8

Люсьен Дорнес

Было четыре с половиной часа утра. Наступал уже день. Показавшееся из-за горизонта солнце брызнуло во все стороны золотыми лучами, скрашивая и оживляя дикий ландшафт. Пробудившиеся в чаще птицы уже начинали свой гармоничный концерт. Вся эта природа, веселая и улыбающаяся составляла полный контраст с домом плантатора, бывшего в последнюю ночь театром мрачных и скорбных событий.

На утро, присланный из Порт-о-Пренса агент полиции, деятельно принялся за следствие.

Первой заботой Шовелена, — таково имя этого агента, — было подвергнуть продолжительному допросу всех слуг плантатора, черных и белых безразлично. К несчастью, все эти люди, в большинстве преданные своему хозяину, решительно ничего не знали, и их показания не могли пролить никакого света на это таинственное дело.

Из их показаний он вывел только одно: они были захвачены этими событиями врасплох и что они не знали ни одного врага у своего хозяина, который пользовался всеобщим уважением и любовью.

Тогда Шовелен обратился к Анжеле, младшей сестре плантатора, которая, несмотря на свою довольно тяжелую рану поспешила дать свои показания чтобы навести агента полиции на настоящий след.

Молодая девушка еще не знала о смерти своей сестры и о похищении своей племянницы Марии, она думала, что она одна стала жертвой убийц.

Ее брат и господин де-Бираг решили, по совету врача ничего не говорить ей об этих печальных событиях. Она же все без утайки сообщила Шовелену, начиная со своего посещения старой негритянки Розенды Сумеры.

Выслушав ее с вниманием, Шовелен обратился к ней:

— Извините сударыня, что я предложу вам несколько вопросов. Скажите пожалуйста, нет ли у вас каких-либо врагов — мужчины, женщины или ребенка?

Ангельская улыбка озарила бледное личико молодой девушки.

— Разве это возможно? — проговорила она. — Я не помню, чтобы сделала кому-нибудь дурное.

— Вы слишком добры, сударыня. Негры справедливо называют вас «Девой утешения», любят вас и уважают.

— Ну? — краснея от этих похвал пробормотала девушка.

— Вот поэтому я и спрашиваю вас, не знаете ли вы своих врагов; ведь такая добрая, как вы, должна иметь их очень много.

При этих странных словах молодая девушка взглянула на Шовелена с видом крайнего изумления.

— Не понимаю вас!

— Боже мой! Я не сумею объяснить вам этого: мне придется коснуться самых заветных ваших тайн!

При этих словах Шовелен перевел свой вопросительный взгляд на молодых людей, стоявших у постели больной.

Господин де-Бираг понял его немую просьбу и, нежно пожимая руку Анжелы, проговорил:

— Я — жених госпожи Колет и, лучше чем кто-либо другой, могу объяснить ей ваши слова, сударь!

— Благодарю вас, сударь.

— Дорогая Анжела, — начал господин де-Бираг, — слова этого господина, очень темные и неясные для тебя, на самом деле очень просты. Человеческая природа, не облагороженная образованием, — этим божественным пламенем, которое может осветить мрак души человека и смягчить его сердце, показывая ему разницу между добром и злом, по существу своему злая. Таким образом, добро, которое оказывают порочным и невежественным существам, возбуждает у них вместо благодарности только ненависть. Эти низкие люди принимают благодеяния, оказываемые им, за обиды и считают долгом мстить за них.

— О, — пролепетала молодая девушка, — разве это возможно?

— К несчастью, это так, — продолжал господин де-Бираг, — исключения, правда, бывают, но очень редкие. Головы негров отуманены диким суеверием и невежеством Африки, не знают христианской любви, а питаются только ненавистью, завистью и мщением — тремя страстями диких рас. Вот почему, дорогая Анжела, я и спрашиваю вас, не можете ли вы указать на кого-нибудь из черных, кому бы вы часто помогали или вообще находились в частых сношениях.

Молодая девушка, до сих пор спокойно слушавшая своего жениха, при этих словах задрожала.

— Боже мой, — вскричал господин де-Бираг, изумленный этой внезапной переменой. — Что с вами, Анжела?

