— Вам незачем об этом беспокоиться. Это уже наша с Дипаком забота. Итак, как насчет очередной обильной трапезы? — Хари отошел в сторону и жестом предложил ей войти в столовую.

— Не смогу отказаться, потому что это мой последний непальский обед, — ответила она, задержавшись в дверях. — Боюсь, что по возвращении в Катманду я снова разлюблю непальскую национальную кухню.

— Вы мне льстите, мисс Спаркс, хотя и приятно это слышать. Прошу к столу.

Синтия прошла в столовую и села.

— А где Махеш? — спросила она.

— После обеда закрылся у себя в мастерской. Пишет горы. Если хотите, я позову его?

— Нет, Хари. Я после обеда сама поднимусь к нему.

И она так и сделала. Наскоро пообедав и поблагодарив заботливого Хари, она поднялась по винтовой лестнице в башню и осторожно постучала в дверь.

— Войдите! — послышался из мастерской голос Махеша, и не успела Синтия открыть дверь, как та перед ней распахнулась. Махеш стоял на пороге.

— Я догадался, что это вы, — сказал он. — Проходите.

— Я не помешаю? — робко спросила она.

— Нет. Я сам собирался спуститься в холл и узнать, пообедали вы или нет.

Синтия вошла.

— Да, я чудесно пообедала, спасибо.

— Что ж, тогда извините, что не составил вам компанию.

— Не стоит извиняться, потому что благодаря вашему отсутствию я умудрилась в этот раз не переесть.

Он рассмеялся.

— Моя компания вызывает у вас повышенный аппетит?

— Так же, как моя помогла вам избавиться от бессонницы. — Синтия подошла к мольберту, на котором стояла светящаяся от свежих красок картина, и повернулась к нему. — Раз уж я вторглась в ваше творческое пространство, разрешите взглянуть?

— Да, конечно, — ответил он. — Хотя картина еще слишком далека от завершения. Я начал писать ее за три дня до вашего появления здесь. Плод бессонниц, — добавил он с ухмылкой.

Синтия повернулась к мольберту.

На картине была ночь. Над смутными силуэтами горных вершин висел диск бледной луны, посыпая их с высоты серебристым светящимся песком. Под вершинами клубились голубые облака. Вся картина в целом навевала какое-то тревожное предчувствие и, несмотря на то, что была не дописана, притягивала и завораживала.

Синтия долго не могла оторвать от нее взгляд.

— В этой картине есть что-то магическое, — наконец приглушенным голосом сказала она. — Это какая-то скрытая часть вашей души, куда вы заглядываете с большим опасением. — Она посмотрела на него. — Простите, что я вмешиваюсь. Возможно, это что-то очень личное, — извиняющимся тоном добавила она.

Махеш пожал плечами.

— Возможно. Эта картина ночи… Она похожа на призрак. Не знаю даже, как она появилась. Я был одержим каким-то предчувствием.

— Интересно будет взглянуть на нее, когда вы ее допишете.

Махеш рассмеялся.

— —Похоже, вы стали первой поклонницей моего незамысловатого искусства.

— Подождите, скоро их у вас появится много. Синтия сказала эти слова и почувствовала, как в ее сердце что-то оборвалось. Вряд ли она когда-нибудь увидит эту картину дописанной. А что до поклонниц его искусства, то в этом она не сомневалась: они будут толпиться вокруг него и вздыхать, стоит ему выбраться из Непала. Но это уже не ее забота. Теперь, когда до отъезда осталось совсем мало времени, не помешает вспомнить о ее основной миссии в жизни этого мужчины.

— Кстати, Махеш, я хотела бы уточнить ваш электронный адрес и обговорить еще кое-какие детали, касающиеся моей основной миссии в вашей жизни, — деловым тоном сказала она.

Он как будто не сразу понял, о чем она. Ее основная миссия в его жизни? Ах, да, ведь он похитил эту женщину не только для того, чтобы в ее обществе забыть обо всем остальном.

— Да-да, конечно, пойдемте в мой кабинет.

Через полчаса Синтия уже стояла у вертолета. Махеш стоял перед ней. Оба переминались с ноги на ногу, не зная, что говорить.

— Мне пора, — наконец сказала она. — Хари и Дипак, верно, заждались.

— Спасибо вам, Синтия, за все, что вы сделали, и за все, что собираетесь еще сделать для меня. — Он взял ее руку и нежно коснулся губами.

