Мужчина стоял в затемненной комнате, напряженно ожидая начала событий. Его плотное тело, продукт мира с высокой гравитацией, облаченное в обтягивающее трико, могло двигаться совершенно свободно. Последние четыре месяца он готовился к этому мгновению, и теперь ему предстояло пройти наисложнейшее испытание, которое повлияет на всю его дальнейшую карьеру. Губы его пересохли, и он постоянно их облизывал.
      Внезапно ему прямо в глаза ударил яркий свет. Инстинктивно, не отдавая себе отчета в том что делает, мужчина пригнулся и метнулся в сторону. И тут же услышал жужжание станнера. Не отскочи он вовремя, испытание завершилось бы, не успев начаться.
      Теперь он понял: единственная его надежда — постоянное движение. Впереди его подстерегает множество ловушек, остановиться сейчас — значит потерпеть поражение. Безопасность, учили его, в скорости. Но в скорости обдуманной, полностью подчиненной мозгу, способному найти выход из любой напряженной ситуации. Только мысль и быстрота обеспечат победу.
      Но сейчас ему мешал свет, по-прежнему бивший прямо в глаза. Пока свет падает на него, он находится в опасности. Вот почему он попытался нейтрализовать действие света, прежде чем станнер накроет ЕГО самого.
      В результате прыжка мужчина упал на правое плечо, как его учили, перекувырнулся, вскочил на ноги и двинулся дальше. Сделав несколько быстрых шагов направо, зигзагами вернулся обратно. Низкое гудение станнера не прерывалось, напоминая об опасности; но мужчине пока удавалось обойти противника.
      Свет приближался. Вот он уже совсем рядом. Оказалось, это небольшой прожектор сантиметров тридцати в диаметре. Подняв ногу в круговом движении, мужчина что есть силы ударил по лампе. Пластиковая оболочка разлетелась, тут же перегорела нить, вновь погрузив все во тьму,
      С наступлением темноты гул станнера прекратился. Испытуемый, тяжело дыша, отпрянул от прожектора и остановился, ожидая, что последует дальше.
      Вдруг снова зажегся свет — не ослепительное свечение прожектора, а рассеянное, слегка обозначившее все вокруг. Сощурившись, мужчина подозрительно осмотрелся.
      Налево осталась темная комната, которую он только что пересек, добираясь до прожектора. Прямо впереди тянулся коридор шириной три метра и длиной около сорока; в дальнем конце его находилась дверь, ведущая в другую комнату. Стены по обе стороны коридора слишком высокие, перепрыгнуть через них невозможно даже при здешней силе тяжести, сорокапроцентной от той, что мужчина считал нормальной. Он мог двигаться только в двух направлениях: или назад, туда, откуда пришел, или вперед по этому коридору.
      Сверкнувший во мраке и опаливший пол заряд бластера, вылетевший из только что покинутой комнаты, подсказал решение: мужчина выбрал коридор, хотя и этот путь таил непредсказуемые опасности. Стоило ему двинуться вперед, как перед ним начали возникать различные преграды. Сначала на полу вдруг выросла груда ящиков, полностью перегородив дорогу. Не сумев их обойти, мужчина начал взбираться наверх. И в это время его коснулись узкие лучи света, похожие на вспышки бластера. Мужчина понял предупреждение: промедление смерти подобно.
      Забравшись на груду ящиков, мужчина в спешке просто спрыгнул вниз, едва увернувшись от ряда острых ножей, выскочивших из пола. И вновь его настигли лучи света, издавая трескучие звуки.
      Мужчина быстро побежал, внимательно изучая дорогу перед собой. Он успел преодолеть без особых происшествий почти десять метров, прежде чем заметил, что один участок пола коридора слегка отличается по цвету от остального. Он уже прыгнул и вот-вот опустится на эту полосу, но в последний момент, в дополнительное усилие и теряя равновесие, перелетел опасный участок двухметровой ширины. Неуклюже приземлившись по ту сторону, прежде чем лучи света успели накрыть его, отчаянным рывком он преодолел оставшуюся часть коридора и, повернув направо, открыл дверь и попал в следующее помещение.
      Внезапно пол ушел у него из-под ног. Он полетел вниз, с шумным плеском ударился о воду, на мгновение в нее погрузился, но тут же вынырнул, ловя ртом воздух. Вода оказалась ледяной — хорошая встряска его натянутой нервной системе. Оставив на губах едко-соленый вкус, вода обожгла ему глаза. Он попытался оглядеться и собраться с мыслями.
      В этом помещении было темнее, чем в коридоре, но все же света вполне достаточно, чтобы осмотреться. Люк, сквозь который он сюда попал, автоматически задвинулся, между потолком и водой оставалось совсем небольшое пространство — примерно полметра, позволяющие поднять голову и вдохнуть воздух. Стены совершенно гладкие, без щелей и выступов, уцепиться не за что. Нигде не видно и выхода.
      Мужчина продолжал плыть, анализируя ситуацию. Должен же быть какой-то выход, если не на поверхности, то под водой. Набрав побольше воздуха, он нырнул в поисках двери.
      Соленая вода щипала глаза, двигаться пришлось на ощупь. Небольшое кубическое помещение почти целиком заполнено водой. Но вода не могла появиться сама собой; она должна откуда-то поступать. Он начал руками искать отверстие.
      Вот оно! Его пальцы, скользя по гладкой поверхности стен, внезапно ощутили пустоту. Не торопясь, он провел по краям отверстия. Оно оказалось не больше метра шириной и меньше полуметра высотой. С трудом, но выбраться можно. Вынырнув еще раз на поверхность, мужчина сделал глубокий вдох, нырнул и втиснулся в отверстие.
      Сначала узкий проход шел горизонтально, и мужчина с отчаянием подумал, а ведет ли он вообще куда-либо; но через пару метров начался подъем. Наконец его голова оказалась над поверхностью воды, и он вдохнул пьянящий свежий воздух. Чувствуя себя физически и духовно истощенным, он с трудом выбрался на сухой пол, с опаской ожидая новых мучительных испытаний.
      В помещении находилась всего одна дверь, метрах в двадцати впереди, нужно либо вернуться в воду, либо войти в нее. Вздохнув, мужчина двинулся по направлению к двери, пересекая пустую комнату, но достичь ее оказалось не так просто, как могло показаться на первый взгляд.
      Под полом располагался ультраграв, вызывающий увеличение силы тяжести по мере приближения к выходу. Когда мужчина вылез из воды, сила притяжения равнялась земной гравитации, но стала быстро расти по мере продвижения вперед. Всего через пару метров она поднялась в два с половиной раза. Само по себе это не так уже страшно, ведь она лишь сравнялась с силой тяжести его родного мира; но с каждым шагом она продолжала нарастать. Еще через несколько метров она уже составляла пять G, а дверь, казалось, совсем не приблизилась.
      Мужчина чувствовал себя так, словно у него на спине верхом сидит брат-близнец. Это не шло ни в какое сравнение с предыдущими испытаниями. Ценой огромных усилий он старался держать голову поднятой, ноги еле передвигались. Но все же он решительно, хотя и медленно приближался к дверям. Он был уверен: как только доберется туда, усилитель гравитации отключится, и он вернется к стандартному земному притяжению. Он не думал о новых ловушках, казалось, все худшее уже позади.
      Гравитация продолжала усиливаться, и он, опустившись на колени, продолжил путь на четвереньках. Хотя пол не имел уклона, создавалось ощущение, будто постоянно приходится ползти вверх.
      При семикратной силе тяжести в глазах все расплылось. Он про должал, двигаться вперед только за счет силы воли, совершенно неосознанно. Опираться на руки и колени казалось СЛИШКОМ большим усилием. Он распластался всем телом и полз по-пластунски, порою не чувствуя продвижения вперед. Но хотя и очень медленно, все же он приближался к выходу.
      Через дюжину вечностей давление на его тело внезапно ослабло. Изумленно осмотревшись, мужчина увидел, что находится в освещенной комнате, где стоят два стула и письменный стол. Поверхность стола была завалена бумагами. Его наставник Джордж Уилсон в чистой униформе с улыбкой глядит на него.
      — Поздравляю, — сказал он. — Похоже, ты преодолел все за раз. — Он протянул руку к распростертому на полу мужчине. — Тебе нужна помощь, чтобы подняться?
      — Нет, спасибо, сам справлюсь.
      Испытуемый с трудом встал на ноги, подошел к стулу и сел.
      Опустившись на другой стул, Уилсон начал перебирать бумаги.
      — Теперь оценки, — сказал он. — В основном весьма неплохо. Прожектор — очень хорошее время. Довольно неуклюже выполнил второе упражнение — перепрыгнул пластину под напряжением, но в делах такого рода важен результат. Далее, ты быстро нашел выход из комнаты с водой, и у тебя хватило сил проползти через гравитационное поле. Так что остается только…
      Прежде чем закончить, он достал из потайной кобуры бластер. Он продолжал улыбаться, но теперь улыбка его казалась холодной и бессердечной. Словно ему больше всего на свете хотелось направить луч бластера в сердце своего ученика.
      Хоть и усталый, испытуемый среагировал и на эту новую совершенно неожиданную угрозу. Его постоянно учили никогда не расслабляться. «Ожидай неприятностей в любое время, — говорили ему. — В нашем ремесле доверять нельзя никому».
      Он мгновенно собрал остатки сил, оттолкнул стул назад и скользнул под стол. Подняв стол спиной, он толкнул его на наставника. Уилсон был готов к такого рода неприятностям и умел падать. Выскользнувший из его руки бластер улетел в противоположный угол комнаты. Оба мужчины бросились за ним, но ученик оказался первым. Схватив оружие, он направил его прямо в грудь учителя.
      — Khorosho, — по-русски произнес он задыхаясь, — возможно, теперь ты скажешь мне, что происходит.
      В контрольном центре группа техников тщательно наблюдала за прохождением испытания, обеспечивая точное время начала каждого упражнения и следя, чтобы, несмотря на опасность задания, участник не получил серьезных повреждений. Требовалось не уничтожить претендента, а установить точно, каковы его способности в полевых условиях. Служба Имперской Безопасности должна знать, готовы ли ее агенты к выполнению поставленных перед ними задач. Когда ставка — безопасность и спокойствие целой Империи, едва ли можно допустить какие бы то ни было недочеты.
      Выше ряда техников, обслуживающих свои устройства, располагалась особая кабинка, откуда смотрели на происходящее высокие гости. В настоящий момент там находились трое очень заинтересованных зрителей: две женщины и мужчина.
      Одна из женщин — высокая стройная аристократка с длинными черными волосами и приятным лицом Хелена фон Вильменхорст — являлась дочерью и главной помощницей Шефа Службы Имперской Безопасности. Несмотря на молодой возраст — ей исполнился двадцать один год, — девушка благодаря личному руководству отца стремительно превращалась в одного из наиболее способных стратегов, когда-либо работавших в Службе. Хелена была обязана жизнью человеку, проходящему сейчас испытание, и не нашлось бы во Вселенной силы, способной удержать ее от присутствия на этом последнем экзамене.
      Еще два человека, находящихся в кабинке, также были в долгу перед этим молодым человеком и с большим волнением наблюдали за испытаниями. Жюль и Иветта д'Аламбер, брат и сестра с планеты ДеПлейн, считались лучшими агентами в могучем арсенале СИБ. Сильные и ловкие от природы, поскольку происходили родом из мира с высокой гравитацией, они с самого рождения каждый день занимались интенсивными тренировками. Семья д'Аламбер являлась владельцами и основными артистами Галактического Цирка.
      Цирк гастролировал по всем планетам и давал первоклассные представления, но кроме того он имел и другую функцию: почти с самого своего основания столетия назад Цирк стал сверхсекретной организацией СИБ. Жюль и Иветта много лет работали воздушными акробатами, прежде чем оставили Цирк и стали секретными агентами СИБ.
      На первый взгляд они не производили впечатления особо сильных людей. Жюль д'Аламбер считался небольшого роста — всего сто семьдесят три сантиметра, хотя и весил сотню килограммов; его сестра Иветта была ниже на десять сантиметров и легче килограммов на тридцать. Но оба, когда принимались за дело, поражали простых смертных своим превосходным как моральным, так и физическим состоянием. В оцениваемом по тысячебалльной шкале испытаний Жюль единственный из живущих набрал совершенный результат: тысячу Лишь на йоту отстала от него Иветта, набравшая 999.
      Теперь они взволнованно наблюдали, как их друг Пайас Бейвол проходит через последние стадии подобного испытания. Они познакомились с ним меньше пяти месяцев назад, но молодой мужчина уже успел завоевать их дружбу и, более того, дважды спас им жизнь во время их последнего задания. Хотя он не имел такого опыта, каким обладали они, но его способности явно обеспечивали приглашение в Службу. А его любовь к Иветте и то, что они собирались пожениться, придавали ему еще больше рвения.
      Трое друзей озабоченно наблюдали по трехмерным мониторам, как Пайас начал проходить испытание. Каждый из них пережил то же самое и знал, что ему предстоит»перенести. В этом тесте не существовало оценок сдал — не сдал, особенно в заключительной его части. Пайас Бейвол уже успел довольно неплохо справиться с письменным и профессиональными тестами, показав, что может работать в Службе. Этот же тест являлся решающим в определении того места, которое он займет в ее структуре.
      Если он получит сейчас низкий балл, его назначат на второстепенный пост в управлении. Только немногим избранным, способным хладнокровно действовать в любой напряженной обстановке, позволялось выполнять задания, в которых возникала угроза жизни.
      Хелена осторожно положила руку на плечо Иветте.
      — Надеюсь, он справится, — сказала она. — Тебе ведь хотелось бы, чтобы он выполнял оперативную работу вместе с тобой, а не сидел в кабинете, когда ты отправляешься на задание.
      Иветта кивнула.
      — Уверена, все пройдет гладко. Каждый, кто сможет выбраться из Убежища и совершить то, что сделал он, не имея никакой специальной подготовки, просто прирожденный агент.
      В словах ее звучало больше убежденности, чем она испытывала на самом деле.
      — Я почти уверен, что он не справится, — тихо произнес Жюль.
      Его сестра в ярости повернулась к нему.
      — Жюль, это просто отвратительно! Ты ревнуешь! Жюль улыбнулся, не желая ссориться.
      — И все же, черт возьми, я прав. Мы с тобой — лучшая команда, какую только можно пожелать, и мне ненавистна мысль о предстоящем расставании.
      — Ты хочешь сказать, что возражаешь против работы в паре с Ивонни? — удивилась Иветта.
      Глупая улыбка появилась у Жюля на лице при упоминании о его невесте Ивонне Руменье.
      — Ну, какую-то компенсацию я получу… Иветта торжествующе фыркнула.
      — Так я и думала. Но тебе следует быть повнимательнее. Когда ты идешь рядом с ней, ты спотыкаешься о собственные ноги, будто ничего вокруг больше не видишь. Из вас поучится та еще парочка.
      Вмешалась Хелена, положив конец этой добродушной перепалке.
      — Начинается, — просто сказала она.
      Жюль и Иветта вновь обратили все свое внимание на экраны. Они увидели, как Пайас Бейвол вышел из поединка с прожектором в темной комнате, а затем быстро пробрался по длинному предательскому коридору.
      — Хорошо! — в какой-то момент воскликнула Иветта. — Я знала, что он заметит пластину, находящуюся под напряжением. Он справится, Жюль, он справится!
      Жюль медленно кивнул. Он никогда не сомневался в способностях Пайаса.
      — Если он неплохо закончит испытания, — заметила Хелена, — у моего отца есть личный подарок для него и тебя, Иветта, — два билета до Ньюфореста и обратно.
      Иветта на мгновение оторвалась от экрана и уставилась, раскрыв рот, на свою подругу. Ньюфорест — родная планета Пайаса; он являлся старшим сыном тамошнего герцога, но не был дома три года, с тех самых пор, как отправился мстить за смерть своей невесты. Теперь они с Иветтой смогут вернуться туда и встретиться с его семьей.
      — О, Хелена, я просто не знаю, что и сказать!
      — Тогда молчи и следи за экраном. Отец не сомневался в вашей признательности. Это знак его благодарности тебе и Пайасу за то, что вы спасли на
      Убежище мою жизнь. И я в свою очередь еще раз говорю вам спасибо.
      Иветта снова взглянула на экран, где Пайас, попавший в воду, искал выход. А Жюль, взглянув на Хелену, с деланной ревностью произнес:
      — Я тоже спас тебе жизнь. А мне, что же, не причитается оплачиваемый отпуск?
      — Думаю, отец имеет кое-что на уме относительно тебя — возможно, не столь приятное, но интересное. Завтра он вызовет тебя, и вы все обсудите. А теперь дай посмотреть, как идут дела у Пайаса.
      Трое молодых людей, наблюдая за экраном, восторженно воскликнули, когда их друг нашел путь через трубу в комнату гравитации, и теперь страстно переживали, выкрикивая подбадривающие слова, которых он, конечно же, не мог услышать, глядя, как он мучительно пробирается к выходу. Когда Пайас наконец прополз в дверь, Иветта облегченно вздохнула.
      — Осталось лишь одно испытание, — прошептала она. — Пожалуйста, не дай одурачить себя.
      Затаив дыхание, они следили за финалом, разыгрывавшимся между Пайасом и инструктором. Но вот молодой человек, подобрав бластер, направил его на Уилсона, и Иветта с видимым облегчением расслабилась в кресле. Хелена, подавшись вперед, нажала несколько кнопок на пульте. Экран перед ней погас, затем на его поверхности загорелись цифры.
      — Хотите знать, как он справился с испытанием? — спросила Хелена своих друзей.
      — Боязно как-то, — ответила Иветта, но тем не менее взглянула на табло.
      Там светилось несколько столбцов цифр, показывающих результаты Пайаса на различных стадиях теста. Не обращая на них внимания, Иветта прочла только последнюю строчку:

      «СУММАРНЫЙ РЕЗУЛЬТАТ: 994».

      С радостным восклицанием девушка вскочила с кресла и выбежала на лестницу, ведущую вниз, в испытательный зал, где находился сейчас ее возлюбленный.
      — Полагаю, нам лучше пойти за ней, — более сдержанно, но тем не менее торжествующе произнес Жюль, — пока она ни на что не налетела.
      Они с Хеленой покинули кабинку и спокойно последовали за Иветтой.
      А в зале Пайас продолжал держать Уилсона под прицелом. От стены донесся механический голос громкоговорителя:
      — Эта часть задания завершена. Испытуемому предлагается пройти в комнату для вынесения окончательной оценки.
      Уилсон улыбнулся своему ученику.
      — Теперь все кончено. Сожалею, что вынужден был так поступить, но это ДЕЙСТВИТЕЛЬНО неотъемлемая составляющая испытания. В нашем ремесле никому нельзя полностью доверять.
      — Тогда откуда мне знать, что я могу вам верить сейчас? — Пайас не собирался опускать бластер.
      — Если хочешь, попробуй выстрелить в меня, бластер не заряжен. Я просто останусь здесь, а ты выйдешь в эту дверь. Мне кажется, там тебя кое-кто ожидает.
      Пайас осторожно попятился к двери, не отрывая взгляда от наставника. Затем, для проверки, направив бластер в пол, нажал на курок. Ничего не произошло. Усмехнувшись, он мягко кинул оружие Уилсону.
      — Благодарю за все, чему вы меня научили. В ответ Уилсон поднял руку в приветствии.
      — За завтрашний день, товарищ и друг… — сказал он.
      — ..и да увидим его мы, — закончил Пайас приветствие Службы.
      Не теряя времени, он повернулся и вышел.
      И тотчас же на него пылко набросилась девушка.
      — Эй, я полагал, испытание закончено, — запротестовал Пайас. — Не подозревал, что рискую быть зацелованным до смерти.
      — Ты весь мокрый — в буквальном смысле, — смеялась Иветта между поцелуями. — Как я люблю тебя, насквозь сырой представитель человечества.
      И Пайас, невзирая на усталость, покорился судьбе.

      Менее трогательная встреча происходила за пятнадцать тысяч километров, на другом континенте планеты Земля, в обставленном со вкусом офисе. Женщина, известная большинству людей только как Леди А, сидела за большим, в образцовом порядке, письменным столом. Стол использовался в основном как преграда между Леди А и посетителем комнаты. Он создавал впечатление, что к ней невозможно приблизиться — что, в общем-то, соответствовало действительности.
      Абель Говард, с которым Леди А в настоящее время беседовала, не обращал никакого внимания на обстановку. Этот большой мужчина с широкими залысинами и маленьким мозгом воспринимал женщин не иначе, как в качестве кухонной прислуги или источника наслаждений. Его удивило то обстоятельство, что женщина наняла его, но Говард ожидал, что положение в самое ближайшее время изменится.
      Леди А раскусила Говарда. Таких, как он, она встречала часто. К несчастью, по роду ее занятий ей не раз приходилось для достижения своих целей приглашать изгоев. Однако она всегда терпеливо дожидалась подходящего момента, чтобы проявить свою власть.
      — Ты говоришь, в твоем распоряжении десять человек? — спросила она.
      — Точно. — Говард оперся кулаками на стол, напоминая своим видом и позой гориллу. — Лучших нельзя и желать.
      — Мне нужны люди, обладающие мощными мышцами, — сказала Леди А, мило улыбаясь. Все знавшие ее жутко боялись такой улыбки. — Некоторые наши цели весьма неплохо охраняются. Но я предложила бы увеличить число стражников по меньшей мере вдвое.
      — Я приму это к сведению, gospoja, но своим отрядом распоряжаюсь только Я.
      Леди А решила, что его наглость зашла слишком далеко. Оттолкнув кресло, она поднялась из-за стола и, обойдя его, остановилась рядом с Говардом, доставая до плеча верзиле.
      — Ты, кажется, пришел ко мне с самыми отличными рекомендациями? Говард ухмыльнулся:
      — Лучшего на Земле не найдете ни за какие деньги.
      — Так мне тебя охарактеризовали, поэтому я до сих пор терпела твое поведение. Однако, похоже, необходимо восстановить статус-кво и напомнить, — она соблазнительно провела рукой по воротнику его рубашки. Ухмылка Говарда стала шире:
      — Когда я плачу деньги, Я принимаю решения.
      С этими словами она внезапно схватила Говарда за ворот и притянула к себе. Другой рукой вцепившись ему в волосы, рывком откинула голову верзилы назад так, что выгнулась крепкая шея. Не ожидая нападения, Говард судорожно глотал воздух и пытался сопротивляться, но не смог освободиться от железных рук этой с виду хрупкой женщины.
      — А теперь слушай меня, слезливый бабуин, — холодно произнесла Леди А. — Я могла бы сломать тебе шею быстрее, чем ты щелкнешь пальцами — и у меня возникал такой соблазн. Ты получишь хорошие деньги за полное подчинение, и без наглостей. Мне не задают вопросов. Я выразилась ясно?
      Задыхающийся Говард едва смог выдохнуть:
      — Да.
      — И еще. Впредь ты должен обращаться ко мне «Ваша Светлость». Понятно?
      — Да, Ваша Светлость.
      — Хорошо.
      Она внезапно выпустила его, и Говард рухнул на колени, пытаясь отдышаться. Леди А тем временем спокойно вернулась за стол и села, дожидаясь, пока у него прекратятся спазмы.
      — Итак, как я уже сказала, ты должен иметь наготове двадцать человек, хотя, возможно, не для каждого задания понадобятся все. — Она достала конверт из ящика стола. — Вот инструкции относительно первой цели. Необходимо сжечь их сразу же по прочтении, чтобы не оставалось никаких следов существования связи между нами. Это все. Теперь можешь идти.
      — Слушаюсь, Ваша Светлость.
      И Говард, совершенно преобразившись, кланяясь, попятился к двери.
      Леди А улыбнулась. Она даже обрадовалась возможности выплеснуть наружу раздражение. Иногда необходимо применить силу, чтобы держать наемников в узде.

* * *

      Главный Компьютерный Комплекс Империи был одним из самых невероятных творений мысли и рук человека. Но сверхсложные задачи требуют столь же сверхсложных решений. Чтобы править пространством, простирающимся свыше чем на тысячу триста звездных систем, необходим огромный объем информации, доступной, удобно систематизированной и легко сопоставимой, надежно защищенной от агентов потенциального врага, задумавшего уничтожить Империю. И прежде всего информация должна быть точной.
      Комплекс был построен и введен в действие за несколько лет до смерти Императора Стэнли Девятого. Астероид в двадцать пять километров диаметром, смещенный с орбиты между Марсом и Юпитером, доставили на околоземную орбиту. Его внутренность, тщательно очищенная с помощью последовательных ядерных взрывов, выложили свинцом для предотвращения загрязнения. Внутри этого огромного пустого планетоида соорудили самый мощный, самый действенный компьютер из всех когда-либо замысливавшихся. Многочисленные бригады специалистов довели его до технологического совершенства; даже сейчас, почти пятьдесят лет спустя после окончания работ, утверждалось, что ни один человек не сможет полностью понять принцип его действия.
      Снаружи планетоид ощетинился различного рода оружием, управляемым самим компьютером. При нападении начинает действовать целый набор различного вооружения, когда-либо разработанного человечеством. А если противник все же одержит верх, компьютер-планетоид может спастись бегством. Его собственные ядерные ускорители и субпространственный двигатель способны совершить межзвездный перелет. Доступ к компьютеру был строго ограничен, и пропуск выдавали лишь после специальной проверки, стремясь уберечь компьютер от внутренней диверсии. Утверждали, что Главный
      Компьютерный Комплекс являлся самым безопасным местом в Империи — включая и Дворец самого Императора.
      Минула целая неделя с тех пор, как Пайас Бей-вол прошел заключительную часть тысячебалльного испытания. Сразу же после этого он и Иветта улетели на Ньюфорест. Жюль д'Аламбер тем временем получил другое задание.
      Никто из знакомых агента с ДеПлейна ни за что теперь не узнал бы его. Подложенные под его помятый, плохо сидящий костюм подушечки сделали его внешне килограммов на двадцать грузнее. Умелый грим состарил лет на пятнадцать, под глазами появились темные отвислые мешки, а беспокойные полоски редеющих волос на самом деле являлись великолепным париком. Передние зубы Жюля торчали вперед больше обычного, и он носил толстые очки в золотой оправе. Его походка из легкой и пружинистой превратилась в медленную шаркающую поступь старика, нерешительного и неуверенного.
      Жюль вышел из космического челнока, доставившего его и десяток других пассажиров с Земли на Комплекс, и терпеливо ждал, пока подойдет его очередь на контрольно-пропускном пункте. Приблизившись к окошечку, он протянул личный пропуск. Охранник взял его, сунул в сканер и начал задавать массу рутинных вопросов, которыми вот уже целую неделю мучили Жюля.
      — Имя?
      — Пьер Абеляр.
      — Занятие?
      — Библиотекарь.
      — Цель использования возможностей компьютера?
      — Исследовательский проект 1557-ФА-724Г. Голос Жюля, поступая в микрофон, сравнивался с эталонной модуляцией голоса несуществующего Пьера Абеляра. Когда зажглась зеленая лампочка, извещающая о совпадении, охранник вставил пропуск в ретиноскоп для идентификации сетчатки глаз.
      — Посмотрите, пожалуйста, сюда. Сравнив узор сетчатки с указанным на пропуске, охранник вернул документ со словами:
      — Порядок, вы можете пройти до пункта Б-16. Правый трамвайчик.
      Жюль прошел через дверь и сел в небольшой автоматический кар, указанный охранником. Набрав цель назначения на панели управления, он откинулся в кресле, и трамвайчик помчал его вперед. Проезжая по гигантским коридорам, Жюль ощущал лихорадочную активность, охватившую все вокруг. Целая армия операторов непрерывно вводила данные в память — информация обо всем происходящем в Империи: статистика выпадения осадков на планете Беланж, сводка рождаемости за прошедший месяц по Сектору Двенадцать, финансовые отчеты ведущих промышленных фирм на Имперской Фондовой Бирже, отпечатки сетчатки глаз группы преступников, сосланных недавно на Гастонию, — все и вся, представлявшее интерес для Империи, навечно заносилось сюда. Первоначально некоторых критиков проекта тревожило, что использование компьютера нарушит неприкосновенность личности, но один лишь объем данных положил конец этим опасениям. Из-за сложности системы целиком проверить какого-либо отдельного человека в личных целях не представляло возможности. Таким образом, анонимность среднего обывателя обеспечивалась.
      Наконец кар Жюля остановился у пропускного пункта Б-16, и он прошел еще одну проверку, похожую на первую. Когда и здесь не обнаружили ничего подозрительного, охранник провел его к исследовательскому боксу и запер там. Теперь до тех пор, пока он не даст сигнал, чтобы его выпустили, Жюль останется совершенно один.
      Оборудование бокса вполне удовлетворяло основным человеческим потребностям. В одном углу находился небольшой санузел, в противоположном — распределитель питания. На тот случай, если посетитель устанет, имелось раскладное кресло, а к стене крепилась полка с принтером. Рабочим местом являлся небольшой письменный стол; отсюда можно было связаться с компьютером и вывести информацию или на маленький дисплей, или на рулон принтера для длительного хранения. У стола стоял явно неудобный стул; Жюль на мгновение задумался, почему в научно-исследовательских заведениях никогда не используется комфортабельная мебель.
      Усевшись за стол, он приступил к исследованиям. Спустя какое-то время после пребывания его и Иветты на Убежище руководство СИБ заподозрило, что в Империи действует разветвленная тайная организация, до сих пор не обнаруженная. Цели ее оставались загадкой, но одно сомнений не вызывало: она направлена против существующего режима. Чуть ли не главой этой организации являлась таинственная Леди А, прекрасно осведомленная о личности Шефа СИБ и, похоже, неплохо разбиравшаяся в деятельности Службы. Служба же ничего не знала об этой Леди. Такое положение вещей представлялось совершенно недопустимым.
      Для обеспечения полнейшей секретности только пять человек во всей Империи располагали сведениями о существовании Леди А: Император, Шеф, Хелена, Жюль и Иветта. Информация о ней еще не была введена в компьютер, которым в настоящий момент пользовался Жюль, из опасения, что Леди А каким-то образом уже получила к нему доступ. Пока она не подозревает, что о ее существовании известно СИБ, Служба имеет перед ней хоть какое-то преимущество.
      Они хватались за соломинку, и Шеф признавал это. Пока Леди А известно о деятельности СИБ, она имеет значительное преимущество. Сначала необходимо перекрыть утечку информации, и поскорее получить хоть какие-то данные о самой Леди А.
      Именно для этой цели Жюль изменил внешность и получил доступ к информации, обычно поставлявшейся ему по первому требованию. Чтобы не насторожить противника, служба собирала сведения окольными путями. И Жюль исподволь стремился найти хоть крохотную зацепку, которая позволила бы решить возложенную на него задачу.
      Сведений, на которых можно опереться, оказалось ничтожно мало. По случайно захваченной видеозаписи стало известно, как выглядит Леди А и как звучит ее голос. Эта поразительно красивая женщина неопределенных лет с холодным голосом и властными манерами имела большой вес в преступном мире и знала Шефа, его дочь и некоторые подробности внутренней деятельность СИБ. Одежда ее свидетельствовала о том, что она идет в ногу с самой последней модой Имперского двора и эпизодически присутствует на торжественных приемах.
      Прикрываясь вымышленным именем, Жюль настойчиво изучал списки посетителей всех приемов и просматривал снимки подобных мероприятий, надеясь, сопоставив все данные, найти хоть какой-нибудь намек на Леди А.
      Работа пока не приносила плодов. После недели трудов Жюль отложил пару снимков, где лица на заднем плане МОГЛИ оказаться целью его поисков. Списки же гостей и вовсе не принесли никаких результатов, так как они неизменно были неполными. Все время находились незваные или приглашенные в последнюю минуту посетители, чьи имена не зафиксированы в списках.
      Жюль терзался от бесплодных усилий. Он предпочел бы встретиться с полчищем негодяев, вооруженных тяжелыми бластерами, вместо того чтобы разглядывать пустые лица на еще одном бессмысленном приеме. Но любая работа сопряжена со скучной рутиной, от которой порой зависит не меньше, чем от оперативной деятельности. Устало вздохнув, Жюль щелкнул клавишей, вызвав на экран следующий снимок.
      И вдруг он выпрямился. Вот она, далеко на заднем плане, снятая прямо в фас. Невозможно не узнать холодную красоту ее лица, отмеченного выражением превосходства и самоуверенности. Жюль обнаружил, что Леди А совсем недавно присутствовала на Земле на официальном приеме при дворе.
      Проверив дату, когда был сделан снимок, Жюль застонал. Это случилось четыре месяца назад в Бладстар-холле, на официальном объявлении помолвки Наследной Принцессы с Ченом Ли, таинственным юношей с планеты Анарес. Бесполезно проверять список гостей, собравшихся по ЭТОМУ поводу: по традиции, это был открытый прием. Большинство присутствующих принадлежало к знати, воспринявшей вечер как подходящий случай показать себя; но нельзя исключить и того, что Леди А — простой человек с любой планеты.
      То, что найденную улику фактически никак нельзя использовать, сильно разочаровало Жюля. Он списал номер снимка на тот случай, если когда-нибудь придется ссылаться на него, затем устало обратился к следующему.
      К концу дня после бесплодных поисков Жюль совсем обессилел. Работа в кабинете утомляла его сильнее любых сражений. Собрав свои заметки, он подал сигнал, чтобы его выпустили. Через несколько минут охранник отпер дверь, и Жюль вернулся к пристани космических челноков. Спустя несколько часов он добрался до космического порта на мысе Канаверал, откуда взял такси до убогой квартирки, где якобы обитал Пьер Абеляр.
      В почтовом ящике его ждала шифрованная записка, в которой говорилось, что Шеф желает как можно скорее видеть его. Поспешно сняв грим, от которого так нестерпимо зудело лицо, Жюль покинул квартиру, облаченный в одеяние дельфианина, скрывавшее все, что только можно. Он быстро подошел к своему автомобилю и стремительно рванул в застывшую флоридскую ночь.
      Машина Жюля внешне походила на «Фраскати» спортивной модели, если бы не одно существенное отличие. Как только Жюль остался один на просторной автостраде, он щелкнул несколькими переключателями, и автомобиль превратился в персональный реактивный самолет, быстро направлявшийся в сторону Майами, к тайной штаб-квартире СИБ.
      Она размещалась в небоскребе, где также находилась Резиденция Сектора Четыре — и на то имелись свои причины. Шефом Службы Имперской Безопасности был Великий Герцог Сектора Четыре, сам Зандер фон Вильменхорст. Из этого внушительного здания он руководил не только своим сектором, но и всей деятельностью СИБ.
      Жюль послал радиограмму, извещая штаб о своем прибытии, и его небольшому самолету разрешили беспрепятственно подлететь к высокому зданию и без каких-либо происшествий приземлиться на крышу. Оттуда Жюль специальным лифтом спустился прямо в кабинет Шефа.
      Зандер фон Вильменхорст обставил его в изящном стиле. Стены, обшитые дорогим коричневым солентовым деревом, украшали два написанных маслом холста работы лучших современных художников. Восточная стена представляла собой огромное живописное окно, выходящее на Атлантический океан. Однако сейчас окно закрывали тяжелые шторы; Шеф не хотел допустить даже малейшей возможности телефонографирования одного из своих сверхсекретных агентов. Просторный стол из того же дерева был, как всегда, завален бумагами различной степени срочности. А перед столом сидел Шеф СИБ Зандер фон Вильменхорст.
      Великий Герцог Сектора Четыре предпринимал немалые усилия, чтобы внешне оставаться непримечательным человеком. Совершенно лысый, одет консервативно, среднего роста и телосложения, лет под пятьдесят. Единственным признаком незаурядного ума являлись глаза. Следует отметить: Зандер фон Вильменхорст, один из главных советников Императора, участвовал в формировании межзвездных событий не меньше самого Стэнли.
      Тепло поприветствовав Жюля, Шеф указал ему
      На стул.
      — Боюсь, сегодня вечером я не смогу проявить должного гостеприимства, — сказал он. — В связи с надвигающимся бракосочетанием каждую минуту появляется масса безотлагательных дел по обеспечению безопасности. Большинство из них не представляет собой ничего особенного, хотя и требует довольно много времени. Нам приходилось сталкиваться и с худшим раскладом. Но совершенно внезапно дней пять назад мы столкнулись с неожиданной проблемой, и мне она очень не нравится.
      Он откинулся в огромном кресле, сплетя пальцы
      Рук на затылке.
      — Принцесса Эдна является единственным ребенком Императора и наследницей Трона, и ее бракосочетание, которое состоится через семнадцать дней, станет значительным событием в общественной жизни этого десятилетия. И, как ты можешь предположить, знать в неимоверном количестве стекается на Землю. Даже самые мелкие барончики, с трудом способные наскрести деньги на поездку, собираются приехать. В гостиницах окажется больше титулов, чем книг в библиотеках.
      Разумеется, мы этого ожидали и много месяцев готовили мероприятия по обеспечению безопасности. Но мы не предполагали, что кто-то предпримет определенные усилия с целью уничтожить некоторых представителей знати.
      Лицо Жюля приняло озабученное выражение, а его Шеф между тем продолжил.
      — Один маркиз шагнул в шахту выведенного из строя лифта и, пролетев двадцать восемь этажей, скончался. Некая виконтесса погибла при пожаре, который, как выяснилось, явился следствием поджога. Эти две смерти можно бы счесть за совпадение, но настораживают еще три происшествия: графиня и два герцога пали жертвой открытого нападения банды мерзавцев, скрывшихся прежде, чем мы смогли поднять свои силы.
      Одно из возможных объяснений — национал-террористическая организация, по той или иной причине желающая отторгнуть свою звездную систему от Империи. Местные управления прорабатывают такую версию, но я, по правде говоря, мало верю в это. Подозрительная согласованность. К тому же чувствуется, что жертвы тщательно отбирались.
      — Как?
      — Все они безбедно жили последние годы. Все из самых стойких последователей Императора, безукоризненной репутации, даже во время Баньонского мятежа избежавшие каких-либо подозрений. И всем наследуют, согласно закону, люди с нашей точки зрения весьма недостойные. Один наследник умственно отсталый. Другой, по нашим данным, наркоман, еще один — записной алкоголик. Оставшиеся двое безнадежные трусы. И, похоже, за исключением наркомана не в наших силах законным путем помешать этим людям вступить в наследство. Конечно, Император может своей волей лишить любого из них его титула, но попрание Доктрины Стэнли без веских на то оснований чревато серьезными последствиями. По меньшей мере это вызовет недовольство части лордов, полагающихся на Доктрину как на щит от немилости Императора. Если они перестанут чувствовать себя в безопасности, это может закончиться открытым бунтом.
      Жюль кивнул. Доктрина Стэнли, принятая два столетия назад Императрицей Стэнли Третьей, заложила строгие правила наследования титулов и распределения владений. Она узаконила все имеющиеся на данный момент титулы. Нарушение без веских оснований этой доктрины могло вселить неуверенность во все знатное сословие и привести их к мятежу,
      — Значит, мы столкнулись с новыми людьми.
      Имеются ли свидетельства их измены?
      — Пока никаких. Но это такие люди, которые легко сводят дружбу с дурной компанией.
      — Таким образом, вы подозреваете, что некая тайная организация, не дожидаясь естественной смерти старых аристократов, решила, воспользовавшись бракосочетанием Принцессы, немного подтолкнуть их?
      — Вот именно. Насколько мне известно, возможно, в это вовлечена сама Леди А.
      — Раз о ней зашла речь, в своих исследованиях я нашел нечто интересное.
      Он рассказал Шефу о снимке, сделанном на приеме в честь объявления помолвки, где, несомненно, присутствовала Леди А.
      Зандер фон Вильменхорст с большим вниманием выслушал этот доклад. Когда Жюль закончил, он, немного помолчав, кивнул.
      — Да, похоже, все сходится. Теперь я более чем склонен полагать, что она замешана в это дело. Эти убийства, запланированные заблаговременно, из тех, на которых специализируется ее организация. Если бы я был азартным игроком, я поставил бы приличную сумму на то, что за всем этим стоит Леди А.
      Жюль слабо улыбнулся. А кто они такие в этой организации, как не азартные игроки? Каждому агенту и руководителю СИБ временами приходится рисковать жизнью и репутацией, вступая с ними в игру.
      Поднявшись, Шеф обошел стол, остановился перед Жюлем и сказал:
      — Мы провели анализ возможных целей и приставили дополнительную охрану к тем, кто попал в самое начало списка. И одного человека я поместил на самый верх своего личного списка — герцога Меленарийского Хэнфорта. Это старик немного эксцентричный, но полностью преданный Империи. Его сын тратится на женщин и сладкую жизнь, будто деньги ничего не стоят. Нет никаких свидетельств того, что он бесчестен или склонен к измене, но если его долги станут слишком большими, он превратится в легкую жертву какого-нибудь шантажиста. К тому же я хочу, чтобы Хэнфорт остался жив, по личным побуждениям: это самый давнишний мой друг.
      Я поручаю тебе охранять герцога в дополнение к отряду телохранителей, уже направленному к нему. Можешь изображать роль слуги или личного секретаря; Boje, надеюсь, герцог придумает тебе какое-нибудь поручение. Как ты думаешь, ты справишься?
      — Все кажется достаточно простым. Вредный старик?
      Шеф рассмеялся.
      — Хорошо бы Империи иметь побольше таких вредных стариков. Поверь мне, вы поладите. Да, я взял на себя смелость дать тебе нового напарника, пока Иветта на Ньюфоресте. Есть возражения против работы вместе с Ивонной Руменье?
      У Жюля радостно заблестели глаза.
      — Никаких!
      — Хорошо. Я отправил за ней скоростной корабль еще до того, как начались эти неприятности, просто чтобы иметь ее под рукой. Корабль прибывает на мыс Канаверал приблизительно через час. Если ты двинешься в путь прямо сейчас, то как раз успеешь встретить ее.
      Несмотря на огромное желание поспешить, Жюль в силу выучки и субординации оставался на месте.
      — У вас больше ничего нет для меня, сэр?
      — Только добрые пожелания и небольшой совет, — Шеф на секунду помрачнел. — Это задание на первый взгляд кажется легкой прогулкой. Молюсь, чтобы это было так. Но я поручаю его профессионалу такого высокого класса, как ты, потому что есть вероятность взрыва прямо у нас перед носом. Держи варево под крышкой, Жюль. — Улыбка вернулась на его лицо. — Загляни в гардероб на шестьдесят первом этаже и подбери подходящий костюм для слуги или секретаря. А потом ступай. Вонни не понравится, если ты опоздаешь.