— Ничего, благодарю вас, но ваши слова, дорогой Луи, пролили свет на мою душу. Я не смею произнести те имена, которые просятся на мой язык,

— Не бойся, дорогая Анжела, — проговорил плантатор. — Я уже знаю эти имена. Первое имя моего молочного брата Флореаля-Аполлона?

— Да. Не знаю почему, но этот человек всегда мне внушал ужас.

— Да, да! — пробормотал метис. — О, это я знаю, а второй же кто?

— Второй, — пробормотала Анжела. — Один несчастный негр, которого я нашла у порога нашего дома совсем умирающим от голода.

— Конго Пеле?

— Да, потом… моя кормилица…

— Розенда Сумера?! Презренная! Она всем обязана нам, а между тем, в эту ночь я чуть было не попал в ее хижине в руки убийц!

— Да, она, брат!

— Простите, пожалуйста, — обратился к молодой девушке Шовелен. — Не признали ли вы кого-нибудь из тех людей, которых вы встретили в хижине негритянки?

— Никого.

— Благодарю вас, сударыня, — сказал агент и, откланявшись Анжеле, вышел в сопровождении ее брата и жениха.

— Ну, — спросил плантатор, когда они остались одни.

— Все это важно, — отвечал Шовелен и, подозвав офицера, спокойно курившего сигару, проговорил: — Пошлите сейчас же четверо солдат по дороге к Леогану; у самого города находится хижина известной Розенды Сумеры, Прикажите арестовать эту женщину и всех, кого найдут там.

Офицер, бросив свою сигару, молча поклонился и вышел.

— А теперь, господа, — продолжал агент, — прикажите позвать ко мне этого Конго Пеле. Я желаю допросить его.

— Конго Пеле убежал вчера вечером с плантации при закате солнца, — отвечал Жозеф Колет, — Я подозреваю его в соучастии с Флореалем-Аполлоном.

— Гм! Это очень вероятно, — задумчиво проговорил агент. — Покажите мне труп убитого негра!

— Он остался в той комнате, куда его принес Флореаль-Аполлон.

— Так пойдемте же туда!

Трое мужчин вошли в комнату, где лежал, брошенный негром труп. Возле него лежала, сорванная с его лица маска. При виде ее агент не смог удержать крика изумления.

— Что с вами? — с беспокойством спросил его плантатор.

— Но это же красная маска! — вскричал агент полиции. — Разве этот человек принадлежит к секте Воду?

— Напротив, это был честный, преданный нам негр, Я думаю, что Флореаль-Аполлон нарочно надел ему эту маску, чтобы выдать его за Воду.

Эти слова произвели странное впечатление на агента полиции; он, видимо, колебался, вся прежняя энергия покинула его. Черты его лица исказились страхом.

— Воду! — в замешательстве пробормотал он глухим голосом. — Боже мой, неужели мы здесь имеем дело с «поклонниками змеи»?

В этот момент снаружи послышались странные крики. Трое мужчин, предчувствуя новое несчастье, бросились туда.

По аллее тамариндов бешенно мчалась, вся в мыле, какая-то лошадь. На ее спине сидел нагой человек, охваченный какими-то странными конвульсиями, как будто бы он занимался неизвестной гимнастикой. В нескольких шагах от дома лошадь сразу остановилась и всадник перелетел через ее голову на землю. Однако, падение, по-видимому, не причинило ему никакого вреда; он быстро поднялся и, к удивлению всех присутствующих, принялся крутиться на одном месте, произнося какие-то бессвязные слова, словно сумасшедший.

По знаку плантатора, слуги бросились было к несчастному, но сейчас же с ужасом отступили.

— Боже мой! — вскричал плантатор. — Люсьен Дорнес!

Действительно, это был молодой человек, который несколько часов тому назад, уехал в Хереми. Но что же случилось? Что привело его в такое состояние?

— Он погиб, — прошептал на ухо плантатору Шовелен. — Это — священная змея Воду!

Между тем, молодой человек, по-прежнему испуская дикие крики, вдруг сорвал со своей головы змею и, отшвырнув ее далеко от себя, стремглав бросился, среди толпы пораженных ужасом слуг, прямо в озеро, находившееся недалеко от дома.

— Спасите его! — с отчаянием вскричал плантатор. — Несчастный погибнет!

