ГЛАВА XXVIII. Джон Дэвис

Бывший работорговец Джон Дэвис обладал слишком закаленными нервами для того, чтобы происшествия, свидетелем которых ему пришлось быть в течение дня и в которых он принимал небезопасное для него участие, оказали на него хоть сколько-нибудь заметное впечатление.

Расставшись с Голубой Лисицей, он довольно долго скакал в том направлении, придерживаясь которого он надеялся встретиться с Ягуаром, но мало-помалу он погрузился в глубокие размышления, и лошадь его, инстинктивно чувствуя, что всаднику теперь все равно, что творится вокруг, незаметно замедлила свой шаг. Она сменила частый галоп на более умеренный, затем перешла на рысь и наконец пошла шагом, опустив голову вниз и стараясь захватить губами немного травы или листьев, которые удавалось ей достать.

Джон Дэвис был приведен в сильное замешательство поведением одного из действующих лиц нашего рассказа, с которыми ему пришлось столкнуться в это щедрое на приключения утро. Этим лицом, сумевшим так сильно возбудить любопытство американца, был Белый Охотник За Скальпами.

Героическая борьба, которую выдержал этот человек, сражаясь один с целой кучей обозленных врагов, его геркулесова сила, ловкость, с которой он управлял лошадью, — все казалось Джону Дэвису изумительным в этом странном человеке.

Нередко во время ночлегов на биваке в прерии ему приходилось слышать самые необычные истории об этом человеке. Рассказчиками являлись индейцы, которым Белый Охотник За Скальпам внушал сверхъестественный страх. Только теперь Джону Дэвису стала ясна причина этого страха: в самом деле, человек этот, смеявшийся над направленным против него оружием и выходивший целым и невредимым из всех стычек, невзирая на численность боровшихся с ним врагов, казался скорее демоном, нежели существом человеческого рода. Помимо своей воли Джон Дэвис почувствовал дрожь при мысли о недавнем происшествии и приписал счастливой случайности свое чудесное избавление от смерти при столкновении с этим ужасным существом.

Мы должны сказать мимоходом, что нет на свете народа суевернее североамериканцев. Понять, отчего это происходит, не так уж трудно: они представляют собой разношерстную смесь всех наций, населяющих Старый Свет. Каждый представитель этих наций явился в Америку, неся с собой всевозможные суеверия и предрассудки. Легко представить невероятное количество легенд о колдунах, призраках и тому подобном, которые передаются из уст в уста в Северной Америке. Переходя из поколения в поколение, эти легенды перемешивались между собой и приобретали еще большую фантастичность, что было вполне естественно в стране, где грандиозные чудеса природы способствуют развитию мечтательности и меланхолии.

Поэтому и Джон Дэвис при всем своем мужестве, которым он гордился, не был чужд, подобно своим соотечественникам, известной доли суеверия. Как только у него появилась мысль, что Белый Охотник За Скальпами — демон или, во всяком случае, колдун, он уже не пытался отнестись к этой мысли критично и она прочно засела в его голове. Остановившись на этом решении, наш путник почувствовал себя свободным от всяких недоумений. Его мысли направились в привычное русло, и всякая тревога исчезла, точно по волшебству. Отныне у него сложился определенный взгляд на этого человека, и Джон Дэвис уже знал, как надлежит действовать при новой встрече с ним.

Довольный, что ему удалось наконец найти разрешение этой загадки, он весело поднял голову и зорко оглянулся по сторонам, чтобы определить, какое расстояние он успел проехать.

Он находился почти посредине обширной равнины, практически лишенной неровностей почвы, заросшей густой травой и усеянной тут и там группами красных дубов и перувианских деревьев.

Но вдруг он привстал в стременах, приставил ко лбу правую руку в виде козырька и стал внимательно вглядываться в какую-то точку.

В полумиле от того места, где он остановился, немного справа, как раз в том направлении, в котором он собирался следовать, Джон Дэвис заметил тонкую струйку дыма, поднимавшуюся среди рощицы мастичных деревьев и алоэ.

Дым, замеченный в прерии, всегда заставляет человека задуматься. Человек в этом отношении несчастнее животного, так как еще больше, чем дикий зверь, боится встречи с себе подобным, зная, что у него сто шансов против одного встретить врага, а не друга.