      Путешествие с Земли на Ньюфорест заняло на лайнере восемь дней. После почти трех лет отсутствия Пайас испытывал двоякое чувство, возвращаясь домой. С одной стороны, приятно было снова вернуться в родные места, в лоно семьи. С другой стороны, он знал, как сильно могут измениться люди и отношение к нему за столь долгий срок и страшился этих перемен.
      Иветта старалась ослабить напряжение, отвлечь от мыслей о доме. В течение полета молодые влюбленные почти непрерывно находились вместе, пытаясь как можно лучше узнать друг друга. Иветта рассказывала Пайасу о Цирке, о путешествиях по Галактике, о выступлениях на разных планетах, о достопримечательностях сотен экзотических миров, которые она повидала еще до того, как ей исполнилось десять лет. Она много рассказывала о своем отце, о полученной ею подготовке и о захватывающих и опасных поручениях, которые она выполнила для Службы,
      В свою очередь, Пайас поведал ей о своей жизни на Ньюфоресте. Это была тихая уединенная планета, почти примитивная во многих отношениях. Ньюфорест основали диссидентские группы кочевников-цыган в самом начале межзвездных путешествий, и он еще пятьдесят лет назад держался особняком от Империи. Здесь до сих пор соблюдались многие древние порядки и обычаи. И хотя его народ наконец осел на одном месте, в нем чувствовалась цыганская кровь.
      Будучи старшим сыном герцога, Пайас готовился унаследовать власть и стать правителем планеты. Прежде он не покидал своей планеты, но прочел множество книг о жизни окружающей Вселенной. Он тайно от всех сочинял рассказы об увлекательных приключениях, где главным героем являлся он сам, но никогда не надеялся, что его мечты когда-либо сбудутся.
      Затем произошла трагедия, столь ужасная, что даже годы спустя при воспоминании о ней сердце сжималось от боли. Мири, невеста Пайаса, была зверски убита космическим пиратом. Бейвол твердо решил отомстить негодяю. Заручившись благословлением отца, он покинул свой родной мир и отправился через всю Галактику по следу убийцы. Успешно осуществив задуманное, он встретился с Иветтой, и она стала его невестой. Кроме того он обрел новое дело жизни — безопасность самой Империи.
      Полет прошел без приключений, корабль совершил посадку в космическом порту Гарридана, и Иветта и Пайас сошли на землю. Для обоих сильное притяжение Ньюфореста — в два с половиной раза больше земного — явилось приятным ощущением. В последнее время они слишком много времени проводили в мирах со слабой гравитацией; вновь обретенная здесь тяжесть оказывала успокаивающее действие. Иветта и Пайас спустились по пассажирскому трапу и подошли к таможенному пункту.
      Девушка, волнуясь от предстоящей встречи с будущими родственниками, тщательнейшим образом подобрала свой наряд: строгая бирюзовая туника-жакет и белая шелковая блуза с бирюзовыми же слаксами и сапожками в тон. Она не покрыла голову и не надела украшений, опасаясь обвинений в излишней нескромности. Идущий рядом с ней Пайас был облачен в стандартную одежду, к которой привык за время путешествий: шоколадно-коричневый комбинезон-безрукавку с глубоким вырезом на шее, надетый поверх бледно-ореховой рубашки со сборками. На шее небрежно повязан желтый платок, на плечах — накидка до пояса, расшитая буйными коричневыми, золотыми и оранжевыми узорами. На голове лихо сидела коричневая широкополая шляпа с оранжевой розой, воткнутой за ленту.
      Пайас не известил свою семью о приезде, но цепкий глаз таможенного чиновника заметил его имя в списке прибывающих на пассажирском лайнере и поспешил предупредить и родных и прессу. Как только Пайас и Иветта вышли из дверей, раздались приветственные крики, их окружила радостная толпа.
      Иветта увидела, как ее жених буквально утонул в потоке людей, нахлынувших отовсюду. Женщины всех возрастов от десяти до тридцати лет, все в пестрых блузках и юбках, старались обнять Пайаса и тянулись к нему с поцелуями, говоря что-то на местном языке, который Иветта не понимала. Пайас благосклонно принимал столь ласковый прием.
      — Я и не знала, что ты пользуешься таким успехом у дам, — сказала Иветта с легкой ревностью в голосе.
      Наконец молодой человек попытался освободиться от женских объятий.
      — Это сестры и кузины.
      — Ну конечно.
      — Что ж, возможно, НЕКОТОРЫЕ из них — давнишние подруги, — улыбнулся он смущенно.
      Тем временем группа не менее радостных мужчин, растолкав женщин, окружила Пайаса. Они хлопали его по спине, целовали, смеялись и отпускали, по-видимому, непристойные замечания по поводу его путешествия. Иветту как-то отодвинули в сторону, но она не возражала против этого. Это был день Пайаса.
      Один юноша держался в стороне от ликующей толпы, и Иветта обратила на него внимание. Примерно одного роста с Пайасом, хотя волосы имел более темные и прямые, с золотой серьгой в мочке левого уха, и аккуратно подстриженными усами, юноша очень походил на жениха Иветты. Судя по рассказам, по-видимому, это его младший брат Тас. Юноша был облачен в черный комбинезон, резко выделяющийся среди праздничных нарядов остальных родственников и друзей, и в его задумчивых глазах сквозила печаль.
      Через несколько минут Пайасу наконец удалось выбраться из плотных рядов встречающих. Взяв Иветту за руку, он подвел ее к юноше. Обняв его, Пайас обернулся к невесте и сказал на имперском, чтобы Иветта могла понять:
      — Это мой брат Тас. Тас, познакомься с Иветтой Дюпре с планеты ДеПлейн.
      Иветта просила не называть ее настоящего имени. Официально Иветта д'Аламбер по-прежнему выступает в Галактическом Цирке вместе со своим братом Жюлем, хотя в настоящее время эту роль исполняли младшие кузен и кузина Иветты, а предыдущие Жюль и Иветта также работали секретными агентами СИБ. У Иветты теперь не осталось даже ее настоящего имени, но она едва ли задумывалась над этим. В конце концов под любым именем она оставалась сама собой.
      Тас Бейвол одарил ее надменно-ледяным взглядом.
      — Рад познакомиться с вами, — с холодной учтивостью произнес он на имперском.
      Принадлежа к высшим слоям общества, Тас выучил официальный язык Империи, но говорил с сильным акцентом.
      Пайас, уловив враждебность в голосе брата, постарался не обращать на нее внимания.
      — Где папа? — спросил он.
      — Папа болен, тяжело болен, — сообщил Тас. — В таком состоянии он уже целый год. Он может говорить лишь о том, как хочет снова свидеться со своим разлюбезным Пайасом.
      Пайас, взволнованный таким известием, не заметил ревности, сквозившей в голосе брата. Иветта же обратила на нее внимание и решила запомнить это на будущее. Пайас ничего не говорил ей о соперничестве между братьями, она вообще мало знала об отношениях внутри этой семьи.
      — Мне нужно как можно скорее попасть к нему, — сказал Пайас. — Где вертолет?
      — Он вот там.
      Тас направился к выходу, и Пайас последовал за ним. Иветта шагнула за братьями, но ее задержал таможенник. Она удивленно остановилась, и Пайасу пришлось обернуться и бросить чиновнику:
      — Она со мной.
      Только после этого Иветте позволили пройти за двумя мужчинами к вертолету.
      — Не беспокойся, дорогая, — сказал ей Пайас. — Я не позволю разлучить нас.
      Тас, услышав эти слова, стал еще неприступнее.
      Иветту поразила полутьма, хотя был еще только полдень. Солнцем Ньюфореста являлась тусклая красная звезда, излучающая слабый свет. Прохладный воздух напоминал позднюю осень, хотя Иветта не поручилась бы, так ли это на самом деле.
      Когда вертолет поднялся в воздух, Иветта смогла отчетливо разглядеть Гарридан и с трудом скрыла изумление от увиденного. Гарридан напоминал небольшой поселок, беспорядочно разбросанный на территории площадью километров двадцать. Дома в большинстве одноэтажные. Для столицы целой планеты он выглядел весьма примитивно; Иветта вспомнила, что Пайас описывал Ньюфорест как планету, где люди по-прежнему продолжают придерживаться простого уклада жизни. Они столетиями жили в стороне от цивилизации, и лишь последнее поколение тесно соприкоснулось с Империей.
      Но что ее особенно поразило, так это краски. Коричневые цвета почв Ньюфореста смешивались с ослепительно красной местной растительностью. Зеленые и синие цвета почти совсем отсутствовали, встречаясь лишь на зданиях, и даже в этих случаях красный солнечный свет придавал им невероятные оттенки. Казалось, вся мирная спокойная планета омыта кровью.
      Осмотрев свою одежду, Иветта нахмурилась. Подобранный ею с такой тщательностью бирюзовый цвет в здешнем освещении выглядел застиранным пурпуром, придавая ей убогий вид в сравнении с другими женщинами, которых она видела в космопорту. Вдобавок местные обычаи, похоже, требовали от женщин ношение юбки, а не слаксов.
      Пайас же, наоборот, смотрелся великолепно. Коричневые тона комбинезона и шляпы приближались к черным, оранжевые рубашка и накидка полыхали алым. Пайас прожил здесь большую часть жизни и знал, как максимально использовать освещение. Иветта пожалела, что не надела яркий шарф или броские украшения.
      Полет проходил почти в полном молчании. Маркиза одолевали печальные мысли о здоровье отца. Иногда казалось, что грусть переполняла его. Тогда Иветта, взяв его за руку, обнадеживающе пожимала ее. Пайас вновь улыбался, и на мгновение-другое семейные неурядицы отодвигались на второй план. Тас же глубоко посаженными светящимися глазами наблюдал за ними, не пропуская ни одной подробности. Он ничего не говорил, но его взгляд выдавал глубоко спрятанные ревность и злобу, и это беспокоило Иветту.
      Через десять минут вертолет начал снижаться к обширному поместью, заросшему густыми лесами. Двухэтажный особняк показался Иветте самым большим строением, которое она увидела здесь. На любой другой планете она сочла бы его за обитель какого-нибудь преуспевающего барона или графа, но тут, как она правильно предположила, это был дворец герцога, правителя Ньюфореста. Даже замок д'Аламбер на ДеПлейне, средний по тамошним меркам, выглядел в сравнении с ним царским.
      К приземлившемуся на просторную лужайку перед особняком вертолету выбежала горстка слуг в разношерстном одеянии и с броскими кольцами в ушах, являвшимися символом этого дома. Взяв Иветту за руку, Пайас подвел ее к пожилому мужчине с седыми волосами и веселыми морщинами вокруг глаз.
      — Юрий, это Иветта, — сказал Пайас на имперском. — Отнеси ее вещи, проводи в лучшую гостевую комнату и проследи, чтобы она ни в чем не нуждалась. Отец у себя в спальне?
      Слуга кивнул, и Пайас обратился к Иветте:
      — Я должен как можно скорее навестить его. Юрий позаботится о тебе, можешь положиться на него; он знает меня с пеленок, это самый близкий друг, который есть у меня во всей Вселенной, и он ответит на любой твой вопрос.
      Поцеловав ее, он побежал в дом.
      Повернувшись к Иветте, Юрий улыбнулся. Это был очень старый человек — по меньшей мере лет восьмидесяти — и больше всего походил на очень высокого доброго волшебника. Его улыбка и юношеский блеск в глазах сбросили десяток-другой лет. Иветте сразу же старик понравился, она прониклась к нему полным доверием. Улыбнувшись в ответ, девушка позволила Юрию взять более легкий ее чемодан, а тяжелый понесла сама. Входя в дом, она затылком чувствовала на себе пристальный взгляд Таса, оставшегося у дверей.
      Обстановка внутри особняка оказалась столь же скромной, как и его внешний вид. Даже самый просторный зал не вместил бы больше сорока-пятидесяти человек. Все помещения говорили скорее о домашнем уюте, чем о герцогской пышности. Художественные произведения и предметы роскоши напоказ не выставлялись. Стены украшали домотканые занавески и плетеные корзины, с потолка свисали копченые колбасы и связки чеснока и лука. Камины использовались по назначению, и каменные стены пропитались легким запахом дыма. Вымощенные грубо обработанной плиткой полы местами были неровными, и приходилось постоянно смотреть под ноги, чтобы не споткнуться. Настенные полки и ниши заполняла всякая мелочь — вырезанные из дерева фигурки зверей и игрушки.
      «Мне приходилось останавливаться в более величественных замках, — решила Иветта, — но нигде я не осваивалась так скоро и не чувствовала себя как дома».
      — Вы давно знаете Пайаса? — спросил на плохом имперском Юрий, пока они шли.
      — Думаю, не очень, — всего несколько месяцев. Но надеюсь, наше знакомство продлится очень долго.
      Ей не хотелось раскрывать их отношения, пока Пайас не скажет о ней отцу и не получит его благословления.
      Однако, похоже, Юрий не принадлежал к числу любопытных, к тому же разговор на имперском требовал от него усилий.
      — Он выглядит здоровым, несмотря на долгое отсутствие. Я надеюсь, положение дел дома не причинить ему страданий.
      — Да, для него явилось ударом известие о том, что его отец…
      — Я иметь в виду не это. Точнее, отчасти и это, но есть и другое.
      Распахнув дверь, Юрий провел Иветту в очаровательную спальню с каменными полами, окнами, выходящими в крошечный садик, и небольшим встроенным в стену камином.
      — Это быть ваша комната, gospoja. Если вас что-нибудь понадобится, просто дерните шнурок колокольчика.
      Он уже собрался уходить, но Иветта остановила его.
      — Вы обмолвились о том, что дома какие-то неприятности. Есть что-нибудь, о чем Пайасу надлежит знать?
      Юрий оценивающе оглядел ее, прикидывая, можно ли ей доверять. Старый слуга наверняка догадывался об отношениях своего господина с Иветтой. Наконец, видимо по достоинству оценив ее, Юрий решил немного приоткрыться.
      — Его брат. Тас… очень измениться с тех пор, как Пайас уезжать. Они никогда не ладили; Тас всегда диковат. Пайас сдерживал его, но последние годы Пайас не быть, Тас становиться еще хуже. — Старик покачал головой. — Никогда не любил Тас. Лучше бы задушить его в колыбели, как подкидыша. — Он посмотрел Иветте прямо в глаза. — Скажите Пайас, пусть следит за Тас; тот делать плохо.
      И слуга, не задерживаясь больше, покинул комнату. Сев на край кровати, Иветта задумалась о своих будущих родственниках.

* * *

      Пробежав по знакомым коридорам, Пайас взлетел вверх по лестнице, перепрыгивая через две ступеньки, и подошел к спальне отца. Около закрытой двери на стуле сидел санитар и читал. Подняв взгляд при приближении Пайаса, он тотчас же узнал молодого маркиза.
      — Он не спит? Я могу войти? — спросил молодой человек.
      — Да, Ваша Светлость.
      — Что с ним?
      — Боюсь, крапчатая лихорадка.
      Пайас застонал. Пятнистая лихорадка — болезнь, свойственная только Ньюфоресту. Она считалась не заразной. Заболевания случались крайне редко, но всегда оканчивались летальным исходом. Течение болезни никто не мог предсказать — случалось, больной умирал через нескольких месяцев, а порою жил десять, а то и больше лет, и все это время болезнь бушевала в его теле. Но со временем она обязательно убивала его.
      Поблагодарив санитара за информацию, Пайас вошел в спальню. Из-за того, что болезнь поражала глаза, делая их сверхчувствительными к свету, в помещении поддерживался полумрак. Пайас постоял у двери, пока его глаза не привыкли к тусклому освещению, затем осмотрелся.
      Комната оставалась почти такой, какой он ее помнил: большие ковры ручной работы устилали мощеный пол; у северной стены стояло массивное трюмо из черного дерева с зеркалом в резной оправе; на южной стене — портрет его покойной матери, окруженный небольшими портретами всех детей; просторная деревянная кровать прямо напротив двери, под богато расшитым балдахином, производившим в детстве на Пайаса сильное впечатление.
      Его отец лежал совершенно неподвижно. Герцогу Кистуру Бейволу перевалило за шестьдесят. Когда Пайас покидал дом меньше трех лет назад, герцогу никто не давал больше сорока, но сейчас он выглядел старше своих лет. Его темно-русые волосы превратились в белую гриву, а на высохшей коже выступили темные крапинки, давшие болезни название. Зоркие, проницательные прежде глаза теперь казались водянистыми и безжизненными.
      Пайас стоял молча, не зная, что сказать, а старик, медленно приподнявшись, всмотрелся в него.
      — Кто здесь? — слабым голосом произнес он.
      — Это я, папа. Пайас.
      Герцог продолжал разглядывать его из-под полуопущенных век. Губы его зашевелились, но не послышалось ни звука. Тронутый до глубины души Пайас бросился к отцу и обнял его. Несколько минут мужчины не могли вымолвить ни слова из-за душивших их слез. Наконец старик, оторвавшись от сына, посмотрел ему прямо в глаза.
      — Ты нашел его? — спросил он. Пайас кивнул.
      — Да. Мири отомщена.
      Это главное, что хотел узнать герцог.
      — Хорошо, А теперь, когда ты выполнил свою миссию и вернулся в то место, которому принадлежишь, ты мне нужен здесь, Пайас, рядом со мной.
      Пайас вздрогнул от захлестнувших его противоречивых чувств. Чтобы быть помолвленным с Иветтой, он прошел специальную подготовку Службы и дал присягу СИБ. Он поклялся служить делу Империи, и теперь его жизнь больше не принадлежит ему целиком.
      — Я… я не могу остаться здесь, папа. Старик заметно смутился.
      — Что ты имеешь в виду? Ты нашел этого человека и восстановил нашу честь. Теперь ты снова дома.
      — Но я должен уехать, и в самом скором времени.
      — Почему? Почему ты должен покинуть свой дом, свою семью? Что заставляет тебя уехать?
      — Я дал обещание.
      — Кому?
      Старик сел, голос его наполнялся гневом. Частично возвращался прежний властный нрав герцога, но сейчас огонь его гнева обращен против собственного сына.
      — Кто для тебя важнее твоего отца?
      Пайас собирался рассказать правду, но внезапно почувствовал присутствие в комнате третьего человека. За разговором они не заметили, как в спальне тихо появился Тас. Пайас доверял отцу и не собирался скрывать, что работает на СИБ. Но не мог сделать подобное признание в присутствии брата. Поэтому он смущенно ответил:
      — Сейчас я не могу тебе это сказать.
      — Вероятно, все дело в ГАДЖИ, этой женщине-чужеземке, которую он привез с собой, — предположил Тас. Его голос разъедал, словно едкая кислота.
      Пайас подавил желание придушить младшего брата. Он не намеревался скрывать Иветту, но предварительно желал убедить отца в правильности своего выбора. Но Тас замутил воду еще сильнее — и умышленно.
      — Гаджи? И ты привез ее сюда? — герцог рассердился еще больше. — Значит, ты полностью порвал со своим народом?
      — Папа, ты же сам учил меня проявлять радушие и гостеприимство по отношению к чужеземцам, — возразил Пайас. — А Иветта…
      Но он не смог продолжить свои объяснения. Старик закашлялся в яростном приступе. Санитар, поспешно прибежав из коридора, приблизился к нему.
      — Что вы ему сказали? — набросился он на молодых людей. — Ему нельзя беспокоиться. Вам следует немедленно удалиться.
      Пайас с сожалением покинул комнату вместе с Тасом. Двое молодых людей остановились в коридоре, оценивающе оглядывая друг друга. Пайас, не зная, какой вопрос задать первым, наконец спросил:
      — Почему? Почему ты причинил ему такую боль?
      — Я? — как-то странно рассмеялся Тас. — Следи-ка лучше за местоимениями. Моя цель — это только ты. Добро пожаловать домой, брат Пайас.
      Быстро развернувшись, он оставил Пайаса, не дожидаясь ответа.
      Пайас покачал головой. Он понимал, какую боль причинил отцу своим якобы предательством. Но в то же время Пайас почувствовал, как сильно его ненавидит брат, готовый причинить такие страдания герцогу лишь для того, чтобы насолить брату. Он помнил, каким Тас рос злобным мальчишкой, но, судя по всему, младший брат за время его отсутствия совсем отбился от рук.
      С чувством глубокой печали Пайас направился по коридору к себе в комнату. Проходя мимо одной открытой двери, он услышал женский голос:
      — Ты не хочешь поздороваться со мной, Пайас?
      Обернувшись, он увидел красивую смуглую женщину тридцати с небольшим лет, с черными, как смоль, волосами, спадавшими гладкими волнами до самой талии. Вырез расшитой блузки был гораздо глубже, чем допускали даже либеральные порядки Ньюфореста.
      Несмотря на невеселые мысли, Пайас вежливо ответил:
      — Привет, Житана. Я ждал встречи с тобой. Не знал, что и подумать, когда не увидел тебя в космопорту среди встречавших.
      Житана подошла к нему так близко, что почти касалась его тела своим. Обняв Пайаса за талию, она сказала:
      — Я хотела устроить свидание с тобой наедине.
      Ее грудной смешок почти не оставлял сомнений насчет смысла этих слов.
      После болезненного свидания с отцом эта встреча сильно смутила Пайаса. Когда-то они с Житаной любили друг друга, но потом он полюбил ее сестру Мири, и они объявили о помолвке. Тогда Житана очень расстроилась, а теперь ее сестра умерла и не представляла опасности, и она, судя по всему, вознамерилась возобновить старые отношения, не подозревая о любви Пайаса к Иветте. Чувствуя себя очень неловко, он произнес:
      — Ты даже не, хочешь спросить меня, отыскал ли я убийцу Мири?
      — Как я заключаю, отыскал; иначе ты не вернулся бы домой. — Она начала целовать его шею.
      Пайас попытался осторожно освободиться из объятий Житаны, но его бывшая возлюбленная не отпускала его.
      — Когда-то ты обещал любить меня до скончания века.
      — Это было очень давно, Житана. Люди меняются — иногда.
      — Я не изменилась. — Житана крепче прижалась к нему, постепенно приближаясь к комнате, из которой только что вышла. — Я по-прежнему люблю тебя, Пайас.
      — Но я не люблю тебя.
      Слова вырвались у него прежде, чем он успел сдержать их.
      И почувствовал, как прильнувшая к нему Житана напряглась. Ее пальцы больно вонзились ему в спину.
      — Тогда кого? Эту коротышку гаджи, которой, как я видела, ты помог выйти из вертолета? Зачем останавливаться на тщедушной малявке, когда ты можешь получить НАСТОЯЩУЮ женщину?
      «Иветта настоящая женщина, ты ей и в подметки не годишься», — подумал Пайас, но на этот раз дипломатично промолчал, боясь оскорбить женщину еще больше.
      Вместо этого он решительно оторвался от нее и сказал:
      — Житана, пожалуйста. Не нужно будить старые призраки и причинять друг другу боль. Ты красивая женщина, и у твоих ног десятки мужчин. Наверняка многие из них подходят тебе больше, чем я.
      Житана отступила на шаг. Ее глаза пылали подобно огненной лаве.
      — Значит, ты снова отвергаешь меня?
      — Дело вовсе не так…
      Но Житана уже скрылась в комнате, из которой появилась, хлопнув дверью.

* * *

      Вернувшись к себе в комнату, Пайас нашел, что за три года его отсутствия она почти не изменилась. Он немного полежал на кровати, пытаясь привести в порядок свои мысли и чувства. Затем отправился на поиски Иветты.
      Она в предоставленной ей комнате как раз завершила распаковывать вещи. Девушка сразу же поняла, что ее возлюбленный чем-то озабочен и возвращение домой не принесло ему желанной радости, но ничего не сказала. Вместо этого она заговорила о Юрии, о том, какое приятное впечатление он на нее произвел, ожидая, когда Пайас сам поделится с ней своими неприятностями.
      Наконец он прервал молчание, поведав о встрече с отцом и о той ненависти, которую испытывал по отношению к нему его брат, судя по всему, решивший рассорить Пайаса с отцом. Однако ни словом не обмолвился о неприятной встрече с Житаной.
      Иветта передала слова Юрия о Тасе, чем еще больше расстроила Пайаса.
      — Я не смог даже ничего объяснить о наших отношениях, — простонал он. — Моему отцу лишь известно, что ты гаджи — унизительное название женщины не нашего народа. Очевидно, его состояние хуже, чем я предполагал. Отец всегда следовал древним обычаям, но прежде он принимал новых людей без предрассудков. Я подозревал, что отец не обрадуется нашей помолвке, но не хотел зря тебя тревожить, надеясь убедить переменить его мнение. Я думал, когда вы встретитесь и отец узнает тебя поближе, он поймет, какая ты замечательная. Но теперь… — Вздохнув, он пожал плечами:
      — Не знаю. Я просто не знаю. Такое впечатление, что у отца в голове медленный яд, имя которому, подозреваю, — Тас.
      Нежно обняв его, Иветта постаралась, как могла, утешить Пайаса. Когда пришла пора переодеваться к ужину, выяснилось, что вся привезенная ею одежда оказалась неподходящей для высшего света Ньюфореста; в конце концов девушка остановилась на желтом костюме-трико, считая его лучшим из всего. Пайас, как всегда, выглядел просто сногсшибательно в коричневых слаксах и свободной рубашке, расшитой его покойной матерью.
      Иветта хотела появиться в обеденном зале под руку с ним, но Пайас, учитывая нынешнее состояние отца, не решился афишировать их чувства. Они просто вошли вместе и сели рядом за длинный заполненный народом стол.
      — Некоторые встретили их очень дружелюбно. Пайас представил Иветту своим сестрам, назвав ее подругой. Младшая Бети, которой не исполнилось еще двадцати, оказалась очень мила и дружелюбна, но две старшие, замужние дамы, повели себя натянуто и официально. Все сидящие за столом, похоже, являлись родственниками, дядями, тетями, служившими советниками у герцога; родственные связи, как объяснил Пайас, имели огромное значение на Ньюфоресте, и непотизм не только принимался как должное, но был просто обязателен.
      Многие гости обращались к Иветте внешне вежливо, но не более того. Очевидно, Тас постарался представить ее не в лучшем свете еще до того, как она смогла сама постоять за себя. Для Пайаса возвращение домой вместо ожидаемой радости оборачивалось кошмаром.
      Стул герцога во главе стола пустовал. Как объяснила Бети, так продолжалось во время всей болезни старика. Но даже пустующему стулу выказывалось подобающее уважение со стороны гостей.
      Иветта никогда еще не чувствовала себя так дискомфортно, но старалась не показать этого. Воспитанная в благородной семье, она не обращала внимания на окружающее ее равнодушие и вела себя как ни в чем не бывало. Но ей причиняло душевную боль то, что семья Пайаса не приняла ее, и она могла только догадываться о душевных муках жениха.
      Трапеза подходила к концу, когда красивая смуглая женщина, сидевшая в конца стола, поднялась и, окинув сверкающим взглядом Иветгу, бросила:
      — Среди нас присутствует гаджи.
      Среди гостей пронесся приглушенный ропот. Сидевший рядом с Иветтой Пайас, стараясь сохранить спокойствие, сказал:
      — Житана, прекрати. Житана посмотрела на него.
      — Я предъявляю свои права на тебя, Пайас, именем тех клятв, которые ты дал много лет назад, и в память о моей сестре. — Она пристально взглянула на Иветту. — Есть ли здесь женщина, готовая оспорить мое требование?
      Иветта, ничуть не смутившись, спокойно произнесла:
      — Пайас — свободный человек. Он сам выбирает себе супругу. Никто не может заставить его поступить по-иному.
      — Не вмешивайся, Ив, — шепнул Пайас. — Здесь другие обычаи. Ты только сделаешь еще хуже.
      Но слова Иветты уже воспламенили Житану, заставив забыть о здравом смысле.
      — Кто эта гаджи, посмевшая давать мне наставления? Разве я не дочь Стиггура, благородного дворянина? Разве я не из той семьи, в которой Пайасу предназначено искать спутницу жизни? Эта женщина пытается лишить меня всех прав, данных нашими древними обычаями!
      Молниеносным движением руки Житана метнула в Иветту кинжал. Агент СИБ, натренированным взглядом рассчитав траекторию полета, не повела и бровью, когда кинжал вонзился в стол всего в нескольких сантиметрах от ее руки.
      — Если она меня так оскорбила, пусть докажет свои права, — бушевала Житана. У нее в руке появился другой кинжал, и она приняла боевую стойку.
      Столь неожиданный оборот событий ошеломил Иветту. Она не знала Житану, но ее вынуждали бороться за любимого человека. Судя по стойке, Житана имела большой опыт поединков на ножах и совершенно серьезно настроилась на схватку.

