– Лэнс, – снова обратился он к заместителю. – Кто из ордена сейчас на Риванге?
      Тот на секунду отвлекся, просматривая что-то своем терминале, затем сказал:
      – Только двое. Рагер Стоун гостит у своих родителей в городе Моренг, сейчас находится дома. И Ли Инь, физик, профессор, посещала главный университет столицы, искала какого-то Рогара Бенсона. Сейчас...
      И он замолчал.
      – Так где она сейчас? – с нетерпением спросил Сирин.
      – Неизвестно... – глухо ответил Лэнс, на его лице была написана паника. – Она вышла из университета и исчезла. Кажется, забрела на свалку...
      – Идиоты... – застонал директор, схватившись за голову. – Непуганые идиоты... Там же животные водятся, дикари. Им что Аарн, что ты – все одно!
      Но он тут же заставил себя успокоиться и принялся обдумывать сложившееся положение. С орденом шутки плохи – если где-нибудь хоть что-нибудь нехорошее происходило с любым из них, на виновную планету без промедления обрушивалась вся их сила. И горе ее правителям, если истинные виновники произошедшего еще не были пойманы...
      – Всех свободных людей на эту свалку! – приказал он. – Брать все, что движется! Животных – уничтожать на месте. Найдите эту Ли Инь любой ценой! Виновных в том, что упустили ее – в распыл.
      – Будет сделано, господин директор! – кивнул Лэнс, обрадованный, что ему указали конкретную задачу, и исчез с монитора.
      А Сирин опустил голову на кулаки и снова задумался. Да, неудачно складывается. Только бы эта дура профессорша оказалась живой, если иначе – последствия могут быть любыми, но ничего хорошего лично ему нести не могут. Вдруг все вокруг затряслось, странная, рваного ритма, дикая для слуха музыка ударила по нервам, директор даже подпрыгнул от неожиданности. Высадка десанта ордена... «Сволочи... – прошипел он, скрипя зубами от бессильной ненависти. – Знают, что мы ничего сделать не можем, и изгаляются...» Компьютер по мелодии определил высаживающееся подразделение – это были «Коршуны Ада», один из самых страшных, самых безжалостных легионов. Впрочем, никого иного дварх-крейсера флагманской эскадры Черного Палача и не могли нести. Прямо в боковое окно директор видел провал гиперперехода и вылетающих оттуда на антигравитационных досках Аарн в черных, зеркальных доспехах. Их выучка всегда изумляла Сирина, ему всего трижды довелось наблюдать десантные операции ордена и каждый раз оставалось только восхищаться – все выполнялось безупречно. Настолько безупречно, насколько это вообще было возможно. Одного только никогда не мог понять директор – легионеры ордена почему-то почти никогда и никого не убивали, только усыпляли или ранили, делали то, что им было нужно, и уходили, не пытаясь даже в чем-то контролировать только что захваченную планету. Но если уж они начинали воевать всерьез, то крови лилось столько, что... При воспоминании о нескольких таких операциях ордена Сирина передернуло. Но какова, все-таки, выучка! Да, ему бы такие подразделения, какую бы империю он создал...
      – Господин директор! – снова ворвался в его размышления Лэнс. – Трое аарн требуют немедленной встречи с вами.
      – Со мной? – изумился Сирин, такого на его памяти еще не случалось, обычно орден делал на планете все, что хотел, ни с кем не разговаривая. – Кто именно?
      – Дварх-лейтенант легиона «Бешеные Кошки» Тина Варинх, Кровавая Кошка, вы о ней слышали – стадион на Белтиаре, это ее работа. Та самая женщина-физик Ли Инь и какой-то Баг, фамилия неизвестна, похож на обезьяну.
      – Зови.
      Господин директор настороженно ожидал. Ему еще ни с кем из Аарн не доводилось говорить с глазу на глаз. Он не верил в распространяемые орденом сказки о том, что там собрались одни “странные”, не хотящие ничего для себя, не жаждущие власти. Если бы это было так, то Аарн давно распались бы. Но вот по каким критериям они отбирали себе новичков, понять не мог, хотя и не раз пытался. И очень жаль, что не понимал – попытки внедрить к ним своих агентов всегда срывались. Как профессионал, Сирин мог только уважительно поклониться своим коллегам из ордена. На изумление хорошо работают!
