Будучи «стариком», младший химик Киннисон не был принят сразу за своего, но он даже не заметил пристального внимания к собственной персоне, сразу приступив к служебным обязанностям. Он был очень осторожен — но без малейшей примеси страха — с весьма опасными предметами своих исследований. Он проверял трассирующие и зажигательные снаряды, взрывчатые смеси, а если его просили, отправлялся в «квадраты» — на испытания.
      Его экспериментальные образцы тетрила всегда подходили по размеру, а болванки для сорокамиллиметровых пушек Третьей квадрата получались плотными, без трещин и полостей. И тогда эти юные и довольно саркастические умы поняли, что он единственный среди всех них точно знает, что делает. Они начали советоваться с Киннисоном, и он не раз помогал молодым в решении их проблем. Его авторитет рос неуклонно.
      Темноволосый и темнолицый «Таг» Тагвел — двести фунтов костей и мышц, бывший футболист, ныне отвечающий за разработку трассирующих пуль в на Седьмом квадрате, — называл его «дядюшка Ральф»; это меткое прозвище прижилось быстро, а вскоре прибавилось еще одно — «Летчик». Это произошло после того, как Киннисон, перелетев через всю комнату, вышиб спиной дверь из-за «небольшого» случайного взрыва зажигательной смеси в Восьмом квадрате. Затем последовало повышение до инженера-химика, но прошло оно без лишнего шума, так как касалось только титула и зарплаты.
      Однако три недели спустя он стал старшим химиком, отвечавшим за взрывчатые вещества. По этому случаю было устроено пышное празднество, которым руководил «Блондин» Ваначек, занимавшийся тетрилом во Втором квадрате. Киннисон ожидал увидеть хотя бы тень зависти или неприязни, но, к его радости, ничего подобного не было и в помине. И уже в новом звании он взялся за работу в Шестом, пытаясь создать двадцатифунтовую разрывную бомбу. Помогали ему Таг и еще двое; одним был «Док» или «Барт» Бартон, которого, как гласила молва, Кэп хотел сделать своим помощником. Этот парень напоминал Рики-Тики-Тави — вечными метаниями и беготней, во время которых он успевал выяснить и продумать массу вещей. Он был очень неплохим химиком; ничуть не хуже зарекомендовал себя и второй помощник «Карли» Каривокс, седоволосый, но очень молодой эксперт, недавно влившийся в содружество сибиряков.
      А еще через несколько месяцев Киннисона вызвал в свой офис сам Кэп Самнер. Ральф шел, размышляя, по какому поводу будет крик в этот раз, ведь все знали, что подобный вызов означал только одно — выволочку.
      — Киннисон, мне нравится, как вы работаете, — начал главный химик, и его посетитель застыл с открытым ртом. — Вы получили степень в институте Монтроза, значит, вы знаете все о взрывах, а по данным ФБР у вас есть мозги, способности и невероятное упрямство. Эти качества полностью искупают вашу склонность решать конфликты с начальством при помощи кулаков. Мне интересно, как вы так легко управляетесь с этими чертовыми сибиряками. Я хочу сделать вас своим помощником, ответственным за всю лабораторию. Формально, я имею в виду, — на самом деле вы исполняли эти обязанности уже много месяцев.
      — Да… но я… А как насчет Бартона? Он слишком хороший парень, чтобы подставить ему ножку.
      — Я уже это заметил. — Замечание шефа сильно удивило Киннисона. Он даже не думал, что такой самоуверенный и раздражительный человек как Самнер, способен признавать свои ошибки. Такого Кэпа он еще не знал. — Я обсудил с ним этот вопрос еще вчера. Он чертовски хороший парень, но я сомневаюсь, что в нем есть то, что заставило бы этих бандитов работать семьдесят два часа без отдыха, засыпая вповалку на скамьях, питаясь бутербродами и кофе — до тех пор, пока бомба не была создана.
      Самнер не упомянул, что все это время с ними был сам Киннисон. Это было очевидно.
      — Я, право, не знаю… — Киннисон покачал головой. — Сначала мне бы хотелось самому поговорить с Бартоном. Ладно?
      — Я ждал этого. Хорошо.
      Киннисон нашел Бартона и сразу отвел его в сторону.
      — Барт, Кэп собирается сделать меня своим помощником, а ты, по его словам, одобряешь эту идею. Одно твое слово, и я скажу ему, куда засунуть это предложение и объясню, где этим стоит заниматься.