      Покинув главное управление, Жюль на предельно допустимой скорости помчался на автомобиле к космопорту Канаверал встречать милую Вонни. И все же опоздал к назначенному времени; к счастью, прилет корабля задерживался, и девушке не пришлось дожидаться его.
      Когда она наконец появилась из таможеннопропускного пункта, Жюль заключил ее в объятия, их губы слились в страстном поцелуе. Они не видели друг друга почти восемь месяцев и спешили поделиться своими заботами, забыв, что находятся в общественном месте.
      Однако через некоторое время, придя в себя, Жюль отступил на шаг и оглядел свою возлюбленную. Ивонна Руменье была одного с ним роста, с темными волосами, миндалевидными глазами, тонким обаятельным лицом и прекрасной фигурой.
      Как и Жюль, она родилась на ДеПлейне и происходила из благородной семьи. Ее отец Юбер Руменье, барон НоваКале, одного из наиболее значительных городов ДеПлейна, передавал Ивонне после смерти свой титул.
      Но не ее родословная, не ее красота и не ее помолвка с Жюлем д'Аламбером заставили Шефа остановить на ней выбор для выполнения столь сложного задания. Ивонна Руменье набрала 989 очков в тысячебалльном испытании и стала одним из наиболее способных агентов, имевшихся в его распоряжении. К тому же они с Жюлем представляли весьма слаженную пару.
      — Я мог бы стоять и смотреть на тебя целый день, — сказал наконец Жюль, — но нам необходимо, как можно скорее приступить к выполнению возложенного на нас задания.
      — Но я должна хотя бы распаковать вещи! — произнесла Вонни, задыхаясь от поцелуев Жюля.
      — Не волнуйся. Я приготовил для тебя одежду, ты сможешь переодеться на заднем сиденье, пока я буду вести машину к имению герцога Хэнфорта Меленарийского, в распоряжение которого мы поступаем.
      Тщательно уложив в багажник чемоданы Вонни, они выехали из города, и Жюль изложил Вонни суть дела. Кто-то, по предположению Шефа, занялся устранением знати, и герцог Хэнфорт, по-видимому, является следующей жертвой. Они вдвоем нанимаются к герцогу слугами и втайне должны охранять герцога наряду с обычным отрядом безопасности СИБ.
      Выехав из города, Жюль вновь превратил свой автомобиль в летательный аппарат, и они направились к комплексу Анжелес-Диего, где предположительно остановился герцог Хэнфорт. Путешествие заняло всю ночь, но за разговорами и любовными объятиями время летело незаметно. Жюль рассказал Вонни и о новом женихе Иветты, и та искренне обрадовалась такому известию.
      — Здорово, у нас будет две свадьбы! — воскликнула она.
      В Анжелес-Диего они прибыли на следующий день вскоре после восхода солнца. Жюль подъехал к отелю «Луксория», справился у дежурного о герцоге и очень удивился, услышав ответ.
      — Старого зануды здесь нет, — фыркнул дежурный администратор, — чему я очень рад. Он назвал наш отель хромированным мусорным ведром.
      — Почему? — спросила Вонни.
      — Потому что мы не смогли поместить его на первом этаже, а он ненавидит лифты. Сказал, что не хочет кататься на коврах-самолетах всякий раз, когда ему нужно просто войти или выйти из своих апартаментов.
      Администратор скорчил такую гримасу, словно оказалась задета его честь.
      — В таком случае вы можете сказать, ГДЕ он остановился? — спросил Жюль, начиная беспокоиться.
      — Очевидно, там, где нет лифта. Такие вот безумные старикашки и заставляют нас задуматься о пользе аристократии.
      Администратор отвернулся, считая, что разговор окончен.
      Следующие два с половиной часа Жюль и Ивонна обзванивали весь Анжелес-Диего, пытаясь установить местонахождение блудного герцога. Наконец Вонни нашла агента по найму недвижимости, который сдал герцогу частную виллу на берегу океана в Малибу — просторный двухэтажный особняк, окруженный роскошным садом, обошедшийся, вероятно, впятеро дороже самого дорогого номера в «Луксории».
      — Что ж, — пожал плечами Жюль, — Шеф предупредил меня, что герцог эксцентричен; полагаю, сейчас мы как раз выясняем, насколько именно.
      Они отправились по адресу, указанному агентом. У ворот особняка их остановили люди из охраны СИБ. Жюль предъявил фальшивые удостоверения Федора и Каролины Хермиковых из агенства по найму временной прислуги «Стар Лейн». Федора приглашали в качестве слуги герцога на время пребывания того на Земле, Каролина же должна была стать его личной секретаршей. Оба подверглись тщательной проверке прежде чем их допустили в особняк.
      Оглядев прекрасный фасад дома, агенты пришли в шок от хаоса, царившего внутри. В комнатах и коридорах на полу, затрудняя движение, раскиданы в беспорядке чемоданы и баулы. Некоторые из них раскрылись и их содержимое валялось вокруг, словно здесь в спешке шарил вор. Жюль и Вонни обменялись недоумевающими взглядами — неужели они опоздали, и в дом ворвались налетчики, обманув охрану снаружи?
      Но как раз в это время из одной комнаты появилась странная фигура. Казалось, это не человек, а пародия на него, пугало, собранное на шарнирах из всего, что попало под руку. Серебряно-седые волосы спутанными космами торчали на лысеющей голове. Одежда выглядела так, словно ее купили у старьевщика — спортивные штаны в обтяжку, не соответствующие возрасту; свитер, вышедший из моды лет тридцать назад; ноги обуты в слишком большие туфли. Однако мужчина двигался быстро, несмотря ни на что, в том числе и преклонный возраст.
      — Воры и пираты, — бушевал он. — Меня окружают воры и пираты. — Увидев Жюля и Вонни, он повернулся к ним. — ВЫ тоже здесь для того, чтобы грабить меня?
      — Нет, — сказал Жюль и озабоченно спросил:
      — Вас кто-то грабил?
      — Меня грабят ВСЕ! Администраторы гостиниц, владельцы ресторанов, агенты по недвижимости, водители такси, носильщики, коридорные. Все население Земли делится на две категории: одни — воры и пираты, другие — дураки и бестолочи. Если вы не воры и пираты, значит, дураки и бестолочи.
      Он резко дернул головой.
      — Смею надеяться, нет! — воскликнула Вонни, а Жюль добавил:
      — А вы, надо полагать, герцог Хэнфорт?
      — Если вы привыкли на что-то полагаться, молодой человек, то на этой жалкой планете далеко не уйдете. Мужчина быстро перешел в другую комнату, и Вонни и Жюль поспешили за ним. — Да, я герцог Хэнфорт, если это хоть чего-нибудь стоит. А вы кто такие и что вам от меня нужно?
      Обоих агентов несколько смутили резкие манеры герцога, но они решили не показывать вида.
      — Я — Федор Хермиков, — сказал Жюль несколько резко, — а это моя жена Каролина. Мы…
      — Знаю, знаю. Слуга и секретарша. Понятия не имею, что с вами делать. Жюль прочистил горло.
      — Могу я говорить конфиденциально, Ваше Сиятельство?
      — А во что мне ЭТО обойдется? — проворчал герцог. — Каждый раз конфиденциальная беседа значительно облегчает мой кошелек.
      — Речь идет не о деньгах, Ваше Сиятельство, — сказала Вонни, с трудом сдерживаясь. — Мы хотим рассказать Вам, кто мы такие на самом деле. Мы…
      — Вы специальные телохранители из СИБ, — презрительно произнес герцог. — Барышня, окажите любезность, не распространяйтесь об очевидном. Я участвовал в политических интригах еще до того, как повзрослели ваши дедушки и бабушки. В течение пяти лет я был Личным Советником Стэнли Девятого, и я один из четырех человек, выживших после того так называемого несчастного случая.
      На Жюля произвел впечатление послужной список герцога. Упомянутая им катастрофа хорошо известна всем — в ней погиб предыдущий Император. Он возвращался на Землю с учений межпланетного флота, и его личный супердредноут материализовался из субпространства как раз на пути неспешно летящего допотопного корабля. Прежде чем успели привести в действие защитный экран, дредноут развалился, и только четверым удалось спастись — и, судя по всему, герцогу Хэнфорту в их числе. Вероятность подобного столкновения равняется одной миллиардной, но тщательное расследование СИБ показало, что это был несчастный случай, а не спланированное покушение; никто не смог бы рассчитать заранее все возможные факторы.
      — «Так называемого»? — спросила Вонни. — Значит, вы подозреваете тщательно продуманную акцию?
      Герцог фыркнул.
      — Ничто не происходит случайно, особенно если дело касается семейства Стэнли. Я жил при трех императорах и знал большинство их родственников, и, за исключением нынешнего парня, могу заявить, что это самая препротивная семейка, какую я только видел.
      — И тем не менее в течении пяти лет вы оставались Личным Советником? — не могла поверить Вонни. — Зачем же вы приняли этот пост, раз они так вам не нравятся?
      — Потому что это был мой Император. — Герцог вытянулся, словно солдат по стойке «смирно». — Я служил бы навозному жуку, если бы он являлся моим законным Императором. Не было ни одного года без того, чтобы на Стэнли Девятого не устраивалось по меньшей мере шесть покушений, и некоторые всего лишь немного промахнулись во времени. Не знаю, кто в конце концов и как смог осуществить это, но когда речь идет о семействе Стэнли, случайности исключаются — помяните мое слово.
      Фыркнув еще раз, герцог пренебрежительно посмотрел на агентов.
      — А вы, два деплейнианца, собираетесь охранять меня от этой шайки, которая убивает знать, так?
      — Значит, вам и это известно? — спросил Жюль. Как бы ни вывел его из себя едкий старик, он не мог не восхищаться его проницательностью.
      — Ну конечно же, знаю. Я могу читать сообщения новостей, глаза у меня еще есть. И сопоставлять факты я тоже могу. Возможно, я стар, молодой человек, но я отнюдь не глуп. Глупость — удел молодых, хотя, очевидно, не всех, но они стараются захватить монополию.
      Герцог осекся и некоторое время сидел, уставившись в пространство. Затем его мысли резко переключились на настоящее.
      — Khorosho, предположим, вы мой слуга. Сделайте что-нибудь, попробуйте придать мне внешность праздного знатного дворянина, если можете — или в Академии вас учат работать только мускулами?
      Жюль поднялся, принимая вызов.
      — Ваши волосы — это первое, чему надо уделить внимание, — деловым тоном произнес он, не обращая внимания на оскорбление. — Они могут выглядеть вполне красиво, если их аккуратно уложить. Ваша одежда, однако, дело совершенно иное. Возможно, вы и были Советником Императора, но у вас полностью отсутствует вкус. Необходимо обновить весь ваш гардероб.
      — И вы таким тоном, без тени уважения разговариваете с герцогом?
      — Нет, с герцогом я говорил бы не так. Таким тоном я обращаюсь к сварливому старому скряге, потому что, мне кажется, это единственный способ заставить вас слушать. А что касается уважения, я выказываю его только на взаимной основе.
      — Вы, — обернувшись к Вонни, герцог ткнул ее под ребра длинным костлявым пальцем, — вы просто дама с приятной внешностью или же у вас есть некоторые навыки секретарши?
      — Проверьте, Ваше Сиятельство.
      — Khorosho. He забудьте напомнить мне выгнать с работы слугу, как только он спасет мне жизнь. Дальше, вы действительно замужем за ним или же вольны гулять с кем вздумается?
      — В настоящий момент, Ваше Сиятельство, — холодно ответила Вонни, — ни то, ни другое.
      — Хорошо. По крайней мере вы честны. Пошли. Герцог Хэнфорт направился к двери.
      — Куда? — спросил Жюль.
      — Вы сказали, что мне нужен новый гардероб. Мы отправимся покупать его. Посмотрим, чей вкус лучше.
      И он быстрым шагом вышел из дома и направился к большому серому лимузину, предоставленному в его распоряжение СИБ. Водитель и телохранитель — оба опытные агенты СИБ — прогуливались неподалеку, но при появлении герцога вытянулись.
      — Вам известен какой-нибудь приличный салон одежды? — спросил герцог девушку-водителя.
      — Лучший — это «Хавершэм», — ответила та. — Примерно в часе езды.
      — Никуда нельзя пойти пешком, — проворчал старик. — Всей Землей заправляют чертовы машины. Они начинают покорять людей. Уверяю вас, ничего хорошего не выйдет из того, что машинам дали слишком много власти.
      Но несмотря на старческие причитания, он забрался на заднее сиденье лимузина, а Жюль и Вонни сели по обе стороны от него.
      Всю дорогу герцог Хэнфорт непрерывно бубнил, жалуясь на жизнь, на молодежь и на заговоры, жертвой которых пала Земля. Когда они приехали в магазин и Жюль принялся подбирать гардероб, приличествующий возрасту и положению герцога Хэн-форта, тот стал придираться к каждому предмету. Или ему не подходил цвет, или эта вещь была неудобна, или ткань слишком непрочная, или цена просто умопомрачительная — этот аргумент звучал чаще всего. Жюль несколько раз едва удержался от того, чтобы уплатить разницу из своего кармана, лишь бы придать герцогу подобающий вид. Теперь он понимал, почему герцог был одет так вызывающе; должно быть, он свел с ума всех портных своими невозможными требованиями.
      Наконец они достигли компромисса, отобрав несколько изысканных кафтанов с искусной вышивкой на рукавах и спереди. Старший продавец с огромным облегчением пообещал подогнать одежду по меркам, снятым с герцога, и доставить ее на виллу в течение двух дней. Покинув магазин, они отправились назад на виллу.
      Но тут выяснилось, что им придется ехать в обход, так как из-за лопнувшей магистрали водопровода перекрыли несколько улиц. Жюль и Ивонна тотчас же заподозрили неладное и усилили бдительность.
      Автомобиль въехал в беднейший район города. Их взору предстало не очень приятное зрелище полуразвалившиеся дома, люди в лохмотьях, пьяницы и наркоманы в сточных канавах.
      Всю дорогу герцог Хэнфорт хранил молчание, внимательно разглядывая все вокруг, ничего не упуская. Когда автомобиль выехал из трущоб, Жюль и Вонни несколько расслабились. Наконец герцог Хэнфорт заговорил.
      — Как можно терпеть такие условия?
      — Большинство людей здесь родились и провели почти всю свою жизнь, — начала Вонни.
      — Я имел в виду не их. Люди при необходимости выживают почти везде. Я имел в виду власти — барона, графа, герцога и так далее, до самого Императора. Как они смеют допускать, чтобы их подданные находились в таких условиях?
      — В настоящее время население Земли насчитывает девять миллиардов, — тихо произнес Жюль. — Безработица, голод, преступность стали хроническими. Существует множество благотворительных организаций, но поле деятельности так велико, а средства их так ограничены… — Он передернул плечами. — Я видел и худшие места. Планета Чандаха заставит все только что увиденное показаться просто раем.
      Старик фыркнул.
      — Секретарь, возьмите на заметку. Напомните мне пожертвовать полмиллиона рублей этим благотворительным организациям.
      — Полмиллиона? — изумилась Вонни. Этот человек только что скандалил по поводу десятирублевой скидки.
      — Khorosho, пусть будет миллион. И вдвое больше какой-либо организации, которая поможет Чандахе.
      Закрыв глаза, старик откинулся на сиденье и не произнес больше ни слова за всю дорогу.
      Чем больше Жюль и Вонни узнавали герцога, тем сильнее их поражали противоречия его характера. Будучи уже старым человеком, он обладал неуемной энергией и вел себя, как подросток. Казавшийся в мелочах чрезвычайно скупым, он вдруг совершал поступок невероятной щедрости. Как человеку подозрительному ему повсюду чудились заговоры, но, с другой стороны, Жюля поражала его прозорливость. Вот такая противоречивая личность правила планетой Меленария.
      — Он мне нравится все больше и больше, — сказал Жюль Вонни после второго дня работы у герцога.
      Нападение началось внезапно, поздно ночью, когда в доме спали все, кроме охраны у ворот. Поскольку это были не простые охранники, а прошедшие специальную подготовку и вооруженные специальным оборудованием СИБ, их не удалось застать врасплох. Они сразу почуяли что-то неладное.
      Едва стал распространяться сладковатый запах тираскалина, мощного снотворного газа, в комнате охраны сработали датчики. Ядовитое вещество еще не достигло опасной для человека концентрации, когда по всему поместью зазвучали сигналы тревоги. Люди СИБ быстро натянули противогазы и приготовились к бою.
      Большой вертолет опустился на открытое пространство перед особняком, и тотчас же из него выскочила дюжина вооруженных головорезов, самых отчаянных, каких только смог найти Абель Говард. Они надеялись, что под воздействием тираскалина охрана не сможет оказать им сопротивление, но тем не менее подготовились к любому повороту событий. Облаченные в боевые доспехи, они быстро выхватили свои бластеры и принялись поливать смертельными лучами все движущееся.
      Охрана открыла ответный огонь из своих специальных тяжелых бластеров, способных пробить практически любые защитные доспехи, кроме самой прочной космической брони. К тому же все агенты окончили Академию Службы и прекрасно стреляли, поэтому численный перевес нападавших не принес им преимущества.
      Воздух во внутреннем дворе шипел от летящих в обоих направлениях лучей огромной мощности, вспыхивающих там, где они попадали на растительность. Вскоре вся местность оказалась объята огнем. Сражающиеся не обращали на него внимания, опасаясь лишь оружия противников.
      Едва наступило небольшое затишье, водитель герцога предприняла смелый шаг. Посадив в неуязвимый для лучей лимузин своих товарищей, она бесстрашно ринулась в самую гущу нападающих. Враги бросились врассыпную, из распахнувшихся дверей автомобиля высыпали агенты СИБ со сверкающими бластерами.
      Началось настоящее побоище. Нападавшие, уже не оказывая сопротивления, бросились назад к вертолету, думая лишь о спасении, некоторые из них лежали распростертыми ниц. Но когда они добежали до вертолета и поспешно оторвались от земли, смертоносный луч из дула бластера одного из агентов СИБ срезал лопасть винта. Потерявший управление вертолет рухнул на землю и превратился в гигантский огненный шар, погребя под собой пассажиров.
      Как только прозвучал сигнал тревоги, Жюль и Вонни тоже приготовились к действиям. Они выскочили из своей комнаты с оружием в руках, готовые во что бы то ни стало защитить герцога. Они следили за захватывающим зрелищем на улице, но не принимали в нем участия. Хотя Жюля подмывало вмешаться, он знал, его задача — обеспечение последней линии обороны герцога Хэнфорта.
      Они поступили правильно, оставшись на своих местах, так как сражение во дворе явилось отвлекающим маневром. Пока на площадке перед домом разворачивалось сражение, три негодяя предприняли попытку пробраться через черный вход. Они смело прошли в дом, надеясь, что в таком шуме никто не заметит сигнализации дверных датчиков.
      Эти трое убийц были деплейнианцами. Люди с родины д'Аламберов требовались не только в качестве телохранителей и разведчиков, преступный мир охотно нанимал их для выполнения самых черных дел. Они обладали теми же проворством и силой, как и их честные собратья, и стоили очень дорого.
      Когда нападавшие ворвались в комнату, Жюль и Вонни встретили их во всеоружии. Жюль отпрыгнул в сторону, свалив герцога Хэнфорта на пол, и луч бластера вспорол воздух в том самом месте, где тот только что стоял. Вонни тем временем тоже отскочила, уклоняясь от луча бластера, но не упала. Схватившись в прыжке за занавески, она повисла на них, оглядела комнату, и, подняв оружие, выстрелила в ответ.
      Нападавшие поняли: неожиданность их вторжения не дала ожидаемого результата. Они поспешно спрятались от ответного огня Вонни и приготовились к длительному противоборству.
      Вонни не могла долго оставаться на месте — ее позиция оказалась слишком уязвимой. Резким движением она выдернула занавески из креплений и вместе с ними упала на пол. Она заняла боевую стойку, в одной руке сжимая бластер, а из другой по-прежнему не выпуская ткань занавесок.
      Во время этой короткой заминки Жюль ухитрился вместе с герцогом залезть под массивный стол из солентового дерева. Это временное укрытие не могло служить защитой от концентрированного огня бластеров, но Жюль, высунувшись из-за стола, провел серию выстрелов, не давая убийцам выглянуть из укрытия.
      Взрыв вертолета застал врасплох всех. Бандиты, не понимая в чем дело, испугались. Подобный взрыв не входил в разработанный ими план. Похоже ситуация вышла из-под контроля и какая-то из сторон предприняла неожиданно решительный шаг. В любом случае они не видели смысла высовываться и продолжать схватку. Лучше всего скрыться, пока не поздно.
      Однако они не успели осуществить свое намерение. Вонни, раскрутив над головой штору, как лассо, набросила ее на трех убийц. Тяжелая ткань, достигнув цели, обрушилась на негодяев с такой силой, что свалила их с ног и выбила из рук оружие.
      Жюль и Вонни поспешили к упавшим, сжимая в руках бластеры. Но они не собирались применять оружие — не из-за сострадания к закоренелым преступникам, просто необходимо оставить в живых хотя бы одного из нападавших, чтобы получить информацию о том, чьи разум и воля стоят за этим покушением.
      Поэтому агенты СИБ вступили в рукопашную схватку. Вонни набросилась на одного из мерзавцев, под градом ее стремительных ударов он сразу же потерял сознание. Жюль с точностью умелого воздушного акробата нырнул под руку другого, ударив его головой в солнечное сплетение. Несчастный отключился, прежде чем воздух вышел из его легких.
      Третий убийца, используя краткую передышку, не терял времени даром. Когда Жюль и Вонни расправились с первыми двумя противниками и обернулись к оставшемуся негодяю, тот уже успел вскочить на ноги и схватить бластер. Первой целью он выбрал Вонни, распростертую на полу рядом со своим противником. Не медля ни секунды, убийца выстрелил в нее.
      Девушку спасла только ее мгновенная реакция. Уловив боковым зрением поднимающуюся с бластером руку, чисто инстинктивно перекатилась на спину и прикрылась, как щитом, находящимся без сознания бандитом. Луч бластера попал негодяю в спину, не задев Вонни.
      Тем временем Жюль тоже начал действовать. Быстро вскочив на ноги, Жюль прыгнул на убийцу, когда тот выстрелил в Вонни. Негодяй попытался повернуться и поймать лучом Жюля, но опоздал на какую-то долю секунды. Стокилограммовое тело навалилось на него, и оба покатились по полу.
      Но набитая дорогой мебелью комната представляла собой не лучшую арену для борьбы. Жюль сильно ударился головой о ножку стула. Удар оглушил его всего лишь на мгновение, но это обстоятельство едва не стало роковым.
      Противник Жюля прекрасно воспользовался этой крошечной заминкой и, высвободившись, поднялся на четвереньки. Он поднял свой бластер, готовясь выстрелить, но не успел, его настиг луч, выпущенный из противоположного угла комнаты. Вонни, подобрав свое оружие, выпустила заряд в негодяя, опередив его на считанные доли секунды. Затем, пробежав комнату, опустилась на колени рядом со своим женихом.
      — Ты в порядке? — спросила она.
      Кивнув, Жюль медленно поднялся на ноги. Он посмотрел на бесчувственное тело того убийцы, которого он ударил головой.
      — Что ж, похоже, одного мы все-таки взяли живьем.
      Затем оба агента посмотрели на герцога, стоящего за перевернутым столом, где его оставил Жюль. Достав небольшой бластер, старик держал все это время под прицелом все происходящее, не выпуская ситуацию из-под контроля. Теперь, когда схватка завершилась, он убрал оружие.
      — И оно у вас находилось в руках все это время, да? — сердито воскликнул Жюль. — Знаете, вы могли бы и помочь нам справиться с этими мерзавцами.
      — Вздор, — сказал герцог Меленарийский. — Это вам платят за сохранность моей жизни. В конце концов я хотел убедиться, оправдываете ли вы затраченные на вас деньги.

      Несмотря на нож, воткнувшийся в стол в нескольких сантиметрах от ее руки и все еще качающийся, и Житану, испепелявшую ее взглядом, от которого расплавился бы свинец, Иветта рискнула посмотреть на Пайаса.
      — Что происходит? — шепнула она. — Имеет ли она право требовать это? Пайас кивнул.
      — К несчастью, по древнему обычаю она может вызвать на поединок всякого, кто задел ее честь или похитил любовь мужчины, которого она считает своим. Насколько я знаю, об этом обычае не вспоминали больше столетия — но он существует.
      Продолжающая бушевать Житана приближалась.
      — Если свинья-гаджи хочет мужчину, она сможет получить его только через мой окровавленный труп. Или Я убью ее, и он станет моим.
      Иветта быстро оглядела сидящих за столом, но встретила лишь безучастные взгляды. Ее здесь не знали, не любили, и никто ради нее не пошевелил бы и пальцем. Они чувствовали в Иветте смутную угрозу устоявшемуся положению вещей и не очень переживали бы ее смерть.
      Девушка предпочла бы избежать схватки. Она ничего не имела лично против Житаны, кем бы та ни была, и достаточно часто рисковала жизнью на службе у Императора, чтобы растрачивать свои силы в частных стычках. Но тут имелись и другие факторы, в частности, ее любимый Пайас — один из них. Хотя Иветта не знала всех тонкостей древнего обычая, она предполагала, что отступление запятнает позором не только ее саму, но и Пайаса в глазах его родных и друзей. Возвращение домой и без того принесло ему достаточно горя, она не хотела усугублять его.
      Стиснув рукоять ножа, торчащего из стола, Иветта вытащила лезвие и поднялась с места.
      — Я не люблю драться, — ровным голосом произнесла она. — Но я БУДУ драться, защищая себя и тех, кого люблю.
      Стоявшая перед ней Житана самодовольно ухмыльнулась. Иветта чувствовала боль стоявшего позади Пайаса. Он, без сомнения, и сам не желал драки, но, так же как и она, понимал неизбежность этого поединка.
      — Будь осторожна, Ив, — предупредил он. — Она опытна.
      Иветта уже заключила это по тому, как Житана двигалась, приближаясь к ней. Лезвие ее ножа, направленное вверх, готово совершить молниеносный колющий или вспарывающий удар; она ловко маневрировала в зависимости от обстоятельств, в то же время, не отрывая взгляда от Иветты и всей душой стремясь к победе. Иветта, видя ловкие маневры соперницы, не удивлялась: естественно, Житана вызвала ее на поединок в том виде единоборства, в котором считалась мастером. «Это называется нечестной игрой», — цинично подумала Иветта.
      Она вышла из-за стола на открытое пространство. Житана, чуть изменив направление, продолжала надвигаться на нее. В комнате стояла мертвая тишина — все ожидали, чем закончится поединок.
      Две женщины настороженно следили друг за другом, пытаясь найти брешь в обороне противника, и обеим это не удавалось. Иветта, не желавшая этой борьбы, проявляла больше терпения и не собиралась наносить удар первой.
      Житана, напротив, рвалась в бой. Покружив минуты две, она устала играть в выжидание и решила вынудить Иветту действовать. Ее нож стремительно метнулся в глаза деплейнианки.
      Иветта засекла едва заметное напряжение мышц, предшествующее удару, и когда лезвие ножа Житаны, сверкнув, устремилось к ее лицу, она чуть отступила вправо и подняла левую руку, отражая выпад соперницы.
      Однако движение Житаны оказалось обманным; Иветта среагировала на угрозу глазам, но рука Житаны опустилась, а левая нога поднялась, нанося ужасный удар в промежность Иветты. Даже рефлексы Иветты оказались недостаточно быстрыми, чтобы полностью нейтрализовать последствия этого выпада; она начала падение, увидев нацеленную в нее ногу, поэтому удар оказался не таким сильным, как рассчитывала Житана, но все же свалил Иветту на пол.
      На планете с высокой гравитацией, такой, как Ньюфорест, с силой тяжести на поверхности в два с половиной раза больше земной, любое падение приводило к серьезной травме. За много веков обитатели таких миров так и не смогли приспособиться к этим суровым условиям. Хотя кости их стали толще и в определенной степени прочнее, они сохранили в основном то же содержание кальция, какое выработалось за миллионы лет на Земле. Кости ломались, когда человек падал под сокрушительной силой высокого притяжения.
      Иветту спас многолетний опыт работы в Цирке. Удар Житаны вывел ее из равновесия. Не видя никакой возможности предотвратить падение, девушка все же постаралась избежать катастрофических последствий его. Используя ловкость опытного акробата, Иветта свернулась в плотный клубок и опустилась на более мягкие части тела, защитив, точно подушкой, хрупкие кости. В то же время она использовала переданный ударом импульс для кувырка назад. В одном непрерывном движении девушка упала, совершила кувырок и вскочила на ноги, снова готовая к битве.
      «Я недооценила ее и переоценила себя, — строго отругала себя Иветта. — В последние несколько лет я так привыкла работать в мирах с невысоким притяжением и сражаться с людьми, чья реакция не такая быстрая, как моя, что возвращение на планету с высокой гравитацией требует времени, чтобы приспособиться. Житана прожила здесь свою жизнь, и ей этот мир привычней, чем мне. Ее реакция ни в чем не уступает моей. Надо учесть все промахи».
      Она понимала: единственным ее преимуществом являлась интенсивная подготовка к цирковым выступлениям и большой опыт схваток не на жизнь, а на смерть, который, безусловно, многого стоил.
      Житана расстроилась, что ее излюбленный и всегда безотказно действовавший трюк не сработал, и не удастся быстро завершить поединок. Готовясь к затяжной схватке, Житана по-прежнему не сомневалась в своей победе, хотя и высоко оценила способности своей соперницы.
      Она сделала еще один ложный выпад, но на этот раз Иветта не попалась на него. Житана отпрянула назад, и две женщины снова начали кружить по комнате. Теперь Иветта чувствовала себя в большей безопасности; изучив противника, она поняла, что главная слабость той в нетерпеливости, в желании закончить все как можно скорее. Разумеется, поединок не затянется долго лишь благодаря рассчитанной быстроте Иветты.
      Житана сделала небольшое обманное движение левым плечом, затем стремительно ринулась вперед. Ее нож резанул, следуя вниз за движением руки, но рассек лишь воздух.
      Иветты в том месте не оказалось. Она двинулась на ложный выпад, а не от него, приблизилась к Житане на опасное расстояние и проскочила под ее рукой, держа нож наготове. Житана молниеносно отпрянула назад — но недостаточно быстро. Лезвие ножа Иветты вспороло ей руку, оставив длинную рану, из которой брызнула кровь.
      Взвыв от боли, Житана поспешно отскочила прочь. Рана, похоже, только придала ей решимости уничтожить Иветту; с яростью она сверлила взглядом деплейнианку.
      «Пусть выходит из себя, — хладнокровно подумала Иветта. — Чем больше она теряет рассудок, тем нетерпеливее и неосмотрительнее становится. Этим стоит воспользоваться».
      Ньюфорестианка сделала новый выпад, от которого Иветта легко уклонилась. Когда Житана проносилась мимо, Иветта с силой ударила ее кулаком по затылку, отчего соперница отлетела к стене, находящейся в нескольких метрах. Падение Житаны вызвало пару смешков среди зрителей; достигшие, слуха Житаны, они еще больше разъярили ее. Такого унижения она не потерпит.
      Восстановив равновесие, она, казалось, слепо бросилась вперед на Иветту. Та снова приготовилась отступить в сторону, но в последний момент заметила, как Житана ловко перебросила нож из правой руки в левую. «Она одинаково хорошо владеет обеими руками!» — запоздало подумала Иветта.
      Она уже настроилась двигаться в одну сторону, уклоняясь от ножа, но тот внезапно обрушился на нее совсем с другой стороны. Иветта едва успела откинуть голову назад, и нож Житаны полоснул ее по шее. Его кончик едва коснулся кожи, появилась красная капля.
      Иветта, теряя равновесие, схватила руку соперницы, убив разом двух зайцев: она смогла удержаться от нового падения и в тот же миг дернула Житану к себе, мертвой хваткой воздушного акробата вцепилась в нее и начала крутить вокруг себя. Через несколько секунд Иветта завладела вторым запястьем Житаны, и изо всех сил надавила на болевую точку. Житана оказалась меж двух огней: постараться сохранить равновесие и в то же время удержать нож, несмотря на боль в руке. Именно попытка сделать одновременно и то и другое привела ее к поражению. Дернувшись, Житана попыталась высвободиться из рук Иветты. Но та не ослабляла хватки, и Житана поневоле выронила нож. Она попыталась подхватить его, но Иветта оказалась проворнее.
      Увидев, что нож начинает падать, она освободила правую руку Житаны и стиснула ее горло. Сжимая шею ньюфорестианки, Иветта рванула ее к себе, и оторвала соперницу от пола, лишив ее столь необходимой точки опоры. Житана судорожно закашлялась, но звук прекратился, когда Иветта приставила свой нож к ее горлу. Присутствующие смолкли, пораженные этой неожиданной победой.
      — Полагаю, согласно правилам, определяющим ход подобных дел, я имею право убить тебя, — сказала Иветта достаточно громко, чтобы слышали все. — И у меня, конечно же, нет особых причин щадить тебя. Ты напала на меня первой, и я имела право защищаться. Однако, — продолжала она, — насколько я могу судить, главная причина твоего нападения на меня в том, что ты любишь Пайаса — или думаешь, что любишь. По правде говоря, это не такое уж страшное преступление; и тут есть и моя вина. Так что предлагаю заключить договор. Я пощажу твою жизнь, если ты в ответ пообещаешь мне отказаться от всех притязаний на Пайаса. Ты даешь мне слово?
      Чтобы придать убедительности своим словами, она схватила левую руку Житаны и резко заломила ее за спину. Житана вздрогнула, а Иветта шепнула ей в ухо:
      — Если не согласишься, я прямо сейчас оторву тебе руку.
      — Да, — сквозь стиснутые зубы выдавила Житана. — Даю слово.
      Отпустив соперницу, Иветта легонько оттолкнула ее от себя.
      — Благодарю, Житана. Ценю твое самопожертвование.
      Затем она обвела взором комнату, вглядываясь в море бесстрастных лиц.
      — Кажется, с меня хватит этой прекрасной трапезы, — спокойно проговорила она. — И боюсь, это физическое упражнение утомило меня. Если не возражаете, я откланяюсь и удалюсь, чтобы немного отдохнуть.
      — Я пойду провожу тебя, чтобы ты не заблудилась, — поспешно сказал Пайас.
      Взяв Иветту за руку, он повел ее к двери, повернувшись спиной к злобно бушующим родственникам.
      Вечером того, же дня Тас Бейвол постучал в комнату Житаны и вошел, не дожидаясь приглашения. Житана с перебинтованной рукой лежала ничком на кровати и плакала При появлении Таса молодая женщина подняла голову, пытаясь скрыть слезы.
      — А тебе что нужно? — спросила она.
      — Перекинуться несколькими словами по поводу проблемы, беспокоящей нас обоих.
      — Ты имеешь в виду гаджи? — приподнявшись на здоровой руке, Житана внимательно посмотрела на Таса.
      — Отчасти, — согласился тот — Но она — лишь часть наших забот. Итак, что мы собираемся делать с Пайасом?
      — Мне до него больше нет дела, — сказала Житана, раздраженно перекатываясь на спину и глядя в потолок. — Ты слышал, что я сказала сегодня: я отказалась от притязаний на него.
      — Однако ты ведь по-прежнему гражданка Ньюфореста, не так ли?
      — Я начинаю гадать, являюсь ли я вообще хоть чем-нибудь.
      Сев на край кровати, Тас схватил Житану за плечи и встряхнул ее.
      — У моего отца пятнистая лихорадка. Он может умереть в любую минуту. Тогда по закону нашим герцогом станет Пайас. Он заявил отцу, что не хочет оставаться здесь; он готов предать нашу планету и наш народ неизвестно ради чего. Такого человека ты хочешь видеть нашим правителем?
      Шмыгнув носом, Житана прогнала остаток слез и задумалась над словами Таса. Пайас уже дважды предал ее: в первый раз отказавшись от нее ради ее сестры, а теперь связавшись с этой отвратительной гаджи. Нет, она не желает, чтобы Пайас стал следующим герцогом Ньюфорестским.
      — Что ты замыслил? — спросила она Таса.
      — Мы созовем КРИСС. Несомненно, на это имеется достаточно оснований.
      Похоже, Житана сомневалась в правильности такого решения, и Тас торопливо продолжил.
      — Если я предложу собрать крисс, никто не станет слушать. Мои чувства к брату хорошо известны, к тому же я следующий за ним по старшинству. Я стану первым в наследовании трона, если все выступят против Пайаса. Слишком прозрачно. Но твой отец — самый влиятельный маркиз планеты. Если ты сможешь убедить его созвать крисс, ему подчинятся. Соберутся все. Как только они услышат, что сделал Пайас, они обязательно проголосуют против него.
      — Да, — прошептала Житана, уставившись в потолок. — Да, это послужит ему, сукиному сыну, хорошим уроком. Завтра же утром я позвоню отцу. Уверена, он будет потрясен не меньше моего.
      Тас начал нежно гладить пальцами ее щеку.
      — А как только меня утвердят новым маркизом и следующим герцогом, — мягко проговорил он, глядя Житане прямо в глаза, — я смогу сделать тебя следующей герцогиней.
      Потребовалось какое-то время, пока истинный смысл этих слов дошел до рассудка онемевшей от несчастья женщины. Она пристально вгляделась в лицо Таса. Не Пайас, но фамильное сходство очевидно. Довольно приятная внешность, и со временем некоторые недостатки не будут бросаться в глаза.
      Тас, наклонившись, поцеловал ее. Житана после недолгих раздумий обхватила руками его плечи и привлекла к себе, страстно возвращая поцелуй.