Синтия изо всех сил старалась подавить грусть.

— И вам спасибо за то, что похитили меня и дали возможность глотнуть свежего воздуха и свободы. Прощайте, Махеш.

— Прощайте, Синтия.

Она повернулась к вертолету и стала подниматься по трапу. У входа еще раз повернулась, помахала ему рукой и исчезла.

Вертолет оторвался от земли, взвился в воздух. Вскоре одинокая фигура Махеша, стоящего посреди зеленой лужайки, и изящное строение замка исчезли из виду.

Прощай, господин Бхаттараи, прекрасный узник. Мужчина, рядом с которым она впервые за много лет почувствовала себя женщиной.

Возвращение в Катманду было для Синтии приятным удивлением и странным открытием. Город показался до боли знакомым, почти родным и вместе с тем еще более загадочным, как будто за всем, что появлялось перед глазами, скрывалось нечто непознаваемо-таинственное.

Что ж, немудрено. В одну из тайн этой страны она уже вляпалась. А кроме того, успела влюбиться.

В «Астории» ее встретили с обычной, вышколенной вежливостью.

— Добрый вечер, мисс Спаркс. Надеемся, вы получили удовольствие от похода вокруг Аннапурны.

Синтия сделала вдохновенное лицо.

— О, это было замечательно! — воскликнула она. — От пейзажей просто захватывало дух!

Она одарила улыбкой всех попавшихся на глаза служащих отеля и поспешила к лифту. Открыв дверь номера, она повесила на дверь табличку «Не беспокоить», вошла, заперла дверь и направилась в ванную.

После душа заказала в номер ужин, потом уселась в постель, подложив под спину подушку, и включила телевизор. Возвращение к привычному стилю жизни — лучшее лекарство от нежелательных воспоминаний.

Прошло пять дней. Жизнь вращалась вокруг Синтии так же, как она сама вращалась в центре жизни. Понеслась привычная череда визитов, конференций, встреч, знакомств. По вечерам — монитор компьютера или экран телевизора. Собирая данные для своего исследования, журналистка, между делом, успела отыскать нужную информацию по делу семьи Бхаттараи. Кстати, совет Махеша провести психологический тест на короле Непала оказался не таким уж наивным. Синтия теперь ни на грамм не сомневалась, что сможет помочь Махешу.

Но что будет потом? Она исполнит свою миссию, поможет красивому непальскому аристократу защитить честь семьи и покинуть Непал. Остальное не должно ее касаться.

С утра над городом собирались мутно-серые тучи, и к полудню закапал дождик. Синтия вернулась в отель после встречи с местными журналистами, у которых выудила еще несколько полезных деталей к делу Бхаттараи.

— Мы вытащим тебя из твоего отшельничества, господин Бхаттараи, — сказала она, открывая дверцу шкафа. — А потом.., потом женим на такой же, как ты сам, породистой непальской красавице.

Эта мысль не доставила ей удовольствия, и об этом убедительно свидетельствовало ее отражение в зеркале на внутренней стороне дверцы шкафа. Неужели ей всю жизнь придется устраивать счастье и благополучие других людей?

Синтия сняла с вешалки брючный костюм и поспешила закрыть дверцу.

— Не будь эгоисткой, Синтия Спаркс. Какой нормальный мужчина захочет взять в жены журналистку? Твоя профессия — твой крест, и будь добра, неси его с достоинством.

Итак, прежде чем отправиться обедать в ресторан недалеко от «Астории», который она за последние дни успела облюбовать, не помешает проверить, что у нее в расписании на сегодняшний вечер.

Синтия открыла записную книжку. Пятница. Двадцатое августа. Оказывается, она в Непале чуть больше недели, а не вечность, как ей казалось. Но не это было самым интересным открытием. Самым интересным было то, что снова была пятница, и в ее записной книжке зиял ласкающий душу пробел. Итак, у нее опять свободный вечер…

Выйдя из отеля, Синтия почувствовала, что дождик заметно припустил и готов превратиться в ливень. Первое, что ей придется сделать, это купить зонтик.

До магазина было метров двадцать. Синтия ускорила шаг и дошла до него, почти не промокнув. После, под зонтиком, она сможет дойти до ресторана, наслаждаясь прогулкой.

В ресторане было многолюдно. Почти все столики были заняты туристами и зажиточными непальцами, и Синтия с трудом отыскала свободный и самый неуютный столик в центре зала. Как только она уселась, над столиком склонился официант и положил перед ней меню.