      — Я ожидал от вас именно этого. Я невероятно рад, — Бартон улыбнулся и пожал Ральфу руку. — Я бы реагировал так же, если бы подобное предложили мне. Кое-что в этой истории мне не нравится, но поймите, в этой конторе я единственный независимый человек. Я могу уйти в любую минуту и ничего от этого не потеряю. Мне нравится работать с вами. Соглашайтесь, и я во всем вас поддержу. — Бартону незачем было добавлять, что он будет работать на совесть.
      — Я согласен, — заявил Киннисон, вернувшись к Самнеру.
      — Возможно, а теперь утрясите все вопросы со своими сибиряками.
      — Это не будет слишком сложно.
      И действительно, сложностей не было. Реакция сибиряков заставила Киннисона проглотить комок в горле.
      — Ральф Первый! Царь Всея Сибири! — орали они. — Да здравствует его величество! Кланяйтесь, рабы, царю Ральфу Первому!
      Щеки Киннисона все еще ярко пылали, когда он добрался к себе домой. Он никогда не забудет событий этого удивительного дня.
      — Ну и банда! Ну и банда! Послушай, детка, они работают ради собственного, удовольствия! Этих парней просто нельзя вытащить из лаборатории. Ну как я могу отвечать за то, что они натворят?
      Шли месяцы работы, работы тяжелой и напряженной — не стоит вникать в детали, они не важны. Пол Джонс, крупный медлительный мужчина, обустроил Четвертый квадрат. Фредерик Хилтон перешел к сибирякам и начал работу с противопехотными минами.
      Последовало новое повышение — Киннисон стал главным химиком. Они с Самнером не были друзьями, и Ральф даже не пытался узнать, почему Самнер ушел или был уволен. Это повышение не изменило ничего; Бартон, став его помощником, взял в свои руки все, кроме лаборатории, избавив Киннисона от административных дел, а Ральф остался царем Сибири.
      Противопехотные мины доставляли массу неприятностей. Слишком много людей погибало при испытаниях, а никто не понимал почему. И вот, как и обычно, неразрешимую проблему передали сибирякам. Хилтон радостно взялся за дело, потерпел поражение и позвал на помощь. Сибиряки бешено заметались. Киннисон заряжал и испытывал мины с помощью Тага, Пола и Блондина.
      Во время одного из многочисленных испытаний Ральфа пригласили на совещание руководства. Пришлось вызывать себе замену; неисправимый оптимист Хилтон с радостью сменил его. Но Киннисон еще не успел выехать за ворота, когда его остановила патрульная машина.
      — Простите, сэр, несчастный случай в Пятом, и требуется ваше присутствие.
      — Несчастный случай! Фред Хилтон! Он…
      — Боюсь что да, сэр.
      Нет ничего страшнее, чем собирать останки своего друга, который еще недавно хохотал вместе с тобой, работал бок-о-бок и жил теми же интересами. Бледный и дрожащий, Киннисон вернулся на огневую позицию как раз вовремя, чтобы услышать слова шефа службы безопасности:
      — Очевидное разгильдяйство и недостаток аккуратности! Я уже не раз предупреждал этого Хилтона, что…
      — Разрази вас гром! Разгильдяйство!.. — глаза Киннисона метали молнии. — Когда вы предупреждали меня, я тут же забыл половину правил безопасности, запутавшись в ваших инструкциях! Фред был осторожен… и, кстати, если бы не совещание, на его месте оказался бы я.
      — Так в чем причина? — шеф службы безопасности держался уверенно, только отступил на несколько шагов.
      — Пока не знаю, но обещаю вам, что первый, с кем я поговорю, выяснив истину, будете вы.
      Он вернулся в Сибирь, где и нашел заплаканных Тага и Пола, уставившихся на крошечный кусочек провода.
      — Вот оно, — пробормотал Таг. — Не понимаю, как все могло случиться, но причина в этом.
      — Что такое? — голос Ральфа прозвучал резко и требовательно.
      — Кусочек чеки — очень, очень хрупкий. При попытке поставить снаряд на предохранитель, эта штука ломается в самом тонком месте.
      — Черт возьми, Таг, это не играет никакой роли. Это напряжение… но постой, здесь должна быть еще часть, вот тут… И чтобы сломаться, эта штука должна быть хрупкой, как стекло…
      — Вот именно. Кажется, эта мелочь не имеет значения. Но мы там были, и разбирали эти чертовы мины своими руками. Больше не может быть никакой причины для взрывов.