* * *

      Весь следующий день Пайас и Иветта пытались избавиться от неприятного осадка, оставленного предшествующими сутками. Они держались подальше от остальных членов семейства Бейвол, надеясь, что в их отсутствие случившееся забудется и гнев и неприязнь остынут. Оба понимали, что это надежда отчаяния, но не говорили ни слова.
      Утром Пайас показал Иветте поместье, обратив особое внимание на ухоженные сады. Иветта восхищалась красным цветом всей растительности. Так как кривая излучения солнца Ньюфореста имела пик в инфракрасном диапазоне, местная разновидность хлорофила, позволявшего растениям использовать энергию солнечного света для образования питательных веществ, отражала более длинные волны. Сначала Иветта поражалась обилию пестрых цветов на красных стеблях среди сочных красных листьев, но она видела так много необычного во время странствий по Галактике, что быстро перестала удивляться. Пайас с большим удовольствием перечислял названия растений и рассказывал об их особенностях.
      — Красный цвет — одна из основных причин, по которым я так люблю земные розы, — объяснил он.
      Странствуя по Империи, он приобрел привычку каждый день носить свежую розу за лентой шляпы или на рукаве.
      — Это что-то сугубо земное, и в то же время ее цвет передает сущность моей родной планеты. Я однажды попытался выращивать розовые кусты в нашем саду, но гравитация и необычный свет — это оказалось уже слишком, и они так и не выросли нормальными. Он с грустью вздохнул. — То, что я люблю, похоже, не уживается на Ньюфоресте.
      После чего резко сменил тему разговора.
      С удовольствием позавтракав в саду, где им накрыл стол Юрий, Пайас повел Иветту в столицу планеты город Гарридан осмотреть достопримечательности и сделать покупки. Никаких музеев и выдающихся архитектурных сооружений, но Иветта с огромным интересом прошлась по лавкам местных ремесленников. Ньюфорест до сих пор оставался настолько недавно освоенным миром, что в нем отсутствовала тяжелая промышленность; буквально все местные товары производились вручную. Зачарованная Иветта провела целый час, наблюдая за работой женщины-стеклодува. Она посетила ткачей и восхитилась их тканями и коврами. Один гончар предложил дать ей бесплатный урок своего искусства, и Иветта смастерила немного кособокий горшок; гончар вежливо кивнул, но девушка не сомневалась — он обязательно переделает ее работу, как только она уйдет. Иветта так много времени провела на планетах с высоко развитой цивилизацией, что забыла, как спокойны более простые миры.
      Пайаса узнавали повсюду, куда бы они ни пришли. Весть о его возвращении распространилась по всему городу, и все жители, казалось, встречали его словно долго отсутствовавшего родственника. Никакие слухи о скандале в семействе герцога не дошли до простых людей. Народ Ньюфореста любил Пайаса, несмотря на неприязнь к нему со стороны родственников.
      Когда молодые люди вернулись в особняк Бейволов, они обнаружили во внутреннем дворике много личных вертолетов. Пайас по геральдическим знакам на бортах определил, кому из знатных людей планеты они принадлежат. Возможно, он догадывался о цели их прилета, но постарался скрывать свои мысли. Иветта тоже заметила обилие важных вельмож, но решила ничего не спрашивать до тех пор, пока Пайас сам не заведет речь об этом.
      Они пообедали наедине в комнате Пайаса, и все время до них доносились звуки прибытия все новых и новых вертолетов. Пайас начал нервничать. После обеда, показывая Иветте свою библиотеку, он постоянно взглядывал на дверь, словно ожидая чьего-то внезапного появления.
      Его опасения, подтвердились. В комнату без стука вошли два его дяди и встали по обе стороны двери.
      — Пайас Бейвол, — сказал один из них, — ты призываешься на крисс.
      Пайас вздрогнул, затем, медленно закрыв глаза, кивнул.
      — Khorosho, я спущусь через несколько минут.
      — Ты пойдешь с нами СЕЙЧАС ЖЕ.
      Мгновение казалось, что Пайас готов взорваться от ярости; затем это выражение сменилось покорностью. Когда Пайас шагнул к своим дядьям, Иветта схватила его руку.
      — Что такое крисс? — спросила она.
      — Это означает «закон». Отголосок старой системы правосудия, когда старейшины — или в данном случае знать — судят нарушившего закон. Нарушившего племенные традиции.
      — Но в чем ты преступил закон? — настаивала Иветта.
      Она посмотрела на двух мужчин, стоящих у двери, но те никак не отреагировали на ее вопрос.
      — Точно я не уверен, хотя могу кое-что предположить. Тас выдвинет несколько любопытных обвинений, уверен. За всем этим чувствуется чья-то настойчивая враждебная рука.
      Он снова двинулся к двери, и Иветта сказала:
      — Разреши мне пойти вместе с тобой. Я знаю, это отчасти из-за меня… Пайас покачал головой.
      — Крисс только для мужчин — еще один пережиток племенно-родовых времен. Но даже если бы женщин допускали, тебе все равно не позволили бы присутствовать: ты чужеземка, иностранка и, таким образом, персона нежелательная. Мне придется пройти через это одному. Подожди меня здесь.
      Иветта хотела узнать, какие последствия может иметь это судилище и насколько оно опасно, но Пайас и его дядья быстро вышли из комнаты, и она не успела ничего спросить. Вряд ли случится что-то очень плохое, иначе Пайас оказал бы сопротивление. Поэтому ей не оставалось ничего другого, как ждать его возвращения.
      Медленно тянувшиеся минуты казались Иветте годами. Она попыталась отвлечься какой-нибудь книгой, но в настоящий момент ни одна из них не вызвала ее интереса. Иветта ходила по комнате, смотрела из окна на темноту вокруг и пыталась проанализировать все происшедшее со времени их приезда на Ньюфорест. Она могла сражаться с десятью самыми свирепыми приспешниками Леди А, но к подобным душевным мукам не была готова.
      Второй этаж дома выглядел пустынным. При малейшем звуке Иветта вскакивала и спешила к двери, надеясь увидеть своего жениха. Все ее отточенные чувства были обострены, ожидая какого-нибудь знака, указывающего на то, что Пайас возвращается цел и невредим.
      Прошел час, другой. Ее воображение разыгралось, рисуя одну за другой мрачные картины. Девушка пыталась представить Пайаса, стоящего перед криссом, опровергающего доводы брата. Как он поведет себя — дерзко или униженно? Искренне или уклончиво? Возможно ли применение оружия или дуэль останется только словесной? Снова и снова она мысленно повторяла незаданный вопрос: что сделают с Пайасом, если его признают виновным в нарушении обычаев? Смогут ли его убить? И скольких из них УБЬЕТ в этом случае она?
      Наконец Иветта услышала быстрые шаги по коридору, в которых слышалась ярость. Девушка внутренне приготовилась к незамедлительной атаке, если в комнату войдет враг. Она не покорится этому варварскому миру, и уж конечно же не сдастся без боя.
      Дверь распахнулась, и в комнату ворвался Пайас. Его лицо, обычно необыкновенно добродушное, искажал гнев.
      — Молодой ублюдок, — пробормотал Пайас. — Подлый, мелкий…
      — Что случилось? — спросила Иветта, быстро пройдя через комнату и встав рядом с ним.
      Пайас ударил кулаком по ладони, казалось, он не услышал ее.
      — Никогда не смог бы подумать, что столько вероломства и жестокости может сосредоточиться в одном человеке!
      Он взглянул на Иветту так, словно только что увидел ее.
      — Знаешь, что сделал мой братец?
      — Нет. Именно об этом я и спрашиваю тебя.
      Ее ласковый голос несколько успокоил Пайаса. Он положил руки на плечи Иветте, и она ощутила, как он весь дрожит от ярости. Пайас помолчал некоторое время, пытаясь собраться с мыслями.
      — Мой отец, будучи герцогом, обязан председательствовать на криссе. Его специально ради этого подняли с больничного ложа. Мне все равно, что предпринял Тас против меня; он всегда оставался мерзавцем. Но так издеваться на людях над моим отцом… над НАШИМ отцом…
      Пайас сделал глубокий вдох, пытаясь прийти в себя.
      — Меня обвинили в том, — более ровным голосам произнес он, — что я предал свой народ. Тас сказал, что пока я отсутствовал, занимаясь поисками Роу Карнери, я возненавидел людей нашей планеты, находя их слишком отсталыми. Он заявил, будто я вернулся домой, услышав о тяжелой болезни отца, и собрался унаследовать трон, но как только выяснил истинное положение, приготовился к незамедлительному действию. По его мнению, я не имел права привозить сюда свою… привозить сюда тебя — он грязно выругался, — это пощечина всем женщинам Ньюфореста.
      Я пытался опровергнуть все его доводы, но мне это плохо удалось. Хотя я люблю Ньюфорест и своего отца, я не мог объяснить, почему должен в скором времени покинуть планету. Я люблю тебя, и ты согласилась стать моей женой, но что еще я имел право рассказать о тебе.
      Он невесело рассмеялся.
      — Все это показалось неубедительным даже мне. А они сидели передо мной, два с лишним десятка людей, которых я знал и уважал всю жизнь. Многие из них любили меня и пытались помочь выкрутиться из этой переделки, но я не мог предоставить им какую-либо информацию, не выдав тайну Службы. Даже помимо своей воли они приняли окончательный приговор единогласно.
      По мере того, как Пайас продолжал, гнев в нем возгорался с новой силой.
      — Но мой ублюдочный эгоист-брат на этом не успокоился. Тас настоял, чтобы окончательный приговор огласил мой отец. Мой умирающий отец, который всегда так гордился мной и моими делами, которого в последние дни постоянно мучит боль… Остальные пытались отговорить его, но Тас остался непреклонен. Мой отец, несмотря на переживаемую муку, вынес мне приговор. Я даже представить не мог, насколько Тас жесток, что он принудит его сделать это.
      — Каким… каким был приговор? — спросила Иветта. — Тебя не убьют, нет?
      Выпустив гнев против своего брата, Пайас, казалось, немного успокоился. Пройдя к кровати, он уселся на нее и обхватил голову руками.
      — Нет, но это одно и то же. Меня лишили моего отца и семьи. Сожгли мои детские вещи и свадебную рубашку, уничтожили все мои фотографии. Я навечно изгнан с этой планеты, и все воспоминания обо мне должны быть стерты. Никто из знавших меня не заговорит со мной и даже не заметит моего присутствия.
      Пайас поднял голову, в глазах его была глубокая тоска.
      — Ив, это все равно что я перестал существовать.

      Оставив Вонни присматривать за герцогом Хэн-фортом и единственным оставшимся в живых бандитом, Жюль прошел к своей машине и связался с Шефом по закрытому каналу. Великому герцогу Зандеру фон Вильменхорсту потребовалось несколько минут, чтобы подойти к видеофону: в этот поздний час он наслаждался кратковременным сном, редкое удовольствие, учитывая обязанности Шефа СИБ. Однако, услышав голос Жюля, он тут же сбросил остатки сна и внимательно выслушал сообщение о перипетиях этого вечера.
      — Немедленно доставьте захваченного бандита в местное отделение, — приказал Шеф, когда Жюль закончил. — Обычно допросами у вас ведает Иветта, но чтобы ускорить дело, я пришлю кого-нибудь другого. И необходимо придумать какую-нибудь историю, чтобы ввести противника в заблуждение и удержать их от дальнейших попыток покушения.
      После краткого обсуждения решили сообщить прессе, что герцог Хэнфорт Меленарийский погиб во время организованного нападения. Хотя все террористы были убиты, им тем не менее удалось достичь своей цели. А тем временем живого и невредимого герцога предполагалось надежно спрятать до дня бракосочетания. Жюль и Вонни, освобожденные от функций телохранителей, направятся на поиски тех, кто отдал команду уничтожить герцога.
      Жюль доставил пленника в местное отделение СИБ и наблюдал, как опытный специалист дотошно допрашивал убийцу, используя почти все средства, исключая нитробарб, — следователь заверил Жюля, что пленный слишком мелкая сошка и не стоит тратить на него этот препарат. И без того из него все сведения выжали до капли.
      К сожалению, их оказалось немного. Деплейнианец не имел никаких политических убеждений, никаких философских взглядов, ничего не испытывал к герцогу Хэнфорту. Это был просто наемник — он убивал, кого ему приказывали.
      Все связи с подпольной организацией он осуществлял через человека по имени Кожоме, погибшего при катастрофе вертолета. Именно Кожоме передавал ему приказы и деньги. Убийца лишь вспомнил, что Кожоме упоминал заведение под названием «Железный Ангел» и то ли имя, то ли фамилию Говард. И как его ни допрашивали, к каким бы посулам и угрозам ни прибегали, никаких других сведений получить не удалось.
      В местном отделении СИБ имелись данные на ночной клуб, называющийся «Железный Ангел», довольно респектабельное увеселительное заведение для среднего класса. До сих пор не поступало информации о том, что клуб имеет связи с преступным миром, хотя изредка заправилы местных группировок захаживали туда. И все же это оказалось единственной имеющейся зацепкой, и Жюль и Вонни обязаны воспользоваться ею.
      Допрос окончился только утром, и Жюль снова связался с Шефом, чтобы обсудить общую дальнейшую стратегию и некоторые подробности. Через час они наметили план и окончили сеанс связи. Шеф начал разрабатывать детали предстоящей операции, а Жюль вернулся к Ивонне и рассказал ей о результатах допроса.
      — Мы должны внедриться в этот ночной клуб, — сказал он. — Шеф и я разработали для нас с тобой прикрытие: певица и антрепренер.
      — Не трудно догадаться, кто кем будет, — рассмеялась Вонни. — Ты ведь не можешь взять ни одной ноты.
      — А твой-то голос сейчас как?
      — Вообще-то я не занималась с тех пор, как покинула хор колледжа. Ну-ка, послушай, как он звучит?
      Девушка затянула имперский гимн.
      Жюль слушал, глядя на нее мечтательно.
      — Достаточно прилично для того, чтобы мне захотелось вытянуться во фрунт, — сказал он. — Возможно, тебе не суждено стать суперзвездой, но для забегаловки вроде «Железного Ангела» сойдет.
      — Но мне же потребуется какая-то одежда…
      — Не волнуйся, обо всем позаботились. Шеф договорился, чтобы Милочка Слокум что-нибудь подобрала для тебя; судя по всему это одна из лучших постановщиц шоу на Земле.
      — Но ты уверен, что «Железный Ангел» наймет меня?
      — Кто сможет отказать такому антрепренеру, как я? — усмехнулся Жюль.

* * *

      Два дня спустя выступавшая в «Железном Ангеле» певица неожиданно получила приглашение от синдиката развлекательной индустрии планеты Румфельт. Один из агентов заприметил ее, находясь на Земле в отпуске, сообщалось в послании, и его просто поразило ее выступление. Синдикат предлагал подписать многолетний контракт на кино, трехмерное телевидение, записи и концерты. Сумма контракта намного превосходила то, о чем певица даже не смела мечтать, но ехать нужно немедленно, пока вакансия свободна. Певица не задумываясь приняла предложение, ее нисколько не смутило обстоятельство, что планета Румфельт находилась в Секторе Четыре, принадлежавшем великому герцогу Зандеру фон Вильменхорсту.
      Неожиданный отъезд певицы застал врасплох управляющего «Железного Ангела», человека по фамилии Шоркен. Разгневанный по поводу столь неожиданного бегства, он с ужасом думал о полчищах антрепренеров, которые вскоре начнут осаду его заведения. Но тут, словно чертик из табакерки, появился невысокий коренастый мужчина, представившийся как Вилли Бледсоу и утверждавший, что у него есть певица с готовой программой. Бледсоу сказал, что услышал о вакансии от друга с Румфельта, и ему не терпится представить свою подопечную. Охваченный отчаянием Шоркен согласился на прослушивание.
      Вонни, готовясь выступать под именем Лилы Бомонд, непрерывно репетировала в течение двух дней под искусным руководством Милочки Слокум. Приятному голосу придали некоторую слащавость, очень популярную в это время среди певцов Земли, несколько простых танцевальных приемов должны были сопровождать пение. Вонни, к счастью, оказалась очень способной ученицей; gospoja Слокум признала, что у нее впервые такая одаренная девушка. Таким образом, к моменту прослушивания Вонни оказалась во всеоружии.
      — Кажется, я не переживала так с тех пор, как выступала в школьных спектаклях, — призналась она Жюлю перед выходом на сцену.
      — Расслабься и помни, ты не просто певица, ты актриса-у тебя есть свой стиль. Иди на сцену и срази их всех наповал.
      Выступление Вонни не производило впечатления самого лучшего, что есть в шоу-бизнесе, но управляющий «Железного Ангела», попав в безвыходное положение, не мог требовать экстра-класса. Наблюдая за номером Вонни, он просмотрел подделанные вырезки из газет, посвященные ее работе на планете Ларю, предоставленные ему Жюлем. Все выглядело нормально, и Лила Бомонд, по-видимому, имела хорошую репутацию стабильной артистки. По крайней мере она удовлетворит вкусы посетителей подобного заведения. Если ее дела в клубе пойдут хорошо, она продолжит свои выступления, в противном случае за время ее гастролей Шоркен подберет другую исполнительницу. Не успела Вонни закончить пение, как Шоркен уже подозвал Жюля и они подписали контракт сроком на десять дней.
      Но страх Вонни перед прослушиванием не шел ни в какое сравнение с тем чувством ужаса, какое она испытала перед первым выступлением тем же вечером. К счастью, в этот день в клубе собралось не так уж много народа. Изрядно переволновавшись, она с трудом заставила себя выйти на сцену. Но все ее опасения оказались напрасными; публика хорошо приняла ее и дважды вызвала на бис после того, как опустился занавес. Вонни успокоилась и более уверенно выполняла свою роль.
      Прошло девять дней, Лила Бомонд с успехом выступала на сцене, но к главной цели они нисколько не приблизились. До бракосочетания принцессы оставалось всего два дня. После нападения на герцога Хэнфорта не произошло никаких новых покушений на представителей знати; возможно, силы заговорщиков потерпели настолько значительный урон, что не смогли достаточно быстро оправиться. Или враг затаился и выжидал начала торжественной церемонии, готовя новый удар. Без сомнения, для этого события НЕЧТО припасено, хотя никто не мог даже предположить, что именно.
      Их единственная зацепка — этот ночной клуб — оказалась пустышкой. Никаких признаков подозрительной деятельности, никаких признаков предательского заговора. Самое страшное преступление-разбавление водой выпивки, разочарованно думал Жюль. Никаких следов человека по имени Говард, никаких следов Леди А — вообще никаких следов. «Если мне когда-либо захочется провести самый скучный вечер, — решил Жюль, — я буду точно знать, куда пойти».
      Наконец в четверг вечером перед последним выступлением Вонни к ней в гримерную зашел gospodin Шоркен.
      — Постарайся сегодня, Лила, — попросил он. — Клуб посетил сам Абель Говард.
      У Вонни тревожно забилось сердце, но она продолжала спокойно накладывать грим.
      — Кто это? — равнодушно спросила она.
      — Gospodin Говард — один из наших самых богатых клиентов, очень важный человек. Если ты ему понравишься и будешь вести себя с ним покладисто, получишь все. Надеюсь, ты поняла, что я имею в виду.
      Вонни прекрасно поняла намек, но решила немного поиграть в наивность.
      — Что прикажете делать? — спросила она.
      — Ничего — пока. Просто иди на сцену и выступай. Если ты произведешь впечатление на Говарда, он зайдет сюда после представления и пригласит тебя куда-нибудь.
      Как только Шоркен ушел, Вонни покинула гримерную и отправилась на поиски Жюля, поглощенного болтовней с одним из музыкантов, посвящавшим его в темные делишки клуба. Но кроме мелкой подпольной торговли наркотиками и случайной проституции, похоже здесь ничего не происходило, а Жюля подобная мелочь не интересовала.
      Отведя жениха в сторону, Вонни рассказала ему о визите Шоркена.
      — Я уж начал было подумывать, не является ли этот Говард мифом, — хмыкнул Жюль. — Но все зависит от того, клюнет ли он на приманку.
      — С каких это пор у меня сложности с соблазнением мужчин? — спросила Вонни, многозначительно покачивая бедрами.
      — Полегче, полегче, — сказал Жюль. — Нам нужен только один мужчина, вовсе не обязательно, чтобы к тебе на сцену полез весь зал.
      Он ходил взад-вперед, обдумывая план.
      — Попробуй сделать так, чтобы он пришел к тебе в номер в гостиницу, — попросил он наконец.
      — Поскакать перед ним на задних лапках? Это проще простого, милый. Но что мы будем делать с ним, когда я затащу его туда.
      — Предоставь это мне. Ты только изображай все время недалекую беспомощную девицу, что бы ни случилось. Выполняй все его просьбы. А я позабочусь о том, чтобы дела не вышли из-под контроля.
      — Да уж, позаботься, — сказала Вонни. — Уж если я и надумаю тебе изменить, то с менее отвратительной личностью, чем этот Говард.

* * *

      В этот вечер Вонни превзошла самое себя. Зал неистовствовал, ее шесть раз вызывали на бис, от возбуждения мужчины выскакивали в проходы и свистели. «Если Говард не клюнет на это, — подумала она, — мне придется отпустить бороду и начать курить сигары».
      Но Говард не обманул ее ожиданий. Не успела она закончить переодеваться, как он появился в ее гримерной. Верзила ей сразу же не понравился; слишком часто она встречала подобных людей в прошлом, и их варварское отношение к женщинам у нее вызывало отвращение. Но сегодня вечером Вонни придется сыграть роль до конца и без запинки.
      После крайне непродолжительной попытки завести непринужденную беседу Говард сразу же перешел к делу.
      — Ты мне нравишься, liubimaia, — сказал он так, словно вручал отличившемуся Почетную Медаль Империи. — Как ты смотришь на то, чтобы отужинать со мной?
      — Я уже поела, а мой антрепренер говорит, что я должна следить за весом, если хочу сохранить фигуру, — сказала она по-детски невинно. — К тому же он заставляет меня придерживаться очень строгих правил. Требует, чтобы я возвращалась домой и ложилась спать сразу же после выступления. Только так, по его мнению, я надолго сохраню молодость.
      — Похоже, он у тебя суровый тип, — затрещал Говард. — Слушай, а он предупреждал, чтобы ты приходила в номер одна?
      Вонни кинула на него кокетливый взгляд, постаравшись сделать его одновременно и невинным и понимающим.
      — Что-то я не упомню ничего такого. А что вы замыслили, гадкий мужчина?
      Говард весьма грубо изложил ей свои намерения. Вонни не пришлось заставлять себя краснеть, и вежливый положительный ответ она выдавила из себя с трудом. Говард ухмыльнулся, предвкушая еще одну победу.
      Покинув клуб, они поехали в автомобиле Говарда прямо к Вонни в гостиницу. Прижавшись к нему на заднем сиденье, девушка с трудом вымучивала из себя улыбку, когда его липкие руки шарили по ее телу. «Что только не сделаешь ради Империи! — думала она. — Надеюсь, Жюль, что бы он там не задумал, поторопится осуществить свой замысел; если этот ублюдок в ближайшее время не перестанет пыхтеть возле меня, я точно знаю, что не сдержусь».
      Подъехав к гостинице, они поднялись в лифте на одиннадцатый этаж, где располагалась комната Вонни. Нашарив в сумочке ключ, девушка отперла дверь. Они вошли в номер, и Вонни сразу потянулась к выключателю, но Говард остановил ее.
      — Нам ведь свет ни к чему, правда? — сказал он.
      Закрыв за собой дверь, он прижался к Вонни и принялся грубо целовать ее, в то же время неуклюже пытаясь расстегнуть платье.
      «Если Жюль не появится в самое ближайшее время, — с отвращением подумала Вонни, — я сама разберусь с этой обезьяной, и тогда ему придется ходить в раскоряку целую неделю».
      Но тут вспыхнул свет, и из противоположного угла комнаты донесся голос Жюля.
      — Ага! Так вот чем ты занимаешься за моей спиной?
      Вонни отпрянула от Говарда с выражением притворного ужаса.
      — Вилли, пожалуйста! Ты ничего не понял…
      — А что здесь понимать? Вот у меня фотография. — Он протянул мини-аппарат. — Он тебя обнимает, ты наполовину раздетая. Решила обмануть меня, так? Что ж, я тебя проучу. Когда этот снимок попадет в руки газетчиков, можешь поставить крест на своей карьере.
      Во время этого разговора Говард стоял в стороне, внимательно оценивая происходящее.
      — Не думаю, что ты кому-нибудь покажешь этот снимок, — спокойно сказал он.
      — Еще ни одна женщина, обманувшая меня, не осталась безнаказанной.
      — Выбрось снимок в сортир, — грубо засмеялся Говард. — Я знаю, в чем заключается твоя шутка, и не стану принимать в ней участие.
      — Шутка? — спросила Вонни.
      — Ну, разумеется, мне известна эта старая хитрость. Могу описать дальнейшие события. Лила умоляла бы тебя не рушить ее карьеру, а ты бы только смеялся в ответ. Тогда она обратилась бы за помощью ко мне, надеясь, что я предложу выкупить снимок у тебя. Поторговавшись для вида, ты отдал бы его мне за приличную сумму. Старый трюк — только я не клюну на такую дешевку. Не на того напали. Я не участвую в подобных играх.
      Жюль, кипя от переполняющей его ярости — скорее всего мнимой, — внезапно бросился на верзилу, явно настроенный на решительные действия. Но Вонни заметила: Жюль пока сдерживал свою силу. Игра началась. Говард смог уклониться в сторону и нанести удар в правый бок. Жюль неуклюже рухнул, но, быстро поднявшись, снова бросился на своего противника. На этот раз ему удалось нанести мощный удар Говарду в подбородок, заставивший землянина отлететь назад. Но опять Жюль действовал не в полную силу. Он мог бы оглушить верзилу; однако тот только мотнул головой, отгоняя туман перед глазами, и ринулся в драку.
      Мужчины сплелись в тесный клубок посреди комнаты, не переставая колотить друг друга. Вонни так и подмывало прийти на помощь своему возлюбленному, но она помнила его наставления изображать глупую женщину. Она начала догадываться о планах Жюля, поэтому безвольно забилась в угол и оттуда наблюдала за происходящим, держа все же ситуацию под контролем.
      У обоих мужчин были разбиты губы, у Жюля к тому же струилась кровь из рассеченной брови. Похоже, они оба устали, борьба потеряла напряжение, и Жюль и Говард тяжело дышали. Наконец внимание Жюля на мгновение ослабло, и Говард нанес сокрушительный удар в солнечное сплетение, заставившее деплейнианца согнуться пополам, и точным ударом отшвырнул Жюля на середину комнаты. Тот попытался подняться на ноги, но беспомощно рухнул на пол и остался лежать, в сознании, но без движений.
      Говард двинулся к нему, чтобы закончить дело, но тут вмешалась Вонни.
      — Пожалуйста, не убивайте его! — воскликнула она.
      Звук ее голоса заставил Говарда остановиться. Он оглянулся на девушку, затем посмотрел на распростертое тело Жюля и решил, что с противника хватит.
      — Вы напали не на того парня, — повторил он.
      Затем у него в голове мелькнула мысль. Склонившись над Жюлем, он поднял его и без усилий швырнул на кровать.
      — И все же ты дрался неплохо, — сказал он.
      — Недостаточно хорошо, — простонал Жюль сквозь распухшие губы. — Я проиграл.
      — Не принимай это близко к сердцу, не так уж много ребят способны одолеть меня, — похвалился Говард и критически оглядел Жюля. — Ты деплейнианец?
      — Ага. Хотя и не был там уже несколько лет. Столкнулся с… э… некоторыми неприятностями. Говард кивнул.
      — Да, понимаю, такое случается. Слушай, мне сейчас не хватает людей, и у меня нашлось бы дело для парня, умеющего действовать кулаками. Мне не нравится, что вы пытались надуть меня, но думаю, я расплатился за это. Как ты смотришь на то, чтобы поработать на меня?
      — Что я должен буду делать?
      — Ничего особенного, совесть тебя потом не замучает, поверь мне. Тебе придется только получать приказы и выполнять их, и за это получать довольно приличные деньги.
      — Что значит «приличные»?
      — Триста в неделю.
      Закрыв глаза, Жюль долго обдумывал предложение. Наконец посмотрел на Говарда.
      — Договорились.
      Достав из кармана карточку и стило, Говард написал на обороте адрес и положил ее рядом с Жюлем.
      — Придешь завтра ровно в девять утра, понял? Он устало направился к двери, затем, обернувшись, окинул взглядом Вонни.
      — Встретимся с тобой как-нибудь в другой раз, милашка, когда нам никто не помешает.
      С этими словами он покинул номер.
      Как только за ним закрылась дверь, Вонни смочила полотенце и стала обтирать Жюлю лицо. Она прикасалась к ссадинам как можно нежнее, но все равно Жюль морщился и стонал.
      — В чем дело, Жюль? — спросила девушка, не прекращая обрабатывать раны. — Ты к старости стал медлителен?
      — Не время для оскорблений, девочка, — слабо ответил тот. — Я… ой, жжет!., тебе не понять, как я старался, чтобы этот разряженный бабуин победил. Он был таким неуклюжим и столько раз подставлялся, что я решил, будто это ОН пытается проиграть. Думаю, большинство схваток он выиграл, просто-напросто запугивая противников. — Он усмехнулся. — Но я добился того, чего хотел. Я решил, что после неудачи на вилле герцога Хэнфорта Говарду понадобятся новые люди. Мне только предстояло доказать, что я не чураюсь нечестных делишек и неплохо работаю кулаками — хотя и не слишком хорошо, чтобы представлять для него угрозу. А теперь, когда я в его команде, остается только выведать его стратегические замыслы.
      — И все же я предпочла бы доставить его на допрос, — возразила Вонни. — Есть несколько интересных методов, которые я с удовольствием опробовала бы на нем.
      Жюль покачал головой.
      — Пока еще рано. Если Говарда возьмут за два дня до свадьбы, его группа рассеется. А мы должны разоблачить всю эту чертову организацию, и самый лучший для этого способ — заставить их думать, что все идет прекрасно, до тех пор, пока мы не узнаем о них все. Возможно, это не самый быстрый метод, но зато надежный.
      Завтра утром, перед тем как отправиться по адресу, указанному Говардом, я извещу Шефа. А сейчас мне нужно немного отдохнуть. Никогда не думал, что для того, чтобы проиграть схватку, надо затратить столько сил. Как бы это не вошло в привычку. А ты куда?
      — Приму душ, — ответила Вонни. — Говард облапал меня всю своими грязными ручищами, и мне придется долго скрести свою кожу, чтобы вновь почувствовать себя чистой.

