– Как насчет ужина? – тихо спросил Тони и потерся губами о ее, шею.

– Может быть, – промурлыкала Ким.

Он осторожно провел языком по ее ушной раковине.

Сердце Ким учащенно забилось Ей была все труднее поддерживать разговор.

– Тогда я заеду за тобой в семь часов? – выдохнул Тони.

– Ты знаешь, где живет мой отец?

Он отстранился и улыбнулся ей, потом обхватил ее лицо ладонями и провел большим пальцем по губам.

– Я найду тебя Не беспокойся – Он опять стиснул ее в объятиях, но в этот момент раздался настойчивый сигнал пейджера – Увидимся в семь, – сказал Тони, крепко сжав. на прощание ее руку.

К восьми часам вечера Ким уже умирала от голода. И хотя Тони позвонил ей, предупредив, что задержится, в душе у нее уже закипало раздражение.

Привыкай, сказала она себе Уж если решила связаться С хирургом, привыкай есть одна.

Ким прошла на кухню и открыла буфет «Слава Богу, – подумала она, увидев бутылку итальянского соуса для спагетти – Надеюсь, Тони любит итальянские блюда».

Ким немного помедлила, вспомнив, сколько раз они с матерью ужинали на этой кухне вдвоем Жизнь матери сложилась совсем не так, как она мечтала Она выросла в большой семье, полной любви и тепла, где все неизменно собирались вместе за обеденным столом Поэтому жизнь с человеком, который уходил рано утром и возвращался поздней ночью, казалась ей пустой и одинокой.

Ким вылила соус на сковородку и напомнила себе, что у нее совсем другая ситуация, чем у матери. Она не замужем за Тони, а просто получает удовольствие от его общества Он интересный, талантливый мужчина и нравится ей, несмотря на свою профессию. И довольно об этом.

Она занялась ужином и к тому времени, как зазвонил дверной звонок, еда была уже готова, а в камине уютно потрескивали поленья.

Ким открыла дверь, сгорая от желания увидеть Тони.

Он стоял на крыльце, его атлетическая фигура четко вырисовывалась в лунном свете. На нем были пальто, свитер с высоким воротником, джинсы и кроссовки. В руках он держал букет цветов.

– Привет, – сказал он, наклоняясь, чтобы поцеловать ее. – Это тебе. – И вручил ей цветы.

– Спасибо. – Ким взяла букет в руки и восхищенно разглядывала его. Сначала пальто, теперь, цветы. Ей следует быть начеку с этим парнем.

Она посмотрела на него. Ее осторожность моментально улетучилась, когда она увидела его лицо – бледное, усталое, с воспаленными глазами. Ким испугалась, что он сейчас упадет от изнеможения.

– Извини, что опоздал.

– Что случилось? – спросила она, втаскивая его в дом.

– Тяжелый день.

– В каком смысле? – Она начала снимать с него пальто.

– У одного пациента остановилось сердце. Меня перехватили уже на выходе из больницы.

– И как он сейчас?

– Нормально. Но некоторое время был на грани. Совсем еще молодой мужчина, всего сорок. Женат, есть ребенок, – Он вздохнул. – С ума можно сойти.

Ким сочувственно кивнула, представив, какое горе могло свалиться на семью этого незнакомого ей человека. Она снова занялась Тони, не зная, как помочь ему стряхнуть с себя усталость и переживания этого дня. В полутемном коридоре Тони казался старше своих лет и даже ниже ростом, будто груз ответственности и сопереживание чужой боли придавили его к земле. «Интересно, сколько раз отец приходил домой в таком же состоянии?» – подумала Ким.

Стоя в прихожей родительского дома, с пальто Тони в одной руке и с букетом в другой, она не могла удержаться от сравнений с другой парой – родителями, стоявшими в этой прихожей двадцать лет назад.

Тони посмотрел на Ким, и губы его тронула усталая полуулыбка.

– Извини, я сейчас приду в себя. Знаю, что должен оставлять все это за дверями больницы, но порой это нелегко. Я так и не смог окружить себя толстой скорлупой, которая, по словам твоего отца, необходима в нашей работе. Он считает, что когда врач принимает страдания пациентов слишком близко к сердцу, это пагубно отражается на его профессиональных качествах и нарушает душевное равновесие. Все вместе это ведет к ранней усталости души.