Не долго думая, он сбросил с себя одежду и прыгнул в озеро, в водах которого исчез молодой человек.

Присутствующие вздрогнули от ужаса. Наконец, слуги, опомнившись, бросились к озеру, чтобы оказать помощь своему господину

Между тем, на поверхности воды ничего не было видно, кроме широких кругов над тем местом, куда погрузились оба человека.

Прошла минута — другая томительного молчания. Крики радости невольно вырвались из грудей зрителей: это был Колет с бесчувственным телом Люсьена в руках.

Господин де-Бираг с помощью нескольких слуг вытащил их обоих на берег.

Плантатор был почти без чувств, но его скоро удалось привести в полное сознание. Что же касается Люсьена, то его уже ничто не могло вернуть к жизни Бросив последний взгляд на тело своего бедного секретаря плантатор медленно побрел к дому опираясь на плечо своего друга.

— Извините, пожалуйста, — обратился к нему агент полиции. — Здесь произошли такие странные события, что я должен немедленно покинуть вас и дать отчет господину Президенту Республики.

— Идите, государь, — отвечал Колет с горькой улыбкой, — ведь в самом деле, какую помощь вы можете оказать нам здесь?

— Но через несколько часов я вернусь к вам, клянусь вам честью! — с жаром проговорил агент поняв упрек и внутренне стыдясь своего поведения.

Плантатор молчал и только кивнул головою.

Агент стремительно вышел, а через десять минут уже мчался по направлению к Порт-о-Пренсу в сопровождении конвоя.

9

Секта Воду

Постыдное бегство агента полиции и трусость, с какой он, вопреки своему долгу, покинул свой пост оставив жилище Колета, требуют некоторого объяснения. Не оправдывая, конечно, поведения почтенного агента полиции, мы в нескольких словах постараемся только объяснить в чем же состоит эта таинственная секта Воду одно упоминание о которой леденит сердце даже у самых храбрых.

Эта секта, перед которой дрожат даже самые высшие власти, как это показал описанный мною процесс, является следствием того странного действия, которое оказывает цивилизация на черных.

Я — не сторонник рабства и горячо ратую за освобождение черных, но во время своих многочисленных путешествий мне пришлось убедиться что эта несчастная раса, в массе, еще не созрела для свободы. Нужно сначала поднять ее нравственный уровень и просветить её, чтобы свобода была необходимым следствием прогресса духовной жизни.

Тогда нам не пришлось бы наталкиваться на те уродливые явления, встречаемые, например, в Либерии, негритянском государстве основанном Соединенными Штатами и населенном освобожденными неграми Там свободные граждане республики без зазрения совести продают своих родичей европейским работорговцам.

Точно также и гаитяне, несмотря на свою свободу, которой они пользуются более столетия, стоят еще, за малым исключением, на очень низкой ступени духовного развития Оттого у них, на ряду с либеральными учреждениями широко распространена страшная секта Воду последователи которой также многочисленны и в североамериканских Соединенных Штатах, особенно в Техасе и Луизиане.

Но Сан-Доминго в той части света, где находится республика Гаити, представляет так сказать, главную квартиру этой ужасной секты Воду — возникшей в Африке, откуда она была ввезена на остров Гаити представителями племен Арада и Ардра, обитающих на Бенинском берегу, между нижним течением Веллона и Ду: говорят там она существует до сих пор.

Какова же настоящая цель, к которой стремятся приверженцы этой секты?

На этот вопрос довольно трудно ответить, но по тому, что нам известно о ней, можно предполагать, что главной целью Воду является мщение и грабеж.

По-видимому, члены секты Воду имеют глубокие сведения о свойствах многих растений, совсем не известных нашим ученым, и умеют приготавливать из их сока такие тонкие яды, которые далеко оставляют за собой яды знаменитой Борджии.

Яды эти имеют весьма разнообразные действия: одни из них убивают человека медленно, другие — поражают, как удар молнии, третьи — лишают рассудка, четвертые — производят только временное умопомешательство. Противоядия от всех этих ядов известны только Воду.

Само слово «Воду» происходит от «Ду», что означает «страну» у многих племен западного берега Африки, и от слова «Со» — змея. Таким образом, Воду — преобразованная Соду, т. е. змея страны, змея родины. Это объяснение кажется тем более правильным, что культ змеи составляет одну из характерных черт этой секты.