      Дверь распахнулась, пропуская в себя троих людей в знаменитой черно-серебристой форме Аарн – совсем молодую черноволосую девушку с насмешливым выражением озорных глаз, пожилую уже женщину желтой расы, родом явно с одной из внешних планет Ринканга, и молоденького паренька, действительно похожего на вставшую на задние лапы обезьяну. Он прятался за спины остальных и настороженно поглядывал по сторонам, явно боясь чего-то. Страх директор Департамента умел чувствовать очень четко. Хорошо, что кто-то из них боится, это надо использовать. Тут Сирин снова посмотрел на девушку, и господина директора передернуло – ее глаза перестали быть озорными, превратившись в тусклые, застывшие глаза трупа. А лицо стало мертвым, больше похожим на лицо зомби из низкопробного инфофильма ужасов, чем на лицо живого человека.
      – Здравствуйте, – вежливо встал он из-за стола. – Присаживайтесь.
      Девушка, идущая впереди, небрежно кивнула и нагло уселась на край стола, наклонившись прямо к изумленному таким поведением Сирину.
      – А теперь слушайте меня, господин директор, – с холодной насмешкой в голосе сказала она. – Мы ищем человека, взятого вашими скотами. И ваше счастье, если он еще жив.
      – Если у меня будет такая возможность, то я всегда рад помочь нашим друзьям из ордена, – обтекаемо ответил Сирин, стараясь не обращать внимания на наглость девчонки, и лихорадочно размышляя о том, кто мог им понадобится.
      В этот момент ему вспомнились слова Лэнса о том, что профессорша искала в университете некоего Рогара Бенсона. А наглая девица говорит, что ордену нужен человек, взятый людьми Службы Очистки... Он быстро сопоставил факты и понял, что этот самый Бенсон – физик. Ведь искала его Ли Инь, сама бывшая таковой, и искала именно на факультете гиперфизики. Но зачем им мог понадобиться арестованный физик? Мало у них своих, что ли? Впрочем, теперь у него имелся козырь и можно было поторговаться.
      – Я немедленно отдам приказ выяснить, где находится господин Бенсон, – кивнул директор, наслаждаясь мелькнувшим на лице Ли Инь удивлением. – Очень может быть, что его арест прошел мимо меня.
      – А стоило бы вам поинтересоваться, – горько сказала женщина-физик, – кого вы арестовываете. Вашу планету знают в галактике только потому, что на ней живет Рогар Бенсон. Да о чем говорить, ваш собственный гипертерминал работает лишь благодаря его открытиям!
      Тут до господина директора дошло, что его люди исхитрились арестовать известного в галактике человека, и человека полезного, за чью голову могли снять и его собственную. Ведь он же спустил вниз приказ не трогать известных ученых! Что за идиоты сидят на местах?! Придется делать очередную чистку.
      – Так вы выясните, дорогой мой, выясните... – ухмыльнулась в лицо Сирину дварх-лейтенант, – А то как бы худо не стало.
