишься боли!

— Я ничего не боюсь, — отвечал тот по-прежнему с улыбкой. — Смотри!

С этими словами, выхватив из-за пояса нож, Марселен одним ударом обрезал участок обгоревшей кожи. Свидетели этой сцены не могли сдержать крика удивления перед таким презрением к боли.

— Хорошо! — холодно проговорил король Воду, протягивая ему руку.

Марселен подал ему свою обожженную руку и тот крепко сжал ее, чтобы причинить ему сильную боль. Однако, юноша и тут выдержал: ни один мускул не дрогнул на его лице.

Тогда Флореаль-Аполлон сказал:

— Твои испытания окончились. Теперь ты — настоящий сын змеи! Будешь ли ты верен клятве?

— Буду!

— Подойди сюда!

Юноша сделал два шага вперед. Тогда король наклонился, открыл корзину и, вынув змею, обвил ее вокруг тела новопосвященного. Затем приказал:

— Поцелуй священную змею и отдай ее мне обратно!

Марселен повиновался и царь положил змею обратно.

— Теперь ты настоящий сын змеи! Иди и проси ядов у королевы!

Юноша приблизился к Сумере, которая с улыбкой смотрела на него. Его мужество начинало ей нравиться,

— Дай сюда руку!

С этими словами она начала исследовать рану юноши, потом взяла какое-то зеленоватое тесто, приготовленное из неизвестных трав, и приложила к ране, прикрепив древесной коркой.

— Завтра ты будешь совершенно здоров! — сказала она.

Действительно, боль прошла как по волшебству.

После этот королева передала юноше пакет трав, коротко объяснив их свойства.

— Иди, дитя, произнесла она, — и будь верен «священной змее»

Марселен почтительно поклонился королеве и вернулся на свое место.

За исключением двух, тот час же безжалостно убитых, все остальные новообращенные мужественно выдержали испытания и были приняты в секту.

— Дети змеи! — громко проговорил король. — Наступают праздники обновления года! Радуйтесь! Для священной змеи уже готовы три жертвы!

На это сообщение все присутствующие ответили криками радости, похожими на рычание зверей. Вслед за этим король встал на корзину, со змеей, и затянул гимн, который все хором подхватили.

Вдруг, как бы охваченные безумием, члены секты, схватившись за руки, начали кружиться около корзины. Эта дикая пляска, напоминавшая нечто сверхъестественное, продолжалась всю ночь. Многие танцоры падали от изнеможения, тогда их относили в сторону и заменяли другими…

Марселен, против своей воли, был увлечен этой дикой пляской и также упал без чувств от изнеможения.

13

Встреча

Теперь нам нужно рассказать об этом юноше, который был так самоотверженно предан своему господину.

Марселен родился в Техасе. Он был рабом и сыном раба. Его первым хозяином был француз, человек гуманный и умный, мягко относившийся к своим рабам. Он любил их, заботился о их просвещении и перед смертью, в своем завещании освободил их. Но последнее было утаено жадными наследниками и несчастные рабы были выведены на продажу.

Здесь-то Марселена и его мать увидел Дювошель, которого охватила жалость при виде несчастных рабов, продаваемых подобно скоту. Он поспешил купить их, а затем составил формальный акт их освобождения.

Когда все формальности по этому делу были завершены, Дювошель обернулся к двум рабам, которые боязливо жались в углу зала, не понимая того, что происходит с ними. Несчастная мать с плачем обнимала своего ребенка (Марселен тогда был еще дитя).

— Добрая женщина, — мягко проговорил он, — возьмите эту бумагу. Вы свободны!

— Свободна? — пробормотала она, взглянув на него с изумлением, смешанным с недоверием. — Отчего свободна, господин?

— Как от чего? Вы свободны, я говорю. И можете делать что вам угодно и идти куда угодно, слышите-ли?

Бедная женщина молча покачала головой с недоверчивым видом.

— Это невозможно, — сказала она. — Вы сами имеете черную кровь в своих жилах.

— Ну, так что же из этого? — спросил он.

Негритянка опустила голову, не отвечая.

Дювошель некоторое время смотрел на нее с выражением крайней жалости.

— Я понимаю вас, несчастная женщина, цветные люди еще более презренны для черной расы, чем белые! Вы это хотели сказать?

Она подняла на него свои заплаканные глаза и чуть слышно ответила:

— Да.

— Успокойтесь, — сказал он. — Я происхожу из такой страны, где рабство уничтожено и где негры завоевали сами себе свободу.

— А разве существует такая страна?

— Да, и я туда скоро возвращаюсь, как только закончу здесь свои дела. Знайте, что, купив вас, я имел только одну цель — возвратить свободу вам и вашему ребенку. Возьмите эти 200 долларов. Надеюсь, их будет достаточно, чтобы иметь возможность заняться вам каким-нибудь делом.

Негритянка по-прежнему покачала головой и решительно отказалась от кошелька, который протягивал ей Дювошель.

— Нет, господин, — сказала она. — Вы говорите, что в вашей стране нет рабов, но у вас же должны быть слуги!

— Да, у нас есть слуги, — с улыбкой отвечал Дювошель. — Но эти слуги совершенно свободны и могут покинуть свое место, когда захотят.

