Серебряный Ветер (№1) - Отзвуки серебряного ветра

— Нет, папа, нет, — понял его тревогу молодой дракон. — Этого я не сделаю. Я поступлю по-другому. Я поступлю так же, как в свое время поступил Т'Сад Говах.

— Духу-то хватит? — спросил отец, почти падая в кресло. — Ведь это значит отказаться от дома и родины навсегда. А если хоть на короткое время вернешься, то тебе станут плевать вслед и обзывать предателем. Подумай, сынок. Стоит ли оно того?

— Хватит! — отрезал Г'Ран. — А стоит ли? Не знаю. Но сколько можно надо мной издеваться?! Сперва мечта, а потом любимая. За что? Не должно так быть, папа. Слышишь, не должно!

— Не должно, сынок… Но есть и ничего с этим не поделать.

— Да, здесь я ничего не поделать, — холодно сказал молодой дракон. — Здесь. А раз так, то здесь мне не место! Не хочу я больше.

— Не буду тебя отговаривать… — грустно сказал М'Рат. — Я сам в свое время много думал об этом. Но не хватило решимости порвать со всем разом. А потом встретил твою маму…

— С мамой тебе повезло, — опустил голову Г'Ран. — А что бы ты делал, если бы она оказалась такой же, как моя Р'Сана?

— Наверное, ушел бы.

— Вот и я о том же. Прости, папа, но я не могу оставаться.

— Понимаю. Ты уже взрослый и решать тебе. Это твоя жизнь и прожить ее ты должен сам.

— Спасибо.

День шел за днем. Г'Ран сделал вид, что смирился со своей судьбой, даже приступил к занятиям в институте пищевой промышленности, с трудом скрывая отвращение. Однако, скрывал и даже улыбался. Странно, в среде студентов нашлись и такие, которым действительно была интересна их будущая скучная профессия. Г'Ран искренне удивлялся этому, пока не понял, что драконы очень разные. Студенты приглашали его на вечеринки, две симпатичные черные драконочки даже положили на него глаз и все пытались вытащить на свидание. Молодой зеленый дракон вежливо улыбался всем, но держал дистанцию и не принимал приглашений, ни с кем не сходясь близко. Он ждал.

Прошло добрых полгода, прежде чем ожидаемое событие произошло. Это случилось в самом начале праздника Осени, когда драконы всех трех ареалов собирались в крупных городах на грандиозный карнавал. Г'Ран тоже отправился на главную площадь Мархена, где собралось все, наверное, население края. Он шел сквозь веселящую толпу и выглядел столь мрачным, что от него буквально шарахались и с недоумением смотрели вслед. Немного в стороне зеленый дракон увидел золотого М'Рена в обнимку с фиолетовой Р'Саной и оскалился. Мгновенно вспыхнувшая обида заставила сглотнуть образовавшийся в горле горький комок. Драконы вокруг смеялись, пили, танцевали, обнимались. Г'Ран молча стоял в стороне, не участвуя в общем веселье. Ему не было весело, совсем даже не было. Горько ему было. И обидно. Только когда небо заполыхало цветовыми волнами Поиска, он зло улыбнулся. Наконец-то! Наконец-то! Дождался. Хоть бы только взяли, они ведь могут и не взять. По договоренности с ареал-вождями, во время Поиска в Драголанде Аарн только зажигали небо, не пугая население ареалов громовым голосом сверху. Впрочем, каждый и так хорошо знал, что значит заигравшее разноцветными сполохами небо. Пришел орден. Веселье на площади само собой стихло, притихшие драконы молча смотрели на цветовую феерию, ожидая когда древний и невероятно могущественный враг уйдет. Впрочем, враг ли? Многие в том сомневались, Аарн всего лишь не давали никому в галактике воевать. Всего лишь. Обычно Поиск не длился больше получаса, все, кто хотел уйти, успевали за это время выкрикнуть Призыв.

Г'Ран нашел взглядом председателя комиссии и протиснулся к нему.