Роман с блюдами непальской кухни закончился для Синтии в последний день ее пребывания в замке. Равно, как и закончилось короткое романтическое приключение с хозяином замка. Она, по привычке, заказала куриный бульон и жаркое — никакой экзотики.

И все же, что она будет делать после того, как еда с ее тарелок исчезнет? Пойдет гулять по своему любимому Тхамелю? Непальские коллеги-журналисты обещали устроить ей экскурсию по городу в день перед ее отъездом. А до отъезда осталось четыре дня. Эх, знала бы она раньше, что у нее на сегодня выпадет свободный вечер…

Несмотря на то, что за завтраком она съела крошечный сандвич, наскоро запивая его кофе, появление еды на столике перед ее носом не вызвало ожидаемого аппетита. Она вяло поводила ложкой в чашке с бульоном, потом стала охотиться за ломтиками морковки, без особого энтузиазма отправляя их в рот.

Когда ей надоело вылавливать морковку, она отодвинула чашку с почти нетронутым бульон сторону и принялась рассматривать жаркое, надеясь, что его вид и запах вызовут у нее желание отправить его в рот.

— Добрый вечер, Синтия, — услышала она знакомый голос и подняла глаза.

— Махеш? — У нее на миг замерло сердце. Он подсаживался к ней за столик. — Что вы здесь делаете?

На его лице была широкая улыбка.

— Простите, что уселся за ваш столик, не спросив разрешения. Пришел повидать вас.

Синтия затрепетала от радости. Но к ее радости через секунду примешался страх. Она огляделась по сторонам. Как он рискнул появиться в одном из самых оживленных ресторанов города? — Махеш, зачем вы так рискуете? — тревожным шепотом спросила она.

Он выглядел совершенно спокойным и расслабленным и продолжал светиться, глядя в ее озабоченные глаза.

— Не волнуйтесь, за мной «хвостов» нет. Дипак и Хари обо всем позаботились.

— Это безрассудство, Махеш, — продолжала она. — Вы ведете себя как мальчишка. Вы что, явились сюда только затем, чтобы сказать мне «привет»? Или у вас есть что-то срочное?

— Я почувствовал, что хочу увидеть вас. Не знаю, чем это объяснить. — Он продолжал гипнотизировать ее взглядом. — Можете назвать это безрассудством, мальчишеством, как угодно. Но я надеялся, что смогу сделать для вас что-то приятное. Захотелось пригласить вас на экскурсию по городу, показать вам достопримечательности Катманду.

Синтия не удержалась и снова расцвела в улыбке.

— Вы знали, что у меня свободный день? Опять шпионили за мной?

— Хари и Дипак не были уверены в этом, но предполагали, что это возможно. Они узнали, что вы обычно обедаете здесь между часом и тремя часами дня. Вот я и рискнул. И, как видите, мне повезло. Итак, как вы смотрите на мое предложение?

Синтии на минуточку показалось, что она сходит с ума. Конечно же, она не сможет отказать ему и не сможет отказать себе. Судьба снова играла с ней, демонстрируя свою милость, хотя за этой милостью наверняка скрывается очередная ловушка. Но рассудок отказывался в это верить, и чувства рвались на свободу.

— Мне будет трудно отказаться. Только скажите, Махеш, это действительно не грозит вам опасностью?

— Никто не может быть уверен на сто процентов, — ответил он. — Но я и мои друзья приняли все возможные меры предосторожности. Хари и Дипак все время будут поблизости, а на их бдительность я могу смело положиться.

— Тогда, может, пойдем отсюда? — нетерпеливо спросила она.

— А как ваша еда? Она выглядит почти нетронутой…

— Знаете, я совсем не голодна. Пыталась уговорить себя поесть, но ничего не вышло. — Она поманила рукой официанта.

— Вы уверены, что не хотите есть?

— Абсолютно.

Они вышли, и Махеш показал ей на серую машину.

— К сожалению, в целях безопасности пришлось отказаться от «кадиллака» и арендовать эту развалюшку. — Он открыл для Синтии дверцу. — Прошу.

— Итак, куда мы едем? — спросила она, дождавшись, пока он сядет за руль.

— Сначала я покажу вам древний храм Шивы — Пашупати Натх, а потом — гигантскую Буддийскую ступу и вторую площадь Дар-бар. Надеюсь, ту, которая недалеко от Тхамеля, вы уже видели?