      Директор дернул щекой, но смолчал. Наглость орденской сволочи превышала все возможные пределы, но в ее руках сейчас сила. Да и воспоминания о кровавом кошмаре, который эта совсем юная девушка учинила со своими жутковатыми “Бешеными Кошками” на Белтиаре, не придавали бодрости. Даже писанные сухим казенным языком отчеты было страшновато читать. Ему совсем не хотелось получить такой же кошмар здесь, на Риванге. Тем более, что сейчас она привела даже не “Бешеных Кошек”, а “Коршунов Ада”. А с этими хладнокровными убийцами не желал связываться никто и никогда – жалости коршуны не ведали в принципе. Сирин отдал приказ узнать местонахождение профессора Рогара Бенсона, и неповоротливая машина Службы Очистки завертелась. Директор нетерпеливо ждал, ему никак не хотелось ссориться с орденом – если профессор уже утилизирован, то последствия будут весьма малоприятны. Наконец его терминал мигнул и выдал на экран информацию: "Дело № 9065445/7467. Рогар Джонатан Бенсон, профессор, действительный член Императорской Академии Наук Сторна, почетный член Пангалактической Академии, Академии Ринканга, Королевской Академии Парга, Научного Собрания Аарн Сарт, Тор-Ареала Драголанда и Баргадака Прох сообщества Сееванского гнезда Гвард. Трижды лауреат Пангалактической Премии. Четырежды лауреат Императорской Премии. Кавалер всех пяти степеней ордена “За заслуги перед Империей”. Нынешнее местонахождение: северный лагерь 1234-23, Сорсерские острова. Осужден, как враг человечества, на пожизненное заключение решением Тройственного суда от 12/06/4567 года. Номер заключенного – 543678. В деле имеются отягчающие обстоятельства: содержание дома мальчишки-животного. На нынешний момент заключенный жив, информация подтверждена руководством лагеря – вышеуказанный заключенный присутствовал на утренней поверке. Состояние здоровья – критическое. По заключению лагерного фельдшера, смерть может наступить в любой момент".
      – Так-так... – угрожающе протянула Тина, чей собственный гологипертерминал легко сломал защиту Службы Очистки и скопировал информацию на ее налобный монитор. – А теперь, господин директор, вы немедленно выпишете ордер на освобождение, и мы забираем профессора.
      – Это нарушение закона, – спокойно ответил Сирин, решив поторговаться. – Он осужден по решению суда. Я не могу освободить его своим решением.
      – Я бы не советовала вам пререкаться, – вступила в разговор Ли Инь, – подумайте о дварх-крейсерах на орбите.
      – Наши государства не находятся в состоянии войны, – упрямо заявил директор. – Если бы еще не содержание дома человеко-животного...
      – Животного, значит, – ухмыльнулась Тина. – Баг, иди-ка сюда. Вот этот парень и есть то самое животное, которое содержал дома профессор. И он не животное, а гений из тех, что рождаются чуть ли не раз в тысячу лет. Вы, сторны, обрекли его на животное состояние. Поскольку у вас все определяется деньгами, то я объясню вам так. Если бы вы использовали этого парня как надо, то вся ваша империя стала бы раз в десять богаче. А вы – на помойку гения... Теперь он аарн, и, уж будьте покойны, ничего из его открытий вам не достанется.
      Баг торжествующе посмотрел в глаза директору и довольно оскалился. А тому было очень досадно – такого невезения он никак не ожидал. Упустить гения – за такое по головке не погладят. И скрыть ничего не получится, уж этот-то разговор станет известен начальству обязательно, подчиненные не упустят возможности подложить директору свинью. Надо выторговать хоть что-нибудь, чтобы отвести от себя гнев императора...
      – Жаль, конечно, – развел он руками, – но у всех случаются ошибки. Однако прошу понять и меня, я не могу своим приказом освободить осужденного по закону человека. Нужно решение суда. Хотя можно было бы договориться...
      – Вы, уважаемый, – опять наклонилась к нему Тина, – кажется, вздумали с нами торговаться? Учтите тогда такой момент – Командор дал мне разрешение делать все, что я пожелаю. Хоть передавить всех сотрудников Службы Очистки, как вшей. И если я не получу профессора немедленно, то я это сделаю.
      – Но... – попытался возразить перепуганный такой «великолепной» перспективой директор.
      – Он все еще не понимает, – вздохнула девушка, разведя руками. – Что ж, сами виноваты. Чтобы вы нам не мешали, побегайте-ка собачкой. Человек, идущий работать в службу наподобие вашей – по определению мразь. А с мразью можно поступать как угодно.
      – Постойте! – воскликнул Сирин, поняв, что ошибся, но было поздно.