— Здравствуйте, уважаемый, — с насмешливой ухмылкой поздоровался он.

— Здравствуй, молодой Эрхес, — оскалился золотой дракон. — Ты что-то хотел?

— Да, сказать вам пару слов.

— Говори.

— Сначала вы лишили меня мечты, — горько усмехнулся Г'Ран. — Потом отобрали любимую девушку. Но вы забыли об одном обстоятельстве.

— О каком же? — весело спросил М'Рен, Р'Сана захихикала.

— У тех, кому нечего терять, остается один способ добиться своего и заставить подобных вам пожалеть о своих поступках.

— Да ну? — расхохотался золотой дракон. — Мальчик, да тебя в комики отдавать надо было! Ты мертвого рассмешишь!

— О да, — ощерился Г'Ран. — Я придумал одну шутку. Сейчас вы все будете смеяться!

Он запрокинул голову и швырнул в пылающее небо три слова:

— Арн ил Аарн!

— Мальчишка глупый! — мгновенно сдуло веселость с М'Рена. — Ты что творишь, идиота кусок?!

— Поздно! — торжествующе расхохотался Г'Ран. — Как пожалел в свое время председатель комиссии, отказавшей Т'Саду, так когда-нибудь пожалеете о сделанном и вы. Даю вам в том слово. Слово дракона!

— Ну что, М'Рен, добился своего? — язвительно спросил подошедший откуда-то алый Л'Ред. — Гордись, ты победил семнадцатилетнего мальчика и заставил его отказаться от родины. Гордись, ареал-вождь! Великая победа!

Потом подошел к Г'Рану, которого окутало какое-то белесое силовое поле, как бывало всегда после произнесения Призыва, и вздохнул.

— Прости, малыш, — грустно сказал он. — Мне жаль, что у тебя не осталось иного выхода. Пусть тебе там повезет. Не держи зла на свою родину, не надо, ничего хорошего в том нет.

Он махнул рукой и скривился. В этот момент над площадью грянула торжествующая трель Избрания. Г'Ран облегченно выдохнул. Его взяли! Взяли! Что бы он делал после сказанного, если бы Аарн отказали ему? Бр-р-р… Даже представлять не хочется. Разве что в изгои. А такой судьбы лютому врагу не пожелаешь. Жить как животное, охотой, и не иметь ни единого шанса вернуться в цивилизацию? Нет, лучше умереть.

Через несколько мгновений с легким треском распахнулась черная воронка прямого гиперперехода. Оттуда вышел затянутый в черно-серебристую форму ордена дракон. Черный дракон и этого дракона знало каждое разумное существо в обитаемой галактике. Величайший из флотоводцев последней тысячи лет, дварх-адмирал второго атакующего флота ордена Аарн, Т'Сад Говах. Он сам пришел за юным бунтарем?! Г'Ран даже задохнулся от восторга. За адмиралом следовало еще несколько драконов с плазмерами в руках.

— Ты звал нас, мальчик! — в опустившейся на площадь мертвой тишине голос Т'Сада прозвучал подобно набату. — И мы пришли. Больше ты никогда не будешь одинок! Что с тобой случилось?

Тут нервы семнадцатилетнего мальчишки не выдержали и он заплакал, сквозь слезы рассказывая о себе, о своей мечте и о том, как ее втоптали в грязь. Дварх-адмирал, не чинясь, подошел и обнял его. Потом горько, понимающе улыбнулся. Внимательно посмотрел на Г'Рана и скривился.

— Ладно этот дурак, — кивнул он на застывшего невдалеке золотого М'Рена. — От него другого ожидать трудно. Но ты-то, Л'Ред? Как ты мог не разглядеть прирожденного пилота? Ты ведь знаешь, что это такое!

— Он прирожденный?! — ахнул алый дракон, отступая на шаг. — Так вот в чем причина его одержимости?!

Потом принялся ругаться самыми грязными словами, какие только знал.