Однако, поразмыслив, Джон Дэвис решил править на огонь. С утра он почти не ел, голод давал себя знать, и вдобавок к этому во всем теле чувствовалась сильная усталость. Он заботливо осмотрел свое оружие на тот случай, если бы им пришлось воспользоваться, дал лошади шпоры и помчался прямо на дым, внимательно осматриваясь по сторонам во избежание неприятного сюрприза.

Минут через десять он достиг цели своего путешествия, но, не доезжая пятидесяти ярдов, замедлил бег своей лошади и, достав ружье, положил на седло перед собой. Его лицо приняло беззаботное выражение, и он с улыбкой на губах и с самым дружеским видом направился к огню.

Среди густой рощицы, тень которой предоставляла уютное убежище усталому путнику, беспечно сидел перед огнем, на котором готовился ужин, человек в драгунской форме, куря сигаретку из маиса. Длинная пика, украшенная вымпелом, была прислонена к стволу бука, а полностью снаряженная лошадь, с которой был лишь снят мундштук, мирно глодала древесные побеги и кормилась нежной травой.

Незнакомцу на вид было двадцать семь или двадцать восемь лет. Хитрые черты его лица оживлялись блеском маленьких бойких глаз, а медная окраска кожи изобличала индейское происхождение. Он уже давно заметил, что к его стоянке приближается всадник, но, очевидно, не придавал этому обстоятельству большой важности и продолжал в молчании дымить своей сигареткой, наблюдая, как поспевает его ужин, не приняв никаких мер предосторожности и ограничившись тем, что удостоверился в легкости, с которой вынималась из ножен его сабля. Приблизившись к драгуну, Джон Дэвис остановился и, сняв шляпу, произнес:

— Ave Maria purissima! 32

— Sin peccado concebida! 33 — ответил драгун, кланяясь американцу.

— Santas tardes! 34 — продолжал гость.

— Dios las de a Vd buenas! 35 — немедленно ответил незнакомец.

После произнесения этих обычных при встрече слов холодность исчезла, и знакомство можно было считать завязанным.

— Слезайте с лошади, senor caballero! — сказал драгун. — В прерии ужасно жарко, у меня здесь превосходная тень, а в этом котелке варится копченое мясо с красными бобами и индейским перцем. Не угодно ли вам разделить со мной ужин?

— Я с удовольствием принимаю ваше приглашение, — с улыбкой отвечал охотник, — и делаю это с тем большей охотой, что буквально умираю от голода и от усталости.

— Черт возьми! Я в восторге от того счастливого случая, который привел вас ко мне. Слезайте же скорее с лошади!

— С большой охотой!

Действительно, американец соскочил с лошади, снял с нее мундштук, и благородное животное сейчас же присоединилось к своему товарищу, в то время как его хозяин со вздохом удовлетворения упал на траву подле драгуна.

— Вы, должно быть, проделали долгий путь? — заметил солдат.

— Да, — отвечал американец. — Вот уже десять часов, как я не сходил с седла, и кроме того, сегодня утром я участвовал в битве.

— Господи! На вашу долю выпало достаточно работы.

— Вы нисколько не ошибаетесь, говоря эти слова. Честное слово охотника, я еще ни разу не трудился так много.

— Так вы охотник?

— К вашим услугам.

— Славное ремесло, — со вздохом сказал солдат. — Я также им занимался, но был вынужден переменить образ жизни.

— А вы об этом жалеете?

— Все время.

— Я вас понимаю. Отведав однажды вольной жизни прерий, человек не может о ней забыть.

—Увы!

— Зачем вы оставили это занятие, если оно вам нравится?

— Тут замешана любовь, — сказал солдат.

— Как любовь?

— Да, одна особа, в которую я влюбился и которая убедила меня бросить прежнее ремесло.

— Ах, черт возьми!

— Да, и затем, едва я успел надеть военную форму, как вдруг она мне сказала, что ошиблась на мой счет, что я в новой одежде смотрюсь гораздо хуже, чем она могла предполагать, — словом, она меня бросила, чтобы убежать с каким-то погонщиком.