      Положив голову Пайаса себе на колени, Иветта слушала его рассказ о приговоре, вынесенном криссом. Она пыталась представить себя на его месте,
      Свои чувства, если б ее семья отреклась от нее, лишила бы всего, отказалась бы даже признавать впредь само ее существование. Девушку охватила дрожь. Есть такие вещи, о которых даже думать спокойно невозможно.
      — Неужели им удастся осуществить это?
      — Если люди решат не замечать меня, как сможет кто-то помешать им?
      — Но они не смогут игнорировать тебя, когда станешь герцогом. В твоем распоряжении будут войска, тебя поддержит Император, если…
      Но Пайас покачал головой.
      — Ты ничего не поняла. Меня лишили ВСЕГО. И поскольку я больше не считаюсь сыном моего отца, титул унаследует Тас, а не я.
      — Но это же вопиющее противозаконие, — воскликнула Иветта. — Доктрина Стэнли гарантирует право преемственности старшему ребенку, вне зависимости от того, популярен ли он среди местного дворянства.
      — Доктрина Стэнли замечательна в теории, но на практике в ней оказывается много дыр. Предположим, например, что меня осудили за убийство. Существует множество юридически обоснованных причин отвергнуть мои притязания на титул. Крисс — это здешний эквивалент суда, и он только что признал меня виновным в серьезном преступлении. Даже в лучшем случае на пересмотр этого решения уйдут годы — и какой от этого будет прок?
      — Может вмешаться Император. Я знакома с ним лично, он хороший человек. Я уверена, он сразу увидит несправедливость крисса и вынесет вердикт, объявляющий тебя законным герцогом.
      Встав, Пайас прошелся по комнате, напомнив Иветте ее брата, который расхаживал так же, решая какой-нибудь сложный вопрос.
      — Khorosho. Предположим на минуту, что Император положит руки мне на плечи и скажет: «Пайас будет править Ньюфорестом». Возможно, мне удастся избежать всех киллеров, которых подошлет ко мне Тас — а он, как ты понимаешь, не остановится ни перед чем. И даже в случае, если я смогу арестовать и казнить его, какое правление я получу? Я смогу поддерживать порядок только с помощью войск Императора. Но как только он отзовет их, мне придется вербовать армию в чужих мирах, ибо ни один ньюфорестианец не последует за мной, даже тот, кто любит меня. Мы — упрямый народ, и всегда были такими. Поэтому до самой своей смерти мне придется править, опираясь на силу оружия, силой заставлять подчиняться моим приказам. Если я захочу достичь чего-нибудь, мне придется стать тираном. — Повернувшись к Иветте, он посмотрел ей прямо в глаза. — Ив, я всегда считал, что правителю нужны уважение и сотрудничество его подданных, а если этого нет, он должен уйти, уступив место более достойному. Наверное, это звучит в духе архиконсервативной древности времен демократий на Земле; видит бог, они оказались недейственными. Я боролся за то, чтобы заслужить уважение и любовь своих будущих подданных…
      — И ты получил их, — прервала его Иветта. — Сегодня я видела этих людей. Ты самый популярный человек на планете.
      — Возможно, но только до сегодняшнего дня. Я знаю этих людей, Ив. Как только 1слух о криссе дойдет до них, они отвернутся от меня. Они привыкли подчиняться нашим законам. Я не хочу делать их рабами ради достижения высшего титула, такая власть мне не нужна. Пусть ее получит мой брат, если она сделает его счастливым. У меня есть нечто получше — ты.
      Вспыхнув, Иветта опустила глаза.
      — Если тебя это хоть немного утешит, — сказала она, — я вторая в очереди на наследование титула герцогини Деплейнианской, сразу за моим братом Робертом.
      — Ив, мне все равно, даже если бы ты была голодающей крестьянкой, живущей в лачуге, ты — императрица моего сердца.
      Он уселся рядом, положив руки ей на плечи. Обнявшись, они обменялись долгим поцелуем, от которого замерли сердца, и Иветта почувствовала, как растет ее любовь к этому доблестному и поистине благородному мужчине. Но и тут недремлющая практическая сторона натуры Иветты взяла верх.
      — Что ты теперь станешь делать? — спросила она.
      Пайас встал и подошел к окну.
      — Что ж, жизнь моя еще не кончена, — сказал он. — Скоро я начну новую карьеру с моей невестой. Ради этого я готов отправиться в ссылку. Теперь моя жизнь принадлежит тебе и Службе; надеюсь, у меня будет так много забот, что я даже думать не смогу ни о чем другом. Возможно, через пару лет я и вовсе забуду о Ньюфоресте.
      Но когда Пайас выглянул из окна во тьму, окутавшую планету, которой он когда-то собирался править, Иветта ощутила, как чувство глубокой потери захлестнуло ее возлюбленного. Она встала, подошла к нему и обвила руками.
      «До конца жизни мне придется стараться восполнить эту потерю, причиной которой явилась я, — подумала Иветта. — Остается только надеяться, что он этим удовлетворится».

* * *

      Пайас и Иветта намеревались провести на Ньюфоресте шесть дней и заказали себе обратный билет на корабль, который возвращался на Землю как раз к бракосочетанию принцессы. Но неожиданный поворот событий и двусмысленное положение, в котором они оказались, охватившее их гнетущее чувство — все это заставило их подумать о более скором возвращении.
      Планета Ньюфорест лежала в стороне от оживленных путей, и корабли посещали ее гораздо реже, чем другие миры. К счастью для Пайаса и Иветты, у пассажирского лайнера, совершавшего чартерный рейс неподалеку от планеты, случилась небольшая поломка, и он попросил разрешения на посадку для ее устранения. Позвонив в космопорт, Иветта выяснила, что можно купить билеты на это судно.
      Когда молодые люди покидали особняк Бейволов, он казался совершенно пустым. С вещами в руках они прошли по коридорам, не встретив там ни души; челядь сделала все возможное, чтобы избежать контакта. Пайасу очень хотелось заглянуть к отцу и попрощаться с ним, но он понял, что старик вряд ли приветствовал бы это и свидание лишь усилило бы душевную боль.
      Во дворе их ждал вертолет, за штурвалом которого сидел Юрий. По дороге в космопорт старый слуга не произнес ни слова, но когда молодая пара выходила из вертолета, он прошептал:
      — До свидания, Пайас.
      Мужчины со слезами обнялись и поцеловались; затем Юрий, сев в вертолет, улетел.
      Известие о криссе распространялось быстро; в космопорту, похоже, все уже знали о случившемся. Иветта увидела, что Пайас оказался прав; еще вчера его встречали радушными улыбками, сегодня же люди отворачивались, избегая даже смотреть на него. При регистрации билетов разговаривать пришлось Иветте; служащие не желали замечать присутствие молодого человека. Тот стоически перенес все, хотя Иветта видела, насколько глубоки его страдания.
      Пайас не выходил из каюты до тех пор, пока космический корабль «Керида» не оторвался от поверхности Ньюфореста. Но по мере удаления от негостеприимной планеты, его печаль, казалось, ослабевала. Он вышел из каюты, полный прежнего веселья и обаяния.
      — Надо мной больше не довлеют обязанности маркиза Ньюфорестского, — объяснил он изумленной и обрадованной Иветте. — Отныне я вновь становлюсь тем беззаботным и галантным повесой, с которым ты познакомилась, с розой за ленточкой шляпы и накидкой на плечах. Однако я сохраню имя Пайаса Бейвола — будь я проклят, если у меня отнимут и ЭТО.
      Они быстро перезнакомились с остальными пассажирами, совершавшими космическое путешествие. Почти все они оказались дворянами с окраин Сектора Двадцать Два и летели на Землю исключительно с целью увидеть бракосочетание принцессы с ее суженым. Ни один из них не бывал прежде на Земле, и предстоящее настолько волновало их, что они старались не обращать внимания на разницу в общественном положении, в обычных обстоятельствах не позволившую бы им общаться с двумя простолюдинами, за каковых они приняли молодых людей.
      Главное, они летели на Землю и скоро увидят царственное бракосочетание в Бладстар-холле.
      Пайас вскоре очаровал всех присутствовавших на борту судна — особенно дам — своим учтивым поведением и занимательными рассказами. Подкрепляя созданный им образ, он организовал импровизированное казино, чтобы приятнее скоротать долгий путь на Землю. Поистине он оказался незаменимым попутчиком.
      «Керида» совершила еще три запланированные посадки, взяв на борт новых пассажиров, что значительно удлинило путешествие. На девятый день со времени вылета С Ньюфореста на корабле вдруг зазвучал сигнал тревоги. Пайас находился в гравитационном салоне, играя партию «пять в лузу», когда началась сумятица. Люди в панике повскакивали из-за стола.
      — Что такое? — пронзительно вскрикнула одна графиня. — Мы с чем-то столкнулись?
      — Спокойствие, товарищи, — сказал Пайас, сдвигая шляпу на затылок. — Мы в субпространстве, пустом, как бутылка пьяницы. Нам просто не с чем столкнуться, кроме как, может, с другим кораблем, но шансы на это ничтожно малы. Возможно, капитан решил устроить тренировку. У нас на Ньюфоресте говорят: «Умный не пугается тени дьявола». Прежде чем нервничать, давайте хотя бы подождем последних известий.
      Однако очень скоро причина тревоги стала ясна. Из громкоговорителя донесся резкий голос капитана Бакарди, объявившего:
      — Всем пассажирам следует незамедлительно вернуться в свои каюты и ждать дальнейших сообщений. К нашему кораблю приближается судно, отказывающееся дать опознавательные сигналы. Впредь до его идентификации мы можем предполагать, что это пиратское судно, и принимать соответствующие действия. Через пять минут мы выйдем в обычный космос. Повторяю, все пассажиры должны незамедлительно запереться у себя в каютах. Конец обращения.
      Теперь даже Пайас не смог развеять страх, охвативший пассажиров. В панике люди хлынули в узкие проходы, отчаянно пытаясь добраться до своих кают. Дворяне, с детства приученные к хорошим манерам и вежливому обхождению, толкали и пихали Друг друга, стараясь быстрее добраться до своей каюты.
      Отыскав среди этой давки Иветту, Пайас вытащил ее из людской толпы.
      — У тебя есть какие-нибудь мысли по этому поводу? — спросил он.
      — Будь я проклята, если запрячусь у себя в каюте, ожидая нападения пиратов, — со спокойной решимостью заявила Иветта. — Это небольшой пассажирский корабль с малочисленным экипажем. Капитану понадобятся все, кто умеет держать оружие.
      — Он приказал всем пассажирам, включая нас, вернуться к себе в каюты, и мы должны ему повиноваться. Не можем же мы просто подойти к нему и сказать: «Мы — агенты СИБ, позвольте предложить свою помощь».
      — Нужно спрятаться до начала схватки, — сказала Иветта. — В разгар сражения капитан не станет накидываться на нас с упреками, ему будет не до нас.
      Воспользовавшись суматохой, два агента пытались подыскать себе укрытие. Наконец они остановились на баке, где хранились запасы продовольствия, теперь практически пустом, поскольку его содержимое съели за время полета. Команда, поглощенная подготовкой судна к отражению нападения извне, ничего не замечала вокруг, и молодые люди беспрепятственно проникли в свое убежище. Пайас и Иветта, устроившись там, ждали выхода из субпространства, зная, что до этого момента никаких действий не произойдет.
      — Как ты думаешь, почему пираты напали именно на наш корабль? — спросил Пайас.
      — Понятия не имею, — ответила Иветта.
      Большинство пиратов старалось захватить грузовые корабли; если груз оказывался достаточно ценным, его выгодно продавали на черном рынке. Риск в таких случаях почти отсутствовал: грузовики имели малочисленные экипажи, так как во время полета в субпространстве работы на борту было немного. Некоторые пираты понаглее охотились за более крупной добычей, большими роскошными космолайнерами. Считалось, что если человек может позволить себе путешествовать на таком крупном корабле, он довольно богат и либо имеет при себе драгоценности и другие ценные вещи, либо за него можно потребовать выкуп. Но такие лайнеры обычно хорошо вооружались, имея в своем составе группы наемников, поэтому нападения на них — весьма опасное занятие.
      Но «Керида» не попадала ни в первую, ни во вторую категорию. Этот сравнительно небольшой чартерный корабль не имел на борту ценного груза и вез несколько небогатых пассажиров. Хотя все они принадлежали к видным представителям знати на своих планетах, вряд ли они стоили больших денег. К тому же «Керида» не летала по постоянному расписанию, что значительно усложняло задачу определения ее местоположения.
      Иветта отбросила подальше эти мысли; сначала им с Пайасом предстоит расправиться с пиратами и только потом размышлять, откуда они взялись.
      Любое судно, подвергшееся нападению пиратов, обязано немедленно выйти из субкосмического пространства и подать сигнал о помощи. Только в обычном космосе сигнал бедствия может быть услышан и есть надежда, что Имперский Флот откликнется на него вовремя. К тому же пиратский корабль, движущийся в субпространстве со скоростью, значительно превышающей скорость света, нередко проскакивает мимо ставшей внезапно тихоходной цели и теряет ее след. И отыскать его так же трудно, как иголку в стоге сена.
      Разумеется, пираты хорошо знали, что «Керида» постарается как можно скорее выйти из субпространства, и уже поджидали ее в космосе, готовые к сближению и абордажу.
      Все произошло очень быстро. Как только «Керида» покинула субпространство, ее штурман попытался связаться с ближайшей космической базой. Его визави на пиратском корабле тем временем включил особый генератор, препятствующий прохождению волн. В то же время канониры пиратов открыли огонь из тяжелых бластеров по корме своей жертвы. Они действовали в высшей степени профессионально и аккуратно: им потребовался всего один выстрел, чтобы вывести из строя двигатели «Кериды», после чего маленький чартерный корабль беспомощно завис в космосе, и тотчас же пиратский корабль решительно двинулся вперед. Маневровые двигатели неумолимо приближали его к «Кериде», и когда пассажирское судно оказалось совсем рядом, открылся шлюз и небольшой облаченный в боевые доспехи отряд полетел к корпусу жертвы. За собой они буксировали так называемый абордажный шлюз, похожий на простой ящик.
      Пираты проворно прикрепили этот «ящик» к шлюзовой камере «Кериды» и герметично закрепили его, после чего вошли внутрь и закрыли за собой люк. Теперь можно вскрыть шлюзовую камеру, не беспокоясь о возможных разрушениях — воздух не вырвется подобно урагану, убивая людей и уничтожая имущество.
      Предводитель нападавших умело орудовал лазерным резаком. Меньше чем за пять минут он проделал отверстие в толстой наружной обшивке «Кериды» и проник внутрь корабля, остальные последовали за ним. Команда маленького корабля собралась у шлюзовой камеры, готовясь достойно встретить негодяев, но их ручные бластеры оказались бессильны против прочных боевых доспехов пиратов.
      Пираты же использовали только станнеры. Лишив экипаж «Кериды» сознания, они могли беспрепятственно завладеть кораблем. Видя, что организованное сопротивление подавлено, они отправились осматривать пассажирский отсек.
      Когда уничтожили двигатели, из строя вышел и ультраграв, предназначенный для поддержания искусственного тяготения. Пайас и Иветта, так же как и остальные пассажиры на борту «Кериды», почувствовали, как пол уходит у них из-под ног, повергая их в состояние невесомости. Подобное ощущение достаточно хорошо знакомо агентам СИБ, потому они не испытали особых затруднений.
      Выбравшись из своего укрытия, они направились к шлюзовой камере, зная, что именно там разворачиваются сейчас основные события. Подплывая к ней, они услышали шум непродолжительного сражения и поняли, что команда «Кериды» побеждена. Теперь оборона корабля легла исключительно на их плечи.
      Для начала агентам СИБ следовало раздобыть какое-нибудь действенное оружие. Оба имели с собой миниатюрные станнеры, абсолютно бесполезные против боевых доспехов пиратов. Сейчас необходимы тяжелые ручные бластеры, но в настоящий момент такими владели только пираты.
      Вновь затаившись — на этот раз в проходе, — молодые люди дождались, пока пираты проплыли мимо, направляясь в рубку корабля. Когда захватчики удалились на достаточное расстояние, агенты СИБ выскользнули из укрытия и бесшумно скользнули вслед за ними. Последний пират несколько отстал от своих товарищей и представлялся подходящей целью. Когда пираты завернули за угол, Иветта дала знак к нападению.
      Они синхронно набросились на намеченную жертву. Пайас схватил пирата за талию, скрутил его и резким движением вывел из равновесия. Иветта тем временем выхватила у него бластер из кобуры на поясе. И его рукояткой с силой ударила по самому слабому месту доспехов пирата — лицевой пластине. Прозрачный стеклопластик треснул, но не раскололся. Пират попробовал поднять руки, защищая глаза, но Пайас крепко держал его. Иветта нанесла еще один удар, и на этот раз пластина разбилась, порезав пирату лицо. Девушка, направив в дыру кулак, стукнула его прямо в нос, от чего пират затылком треснулся о твердую поверхность шлема. Его тело тотчас же обмякло, негодяй потерял сознание.
      К несчастью, все космические скафандры были оборудованы радиосвязью. Как только Пайас схватил несчастного пирата, тот испуганно вскрикнул. Он не успел произнести ничего связного, но его приятели всполошились и вернулись посмотреть, что происходит.
      К этому времени Иветта уже держала бластер на взводе, готовая в любую секунду открыть огонь. Смертоносный луч вырвался из дула ее оружия в сторону фигур в доспехах, плывущих в глубине коридора. Девушка не промахнулась: луч попал в грудь одному из пиратов, прожигая тяжелый металл доспехов и испепеляя тело. Послышался агонизирующий крик, гулким эхом раскатившийся по коридору.
      Пайас же, хоть безоружный, тоже вступил в бой. Воспользовавшись обмякшим телом пирата, на которого они напали, словно метательным снарядом, он пустил его через весь коридор прямо в гущу пиратов. После чего они с Иветтой бесстрашно бросились вперед, усиливая натиск.
      Если бы существовало хотя бы слабое притяжение, возможно, они добились бы успеха. Тяжелые боевые доспехи сковывали движения; Пайас же и Иветта, оба из мира высокой гравитации и легко одетые, в сравнении с пиратами могли действовать молниеносно, но… Но для того, чтобы как можно рациональнее использовать свою скорость, им постоянно требовалась поверхность, от которой можно оттолкнуться. В невесомости подобная поверхность отсутствовала. У агентов СИБ имелся только один бластер на двоих, в то время как их противники пщ 1—красно вооружены и защищены доспехами.
      Жужжание сканнеров наполнило воздух — пираты вступили в бой. Несмотря на всю свою ловкость, Пайас и Иветта не смогли уклониться одновременно от всех лучей и через несколько секунд уже плавали без сознания посреди коридора.
 
      Несколько часов спустя они пришли в себя. Еще минут десять все вокруг было словно в тумане — сказывалось последствие шока. Казалось, звуки то нарастали, то затихали, а окружающие предметы сначала на мгновение приближались, а затем снова удалялись в небытие.
      Корабль по-прежнему оставался в космосе; они тут же определили это по отсутствию гравитации. Их тела парили в просторном светлом помещении. Оглядевшись, молодые люди увидели других людей. Когда зрение полностью восстановилось, они поняли, что находятся в салоне «Кериды» вместе с Другими пассажирами и экипажем корабля. Два пирата охраняли дверь со станнерами наготове. Они не спускали глаз с пленников и не представлялось никакой возможности застать их врасплох.
      У Пайаса болела голова. Он еще никогда не испытывал действие станнера на себе, и надо признать, ощущение оказалось не из приятных, хотя это все же лучше смертельного луча бластера.
      Остальные, увидев, что молодые люди постепенно оживают, осведомились, все ли в порядке. Иветта заверила их, что они в неплохой форме, только никак не поймут суть происходящего. Их просветил один ярл.
      После абордажа пираты согнали всех в этот салон, поскольку в одном месте легче держать людей под наблюдением. Затем пиратское судно, взяв на буксир «Кериду», потащило ее к себе на базу. До сих пор никто из пассажиров не пострадал от действий пиратов, но положение могло в любой момент измениться.
      «Значит, все это ради выкупа», — подумала Иветта. Но хотя никакое другое объяснение ей в голову не приходило, она сильно сомневалась в правильности такого вывода, поэтому отбросив в сторону бесплодные догадки, постаралась поддержать пленников и, насколько возможно, развеять их страхи.
      Пайас обнаружил свою шляпу плавающей неподалеку — пираты швырнули ее вслед за ним. Выудив головной убор, молодой человек проверил кобуру, спрятанную за розой на ленте; министаннер, который он хранил там, оказался на месте. Почувствовав себя лучше, Пайас нацепил шляпу на голову и вместе с Иветтой стал ждать дальнейшего развития событий.
      Четыре часа спустя путешествие завершилось. Всех выгнали из салона, провели по коридору и вывели через шлюзовую камеру в баротрубу. Возникло ощущение легкой гравитации, чуть большей, чем полное ее отсутствие; Иветта предположила, что база пиратов находилась на каком-то астероиде, летавшем в пустом пространстве между звездами. Подобные межзвездные тела служили идеальным местом для всяких тайных баз, потому что было почти невозможно определить их местонахождение.
      Пленников провели по сходням и собрали всех вместе в маленькой комнате. Перед ними за стойкой сидел мужчина восточной наружности в ладно скроенном расшитом мундире, а у него за спиной стояли трое подручных. Мужчина спрашивал у каждого его фамилию и сверялся с отпечатанным списком, после чего пассажира выводили через боковой выход.
      Очередь продвигалась быстро, и всего через три минуты наступил черед агентов СИБ. Главарь пиратов кивнул им, и они шагнули вперед.
      — Ваши фамилии? — резко спросил он.
      — Пайас Бейвол, а это моя невеста Иветта Дюпре.
      Дважды изучив список, главарь не нашел там таких фамилий.
      — Вы лжете, — наконец сказал он. — Таких людей нет в списке заявленных.
      — Мы не планировали заранее сесть на борт «Кериды», — сказала Иветта. — Мы подсели на Ньюфоресте, где корабль делал незапланированную остановку для устранения поломки.
      Внимательно разглядывая их некоторое время, главарь жевал кончик стило.
      — Что ж, похоже на, правду, — пробормотал он, рассуждая вслух. — Это также объясняет задержку корабля.
      Иветта старалась стремительно обработать поступившие данные. Эти пираты заранее получили исчерпывающую информацию о всех пассажирах и о маршруте корабля. Хотя пираты и пытались обычно заранее выведать все подробности о предполагаемой жертве, прежде чем решить, стоит ли на нее нападать, столь обширные сведения свидетельствовали о наличии разветвленной сети, превосходившей все, чем обладали простые букконьеры. Иветта пристальнее всмотрелась в человека, который допрашивал ее.
      И ей бросилась в глаза небольшая деталь, которую она не заметила сначала. На шее главаря висела тонкая серебряная цепочка с кулоном из крошечной микросхемы. Иветта уже видела подобные: их носили в качестве отличительных знаков главные приспешники Леди А. Если главарь принадлежит к этой тайной организации, тогда не удивительно, что у него имелась столь исчерпывающая информация. Это также означает, что цель набега не просто захват в заложники нескольких дворян, он имеет далеко идущие планы
      Главарь пиратов с любопытством взглянул на
      Пайаса.
      — Бейвол с Ньюфореста? — спросил он. — Случайно, ты не родственник?.
      — Нет, — ответил Пайас, — ни в коей мере.
      Пожав плечами, главарь что-то отметил у себя в списке. Затем, обернувшись к одному из своих подручных, сказал:
      — Эти двое не представляют для нас никакой ценности. Увести их и без промедления пустить в расход.

      Наутро после драки в гостиничном номере Жюль отправился по адресу, указанному Говардом. Он остановился перед серым обшарпанным зданием в не слишком зажиточной части города. Надпись на вывеске почти стерлась от старости и непогоды. Войдя внутрь, он оказался в гимнастическом зале, который посещают подростки по пути наверх, спортсмены по пути вниз, и множество безликих, никуда не движущихся и не спешащих.
      В зале стоял спертый запах пота. Слышались ритмичные удары кулаков по боксерским грушам и напряженные стоны мужчин, пытающихся накачать мышцы и вернуть себе спортивную форму. У Жюля мелькнула мысль, как мало все это претерпело изменений со времен гимназиумов древних греков. Используемое для упражнений снаряжение с годами становилось все более сложным, но основные движения оставались теми же и мало изменилось само человеческое тело.
      Быстро оглядевшись, Жюль подошел к мужчине в окошке, отвечающему за оборудование.
      — Человек по имени Говард попросил меня зайти сюда сегодня утром, — сказал он, показывая карточку, полученную накануне.
      Взяв карточку, управляющий долго вертел и разглядывал ее, шевеля от напряжения губами.
      — Да, — наконец ответил он. — Это наверху, комната Д-5.
      Он вернул карточку Жюлю.
      Жюль поднялся наверх по грязной лестнице. В указанной комнате он застал с дюжину мужчин, сидящих на стульях, расставленных рядами, словно в классе. Говарда среди них не было, и Жюль в ожидании тоже сел. Мужчины, придирчиво оглядев вновь прибывшего, потеряли к нему интерес.
      Входили новые люди, занимали свободные места, и наконец комната заполнилась. Пять минут спустя вошел Абель Говард. В неброской одежде, но, судя по суровому выражению лица, человек далеко не простой.
      — Давайте сначала выясним один вопрос, — начал Говард. — Если кто-либо из вас считает, что работа на меня будет простой, он может тут же уйти. Вы здесь потому, что люди, нанятые мной прежде, мертвы. И у вас есть вероятность закончить тем же. Если это пугает вас, вам здесь не место.
      Никто не сделал движения в сторону двери, но кое-кто все же нервно заерзал на стуле.
      — Черт возьми, — заметил один из сидящих на последнем ряду, — мы все когда-нибудь умрем. Так почему бы не получить за это деньги?
      Эта шутка вызвала у остальных нервный смешок.
      Говард подождал, пока смех утихнет, и продолжил.
      — Второе, что я хочу довести до вашего сведения: хозяин — я. Вам будут платить за безоговорочное выполнение моих приказов — не за то, чтобы думать, не за то, чтобы спрашивать соседа, что думает он, а за то, чтобы делать то, что скажу я. И я не собираюсь платить тем, кто начнет вступать в споры со мной или подвергать сомнению мои решения. Если кто-то считает такое положение вещей для себя неприемлемым, пусть скажет сразу.
      И снова никто не шелохнулся.
      — Рад, что мы понимаем друг друга. Наше первое дело состоится завтра после обеда. Оно будет нелегким. Вы все должны прибыть сюда к десяти утра, и я снабжу вас всем необходимым.
      — И что именно предстоит сделать? — спросил один из присутствующих, когда стало ясно, что Говард не собирается распространяться об этом.
      — Что я говорил насчет вопросов? — рявкнул Говард. — Какое для вас имеет значение, что вам придется делать? Вы сделаете то, что я вам скажу, и точка.
      — Думаю, он имел в виду, — заговорил Жюль, — что, возможно, гораздо проще подготовиться к делу, если имеется хотя бы грубое представление о его предполагаемом характере. Ведь есть разница в подготовке к сидению с ребенком и к ограблению банка.
      Говард метнул на него мрачный взгляд.
      — Узнаете, когда узнаю я, — проворчал он. — Не беспокойтесь, все подготовят как следует.
      Реакция Говарда сказала Жюлю о многом. Стало ясно, что хозяин и сам не догадывается о предстоящем задании и это его раздражает, очевидно, его самого не устраивает подобное положение вещей. Абель Говард явно принадлежал к тем, кто любит ведущие роли; находиться у кого-то в подчинении и исполнять чужие приказы — явно не для него. Чтобы удержать такого человека в узде, необходима сильная личность — и Жюль почти не сомневался, кто это мог быть.
      Очень тревожил тот факт, что операция планировалась на завтрашний полдень: именно на это время назначена государственная церемония, посвященная бракосочетанию наследной принцессы Эдны. Совпадение слишком явное, вряд ли Говард преследовал иную цель, тем более что он уже имел опыт покушения на высшую знать. Жюль почти не сомневался, что Говард — составная часть заговора, подготовленного и спланированного Леди А.
      Жюль видел Леди А лишь однажды, на видеопленке, которую они с Иветтой захватили во время выполнения задания на Убежище. Но и это немногое убедило его, что к этой даме нужно относиться серьезно. Она оказалась способной подчинить Говарда, но вряд ли тот смирится с положением пешки, безоговорочно выполняя приказы женщины.
      Сделав еще несколько общих замечаний, Говард заставил всех оставить номер телефона, по которому с ними можно связаться в случае крайней нужды. Затем отпустил всех, напомнив о сборе здесь же завтра в десять утра.
      Вернувшись к себе в номер гостиницы, Жюль посвятил полчаса разборке видеотелефона. Разложив внутренности аппарата на кровати, он достал из ящика шкафа небольшое устройство и, присоединив его к паре проводов, снова собрал телефон. Переделка очень существенная хотя и небольшая: теперь в видеотелефон был вставлен шифратор СИБ, по которому можно вести закрытые переговоры.
      Закончив эту работу, Жюль связался с Шефом во Флориде. Он подробно объяснил, что удалось выяснить им с Ивонни, и высказал свои личные подозрения о том, что в деле замешана Леди А. Как всегда, Шеф с неослабевающим вниманием слушал Жюля, и его гибкий мозг просчитывал, вычислял, оценивал услышанное.
      Когда Жюль закончил доклад, Шеф откинулся в кресле.
      — Альтернативы, насколько они мне видятся, следующие, — сказал он. — Первое: мы можем уже сейчас взять Говарда. Но таким образом мы тут же предостережем верхушку. Она заляжет на дно. Ищи потом ветра в поле.
      Второе: можно установить за ним тотальную слежку, окружить его таким количеством агентов и жучков, что он не сможет втихую даже в туалет сходить. Мы проверим всех, с кем Говард встретится с этого момента и до начала свадебной церемонии, проследим все его звонки — если он еще не получал приказаний, думаю, он получит их в ближайшие двадцать четыре часа. Хорошо бы узнать их одновременно с ним.
      Но если во всем этом замешана Леди А — а моя интуиция, думаю, как и твоя тоже, говорит именно об этом, — то ты, конечно, помнишь ее слова на той видеопленке: ее организации известны почти все наши действия. Пока мне не удалось перекрыть утечку информации; все сотрудники центрального управления имеют надежность не ниже десяти по двенадцатибалльной шкале, каждый квадратный миллиметр каждого кабинета тщательно исследован в поисках подслушивающих устройств. Я просто не могу понять, каким образом Леди А добывает столь подробную информацию — и это бесит меня.
      В любом случае, ЕСЛИ ее слова имеют под собой почву, взять Говарда под колпак — все равно что в открытую задерживать его. Леди А поймет, что мы частично подозреваем о ее планах, и, избавившись от Говарда, изберет другую тактику. Вполне очевидно, стоит предпочесть дьявола, уже известного нам, дьяволу, который нам незнаком.
      Склонив голову набок, высший офицер СИБ посмотрел на Жюля.
      — Думаю, наиболее предпочтителен план номер три. То есть ты и Ивонни останетесь там, где находитесь, и продолжите расследование до последней возможности в расчете на то, что заговорщики выдадут себя и свой план действий и не смогут вовремя отступить, не дав нам затянуть сеть. Мы — ты и я — будем ходить по канату над пропастью, где один неверный шаг означает гибель.
      — Я в своей жизни уже довольно много раз хаживал по канату, и пока мне это удавалось, — улыбнулся Жюль.
      Начальник вернул ему улыбку.
      — С тобой опасно применять цирковые метафоры — они звучат слишком буквально. Но надеюсь, я ясно выразил свою мысль. Нам придется выждать момент, когда Леди А и ее группа настолько втянутся в осуществление своего замысла, что уже не смогут остановиться, но и ожидание нельзя затягивать слишком долго, не то мы не успеем предпринять достаточно действенных шагов против них. Когда ставка-благополучие всей Империи, ожидание может стать крайне опасным.
      Улыбка Жюля исчезла, теперь он совершенно серьезно смотрел на своего начальника.
      — Разумеется, сэр, мне это понятно. Но говоря откровенно, до тех пор, пока мы не заткнем канал утечки, это единственная игра, которую мы МОЖЕМ вести. Шеф кивнул.
      — Я просто хотел, чтобы ты целиком понял сложность и опасность ситуации, прежде чем давать согласие.
      — Конечно. Больше того, я сам пришел к тем же заключениям. Именно этим сейчас и занята Ивонни: присматривает за Говардом. Как только что-нибудь случится, она сразу же даст об этом знать.
      Шеф вздохнул.
      — Да уж, определенно умеешь ты показать старику его никчемность. Именно потому ты и являешься моим лучшим агентом. Держи меня в курсе и удачи тебе, Жюль.
      — Благодарю вас, сэр.
      Еще до того, как Жюль закончил, лицо его начальника исчезло с экрана.