      Тина отдала какую-то команду своему терминалу, что-то почти неслышно загудело, и господин директор Департамента больше ничего уже не видел и не слышал. Трое Аарн покинули его кабинет, а вошедшие вскоре работники Службы застали изумительную картину. Господин директор изволили гулять на четвереньках по ковру, через каждые несколько метров смешно подпрыгивая и весело тявкая.
      В северном трудовом лагере № 1234-23 шел самый обычный день, холодно было до безумия, серые тучи доставали почти до земли. Основные бригады привели с работ и заперли в бараках, доходяги тихо помирали в лазарете. Господин комендант с заместителями пили разведенный спирт в тепло натопленной комендатуре. Никто не ожидал ничего нового на сегодня, все успели успокоиться после переполоха от запроса о каком-то зеке, когда сверху вдруг раздалась оглушающая, рваного ритма музыка. Все, кто мог, выскочили на улицу и замерли в ошеломлении. Над лагерем заходили на боевые позиции десантные катера неизвестной никому формы, и с них сыпались на землю люди в зеркальных, черных как ночь скафандрах. Охранники даже вякнуть не успели, как были обезоружены и парализованы каким-то излучением. Комендант очень быстро протрезвел от ужаса, когда двое громил под руки подтащили его к молодой женщине со стеком в руках. Когда он посмотрел на ее лицо, толстяка чуть удар на месте не хватил, такой потусторонней жутью повеяло на него. Ощущение было таким, что он стоит перед умершим не менее недели назад человеком, зачем-то выползшим из своей могилы. Женщина приподняла его голову стеком и негромко, спокойно спросила:
      – Где находится заключенный № 543678? Извольте отвечать быстро, если жить хотите.
      Как ни странно, комендант знал ответ на этот вопрос. И был крайне счастлив этим обстоятельством, понимая, что никто с ним шутить не станет. Пару часов назад об этом же никому не нужном доходяге чуть ли не в панике запрашивала столица. Такого не случалось за всю историю лагеря – если уж кто попадал сюда, то о нем во внешнем мире забывали прочно и навсегда. Этот запрос даже несколько испугал господина коменданта, доходягу по его приказу перенесли в относительно теплый барак и напоили горячей бурдой из остатков гнилых овощей, гордо именуемой в лагере супом.
      – Он в восемнадцатом бараке, госпожа офицер, – пролепетал толстяк, весь дрожа и со страхом посматривая на жутковатого вида оружие в руках десантников. – Я могу вас отвести...
      – Ведите, – коротко приказала она, и комендант быстро поковылял впереди, с трудом переваливая на коротеньких ножках свое жирное, дряблое тело и едва пробираясь через сугробы.
      Вскоре впереди показался дощатый барак. Войдя, Тина даже вздрогнула, представив как в нем было бы холодно без защитного скафандра. И здесь держат живых людей?! Как же у них совести на это хватает? Но, посмотрев на коменданта, девушка поняла, что у подобных зверей никогда не могло быть ни совести, ни чести, ни достоинства. Еще большее омерзение она испытывала при воспоминании о директоре Департамента. Тина, войдя в его кабинет, не подняла сразу психощиты и сглупила, позволив себе вслушаться в чувства нелюдя. Теперь ее желудок бунтовал, стремясь освободиться от своего содержимого. Девушку всю передергивало при воспоминании о мерзостно воняющей клоаке, обнаруженной в душе господина директора. Комендант, тем временем, подвел их к какому-то беспрерывно кашляющему, полностью лысому и худому, как скелет, старику, лежащему на грязной соломе.
      – Кто это? – с недоумением спросила его шедшая позади Ли Инь.
      – Это заключенный № 543678, он же Рогар Бенсон, – с готовностью ответил комендант.
      – Это профессор Бенсон?!! – в ужасе вскрикнула женщина. – Это?!!
      – Да, госпожа... – сжался комендант.
      Но женщина не слушала его. Она кинулась к несчастному. Тот, увидев, что к нему кто-то подошел, весь сжался и попытался отползти в угол, что-то почти неслышно шепча. Лишь внимательно вслушавшись, женщина поняла, что же он шепчет, умоляюще шепчет. Известный всей галактике ученый просил не бить его больше... Ли Инь ошеломленно отшатнулась, ее лицо тряслось, глаза блуждали – такого потрясения она не испытывала за всю свою жизнь, в среде аарн никто и представить себе не мог, что можно так обойтись с живым человеком, каким бы тот ни был.
