– Ваше лицо, – усмехнулся Николай. – У вас на лбу аршинными буквами выбито: “АРИСТОКРАТ”! Что-что, а различать дворян по лицам “товарищи” хорошо обучены.
      – Да... – смущенно пробормотал дварх-лейтенант. – Вот об этом я и не подумал. Эх, знали бы, что тут населенная планета, послали бы “Бешеных Кошек”, а не нас. Наш легион ведь к разведке никакого отношения не имеет...
      – Значит, у вас есть и разведка? – прищурился Ненашев. – Эти ваши, как вы там говорили, “Бешеные Кошки”, что ли?
      – Куда же без разведки-то? Сами должны понимать...
      – Да уж... – ухмыльнулся себе под нос контрразведчик.
      – А что было дальше? – спросил поручик Оринский, до сих молчавший.
      – Это я могу даже показать, запись ведется все время, пока я здесь.
      И перед замершими офицерами на стене вместо звездного неба возникла допросная комната иркутской тюрьмы, в которой каждый из них в свое время побывал. Возникало ощущение, что они смотрят глазами допрашиваемого. Почти все было так, как и с каждым из них. Только дварх-лейтенант не пытался выдумать какую-то легенду, а прямо сказал кто он и откуда. Но “товарищи” не обратили на его слова никакого внимания. Они орали, сыпали трескучими демагогическими фразами, вопили: “Признавайся, контра!” Но били на удивление мало, действительно пару раз дали в зубы и все. Похоже, им было совершенно безразлично, кем явялется сидящий перед ними человек и откуда он в действительности. Да что говорить, им, кажется, было попросту скучно. И чему удивляться – еще один пытающийся сохранить себе жизнь офицер, самое обычное дело. Понятно, почему комиссары не поверили словам дварх-лейтенанта. Каких только рассказов не слышали в этой допросной, ну еще один. Ишь, офицерская морда себя за какого-то инопланетянина выдает. А что его слушать, когда у него классовое происхождение на лбу написано. К стенке и нечего долго мусолить.
      – Выходит, – задумчиво протянул дварх-лейтенант, – меня приговорили к смерти только потому, что мое лицо походит на лицо дворянина? Без всяких доказательств моей вины?
      – Сударь! – искривила губы Ненашева ироничная ухмылка. – Вы, похоже, забыли куда попали! Идет гражданская война, людей тысячами убивают без всякого суда и следствия. Скажите спасибо, что вас на месте не пристрелили!
      – Да, вы правы, – грустно улыбнулся инопланетянин. – Я действительно успел позабыть о том, что бывает во времена гражданской войны...
      Он задумчиво потер переносицу, потом мечтательно чему-то улыбнулся и достал из чехла, отданного красноармейцами, непривычной формы потертую черную гитару.
      – Давайте, господа, лучше спою вам... Я все-таки бард, как-никак.
      – С удовольствием послушаем, – кивнул Николай. – Раз уж вы даже краснопузых впечатлили, то должно быть неплохо поете.
      – Надеюсь, – приподнялись в ироничной улыбке уголки губ дварх-лейтенанта.
      Он тронул рукой струны гитары. Николаю в голову никогда не приходило, что можно заставить гитару издавать такие звуки. Музыка подымалась вверх, тревожила, заставляла оглядываться на самого себя, пытаясь понять кто ты сам, зачем жил. А потом бард запел...
 
       Волки уходят в небеса,
       Горят холодные глаза,
       Приказа верить в чудеса,
       Не поступало...
       И каждый день другая цель,
       То стены гор, то горы стен.
       И ждет отчаянных гостей
       Чужая стая...
       Не помня слов, не видя снов,
       Переросли своих отцов.
       И, кажется, рука бойцов
       Колоть устала...
       Позор и слава в их крови.
       Хватает смерти и любви,
       Но сколько волка не корми,
       Ему все мало...
       Волки уходят, волки уходят...