– Но ты, кажется, говорил, что он сам принял большое участие в судьбе той девочки, которой была необходима операция по пересадке…

Тони кивнул:

– Да. Полагаю, даже у мэтров бывают моменты слабости. – Он пожал плечами и провел пальцами по волосам. – Как бы там ни было… – Он вдруг умолк, словно улыбка сейчас как следует разглядел ее. – Какая ты сегодня красивая. – Тони обнял ее за талию и поцеловал. – Мм, – пробормотал он улыбаясь. – Мне уже лучше. – Продолжая обнимать ее, заглянул в гостиную и обомлел.

Ким чуть не расхохоталась, так он был поражен старомодной обстановкой.

– Глядя на все это, хочется побыстрей убежать на дискотеку, да? – сказала она.

Тони посмотрел на тяжелые дубовые панели и протертый ковер.

– Теперь, после твоих слов, я тоже подумал об этом.

– Отец ничего не менял с тех пор, как мы с матерью уехали, – сказала Ким, высвобождаясь из его объятий. Она бережно положила цветы на столик и пошла вешать его пальто.

– А это что? – спросил Тони, указывая на толстый пушистый коврик у камина.

– Коврик.

– Это коврик? Больше похоже на какое-то животное, – пошутил он.

– Мои школьные товарищи называли его «коврик для петтинга».

– Да? Они назвали его так, основываясь на собственном опыте, или это были мальчики, о которых ты мечтала в ванной? – В глазах у него зажглись огоньки-, когда губы Ким дрогнули в улыбке.

– Это были мальчики из ванной, – призналась она.

Тони усмехнулся и подошел к фотографии, стоявшей на каминной полке.

– Это ты?

Ким закрыла дверцу шкафа и занялась букетом.

– Да, здесь мне пять лет. А это мои родители.

Тони взял снимок в руки и вгляделся.

– Твоя мать была красивой женщиной.

– Да. Она была красивой.

– А ты тоже была очень хорошенькой. Даже красивой.

Ким закатила глаза:

– Спасибо.

– Ты и сейчас красивая, ты же знаешь.

Ким почему-то всегда реагировала на комплименты как маленькая девочка, которую впервые назвали барышней. Вот и сейчас она ужасно смутилась и постаралась сменить тему.

– Хочешь есть? – спросила она.

– А что, это пахнет ужином? – Тони был приятно удивлен ее вопросом.

Ким кивнула:

– Когда ты предупредил, что опоздаешь, я решила приготовить что-нибудь и поужинать дома. Надеюсь, ты не возражаешь?

– Возражаю? Да я просто в восторге! А ты, оказывается, еще и готовишь? – поддразнил он.

– Между прочим, – заметила Ким, – это мое фирменное блюдо. – И пошла на кухню за вазой для цветов.

После того как они поели и составили посуду в посудомоечную машину, Ким показала Тони первый этаж дома.

– О, бассейн?! – восхитился Тони.

Ким улыбнулась:

– Да, у отца есть бассейн.

– Вам нужно снять крышу, и, когда он замерзнет, получится отличный каток.

– О, конечно, – засмеялась она, уверенная, что это всего лишь шутка. – Мы обязательно так и сделаем.

– Я серьезно.

– Я передам это папе. Не сомневаюсь, что он последует твоему совету. Мне уже видится, как он будет выделывать пируэты на этом катке.

Тони засмеялся.

– Твоему отцу нужно начинать упражняться. К счастью, он не страдает от лишнего веса, но состояние его далеко не идеально.

– Так скажи ему об этом.

– Гаркави уже, сказал.; Но ты же знаешь, какай твой, отец упрямый. Кстати, я знаком с одним человеком, которому он передал это качество по наследству.

Тони улыбался. С бокалом вина в руке он зашел в небольшой рабочий кабинет и увидел этюдник, на котором стояла картина Ким.

– Можно взглянуть?

– Конечно. Она почти закончена. – Ким включила свет и кивнула на картину:

– Это рождественский подарок отцу.

Тони приблизился к холсту. Богатый, насыщенный пурпур кружился тонкими лентами вокруг сильных красных линий, и легкие воздушные облачка желтого выплывали из глубины темно-зеленого фона. Необычная цветовая гамма вызвала у него сложные ассоциации.

– Замечательно.