      – Профессор... – осторожно позвала она несчастного. – Я Ли Инь из Елисианского института гиперфизики. Мы с вами переписывались...
      – Не бейте меня, пожалуйста... – продолжал шептать он. – Не надо...
      – Профессор, это я – Баг! – кинулся возле него на колени юноша.
      В глазах Бенсона впервые появилось что-то кроме страха. Он внимательно посмотрел на плачущего Бага, с трудом приподнял руку и осторожно погладил его по щеке.
      – Баг, сынок... – прошептал он. – Ты живой?
      – Да! – выкрикнул тот, яростно вытирая слезы рукавами формы. – Я теперь аарн.
      – Аарн... – повторил профессор, и его взгляд остановился на эмблеме ордена, горящей на плече юноши. – Я рад за тебя, там прекрасные ученые, они многому тебя научат.
      – Мы за вами, профессор, – наклонилась к нему снова Ли Инь. – Вы свободны!
      – Свободен... – Бенсон по очереди оглядел каждого, кто стоял вокруг. – Боюсь, что уже поздно.
      – Пустите, я Целитель! – подбежал кто-то из десантников, держа в руках что-то белесое, медленно шевелящееся, похожее на большого червя. – Здесь стимулятор, он поможет вам продержаться до корабля. А там сразу же в ти-анх! Хотел бы я знать, что они с вами сделали? У меня нет с собой диагноста.
      – Его несколько дней назад сильно избили блатные, – сказал кто-то из заключенных с соседних нар.
      Ли Инь обернулась к нему. На нее смотрел изможденный не менее профессора чернокожий человек. Что-то в чертах его лица было знакомо, и женщина спросила:
      – А кто вы?
      – Джабхай Маридун... – и чернокожий закашлялся.
      – Хронофизик?! – глаза Ли Инь полезли на лоб.
      – Да, – кивнул он. – В этом лагере много ученых.
      – Но вы ведь не гражданин Сторна! Как вы здесь оказались?!
      – Сдуру приехал в местный университет читать курс лекций. Это только вас, аарн, ваш орден защищает везде и всюду. А меня взяли и не спросили чей я гражданин...
      – Госпожа Ли Инь... – снова привлек ее внимание шепот профессора Бенсона. – Если можете, прошу вас, помогите тем, кто здесь... Здесь столько талантливейших людей... Вчера вот забили насмерть Торва Линсона, вы наверняка слышали о нем – выдающийся математик...
      – Слышала... – потрясенно пробормотала женщина. – Конечно, слышала... И его забили насмерть?
      – Да... А Сог Маран, биолог, замерз три дня назад в карцере.
      – Каждый ученый получит убежище в ордене! – разнесся по бараку гневный голос Тины. – Каждый, кто настоящий человек! Мы никого не оставим гнить здесь. И клянусь вам, что через пару дней в каждый такой лагерь этой гнусной империи наведаются наши легионеры!
      Она повернулась к чернокожему физику, с надеждой смотревшему на нее, и попросила:
      – Вы всех здесь знаете, не покажете ли мне тех, кто не блатной и не из братии палачей?
      – С большой радостью! – показалась на губах измученного человека радостная улыбка. – Почту за честь, госпожа офицер!
      И повел Тину по лагерю, собирать отчаявшихся, умирающих людей. Правда, в нескольких бараках десантникам пришлось дать пару уроков распоясавшейся блатной сволочи, что, несомненно, пошло тем на пользу. Впервые видевшие людей в таком страшном состоянии, десантники едва сдерживались, чтобы не начать стрелять. К сожалению, без инцидентов не обошлось… В последнем бараке на полу перед входом лежал в луже крови измочаленный до невозможного состояния человек. Джабхай при виде него посерел и кинулся вытирать кровь с лица несчастного. Десантник-целитель вколол стимулятор и ему, затем открыл гиперпортал на крейсер и доставил избитого в госпиталь, которому никогда еще не доводилось работать с такой нагрузкой.