— Тебе повезло, малыш, что ты дракон и можешь летать сам, — повернулся к ничего не понимающему Г'Рану черный адмирал. — Это помогло тебе как-то удержаться и не сойти с ума. Будь ты человеком или гвардом, уже выжег бы себя начисто. Ты — прирожденный пилот, это очень редкий и очень ценный Дар Создателя. Наверное, не раз ощущал машину своим телом?

— Да… — неуверенно ответил тот. — А разве не у всех так?

— Нет, конечно. Почти ни у кого.

— Так я смогу пилотировать корабли?

— Конечно! — рассмеялся Т'Сад. — Вернемся домой, пройдешь Посвящение и сразу же отправишься в лучшую летную академию Аарн Сарт.

— Спасибо…

Г'Ран снова не смог удержать слез. Не зря, значит! Не зря! Он таки добился своего, он таки станет пилотом. Пусть в ордене, но станет.

— Если бы ты сказал на комиссии, что ощущаешь машину своим телом, все было бы по-иному… — мрачно сказал Л'Ред. — Немногие в Драголанде знают о прирожденных пилотах, вы на вес вария ценитесь.

— Поздно… — ответил Г'Ран с горькой улыбкой. — Теперь уже поздно. Вы растоптали мою мечту тогда и простить этого я не смогу. Точнее, простить смогу, а вот забыть…

— Я бы тоже на твоем месте не забыл, — вздохнул алый дракон. — Эх, хотел я после той комиссии пойти к ареал-вождю, да этот идиот золотой отговорил. Чувствовал, что мы неправы, да только что теперь сожалеть? Прав ты, мальчик, поздно. Ладно, будь счастлив! И как я, дурень старый, так опростоволосился-то?

Он раздраженно махнул рукой и скрылся в толпе. Золотой М'Рен медленно зеленел, смотря ему вслед. Он прекрасно понимал, что скажет ему ареал-вождь по поводу того, что председатель комиссии предназначения упустил прирожденного пилота, которых во всем Драголанде десятка три, вряд ли больше. Проклятый Л'Ред прав, они действительно на вес вария ценятся. Будь оно все проклято! Ведь руководствовался рекомендациями лучших психологов! Шарлатаны они, а не психологи! Вот пусть перед ареал-вождем и отвечают, раз так обделались. Р'Гон Арнес на расправу скор и долго разбираться не станет.

— Г'Ран… — нерешительно сказала Р'Сана. — Ты…

Девушка не успела договорить, молодой зеленый дракон посмотрел на нее с отвращением и отвернулся, не желая слушать ее слов. Да и что хорошего могла сказать такая, как эта? Ровным счетом ничего. Т'Сад внимательно посмотрел на потрясающую воображение фиолетовую красавицу и тоже гадливо скривился.

— Твоя бывшая девочка? — спросил он.

— Да… — неохотно ответил Г'Ран.

— Благодари Создателя, что она сразу показала тебе, кем является. Из нее такая мразь растет, что мне слова подобрать трудно для описания. Она уже сейчас на любую подлость ради собственной выгоды готова, через что угодно и через кого угодно переступит. Да, я даже не думал, что среди драконов такие попадаются…

— А откуда вы знаете?

— Потом скажу, на крейсере. Идем, нас ждет Мастер. Кстати, ты, надеюсь, не ксенофоб? Ничего не имеешь против других разумных рас? Мы ведь живем вместе с людьми, гвардами и арахнами.

— Не знаю… — смутился Г'Ран. — Я их никогда не видел. Только по инфору…

— Привыкнешь, — рассмеялся дварх-адмирал. — А после Посвящения вообще проблем не останется. Приготовься, мальчик мой, тебя ждут чудеса! Уже сегодня вечером, если захочешь, полетаешь на лам-истребителе. Ими вообще только прирожденные пилоты управлять могут. Только такие, как ты сам.