 
       (Здесь использован текст песни „Волки“ группы „Би-2“)
 
      Слова были странными, непривычными, ритм стиха рваным, но чем-то он задевал за душу, что-то в нем слышалось такое... Какое? А кто его знает. Да еще и потрясающий голос поющего. Правду сказал красноармеец-хохол – изумительно поет. С таким голосом человеку место на сцене императорского театра, а никак не в армии. Ему бы весь Петербург стоя рукоплескал. Дварх-лейтенант полностью прав, ему нужно отдавать музыке всего себя, такой голос – божий дар, от которого грех отказываться. Николай помотал головой, пытаясь отвязаться от навязчивого рефрена: “Волки уходят...” Он почти не пытался понять смысл незнакомой песни, но все равно видел четкую аналогию между ней и всем происходящим вокруг. А дварх-лейтенант улыбнулся и запел другую. А потом третью. Он много пел, а слушатели замерли в почтительном внимании – бард возносил их на небеса и бросал в пропасти, такого не слышал ни один из них ни разу в жизни. Губы Николая сами по себе шептали: “Господи! Да как же можно так петь?.. Как?!” И все песни были странными, совершенно незнакомыми, но каждая звала куда-то далеко, за горизонт, туда, где человек еще не бывал. Да что там, туда, куда он раньше попросту боялся заглянуть.
      – Лар! – прервал вдруг пение мелодичный голос. – Эрхл'э р'ланг фар'эль. Р'эбд Релир м'эркаль.
      Офицеры резко повернулись на голос и онемели. Прямо в стене около входа вертелась похожая на смерч черная воронка, возле которой стояла подтянутая светловолосая, очень симпатичная девушка в черно-серебристой форме. На ее левом плече живым огнем переливался страшноватый символ – когтистая лапа, на которой расположился глаз с вертикальным багровым зрачком.
      – Здравстуй, Л'эри, – поднялся с места дварх-лейтенант. – Извини, но невежливо говорить на языке, который люди вокруг не понимают.
      Девушка иронично приподняла левую бровь и отчетливо фыркнула. Затем нахмурилась, прищурила голубые глазищи, и Николаю вдруг показалось, что его мозга что-то почти незаметно коснулось. На какую-то секунду ему стало дурно, и все тут же прошло.
      – Я по-о-вторяю... – на сей раз появившаяся ниоткуда девушка говорила по-русски. – Исследования завершены, и Релир приказал всем возвращаться на крейсер. Это приказ, а не пожелание!
      Она говорила медленно, тщательно выговаривая каждое слово, видно было, что язык ей чужой и говорить на нем девушке нелегко.
      – Есть небольшая проблема, – усмехнулся Лар. – Меня здешняя власть приговорила к расстрелу и именно оного я ожидаю здесь вместе с господами офицерами.
      – Ну и что? Или снова собрался, как ты это любишь, устроить из собственной казни шоу? Так учти, Релир не зря меня за тобой лично послал, знает чего от тебя, разгильдяя эдакого, ожидать. Не хватало еще и здесь устроить такой же переполох, какой ты учинил на Фар-Тинге.
      – Нет, – рассмеялся дварх-лейтенант, – я нынче добрый. Пускай себе господа комиссары живут и пасутся. Дело в другом. Неужели ты думаешь, что я могу бросить людей, с которыми вместе ожидал смерти? Ведь их расстреляют...
      – А, мать твою! – выругалась девушка. – Действительно, бросить товарищей по несчастью – подлость. И что делать будем?
      – Попроси Асиарха подготовиться к сканированию.
      – Ты уверен?! – глаза девушки полезли на лоб. – Мы же решили не проводить здесь Поиска.
      – А ты сама посмотри. Все шестеро не пашу.