      – Кто это был? – осторожно спросила Тина плачущего Джабхая.
      – Вы, наверное, не слышали о нем... – ответил тот. – Син Тирам, композитор.
      – Автор «Кантаты Ветра»?! – расширились глаза девушки. – О, Благие!
      – Бедняга был бы рад узнать, что его музыку слушают и любят даже в ордене...
      Но тут взгляд хронофизика переместился в угол барака, где сбилась настороженно поблескивавшая глазами стая блатных, и Тина услышала, как он заскрипел зубами.
      – Что случилось? – спросила девушка.
      – Именно эти звери и забили насмерть Торва...
      – Эти? – внимательно посмотрела в сторону блатных дварх-лейтенант «Бешеных Кошек».
      – Эй, сучонка! – загнусавил один из них. – Ходь лучше сюды, пососешь! У мине большой имеется!
      Стая поддержала скота дружным ржанием.
      – Чмок-чмок... – выдавил сквозь ржание еще один.
      – Чмок-чмок, значит? – медленно повторила девушка, ее глаза стали совершенно белыми от ярости.
      То, что сотворила с ней когда-то банда таких же зверей, вдруг снова встало перед глазами. Тина думала, что это уже навсегда забылось, но нет... Рука дварх-лейтенанта сама собой потянулась к кобуре, и ствол плазмера глянул на нелюдей. «Эй, девка, ты че, охренела?!» – только и успел крикнуть какой-то зек, прежде чем сгуски плазмы ударили по ним. Блатные завизжали, многие пытались прятаться, прыгать из стороны в сторону, но все было бесполезно. Меньше, чем через минуту только обгоревшие трупы напоминали, что такие-то и такие-то скоты когда-то портили своим дыханием воздух Риванга. Тина уронила плазмер, села на пол и разрыдалась. Кто-то из десантников подошел и присел рядом:
      – Ну, что ты, сестренка... Это же не те, успокойся, такого никогда больше не будет.
      – Ее еще до того, как попала к нам, изнасиловала банда подобных зверей, – объяснил изумленному Джабхаю еще кто-то, и ученый вдруг понял, что десантнику почему-то неловко, неудобно. Что расправа командира над блатными смутила парня.
      – Спасибо вам, госпожа офицер! – поклонился ученый девушке. – Эта банда стократно заслужила свою участь.
      Тина, взяв себя в руки, встала, коротко кивнула в ответ и вышла из барака.
      Для Службы Очистки планеты Риванг наступили кошмарные дни. Каждый лагерь, где содержались заключенные, был атакован войсками ордена Аарн. Озверевшие от увиденного легионеры стреляли в палачей без разговоров, не считая тех больше разумными существами, ибо разумные не способны делать то, что делали те звери, с себе подобными. Вскоре чуть ли не все каюты огромных дварх-крейсеров оказались забиты несчастными, ошалевшими от такого резкого поворота своей судьбы людьми. Никто из них давно не ожидал ничего, кроме смерти, да и радоваться они давно уже не умели. Многие, к тому же, не верили, что в мирах ордена их ждет что-нибудь хорошее, и ждали самого худшего. Госпитали были переполнены, Целители работали без отдыха, но все-таки не справлялись. Но ни один блатной или бывший сотрудник Службы Очистки не ступил на борт крейсеров – подобным в лагерях самое место.
      Еще через пару месяцев бесчисленные флоты ордена окружили каждую планету империи Сторн. Императору был послан ультиматум – отказ от политики Очистки и освобождение всех заключенных. Но он попытался воевать с Аарн, еще не совсем понимая, с чем и кем имеет дело. Вскорости в империи Сторн на ставший вакантным трон взошла новая династия, с радостью выполнившая все требования ордена...