— Да.

— И не сомневаюсь, что вы не расстаетесь со своей камерой.

— Конечно. Она всегда в моей сумочке.

Храм Пашупати Натх находился на окраине города, недалеко от реки. У Синтии захватывало дух, когда она с холма любовалась изысканной постройкой с двухъярусной крышей, покрытой тонким слоем золота. Вокруг храма толпилось множество других, удивительных по форме сооружений, которые создавали гармоничный комплекс. Синтия огорчилась, когда Махеш предупредил ее, что иностранцев в храм не пускают.

— Такие вот у нас здесь странные законы, — сказал он. — Как будто неиндуисты могут осквернить святилище. Глупо.

— Ужасно глупо. — Синтия оторвались от камеры и посмотрела на него. — Надеюсь, местные буддисты не так ревностны к своим святыням?

— С буддистами проблем не будет. Но я смогу провести вас потайными тропами на территорию другого индуистского храмового комплекса. Пойдемте, Синтия.

Они спустились с холма, перешли реку, пропетляли по лесу и наконец оказались в пустынном месте, окруженном древним могучим хвойным лесом, где длинными рядами стояли маленькие, совершенно одинаковые храмы, с куполами, похожими на перевернутые колокола. Пространство вокруг храмов было выложено каменной плиткой.

— Они напоминают гробницы или склепы, — тихо сказала Синтия. — Непонятно, зачем их так много.

— Религиозная декорация местности, — ответил Махеш.

Они стояли рядом, но Синтии вдруг сделалось одиноко. Она вспомнила о бренности бытия и о том, как ценен каждый момент жизни. И что, если не любовь, делает жизнь человека осмысленной? Пусть даже это будет один миг любви…

Она повернулась к Махешу и заглянула ему в глаза. Ей захотелось, чтобы этот мужчина любил ее. Здесь и сейчас. В этом странном пустынном месте.

— Махеш… — По ее глазам, которые словно таяли под его взглядом, он понял, о чем она собирается попросить. Но он не осмеливался рискнуть, не услышав об этом от нее самой. Наконец с выдохом, будто собиралась сообщить о роковой неизбежности, она добавила:

— Поцелуй меня…

Он положил руки ей на плечи и легонько притянул к себе. Она закрыла глаза.

— Синтия…

Он нежно провел рукой по ее щеке, коснулся пальцами губ. Она замерла.

Целуй же меня, целуй, господин Бхаттараи. Если не сейчас, то когда? Ты давно должен был это сделать. Почему ты мучаешь меня?

Это были последние мысли, пролетевшие через ее разгоряченную голову. Потом мыслей больше не было, потому что она почувствовала, как его горячие влажные губы коснулись ее губ, язык властно раздвинул их, поласкал, и наконец на ее губы обрушился жаркий ураган его поцелуя.

Она обвила руками его шею, прижалась к его груди. Он сначала крепко сжимал ее плечи, потом стал нежно поглаживать их. Потом его руки скользнули по ее спине, замкнулись вокруг талии.

Синтия прогнулась и вздрогнула, почувствовав, как ее бедра коснулись его бедер. Он продолжал целовать ее, не отрываясь, несмотря на то, что оба уже задыхались. Сладкая мука становилась невыносимой. К кому из них первым вернется рассудок?

Синтия меньше всего ожидала, что ее рассудок, так легко позабывший свои обязанности, вдруг встрепенется и оглушит ее страхом. Нет! Ее ладони неожиданно уперлись Махешу в грудь.

— Прости… — прошептала она, задыхаясь. Он опустил голову, продолжая тяжело дышать, пытаясь справиться с огнем, полыхавшим в его теле. Несколько секунд стоял молча, потом взял ее руку, поднес к губам и поцеловал.

— Тогда пойдем, — подавленно сказал он. — Нас ждет Буддийская ступа.

Весь оставшийся вечер они вели себя так, будто забыли о коротком безрассудстве, которое позволили себе в святом месте. И единственным, что напоминало им об обоюдной прихоти, была непривычная еще фамильярность. Они теперь обращались друг к другу «на ты».

Программу осмотра достопримечательностей Махеш предложил завершить посещением национального ресторана с живым ансамблем национальной музыки.

Синтия рассмеялась.

— Знаешь, с тех пор как я покинула твой замок, я не могу прикоснуться к непальской еде. Она снова стала казаться мне скучной, — призналась она.