Слыша этот удивительный рассказ, американец не мог удержаться от смеха.

— Это очень печально, не правда ли? — продолжал солдат.

— О да! — ответил Джон Дэвис, тщетно стараясь возвратить себе хладнокровие.

— Что прикажете делать! — меланхолично добавил солдат. — На свете царит обман. Но, — сказал он, меняя тон, — я думаю, что наш ужин готов: я чувствую знакомый приятный запах, дающий знать, что пора снимать с огня котелок.

И не слыша никакого возражения со стороны гостя, солдат немедленно приступил к делу. Котелок был снят с огня и очутился перед путниками, которые произвели на него столь ожесточенное нападение, что скоро он опустел, несмотря на свои довольно значительные размеры.

Этот вкусный ужин был запит несколькими глотками каталонского рефино, которого у солдата был изрядный запас.

Трапеза завершилась сигареткой, обычным заключительным блюдом испано-американского ужина, и оба новых приятеля, подкрепившись сытной пищей, пребывали в прекрасном расположении духа и могли побеседовать друг с другом по душам.

— Вы кажетесь мне, senor caballero, благоразумным и осторожным человеком, — заметил американец, выпуская густую струю дыма.

— Это результат моего прежнего занятия. Солдат не может быть так осторожен, как я.

— Чем больше я на вас смотрю, — продолжал Джон Дэвис, — тем больше удивляюсь, как могли вы решиться променять столь выгодное занятие на военную службу.

— Ничего не поделаешь — судьба, а кроме того, невозможность послать ко всем чертям эту военную форму. Я надеюсь меньше чем через год, получить повышение.

— Гм! Это хорошо, и, разумеется, у вас будет хорошее жалованье?

— Да, недурное, если только удастся его получить.

— Как это так?

— Да… у правительства, по-видимому, денег немного.

— Значит вы служите в кредит?

— Приходится.

— Черт побери! Но извините меня, если я вам задам один нескромный вопрос.

— Сделайте одолжение, не стесняйтесь, у нас с вами дружеская беседа.

— На какие же средства вы существуете?

— А вот в чем дело: у нас существуют случайные доходы.

— Это каким образом?

— Вы не понимаете?

— Признаться, не совсем.

— Я вам расскажу.

— Пожалуйста.

— Иногда наш капитан или генерал дают нам поручение.

— Отлично!

— За него полагается отдельная плата — чем опаснее, тем дороже за него платят.

— И тоже в кредит?

— Нет, caspita! Деньги даются вперед.

— Это недурно.

— Не правда ли?

— А на вашу долю выпадали такие поручения?

— Не один раз, в особенности когда командование принимает новый генерал.

— Да, но вот уже почти целый год этого не случалось.

— К сожалению.

— Значит, вы теперь бедствуете?

— Вовсе нет.

— У вас бывают поручения?

— Даже сейчас на меня возложено одно.

— И оно хорошо оплачено?

— Разумеется.

— А не будет нескромностью узнать, сколько вы за него получили?

— Ничуть. Я получил двадцать пять золотых.

— By God! Сумма хорошая. И поручение ваше, вероятно, сопряжено с опасностью?

— Да, можно так сказать.

— Тогда будьте осторожней.

— Спасибо, но я не подвергаюсь большому риску. Дело заключается в том, чтобы передать письмо.

— Только одно письмо! — равнодушно заметил американец.

— Но письмо это имеет очень важное значение.

— Вот как!

— Клянусь вам, дело идет о судьбе нескольких миллионов.

— Что вы такое говорите? — вскричал Джон Дэвис с невольной дрожью в голосе.

С самого начала своего разговора с солдатом охотник употреблял все усилия, чтобы незаметным образом выпытать у него причину его появления в прерии, так как присутствие драгуна в этих местах казалось Джону Дэвису чересчур подозрительным. Теперь же он с удовольствием убедился в том, что солдат попал в расставленную ему ловушку.

— Да, — продолжал драгун, — генерал Рубио, у которого я служу ординарцем, вручил мне депешу к капитану Мелендесу, который в настоящую минуту сопровождает караван с деньгами.

— Вы так думаете?

— Дьявол! Я в этом уверен. Говорю я вам, что у меня к нему письмо.