* * *

      Ивонна Руменье считалась настоящим асом в деликатном искусстве слежки за подозреваемыми. Она приехала вместе с Жюлем на встречу в спортзал и осталась ждать в его автомобиле. Жюль вернулся в гостиницу на такси, оставив супермашину в ее распоряжение.
      Прошло еще два часа, прежде чем показался Говард и, сев в свой автомобиль, уехал. Вонни заблаговременно прикрепила к кузову его машины передатчик и без труда могла следовать за ним по городу, не вызывая подозрений. Говард, по-видимому, не заметил слежки. Он подъехал прямо к ресторану «У Гастона» и вошел внутрь. Ивонни последовала за ним.
      Когда ее глаза привыкли к полумраку внутри, она огляделась и увидела, что цель ее наблюдения сидит за столом с очень красивой женщиной. Они полчаса уделили беседе: женщина спокойно, мужчина — возбужденно жестикулируя. В конце концов женщина передала Говарду пухлый коричневый конверт и, встав из-за стола, покинула ресторан. Вонни заколебалась, не зная, следует ли ей пойти за этой женщиной, узнать, кто она и чем занимается, или же остаться подле Говарда и выяснить дальнейшие его планы? Девушка остановилась на последнем. В конце концов, именно Говард являлся ее заданием и к тому же очень любопытно узнать содержимое конверта. Кроме того, Вонни сделала достаточно снимков женщины своей микрокамерой; она надеялась, что на их основе СИБ сможет установить ее личность.
      Если бы Вонни знала, кто перед ней, вероятно, она поступила бы иначе. Но, как и все, исключая пятерых в Службе Имперской Безопасности, девушка никогда не слышала о Леди А и не представляла значения именно этого человека в заговоре против Империи. Она никак не могла знать, что, сколько бы снимков этой женщины ни сделала, Служба не сможет соотнести их с личностью Леди А, так как Леди А официально не проходила ни в каких сводках. Возможно, весь ход галактической истории значительно изменился бы, проследи Вонни за этой женщиной; но — и никто не мог ее в этом упрекнуть — она этого не сделала. Исходя из известной ей ситуации, девушка приняла правильное решение.
      Закончив трапезу в одиночестве, Говард расплатился по счету и покинул ресторан. Вонни вышла вслед за ним, стараясь не обнаружить себя. Говард сразу же выехал из города и направился в горы; Вонни держалась на почтительном расстоянии от него, опасаясь, как бы он не заметил хвост. Они въехали в богатый квартал. Оставив свой автомобиль у ворот большого особняка, он вылез из машины и, отперев дверь, вошел в дом.
      Поставив свое авто чуть дальше вверх по улице, Вонни стала ждать. Но если это жилище Говарда, совершенно невозможно определить, сколько он там пробудет. Вонни начала злиться. Ей хотелось влезть в дом, узнать, что внутри конверта, который вручила Говарду женщина в ресторане, а заодно поставить жучок ему в видеотелефон. Но пока Говард оставался внутри, она не могла сделать ни того, ни другого. Оставалось лишь надеяться, что он уедет, и проникнуть в дом.
      А пока она связалась с Жюлем, находившимся у себя в гостинице. Ее жених уже завершил свой разговор с Шефом и с нетерпением ждал известий от Вонни. Указав ему местонахождение дома Говарда, девушка кратко изложила его действия.
      Жюль встрепенулся, когда Вонни упомянула женщину, с которой Говард встретился за обедом.
      — Как она выглядела? — спросил он, прилагая все силы, чтобы скрыть в голосе возбуждение.
      — Темные волосы, стройная, среднего роста, поразительно красивая, но очень холодная. Думаю, она способна заморозить даже айсберг. Возраст определить трудно, скажем, лет сорок, но ОЧЕНЬ хорошо сохранившаяся. Модно одета. Тебе это кого-нибудь напоминает?
      Жюль проклял случай, позволивший встретиться с этой женщиной Вонни, а не ему.
      — Не уверен, — солгал он. — Хотя, возможно, совсем нелишне немного понаблюдать за ней, если ты снова встретишь ее. Нам нужно проверить все контакты.
      — Khorosho, я поняла. А теперь подожду, пока Говард покинет дом, и осмотрю его изнутри. А Hen-tot (пока).
      Через час с лишним Говард вышел из дома и уехал вниз, в город. Подождав еще пять минут и убедившись, что он ничего не забыл и не вернется.
      Вонни выскользнула из машины и сзади прокралась к особняку.
      Все окна оказались закрыты, и, как Вонни определила с помощью специальных детекторов, прикрепленных у нее на поясе, они оборудованы охранной системой. Если кто-либо посторонний прикоснется к окну, такая система придет в действие, зазвучит сигнал тревоги, а злоумышленник получит мощный электрический разряд — возможно, недостаточный, чтобы убить его, но несомненно способный лишить сознания взрослого человека на время, необходимое для прибытия полиции. С этим очень сложным устройством Вонни провозилась целых десять минут, пытаясь отключить его имеющимися у нее инструментами. Покончив с этим, она вскрыла раму и проникла в дом.
      Девушка попала в небольшую кладовку рядом с кухней. Тихо обойдя дом, она вошла в гостиную, но быстро оглядев ее, ничего интересного не нашла. Продвигаясь дальше, Вонни попала в кабинет. На письменном столе валялся конверт, полученный Говардом в ресторане, а в пепельнице лежали остатки того, что, видимо, в этом конверте находилось раньше. Вонни вздохнула. Жаль, она не добралась до послания, прежде чем Говард сжег его, но на сожаления времени не оставалось. Достав с пояса небольшой цилиндрический пузырек, девушка ссыпала в него пепел. Эксперты из центральной лаборатории СИБ — специалисты экстра-класса — смогут извлечь кое-что даже из этого. По крайней мере попробовать стоит.
      Домашний видеотелефон Говарда представлял собой одну из тех вычурных моделей, у которых экран — целая стена кабинета. Вонни снова скорчила гримасу. Разобрать такой аппарат и вставить в него жучок — дело непростое; оставалось только надеяться, что Говард возвратится не скоро и она успеет со всем управиться.
      С мрачной решимостью Вонни принялась за дело и скоро разобрала видеотелефон на части. Достав из поясной сумки горсть электронных устройств, она вставила их в цепь. Ей пришлось изрядно потрудиться, задачка оказалась довольно сложной. Но зато вставленное девушкой устройство не только перехватывало входящие и исходящие сообщения и передавало их на специальный приемник у Вонни в автомобиле, но и отслеживало входящие звонки, позволяя проследить номер звонившего Говарду.
      Вонни так увлеклась своим занятием, что поздно услышала шум. Тихий шелест одежды, еле слышные шаги босых ног по ковру. Вздрогнув, Вонни обернулась и обнаружила, что смотрит в дуло станнера.
      Его держала молодая девушка, не старше двадцати на вид, и вызывающе красивая. Свободный шелковый халатик едва прикрывал бедра. «Подружка, живущая в доме, — подумала Вонни. — Проклятье! Следовало бы подумать о том, что здесь может находиться кто-то еще. Но кругом было так тихо!»
      Очевидно, девушка спала в дальней части дома, и ее разбудил слабый шум, произведенный Вонни. Решив, что это грабитель, девушка накинула халат и, взяв станнер, оставленный Говардом, прошла босиком по коридорам, надеясь застать злоумышленника врасплох. Бедняжка выглядела очень напуганной: она сжимала станнер обеими руками и, несмотря на это оружие, направленное на Вонни, не могла сдержать дрожь.
      Вонни, уроженка ДеПлейна и тренированная разведчица, не испугалась оружия, тем более в таких неопытных руках, и не растерялась.
      Не успел станнер зажужжать, как Вонни бросилась в атаку. Молниеносным движением она бросила девушку на пол и двинулась наперехват. Первый выстрел, не причинив вреда, попал в ковер, где только что находилась Вонни; второго уже не последовало, так как Вонни нежно шлепнула девушку по затылку — конечно, нежно для деплейнианки — и подружка Говарда, обмякнув, свалилась без сознания.
      Вонни заколебалась, что делать дальше. Оставить девушку здесь нельзя, та, очнувшись, сразу же вызовет полицию и сообщит, что застала в доме грабителя, орудующего с видеотелефоном. Потребуется лишь беглый осмотр, чтобы обнаружить жучок, и Говард поймет, что все его замыслы раскрыты. Допустить этого она не могла.
      С другой стороны, Вонни не желала убивать девушку только за то, что та оказалась невольно втянутой в чужую игру. Подружка Говарда ни в чем не виновна, разве лишь в дурном вкусе при выборе мужчины.
      В конце концов Вонни решила забрать девушку с собой. Ее можно забросить в местное управление СИБ и изолировать там до тех пор, пока все дело не завершится. Говард, конечно, начнет гадать, куда она исчезла; возможно, он обеспокоится настолько, что сообщит об исчезновении в полицию. Однако вряд ли ему придет в голову связать исчезновение своей подружки со слежкой и подслушиванием.
      И все же неожиданный поворот событий несколько вывел Вонни из колеи, заставив нервничать. Она поспешно закончила работу, не желая сталкиваться с новыми сюрпризами, и выглянула в окно кабинета. Совсем не хотелось тащить девушку до окна кладовки, которым она воспользовалась для входа, и в спешке она упустила самоочевидную возможность выйти через переднюю дверь.
      Вонни осознала свою ошибку в то самое мгновение, как прикоснулась к окну. Все окна в доме были оборудованы сигнализацией независимо друг от друга; отключение одной цепи не повлияло на остальные. Такое встречалось нечасто, и все же Вонни следовало бы подумать об этом. Она выругала себя за беспечность.
      Но мысль эта запоздала. Не успев додумать ее до конца, Вонни ощутила сильный электрический разряд, пронзивший ее тело. С непроизвольным стоном она отпрянула от подоконника и без сознания упала на пол.

* * *

      Говард быстро разобрался в ситуации. Когда он возвратился домой, его подружка Чарла как раз начала приходить в себя, а Вонни все еще пребывала в полной отключке. Естественно, Чарла рассказала Говарду, чем занималась «Лила Бомонд», и он быстро сделал необходимые выводы.
      «Они с Бледсоу работают над этим вместе, — подумал он. — Надо предпринять что-нибудь, чтобы наверняка остановить их».
      Говард прикинул, не связаться ли с Леди А и спросить у нее совета, но отбросил эту мысль. Она должна заплатить ему хорошие деньги за завтрашнюю работу, и если он сообщит ей, что за ним следят, вероятно, она отстранит его от дела и поставит тем в сложное финансовое положение. Он уже завербовал людей и, если не расплатится с ними, рискует вызвать их гнев. К тому же Леди А и так невысокого мнения о нем, зачем же подкреплять его, сознаваясь в своих ошибках. Если он сам разберется с двумя шпиками, все будет в порядке.
      Говард сделал два звонка: первый — одному из своих самых надежных людей, второй — Жюлю.
      — Бледсоу, у меня есть для тебя срочная работенка.
      — О? — спросил Жюль. — Какая?
      — Какая тебе разница? Просто приезжай ко мне без промедления. — Говард дал адрес, добавив:
      — Если не появишься здесь через час, забудь о завтрашнем.
      У Жюля этот неожиданный оборот вызвал подозрения; он не укладывался в схему. Вдобавок он уже два часа не имел сведений от Вонни и начал беспокоиться. Но Жюль ничего не мог предпринять; ему необходимо сохранить расположение Говарда до тех пор, пока он не узнает о его планах на завтра. Подъехав к дому Говарда на такси, он постучал в дверь.
      — Заходи, — сказал Говард, и как только Жюль сделал это, его сразил луч станнера, установленного на четверку — два часа бессознательности. Жюль упал на пол, не успев даже подумать, как же его раскрыли.
      — Посади его и девчонку к себе в машину, — сказал Говард подручному, — и позаботься, чтобы они попали в аварию… но где-нибудь подальше отсюда, понятно?
      Подручный кивнул.. Он очень хорошо умел устраивать аварии.

      Иветта и Пайас вздрогнули, уж слишком неожиданно вынес им смертный приговор главарь пиратов. Его замысел, несомненно, распространился на пассажиров благородного происхождения. А поскольку обоих агентов СИБ приняли за простолюдинов и они не опровергли это обстоятельство, сохраняя свое инкогнито, им предстояло умереть.
      Один из охранников, оторвавшись от стены, подошел к главарю.
      — Как всегда? — спросил он. Вожак кивнул.
      — Ага. За борт их.
      Молодые люди содрогнулись от этих слов. Оказаться выкинутым через шлюзовую камеру без скафандра и предоставленным смертоносному действию вакуума — это считалось одним из самых страшных наказаний. Хотя ни Пайас, ни Иветта лично ни разу не видели ничего подобного, они прекрасно представляли себе последствия попадания в столь враждебную среду. Без давления воздуха на кожу тело раздувалось и лопалось, словно воздушный шарик. Кровь начинала буквально кипеть в венах, разрывая мелкие сосуды и с пеной вырываясь изо рта, носа, ушей. Тонкий слой защитной жидкости испарялся с поверхности глаз, оставляя их сухими и беззащитными; без плотно сомкнутых век глаза разрывались. Рвались барабанные перепонки. Даже самые стойкие герои кричали от боли, выпуская из легких последние остатки воздуха и заставляя их сжиматься.
      «Уж лучше луч бластера в голову», — подумала Иветта.
      Зайдя агентам СИБ за спину, охранник подтолкнул их вперед; в условиях небольшой гравитации они буквально перелетели через комнату.
      — Шевелитесь! — сказал пират. — Вы же слышали, что сказал Линь, — у нас мало времени.
      Иветта и Пайас позволили, чтобы их вытолкали в узкий тускло освещенный коридор.
      — Прямо, — сказал охранник, усиливая свой приказ движением пистолета. — В конце коридора направо и через дверь на фабрику очистки воздуха.
      Агенты подчинились, двигаясь как можно медленнее. За считанные секунды в двух головах пронеслись десятки планов, но все не годились как неосуществимые. Оба помнили про министаннер, спрятанный Пайасом за большую красную розу на шляпе. Воспользоваться им можно только наверняка и только в том случае, если обеспечен путь отступления. В коридоре находилось слишком много народу, и побег немедленно обнаружился бы. Молодые люди ждали своего шанса, когда им представится лучшая возможность.
      Дойдя до конца коридора, они согласно приказу повернули направо. Фабрика очистки воздуха пиратской базы имела огромные размеры. Вверху вздымался гигантский пластиковый купол. Если бы астероид, на котором располагалась база, вращался вокруг какой-нибудь звезды, купол был бы прозрачным, чтобы пропускать свет и тепло; но так как астероид находился по меньшей мере на расстоянии светового года от ближайшей звезды, купол сделали матовым и покрыли множеством ярких проекторов, светящих на многие-многие ряды пышных зеленых растений, вытянувшихся на сотни метров. Разумеется, фотосинтез этих растений не мог обеспечить базу необходимым количеством кислорода; вдалеке Пайас и Иветта увидели огромный скалодробитель. В глубь астероида на добычу кислородосодержащих материалов посылались роботы, они доставляли эти материалы на базу и расщепляли их на составные вещества. В безвоздушном пространстве для любой базы, законной или нет, подобный процесс не являлся чем-то необычным; уже давно установлено, что любой планетоид приличных размеров содержит в себе достаточно связанного кислорода, для того чтобы неограниченно долго обеспечивать человеческие существа всем необходимым.
      Кроме Пайаса, Иветты и охранника, на фабрике никого не было. На это и надеялись агенты СИБ. Работа на подобной фабрике — дело тяжелое и грязное, и пираты постарались полностью автоматизировать ее. В конце концов одно из жизненных кредо пиратов — желание по возможности избегать честного труда.
      Сняв шляпу, Пайас рукавом вытер лоб.
      — Здесь жарковато, не правда ли? — сказал он. — Полагаю, эти фонари в закрытом пространстве создают парниковый эффект.
      Он снова надел шляпу на голову, успев достать свой министаннер из кобуры и спрятать его в рукав.
      — Угу, что-то вроде того, — ответил пират. Его выбрали для выполнения этого задания не за научные познания и не за разговорчивость. — Тебе недолго придется об этом беспокоиться.
      — Ну да, как раз об этом я и собирался поговорить. Хотя мы с Иветтой и не дворяне и, следовательно, не представляем интереса для твоего хозяина, но мы очень богаты и хорошо отблагодарим тебя, если ты поможешь нам выбраться отсюда.
      — Я помогу вам выбраться отсюда, — садистски ухмыльнулся пират. — Вот через эту шлюзовую камеру.
      — Нет, ты не понял меня, — сказал Пайас, сдабривая свой голос должной ноткой отчаяния. — Если бы ты похитил корабль и доставил нас на ближайшую планету, где имеется банк, думаю, мы могли бы хорошо вознаградить тебя. Как тебе нравится сумма в пятьдесят тысяч рублей?
      — Нравится безумно. Как только я ступлю ногой на любую планету вместе с вами, меня тотчас же арестуют. Почему я должен предавать своих собратьев ради того, чтобы вы спасли ваши жалкие шкуры?
      Они дошли до края купола и остановились у вспомогательной шлюзовой камеры. Охранник снова зловеще ухмыльнулся.
      — Заходите внутрь, оба.
      Больше медлить нельзя — надо действовать, и немедленно. Но охранник, взяв бластер наизготовку, держал его направленным в их сторону. Требовалось отвлечь его внимание на долю секунды, чтобы Пайас успел прицелиться и выстрелить, в противном случае они лишатся своего единственного шанса. Осознав это, Иветта приблизилась к пирату.
      — Возможно, есть что-то, чего не могут тебе предложить твои товарищи, а Я могу, — произнесла она томным голосом и начала расстегивать блузку. — На базе вам, наверное, ужасно одиноко. Разве тебе не хотелось бы, чтобы кто-то согревал тебя долгими холодными ночами?
      Ее голос наполнился тысячью обещаний, а предлагаемое зрелище напоминало рай. Ни один здоровый мужчина нормальной сексуальной ориентации не смог бы отказаться от возможности задержать взгляд на Иветте, даже если бы и не собирался принять ее предложение. Охранник попался в эту ловушку, и последствия для него оказались роковыми.
      Пайас воспользовался предоставленной ему возможностью. Как только пират повернулся к Иветте, ньюфорестианин вскинул, свой крошечный станнер и выстрелил. Охранник рухнул на пол, унося в небытие восторг от вида распахнутого декольте Иветты.
      — Что это ты так замешкался? — спросила Иветта, застегивая блузку. — Я открыла уже все, что могла, прежде чем ты пристрелил его.
      — Я тоже мужчина, любовь моя, — ответил Пайас. — И мне тоже хотелось посмотреть. Ведь я собираюсь жениться на тебе, и разве не имею я права время от времени осматривать товар? — Подойдя к пирату, он пнул его обмякшее тело. — Что нам с ним делать? Он выключился всего на два часа.
      — Нам потребуется гораздо большая фора для того, чтобы начать действовать. Если он не доложит своему вожаку, возможно, его еще долго не хватятся; но если мы оставим его где-то связанным с заткнутым ртом и кто-то наткнется на него, раскроется наш побег, — она помолчала. — Как ни ненавижу я поступать так с кем бы то ни было, кажется, ЭТО наш единственный выход.
      Она кивнула в сторону шлюзовой камеры.
      Пайас мрачно кивнул в ответ.
      — Я еще не привык убивать, но, похоже, вынужден согласиться. В конце концов этот пират без колебаний собирался поступить с нами именно так. Ему еще повезло, он будет без сознания, когда это случится.
      Он нагнулся, стараясь помочь Иветте протащить тело по полу к шлюзовой камере, хотя и знал, что его невеста вполне может сама с этим справиться.
      — По крайней мере последнее, что он видел в жизни, — это зрелище неописуемой красоты, — сказал Пайас, но Иветта пропустила мимо ушей его лесть.
      Они закрутили внутреннюю дверь, затем Пайас повернул рычаг, отпирающий внешнюю. Оба агента отвернулись от окошка, не желая видеть, что происходит с телом пирата, недавно собиравшегося покончить с ними. Вместо этого они отошли от двери, не говоря ни слова.
      — Полагаю, следующая наша задача, — произнес Пайас полушепотом, — украсть космический корабль и сбежать отсюда. Как только мы попадем на населенную планету, мы доложим о случившемся.
      — Ты умеешь управлять космическим кораблем? — спросила Иветта.
      — Все не хватало времени выучиться.
      — Аналогично. Этими делами всегда заведовал Жюль. Я специализировалась на другом.
      — Всегда можно обратиться к Линю и его людям с просьбой оказать любезность и доставить нас домой.
      — Цинизм тебе плохо идет, mon cher (дорогой). Наше положение пока не настолько безнадежно. У нас в запасе от двух до шести часов до того момента, когда наше бегство обнаружится. За это время можно многое успеть сделать. Давай разведу ем место, перед тем как строить поспешные планы.
      Они обследовали фабрику восстановления воздуха, внимательно изучая все мелочи. Большой купол не содержал ничего, кроме растений и оборудования для горноразработок и выделения кислорода.
      — Похоже, сюда нечасто заходят, — заметил Пайас. — Судя по всему, здесь вполне можно спрятаться.
      — Если организуют настоящие поиски, это одно из тех мест, куда заглянут в первую очередь, — указала ему Иветта. — От тщательных розысков мы здесь не укроемся.
      Покачав головой, Пайас опустил взгляд.
      — Порой, дорогая, ты заставляешь меня казаться очень глупым и бестолковым в нашем деле.
      Иветта провела рукой по его волнистым темным волосам.
      — Не расстраивайся — ты с нами всего два месяца. Я же выросла среди этого, помнишь? Ты обязательно всему научишься.
      У стены купола они нашли насосы, прогоняющие насыщенный кислородом воздух по лабиринту подземных туннелей, из которых состояла база.
      — О, чего бы я сейчас не отдала за несколько литров тирасколина, — сказала Иветта. — Вылить их в эту систему, и через несколько минут все уснут, так что нам останется только пройтись и связать их всех.
      Пайас же занялся обследованием самих воздуховодов.
      — Они огромны, — заметил он. — Полагаю, они специально сделаны такими, чтобы внутри могли передвигаться рабочие, исправляющие поломки.
      Они с Иветтой переглянулись, и их лица озарились улыбками.
      — И они идут вдоль всей базы, — продолжила Иветта его мысль. — Они приведут нас туда, куда мы захотим. Видишь, mon amour (любовь моя), монополия на блестящие мысли мне не принадлежит.
      Пайас состроил гримасу.
      — Но остается та же проблема. Как только станет известно, что мы на свободе, нас начнут искать, и мысль о воздуховодах, возможно, придет в первую голову и пиратам. При желании не составит никакого труда выгнать нас из вентиляционной системы.
      Иветта надолго задумалась над этим, гадая, что бы предпринял в данных обстоятельствах ее брат. Несмотря на ее проницательность, именно Жюлю приходили в голову лучшие мысли. «Я слишком привыкла перекладывать на него некоторые проблемы, — пронеслось у нее в голове. — Нужно развивать свои способности».
      — Что-нибудь сообразим, — сказала она наконец. — Надо только постараться четко сформулировать мысли. А пока мы здесь совершенно открыты и нас увидит любой пират, случайно зашедший сюда. Давай-ка залезем в воздуховод и, невидимые со стороны, обдумаем, как выбраться отсюда. Как снять эту решетку?
      Пайас изучил крепления.
      — Похоже, она защелкивается изнутри.
      Просунув руку в решетку, он вытянул ее так далеко, как только смог. После пары попыток ему удалось открыть защелку и оттянуть решетку с одной стороны. Открыв защелку с другой стороны, Пайас снял ее всю, и они смогли войти в воздуховод.
      Благодаря своему небольшому росту, молодые люди могли продвигаться по нему не нагибаясь.
      Внутри туннеля, было темно, а очень гладкий пол делал перемещение опасным, но на стенах через равные промежутки оказались поручни, прикрепленные для удобства ремонтников, которые время от времени выполняли внутри профилактические работы.
      — Очень обширная система, — констатировал Пайас, закрепляя решетку за собой. — Мы можем перемещаться по всей базе, куда нам вздумается, открывать решетки изнутри, выходить из воздуховода, а затем по желанию возвращаться назад, и никто не узнает об этом. Ну, на разведку?
      Они тихо и осторожно пошли по просторному металлическому туннелю. Пол имел наклон вниз, к центру планетоида, указывая, что основная часть базы располагается ниже поверхности. Иветта ожидала этого; гораздо проще копать туннели в скале и делать подземные поселения, чем строить купол над наземными. Естественные породы послужат теплоизолятором, и потребуется лишь незначительная воздухоизоляция, чтобы не допустить медленной утечки атмосферы.
      — Надеюсь, мы скоро отыщем кухню, — прошептал Пайас, когда они двинулись вперед.
      Желудок Иветты тут же настойчиво напомнил ей, что прошло уже довольно времени с тех пор, как она последний раз ела. Но сначала требовалось наметить очередность задач.
      — Перво-наперво надо составить план нашего спасения. Так как мы не можем покинуть астероид, чтобы просить о помощи, мы должны просить, чтобы помощь пришла к нам. Для этой цели необходимо отыскать компьютер и центр связи.
      Пайас кивнул, хотя Иветта в темноте не могла увидеть этого жеста. Она права — необходимо послать призыв о помощи, прежде чем думать о житейских проблемах. И все же, КАК он голоден.
      Впереди в воздуховод через многочисленные отдушины просачивался воздух. Заглядывая вниз, Пайас и Иветта видели помещения, где пираты проводили свое свободное время. От того воздуховода, по которому шли агенты СИБ, отходили в стороны другие, меньшего размера, ведущие, как они решили, к спальным помещениям. Молодые люди решили продолжать движение вперед.
      Они дошли до просторного помещения, где содержались плененные пассажиры и члены экипажа «Кериды». Сорок с лишним человек охраняли всего два пирата у дверей с бластерами; с помощью оружия, отобранного у пирата, Иветта могла бы уничтожить обоих, даже не покидая воздуховода, освободив таким образом всех пленников. Но в данный момент, пока не разработан определенный план, этот поступок не имел смысла — они не могли отвечать за жизни сорока человек на вражеской территории, не имея понятия, что делать. Иветта и Пайас мысленно отметили, где находится это помещение, и продолжили свой путь.
      Наконец они добрались до конца воздуховода; от этого места коридор расходился в разные стороны. Молодые люди наугад двинулись направо. Стало темнее, чем прежде; исчезли решетки, разделяющие помещения. Прошло еще какое-то время, прежде чем в конце туннеля забрезжил яркий свет. Дойдя туда и заглянув сквозь решетку, они поразились увиденному.
      Сразу же за решеткой находилось закрытое куполом помещение, похожее на фабрику воспроизводства воздуха, только меньше. Внутри аккуратно лежали инструменты, оборудование, скафандры, а вдалеке находилась шлюзовая камера. За прозрачным куполом располагалась флотилия не менее чем из пятидесяти кораблей. Они сильно отличались размерами и назначением: небольшие роскошные яхты, корабли для дальних полетов, крупнотоннажные грузовые суда, — все, похоже, уже прошли предполетную подготовку.
      Агенты отошли назад в воздуховод, чтобы обсудить это новое обстоятельство. Оба хорошо знали, что простым пиратам не нужен такой большой флот для их ремесла, В большинстве своем они действовали поодиночке; одного, в крайнем случае двух кораблей вполне достаточно для выполнения любой задачи. Обчистив корабль, пираты обычно оставляли его дрейфовать в космосе. Но эти же, вероятно, тащили добычу к себе на базу и восстанавливали их. С какой целью?
      — По-видимому, они готовили армию, — заключила Иветта.
      Она рассказала Пайасу о медальоне, который видела на шее у Линя, главаря пиратов, и объяснила: они с Жюлем предполагают, что это отличительный знак высших лиц организации заговорщиков, которой руководят очень умные люди. Иветта не упомянула про Леди А.
      Пайас согласно кивнул.
      — Полагаю, нет лучшего способа обзавестись космическим кораблем, чем украсть его, — согласился он. — Но на кого они собираются нападать и когда?
      — Не знаю, но наша задача — если возможно, предотвратить это нападение. Вот еще одна причина, по которой мы должны выбраться из этой заварушки — и как можно скорее. Давай посмотрим, что находится в конце другого коридора.
      По пути у Иветты в голове начал складываться план, в котором великолепно годились все открытия агентов: воздуховоды, остальные пленники, восстановленные космические корабли. Но все зависело от того, сможет ли она подать призыв о помощи. Они просто ОБЯЗАНЫ найти центр связи.
      Они вернулись на место развилки воздуховодов и на этот раз пошли в левый туннель. Он вел в более населенную часть пиратской базы, и агенты действительно нашли кухню и обеденный зал. А потом они обнаружили то, что искали: комнату, напичканную электронными приборами, мигающими множеством лампочек, и мощный субпространственный коммуникатор. К несчастью, центр охраняли два пирата — а решетка, отделяющая Пайаса и Иветту от этого помещения, была достаточно узкой, чтобы они могли пролезть вдвоем.
      Обсудив ситуацию, агенты договорились о последующих действиях. Пайас стал ждать у решетки со своим станнером наготове. Как только один из пиратов приблизился, Пайас выстрелил. Шум работающих в комнате машин заглушил слабое жужжание станнера; другому пирату показалось, что его приятелю просто стало вдруг нехорошо, и он упал на пол. Он бросился ему на помощь и тотчас же пал жертвой маленького, но очень действенного оружия Пайаса. Нейтрализовав охранников, он быстро открыл решетку, закрывавшую вход в воздуховод, и они вместе с Иветтой спустились в зал.
      — Охраняй меня, — сказала Иветта, — мне понадобится около получаса. Сначала необходимо провести некоторые астроционные измерения и вычислить, где именно мы находимся, а уж потом обратиться за помощью к Цирку.
      — А почему не к СИБ или не к Флоту? Возможно, они окажутся ближе, чем твоя семья.
      — Нет, Флот — это отлично, если нужны грубые мышцы, но мы находимся в положении, требующем определенной деликатности. Помни, здесь сорок с лишним невинных людей, которых мы хотим спасти целыми и невредимыми, — и мы в их числе. Флот скорее всего разбомбит и расстреляет это место до сердцевины астероида — пираты погибнут, но и пленники тоже — слишком большая жертва. Моя семья действует более гибко.
      Пайас, отобрав у пиратов оружие, наблюдал, как Иветта производит на компьютере сложные вычисления. Что именно она делала, осталось для него загадкой. За четыре месяца, проведенные в Академии Службы, Пайас прошел лишь основы теоретического курса; он до сих пор имел самые общие представления об астрогации и пилотировании космических кораблей. Однако, глядя на четкие действия своей невесты, он дал себе молчаливый обет узнать все необходимое для их опасной работы — его собственная беспомощность в этой напряженной ситуации очень его тяготила.
      Наконец, получив нужные данные, Иветта обернулась к субпространственному передатчику.
      — Так, посмотрим, — вполголоса произнесла она, — насколько я помню расписание, Цирк сейчас гастролирует на Карафе. — Это не очень далеко.
      И она приступила к сложной процедуре немедленной связи с личным передатчиком ее отца.
      Потребовалось пять минут на то, чтобы экран зажегся и на нем появилось трехмерное изображение головы Этьена д'Аламбера. Он выглядел усталым и недовольным, словно его разбудили среди ночи — что, очевидно, соответствовало действительности.
      — Что за… Иветта! — Его лицо посветлело, когда он увидел изображение дочери у себя на экране. — Как ты?
      Иветте приходилось тщательно подбирать слова. Передатчик, которым она пользовалась, не был оборудован шифратором, поэтому существовал риск перехвата. Что бы она ни сказала, это не должно вызывать подозрения.
      — Отлично, папа. Просто отлично.
      У Этьена д'Аламбера глаза чуть сузились. Семья д'Аламбер выработала специальный речевой код для разговоров в тех случаях, когда существует возможность прослушивания, и слово «отлично» в нем имело прямо противоположный смысл. Дочь герцога в беде и взывает о помощи. Усталость как рукой сняло.
      Они поговорили еще пять минут. Хотя для посторонних, как и положено, беседа их казалась бессмысленной и даже глупой, они обменялись огромным количеством информации. Иветте удалось передать отцу, что она против воли задерживается на пиратском астероиде, и хотя в настоящий момент может свободно передвигаться, не видела способа покинуть его. Девушка смогла закодировать точные координаты астероида и сообщила, что здесь имеется целый флот, способный выступить против любой армии, а также, что кроме нее здесь еще больше сорока человек нуждаются в помощи.
      В свою очередь Этьен подтвердил получение информации и заверил, что через четыре дня сможет напасть на астероид силами всей семьи д'Аламбер. Он пообещал заручиться поддержкой Флота, хотя тот и не будет принимать участия в штурме. Иветта надеялась продержаться столько времени, и сказала, что любит его. Последнее не нуждалось в кодировании. Выразив ответные чувства, отец прекратил связь.
      Иветта, посулив отцу, что все будет в порядке, сама очень в этом сомневалась. Ей, Пайасу и сорока пленникам придется продержаться против пиратов в их логове четыре дня. Она не знала, насколько это осуществимо.