      — Ладно, займемся проверкой. Вызывайте Барта, пусть прихватит с собой дюжину парней. Надо поискать другие осколки от чеки… и пусть кто-нибудь сгоняет на полигон.
      Они проверили сотню предохранителей — и пять сломались при малейшем усилии. Еще сотня — и сломано три. Сибиряки собрались на совет.
      — Причина найдена, — объявил Киннисон. — Но для начальства это не доказательство. Надо сделать тысячу испытаний. Из этой тысячи сломались тридцать две.
      — Барт, продиктуй Джине рапорт и отправь его в первый корпус как можно быстрее, а я пойду и побеседую с Маултоном. Думаю, шеф службы безопасности мне обрадуется, — улыбка Киннисона не предвещала ничего хорошего.
      Майор Маултон был, как обычно, «на совещании», но у Ральфа не было желания ждать в приемной.
      — Сообщите ему, — заявил Киннисон пытавшейся преградить дорогу личной секретарше майора, — или он немедленно меня примет, или я пойду прямиком к его начальству. У него есть шестьдесят секунд, чтобы подумать.
      Маултон решил все же побеседовать с назойливым посетителем.
      — Я очень занят, доктор Киннисон…
      — Ваша исключительная занятость меня не касается. Я обещал сообщить вам первому, в чем причина взрывов мин М2, и вот я выполняю обещание. — Взгляд Ральфа был холоден и внимателен. — Слишком хрупкие запалы в чеке. Три целых два десятых процента из них дефектны, И я…
      — И я, доктор, просто поражен! Надо направить рапорт по инстанциям… — майор пригладил остатки волос на шишковатой голове и уставился на Ральфа водянистыми хитрыми глазами.
      — Рапорт! Формальный рапорт уже подан, но я делаю вам доклад исключительной важности — как шефу службы безопасности. Дефект не был обнаружен экспертами, и любой, кто попытается заняться испытаниями — потенциальный покойник; так вот, если вы немедленно своей властью не приостановите выпуск М2, я лично сообщу ФБР, что вы и только вы ответственны за любой несчастный случай, который произойдет с этой минуты.
      Любой работник системы безопасности скорее пресечет какой-либо процесс, чем признает его существование, и в этом смысле шеф энтвилской охранки ничем не отличался от своих коллег; так что Киннисон был очень удивлен, что тот не начал действовать немедленно. Однако он ничего не знал о расстановке сил «за забором».
      — Но страна нуждается в этих минах, сэр! Если мы остановим выпуск, то на какое время? У вас есть предложения?
      — Да, Мы можем возобновить работу уже завтра, если вы обеспечите экспертизу со стопроцентной надежностью. Ни одна испорченная деталь не должна пройти незамеченной.
      — Великолепно! — майор словно излучал удовлетворение. — Отличная работа, доктор! Мисс Морган, вызовите немедленно отдел экспертов…
      Это тоже должно было насторожить Киннисона, но он плохо знал людей, работавших в административном корпусе. Ральф вернулся в лабораторию.
      Шло время.
      Поступило указание разработать стопятидесятимиллиметровые разрывные снаряды, и ими занялись в Девятом квадрате с обычным сибирским энтузиазмом. Взрывчатка делалась из чрезвычайно секретной смеси, что вызывало совершеннейший восторг среди сибиряков.
      — Но почему, черт подери, создается такая таинственность вокруг этой дряни? — возмущался Блондин, пристроившийся вместе с пятью другими инженерами за столом Ральфа. В отличии от Кэпа Самнера, Киннисон увеличил свой офис до размеров всей Сибири. — Немцы ведь ее уже давно разработали, разве нет?
      — Именно так! А итальянцы уже применили ее в Эфиопии — потому их бомбы были столь смертоносны. Но если уж все засекретили, то пусть так и будет. — Ральф улыбнулся. — Если ты собираешься болтать по ночам, предупреди Бетти, чтобы не подслушивала.
      Сибиряки работали. Снаряд М-67 был запущен в производство намного раньше намеченного срока. Заказы начали поступать с такой интенсивностью, что их было просто невозможно выполнять качественно. Производительность увеличивалась, надежность падала. Стали появляться мелкие дефекты. Ничего серьезного; они соответствовали стандартам и изделия проходили поверку без проблем. Однако Киннисон представил формальный протест, который был столь же формально принят к сведению.