— Это понятно. Но с какой стати генерал пишет капитану?

Солдат лукаво взглянул на охотника, а затем, меняя тон, неожиданно произнес:

— Хотите вы играть со мной в открытую?

Охотник улыбнулся.

— Хорошо! — отвечал он. — Я вижу, что мы понимаем друг друга.

— Так и должно быть. Значит, мы будем вести игру в открытую, не так ли?

— Конечно.

— Ведь вам хочется узнать содержание письма?

— О да, но только из простого любопытства, клянусь вам.

— Я в этом убежден. Это происходит оттого, что вам неизвестно, о чем в нем говорится.

— Верно! Но ведь узнать его недолго. Скажите же ваши условия.

— Они очень просты.

— В чем они заключаются?

— Посмотрите на меня хорошенько… узнаете вы меня?

— Право, нет.

— Это показывает, что память у меня лучше, нежели у вас.

— Очень может быть.

— А я вас узнал.

— Вы?

— Разумеется.

— Значит, вы меня когда-нибудь видели.

— Возможно, но дело не в этом, а в том, что я знаю, кто вы такой.

— О! Я простой охотник.

— Да, и близкий друг Ягуара.

— Вот оно что! — вскричал Джон Дэвис, подпрыгивая от удивления.

— Не пугайтесь, пожалуйста. Скажите мне только: правду я говорю или нет?

— Правду. Я не вижу надобности перед вами отпираться.

— Это было бы нехорошо. Где теперь Ягуар?

— Я этого не знаю.

— То есть не хотите мне сказать.

— А вы уже догадались?

— Конечно. А не возьметесь вы свести меня к нему?

— Пожалуй, если уж у вас столь важное дело.

— Говорю вам, что дело идет о миллионах.

— Так-то так, но вы ничем еще не доказали своих слов.

— Вы непременно хотите получить доказательство?

— Непременно.

— Но это сделать очень затруднительно.

— Боже мой, я друг Ягуара и не хочу рисковать его безопасностью. Покажите мне письмо — и дело с концом.

— Вы этим удовольствуетесь?

— Вполне, так как мне знаком почерк генерала.

— О! В таком случае я согласен.

И вынув из-за пазухи широкий пакет, солдат показал его мексиканцу со словами: «Смотрите!», но не выпустил его из рук.

Джон Дэвис внимательно смотрел на письмо в течение нескольких минут.

— Вы узнаете почерк генерала? — спросил драгун.

— Да.

— Ну, а теперь согласны вы отвести меня к Ягуару?

— В любое время.

— Ну, так поехали сейчас же.

— Сейчас же? Пусть будет по-вашему.

Оба встали как по команде, взнуздали лошадей, вскочили на них и рысью покинули то место, где они только что наслаждались спасительной тенью.

ГЛАВА XXIX. Сделка

Оба авантюриста весело совершали свой путь, дружески беседуя о погоде, обмениваясь друг с другом новостями жизни прерий, то есть толкуя о стычках с индейцами и об охоте. Разговор велся урывками, собеседники даже не заботились выслушивать ответы на свои вопросы, и было очевидно, что разговаривали они с единственной целью скрыть свое внутреннее беспокойство.

В их недавней беседе каждый старался схитрить, чтобы выпытать у другого истинные намерения. Охотник пытался половчее склонить солдата к измене, а тот, охотно желая продать себя, действовал подобным же образом. Результатом их взаимного лицемерия явилось то, что оба они не ударили лицом в грязь и каждый добился желанной цели.

Но вопрос для них заключался не в этом. Как и все мошенники, они, вместо того чтобы почувствовать удовлетворение от своего успеха, начали мучиться различными подозрениями. Джон Дэвис спрашивал себя, по какой причине ему удалось так легко склонить драгуна к измене, причем тот даже не выговорил себе предварительно никаких выгод. Все в Америке ценится на деньги, а бесчестие является одним из самых выгодных предметов торговли.

В свою очередь драгун находил, что охотник чересчур легко доверился его словам и, несмотря на любезное обхождение своего спутника, чем ближе солдат подъезжал к лагерю пограничных бродяг, тем больше возрастало его беспокойство. Он начинал опасаться, что попал в ловушку, неразумно положившись на слова первого встречного.