      Человек, нанятый Говардом для организации аварии, в которой должны погибнуть Жюль и Вонни, уже не раз использовался в подобных ситуациях. Он знал: аварию необходимо инсценировать далеко от дома Говарда, чтобы подозрение никоим образом не пало на предводителя преступного мира. Чтобы отъехать достаточно далеко и обеспечить Говарду алиби, потребуется много времени. Машина, предназначенная для операции, была краденой, когда ее обнаружат расплющенной вдребезги у подножия скалы, ее никак не свяжут с шайкой Говарда.
      Этот убийца облюбовал для своих делишек определенное место — уединенную горную дорогу в двадцати километрах от дома Говарда. Подобно многим горным дорогам в южной Калифорнии, она изобиловала крутыми поворотами, где часто разбивались автомобили и гибли люди. Подножье скалы заросло густым кустарником, так что машину в случае удачи могут не обнаружить несколько часов, а то и дней. А по пешеходной тропе, расположенной поблизости, убийца за полчаса спустится с гор в цивилизованный мир, возьмет такси и вернется домой.
      Этот человек, всецело поглощенный деталями предстоящей аварии, не заметил, как на заднем сиденье зашевелилась Вонни. Шок, полученный ею от охранной системы в особняке Говарда, оказался весьма ощутимым, и девушка много времени провела без сознания; однако молодость, отменное здоровье и ее деплеинианское происхождение позволило ей довольно быстро преодолеть последствия шока. Вонни начала приходить в себя в тот момент, когда они подъехали как раз к месту, назначенному для двойного убийства.
      Ее затуманенный рассудок силился постичь действительность. Девушка вспомнила электрический удар, полученный от прикосновения к подоконнику, досадуя на себя по поводу такой глупой оплошности. Теперь она чувствовала, что ее куда-то везут. Рядом с ней находилось чье-то бесчувственное тело, но Вонни никак не могла сфокусировать взгляд, чтобы понять, кто это, и продолжала лежать совершенно неподвижно. Она понимала, в данной ситуации лучшее — пока не подавать признаков жизни, тогда, возможно, что-то прояснится.
      Когда зрение Вонни полностью восстановилось, она разглядела лежащее рядом с ней тело — это оказался Жюль, и, по-видимому, он находился без сознания, либо притворяется, что это так. Это обстоятельство очень встревожило ее. Порученным делом занимались только она и Жюль; если они оба схвачены, их никто не прикроет и не вытащит из беды. То, что их везли неизвестно куда на заднем сиденье автомобиля, навевало жуткие мысли.
      Пока Вонни обдумывала ситуацию, машина остановилась. Девушка быстро закрыла глаза, изображая бесчувственность. Она услышала, как открылась передняя дверца, и водитель, выйдя из машины, открыл заднюю. Схватив Вонни под руки, он вытащил ее из машины и усадил на переднее сиденье, на место пассажира. Вонни делала вид, что не способна двигаться самостоятельно, и покорно упала вперед, когда убийца отпустил ее, уткнувшись лбом в приборную доску.
      Когда подручный Говарда отправился за Жюлем, Вонни быстро просчитала все плюсы и минусы различных планов. Теперь намерения водителя стали очевидны: убийца тщательно готовился к аварии и старался при этом замести следы. Естественно, Вонни лихорадочно обдумывала, как помешать страшному замыслу.
      Против девушки выступал всего один человек, к тому же по-прежнему убежденный, что она находится в полной отключке. Просто разделаться с ним не составило бы особого труда. Но он непременно должен доложить Говарду о выполнении задания; иначе главарь шайки преступников заподозрит неладное, запаникует и может выкинуть что-нибудь непредсказуемое.
      Лучше всего заставить его думать, что Вонни и Жюль мертвы. Это ослабит его бдительность и, возможно, даже сделает беспечным. Нужно позволить убийце осуществить покушение и убедить его, что оно удалось. Конечно, осуществить это очень сложно, потребуются расчет с точностью до долей секунды и немного удачи, но игра стоит свеч.
      Вонни делала вид, что так и не пришла в себя, а убийца тем временем запихнул тело Жюля на водительское место рядом с ней. Затем быстро оглядев свои жертвы и убедившись, что они все еще без сознания, негодяй захлопнул дверцу и подошел к машине сзади. Он с силой толкнул ее, и Вонни почувствовала, как автомобиль двинулся вперед. Ее правая рука протянулась к ручке дверцы, а левая схватила Жюля за одежду. Если он действительно еще не очнулся, придется тащить его вслед за собой.
      Вонни ощутила, как машину тряхнуло, когда она перекатилась через бордюрный камень и понеслась вниз сквозь густой кустарник. Для человека, рожденного на Земле, скорость могла показаться головокружительной, но для обладающего деплейнианскими рефлексами движение ощущалось чуть ли не медленным. Вонни выждала две секунды, как она надеялась достаточных, чтобы скрыться из вида убийцы и тот не смог наблюдать за автомобилем. Затем она стремительно начала действовать.
      Ее правая рука надавила на дверцу автомобиля, но густой кустарник вокруг машины мешал ей открыть дверь. Девушка в отчаянии давила все сильнее. Наконец дверца подалась. Схватив левой рукой за ворот своего жениха, Вонни притянула Жюля к себе И прежде чем несущиеся навстречу со все возрастающей скоростью ветви снова захлопнули дверцу, Вонни выпрыгнула из автомобиля, увлекая за собой Жюля.
      Два тела покатились сквозь пышную растительность Вонни ударялась о камни и цеплялась за сучья и ветки, кожа покрылась синяками и ссадинами, Жюль кувыркался следом до тех пор, пока густые кусты наконец не остановили их падение. Больше минуты Вонни лежала неподвижно, силясь отдышаться
      А автомобиль продолжал нестись по склону, словно разъяренный слон-вожак В ста метрах ниже того места, где Вонни и Жюль выскочили из машины, она налетела на пень, перевернулась, однако не остановила своего падения. Автомобиль начал безумно кувыркаться в воздухе; приземлился крышей на большой валун, от чего металл крыши вмялся внутрь. Если бы внутри машины находились какие-то тела, они расплющились бы в лепешку. Потом, перевернувшись еще трижды, искореженная груда металла замерла на дне ущелья.
      Вонни вздохнула с облегчением, увидев, что вовремя успела вытащить себя и Жюля. Отдышавшись, она очень осторожно посмотрела вверх, не видно ли человека, пытавшегося убить их; ей показалось, она разглядела лицо, на несколько секунд выглянувшее из листвы у дороги, но затем оно исчезло. Эхо от грохота падения автомобиля замерло, и в горах вновь воцарилась тишина.
      Вонни прокралась сквозь кусты и траву к тому месту, где метрах в трех от нее лежал Жюль.
      — Жюль, — прошептала она, но ответа не последовало.
      Склонившись над женихом, Вонни обнаружила, что дыхание его спокойное, но неровное. Она пощупала пульс — он оказался обнадеживающе сильным и уверенным. Подняв Жюлю веки, Вонни увидела, что зрачки его стали размером с булавочные головки, а белки слегка налились кровью. Это были последствия поражения станнером, но насколько они серьезны, Вонни определить не смогла бы.
      Девушка пребывала в затруднении, как же поступить дальше Раз убийца не спустился вниз, следовательно он удовлетворен успешным выполнением своего задания и решил без необходимости не задерживаться на месте происшествия, опасаясь попасться кому-нибудь на глаза. В настоящий момент угроза с этой стороны миновала. Но Вонни беспокоили повреждения, полученные Жюлем. Похоже, заряд станнера имел силу не ниже четверки, что должно лишить его сознания на два часа. Но если удар был сильнее, Жюль, возможно, не придет в себя несколько дней, а то и навсегда останется парализованным — в таком случае промедление смерти подобно. Нужно срочно звать на помощь. Но как оставить его одного?
      Она решила подождать еще час. Если станнер действительно стоял на четверке, он к этому времени начнет выходить из шока; если выпущен более мощный заряд, Жюль пробудет без сознания еще не меньше четырех часов, что даст Вонни возможность обратиться за помощью в случае необходимости
      Встав, девушка стала разминать свое затекшее ноющее тело, расхаживая, чтобы унять судороги, и пытаясь найти какую-нибудь дорогу назад в город. Невдалеке она нашла пешеходную тропу, но день, судя по всему, уже близился к вечеру; возможно, ей не хватит времени дойти пешком до обжитых мест и успеть вернуться к Жюлю до захода солнца — искать его тело в темноте очень не хотелось бы. Возвратившись к Жюлю, Вонни уселась рядом и, положив его голову к себе на колени, с невеселой улыбкой посмотрела на его красивое лицо.
      Через сорок пять минут Жюль начал крутить головой из стороны в сторону, еще через пять закашлял и попытался открыть глаза.
      — Все хорошо, — сказала Вонни, нежно поглаживая его лоб кончиками пальцев. — Ты выходишь из шока. Сейчас тебе ничто не угрожает, так что не спеши.
      — Это сделал… Говард, — объяснил Жюль некоторое время спустя, когда смог шевелить языком. — Он раскрыл нас.
      — Теперь его уже можно не бояться. Он считает, что мы мертвы.
      Вонни объяснила, что произошло с того момента, как она сама пришла в себя.
      К концу рассказа Жюль уже смог с трудом сесть. Слабо улыбнувшись, он сказал:
      — Благодарю за то, что спасла мне жизнь. Протянув руку, Вонни взъерошила его и без того растрепанные волосы.
      — Не беспокойся, у меня в отношении тебя есть кое-какие намерения, поэтому я не позволяю Говарду убить тебя.
      Как только Жюль оправился настолько, что оказался в силах подняться на ноги, деплейниане взобрались вверх по склону к дороге; Вонни рассчитывала поймать попутную машину до города, чтобы не тащиться в темноте пешком по тропе. Взбираясь наверх, они уже вовсю обсуждали, как лучше выполнить задание, над которым работали.
      — Бракосочетание намечено на завтрашний полдень, — сказал Жюль, — и Говард собирает свою шайку утром. Не надо даже большого ума, чтобы связать между собой эти два события. Времени чертовски мало. Действовать придется быстро, и мы очень рискуем жизнями Императорской Семьи. Не лучше ли задержать Говарда прямо сейчас, и к черту все последствия. Весьма вероятно, что одного его отсутствия окажется достаточно, чтобы сорвать план заговорщиков.
      — Но ведь ты и сам в это не веришь, да? — блеснули в свете клонящегося к закату солнца глаза Вонни.
      — Не верю. Похоже заговорщики постарались предусмотреть все. Или у них есть запасной вариант, или же, поняв, что раскрыты, они на время залягут на дно — и тогда одному Богу известно, какие отвратительные сюрпризы они придумают для нас в следующий раз. Надо попытаться остановить их здесь и сейчас.
      Агенты добрались до шоссе и через четверть часа поймали попутную машину, которая доставила их до видеотелефонной будки. Вызвав такси, они добрались до дома Говарда, где Вонни припарковала свою машину. Автомобиль, незамеченный Говардом, стоял на прежнем месте. Вонни осталась там следить за особняком, Жюль же доехал на такси до гостиницы, чтобы подготовиться к дальнейшим действиям.
      Шайка Говарда соберется завтра утром, чтобы получить инструкции. Поскольку Говард уверен в гибели агентов, он вряд ли изменит свои планы. Но Жюль не получил приглашения на это сборище, он явится туда гостем незваным.
      Собрав свое оборудование, в том числе и небольшой передатчик для постоянной связи с Вонни, Жюль быстро перекусил консервами из автомата в вестибюле гостиницы и отправился на такси к спортивному залу Говарда. Когда он добрался туда, уже совсем стемнело. Зал был ярко освещен; если часы его работы общепринятые, посетители пробудут в нем до полуночи. Побродив по окрестным улицам и дождавшись закрытия, Жюль приступил к работе.
      Здание рядом со спортивным залом оказалось жилым домом. Войдя в него, Жюль поднялся на лифте до последнего этажа и отыскал пожарный выход, ведущий на крышу. Оттуда совсем просто перепрыгнуть через двухметровую пустоту, отделявшую его от спортивного зала. Очутившись на крыше спорткомплекса, Жюль закрепил конец прочной капроновой веревки и спустился на карниз под окнами верхнего этажа. Быстрая проверка чувствительными детекторами показала, что сигнализация здесь самая примитивная и для ее отключения потребовалось меньше минуты. Одно окно даже оказалось открыто и Жюль через него проник в темное здание.
      В здании царила полная тишина. Комната, в которую он попал, посещалась редко, судя по толстому слою пыли на предметах обстановки, и Жюль, осторожно открыв дверь, крадучись пошел по темным коридорам. Само здание не представляло особой ценности, и Говард не видел нужды нанимать для него охрану, так что Жюль смог беспрепятственно обойти все его закоулки, пока не нашел кабинет Говарда.
      Войдя внутрь, он тут же подошел к видеотелефонному аппарату и установил там жучок для прослушивания. Жюль также прикрепил снизу к крышке стола крошечный передатчик, позволяющий следить за всеми разговорами, происходящими в кабинете. Затем он обошел все комнаты для совещаний, похожие друг на друга и в каждой установил жучок. Жюль не смог бы действовать наверняка, не узнав, какой план предложит своим людям Говард. Он установил подслушивающие устройства даже в туалетах — для спокойствия.
      Убедившись, что теперь в здании невозможно даже кашлянуть без его ведома, Жюль решил подыскать себе укрытие. Он нашел подходящее место в кладовке уборщиц и, устроившись среди веников и швабр, принялся ждать. Связавшись с помощью мини-передатчика с Вонни, Жюль выяснил, что в особняке Говарда все тихо. Девушка обещала известить его, если что-нибудь произойдет
      После чего Жюль устроился поудобнее, стараясь отдохнуть перед предстоящими большими событиями. Однако, даже во сне его преследовала мысль, как мало у них с Вонни осталось времени.

* * *

      Рано утром Вонни разбудила его, дав знать, что Говард покинул свой особняк и направляется в город, предположительно в спортивный зал. Она последует за ним на почтительном расстоянии, а когда он войдет внутрь, останется ждать снаружи на тот случай, если Жюлю потребуется помощь. Проверив еще раз микрофоны и убедившись, что все они в порядке, Жюль приготовился к дальнейшим событиям, гадая, какие еще сюрпризы принесет этот день.
      Наконец Вонни сообщила, что Говард только что вошел в здание спортивного комплекса, а она припарковалась напротив. Через несколько минут Жюль услышал, как Говард входит к себе в кабинет и, усевшись за письменный стол, перебирает бумаги. Ровно в 9.30 зазвонил видеотелефон, и Говард быстро снял трубку. Включив записывающее устройство, Жюль приготовился слушать.
      «Фаза „один“ завершена, — без какого-либо вступления произнес женский голос на другом конце. Холодные мурашки побежали по спине Жюля, он узнал этот голос, принадлежавший Леди А. — Бладстар-холл теперь наш. Мы полностью контролируем доступ в него, наши глушники работают на всех частотах. Они смогут нейтрализовать даже лазерную связь СИБ. По моей команде перекрывают все выходы до тех пор, пока мы не будем готовы заявить о себе».
      Говард тихо и почтительно присвистнул.
      «Как вам это удалось?»
      Жюль не мог с помощью своего устройства перехватывать передачу изображения, но мысленно представил, как Леди А одарила Говарда холодной надменной улыбкой.
      «У нас есть… скажем так, покладистый двойник леди Бладстар, внешне — полная копия, проникшая в зал и сыгравшая роль… разумеется, настоящей леди Бладстар. Ты запомнил местоположение охраны и те ударные позиции, которые я тебе указала?»
      «Да, Ваша Светлость».
      «Хорошо. Ровно в одну минуту первого наш двойник сделает первый ход. Он вызовет в зале смятение, необходимое для осуществления наших целей. В то же время за пределами зала взорвутся десять небольших канистр с ТХН-14, уничтожив всю охрану. Твои люди в противогазах беспрепятственно войдут внутрь и займут места убитых охранников СИБ, таким образом, они смогут целиком контролировать положение. СИБ выбрала эти места очень тщательно, можно только поблагодарить их за столь профессиональную работу. Если все пойдет по плану, на все уйдет не больше десяти минут. И уверяю тебя, дорогой мой господин Говард, твое участие в этом деле не останется без награды».
      Не дожидаясь ответа, Леди А отключилась.
      Когда Жюль услышал о замыслах заговорщиков, он в ужасе содрогнулся. Хотя Леди А не вдавалась в подробности, рассказывая Говарду о двойнике леди Бладстар, Жюль сразу же догадался о его истинной природе — человекоподобный робот. Они с Вонни уже сталкивались лицом к лицу с подобной угрозой на планете Ансергия. Там с помощью робота, блестяще скопированного с одной конкретной личности, пытались заманить в ловушку принцессу Эдну. СИБ установила, что на просторах Империи скрывается еще не меньше трех подобных роботов, но никто не знал о цели их создания. Теперь по крайней мере тайна одного раскрыта — он оказался двойником леди Бладстар.
      Само по себе намерение использовать канистры с ТХН-14 на подступах к замку являлось зловещим знаком. Трихлорнолуэн — смертельный нервно-паралитический газ, разработанный еще в доимперские времена, когда отдельные планеты довольно часто воевали друг с другом. ТХН вытекал из сосуда ядовитым зеленым облаком; одного вдоха его было достаточно для летального исхода; известны случаи гибели целых городов, когда над ними проливался с орбиты смертоносный дождь из взрывающихся канистр. Один историк даже утверждал, что именно ТХН-14, а не экономические или политические причины сделали необходимым объединение Империи; мир между планетами ОБЯЗАТЕЛЬНО должен быть установлен, так как альтернативы просто не существовало.
      Применение ТХН-14 только для устранения нескольких охранников и интернирования гостей свидетельствовало о жестокости и бесцеремонности планов Леди А.
      Из переговорного устройства донесся голос Вонни, прервав жуткие размышления Жюля.
      — К нам гости. Похоже, начинают приезжать ребята с бластерами.
      — Подождем, пока они соберутся все, а потом нагрянем, — сквозь сжатые губы произнес Жюль.
      Затем коротко изложил план заговорщиков обезглавить Империю.
      Вонни не проронила ни слова. Жюль знал ее молчание — это ярость, не находящая выхода в словах. И ему даже жаль тех, на кого эта ярость направлена. Он предпочел бы, чтобы на него орали разом человек десять, чем иметь дело с внезапно замолчавшей Вонни.
      — Мы им не позволим, — только и проговорила она, и в голосе ее слышалась решимость.
      Пробило десять часов, и люди Говарда все собрались в указанной комнате. С помощью микрофонов Жюль услышал, как их нетерпеливая суета замерла, когда в комнату вошел главарь.
      — Ну вот, — сказал он, — мы все собрались здесь и можем начинать.
      Это послужило сигналом для Жюля.
      — Начинаем, — быстро сказал он Вонни. — Дай мне две минуты, чтобы поднять шум, затем присоединяйся, займемся уборкой.
      Покинув кладовку, Жюль пробежал по коридору к датчику пожарной сигнализации. Прицелившись бластером в точку на стене прямо под термокуполом, он выпустил узкий луч высокой интенсивности. Чувствительный датчик, уловив вблизи внезапное повышение температуры, немедленно послал сигнал тревоги в местную пожарную часть. В то же время послышался пронзительный вой сирены во всех коридорах старинного здания.
      Сигнал тревоги действительно вызвал смятение среди людей, собравшихся получить от Говарда указания. Одни застыли с разинутыми ртами, не зная, что делать. Другие ожидали реакции Говарда. Кое-кто в панике вскочил с места и бросился вон из комнаты.
      Эти-то и оказались первыми жертвами, попав под, прицельный огонь Жюля. Агент СИБ разил их, словно мишени в тире, быстрыми выстрелами из станнера. Всего через десять секунд уже шестеро лежали на полу без сознания, а схватка едва только началась.
      К этому времени успела включиться автоматическая система пожаротушения, и с потолков под давлением полилась вода, смешанная с щелочной пеной. Все — и Жюль, и гангстеры — моментально промокли. Пол тут же стал скользким от мутных потоков, но деплейнианин не обращал на это внимания — начатую схватку он собирался закончить без особого напряжения.
      Скользнув в зал, он первым же выстрелом сразил Говарда. Затем, ловко кружась, словно артист балета, обвел огнем своего станнера всю комнату. Большинство громил от неожиданности даже не успели потянуться за оружием. Через несколько секунд они все бессловесными грудами валялись на полу.
      К тому времени, как Вонни с пистолетом в руке ворвалась в здание, все уже закончилось. Шлепая по воде и пене, местами доходивших до щиколоток, девушка добралась до своего жениха.
      — Похоже, ты говорил буквально, предлагая мне заняться уборкой.
      Но Жюлю было не до шуток.
      — Эти бродяги какое-то время никуда не денутся, — сказал он, беря Вонни за руку и увлекая ее наружу. — До окончания кризиса ими займутся пожарные. У нас есть дела поважнее.
      Оставалось меньше двух часов до того момента, когда Леди А намеревалась начать осуществление своих замыслов. Жюль молил бога, чтобы им хватило времени.

      Объясняя свой план Пайасу, Иветта постоянно концентрировала его внимание на исключительной важности согласованности во времени.
      — Все должно быть отлажено. Необходимо рассчитать каждый шаг и четко согласовать все действия с остальными участниками, иначе наша затея закончится провалом.
      Пайас кивнул. Отвечать за безопасность сорока с лишним человек с их корабля в подобных обстоятельствах — дело отнюдь не легкое. Замысел Иветты строился на обманчивой простоте — именно эта кажущаяся простота давала единственную надежду, что он сработает.
      — Я готов, если готова ты.
      Обернувшись, Иветта выхватила бластер и полила испепеляющим лучом компьютерный центр связи. Присутствие агентов на корабле недолго останется тайной для пиратов, поэтому нужно уничтожить запись их разговора с землей. Пусть они думают, что беглецы просто хотят вывести из строя жизненно важные центры базы. К тому же, это ВСЕ-ТАКИ приведет к некоторому смятению в рядах пиратов и уменьшит их шансы на адекватные ответные действия.
      Как и предполагали молодые люди, при использовании бластера в компьютерном центре базы включился сигнал тревоги.
      — Пора двигать отсюда, — сказал Пайас.
      — И ты знаешь, куда, — кивнула его невеста.
      Скользнув в воздуховод, молодые люди закрыли за собой решетку. Быстро пройдя по темной трубе, они нашли тот отвод, который снабжал воздухом комнату, где содержались их собратья по несчастью, пассажиры и экипаж «Кериды». Там тоже выла сирена, и все — и пленники, и пираты — пребывали в растерянности. Два охранника держали бластеры наготове, готовые начать стрельбу при малейшем подозрительном движении со стороны пассажиров.
      Из-за решетки Иветта выпустила в охранников лучи бластера. Оба тут же замертво рухнули на пол.
      От неожиданности пассажиры подняли крик, полагая, что теперь очередь за ними, и дико озирались по сторонам, не зная, откуда полетят смертоносные лучи и можно ли защититься от них.
      Быстро выломав решетку, Пайас соскользнул в комнату, за ним последовала Иветта. Через мгновение все узнали своих спасителей, и теперь уже доносились восторженные возгласы.
      Пайас поднял руку, призывая к тишине.
      — Тихо! Мы еще в опасности — и если вы хотите вырваться отсюда, то должны БЕСПРЕКОСЛОВНО выполнять мои распоряжения. Времени для вопросов нет.
      Хотя замысел принадлежал Иветте, агенты решили, что именно Пайас должен сыграть роль лидера — возможно, это вселит чуточку больше уверенности в сердца непосвященных.
      — Возьмите бластеры у охранников, — велел Пайас. — Им они больше не понадобятся, а нам пригодятся непременно. Кто умеет ими пользоваться?
      Вверх взметнулось несколько рук, и оружие нашло новых владельцев. Теперь у них было пять отобранных у пиратов бластеров плюс министаннер Пайаса; оставив себе бластер, которым уже воспользовалась, Иветта протянула другой Бакарди, капитану «Кериды», которого отвела в сторону, желая переговорить с ним наедине.
      Отдав еще два бластера членам экипажа корабля, Пайас оставил пятый себе; он увидел, как капитан молча кивнул в знак согласия и скрылся в воздуховоде вместе с Иветтой.
      Пайас набрал побольше воздуха. Следующие полчаса ему придется действовать самостоятельно. Это станет хорошей проверкой его боевых и командирских способностей.
      — Следующая наша остановка, — прокричал
      Пайас, стараясь, чтобы его услышали все, — на кухне.
      — Почему на кухне? — спросил один из мужчин.
      — Нам понадобится продовольствие, чтобы продержаться четыре дня, — нетерпеливо сказал Пай-ас. — И чем дольше я стану объяснять вам все, тем меньше у нас останется времени. Пираты вряд ли ожидают нападения на склад провизии; вероятнее предположить, что от страха мы тотчас же бросимся в космопорт. Вперед, и поторопитесь. Если увидите кого-то чужого, смело нападайте на него, все вопросы оставьте на потом.
      Они выскочили в коридор, где не прекращались сигналы тревоги. Никого не встречая в пути, Пайас вел свой отряд по узким проходам к кладовой продуктов. Хотя он не знал дороги, но путешествие по вентиляционным трубам позволило ему хорошо ориентироваться.
      В одном месте отряду попались три пирата. Они в изумлении застыли, увидев свободно движущихся пленников, но их удивление прекратилось вместе с их жизнью — ньюфорестианин безжалостно сразил их огнем бластера. Отряд продолжил путь.
      Кладовая, не принадлежавшая к жизненно важным объектом, не охранялась даже в случае тревоги. Оставив двоих людей у входа, Пайас вместе с остальными вошел внутрь. Следующие пятнадцать минут он указывал людям, что из продуктов нужно взять.
      — Нам понадобятся припасы на четверо суток, — повторял он настойчиво. — Освободите эти контейнеры и наполните их водой. Жидкость — вот что нам потребуется в первую очередь. Жидкие припасы занимают большой объем, их трудно нести, поэтому лучше запастись сублимированными продуктами. Торопитесь, дорога каждая секунда!
      Когда наконец все изрядно нагрузились, Пайас приказал покинут* кладовую. Они отставали от намеченного графика, и Бейвол знал, что Иветта с нетерпением ждет его. Ему предстояло провести свой отряд к куполу у космопричала; он надеялся, что Иветта сможет осуществить свою часть плана.
      Пока Пайас готовил пленников к набегу на кладовую, Иветта совещалась с капитаном Бакарди.
      — В то время, как они добывают запасы продовольствия, — сказала она, — нас с вами ждет другое дело. Нам предстоит захватить корабль, достаточно большой, чтобы вместить всех нас. Я знаю, где находится причал. Идемте со мной.
      Кивнув, капитан скользнул в вентиляционную трубу следом за Иветтой. Дсплейнианка провела его по ответвлению, ведущему к куполу. Там уже находились несколько пиратов, занявших места по тревоге.
      — Нам необходимо избавиться от них, — приказала Иветта, и, похлопав рукой по бластеру, добавила:
      — Надеюсь, вы не настолько щепетильны, чтобы не воспользоваться вот этим.
      Кивнув, капитан Бакарди стиснул рукоятку бластера, который дала ему девушка.
      — Все средства хороши, когда имеешь дело с такими подонками, — сказал он. — Однажды на моих глазах пираты выбросили в открытый космос половину команды моего корабля. От меня им пощады не дождаться.
      — Это не вендетта, — предупредила его Иветта. — Нужно лишь как можно быстрее убрать их с нашего пути. Как только охрана будет уничтожена, мы отыщем на складе скафандры и отправимся выбирать корабль. Задача ясна?
      — Да, — кивнул капитан.
      Вырвав решетку, Иветта неожиданно резким движением швырнула ее через все помещение. Пираты, находившиеся под куполом, изумленно задрали головы, их внимание на несколько секунд привлек аномальный полет вентиляционной решетки. Этого оказалось достаточно нападавшим.
      Из воздуховода выскочили Иветта и капитан — готовые к схватке, но осторожные. Помещение, в которое они попали, закрывал прозрачный купол, за которым находился смертоносный вакуум открытого космоса. Хотя купол был сооружен из достаточно прочного материала, способного выдерживать даже удары небольших метеоритов, шальной луч бластера мог привести к катастрофе. В планы Иветты не входило пронзить купол и взрывом декомпрессии уничтожить всю пиратскую базу.
      Вот почему нападавшие не стали стрелять наобум, а тщательно целились в ошеломленных неожиданной атакой пиратов, и каждый их выстрел попадал в цель. Когда обороняющиеся пришли в себя, схватка уже почти завершилась. Под куполом остались только Иветта и капитан.
      Когда сражение завершилось, капитан взглянул на космопричал.
      — Boje moi! — воскликнул он. — Да у них здесь целый флот!
      Иветта уже добралась до склада, где хранились десятки скафандров, и выбрала один подходящего размера. Быстро натянув его на себя, она сказала:
      — Скорее. Выбирайте корабль, который сможет вместить всех наших людей, через полчаса он должен выйти в открытый космос.

* * *

      Длительная задержка в кладовой дала пиратам возможность точно определить местонахождение отряда Пайаса. Пробираясь к космопристани, люди с «Кериды» встретили гораздо большее сопротивление. Дважды их прижимал к полу огонь врага, и они смогли продолжить путь лишь после ликвидации противника. Они и сами потеряли троих в набитом людьми коридоре. Но Пайасу удалось провести большинство людей невредимыми к куполу космопричала и забаррикадировать за собой дверь тяжелым оборудованием. Пиратам потребуется не меньше двадцати минут, чтобы разобрать завал.
      Иветты и капитана нигде не было видно, но Пай-ас решил их не дожидаться.
      — Пусть каждый возьмет себе по скафандру, — велел он, указывая на склад у стены купола. — Неважно, вашего размера или нет, вам все равно не придется его носить.
      Стоявшая рядом женщина испуганно посмотрела на него.
      — Тогда как же мы доберемся до кораблей?
      Проследив взглядом за ее жестом, Пайас увидел две фигуры в скафандрах, спешащие от причалов к куполу. Пайас надеялся, что это Иветта и капитан.
      — Нам не придется выходить в космос к кораблям, — последовал его ответ. — Мы останемся тут еще на четыре дня, пока не прибудет помощь.
      Среди пассажиров послышался неодобрительный ропот, многие усомнились в разумности замысла Пайаса. Появление в шлюзовой камере двух людей в скафандрах остановило дальнейшие вопросы; это действительно оказались Иветта и капитан Бакарди, и они поддержали молодого человека. Медленно и недовольно пассажиры «Кериды» подчинились приказу. Взяв по скафандру, они последовали в воздуховод.
      — И все же я не понимаю, почему бы нам просто не захватить корабль и не улететь, — пробормотал один из пассажиров.
      Услышав это, Иветта только улыбнулась.
      — Поймете, — сказала она.
      Когда все скрылись в вентиляционной трубе, Иветта и Пайас закрепили решетку на отверстии.
      Однако, вместо того чтобы повести пассажиров дальше, они решили продемонстрировать им развитие событий. Пайас отобрал трех самых ворчливых и выбрал для них хорошее наблюдательное место, предоставив возможность увидеть самим то, что произойдет в следующие несколько минут.
      Все стены вокруг вдруг задрожали, несмотря на значительное удаление, и корабль, выбранный капитаном Бакарди, оторвался от причала и стал набирать высоту. Как только он покинул поверхность астероида, вибрация прекратилась, но корабль продолжал тихо подниматься вверх. Движение, медленное вначале, казалось, росло вместе с решимостью покинуть поверхность астероида по мере удаления от него. Автопилот был запрограммирован на то, чтобы как можно скорее оторваться от астероида, и теперь космический корабль изо всех сил старался выполнить приказ.
      Отлетев меньше чем на километр от пусковой площадки, корабль вдруг взорвался, превратившись в ослепительное пятно. Разумеется, в безвоздушной пустоте звук не распространялся; мгновение корабль выделялся неясным силуэтом, удаляющимся в темноту, а в следующее уже превратился в новую звезду, ослепившую своей яркостью всех наблюдавших ее. Все поспешно отпрянули от решетки, вытирая глаза.
      — Что случилось? — спросил кто-то.
      — Пираты не позволят нам бежать, — тихо произнесла Иветта. — Они предпочтут увидеть нас мертвыми, чем дать нам возможность добраться до цивилизации и сообщить властям о местонахождении базы. Защитное вооружение астероида способно сбить любой космический корабль — что и произошло. У нас нет ни малейшего шанса покинуть базу. Единственная наша надежда — выждать четыре дня, помощь уже в пути.
      — Но нас же обнаружат и убьют! — воскликнула одна из женщин.
      Пайас попытался одарить ее обнадеживающей улыбкой, но поскольку в темноте воздуховода ее все равно никто не увидел, ограничился спокойным объяснением, надеясь рассеять все страхи.
      — Нет, в этом-то и состоит вся прелесть замысла. Взгляните на все случившееся глазами пиратов. Им известно, что мы расправились с охранником, которому приказали убить нас. Избавившись от него, мы отыскали вас, ликвидировали охрану и все вместе отправились в кладовую продуктов, где набрали продовольствия на время полета. Затем прорвались к куполу у космопричала, надели скафандры и, ПО ВСЕЙ ВИДИМОСТИ, сели на корабль. Как только он взлетел, его сбили. По их мнению, мы все мертвы, дело сделано.
      Если вести себя тихо и не привлекать внимания, пираты даже не подумают искать нас здесь. Просто надо соблюдать величайшую осторожность и ничем не выдать себя.
      Потекла нудная однообразная рутина. Воздуха, еды и питья они имели достаточно, в просторных помещениях не мучило чувство клаустрофобии. Самую большую проблему — отправление естественных нужд — удалось решить удовлетворительно. Иветта воспользовалась одной из шахт рядом с воздухоочистительной фабрикой, где имелось небольшое углубление — возможно, неудобно, но предпочтительнее разоблачения. Но когда Пайас проходил мимо жилых помещений, он узнал из подслушанного разговора, что одна из комнат, принадлежавшая пирату, убитому во время стычки с пассажирами, опустела. Пайас снял решетку и спустился в комнату сквозь небольшое отверстие в стене. Дверь, запертая изнутри, сделала комнату безопасной для использования ее беглецами. Конечно, один туалет на сорок человек — далеко не идеально, но лучше, чем ничего.
      Время тащилось неизмеримо медленно, беглецы не осмеливались даже вести длинные разговоры, чтобы развеять скуку. Люди просто сидели на гладком металлическом полу воздуховодов, временами поднимаясь и прохаживаясь, чтобы не затекли мышцы. Большинство, казалось, покорилось судьбе и в основном спало.
      Пайас и Иветта тяжело переносили вынужденную бездеятельность. Словно тигры в клетке, они беспрестанно ходили взад-вперед по туннелю, наблюдая за повседневной жизнью пиратов. Особое внимание их привлекали действия главаря Линя. Казалось, он так же был полон нетерпения, как и они сами; Линь раздраженно рычал на своих людей, постоянно находился в дурном настроении, метался по полуразрушенной радиорубке, словно человек, который с минуты на минуту должен получить важные сообщения. Похоже Линь ожидает каких-то приказаний от руководства заговорщиков, во всяком случае, так решили агенты СИБ.
      Утром на третий день после побега Иветта и Пайас услышали, как один из связистов передал главарю устное послание.
      — Сообщение от В, сэр, — сказал он. — Все двойники прибыли, как и запланировано, и займут свои места в зале в назначенное время. Если переворот пройдет успешно, вы получите указания в течение двадцати четырех часов, но до этого не должны предпринимать никаких шагов.
      — Опять стоять и ждать, черт побери! — гневно выплюнул Линь. — Это сводит меня с ума. Хорошо, ответь В, что я подтверждаю получение приказаний… но я не обязан радоваться им. Разумеется, этого не передавай.
      Агенты СИБ, подслушав этот разговор, встрепенулись. Слово «заговор» немедленно заставило их насторожиться, но в настоящий момент они лишены возможности что-либо предпринять и могут ограничиться лишь рассуждениями. Упоминание о двойниках смутило их. Переговорив шепотом с пассажирами, агенты выяснили, что у них отобрали все личные вещи — кольца, удостоверения личности и так далее. Очевидно, они собираются подменить всех дворян, присутствовавших на борту «Кериды».
      — Вот почему у пиратов имелся список пассажиров, — сказал Пайас. — Но как они могут надеяться на то, что такая подмена удастся? Компьютеры в одну секунду раскроют обман.
      — Создать роботов — точных двойников людей — возможно, — ответила Иветта. — Мы с Жюлем уже сталкивались с одним — очень совершенным.
      — В списке значилось тридцать дворян. Смогут ли пираты сделать столько роботов?
      — Не знаю. Мы с Жюлем установили существование лишь троих — и то двое из них имитировали людей из миров с высокой гравитацией, каковых нет среди пассажиров. Судя по всему, создать подобные машины очень сложно. Одно ясно, заговор хорошо финансируется. Придется поразмыслить об этом.
      — Это упоминание двадцати четырех часов, похоже, относится к бракосочетанию принцессы. Оно назначено на завтра.
      — Знаю. — Иветта опустилась на пол, прислонившись к стене. — Все это заставляет меня чувствовать себя такой бессильной — знаешь, что что-то произойдет, и не можешь ничего предпринять.
      Пайас улыбнулся.
      — У нас на Ньюфоресте есть старая пословица: «Нельзя украсть цыпленка в боксерских перчатках».
      — Что это значит?
      — Это значит, что сначала ты должна снять перчатки. Сейчас у нас на руках такие перчатки, не позволяющие что-либо предпринять, пока не снимем их — а это произойдет только завтра, когда твои родственники освободят нас. К тому же на Земле находится твой брат; возможно, он обо всем позаботился.
      Иветта не поделилась с Пайасом еще одним обстоятельством, встревожившим ее — о таинственном главаре, известном лишь как В. Какое место он занимает в иерархии Леди А? Является ли он ее начальником, равным ей или ее подчиненным? И не указывает ли существование А и В также на возможность некоего Б, действующего где-то на заднем плане?
      Ответов на эти вопросы Иветта не находила, а рисковать собравшимися здесь людьми, покинув воздуховод для получения дополнительных сведений, не могла. Оставалось лишь надеяться, что отец Иветты скоро прибудет сюда и освободит их, и они передадут на Землю известие о предстоящем заговоре.

* * *

      Нападение произошло настолько быстро и искусно, что пираты даже не успели толком понять, что же случилось. Огромный цирковой корабль появился из субпространства более чем в световой секунде от пиратского астероида — вне пределов его систем обнаружения. Он выпустил по направлению к астероиду снаряд, внешне похожий на обломок породы, кусок космического вещества диаметром не больше десяти метров. Так как поддельный метеорит был слишком маленьким и не имел двигателей, которые обнаружила бы защитная система пиратов, его не заметили датчики, включающие сигнал тревоги. Траектория его полета проходила не ближе ста метров к базе, а потому ни у кого не вызвала беспокойства.
      Однако как только метеорит достиг ближайшей к астероиду точки, он развалился на части, исторгнув двадцать облаченных в космические боевые доспехи фигур. Словно крошечный автомобиль, появляющийся на середине цирковой арены и выпускающий несчетное количество клоунов, метеорит оказался набит д'Аламберами, готовыми к действию. Включив крохотные реактивные двигатели на спинах скафандров, нападающие бесшумными маленькими ракетами полетели к поверхности астероида, не потрудившись известить его обитателей о своем приближении.
      Сразу же вслед за первым метеоритом вылетел второй, неся свой груз — еще несколько членов рода д'Аламбер и оборудование, необходимое для вторжения. Все это незаметно доставили на поверхность астероида.
      Теперь нападавшие были готовы приступить к делу. Трое из них, отделившись от товарищей, направились к наружным установкам бластеров. Как только закипит борьба на других фронтах и пираты перестанут обращать внимание на сигналы тревоги, эти трое должны вывести из строя автоматические бластеры, охраняющие подступы к астероиду, чтобы цирковой корабль и его собрат из Имперского Флота смогли приблизиться и использовать свое оружие в целях благополучного исхода битвы.
      Остальные члены семьи д'Аламбер сосредоточились вокруг четырех главных шлюзовых камер пиратской базы. Они прихватили небольшие абордажные шлюзы, по сути, идентичные тем, которыми пираты воспользовались при захвате «Кериды». Эти люди работали так слаженно, как будто ставили шатры Цирка, которые им приходилось собирать в различных частях Империи. Через несколько секунд подготовка к началу вторжения закончилась.
      По всей базе зазвенели сигналы тревоги, когда д'Аламберы, включив лазерные горелки, принялись за наружные дверцы шлюзовых камер. Нападавшие, не тратя времени даром, проникли через наружные стены, прежде чем большинство пиратов осмыслило ситуацию. У осажденных даже не хватило времени надеть защитные доспехи; сражение закипело вовсю.
      Вскоре по всем коридорам с шипением летали во все стороны заряды бластеров. Поскольку д'Аламберы одновременно напали с четырех сторон, пришлось делиться на отдельные группы, изолированные друг от друга. Нападавшие не щадили никого, кто пытался оказывать сопротивление.
      В центральной рубке звучал сигнал тревоги, указывающий на неполадки с крупнокалиберными наружными бластерами. Но в суматохе никто вовремя не обратил внимания на этот сигнал, пока не стало уже слишком поздно что-либо предпринимать.
      Часть пиратов забаррикадировалась у себя в отсеках, надеясь выиграть время, облачиться в доспехи и дать отпор таинственным нападавшим, но неожиданно на них напали с нового направления. Вылетающие из вентиляционных отверстий лучи бластеров поражали их в спины — это отряды Пайаса и Иветты, воспользовавшись неразберихой, помогали собственному освобождению. Пираты уже и не знали, откуда ждать нападения, даже самые безопасные места таили неведомую угрозу.
      Несколько пиратов попытались бежать к самому безопасному, как казалось, выходу — но и он оказался блокирован. Сумевшие добраться до причалов, где были пришвартованы их корабли, застыли при виде нависшего сверху Имперского линейного крейсера — подмога на крайний случай, вызванная в последний момент герцогом Этьеном. Имперские канониры получили прекрасную возможность поупражняться в стрельбе боевыми зарядами, уничтожив все пиратские корабли на стоянке, не дав ни одному из них возможности подняться в космос. Через час после начала сражения оставшиеся в живых пираты сложили оружие, безоговорочно капитулировав.
      Как только боевые действия прекратились, Иветта вывела пассажиров «Кериды» из вентиляционной системы и передала их в распоряжение флотским офицерам, высадившимся для установления на астероиде военного порядка. Сама же она, взяв Пайаса за руку, вместе с остальными членами семьи д'Аламбер вернулась на цирковой корабль, находившийся рядом с крейсером.
      Агенты сняли с себя скафандры, и их проводили к герцогу Этьену. Директор Цирка с любовью обнял дочь, затем оглядел стоящего рядом с ней мужчину. Пайас, не забывший захватить с собой шляпу, сиял ее и, прижав к груди, отвесил глубокий поклон своему будущему тестю.
      — Я польщен, Ваше Сиятельство, возможностью познакомиться с такой выдающейся личностью. Родителю такой замечательной дочери можно только позавидовать.
      Улыбнувшись, герцог повернулся к Иветте.
      — Он мне уже нравится — у него почти такое же высокое мнение обо мне, как у меня самого.
      Иветта тоже улыбнулась, но она помнила о своем деле.
      — Я очень рада, папа, но сейчас у нас есть более важное дело. Надо немедленно связаться по субкому с Шефом. Мы с Пайасом подслушали кое-что из замыслов Линя — во время бракосочетания принцессы состоится попытка переворота.
      Мрачно взглянув на часы, герцог произвел некоторые подсчеты в уме.
      — Насколько мне известно, церемония должна была начаться полчаса назад.