Ким посмотрела на Тони, пытаясь понять, насколько он искренен. Но нет, похоже, картина и правда ему понравилась.

– Я так намучилась с ней, а когда решила подарить ее отцу, как-то сразу все стало ясно, и работа пошла.

– Как это? Объясни.

– Пурпур – это отец. Это сильный упрямый цвет, очень похожий на него. Красный сигнализирует о любви, желтый – это надежда.

– А зеленый?

– Хорошо подходит для фона. – Она улыбнулась. – Надеюсь, ему понравится.

Тони кивнул и налил в бокал немного вина.

– Знаешь, Ким, – сказал он, помолчав, – я сегодня говорил с Гаркави, и мы считаем, что через пару недель твой отец уже сможет выписаться из больницы. Мне просто интересно… ты останешься в Энн-Арборе после того, как он вернется домой?

Она покачала головой и снова посмотрела на картину.

– Не знаю, пока не думала об этом. Это зависит от того, каким будет состояние здоровья отца.

Он шагнул к ней и поставил свой бокал на стол.

– С ним будет все в порядке. Но, честно говоря, я надеялся, что ты останешься в любом случае.

Ким вздохнула и продолжила разговор о здоровье отца:

– Откуда ты знаешь, что с ним будет все в порядке? И кто вообще может знать это наверняка?

– Уж поверь мне, я это знаю, – тихо сказал Тони, обводя пальцем контур ее губ.

Она улыбнулась, когда он потянулся к ней губами.

– По-моему, ты уже говорил это раньше.

Он взял ее за руку и повел в гостиную. Там они сели на диван поближе к огню, и Тони усадил ее к себе на колени.

– Ты думаешь, что можешь читать мои мысли, но боюсь, моя дорогая, ты не настолько проницательна, как тебе кажется.

Ким игриво улыбнулась.

Он заключил ее в объятия и стал целовать таким настойчивым поцелуем, что у нее невольно вырвался стон желания.

– Если ты дашь мне шанс, – прошептал он, пока она переводила дыхание, – то, может быть, поймешь, что мы гораздо больше подходим друг другу, чем ты предполагала.

– Надо тебе сказать, врачи – совсем не мой идеал, – сказала она, подставляя шею его поцелуям.

– Даже те, что могут починить разбитое сердце? – спросил он, просунув руку ей под блузку. Его пальцы скользили по ее груди, нежно массируя.

– Даже те, что обольщают девушек при помощи текстов-с открыток «Холмарк» [2], – пробормотала она, закрывая глаза. – так как в этот момент Тони умело расстегнул ее бюстгальтер.

– Тогда с твоей стороны было очень рискованно подпускать меня так близко, – сказал он, сжимая рукой ее обнаженную грудь.

– А мне это нравится, – дерзко ответила Ким, когда Тони нашел ее сосок и легонько сдавил пальцами. – Очень хорошо. – Она крепко обняла его, чувствуя, как смешивается тепло их тел. Ее руки скользнули под рубашку и стали гладить его мускулистую спину.

Тони мягко приподнял ее лицо за подбородок, заставляя посмотреть ему в глаза.

– Ты дрожишь, – тихо сказал он. – Ты боишься или замерзла?

– Мм всего понемножку, – призналась она.

Он ласково улыбнулся:

– Не волнуйся, тебе нечего бояться. – Тони откинул волосы у нее со лба – Ты очень дорога мне. Правда.

Ким закрыла глаза и провела ладонью по его руке, прижимая ее к себе. Потом поцеловала эту крепкую загорелую руку – И ты мне. Просто я… не планировала этого.

Он приподнял ее волосы и стал нежно целовать шею.

– Рядом с тобой я могу забыть обо всем на свете. Есть только ты и я. Только это и кажется сейчас важным.

Ее страхи постепенно таяли по мере того, как где-то внутри ее разгоралось жаркое, почти нестерпимое желание, заполоняя все ее существо. И она наконец перестала вести себя как маленькая испуганная девочка.

Ким высвободилась из его рук и встала, глядя прямо на него. Он прилег, облокотившись на одну руку, с любопытством ожидая продолжения. Девушка скинула брюки и блузку, оставшись в расстегнутом бюстгальтере и трусиках. Она видела, как у него перехватило дыхание от возбуждения, глаза его не отрывались от ее тела. Чувствуя его одобрение, Ким осмелела еще больше.