Г'Ран счастливо рассмеялся. Все так же безумно смеясь, он попрощался с незнамо как оказавшимися на площади родителями, пообещав навещать по мере возможности. А потом перед ним распахнулась черная воронка и молодой зеленый дракон на секунду замер перед ней. Затем решительно шагнул вперед, оставляя за спиной все, чем жил до сих пор. Впереди его ожидало что-то иное. Совсем непохожее на то, к чему он привык дома. И пусть. Страха не было и в помине, только азарт. Пусть все будет, как будет. Г'Ран своего все равно добьется.

Тянущиеся ввысь на мили и мили грязно-белые полотнища тихо трепетали под ветром, обрывки паутины кружились в воздухе. Разноцветные столбы, отходящие от висящих в воздухе шарообразных антигравитаторов поддерживали паутину. Тысячи толстых транспортных нитей пересекались под самыми дикими углами, узлы совмещения тихо вибрировали и гудели. Если посмотреть со стороны, то можно было замереть от восторга — глазам открывалось фантасмагорическое, невероятное зрелище. Цветные отблески от столбов горели на паутине под лучами местного солнца, казалось, что по паутиннику бегут волны картин, рассказывающих о чем-то невероятном, небывалом. Сотни циклов назад в этом месте находился завод по выращиванию больших транспортных кораблей и тогда здесь не протолкнуться было от тысяч арахнов, потоком несущихся по транспортным нитям. Но с тех пор прошла не одна сотня циклов, для выращивания кораблей давно использовались куда более совершенные технологии и паукоообразные оставили старый паутинник. Но в свое время его сплели весьма прочно и он до сих пор оставался относительно целым, ни один из антигравитаторов не перестал работать. Даже ямы биомассы продолжали выдавать продукцию, хотя ее не стал бы есть ни один уважающий себя арахн. Однако редкие беглецы с изгоями радовались и тому. Они боялись всего на свете, даже друг друга, и при малейшем шуме прятались. А уж если не дай Сплетающий Сети стража какой-либо из Матерей проводила облаву, то изгои разбегались куда только могли. На их счастье такое случалось крайне редко, обычно никому не было дела до бесполезных самцов. Вот если попытку побега предпринимала самка, то стражи переворачивали все вокруг и убивали каждого, кто случайно попадался им в заброшенных паутинниках. Последний раз подобное произошло пару сотен циклов назад и изгои давным давно позабыли, что такое полномасштабная облава.

— Осмотреть каждый закоулок, она не должна уйти! — резкий выплеск феромонов старшего стража, крупного черно-зеленого самца с длинной шерстью, заставил остальных участвующих в облаве замереть на месте.

Каждый испустил запах согласия, фасеточные глаза стражей тускло поблескивали, жвалы распахнулись. Еще каких-то пару секунд и восьминогие арахны потоком ринулись по транспортным нитям заброшенного промышленного паутинника. Нити тянулись во все стороны гигантского, сорокамильного клубка рваной паутины. Закоулков и переплетений тут имелось множество и следовало обыскать их все до единого, Мать не простит небрежения долгом. Да каждый из них и сам бы не простил себя в таком случае. Именно потому такую ярость вызывали изгои, способные пренебречь приказом Матери, способные поставить себя выше других, способные иметь иные цели, кроме тех, что поставила Мать. Способные, сказать страшно, иметь собственное мнение. Таких следовало уничтожать сразу по обнаружении без всякой жалости. Впрочем, понятия жалости в обществе арахнов вообще не существовало. Только целесообразность. Старшие стражи двигались позади, по цепочке получая доклады подчиненных и обдумывая дальнейшие действия. Их интеллект был несколько выше обычного, иначе они не могли справиться с возложенными на них задачами. Если бы в паутинник случайно попал человек, то просто сошел бы с ума от ужаса, от инстинктивного ужаса людей перед пауками. Тем более, столь огромными. Каждый страж был ростом не менее двух метров, а их командиры иногда дотягивали и до трех. Правда, если посмотреть непредвзято, жители паутинников выглядели очень красиво. Длинная, шелковистая, густая шерсть каждого из них мягко волновалась под ветром, переливаясь разноцветными волнами. Двигались они столь быстро и элегантно, что уследить за движениями самого обычного арахна было почти невозможно. Для человека, конечно.