      Девушка медленно обвела глазами застывших в ступоре офицеров, останавливая взгляд на каждом. На какую-то секунду, но каждому показалось, что за эту секунду из него вынули душу и основательно встряхнули. Николай был откровенно изумлен и внезапным появлением странной девушки в запертой камере, и вертящейся в стене черной воронкой, и непонятным разговором. Штабс-капитан Ненашев почти незаметно усмехнулся своим мыслям – он не разучился разбираться в людях, дварх-лейтенант действительно не хочет бросать обреченных на смерть людей. Вопрос только в том, что решит его начальство. Прикажут бросить и бросит, приказ есть приказ. Тем более, в армии. Контрразведчик цепким взглядом окинул девушку и дернул щекой. Хороша... Сколько это ему не приходилось общаться с приличными женщинами? Да уж года два, поди как. Но она сама, похоже, офицер. Вот только где, интересно, у них знаки различия? Он снова внимательно осмотрел форму девушки, но ни единого знака различия, кроме эмблемы на плече, не нашел. Странно...
      – Асиарх готов, – снова раздался в тишине голос девушки. – Имею честь пригласить вас, господа, в орден Аарн.
      Она слегка наклонила голову в сторону застывших у стены офицеров. Потом повернулась к Лару.
      – Я пошла все подготовлю. А ты объясни людям в чем дело, они, по-моему, почти в психошоке. И побыстрее, пока охранники наверху не забеспокоились.
      Девушка снова кивнула и скрылась в воронке.
      – Господа! – донесся до ушей Николая голос дварх-лейтенанта. – Как Л'эри уже сказала, имею честь пригласить вас всех в орден Аарн. Да, ваша жизнь станет совсем иной, не такой, как вы привыкли. Но это жизнь. Все лучше, чем от пули какого-то красного погибнуть. Тем более, что вы все равно хотели эмигрировать.
      – Благодарю, – кивнул головой Виктор Петрович. – Не откажусь своими глазами посмотреть на все, о чем вы тут рассказывали.
      – Да и я тоже, – поспешил присоединиться к другу Николай.
      – Странно это... – мрачно пробормотал Ненашев. – Но кто откажется от шанса спасти собственную жизнь? По крайней мере, не я. Хотя настораживает меня ваша непонятная доброта. Не понимаю.
      Дварх-лейтенант открыто улыбнулся ему. Володя, восторженными глазами смотря на него, только кивнул.
      – А вы, господа?
      – Куда мы денемся? – криво ухмыльнулся поручик Оринский. – Вы идете, Олег?
      – Да уж не останусь ожидать милости от “товарищей”, – фыркнул его друг.
      – Вот и хорошо, – кивнул дварх-лейтенант. – Проходите прямо в воронку, окажетесь на крейсере.
      – На крейсере? – вопросительно приподнял бровь Виктор Петрович.
      – Да. Воронка – прямой гиперпереход. То есть, один шаг и вы перемещаетесь на любое расстояние. Хоть отсюда в Лондон. Кстати, когда мы атакуем кого-либо, то это тоже происходит через гиперпереходы.
      – Да уж... – протянул Ненашев. – Не хотел бы я защищать что-нибудь, зная, что противник в любой момент способен атаковать изнутри.
      В замке заскрежетал ключ, и грубый голос заорал:
      – А ну, беляки! Тише там, чего разорались? Вот ща я вам покажу кузькину мать!
      – Быстрее, господа! – поторопил дварх-лейтенант.
      Виктор первым шагнул в воронку, за ним из камеры исчезли оба поручика. Лар подхватил с пола гитару, бережно уложил ее в футляр и закинул за спину. Николай следил за ним и не заметил, как у воронки остались только дварх-лейтенант, он сам и Ненашев. Он резко выдохнул и шагнул вперед. В глазах стало темно и показалось что сперва его растянуло, а потом схлопнуло в точку. Еще миг и Николай понял, что стоит рядом с остальными ушедшими в небольшом темно-сером зале, совершенно пустом. Мягкий толчок, и прямо из воздуха возникли штабс-капитан Ненашев и Лар.
      – Ну, господа, – развел руками контрразведчик. – Много повидал, но чтобы троих вооруженных людей так уложил один, да к тому же безоружный...
      – А что случилось-то? – спросил поручик Малер.
      – Да не успели мы уйти, как господа большевички пожаловали. Втроем. Так я опомниться не успел, господин дварх-лейтенант подпрыгнул, несколько раз ударил ногами, и красные легли. Все трое легли, даже не успели выстрелить. Кланяюсь мастеру!