– Я не хочу замерзнуть, – поддразнила его она.

– Обещаю тебе, что этого никогда не случится, пока рядом с тобой буду я, – сказал Тони, наслаждаясь этой интимной пикировкой.

Ким слегка улыбнулась и сбросила бюстгальтер. Теперь только шелковые трусики белели на загорелой коже.

Глаза Тони медленно изучали изгибы ее тела, упиваясь каждой деталью.

– Какими чарами ты меня приворожила? – пробормотал он, опустившись на колени. Потом притянул ее к себе и стал легонько водить языком по упругому животу.

– Тони, – лукаво спросила Ким, играя его густыми вьющимися волосами, – скажи, а как ты лечишь разбитые сердца?

Он лег на пушистый белый коврик и положил девушку на себя.

– Можно сказать, что самую трудную работу я уже сделал.

– Да-а? – заинтригованно протянула Ким.

– Я отдал свое сердце тебе, – с нежностью в голосе сказал он, потом провел ее пальцем у себя по груди, обрисовывая контур сердца. – А теперь я займусь починкой твоего. У меня припасено для тебя совершенно особенное лечение.

– Что же это может быть? – притворно удивилась Ким, наслаждаясь тем эффектом, который производило на него ее нагое тело.

Тони поднес ее пальцы к своим губам и мягко поцеловал.

– Очень важно, чтобы ты закрыла глаза, расслабилась… и позволила мне любить тебя. – От сдерживаемого желания голос его стал низким и хриплым.

Он мягко отстранил ее от себя и, облокотившись на руку, стал напряженно всматриваться в ее лицо. Потом медленно провел ладонями по ее телу.

– Ты совершенна, – констатировал он и сдавил пальцами ее соски.

– Вот и третье условие, – с улыбкой сказала Ким.

Сначала пальто, потом цветы и, наконец, этот очаровательный комплимент ее фигуре.

– Что?

Ким наклонилась и просунула руки за пояс его джинсов.

– Мне кажется, я уже готова к лечению.

Он усмехнулся и положил ее рядом с собой. От такого предложения он не собирался отказываться.

– Я решила остаться на все праздники, – объявила Ким Отец улыбнулся, но тут же заволновался:

– А как же твоя выставка?

– Сегодня утром я звонила владельцу галереи и объяснила ему ситуацию. Он сказал, что в моем присутствии нет большой необходимости. Больше того, он считает, что будет даже лучше, если я не приеду. Говорит, это придаст моим картинам некоторую загадочность. – Ким пожала плечами:

– Не знаю, честно говоря, я не совсем его поняла, однако настаивать не стала. Я слишком обрадовалась, что смогу побыть с тобой.

Отец молчал.

– Я думала, тебе будет приятно, если я останусь, – заметила Ким.

Он взял ее за руку:

– Конечно, я рад. Я только не хочу, чтобы мои проблемы повредили твоей карьере. Со мной все в порядке.

Ким отвернулась, чтобы скрыть огорчение.

– Ты не хочешь, чтобы я осталась.

– Ну что ты, я очень хочу этого, – горячо сказал он.

Потом слабо улыбнулся. – Ведь это будет первое Рождество, которое я встречу вместе с тобой.

Ким всегда думала, что отец отмечает праздники вместе с друзьями. Или с новой семьей. Но за все время болезни отца ни разу никто не навестил, и она начала понимать, что у него вообще не бывало праздников.

– А что ты обычно делаешь на Рождество?

Он пожал плечами:

– Работаю.

– В этом году все будет по-другому. Сегодня я пойду и куплю елку. И приготовлю тебе настоящий рождественский ужин.

Он кивнул, но на лицо его вдруг набежала тень.

– Что-то не так? – спросила Ким.

– Просто… я так скучал по вас. Я… я… я рад, что ты здесь. – Так и не придумав ничего более оригинального, он в который раз повторил фразу, которую произносил по несколько раз в день. – Издали я наблюдал за тем, как ты живешь. Сколько раз я поднимал трубку… и не мог заставить себя набрать твой номер. – Он покачал головой. – Я был плохим отцом. Упрямый гордец.

Ким пожала плечами:

– К счастью для нас обоих, мы еще можем многое исправить.

– Да, – согласился он. – И это Рождество мы проведем вместе.