Испокон веков в паутинниках не спешили, самый мелкий вопрос мог решаться годами. Этому научило арахнов далекое прошлое, когда из-за поспешных, непродуманных решений тогдашних Матерей раса едва не вымерла. Урок не забыли. Впрочем, других уроков прошлого здесь тоже не забывали. Именно потому матери требовали абсолютного единомыслия во всем. Именно потому любой, осмелившийся высказать собственное мнение, отличное от мнения Матери, подлежал немедленному уничтожению. А лгать арахны не умели, они просто не знали, что такое ложь. Да и не могли. Физически, язык запахов не позволил бы этого, феромоны выделялись вне зависимости от желания, и вольнодумца замечали в тот же момент, как крамольные мысли приходили ему в голову.

Интересно, наверное, было бы изучить историю странной расы, ставшей разумной в общем-то случайно. Жителей паутинников называли арахнами только в галактике, их самоназвание невозможно было перевести ни на какой другой язык. Их самих история не слишком интересовала, они запоминали только модели поведения, ведущие к успеху или к неудаче. Сообразно первым Матери и Великие Матери строили поведение и образ мыслей своих подчиненных. Но Паутинникам требовалось развитие, требовались новые технологии и новые миры, арахны слишком быстро размножались. Порой даже приходилось поедать только что появившихся на свет паучат десятками тысяч. Обычное дело среди паукообразных. Еще их неразумные предки поступали так. Удивительно, что изначально эгоистично-индивидуальные хищники сумели объединиться и создать столь жесткую структуру общества. Впрочем, не сумевшие объединиться попросту вымерли. Первые проблески разума у древних паукообразных проявились многие миллионы лет назад, когда на их родной планете резко понизилась температура, начали наступать ледники, пищи стало совсем мало. Именно тогда арахны научились выплетать гигантские, многомильные паутинники, спасавшие от холода. В одиночку сплести что-либо подобное было не под силу никому и пришлось работать вместе. Именно тогда они научились совместно охотиться, а затем и разводить существ, на которых раньше охотились. Век шел за веком, тысячелетие за тысячелетие, общественные формы паутинников усложнялись, арахны продолжали учиться новому, продолжали учиться сохранять знания. Несколько больших Паутинников воевали за территории, за пищу, за самок. Да, в возглавляемых самыми крупными и умными самками паутинниках оных самок катастрофически не хватало, их рождалось в сотни раз меньше, чем самцов. Иначе и быть не могло при плодовитости паукообразных. Но ни один Паутинник никогда не отказывался от нескольких дополнительных самок. Именно из тех времен пошел обычай ритуального поедания бесплодных. Именно из тех времен пришли идеи о существовании невидимого сверхсущества и двух его ипостасей, Сплетающего Паутину и Разрывающего Паутину. Вера помогла Матерям еще сильнее сплотить вокруг себя остальных арахнов. Паутинники продолжали жить своей жизнью. Но пришло время и ресурсы родной планеты истощились. Снова начались войны. Наверное, паукообразные вымерли бы, но Сплетающий Паутину оказался милостив к ним. На планету рухнул чужой корабль. Матери сумели понять, что перед ними, сумели разобраться с информацией из памяти чужих компьютеров. Существование тысяч населенных планет не удивило их, теория множественности миров давно была известна в Паутинниках. Но никому и в голову не приходило до сих пор перейти к практическим шагам по освоению космоса. Время пришло и на орбиту один за другим начали подыматься корабли. Еще несколько сотен циклов и арахны разработали свой собственный гиперпривод. Вскоре уже на сотнях планет выросли ввысь Паутинники, новые миллиарды паукообразных считали родиной миры под иным небом. Но их экспансию остановили. Жестко остановили. Однажды дредноуты Паутинников напоролись на боевые флоты людей и гвардов. Старые враги мгновенно помирились и набросились на нового. Совместно. Началась война. Арахны довольно быстро поняли, что им не победить, и отступили, противники тоже проявили благоразумие и не стали воевать до победного конца. Именно тогда вырисовались окончательно границы принадлежащей Паутинникам области пространства, названной во внешней галактике Совва Огг. Матери отдали все силы, чтобы обезопасить себя и своих потомков хотя бы в границах этой области, и созданная ими сеть боевых станций, спутников и сотни тысяч супердредноутов впечатляли. Но однажды обжегшись, арахны больше не выбирались из Совва Огг, только изредка посылая разведывательные корабли за пределы галактики и надеясь когда-нибудь найти способ преодолеть межгалактическую бездну.