      Он поклонился в сторону иронически улыбающегося Лара. Тот тоже поклонился в ответ.
      – Я неплохо владею несколькими стилями рукопашного боя, господа. Тем более, что я не стал никого убивать, часа через три все трое очнутся. Разве что головная боль будет.
      – Глупый гуманизм, простите, – скривился Ненашев. – Они бы вас при случае не пожалели.
      – Так должен же я чем-то от них отличаться? – весело заломил левую бровь Лар. – Ладно, господа, бог с ними, с большевиками. Они остались там, внизу. А вы уже здесь.
      – Кстати, да, – усмехнулся контрразведчик. – И что теперь?
      – А теперь, господа, самое важное, – ответил дварх-лейтенант. – Хоть я и не сомневаюсь ни в одном из вас, но ритуал должен быть соблюден. Для поступления в орден человек должен произнести Призыв. После этого его полностью телепатически просвечивают, все его мысли и все чувства. Если это кому-нибудь не подходит, прошу сказать сразу. Тех, кто согласен, прошу громко и внятно повторить три слова, которые я сейчас вам скажу.
      Офицеры переглянулись. Что ж, в чужой монастырь со своим уставом не ходят. Ведь они здесь никто и ничто, спасены от смерти из милости. А раз для придания какой-то официальности их положению требуется всего лишь произнести три слова, то почему бы и нет? В телепатию ни один из них не поверил.
      – Повторяю, каждый должен сказать три слова: “Арн ил Аарн”, – Лар внимательно оглядел насторожившихся офицеров и улыбнулся.
      Николай вздохнул и решился.
      – Арн ил Аарн!
      Странные слова прозвенели в воздухе, и ему показалось, что мир стронулся с места, что вся его жизнь мгновенно стала другой. А вслед за другом повторил Призыв подполковник Куневич. Потом остальные. Штабс-капитан Ненашев оказался последним, он снова скривился, произнося непривычно звучащие слова, на лице было написано недоверие. Только тут Николай обратил внимание на то, что его самого и остальных офицеров окутывает какая-то белесая дымка. “Газы, что ли?” – мелькнула заполошная мысль. Но не успел он испугаться, как дымка без следа исчезла и над залом загремела торжествующая, переливающаяся птичья трель. А отзвучав, загремела снова и повторилась еще пять раз. С каждой трелью улыбка Лара становилась все шире и радостнее.
      – Здравствуйте еще раз, братья! – сказал он, когда все закончилось.
      – Братья? – с недоумением спросил Ненашев.
      – Да, теперь вы нам братья, – кивнул дварх-лейтенант. – В ордене все братья и сестры. А вы с этого момента – Аарн. И за любого из вас любой другой Аарн кому угодно глотку порвет. Теперь вы никогда больше не будете одиноки!
      – Вот как? – иронично приподнял брови Ненашев. – И это все?
      – Нет, конечно. Вам предстоит еще Посвящение. До него вы новички и, только пройдя Посвящение, станете истинными Аарн. Главное в Посвящении, что после него вы станете абсолютными эмпато-телепатами. Между собой мы почти не общаемся словами.
      – Значит, тогда, в камере, я догадался правильно? – мрачно пробормотал Николай, – Вы слышали мои мысли?
      – Слышал, конечно, – Лар в который уже раз улыбнулся. – И не только это. Я вообще прочел память каждого из вас и убедился, что вы не пашу. Спросите, кто такие пашу? Так мы именуем тех, кто способен на любую подлость ради собственной выгоды. Это, конечно, чрезвычайно упрощенное определение, но пока сойдет.
      – Вы хотите сказать, что отбираете людей по душевным качествам? – прищурился Ненашев, так и не поверивший в телепатию.
      – Именно так. Но давайте обговорим все за столом, а то господа красные нас хорошей кухней не баловали. Да и помыться не помешает, несет от меня как, простите, из отхожего места...
      Дварх-лейтенант с отвращением оглядел свою рваную, грязную одежду и поморщился. Потом повел рукой и стена напротив медленно исчезла.