      Генерал Как-Его-Там, глава инспекционной службы, был смещен за допущенные ошибки; вместо него появился полковник Сноуграсс. А потом М-67 взорвался в дуле пушки, убив двадцать семь человек. Киннисон снова протестовал, на этот раз уже устно, заявив, что расследование было формальным и поверхностным. Затем ему сообщили — так же на словах и без свидетелей, — что расследование было продолжено и причина отнюдь не в снаряде. Появился новый начальник отдела инспекции — полковник Фрэнклин; затем сменили и его.
      Сибиряки были слишком заняты, чтобы читать газеты, и они пропустили сообщение о том, что при взрыве снаряда, произошедшего во время учений, погибло несколько высокопоставленных лиц. Они знали, что случай долго расследовался; но даже Киннисон только спустя много лет установил, что в Вашингтоне в конце концов выяснили причину и попытались исправить ситуацию; инспектор, контролировавший надежность нового изделия, был смещен, затем пошли слухи, что глава отдела экспертовле соответствует должности. И вот ничего не подозревавшего Киннисона вызвали в офис суперинтенданта Келлера, отвечавшего за выпуск продукции.
      — Киннисон, как вы умудряетесь держать в руках этих невыносимых сибиряков? Я ничего подобного в жизни не видел! — Низкорослый худенький суперинтендант ходил по комнате, размахивая руками.
      — Не видели и больше нигде не увидите. Только война собрала их всех вместе, и я вовсе не держу их — ничто не может сдержать увлеченных людей. Я даю им работу, и они делают ее… Ну, и еще я прикрываю их от всяческих бед и начальства. Вот и все.
      — Угу, — буркнул Келлер. — В этом-то все и дело. Когда я желаю, чтобы работа была сделана как надо, мне приходится выполнять ее самому. Но я хочу побеседовать совсем о другом, — он сел и внимательно посмотрел в глаза Ральфу. — Как бы вы отнеслись к предложению возглавить отдел инспекции? Если он будет увеличен и включит в себя весь химический сектор?
      — Что? — переспросил пораженный Киннисон.
      — С оплатой, размер которой останется конфиденциальным, — Келлер написал цифру на листке бумаги и, показав ее Ральфу, тут же сжег в пепельнице.
      Киннисон присвистнул.
      — Я соглашусь — и не только поэтому. Но вы уже обсудили этот вопрос с генералом и мистером Блэком?
      — Естественно. Я внес данное предложение и получил безоговорочное согласие. Вам, наверное, любопытно — почему?
      — Конечно.
      — Во-первых, вы воспитали таких специалистов, что нам завидуют все предприятия в стране. А во-вторых, вы и ваши люди выполнили все мои заказы, и сделали это быстро. Как глава целого подразделения, вы уже не будете мне подчиняться, но я надеюсь, что недоразумений между нами не возникнет.
      — Не вижу для них причин, — ответ был честным; но позднее, когда Ральф понял, что имел в виду Келлер, он сожалел о сказанном.
      Киннисон переехал в офис Стиллмана, бывшего главного инспектора, и быстро сообразил, что он переполнен лишним персоналом, в частности — всевозможными заместителями и помощниками. Стиллман не любил выходить в квадраты, а курировавшие их инспектора, действительно представлявшие ситуацию на производстве, не любили ходить к нему, предпочитая писать рапорты его заместителям; те, в свою очередь, докладывали Стиллману, выносившему, в конце концов, свои решения.
      Оценив ситуацию, Ральф принялся сбивать экспертов в тесную дружескую группу, наподобие сибиряков. Заместителей и помощников он отправил работать в квадраты, сократив свой штат до нескольких клерков и личной секретарши, темпераментной, а иногда просто взрывоопасной брюнетки Селесты Парни. Инспектора получили полную свободу, а те, кто не справлялся с обязанностями, постепенно перешли в другие отделы. Поначалу не все сумели оценить такое доверие — до тех пор, пока Киннисон не встал на защиту рекомендаций своих сотрудников в истории с сорокамиллиметровыми снарядами. Ральф выдержал бой с Келлером, генералом, Стоунером и Блэком — владельцами завода, и все же забраковал партию. Тогда инспекторы поверили, что Киннисон — свой, и сами стали его людьми.