Общественное устройство Паутинников в те времена было несколько иным, хотя и походило на нынешнее. Не имелось единой Великой Матери, каждым Паутинником управляла своя Мать. Одного образа мысли тоже не существовало. Арахны постоянно искали что-то новое, наука развивалась бешеными темпами. И однажды генетики нашли способ изменить саму суть разумного паукообразного, создать на его основе сверхразум. Так им поначалу показалось. И Матери нескольких Паутинников решились после нескольких удачных экспериментов на вакцинацию всего населения. Поначалу результаты были впечатляющими, настолько впечатляющими, что не участвовавшие в эксперименте Паутинники последовали примеру решившихся на это. В Совва Огг тысячами начали появляться гении. Истинные гении, сила разума которых настолько превышала силу разума обычного арахна, что оставалось только жвалами щелкать в изумлении. Но у этих гениев имелся один существенный недостаток. Каждый из них являлся абсолютным эгоистом и ради удовлетворения собственных прихотей мог уничтожить тысячи и тысячи собратьев без всякого зазрения совести. Был похож на любопытствующего ребенка, ради интереса обрывающему лапки мухе и смотрящему, что из этого получится. Эту их особенность не сразу разглядели, а разглядев, не сразу обезопасили себя от проводимых оными гениями экспериментов. Не поняли, что их нужно попросту воспитывать, учить, как учат только что родившегося. Только в одном из небольших Паутинников Мать оказалась слишком осторожна и запретила применять генетические препараты. Если бы не эта ее осторожность, раса арахнов попросту вымерла бы. К сожалению, измененные гены проникли и в ее вотчину, но широкого распространения не получили, за этим внимательно следили. Прошло несколько сотен циклов, сменилось несколько поколений и на поверхность всплыли побочные результаты генетических экспериментов. Маленькие арахны вылуплялись из коконов совершенно неприспособленными к жизни, без внутренних органов, без конечностей. Взрослые тоже начали вымирать. Любая, самая незначительная инфекция сводила их в могилу. В панике Матери кинулись за помощью к гениям. Но те не захотели помочь, им попросту было любопытно посмотреть, а что случится дальше. Результатом их любопытства оказалась гибель более девяноста пяти процентов населения, да что там, гении и сами вымерли. Спохватились когда было уже поздно. Если бы не единственный не вакцинированный Паутинник, то о расе разумных паукообразных в галактике вскоре забыли бы. Однако это спасло арахнов. На долгие десятки циклов Паутинник Тассан обособился, введя жесточайший карантин. Любого родившегося проверяли на генетическое соответствие нормам и при малейшем отклонении немедленно уничтожали. А уж если арахн проявлял признаки сверхгения, его немедленно изолировали и, конечно, использовали, но очень внимательно следили за его поведением. И не давали созреть полностью, убивая, как только понимали, что вскоре не сумеют удержать под контролем. Еще через несколько сотен циклов цивилизация паукообразных снова вышла за пределы одной планеты и постепенно начала расселяться по Совва Огг. Если на какой-нибудь планете обнаруживали одичавших сородичей, их без малейших сомнений уничтожали, не желая вливать в свои жилы «порченую кровь». На этот раз расселение не было бессистемным, как раньше, а велось под жестким контролем, по расписанному на сотни циклов вперед плану. Мать Тассана давно называлась Великой Матерью, цепко держа в своих восьми лапах власть над подданными. Арахнам повезло, что созданные предками на границах Совва Огг боевые станции действовали в автоматическом режиме и во время одичания отваживали непрошенных гостей без вмешательства своих создателей. Иначе стремительно расширяющиеся человеческие государства галактики захватили бы их скопление очень быстро.