      – Прошу за мной, – сказал он и вышел.
      Николай пожал плечами и последовал за ним. И тут же замер в ошеломлении. Место, куда они попали, оказалось пугающим, совершенно нечеловеческим. Вот теперь окончательно становилось ясно, что он среди уроженцев иного мира. Огромное, пугающе огромное помещение. Но все-таки помещение, вдали виднелись бугристые, неровные стены. Потолок находился метрах в пятидесяти над головой и весь был покрыт ковром длинных, шевелящихся, влажных на вид щупалец. В воздухе плавали клочья разноцветного тумана, сплетаясь в тысячи абстрактных фигур. Звучала тихая, на грани слышимости музыка. Несколько человек в черно-серебристой форме, уже виденной офицерами на побывавшей в их камере девушке, медленно кружились в воздухе в подобии танца. Они стояли на каких-то странных, небольших досках. Видимо, эти доски и поддерживали их в воздухе. Аарн в такт музыке выстраивали сложные фигуры из своих тел, эти фигуры тут же перетекали во что-то иное. Танец завораживал и пугал, ни один из землян даже представить себе подобного никогда не мог.
      – Господи... – едва слышно пробормотал Виктор Петрович себе под нос, но дварх-лейтенант его услышал и обернулся.
      – Ничего страшного, господа! – ухмылка на его губах была довольно таки ехидной. – Просто учитывайте, что вы попали в сумасшедший дом. По вашим меркам, конечно. И не пытайтесь понять всего до Посвящения, физически невозможно.
      – Вот как? – приподнял бровь Ненашев.
      – Именно так, штабс-капитан, именно так. Вам еще полегче будет, чем мне в свое время. Я-то попал сюда из общества, не поднявшегося выше меча и копья. Можете себе представить, от меча и копья на космический корабль? Сейчас, конечно, со смехом вспоминаю, а тогда отнюдь не до смеха было...
      – Вы попали в орден из средневекового общества? – Николай был откровенно удивлен.
      – Да, – усмехнулся Лар. – Я уже говорил, что для нас главным являются моральные качества человека. А знания – дело наживное.
      – Наверное, вы правы...
      – О, Господи! Это еще что?! – вопль поручика Малера заставил всех отшатнуться.
      Тот запрокинул голову и на что-то смотрел. Николай проследил за его взглядом и вздрогнул. Сверху прямо на них рушилось кошмарное чудовище, похожее на огромного паука. Офицеры шарахнулись в стороны, руки каждого лихорадочно шарили по карманам в поисках отсутствующего оружия.
      – Тише, господа, тише! – рассмеялся Лар. – Ничего страшного, это всего лишь наш дварх-майор. Сейчас отчета с меня требовать будет.
      – Дварх-майор?.. – дрожащим голосом переспросил его Ненашев, с ужасом смотря на замершего напротив них паука.
      А посмотреть было на что... Гигантский, двухметровый, наверное, восьминогий паук, покрытый черно-алой, длинной, мягкой шерстью. Огромные, с человеческую голову, фасеточные глаза уставились на замерших офицеров. Весь его облик был настолько чужд, что единственным желанием при виде него было убежать сломя голову и спрятаться куда-нибудь.
      – Неужели вы думали, господа, – продолжил между тем дварх-лейтенант, – что Создатель дал разум только людям? Зря. В галактике известны на данный момент пять разумных рас. Наш дварх-майор принадлежит к расе арахнов. Отличный профессиональный офицер, между прочим. И хороший друг. Однажды он меня и еще двоих раненых на себе двести миль до точки выхода тащил. Нас тогда хорошо взрывом посекло...
      – Докладывай, Лар, – скрипучий нечеловеческий голос заставил каждого вздрогнуть.
      Дварх-лейтенант молча замер перед пауком и несколько минут стоял, не говоря ни слова. Николаю показалось, что они общались мысленно. Да и с чего бы, если иначе, после приказа о докладе стоять и молчать? Нет, иного объяснения не было.