 
       * * *
 
      День обещал быть хорошим, голубые лучи солнца били в огромные окна спальни. Фрейлины и камеристки вились вокруг Лиэнни, что-то восторженно щебеча. Платье, в которое облачали девушку, пошили столь по-идиотски, что надеть его самостоятельно оказалось совершенно невозможно. И это несмотря на то, что заказали его у самого известного и дорогого модельера обитаемой галактики. У самой Лли Яр. Впрочем, Лиэнни в этот момент было на все плевать – и как она будет выглядеть, и какое впечатление производить, и что о ней подумают. Обида пополам с горечью колыхались у самого горла, и она почти ничего не видела, все тонуло в каком-то глухом черном тумане. Девушка покорно делала все, что от нее требовалось, зная, что все равно ничего изменить нельзя. Да и понимала умом всю необходимость предстоящего альянса. Светлый князь Рабар Т'а Раге стал слишком опасен и влиятелен среди аристократии княжества, вот престол и захотел привязать к себе строптивого аристократа браком с дочерью правящего великого князя. Лиэнни позволила горькой усмешке незаметно скользнуть по губам – чувства этой самой дочери не были никому интересны. Если бы еще не князь Т'а Раге являлся ее будущим мужем, она слишком хорошо знала этого негодяя и презирала его всей душой довольно давно. Рабар не останавливался ни перед чем для достижения своей цели. А цель у него имелась одна – власть, никем и ничем не ограниченная власть.
      – Ваше высочество! – донесся до нее голос одной из фрейлин, графини Кристи Н'а Верт, уже не первый год бывшей наперсницей великой княжны. – Его величество ожидает Вас в своих покоях.
      Слава Благим, утренний туалет завершился. Но интересно, чего еще хочет дорогой папа? Все, казалось, сказано уже давно. Они с отцом много горьких слов наговорили друг другу вчера, и обида до сих пор жгла душу девушки. Да, политическая необходимость, да, она все понимает, но почему именно ее нужно выдавать замуж за эту сволочь? Ведь старшие сестры восхищаются блестящим князем Т'а Раге, он им нравится, вот пусть какая из них за него и идет. Нет же, отцу зачем-то понадобилось вытаскивать младшую дочь из любимой ею библиотеки и заставлять выходить замуж. Лиэнни знала, что счастья у великокняжеской дочери быть не может, что ее брак в любом случае станет лишь разменной монетой в политических играх. Но почему нужно выходить именно за того, кого она презирала больше всех? Лиэнни даже рискнула передать отцу подборку компрометирующих материалов на молодого светлого князя, но он только фыркнул в ответ, сказав, что и без сопливых все знает. Тут-то и выяснилось, что Л'арард, охранка великого князя, прекрасно осведомлена об увлечениях юной княжны, мнившей себя непревзойденным и неуловимым хакером. Естественно, что знал об этом и великий князь, позволявший любимой дочери резвиться, пока это ему не мешало. Сказать, что Лиэнни была ошарашена, мало. Она была попросту убита тем, что ей на самом деле всего лишь позволяли лазить по секретным архивам. Наверное, только этим ошеломлением можно объяснить, что девушка согласилась на отвратительный ей брак.
      – Передайте его величеству, что я скоро буду, – неохотно бросила она в сторону Кристи, присевшей в реверансе. – Только закончу одеваться.