Вновь поднявшиеся до галактической цивилизации разумные паукообразные стали совсем иными, пирамида власти превратилась в строго вертикальную, население разделили на касты, выйти за границы которых не мог никто. Любое свободомыслие подавлялось безо всякой жалости, никому не хотелось снова попасться в ту же самую ловушку. Ради выживания арахны пожертвовали собственной свободой. Многие, наверное, в тайне жалели, но не решались даже подумать о сопротивлении. Единственное исключение являли собой самки, будущие Матери. Им позволялось буквально все, но только в том случае, если они были генетически чисты. Юных самочек обучали специальным образом и внимательно следили, а не проявит ли какая признаков сверхгения или иных, не присущих арахнам качеств. Если проявляла, то несчастную можно было только пожалеть. Такую самку поедали живьем во время ритуальных трапез Старших Матерей. Точно так же поступали и с бесплодными. Именно потому в Паутинниках упустили появление среди них магов вероятности. Точнее даже не упустили, попросту уничтожили, пока те еще ничего не могли и не умели. Цивилизация Паутинников развивалась неспешно, под жесточайшим контролем, каждое изменение планировалось и обговаривалось десятками циклов. Все шло по плану пока не изменились внешние условия.

Непонятное началось полторы тысячи средних планетарных циклов назад. В Паутинниках неизвестно откуда появился огромный, полностью черный арахн мужского пола, именовавший себя с какой-то стати Командором. Командором чего? Никто не знал. Потом только Матери узнали его имя, точнее присвоенное им себе имя. Странное имя, непривычное имя. Илар ран Дар. Именно в этот момент они поняли, что перед ними не арахн, а существо иного вида, принявшее вид арахна ради каких-то своих целей. Сколько раз Командора пытались убить или изолировать, но не сумели. Непонятное существо владело странной силой, ни одно оружие не могло причинить ему не малейшего вреда. Тогдашняя Великая Мать исходила слизью от ярости, но ничего не могла поделать. Ведь Командор начал собирать тех, кто должен был умереть по всем признанным в Паутинниках законам. Тех, кто осмелился иметь свое мнение, бунтарей, которым нельзя жить, которые способны разрушить саму суть Паутинников. Однако самым страшным было даже не это. Самым страшным являлось то, что черный арахн стал забирать и увозить куда-то назначенных для ритуальной трапезы бесплодных и мутировавших самок. Помешать ему не сумели и гнев Матерей был столь велик, что они объявили всех ушедших с Командором живыми мертвецами, иначе говоря, неумершими. Через некоторое время черный арахн вместе со своими подопечными исчез. Неизвестно куда исчез. Постепенно все успокоилось, Паутинники вернулись к привычному образу жизни, постаравшись побыстрее забыть о возмутителях спокойствия. Однако через полсотни циклов неумершие вернулись и вновь начали собирать самцов-бунтарей и предназначенных для поедания самок. С тех пор они появлялись несколько раз в цикл и Матери Паутинников с ума сходили от ярости. Еще бы, почти ни единой ритуальной трапезы за полторы тысячи лет! Как только ни пытались ученые Паутинников прикрыть помещения для трапез защитными полями, как только ни пытались скрыть их от чужого внимания. Не помогало, неумершие проникали всюду и продолжали забирать жертв. А те, естественно, были рады — никому не захочется, чтобы его медленно поедали заживо. Появление внешнего врага стимулировало развитие науки Паутинников, но враг опережал арахнов настолько, что оставалось только шипеть от злости и бессилия. Только во время отсутствия неумерших удавалось изредка провести религиозную церемонию как положено и неспешно съесть жертву, до последнего момента сохраняя ей жизнь.