      – Доклад принят, – снова прозвучал скрипучий голос и фасеточные глаза уставились, как показалось Николаю, прямо на него. – Рад видеть вас с нами, братья. Я – Рла-Дальваа, дварх-майор легиона “Ищущие Мглу”.
      Ненашев прищурился и вздохнул, начиная понемногу верить в рассказ дварх-лейтенанта. Потом с трудом взял себя в руки и представился. Вслед за ним назвали свои имена и остальные. Голос каждого предательски подрагивал, выдавая состояние офицеров. Все-таки, это оказалось для них слишком...
      – Новички на тебе, Лар, – снова обратился паук к дварх-лейтенанту.
      – Естественно, – пожал плечами тот. – Я людей вытащил, мне за них и отвечать. А вот задание я провалил.
      – Ты не профессиональный разведчик и сделал все, что мог. Большего требовать от тебя было бы глупостью. Потому поздравляю, лор-капитан!
      – Но я не заслужил... – запротестовал Лар.
      – Заслужил! – прервал его дварх-майор. – Прекрати дергаться, приказ о производстве уже завизирован Релиром.
      – Благодарю! – щелкнул каблуками свежеиспеченный лор-капитан.
      – Ладно, – фыркнул паук. – Занимайся новыми братьями. Кстати, не только ты привел новичков. Хевил тоже. Правда, из противоположного лагеря. Посему проследи, чтобы не передрались. У меня все, надо бежать в биоцентр.
      – Разве мы не завершили исследования? – удивленно спросил Лар.
      – Завершили, – недовольно проскрипел дварх-майор. – Вот только сканеры фиксируют подозрительную активность гиперполя. Всплески очень странной формы, похоже, что нас кто-то преследует. Вот только кто это обладает столь бесподобной наглостью, чтобы преследовать боевой крейсер ордена? А может природа гиперполя в замкнутой области иная, и эти всплески имеют естественное происхождение? Не знаю, но тут чувствительность нашей расы на руку. Баг Бенсон попросил меня напрямую подключиться к сканерам и внешним контурам Асиарха. Может, что и смогу понять.
      Он снова посмотрел на молча слушающих их разговор офицеров и сказал:
      – Желаю вам любви и радости, братья. Надеюсь, вам у нас понравится.
      – Благодарю, господин дварх-майор! – ответил за всех Виктор Петрович, с трудом заставивший себя говорить.
      Фасеточные глаза паука на секунду покрылись прозрачной пленкой, затем он сорвался с места и с огромной скоростью исчез в тумане. Земляне еще некоторое время стояли, приходя в себя от явления паукообразного офицера. Николай до сих пор прибывал в состоянии легкого ступора. Да, расскажи ему кто подобное, только посмеялся бы над безумной фантазией. А вот на тебе...
      – Господа! – радостно провозгласил Лар. – Вечером обмываем мои новые погоны!
      – Да, обмыть новые погоны дело святое, – кивнул Ненашев. – С удовольствием составлю вам компанию, господин лор-капитан. Кстати, вот теперь я окончательно поверил, что вы из другого мира...
      – Подождите, вы еще драконов, гвардов и эльфов не видели.
      – Драконов? – удивленно спросил Володя. – Настоящих драконов?
      – Самых настоящих! – заверил его Лар. – Крылья, зубы, хвост и все остальное в наличии. Их правда у нас не очень много, всего несколько сот тысяч, но все-таки.
      – Несколько сот тысяч – это немного? – спросил Николай, покачав головой.
      – По сравнению с остальными, немного. Правда, эльфов в ордене вообще всего двое. Но это только начало. Ладно, господа, пойдемте мыться и обедать. Кому как, а мне живот уже подвело.