      Однако не все приняли Ральфа; начальники некоторых секторов отдела были весьма недовольны его повышением. Например, Петлер и Вилсон, слишком много разглагольствовавшие на эту тему и втихаря строившие всякие козни. Словно два шакала, они следили за каждым шагом Ральфа, ожидая его первой ошибки.
      Шли недели. Киннисон становился все опытнее и опытнее, но не подавал и виду, что его кто-то не устраивает. Однажды, во время ленча, секретарша повесила на дверь объявление: «Тихо, идет совещание» — и вошла в кабинет Киннисона.
      — Кажется, нас ждут неприятности… — она умолкла, словно собираясь еще что-то добавить, и внимательно поглядела на своего шефа.
      — Садись-ка, Селеста, — Киннисон задумчиво потер лоб. — Значит, неприятности? Ну, давай! Ты умная девушка и понимаешь, что со мной можно говорить откровенно.
      — Да, но… Ах, ладно! Ходят слухи, что вас хотят убрать отсюда, как раньше выгнали всех честных экспертов.
      — Я ждал этого. — Киннисон казался спокойным, но на его щеках играли желваки. — И я знаю, как они собираются это сделать.
      — Как? — Селеста удивленно подняла брови.
      — Из-за этого скоростного снаряда, который испытывают в Девятом, будет большая драка. Они понимают, что я не позволю запускать в производство дефектный снаряд… а вот тот, кого они готовят мне на замену, позволит все.
      — Генерал Сэндфорд, наш первый шеф, был хорошим солдатом, — сказала она, — таким же был и полковник Сноуграсс. Полковник Фрэнклин… ну, тот скорее штатский… но для такой грязной работы он оказался слишком хорошим человеком.
      — Вот именно, грязной, — сухо повторил Ральф. — Продолжай.
      — Стоунер всего лишь игрушка в руках Блэка… а этот старый дурак не отличит бомбы от хлопушки!
      — Итак… — надо было слышать, как Ральф произнес это слово, чтобы понять, как много смысла можно в него вложить.
      — Итак! — взорвалась девушка. — Я с ужасом жду, когда вы что-нибудь натворите… несмотря на вашу любимую пословицу:
      «Хороший удар можно нанести только твердо стоя на обеих ногах», — Селеста так похоже передразнила Киннисона, что тот, не удержавшись, рассмеялся. — Так когда же вы твердо встанете на ноги?
      — Боюсь, уже никогда, — сказал Ральф. — Мне придется бить, стоя на одной ноге.
      — Объясните! — потребовала Селеста.
      — Мне нужны доказательства… информация о том, что отправляются забракованные снаряды… даты, размеры партий, имена… А у меня ничего нет — только догадки.
      — Этого мало, — согласилась девушка. — Но хватит, чтобы добить Петлера, Вилсона и их дружков. Как я ненавижу этих скользких тварей! А если бы вы спихнули ядовитого гада Келлера, моя жизнь обрела бы смысл!
      — Не надо быть такой кровожадной, девочка. Келлер не похож на «ядовитого гада» — скорее, на щенка, тыкающегося головой во все препятствия. Лучше прекрати свои вопли и запомни — драка начнется завтра, в четырнадцать ноль-ноль — после того, как Дрейк забракует сегодняшнюю партию снарядов.
      — Правда? Но как Петлер и Вилсон…
      — Не беспокойся, они меня не интересуют. Дать им взбучку можно всегда, а вот настоящий шум подымется тогда, когда я доберусь до Келлера.
      — Келлер! Но ведь вас…
      — Конечно, меня уволят. Ну и что? Спихнув Келлера, я подниму такую бучу, что придется увольнять многих из его шайки. Тебя тоже могут выгнать, ты была тесно связана со мной.
      — Только не меня, — девушка покачала головой. — В тот момент, когда уволят вас, я уволюсь сама. Фу! Какая важность! К тому же, я запросто найду работу получше в Тонвилле.
      — Пока что об этом рано говорить. Но главное — в моих парнях. Я готовил их к такому повороту событий уже давно, но реакцию все равно предсказать не могу.
      — Они уволятся все! И сибиряки, и инспектора — все уйдут с вами! — уверенно заявила Селеста.