В Гаити слово «Воду» означает и само учреждение, и последователей секты, и чтимое ими божество. Последнее, таинственное грозное существо, имеет своим символом змею, а свои повеления изрекает при посредстве верховного жреца, так называемого «папы Воду», или «короля», и через пророчицу, которую называют «мама Воду» или «королевой». И тот и другая пользуются среди последователей секты безграничной властью.

Секта Воду заимствовала, по-видимому, свою организацию от Пурра, негритянского общества на западном берегу Африки. Подобно этому Пурра, собрания Воду происходят в строгой тайне, где-нибудь в укромном месте: в лесах, в пещерах или заброшенных домах. Подобно им же Воду наводят ужас на окрестное население своими убийствами.

Раньше, до войны за независимость, дикая ненависть Воду обрушивалась главным образом на белых плантаторов Сан-Доминго, а после освобождения острова из-под власти белых Воду направили все свои силы против цветных людей. При императоре Сулуке, бывшем одним из ярых поклонников священной змеи, секта Воду получила очень широкое распространение.

Было известно, что во время своих странных обрядов, один из которых мы будем иметь случай описывать, члены секты Воду с наслаждением, с дикой страстью упиваются свежей кровью заколотой ими жертвы, пока не падают совершенно пьяными.

Этот ужасный обычай был также завезен из Африки, где он широко распространен. По мнению черных, кровь имеет магнетические свойства. При наступлении Нового года Воду часто купаются в крови, чтобы предохранить себя от всяких болезней.

Гаитское правительство, после императора Сулука, жестоко преследовало поклонников змеи. Но это продолжалось только до тех пор, пока Воду вмешивались в политические дела страны и стремились ниспровергнуть существующую власть. Когда же они совсем отстранились от политики, правительство стало смотреть сквозь пальцы на их преступные деяния,

Такая непростительная позиция объяснялась, с одной стороны, ужасом, который Воду внушали всем слоям общества, а с другой — полной невозможностью вырвать зло с корнем и уничтожить эту преступную секту, имевшую прочную организацию и притом неуловимую.

Теперь возвратимся к нашему рассказу.

К удивлению всех обитателей плантации, Шовелен действительно в тот же вечер вернулся из Порт-о-Пренс и, по-видимому, горячо принялся за розыски убийцы.

Но все его усилия не привели ни к какому результату. Посланные в хижину Розенды солдаты вернулись ни с чем: негритянка исчезла, а вместо ее хижины они нашли только груды пепла.

Между тем, предуведомленный вторым посланцем, за час до восхода солнца прибыл из Хереми Дювошель. Это был молодой человек лет 36, с энергичными чертами лица и твердым характером.

Он обожал жену свою и дочь, Поэтому все ожидали тяжелой сцены, когда он очутился перед трупом своей жены, Но у него не вырвалось ни одного крика; он словно окаменел. Неподвижный и мрачный, он простоял целую ночь у трупа жены, вперив глаза в безжизненное лицо, а с восходом солнца, запечатлев горячий поцелуй на устах умершей, собственными руками оправил кровать и, наконец, впустил священника, явившегося помолиться за душу умершей.

Мужество не покидало Дювошеля ни на одно мгновение. По-прежнему печальный и мрачный, но с виду совсем спокойный, он проводил погребальное шествие до склепа и, не пролив ни единой слезы, наблюдал, как его замуровали. Потом, по окончании погребальной церемонии, он опустился на колени, сжав голову руками.

Прошло немного времени, вдруг Дювошель поднялся и издал призывный клич. В то же мгновение появился всадник, держа на поводу оседланную лошадь.

Дювошель вскочил в седло, бросил последний взгляд на могилу той, которую он так сильно любил и, вонзив шпоры в бока лошади, стремглав помчался по дороге в сопровождении одного слуги, который был менее сдержан и плакал навзрыд.

10

План кампании

Прошло десять дней со времени описанных в предыдущих главах событий.

Анжела Колет, рана которой, к счастью, оказалась не настолько тяжелой, как предполагали раньше, находилась на пути к выздоровлению. Врач уже разрешил ей ходить по комнате.