– Может быть, эта?

Ким отрицательно замотала головой. Тони поднял с земли и повертел перед ней огромную елку.

– Слишком маленькая, – засмеялась девушка и указала на елку, стоявшую в углу. – Вон та, пожалуй. Она мне нравится.

Тони кивнул и пошел к елке. Потом достал бумажник, расплатился с продавцом и со словами «Все в порядке, моя госпожа, она ваша» вскинул елку на плечо.

Они поехали на Сикамор-стрит, и Тони помог Ким установить елку. Когда они только обмотали толстые мохнатые ветви гирляндами крохотных золотых лампочек, раздался писк пейджера. Тони прочитал сообщение.

– Это из моего отделения, – сказал он. – Боюсь, на какое-то время мне придется покинуть тебя. – Он улыбнулся, будто извиняясь, и поцеловал ее в губы.

Ким кивнула:

– Телефон на кухне.

Она поняла. Тони предупредил ее, что его могут вызвать, еще до того, как предложил ей помочь купить елку.

Через несколько минут он снова появился за ее спиной.

– К сожалению, мне действительно нужно идти. – Тони обнял ее и крепко прижал к себе. – Не припомню, когда еще у меня был такой хороший день.

– Но потом ты зайдешь ко мне? – спросила Ким.

Он поцеловал ее в лоб.

– Я не ожидал, что ты спросишь об этом.

Ким вручила ему ключи – Это на тот случай, если я засну.

Когда она открыла глаза, в доме было совершенно темно и только лампочки на елке давали слабый свет По радио Бинг Кросби пел песенку из фильма «Белое Рождество». Она оглянулась на камин – огонь давно погас, и только несколько угольков тлели, разбрасывая янтарные искры.

Ким улыбнулась, вспомнив прошедший день. После того как ушел Тони, она порылась в подвале и нашла старую коробку с елочными украшениями, которые они с матерью всегда доставали на Рождество. Там же она обнаружила старые рождественские альбомы, которые делали ее родители. Весь вечер Ким слушала по радио рождественские гимны и, доставая из коробки знакомые с детства игрушки, украшала елку.

В замке повернулся ключ, и она улыбнулась.

Тони тихонько прокрался в комнату и опустился на колени возле дивана, на котором, свернувшись калачиком, лежала Ким.

– Привет, – прошептал он, положив ладонь ей на щеку.

– Привет, – тихо отозвалась она.

– Я думал, ты уже спишь.

– А сколько сейчас времени? – спросила она, зевнув, и села.

– Около одиннадцати.

– Ты видел папу?

– Да, перед самым уходом я заходил к нему. Он мирно спит.

– Спасибо.

Тони сел на диван рядом с ней, взял ее руку и поцеловал.

– Какая красивая елка, – сказал он, обвив рукой ее талию.

– Спасибо. Хочешь чего-нибудь выпить?

Он покачал головой.

– Мне не хотелось сегодня с тобой расставаться, – тихо проговорил Тони, поглаживая ее пальцы. – Пока я был в больнице, ты все время стояла у меня перед глазами.

Ким задохнулась, когда он стал целовать кончики ее пальцев.

– Кстати говоря, – заметил Тони, поднимая на нее глаза, – ты все время стоишь у меня перед глазами с тех пор, как я встретил тебя.

Она наклонилась и сама поцеловала его. Потом притянула его ближе и просунула руку под рубашку.

– Я уверена, что ты говоришь это всем знакомым девушкам.

Внезапно он стал серьезным:

– Никогда. Я не люблю играть в такие игры, у меня для этого слишком мало времени. – Он поцеловал ее в лоб и стал спускаться ниже, вдыхая слабый запах ее духов, от которого кружилась голова. – Я всегда знал, чего хочу. Но до последнего времени не смел надеяться, что мое желание когда-нибудь сбудется.

– И о чем же ты мечтал? – невинно спросила Ким.

Тони приложил ее руку к губам и поцеловал.

– О женщине… – Он немного подумал, облекая свои мысли в слова. – О женщине, которую я… которую я никогда не смогу забыть.

– И что же случилось в последнее время? – дразнящим шепотом спросила Ким и раскинулась на диване.

Наклонившись над ней, Тони стал расстегивать ее блузку.

– Я встретил тебя, – прошептал он.