      — Их никто не отпустит, а если они покинут завод самовольно, то Стоунер и Блэк дадут им такие рекомендации, что их никто даже на порог не пустит. Если ребят не станут слишком прижимать, им незачем увольняться. Келлер брызжет слюной, желая избавиться от Сибири, но это не под силу ни ему, ни его прихвостням. Сделаем так, — Киннисон задумчиво побарабанил пальцами по столу, — я напишу докладную Блэку… Надо объяснить ему, что грозит заводу, если мои парни уйдут.
      — Вы думаете, он обратит на это внимание?
      — Уверен! — сказал Ральф. — Не думай об этом, Селеста… Блэк — умный человек и понимает, что должен сохранить репутацию незапятнанной.
      — Но как вы все это провернете? — спросила девушка. — Я бы с вашими ребятами не справилась. И если припомнить еще кое-что… например — патриотизм…
      — Патриотизм! Какого черта! Если бы дело было в патриотизме, я давно бы поднял здесь революцию! Дело в моих парнях. Они тоже должны уйти незапятнанными. Достань блокнот, надо набросать план докладной — потом я доработаю ее так, что яд будет сочиться из каждой строчки.
      В тот же вечер он рассказал Сони о всех событиях.
      — Скорее всего, меня выгонят со столь высокооплачиваемой работы, — закончил Ральф.
      — Ничуть не удивлюсь. Зная тебя, милый, глупо ожидать другого, — жена ласково положила руку ему на плечо. — Как бы я хотела свернуть им шеи!
      Дальнейшая их беседа была посвящена обычным мелочам, и не стоит приводить ее здесь. В жизни любящих друг друга людей — даже если они женаты около тридцати лет, — должны оставаться какие-то свои секреты, и нам неприлично совать нос в их дела.
      На следующий день, в два часа, в офис позвонили, и Селеста немедленно принялась подслушивать.
      — Киннисон у телефона.
      — Таг, дядюшка Ральф. Все произошло, как мы и предполагали. Дрейк повесил красные флажки на все снаряды. Пидди уже был там наготове и сразу поднял шум. А когда пришел я, он унесся куда-то как ошпаренный. Дрейк не хотел вас беспокоить, но я настоял. Если Пидди бежит с прежней скоростью, он уже у Келлера.
      — Отлично, Таг. Скажи Дрейку, чтобы немедленно шел ко мне с рапортом, и я клянусь, что все забракованное не пойдет в поставку. Ты сам не хочешь заглянуть ко мне?
      — Хочу ли? — возбужденно проорал Таг и повесил трубку.
      — Зачем он вам здесь? — изумленно спросила Селеста, ничуть не беспокоясь о том, одобряет ли шеф столь откровенный интерес к его делам.
      — Он мне нужен. Если я смогу сдержать эмоции Тага, значит, и остальные будут спокойнее.
      Через несколько минут Таг ворвался в кабинет, буквально волоча за собой Дрейка — инспектора Девятого квадрата. Сразу вслед за ними в приемную прошествовал Келлер в сопровождении еще одного суперинтенданта Как-Там-Его, которого все сибиряки презрительно называли Пидди.
      — Черт подери вас всех! Киннисон, немедленно идите сюда, я хочу с вами поговорить, — рычал Келлер, оглушительно хлопая дверьми.
      — Заткнись, вонючий ублюдок! — рявкнул Таг; его темные глаза буквально метали молнии. Он выступил вперед, словно прикрывая собой Киннисона. — Сейчас я тебе…
      — Спокойно, Таг, я сам этим займусь, — тон Киннисона был холодным и значительным. — Я сам все разъясню — на словах или физически, как им больше понравится.
      Он повернулся к Келлеру, который уже успел предусмотрительно укрыться за креслом.
      — Теперь, что касается вас, Келлер… Даже если господь дал вам мозги незаконнорожденной курицы, стоило бы сообразить, что нашу беседу лучше вести тет-а-тет. Ну, раз вы начали разговор на людях, на людях мы его и закончим. Почему вы решили, что я стану вам поддакивать? — Киннисон насмешливо приподнял брови. — Так в чем дело?
      — С этими снарядами все в порядке! — заорал Келлер. — Велите Дрейку их принять, иначе…
      — Заткнитесь! — голос Киннисона прозвучал так веско, что Дрейк замер с открытым ртом. — Я буду говорить, а вы — слушать. Снаряды не должны содержать полости, а эксперты говорят, что там множество каверн — и об этом же докладывают инженеры. Таким образом, снаряды забракованы, и их выпуск будет прекращен.