      Бладстар-холл излучал традиции столетий. Строительство этого циклопического сооружения началось в Анжелес-Диего в 2004 году. В то время он назывался Анжелес-Паласом и возводился как соперник Хьюстоновскому астрокуполу, Новоорлеанскому суперкуполу и прочим колоссальным спортивным сооружениям той эпохи. Однако политические сумятицы тех дней задержали завершение строительства на долгие годы, и только в 2028 году, уже в правление Царя всей Земли Бориса I, Анжелес-Палас был открыт для посещений.
      Несмотря на то что он бросал вызов архитектурным требованиям своего времени, Анжелес-Палас вскоре признали одним из самых восхитительных творений человека на планете. Вид снаружи возвращал к массивным каменным сооружениям средневековых зодчих, правда, на уровне, совершенно недоступном людям той эпохи. Резные каменные колонны поддерживали огромные бронзовые своды арок; верх стен украшали массивные барельефы, воспроизводящие основные события истории западной цивилизации; и почти повсюду стояли каменные изваяния.
      Внутри Анжелес-Палас выглядел не менее внушительно, полностью покрытый небесно-голубым куполом, по которому плавали случайные золотистые «облака». Зал вмещал больше двухсот тысяч человек; убрав скамьи, можно было дополнительно разместить в зале еще половину от этого количества без всяких неудобств. Это самое большое сооружение подобного типа, возвести которое дерзнул человек, быстро завоевало славу одного из современных чудес света.
      Не удивительно, что Царь всей Земли Стэнли Шестой избрал Анжелес-Палас местом, где 28 февраля 2225 года провозгласил себя Стэнли Первым Императором всей Земли. Когда лучи энергии передавали это известие на все планеты, поражала величественность окружавшей нового Императора обстановки, не оставляя сомнений в справедливости неслыханного переворота, который он осуществил.
      А всего через пять лет Анжелес-Палас послужил совершенно другим целям. Бушевал направленный против единовластия Императора так называемый «Бунт Герцогов», и, пытаясь консолидировать силы Империи, адмирал Кирилл Бладстар превратил Анжелес-Палас в последний оплот обороны, свою верховную ставку. Благодаря блестящим полководческим действиям адмирала Императора и его семью — да и всю Империю — удалось спасти. В благодарность Стэнли Первый переименовал Анжелес-Палас и навечно отписал его семье адмирала, наградив их титулом лорда (или леди) Бладстар из Бладстар-холла.
      С тех пор семья Бладстаров неизменно занимала в Империи важнейшие посты. Из нес вышли многие замечательные государственные деятели и военачальники, зачастую кто-нибудь из Бладстаров являлся членом Имперского Совета. Бладстары даже сочетались браком с членами семьи Стэнли, так что нынешняя леди Бладстар занимала десятое место в списке претендентов на Трон.
      А Бладстар-холл превратился в традиционное место всех значительных церемоний венценосной семьи. Здесь короновались все Императоры и Императрицы династии Стэнли, здесь заключались браки особ Императорской Семьи, здесь же прощались со Стэнли, когда те умирали. Бладстар-холл находился наверху списка достопримечательностей, которые должен был посетить каждый прибывающий на Землю турист.
      Северное крыло здания столетие назад перестроили в официальную резиденцию семьи Бладстар. Таким образом, хотя толпы людей, стекающихся на Землю в преддверии бракосочетания принцессы Эдны, начали скапливаться вокруг Бладстар-холла за день до начала церемонии, рядом с северным крылом никого не было. Робот-двойник, изображающий нынешнюю леди Бладстар, без труда преодолел все рубежи охраны в вечер перед бракосочетанием; если бы кто и спросил его, почему он вышел из дома в столь поздний час, леди-двойник ответила бы, что вышла прогуляться, надеясь успокоить нервы в ожидании событий завтрашнего дня.
      Очутившись в здании, робот сразу же направился к «себе» в комнату, где встретился с настоящей леди Бладстар — и эта несчастная женщина никак не могла противостоять своему механическому двойнику, обладающему невероятной силой.
      Теперь, когда никто не мог оспорить его личность, робот начал обходить здание, изучая систему охраны. Никто не смел задавать вопросы столь важной персоне — в конце концов леди Бладстар имела все права самолично проверить все меры безопасности в зале, находящемся под ее покровительством. Всюду, где проходил робот, он оставил небольшую канистру ТХН-14 с часовым устройством. В самом зале двойник спрятал в установленных местах запасы стрелкового оружия. Затем тайно пробрался в центр связи и вывел из строя все входящие линии. Никто не сможет связаться завтра со зданием — все линии окажутся занятыми. Даже если кто-то заподозрит заговор, он не в состоянии позвонить и предостеречь от опасности.
      Затем робот позвонил по видеотелефону. Сначала он дал два звонка, повесил трубку и позвонил снова, выждав только один звонок. Поэтому кодовому сигналу Леди А узнала, что в зале все готово к завтрашней операции.
      Покончив с делами, лже-аристократка вернулась в свои покои. Будучи роботом, она не нуждалась в отдыхе, но все равно легла на кровать и закрыла глаза на тот случай, если заглянет какой-нибудь слуга. Не вставая с постели, робот просчитывал полученные на завтра приказы.

* * *

      Жюль кипел, пытаясь пробраться по запруженным улицам к Бладстар-холлу до назначенного часа. Ему очень хотелось поднять автомобиль в воздух и долететь до здания, но его предупредили агенты СИБ, что всякий летательный аппарат, приблизившийся к Бладстар-холлу сегодня, будет немедленно сбит дежурной системой службы — а ему вовсе не улыбалось оказаться сбитым своими, когда игра только начинается.
      Вот почему Жюль ехал по переполненным улицам, увешанным транспарантами в честь бракосочетания принцессы, и изо всех сил надеялся успеть вовремя и помешать смертельным планам Леди А.
      Чем ближе Жюль подъезжал к Бладстар-холлу, тем сильнее становилось движение, и наконец ему пришлось заглушить двигатель и выйти из машины.
      — Пойдем, — сказал он Вонни. — Отсюда мы быстрее доберемся пешком.
      Они настойчиво проталкивались сквозь толпу, не пренебрегая своей недюжинной силой. Когда ставкой является жизнь членов Императорской семьи, не до вежливых пируэтов.
      Когда молодые люди достигли ворот здания, их поведение заметили расставленные по периметру Бладстар-холла охранники, внимательно следящие за всеми событиями вокруг. На двоих деплейниан уставились бластеры, и Жюль понимал, что оружием непременно воспользуются, если они с Вонни как можно быстрее не представятся.
      — Сдержи-ка свой энтузиазм, — сурово посоветовал один из охранников.
      Жюль запыхался, но ему все же удалось прокричать:
      — Вомбат: ситуация 39!
      Все охранники Службы на мгновение застыли. Кодовое имя Вомбат (Жюль) — как и Барвинок (Иветта) — было почти легендарным. Хотя личность этих двух суперагентов держалась в строжайшей тайне, все знали, что лишатся места за неподчинение приказам этих двух людей. Кроме того, фраза «Ситуация 39» обозначала чрезвычайное происшествие на всеимперском уровне. Услышав эти слова, начальник службы охраны вытянулся по стойке «смирно», готовый выполнить любое поручение тайных агентов.
      Кивком пригласив Жюля и Вонни проследовать вперед, он провел их на свой пост, возвышающийся над землей.
      — Майор Мбене к вашим услугам, сэр. Что-то не так?
      — Все. У вас есть возможность связаться с охраной внутри здания?
      Майор Мбене нажал кнопку на панели управления перед собой и подождал некоторое время. Затем, недоумевающе посмотрев на панель, попытался еще раз. И вновь не последовало никакого ответа.
      — Похоже, какая-то неисправность, сэр, — доложил майор.
      Жюль нахмурился.
      — Khorosho, тогда займитесь вот чем. Немедленно прикажите своим людям надеть противогазы. Затем очистите улицы вокруг — в здании спрятаны десять канистр ТХН-14, готовые взорваться через — он сверился с часами — двадцать минут, ровно в одну минуту первого. Не допускайте паники; в здании находится убийца, и мы не хотим, чтобы он преждевременно вступил в действие. Я как-нибудь могу попасть в зал?
      — Попробуйте через эту дверь.
      — Merci (спасибо). И удалите людей!
      — Слушаюсь, сэр.
      Майор Мбене сглотнул, стараясь постичь сложность этой чрезвычайной ситуации. Вокруг Бладстар-холла столпилось не менее миллиона человек, а противопоставить им можно всего лишь сотню членов СИБ и три тысячи полицейских. Удалить такое количество людей без объявления истинной причины — что немедленно вызвало бы панику — дело почти невыполнимое Однако люди СИБ гордились тем, что могли выйти из любой невозможной ситуации. Поэтому не тратя времени на размышления, майор Мбене угрюмо начал отдавать приказы на другие посты наблюдения
      А Жюль и Вонни тем временем проскользнули в зал через указанную дверь. Внутри царил хаос. Во всех закоулках суетились люди, расталкивая и пихая друг друга в безумном смятении. Вначале Жюль испугался, что они опоздали и покушение уже произошло; но затем понял: вся эта неразбериха является нормальной для государственного события подобного уровня, и люди за кулисами нервничают, стараясь все подготовить безукоризненно и не ударить в грязь лицом. Оглядевшись, Жюль не нашел поста СИБ.
      Вонни двигалась впереди него, яростно орудуя локтями и распихивая людей. Площадь Бладстар-холла равнялась нескольким городским кварталам, и кругом суетилась знать. Протиснуться сквозь эту толчею к принцессе за оставшееся время являлось задачей почти непосильной.
      Когда представитель д'Аламберов не может преодолеть трудность, он обходит ее. Оглядев огромный зал, напоминавший огромный цирковой шатер, Жюль почувствовал, как губы его сами раздвигаются в улыбке.
      — Ты попытайся пробиться понизу, — прокричал он Вонни, чтобы девушка услышала его сквозь шум толпы. — А я поищу другую дорогу.
      С трудом пробравшись к двери с надписью «Только для обслуживающего персонала», Жюль к своему облегчению обнаружил ее незапертой. За ней начинался узкий служебный коридор, который вел к лифту, доставлявшему рабочих на верхние этажи здания. Набрав код последнего этажа, Жюль шагнул в шахту. У него под ногами возникла воздушная подушка, поднявшая его наверх с необычайной скоростью, показавшейся, однако, Жюлю почти черепашьим шагом.
      Выйдя из шахты, он оказался среди балок, кабелей, тросов и блоков — внутренностей крыши Бладстар-холла. Вдоль периметра крыши проходили трапы с ограждениями для безопасного перемещения рабочих, но Жюль даже не взглянул в их сторону. Он пришел сюда не в поисках безопасности; он пришел сюда потому, что здесь ничто не могло помешать ему добраться до середины зала в максимально короткий срок.
      Перескочив через ограждения, Жюль побежал по узким балкам, поддерживающим крышу, полагаясь на свое чувство равновесия опытного воздушного акробата. Он старался не смотреть вниз — подобно всем уроженцам миров с высокой гравитацией, деплейниане обладают врожденным страхом высоты. Выступающих в Галактическом Цирке с детства учат преодолевать этот страх, и Жюль успешно выступал на высоте сорока метров над ареной. Бладстар-холл, однако, — более грандиозное сооружением, высота зала составляла не менее ста метров.
      Там, внизу, своим ходом разворачивалась церемония. Все утро нескончаемыми процессиями в зал входили тысячи приехавших в гости дворян, разодетых в пышные наряды, вносили знамена, прибывали трубачи, в общем, все шло как и положено. Имперский Хор распевал гимны и хоралы. Имперская Гвардия демонстрировала строевые приемы; маршировали роты почетного караула различных Секторов. Затем в специальной ложе появились Император и Императрица в придворных платьях, сопровождаемые свитой. Его Величество облачено в пурпурное, его супруга — в голубое. Головы обоих венчали величественные короны из платины. Все замерли, венценосную пару стоя встречали приветствиями, продолжавшимися семь минут. Добравшись до середины крыши, Жюль посмотрел вниз. Все внимание присутствующих обратилось теперь к Чен Ли, жениху с Анареса, с почетным эскортом появившемуся из бокового прохода. Ли был одет в тунику зеленых и голубых цветов с серебряным шитьем; его рубашка и брюки из синего бархата китайского покроя, оторочены собольим мехом и украшены изумрудами. На голове голубая тибетская корона скрывала шапочку из изумрудно-зеленого бархата; на шее ворот рубашки скрепляла застежка из двух переплетенных изумрудных лягушек. На голубых перчатках сверкали драгоценные камни, а завершали наряд серебряные кожаные сапожки. Всем своим видом молодой человек демонстрировал достойного представителя правителей Галактики.
      Жюль сверился с часами. Через восемь минут из дальнего угла появится принцесса Эдна в сопровождении лже-леди Бладстар. Жюль с высоты своего места обдумывал скорейший путь вниз, стремясь как можно быстрее начать действовать.
      Хотя Бладстар-холл уже не использовался для проведения спортивных состязаний, огромное табло, свисавшее с потолка в центре зала, осталось на месте, раскачиваясь в пятнадцати метрах ниже Жюля. Здесь время от времени демонстрировались постановки пьес и опер, и под табло болтались веревки, на которых поднимались и опускались декорации.
      «Должен же быть какой-то способ, — подумал Жюль, — с толком воспользоваться этими факторами. Нужно только придумать, как добраться туда, потом туда, потом туда».
      Табло поддерживала массивная штанга, хотя и выглядевшая маленькой. Как можно шире раскинув руки, Жюль обхватил штангу и заскользил вниз, пока не остановился наконец на верхней части громадного табло. Оно достаточно легко выдержало вес агента СИБ.
      Жюль начал было обдумывать следующий шаг, но тут внизу зазвучали фанфары и раздались звуки органа. Все головы, в том числе и Жюля, обернулись к дальнему углу зала, где появилась принцесса Эдна.
      Эдна Стэнли не обладала совершенной красотой, но в ней присутствовало нечто, не оставляющее никого равнодушным. Всю свою жизнь готовясь стать следующим правителем Империи Земли, она излучала могущество, связанное с ее будущим положением. Гордо застыв в дверях, она с независимым видом принимала поздравления и приветствия огромной толпы.
      Ее наряд соответствовал положению — плотно облегающее платье из белого атласа без бретелек, богато расшитое жемчугом и бриллиантами, накидка из серебряной паутины кружев, отороченная лентами с изумрудами и сапфирами. С украшенного изумрудами же ворота свешивался большой карбункул, обработанный в форме квадрата. Прическа Эдны была выполнена в виде пагодообразной платиновой короны с бриллиантами, с которой свисали вырезанные из изумрудов колокольчики. Вуаль из серебристого газа доходила до середины спины.
      Принцесса вошла в зал в сопровождении фрейлин знатного происхождения, разодетых в нежно-оранжевые шелковые придворные платья, богато расшитые. Среди них находилась и мнимая леди Бладстар, внешне нисколько не отличающаяся от настоящей.
      Принцесса остановилась в середине прохода, перед Императорской ложей. Ее отец — высокий видный мужчина с седеющими волосами и царственной осанкой — подошел к ней и повел ее дальше.
      Время любезностей миновало. Жюль не мог позволить потерять больше ни секунды. Он вихрем бросился вниз, бесцеремонно ворвавшись в гущу церемонии бракосочетания принцессы. Он утешал себя лишь мыслью о том, что альтернативы у него нет.
      Вероятно, это его самый мощный прыжок, рожденный отчаянием безысходности. Ни один уроженец Земли не смог совершить ничего подобного; даже сам Жюль при других обстоятельствах вряд ли решился бы па него, ибо одно неверное движение — и его ожидало бы долгое падение и сокрушительный удар об пол.
      Жюль воспользовался всеми известными ему приемами, стремясь удлинить прыжок еще на несколько дополнительных секунд. Он распластал тело, ища почти незаметные потоки воздуха, циркулирующего в верхней части зала, напрягая мышцы до предела в попытке достичь веревок. Это было его самое замечательное сольное выступление в жизни — и оно прошло совершенно незамеченным, так как весь зал наблюдал, как принцесса и Император следуют к возвышению в центре.
      Пальцы Жюля сомкнулись вокруг веревки, он подтянулся к ней. По его телу пробежала дрожь облегчения. Невозможное выполнено. Теперь все предстоящее выглядит в сравнении с прыжком почти детской игрой. Почти…
      Веревка, подвязанная так, чтобы не висеть на виду, под воздействием стокилограммового тела развязалась и гигантским маятником начала движение над залом. Именно на это и рассчитывал Жюль, когда быстро заскользил по ней вниз, пытаясь оказаться как можно ниже в тот момент, когда веревка пролетит над мнимой леди Бладстар.
      По опыту Жюль знал, что станнер абсолютно бесполезен против роботов. Потребуется луч бластера, и он может рассчитывать только на один прицельный выстрел. Роботы обладают резкой реакцией, и если он промахнется с первой попытки, второй у него не будет: у робота хватит времени убить и Императора и принцессу. Да и в любом случае Жюль не имел права промахнуться — луч бластера мог поразить кого-то из присутствующих.
      По мере того как веревка опускалась, все больше людей в толпе замечало Жюля. Поворачивались головы, изумленные взгляды устремились на него. Все гадали, что стоит за этим дерзким и неожиданным событием. Попытка покушения? Где охрана? Откуда появился этот незнакомец, и что за трюки он здесь вытворяет? Эти и десятки других вопросов задавали себе собравшиеся в зале, когда происходящее уже близилось к завершению.
      Среди поднятых лиц, изумленно обращенных к нему, Жюль увидел одно, совершенно поразившее его — лицо Леди А. Она посмела явиться на церемонию прямо под носом СИБ и чувствовала себя здесь в полной безопасности, поскольку только пять человек в структурах власти знали о ее существовании и тщательно это скрывали.
      Знал бы Жюль, сколько горя еще причинит эта персона, возможно, он направил бы луч бластера в нее, сохранив несчетное число жизней. Но в этот момент он отвечал только за две жизни — Императора и принцессы, которых присягнул оберегать. Предельно собравшись, Жюль сконцентрировал все свое внимание на фигуре леди Бладстар, стоящей сзади и несколько правее Императора и принцессы. Робот уже увидел приближающегося Жюля; его быстродействующий компьютерный мозг просчитал ситуацию, и правая рука начала зловеще подниматься…
      Жюль больше ждать не мог. Хотя он еще не достиг нижней точки полета, его рука метнулась вверх. Вскинув бластер, он выстрелил. Испепеляющий луч вырвался из дула оружия и прожег тело механического убийцы. Посыпались искры, тихо зашипел плавящийся металл и пластик.
      События последовали одно за другим. Император, запоздало узнав Жюля, отскочил в сторону, уходя с линии огня, и повалил свою любимую дочь на пол. Он закрыл ее своим телом, чтобы в случае начавшейся перестрелки по крайней мере обеспечить Империю наследником. Внутри робота произошел небольшой взрыв, от которого слегка пострадало несколько стоящих рядом, но серьезной катастрофы не произошло. Толпа закричала, уверенная, что вот-вот начнется настоящая война.
      Когда веревка Жюля достигла нижней точки и снова начала подниматься, агент СИБ по инерции пронесся над головами толпы, пытаясь найти Леди А. Он успел мельком увидеть ее, но прекрасная заговорщица успела затеряться среди окружающих зрителей, в панике вскочивших на ноги. Жюль не смог произвести прицельный выстрел, а открывать беспорядочную пальбу из бластера по толпе не имел права.
      Жюль достаточно контролировал свой полет и сумел приземлиться в относительно пустынном месте. Он сбил с ног небольшую группу людей, налетев на них и неуклюже перекатившись на ноги. Если не удалось пристрелить Леди А с воздуха, он решил преследовать ее на земле, намереваясь во чтобы то ни стало поймать ее Судьба, однако, рассудила иначе.
      Внезапно из нескольких точек в зале открылась стрельба, и Жюль недоумевающе огляделся вокруг. Он не знал, что у робота имелись сообщники, таящие в себе несомненную угрозу, которую необходимо как можно скорее ликвидировать. Вскочив на ноги, Жюль увидел перед носом дуло станнера. Но прежде чем он успел поднять свое оружие, человек, угрожавший ему, без чувств свалился на пол. Оглядевшись, Жюль увидел герцогиню Хелену фон Вильменхорст, облаченную в великолепнейшее парадное платье и сжимавшую в руке министаннер. Улыбнувшись Жюлю, девушка повернулась к залу в поисках новых мишеней.
      Вонни также успела внести свою лепту в защиту Императора. Как только в различных местах открылась стрельба, она немедленно бросилась в бой. Два несостоявшихся террориста упали, не успев даже достать из кобуры оружие, еще трое не причинили большого вреда, и тоже пали жертвами Вонни.
      К этому времени паника уже захлестнула зал, и собравшиеся бросились к выходам. Жюль и Вонни с ужасом взирали на это. Они предупредили майора Мбене, чтобы он удалил от холла толпы зевак, дабы никто из них не пострадал от ТХН-14, и теперь на улицу выбегали люди, прямо под удар смертоносного газа.
      Однако они недооценили майора Мбене. Поняв, что полностью очистить улицы невозможно, он выбрал другой путь: найти и обезвредить контейнеры с ТХН-14, подложенные в здание Не имея ни времени, ни необходимого снаряжения, майор и его люди все же ухитрились провести осмотр всего здания весьма тщательно, отыскать все десять канистр и доставить в безопасное место, прежде чем они успели взорваться и выпустить свое смертоносное содержимое на толпу, окружающую Бладстар-холл. Появление из зала охваченных паникой людей явилось хотя и серьезной проблемой, но не роковой.
      А внутри зала силы СИБ вновь взяли ситуацию под контроль. Шеф лично отбирал людей, отвечающих за безопасность в зале, и доверие, оказанное им, было оправдано. Несмотря на огромное столпотворение народа в гигантском здании, угрозу со стороны террористов удалось ликвидировать через пять минут после ее возникновения.
      Когда Шеф подошел к Жюлю, желая поздравить его и отвести в спокойное место, чтобы обо всем расспросить, тот обескуражено оглядывал зал. Робота устранили, неожиданный мятеж террористов был подавлен. Но Леди А, которую Жюль надеялся схватить, бесследно исчезла в беспорядочно снующей толпе.

      К тому времени, как субпространственный звонок от Иветты с пиратской базы достиг Шефа, неудавшееся покушение и переворот уже закончились. Рассказ о людях, собиравшихся выдать себя за пассажиров с «Кериды», поступил слишком поздно, чтобы послужить предостережением, но прекрасно объяснил внезапную вспышку терроризма среди предположительно благонадежной и дружеской толпы. Иветта завершила разговор, сказав, что она, Пайас и герцог Этьен тотчас же отправляются на Землю и доложат обо всем лично. Двигаясь с максимальной скоростью, они прибудут через пару дней.
      Бракосочетание решили отложить на несколько дней. Принцесса Эдна хоть и пыталась сохранять видимость имперского спокойствия, но почти счастливое избавление от неминуемой гибели и ужасные происшествия дня, который, как она надеялась, должен был стать самым счастливым днем ее жизни, совершенно потрясли ее. Чен Ли в меру своих сил старался успокоить невесту, пересказывая мистические книги Анареса; он оставался таким же невозмутимым, как и прежде, и его внутреннее спокойствие радовало окружающих — отрадно, что Трон со следующим правителем Галактики разделит человек, способный сохранять хладнокровие при любых обстоятельствах.
      Дни, последовавшие за побоищем в Бладстар-холле, оказались для Жюля и Вонни почти такими же напряженными, как и предшествующие. Пираты-двойники не знали никаких организационных подробностей заговора, на который работали. Агенты СИБ по приказу Жюля забрали из больницы гангстеров, куда их доставили пожарные, обнаружив бесчувственными в спортивном зале Говарда. Большинство из них являлись просто наемными громилами и лишь выполняли слепо задание. Но Говард оказался просто кладезем сведений о части заговора, относящейся к Земле, и потребовалось удивительно мало усилий, чтобы он выложил много подробных сведений.
      Видеотелефонный номер и адрес, по которым он связывался с Леди А принадлежали одной конторе в первоклассном, административном здании Анжелес-Диего. Контору снимала женщина, по описанию похожая на Леди А; она действовала под именем Сары Шмидт и заплатила вперед наличными. Контора была снята только до дня свадьбы.
      — Судя по всему, она решила, что после этого контора ей не понадобится, — заключил Жюль. — Если бы ее замысел не удался, ей пришлось бы как можно скорее бежать отсюда, а если бы удался, она переехала бы в Имперский Дворец.
      «Сара Шмидт», разумеется, исчезла бесследно, оставив Жюля и Шефа так же далеко от окончательного раскрытия ее заговора, как и прежде.
      Когда прибыл космический корабль с Иветтой, Шеф созвал военный совет. Присутствовали он сам, его дочь Хелена, Жюль, Иветта и герцог Этьен. Старший д'Аламбер не виделся лично с великим герцогом уже пять лет, и их встреча казалась очень трогательной.
      Когда все сели, Шеф постарался познакомить герцога Этьена с тем, что известно о Леди А и ее заговоре.
      — В настоящий момент часть этих сведений рассекречена, — сказал он. — После неудавшейся попытки переворота и допросов Говарда враг ЗНАЕТ, что СИБ официально известно о существовании Леди А, влиятельной высокопоставленной персоны в организации, борющейся за свержение династии Стэнли. Точка. Враг хвастливо заявил, что ему известно большинство действий Службы, — пусть он пребывает в этом заблуждении, возможно, скорее попадет в ловушку излишней самоуверенности. Я до сих пор убежден: никто не догадывается о роли Цирка, а также о существовании агентов Вомбат и Барвинок; в противном случае они действовали бы совершенно по-другому.
      Шеф вздохнул.
      — Эффект матрешки. Это очень затрудняет наши действия, но мы должны играть по этим правилам, когда ставка — безопасность Империи. Порой мне хочется бросить все и заняться ухаживанием за садиком перед домом…
      Он не закончил эту мысль. Каждому из присутствующих был знаком груз ответственности, и каждому из них временами приходили схожие мысли об обретении свободы. Но никто из них не мог бросить свое дело; именно их внутреннее чувство ответственности сделало их теми, кем они были.
      Шеф быстро перевел беседу на другие рельсы.
      — Но закончим об этом, — сказал он. — Иветта, похоже, приготовила нам еще одну загадку.
      Иветта кратко рассказала присутствующим о разговоре, подслушанном ею и Пайасом на пиратской базе, и о новом действующем лице — В.
      — Похоже, они питают необычное пристрастие к буквам алфавита, — цинично заявила она.
      — Одна бессмыслица ничуть не хуже другой, когда необходимо скрыть истинные личности людей, — заметил Шеф. — Они используют алфавит, а мы даем вам название весьма редких земных существ. Вопрос вот в чем: что нам «официально» известно о В?
      — Ничего, — ответила Иветта. — И Линь, и человек, передавший ему это послание, погибли в схватке с нашими людьми. Остальные пираты, похоже, вообще не в курсе.
      — Что делает нашу работу еще более секретной, — сказал Шеф. — Позвольте еще раз напомнить вам: официально мы знаем о существовании Леди А, у нас есть ее снимки, сделанные Вонни во время слежки за Говардом. И теперь мы начинаем активно искать ее.
      — Но я не понимаю, — спросил герцог Этьен, — как двойники ухитрились пронести оружие в зал. Ты не справляешься с работой, Зан?
      — Наши приготовления соответствовали той ситуации, какой мы ее себе представляли, — вспыхнула Хелена, несколько возмущенная столь фамильярным обращением к своему отцу. — Каждый гость при входе был незаметно просвечен. Никто, кроме наших людей, не пронес оружие через входную дверь.
      — Нам следовало хотя бы покраснеть из приличия, — напомнил дочери Шеф. — Надо было подготовиться получше. Допрашивая террористов, мы установили, что у них нашелся сообщник — предположительно робот леди Бладстар, — который оставил оружие в условленных местах, так что они, войдя в зал, без труда раздобыли его. Однако я ГОРЖУСЬ тем, как люди справились с проблемой, когда она все же возникла. Полагаю, действуя в таких сложных обстоятельствах, мы справились с задачей превосходно, и весь отряд охраны, наружной и внутренней, получил особую благодарность.
      Но больше оружия меня беспокоит тот факт, что, даже несмотря на поддельные удостоверения личности, они не должны были беспрепятственно слоняться по Земле в течение двух дней без того, чтобы где-нибудь в наших досье не всплыли бы какие-нибудь несоответствия. Я крайне РАССТРОЕН этим и намереваюсь встряхнуть Отдел Компьютерной Обработки Данных.
      После этого разговор перешел на обсуждение более общих тем — включая свадьбы. Приняли решение пышную церемонию бракосочетания принцессы Эдны перенести на следующий день и провести ее относительно просто, хотя транслироваться это событие должно по всей Империи. Прежде Эдну очень огорчало, что ее друзья Жюль и Иветта из-за работы не могли присутствовать на празднике; теперь же они оба находились здесь, и принцесса настояла на их присутствии на свадьбе. Оба с радостью согласились.
      И пока тема свадеб висела в воздухе, обсудили еще два предстоящих бракосочетания — Жюля с Вонни и Пайаса с Иветтой. Сам Император пожелал присутствовать на этих церемониях, от чего молодые люди залились краской. Потом Иветта и Хелена покинули совещание, поспешив обо всем сообщить Вонни, так как ей всего за один день предстоит сделать множество покупок.
      На следующий день все собрались в большом танцевальном зале Императорского Дворца и страшно волновались. Принцесса Эдна и Чен Ли предстали в тех же нарядах, что и на официальной церемонии.
      Иветта и Пайас были в красном с золотом. Согласно ньюфорестским традициям, Пайас должен бы надеть свадебную рубашку, расшитую его матерью, но ее сожгли, когда его семья отреклась от него. Вместо этого он надел золотую рубашку с красным шитьем, красные бархатные штаны и жилет из красного же бархата. На груди у него висел большой рубин на золотой цепи. На ногах сверкали сапоги из красной кожи; на плечи накинут длинный плащ с высоким воротником, расшитый золотом. В правой руке Пайас держал красную розу.
      Иветта надела крестьянскую юбку из золотого газа с лифом из красного бархата на шнуровке и юбку с оборками из красного шелка с вытканными узорами. Левым локтем она прижимала к груди пышный букет алых роз.
      Ее брат Жюль облачился в золотое спортивное трико, богато расшитое жемчугом и бриллиантами. Его золотой пояс сиял рубинами, золотое ожерелье украшал большой рубин, и еще более крупный рубин висел на завязке золотого ворота. Жюль также надел белый атласный плащ, белые перчатки, расшитые жемчугом, и белые же расшитые сапожки.
      Вонни тоже выглядела ослепительно в атласном платье цвета слоновой кости, скроенном словно плащ акробата; воротник-шаль, подол и рукава его густо расшиты жемчугом, а пояс сделан из жемчужной ленты с жемчужными кисточками. На шее у Вонни висело жемчужное ожерелье, а ноги обуты в туфли цвета слоновой кости. Голову венчала корона из жемчужин, подвешенных на тонких проволочках, которые колыхались при каждом повороте головы. Как и Иветта, Вонни несла букет роз, но не алых, а чайных.
      Жюль впервые встретился с Эдной после разгрома, учиненного им в субботу, и приблизился к ней довольно смущенно.
      — Я должен извиниться за то, что так все испортил, — сказал он. — Если бы я действовал порасторопнее, то избавил бы вас от беспокойства.
      Эдна чмокнула его в щеку.
      — Предпочитаю быть обеспокоенной, нежели мертвой. К тому же, как мне кажется, ты спас меня не только от убийцы — ты также спас меня от скучной необходимости выслушивать поздравления в течении шести часов. За одно только это ты заслуживаешь медали.
      Царственное бракосочетание, хотя и лишенное ожидаемого размаха, прошло великолепно. Барр, императорский бард, спел свадебный марш собственного сочинения. Церемония прошла без сучка, без задоринки, и видеовизоры всей Империи передавали сцены необыкновенного счастья. Разумеется, агенты СИБ держались подальше от объективов камер, не следовало транслировать изображение их лиц на всю Галактику.
      После основной церемонии гости перешли в более скромное помещение, где состоялись еще два бракосочетания, уже не столь многолюдных Хотя список гостей был небольшим, он производил впечатление: герцог Этьен, облаченный в пурпурную бархатную тунику и короткий испанский плащ из черного бархата, расшитый золотом, с алой и чайной розами в петлицах, вывел обеих невест, так как являлся отцом Иветты и близким другом отца Вонни, барона Юбера Руменье, наследная принцесса Эдна сопровождала Иветту, а Императрица Ирен — Вонни, и, верный своему слову, Его Императорское Величество Уильям Стэнли, высшее официальное лицо Галактики, произнес слова, связавшие две молодые пары узами супружества
      Среди всеобщего буйного веселья Вонни заметила на лице своего супруга некоторую озабоченность Когда она спросила его об этом, он ответил:
      — Меня просто гложет чувство вины за то, что позволил Леди А скрыться, хотя имел возможность схватить ее.
      Император, услышав его слова, дал ему хороший совет.
      — Молодой человек, Леди А и ее гнусные дела немного подождут. Приказываю забыть ее и веселиться
      — К тому же, — сказала Вонни, — если посмеешь думать о другой женщине в НАШУ брачную ночь, медовый месяц ты не переживешь. Обещаю тебе
      Поскольку достоверно известно, что Жюль д'Аламбер свой медовый месяц пережил, мы можем спокойно заключить, что Вонни удалось отвлечь его мысли от Леди А — по крайней мере на какое-то время.