Вспомнив о неумерших, старший страж злобно приоткрыл жвалы, с которых закапала желтая, густая слюна, и передернул лапами, едва не свалившись с транспортной нити. Если эти слуги Разрывающего Сети появятся, то все будет потеряно, а ему останется разве что попросить кого из подчиненных умертвить командира, как не исполнившего приказ самой Великой Матери. Не хотелось бы, но лучше так. Мать ведь придумает казнь куда как более болезненную, фантазия на такие вещи у нее неисчерпаема. Не стоило удивляться ее гневу, ведь произошло нечто невероятное. Не неумершие забрали подготовленную к праздничной трапезе, непригодную к размножению, мутировавшую самку, а она сама сбежала. Как?! Кто ей помог?! Не могла она самостоятельно бежать! Великая Мать сейчас допрашивала охранявших жертву стражей, не способных объяснить куда это из-под их жвал подевалась узница. Следы бежавшей вели в этот заброшенный промышленный паутинник и перерыть его необходимо до основания, даже если для того придется расплести его на отдельные нити.

Ни один из стражей не видел, что вслед за командующими поисковым отрядом двигалась в некотором отдалении полупрозрачная, почти невидимая тень. Она беззвучно скользила по боковым нитям, прячась за обрывками и лохмотьями паутины. Старший страж очень удивился бы, если бы заметил ее. Альбинос. Чрезвычайно редкая мутация. Очень маленький для арахна, меньше метра ростом альбинос. Белесый, полупрозрачный, истощенный паук с шерстью, цветом сливающейся с паутиной и почти незаметный на ее фоне. Да и запахов непонятное существо не испускало, что еще удивительнее. Таких обычно уничтожали сразу после рождения, непонятно как этому удалось выжить. Да мало того, что выжить, так еще и научиться использовать собственную внешность для маскировки. Однако старший страж его не видел, потому удивляться было некому.

Рхуу-Марга тенью скользил за стражами и пытался понять, что делать дальше. Убийцы вышли на охоту за единственным близким ему существом, единственным, пожалевшим когда-то несчастного изгоя. А теперь Тра-Лгаа сама изгой, за ней самой теперь послан отряд стражей. Рхуу тысячу раз готов был отдать ради нее собственную жизнь, если бы это только могло спасти арахну. Когда чудом бежавшая Тра добралась до этого заброшенного паутинника и сообщила, что ее собираются заживо съесть во время праздника, Рхуу поначалу попросту не поверил и растерялся. Ее? Съесть?! Да как же это?! За что? Ведь существа такой невероятной доброты он попросту не встречал. Ее-то за что?!

В свое время Рхуу-Марга выжил по какому-то невероятному стечению обстоятельств. Проверяющие на генетическое соответствие вылупившихся детенышей служители отвлеклись на что-то, а ощутивший непонятно как опасность для себя крохотный бесцветный паучок спрятался среди лохмотьев паутины. Его не нашли, с альбиносами, способными принимать цвет любой поверхности и не издавать запахов, в Паутинниках сталкивались чрезвычайно редко и не знали как с ними бороться. Прячась ото всех, паучок долго пробирался по темным закоулкам, пока не добрался до этого заброшенного паутинника. Инстинкт помог ему найти яму с биомассой и с голоду он не умер. Говорить арахн тоже умел, дети их расы вылуплялись из коконов уже с некоторым начальным сознанием и знанием базового языка запахов. Почему так вышло, никто не помнил, скорее всего какой-то из экспериментов полубезумных «сверхгениев» оказался удачным. Однако говорить паучку было не с кем, учиться не у кого, он до смерти боялся всех и прятался даже от других изгоев. Впрочем, мало кто из них общался с себе подобными, стражи не раз ради развлечения устраивали охоту на беглецов, притворяясь такими же. Поди, угадай, что перед тобой изгой, а не страж. Лучше спрятаться, а то мало ли. Всяко безопаснее будет. Но на самцов почти не охотились. Живут себе где-то, подальше от глаз, и пусть им. Все равно потомства у них не будет и гнилые гены не распространятся, а это являлось главным.