      — Это вы так думаете, — Келлера била мелкая дрожь, — но завтра — завтра тут будет сидеть другой главный инспектор, который их примет!
      — В чем-то вы правы, Келлер. Когда вам надоест лизать сапоги Блэка, скажите ему, что я в офисе.
      Киннисон повернулся и подошел к окну. Вытирая со лба пот, Пидди и Келлер ушли, еще раз хлопнув дверью.
      — Я уволюсь, дядюшка Ральф… законно или незаконно, мне плевать! — бушевал Тагвелл. — Они примут этот хлам, я…
      — Обещай мне не увольняться, пока их не примут, — тихо попросил Киннисон.
      — Что? — Глаза Тага и Селесты были полны удивления, но девушка поняла первой.
      — О, незапятнанная репутация! — воскликнула она.
      — Именно! Ни этот снаряд, ни прочий брак принят не будет. Вам кажется, что мы проиграли — ведь я буду уволен… Но со временем вы поймете, что поле боя — за нами. И если вы, как и раньше, будете стоять в одной шеренге, то выиграете еще не одну битву.
      — Но если мы поднимем шум, нас тоже уволят, — сказал Дрейк.
      — Сомневаюсь. Правда, ты выглядишь так, будто сам собираешься подавать заявление об уходе, — Киннисон улыбнулся чему-то, еще не понятному этим горячим молодым парням.
      — Что Стоунер и Блэк сделают с нами — вполне понятно, но вот что они сделают с вами? — Таг был явно взволнован.
      — Ничего, — заверил его Ральф. — Вы, молодые, еще мало известны, а у меня такая репутация, что любой, поливший меня грязью, будет просто осмеян. Так что отправляйтесь в Девятый и вывешивайте красные флажки на всем, что не соответствует стандарту. И попрощайтесь за меня со всей нашей бандой…
      Через час Киннисон был вызван к президенту компании. Он был совершенно спокоен, чего нельзя было сказать о Блэке.
      — Было решено… просить вас об отставке… — в конце концов выдавил тот.
      — Поберегите нервы, — посоветовал Киннисон, — я приехал сюда, чтобы работать, и единственный способ избавиться от меня — это уволить.
      — Этого мы ожидали… Вопрос только в том, какую причину увольнения указать в ваших бумагах.
      — Любую, — Киннисон пожал плечами — Но с одним исключением — если будет хоть намек на мою некомпетентность, вам придется доказывать это в суде.
      — Может быть — психологическую несовместимость? — О'кей!
      — Мисс Бриггс, впечатайте — «несовместимость с руководящими работниками фирмы». Подождите, Киннисон, сейчас все будет готово.
      — Отлично. У меня есть еще кое-что для вас. Я прекрасно понимаю, что и вы сами находитесь между Сциллой и Харибдой. Вам придется плохо, если вы задержите поставки, и еще хуже, если бракованная продукция попадет на фронт.
      — Какая бракованная продукция! О чем вы говорите, Киннисон! Что за бред! — Блэк возмущался очень искренне, но глаза, сузившиеся и внимательные, выдавали его сразу.
      — Если вы отправите этот проклятый снаряд, будут еще несчастные случаи. Не много, один на тысячу. Но вы понимаете, что теперь нельзя допустить даже одного. Этот идиот Келлер поднял невероятный шум, его слышал весь корпус, и все уже в курсе — и мои сибиряки, и клерки, и техники — все, кто был в здании, теперь знают о вас, Келлере, Пидди и прочих вполне достаточно, чтобы устроить бунт. И никто, даже набор рождественских шишек из Вашингтона, их не остановит. С другой стороны, я полагаю, что у вас хватит мозгов, чтобы не допустить скандала. Я обещал своим парням, что вы не отправите дефектные и опасные изделия, и думаю, что на этом мы с вами и сойдемся.
      Все напускное спокойствие и солидность его собеседника словно ветром сдуло.
      — Вы им обещали! — в отчаянии крикнул Блэк. — Да вы!!!
      — Почему бы и нет, — с невинным, но крайне многозначительным видом сказал Ральф. — Не хочу произносить проповеди, но бороться с честностью и порядочностью бесполезно… Надеюсь, теперь вы это поняли.
      — Вон!!! Берите свои бумаги и убирайтесь! Доктор Ральф Киннисон покинул кабинет президента Блэка и артиллерийский завод с высоко поднятой головой. Так закончилась его вторая война.

Глава 6
ГОД 19…