      Как приятно оказалось ощутить себя чистым. Николай успел уже позабыть это ощущение, давно не бывал в бане, с самой осени, пожалуй. Не имелось никакой возможности. А потом поражение, побег, плен... Он отмахнулся от воспоминаний и внимательно осмотрел себя. Надо же, им сразу выдали форму ордена. Как объяснил Лар, квазиживую. Удивительно удобную, да и надевалась она как-будто сама собой. Правда, только на голое тело и первое время штабс-капитан ощущал некоторое неудобство от отсутствия белья. Но форма не терпела ничего, надетого под нее, и растворяла любое белье, что сопровождалось несколько неприятными ощущениями. В душе много повидавшего офицера после всего увиденного жило детское ожидание чуда... Оказывается, оно никуда и не уходило, просто спряталось очень глубоко, ожидая возможности снова поднять голову. Как много еще предстояло увидеть и узнать. Николай вздохнул и вышел из душевой. Одна эта душевая могла изумить любого его знакомого до зубовной боли. Он едва разобрался как регулировать температуру воды, что уж говорить об остальном... Привыкать, похоже, придется долго. Эти Аарн настолько опередили его родину в развитии, что оставалось только качать головой.
      – Прошу к столу, – услышал он голос Лара и только моргнул, поняв, что попал совсем не туда, откуда вышел.
      Похоже, что он оказался последним, задержавшись в душевой дольше других. Остальные офицеры, одетые точно в такую же черно-серебристую форму, уже стояли у круглого стола. Николай оглянулся – он находился в большой овальной комнате с шершавыми темно-серыми стенами. Потолок тоже был полукруглым. Какие-то картины висели на противоположной стене, но что на них изображено, Николай не разглядел. Он подошел к остальным, интересно было посмотреть новую форму на ком-нибудь знакомом. Господа офицеры выглядели смущенными и явно ощущали себя не в своей тарелке. Странно, но на каждом форма сидела так, как будто на него и шилась. Впрочем, она же полуживая... Николай бросил взгляд на стол, но тот оказался девственно пуст. А есть действительно хотелось здорово.
      – Прошу садиться, братья! – сказал Лар и первым сел.
      Офицеры переглянулись, но расселись вокруг стола в удобных, мягких, темно-серых, как и вся каюта, креслах. Николаю показалось, что кресло мгновенно подстроилось под его тело и он даже вздрогнул. Что, у Аарн вообще все вещи живые, что ли? Очень даже может быть, ежели исходить из того, что он уже успел повидать... Не успели люди устроиться поудобнее, как поверхность стола подернулась дымкой и перед каждым из ниоткуда возникли столовые приборы. А вслед за приборами появились и подносы с различными, но совершенно незнакомыми блюдами. Но хотя они были незнакомы, пахли одуряюще вкусно.
      – Прошу! – показал рукой на стол лор-капитан. – Приношу извинения, что угощаю вас по своему вкусу, но не знаю пока, что вы любите.
      Он налил в почти невидимый фигурный бокал какой-то янтарной жидкости из оплетенной белой корой бутылки. Потом передал бутылку Ненашеву, севшему справа от него.
      – Предлагаю выпить за знакомство и спасение от смерти, господа!
      – Не откажусь, – кивнул штабс-капитан, наливая и себе. – А что это, вино?
      – Нет, покрепче, походит на бренди, но дает более тонизирующий эффект. Уж чего-чего, а разных напитков у нас хватает, попозже я еще предложу вам “Золото Дарна” или “Черный Вал”.
      Ненашев кивнул и, увидев, что все сидевшие за столом наполнили бокалы, поднял свой.
      – Ну что же, – сказал он, – за спасение и наших спасителей! За орден Аарн!
      И осторожно глотнул незнакомый напиток. Огненный клубок мягко прокатился по пищеводу и взорвался в желудке. Приятный вкус, хоть и непривычен, пился бренди легко, но в голову ударило сразу. Штабс-капитан выдохнул и побыстрее положил себе в тарелку что-то, напоминаюшее отбивную. Остальные не отставали. Трудно было сперва разобраться с незнакомыми столовыми приборами, вилки почему-то оказались двухсторонними, вместо ложек использовали маленькие выгнутые лопаточки, ножи с какой-то стати походили на хирургические скальпели. Николай получал огромное удовольствие от того, что сидит в чистой одежде за хорошо накрытым столом с приятными ему людьми. Как давно ему не приходилось обедать в приличном обществе... Хотя сервировка и блюда были незнакомы, это не портило удовольствия. Он неспешно смаковал разные блюда, пытаясь понять из чего они приготовлены, но сумел узнать только мясо и рыбу. Салатов на столе тоже имелось множество и все приготовлены из совершенно неизвестных овощей. Выпили еще раз за новое звание их спасителя.