— Хорошо, — сказала она. — Тогда, господин, возьмите эту бумагу и золото — они нам не нужны. Я и мой ребенок — мы будем вашими слугами.

— Как, вы согласны покинуть свою родину?

— У раба нет родины, господин, — печально ответила она. — Да и нельзя нам здесь быть уверенными, что эта свобода, которую вы нам подарили, не будет похищена у нас снова. Вы еще не знаете белых Техаса! Завершите свое доброе дело, господин, и позвольте нам следовать за вами. Кто знает, может когда-нибудь и мы сможем пригодиться вам?

— Хорошо, — сказал Дювошель. — Вы последуете за мной на Гаити, только помните, что вы сопровождаете меня добровольно и что вы свободны!

— О, господин, теперь мы еще более рабы, чем были ранее, потому что мы теперь рабы из благодарности!

Через несколько дней Дювошель вместе с приобретенными слугами уехал в Сан-Доминго.

Как известно, негры доходят до крайности в своей ненависти и любви. Так было и с новыми слугами Дювошеля. Почувствовав благодарность к своему благородному господину, они не знали, как лучше высказать свою преданность и самоотверженность.

Поэтому, когда произошли те печальные события, о которых мы говорили выше, Марселен решил рискнуть своей жизнью, чтобы отомстить поклонникам змеи за горе, причиненное ими, его господину. Юноша сообщил о своем решении своей матери, которая, нежно обняв его, сказала только: «Иди».

Дювошель, против своей воли, должен был согласиться с решением своего слуги.

Мы уже говорили, каким испытаниям подвергся бедный юноша, как он их выдержал и как, наконец, был принят в секту.

Очнувшись после ночной пляски поклонников змеи, Марселен с любопытством огляделся вокруг.

На поляне, по-видимому, было все спокойно, но юноша инстинктивно почувствовал, что за ним наблюдают чьи-то невидимые глаза. Он неспеша поднялся, потянулся, как человек, только что проснувшийся от глубокого сна и тихо, спокойно направился в сторону Леогана, вместо того, чтобы идти к Черным горам, где ему так хотелось быть и где его должен был ждать Дювошель.

Прошло несколько минут. Юноша беззаботно шагал, напевая вполголоса креольскую песенку.

Вдруг раздался чей-то грубый голос и какой-то человек возник перед ним, словно из-под земли.

— Ты что-то весел сегодня, Марселен? — иронически проговорил он.

Юноша непроизвольно вздрогнул, но, быстро оправившись, спокойно поднял глаза на своего собеседника.

Перед ним стоял в своем белом одеянии, скрестив руки на груди, с мрачным видом, Флореаль-Аполлон; сардоническая улыбка играла на его толстых красных губах.

— Я доволен, папа Воду, — простодушно отвечал юноша, — и прошлой ночью и этим утром!

— А, — заметил Флореаль-Аполлон, устремляя на него пронизывающий взгляд, как бы желая проникнуть в глубину его души. — Ты что находишь, что прошлая ночь была приятна для тебя?

— Да, — сказал он, — и эта ночь предвещает много приятного!

— Что же тебе сделал твой господин, что ты так сильно ненавидишь его?

— Что он мне сделал? Но ты же сказал это сам сейчас, папа Воду!

— Как?!

— Он — мой господин! — вскричал со смехом юноша, бросая сверкающий взгляд на Флореаля-Аполлона.

— Так, — пробормотал Флореаль-Аполлон вполголоса. — Я не ошибся в нем. — Потом, громче, добавил: — Куда же ты идешь сейчас?

— В Леоган, чокнуться с мамашей Нереиной.

— И только?

— Потом я думаю посетить Жюли, мою хорошую знакомую, красивую прачку из Бизотона.

— А ты любишь Жюли?

— Я должен жениться на ней.

— Но это еще не основание, — с иронией заметил Воду, потом добавил: — Послушай, ты мне нравишься. Ты можешь быть мне верным?

— Да, для тех, кого я люблю!

Флореаль-Аполлон бросил на него странный взгляд.

— А меня ты любишь? — резко спросил он.

— Почему же нет? Вы ведь не сделали мне никакого зла.

— Хочешь ли ты служить мне?

— Я не могу покинуть своего господина.

— Успокойся, я не требую этого.

— Если так, я согласен.

— Будешь ли ты мне верен?

— Да.

— Поклянись священной змеей!

— Клянусь!

— Хорошо! Смотри, дитя, ты знаешь, к чему обязывает тебя эта клятва, — проговорил негр зловещим тоном, который заставил задрожать бесстрашного юношу.

— Я сдержу клятву, папа Воду!

— Следуй за мной!

— Идите вперед, папа Воду, а я за вами. Где вы пройдете, пройду и я,

— Хорошо!

Флореаль-Аполлон быстро углубился в лес с уверенностью человека, которому прекрасно известна дорога.

Марселен с решительным видом шагал позади негра, хотя его сердце невольно сжималось от страха. Но отступать ему было уже слишком поздно; к тому же юноша уже обрек свою жизнь в жертву преданности своему господину.

14

Кто сильнее

В течение целого часа шли наши спутники, все более и более углубляясь в эту роскошную тропическую природу, величественное спокойствие которой, казалось, еще никогда не нарушалось шумом шагов человека.