Дювошель жил в Порт-о-Пренсе и не появлялся к своему двоюродному брату с того самого дня, как он похоронил свою жену.

На плантации все время шли деятельные поиски, которые по-прежнему ни к чему не привели.

Вдруг одно странное событие, казалось, пролило слабый свет на это таинственное дело.

Обычно Шовелен каждое утро покидал плантацию, возвращаясь туда вечером. Однажды, около 4 часов вечера, когда он, по своему обыкновению, возвращался на плантацию в сопровождении своего конвоя, какая-то женщина, с растрепанными волосами, в изорванном платье, с выражением полного отчаяния на лице, бросилась перед ним и схватила его лошадь за уздцы.

С плачем и рыданиями она начала что-то объяснять Шовелену. Но последний долго не мог понять ее сбивчивой речи. Наконец, при помощи других, ему удалось узнать, в чем же дело.

Оказалось, что дочь этой женщины, Клерсина, ребенок 5 лет, живший у своей тетки в деревне Бизотон, два дня тому назад бесследно исчез

Агент полиции нахмурил брови при этом неожиданном известии и, казалось, глубоко задумался,

— Как же это произошло? — спросил он наконец.

Бедная женщина начала свой горестный рассказ.

— Моя сестра отправилась вместе со мной третьего дня в Порт-о-Пренс, — проговорила она дрожавшим от волнения голосом. — Во время нашего отсутствия, продолжавшегося всего 5 часов, ребенок и был похищен. Господин, возвратите мне мою маленькую Клерсину!

— Постараюсь, — отвечал глубоко тронутый Шовелен. — Как вас зовут?

— Меня зовут Кларой; я — прачка.

— А как зовут вашу сестру?

— Жанна, она замужем за Пьером Андрэ.

— Пьер Андрэ? — с изумлением вскричал агент полиции. — Постойте, не имеет ли этот человек еще одного имени?

— Да, господин, его еще называют Конго Пеле.

— И вы не знаете, где он сейчас находится?

— Не знаю, господин. С тех пор, как пропала моя дочь, я стала совсем как безумная.

— Бедная женщина, — ласково произнес Шовелен — вернитесь к себе в дом потом я позову вас

— А вы найдете мою дочь господин?

— Надеюсь

— Боже мой, дитя мое, — бормотала Клара, вся в слезах, удаляясь от агента полиции.

Шовелен задумчивый возвращался на плантацию. Для него было очевидно, что презренный Конго Пеле сам похитил свою племянницу, Но с какой целью?

При этой мысли дрожь ужаса пробежала по его телу Но как захватить все нити этого заговора, как передать этих преступников в руки правосудия?

— Клянусь спасением души, — решительно вскричал он, — наконец, я обещал этой женщине возвратить ей ее ребенка! Пора, я слишком долго колебался! Будь что будет! Но я исполню свою обязанность!

Приняв мысленно это благородное решение, агент полиции почувствовал, что у него на душе стало гораздо спокойнее; совесть уже не упрекала его. С улыбкой он вошел в столовую, где семья плантатора ждала его к обеду.

— Решено, во что бы то ни стало, но я должен покончить с этими презренными и отдать их в руки правосудия! — решительным тоном произнес он.

— Боже мой, — вскричали присутствующие. — Объясните, пожалуйста! Неужели случилось новое несчастье?

— Успокойтесь, господа, — сказал агент полиции. — Вам пока не угрожает новая опасность. Меня взволновал вот какой факт.

Шовелен подробно рассказал присутствующим свою встречу с прачкой Кларой.

— Бедное дитя! — пробормотала молодая девушка.

— Такое положение дел не может продолжаться! — энергично вскричал агент полиции. — Сейчас же после обеда, я думаю начать осмотр горных ущелий, которые, по-видимому, служат убежищем для этих порочных людей.

— Прекрасно! — сказал Жозеф Колет.

Вдруг снаружи послышался какой-то шум.

Все стали прислушиваться. Раздался стук лошадиных подков — и какой-то человек появился на пороге столовой. Это был Дювошель.

Лицо его было спокойно, но угрюмо. Поклонившись присутствующим, он окинул глазами столовую. При виде Шовелена его глаза прояснились.

— Это вы — агент полиции общественной безопасности? — спросил он, здороваясь с ним.