      – Вот теперь хорошо, – удовлетворенно сказал Лар, отодвинув от себя тарелку и снова выпив. – Я готов отвечать на ваши вопросы, господа. У вас их, как я вижу, множество.
      – Да уж немало, – пробормотал Николай.
      – Кстати, хочу предупредить, – ехидно ухмыльнувшись, продолжил лор-капитан. – Как только пойдут слухи, что у нас оказались кадровые офицеры с немалым боевым опытом, вас начнут донимать визитами господа дварх-полковники, командиры легионов.
      – И зачем же? – прищурился контрразведчик. – Вербовать к себе, что ли?
      – В общем-то, да. Но прямо ни один ничего не скажет, каждый будет только рассказывать о том, какой он белый и пушистый. И как хорошо служится в его легионе.
      Офицеры, представив себе белых и пушистых господ полковников, переглянулись и дружно расхохотались.
      – А для чего? – внезапно стал серьезным Виктор Петрович. – Что, у вас своих офицеров не хватает?
      – Хватает. Но боевой опыт бесценен. Понимаете, многие из Аарн физиологически неспособны на убийство. Большинству из нас после каждой боевой операции приходится лечиться от психошоков, иначе можно легко сойти с ума. А то и умереть. Впрочем, мы стараемся как можно меньше убивать даже в случае войны, но иногда все же приходится...
      – Странно... – Николай задумчиво посмотрел на грустно улыбающегося Лара. – Война без убийства невозможна.
      – Оставим это пока, – вмешался Ненашев, – Просветите меня лучше вот в каком вопросе. Господин дварх-майор сказал, что у вас есть еще новички из России. Но что значит: “из противоположного лагеря”? Красные, что ли?
      – Да. А что вас смущает? Для нас не имеют значения взгляды человека, только его личные качества. Например, один из тех, кого вытащил Хевил, вообще был комиссаром. Но при том напрочь отказывался кого-либо расстреливать. Воевать, воевал. А расстреливать не желал. В чем его только свои же не обвиняли, самого несколько раз чуть к стенке не поставили, но так и не смогли заставить стать палачом. Потому он к нам и попал. А расстреляй он хоть одного, любой Аарн шарахнулся бы от него с отвращением.
      – Среди красных были и такие? – приподнялись брови контрразведчика. – Если откровенно, не верю.
      – Они тоже люди, а люди разные. И каждый выбирает сам, остаться ему человеком или стать подонком. Если бы среди вас имелся хоть один палач, участвовавший в расстрелах или шомполованиях крестьян, то я бы тихо ушел и не стал никого спасать. Неважно, чем человек оправдывает свое падение. Упал морально, значит все, потерян. Для нас такой становится пашу и никто не протянет ему руку, такого просто обойдут стороной, как обходят кучу, простите, дерьма.
      – Вот оно, значит, как... – протянул Ненашев, переглянувшись с остальными. – Странно. Если человек испачкался, делая нужное дело, то он по вашим меркам уже не человек?
      – Именно так, – кивнул Лар. – Цель еще никогда не оправдывала средств, наоборот, негодные средства пачкают самую светлую и добрую цель. А уж что подобные средства делают с душой применившего их человека... Сами увидите после Посвящения какое отвращение у вас станут вызывать испачканные души.
      – А у нас всегда считали наоборот...
      – Но ведь вы, господин штабс-капитан, не стали расстреливать тех троих большевиков в прошлом декабре? Хотя могли. Вы их отпустили.
      – Откуда вы знаете?! – хрипло выдохнул контрразведчик. – Я же никому...
      Он запнулся, с изумлением смотря на Лара. Потом с трудом выдавил из себя:
      – Значит, и телепатия тоже правда...