      На самом деле, Лиэнни уже оделась, но хотела получить пару свободных минут, чтобы обдумать предстоящий разговор. Может все-таки удастся уговорить отца сменить невесту? Если бы... Ну, какая ему, в конце концов, разница, кто именно из дочерей станет женой проклятого Т'а Раге? Эрини, например, чуть ли не хвостиком виляет, когда видит молодого князя. Вот бы выдать эту дуру за него замуж и посмотреть насколько быстро он взвоет... Вряд ли получится, от этой постоянно щебечущей благоглупости идиотки шарахаются почти все кавалеры во дворце. И это несмотря на то, что она великая княжна. Представив себе светлого князя Т'а Раге, бегающего от докучающей ему глупой жены, Лиэнни хихикнула. Увы, не получится, светлый князь не идиот и никогда не согласится жениться на Эрини. Но остальные трое? Чем они плохи? Девушка мало общалась со старшими сестрами, но знала, что они не дуры. Властолюбивые и эгоистичные стервы, меняющие любовников, как перчатки – это да, но никак не дуры. Лиэнни только вздохнула. Многие придворные кавалеры пытались подбивать клинья и к подросшей младшей дочери великого князя, но она устраивала каждому претенденту экзамен по древней литературе и философии, после чего отправляла опозорившегося и красного от досады ловеласа восвояси. Эти экзамены были любимым развлечением своры приставленных к Лиэнни фрейлин, и слухи о каждом долго носились по дворцу, над незадачливыми ухажерами смеялись все, кому не лень. Только великая княгиня не одобряла действий младшей дочери, считая, что отец ей слишком многое позволяет. Ну да, вот тебе и позволяет... Лиэнни снова приуныла при воспоминании о предстоящей помолвке, но быстро заставила себя успокоиться. Ничего, от помолвки до свадьбы еще два года, как-нибудь, да сумеет выкрутиться.
      Княжна надменно приказала фрейлинам выметаться и внимательно осмотрела себя в зеркало. Да, она все-таки красива, не зря в последние годы на нее засматриваются все мужчины вокруг, включая собственного отца. А сестры чуть ли не плюются вслед от зависти. Вот только счастья ей эта красота не принесла ни капли, только горе. Уж как Лиэнни избегала любых светских мероприятий, балов, празднеств, уж как старалась не привлекать ненужного ей внимания высших аристократов. Увы. Княжне куда как интереснее было копаться в древних фолиантах или взламывать какой-нибудь секретный архив в инфосети. Даже не из вредности, просто из любви к искусству. Иногда, к сожалению, все-таки приходилось посещать балы, например, в день тезоименитства или день рождения великой княгини. От каждого из этих посещений оставался настолько гнилостный осадок в душе, что Лиэнни потом несколько дней не могла придти в себя. Фальшь, сплошная фальшь, интриги, каждый пытается что-нибудь урвать для себя или своего клана, каждый пытается очернить соседа и подать в выгодном свете себя. Эх, вот бы на сегодняшний бал не пойти, но никак нельзя, ведь он именно в честь этой самой проклятой Благими помолвки... Лиэнни выругалась самыми грязными словами, которые только знала, затем хихикнула, представив себе каким стало бы лицо чопорного барона Л'а Сино, учителя этикета, услышь он ее ругань. Да, картина была бы презанятная. “Ладно, хватит ныть! – одернула себя княжна и поморщилась. – Я уже не ребенок. Придется искать другой выход, чтобы обезопасить себя от светлого князя. И я его найду!”
      Стены палат огромного великокняжеского дворца княжества Кэ-Эль-Энах мелькали мимо Лиэнни, но она не обращала никакого внимания на роскошь и диковинки, приводившие в изумление любого, впервые посетившего дворец. Для княжны это был родной дом, в котором она выросла и к которому привыкла. Да и окружающую роскошь считала единственно возможным образом жизни. Девушка, конечно, знала, что в мире вокруг существует нищета и многие люди умирают от голода, но сама с этим никогда не сталкивалась, выросши в тепличных условиях. Она быстро шла по коридорам к покоям отца, слыша впереди вопли церемониймейстеров: “Дорогу Ее Высочеству!”, и морщилась от этих воплей. Обычно Лиэнни старалась никогда не ходить центральными коридорами именно из-за этой помпезности, но теперь особого выбора не имела. К сожалению, “герой” сегодняшних событий она сама. «Хотела бы я, чтобы это оказалось не так...» – глухо пробормотала девушка себе под нос. С каждым моментом ее злость и раздражение нарастали, ей страшно хотелось исцарапать кому-нибудь физиономию в кровь. Хотелось визжать и бить все вокруг. Увы, не поможет, и Лиэнни держала себя в руках, надменно кивая в ответ на низкие поклоны придворных. Она свернула к покоям отца и подождала, пока очередной церемониймейстер не доложит о ней. Затем вошла.