С такими мыслями оба авантюриста ехали друг подле друга. Со времени их отправления не прошло еще и часу.

Однако каждый из них старался не выдать своих тайных опасений, наоборот, они удвоили вежливость своего обращения и говорили друг другу нежные слова, подобно братьям, встретившимся после долгой разлуки, невзирая на то, что разговаривали друг с другом первый раз в жизни.

Солнце уже закатилось, и наступила ночь, когда путники достигли лагеря Ягуара, бивачные огни которого ярко выделялись во мраке, бросая фантастические отблески на окружающие предметы и придавая всей картине суровое величие.

— Вот мы и приехали, — сказал охотник, останавливая свою лошадь и обращаясь к спутнику. — Нас никто еще не заметил, и вы можете вернуться назад, не боясь погони. Что вы на это скажете?

— Черт побери, compadre! Я не для того сюда приехал, чтобы зябнуть вблизи от вашего лагеря, — отвечал солдат, слегка пожимая плечами с презрительным видом. — Позвольте сделать вам замечание, что, несмотря на все уважение, которое я к вам питаю, ваши слова кажутся мне очень странными.

— Я должен был с ними к вам обратиться. Кто знает? Вы, быть может, завтра будете жалеть о том, что сегодня поступили необдуманно?

— Это может случиться, но я, так и быть, рискну — я принял твердое решение. С Богом, вперед!

— С удовольствием, senor caballero. Меньше чем через четверть часа вы встретитесь с тем, кого желаете видеть; вы с ним потолкуете, и мое дело будет сделано.

— Я не могу не выразить вам своей благодарности, — оживленно прервал его речь солдат, — но почему же мы медлим? Мы можем привлечь к себе внимание и сделаться мишенью для выстрелов, чего я, со своей стороны, чрезвычайно опасаюсь.

Охотник, ни слова не говоря, дал шпоры своей лошади, и они поехали дальше.

Через несколько минут они оказались в центре полосы света, отбрасываемого кострами. Почти тотчас же раздался сухой звук взводимых курков, и грубый голос приказал им остановиться, во имя дьявола. Повеление это, не отличаясь вежливостью, звучало столь категорично, что оба авантюриста сочли за лучшее повиноваться.

Несколько вооруженных людей выскочили из-за укрытия, и один из них, обращаясь к приезжим, спросил, кто они такие и что им нужно в столь позднее время.

— Мы друзья, — ответил американец, — а нужно нам как можно скорее войти в лагерь.

— Все это очень хорошо, но если вы не скажете нам своих имен, то мы вас не впустим, тем более что один из вас одет в форму, которую у нас не очень-то жалуют.

— Прекрасно, Руперто, — отвечал американец. — Я Джон Дэвис, которого вы, без сомнения, знаете. Поэтому пропустите нас сейчас же, так как я отвечаю за моего спутника, у которого важное дело к вашему вожаку.

— Добро пожаловать, мистер Джон, не гневайтесь на меня, ведь вы знаете, что благоразумие — мать безопасности.

— Да, да, — смеясь сказал американец, — вы-то, конечно, никогда не позволите себе неосторожного поступка.

Пришельцев беспрепятственно пропустили в лагерь.

Большая часть пограничных бродяг спала возле костров. Безопасность оберегалась часовыми, расставленными по окраинам лагеря.

Джон Дэвис соскочил на землю, приглашая товарища последовать его примеру. Затем, сделав драгуну знак следовать за собой, он направился к палатке, за пологом которой виднелся слабый брезжащий свет.

У входа в палатку охотник остановился и, дважды ударив в ладони, спросил сдержанным голосом:

— Вы спите, Ягуар?

— Это вы, Джон Дэвис, мой старый товарищ? — последовал ответ из палатки.

— Да.

— Так войдите, я жду вас с нетерпением.

Американец приподнял полог, который служил входом, и вместе с солдатом вошел в палатку. Полог опустился за ними. Ягуар сидел на бизоньем черепе и перебирал при слабом свете ночника свою обширную корреспонденцию. В углу палатки лежали две или три медвежьи шкуры, игравшие роль постели. Увидав вошедших, молодой человек собрал свои бумаги и запер их в маленькую железную шкатулку, ключ от которой он носил на груди. Затем он поднял голову и с беспокойством взглянул на драгуна.