— Да! С кем имею честь говорить?

— Я — Жуль Дювошель, двоюродный брат господина Жозефа Колета, муж…

— Довольно, — прервал его агент полиции. — Я уже все знаю. Чем могу служить вам?

— Тогда позвольте передать вам это! — сказал Дювошель, вынимая из своего кармана запечатанный пакет.

— Что это такое?

— Приказ президента Жефрара.

Шовелен склонился и, предварительно извинившись перед присутствующими, раскрыл пакет и внимательно прочитал приказ.

Все с беспокойством наблюдали за его лицом, которое по мере чтения все более и более темнело.

Кончив читать, агент полиции аккуратно сложил приказ, положил в боковой карман и, обратившись к Дювошелю, холодно проговорил:

— Я повинуюсь!

— Благодарю вас, — с жаром проговорил тот, — Иного ответа я и не ожидал от вас! Но вы, кажется, садились за стол? Я тоже с утра ничего не ел, так прежде пообедаем, а потом поговорим о делах.

Все сели за стол. Обед прошел в полном молчании и продолжался не более четверти часа.

Каждый из присутствующих понимал, что произошло что-то важное. Когда вышли из-за стола, Дювошель сделал знак своему двоюродному брату и в сопровождении Шовелена покинул столовую.

— Куда же мы пойдем, дорогой друг? — спросил плантатор.

— Сделать прогулку верхом, — многозначительно ответил тот.

— Тогда я отдам распоряжения насчет лошадей.

— Мой слуга уже приготовил их!

Действительно, у дома стояли три оседланные лошади. Ни слова не говоря, мужчины сели на них и поскакали в карьер. В конце тамариндовой аллеи Дювошель остановился.

— Теперь, — сказал он, — вы, Жозеф, поверните направо вы господин агент — налево, а я поеду прямо. Необходимо чтобы нас не видели вместе Назначим свидание у «скачка собаки» близ черных гор, в два часа Берегите своих лошадей и пока до свидания!

Место свидания было выбрано весьма удачно. С той высоты, на которой находились трое мужчин, открывался широкий вид по всем направлениям, что уменьшало опасность быть захваченным врасплох.

В нескольких шагах от места свидания наших друзей зияла огромная расщелина, шириною сажень 10 и не менее 600 сажень глубиной. Эта расщелина и называлась «скачком собаки».

— Извините меня, — начал Дювошель, — что я заставил вас проехать так далеко. Но только здесь я могу быть уверен, что нас не подслушают какие-нибудь шпионы.

— Но зато нас здесь могут увидеть — пробормотал агент полиции.

— Конечно, если мы будем стоять. Но если мы сядем в высокой траве, то разве только глаз орла заметит нас, — отвечал Дювошель.

— А наши лошади?

— Подождите!

Он свистнул. В ту же минуту из-за утеса появился молодой негр, который взял под уздцы лошадей и тут же увел их. Это был Марселен, доверенный слуга.

— Посмотрите, — проговорил Дювошель, — мы здесь находимся вблизи Леогана, Хереми и Порт-о-Пренса. Говоря иными словами, через два часа, не более, к нам может подоспеть помощь, в случае нужды, с трех сторон, не считая Ламантена и Кэйса, которые находятся так же недалеко отсюда. Теперь взгляните сюда: это густой Артибанитский лес; в середине его возвышается пик Куридас; в трех милях от того места, где мы находимся в настоящее время у подножия гигантского, недоступного утеса, называемого Питоном, или пиком Куридас, и происходят собрания поклонников змеи.

— Как! вскричали собеседники Дювошеля с удивлением, смешанным с ужасом.

— Уверены ли вы в этом? — спросил агент полиции.

Странная улыбка мелькнула на губах Дювошеля.

— Я сам их видел!

Наступило молчание,

— Однако, что же мы стоим? — начал он снова. — Сядем!

Когда все трое уселись на траву, совершенно скрывшую их, он продолжал, обращаясь к агенту полиции:

— Не обижайтесь, что президент Жефрар, с которым я очень дружен, подчинил вас мне. Это было необходимо. Я преследую не только цели личного мщения, но и исполняю акт правосудия. Вот почему президент временно подчинил вас мне, — проговорил он дрожащим голосом.