— Что это значит, Джон? — спросил Ягуар. — Вы привели пленника?

— Нет, — отвечал тот, — этот человек желал повидать вас, чтобы поговорить о важном деле. Я не нашел возможным отказать ему в его просьбе.

— Отлично, мы сейчас с ним потолкуем. Ну, а вы сами что сделали?

— Я исполнил ваше поручение.

— Оно вам удалось?

— Вполне.

— Браво, мой друг! Так расскажите мне об этом.

— Зачем об этом распространяться? — ответил американец, показав глазами на драгуна, неподвижно стоявшего в двух шагах от них.

Ягуар понял.

— Это правда, — сказал он. — Посмотрим теперь, что это за человек! — и, обращаясь к солдату, Ягуар промолвил: — Подойдите сюда, compadre.

— Я к вашим услугам, капитан.

— Как вас зовут?

— Грегорио Фельпа. Я драгун, как вы можете судить по моей форме, ваша милость.

— Для чего вы пожелали меня видеть?

— Я желаю оказать вашей милости важную услугу.

— Спасибо, но такие услуги обыкновенно дорого обходятся, а я не богат.

— Вы сделаетесь богатым.

— Я не прочь. Но в чем заключается та великая услуга, которую вы намереваетесь мне оказать?

— Я объясню это в двух словах. Всякий политический вопрос допускает две точки зрения. Все зависит от того, как к нему относиться. Я дитя Техаса, сын североамериканца и индианки, из чего следует сделать вывод, что я в душе ненавижу мексиканцев.

— Это так.

— Ну так вот. Я против воли поступил в солдаты, и генерал Рубио снабдил меня письмом к капитану Мелендесу, в котором назначает ему место встречи, приказывая уклониться в сторону от Рио-Секо, потому что, по слухам, вы намереваетесь устроить в этом месте засаду с целью овладеть грузом денег.

— А-а! — сказал Ягуар, сразу став серьезным. — Но откуда вам известно содержание депеши?

— Это объясняется очень просто. Генерал мне всецело доверяет. Он прочитал мне депешу, тем более что на меня возложено поручение проводить капитана до места встречи.

— Значит, вы изменяете своему командиру?

— Разве мой поступок заслуживает названия измены?

— Я сужу с точки зрения генерала.

— А как вы на это смотрите?

— Я скажу вам свое мнение тогда, когда мы будем иметь успех в нашем деле.

— Хорошо, — равнодушно заметил солдат.

— Депеша у вас с собой?

— Вот она.

Ягуар взял пакет, посмотрел на него внимательно и, повертев между пальцами, хотел распечатать.

— Постойте! — живо вскричал солдат.

— Это почему?

— Потому что, если вы его распечатаете, я буду не в состоянии доставить его по адресу.

— Что за странные вещи вы говорите?

— Вы меня не понимаете, — сказал солдат с плохо скрытым нетерпением.

— Возможно, — ответил Ягуар.

— Я прошу вас выслушать меня, это займет не больше пяти минут.

— Говорите.

— Свидание капитана с генералом назначено у брода дель-Венадо. Неподалеку от этого места находится узкое ущелье, заросшее лесом.

— Ущелье Эль Пасо-Муэрте, я его знаю.

— Прекрасно. Вы там устроите засаду, скрывшись в кустах, растущих справа и слева, и когда караваи вступит в ущелье, вы нападете на него сразу со всех сторон. Спастись ему будет невозможно, так как вы займете крайне выгодную позицию.

— Да, это место представляет большие выгоды для внезапного нападения. Но кто мне поручится, что караван не пойдет на Рио-Секо?

— Я.

— Вы?

— Разумеется, я буду служить для него проводником.

— Гм! Вот этого-то я и не могу понять.

— Но ведь все очень просто: я вас покину, отправлюсь к капитану и передам ему депешу генерала. Волей-неволей ему придется взять меня в проводники, а я доставлю его в ваши руки так же спокойно, как молодого быка на бойню.

Ягуар бросил на солдата такой взгляд, как будто хотел проникнуть в его сокровенные помыслы.