— Но ты, насколько я видел, с таким же равнодушием отнеслась сегодня и к европейской кухне, — напомнил он. — Но я настаивать не буду, можем поужинать и в европейском ресторане.

— Нет. Я готова снова рискнуть. Поехали.

Ужин, на удивление, прошел успешно. Синтия снова с удовольствием сметала с тарелок овощи, рис и фасоль. То ли это происходило благодаря присутствию Махеша, то ли от того, что она изрядно проголодалась.

После ужина они снова сели в машину.

— Извини, но я смогу подбросить тебя только за квартал до «Астории», — сказал Махеш, повернув ключ зажигания. — Мне нежелательно появляться у входа в отель.

— Сейчас еще не поздно, и я с удовольствием прогуляюсь после обильного ужина, — ответила она.

Ну вот, подумала Синтия. Через несколько минут они расстанутся и вряд ли скоро встретятся. И тот отчаянный огонь, который вспыхнул в ее сердце, останется догорать в ее памяти.

— Я через четыре дня уезжаю, — тихо сказала она, покосившись на его изысканный профиль. — У меня уже готовы материалы для статьи о тебе. Надеюсь на удачу.

— Спасибо, — ответил он, бросив на нее короткий взгляд. Казалось, он хотел что-то еще добавить, но удержался.

Несколько минут они ехали молча. Синтию охватила какая-то гнетущая грусть. Она невидящими глазами смотрела на дорогу, на мелькающие бессмысленные огни рекламы. Город утратил свою таинственность и привлекательность.

Наконец Махеш остановил машину.

— От этого перекрестка до «Астории» — метров сто, — сказал он. Потом посмотрел на нее. — Не заблудишься?

— Постараюсь. — Она знала, что должна распроститься с ним, но медлила. — Спасибо за экскурсию, — внезапно вспомнив, поблагодарила она.

— Это тебе спасибо. За твою доброту…

Неожиданно его рука, до сих пор сжимающая руль, соскользнула с него и потянулась к ней. Он провел пальцами по ее волосам.

Синтия затаила дыхание. Ей вдруг нестерпимо захотелось потереться о его руку щекой, захотелось, чтобы эта рука ласкала ее, захотелось снова раствориться в его объятиях, слиться с ним в поцелуе.

Неужели он сам не хочет этого? Неужели он целовал ее там, у храмов, только потому, что она попросила его об этом? А что было бы, если бы она не остановила его? Неужели он смог бы прямо посреди святого места овладеть ею? Они были так близки к этому.

— Я не хочу, чтобы ты уходила, — прервал ее раздумья теплый голос Махеша. — Не знаю, как это объяснить… Мне.., очень хорошо, когда ты рядом. — Он судорожно перевел дыхание. — Я очень скучал по тебе, Синтия.

— Правда? — Она заглянула в его блестящие в темноте глаза.

— Правда. И мне опять хочется целовать тебя. — Он потянулся к ней и приложил ладонь к ее щеке.

Синтия на секунду застыла и вдруг беспомощно обрушилась в его объятия.

Он снова целовал ее, целовал с такой жадностью, будто собирался проглотить. Его большие руки сжимали ее хрупкое тело, и ей казалось, что вот-вот захрустят ее косточки. Но ей так сладко было снова отдать свое тело в его руки. Она готова была отдать ему себя всю. Этот мужчина мог делать с ней все, что захочет, потому что ни одного мужчину в своей жизни она не хотела так, как хотела этого благородного непальца.

Но теперь они были не у озера в лесу. Их машина стояла на обочине дороги, сразу за оживленным перекрестком в центре Катманду. Мимо проносились другие машины, слышались автомобильные сигналы.

Опомнившись, Махеш прервал поцелуй. С полминуты они сидели молча.

— Прости, Синтия, но мне нельзя долго стоять здесь. Могут появиться полицейские, — смущенно проговорил он.

— Да, ты прав, — ответила она, нехотя отодвинулась от него и приложила ладони к пылающим щекам. — Мне пора идти.

Он посмотрел на нее, и Синтия заметила, что его глаза странно потемнели, как будто в них собрались грозовые тучи. Неожиданно он ударил кулаком по рулю.

— Черт! Как мне надоело прятаться от жизни! Я даже лишен права на любовь! — отчаянно выкрикнул он.

Он сказал «любовь»? Она не ослышалась? Он хочет сказать, что любит ее? Почему же тогда не скажет?

Затаившись, Синтия ждала. Но он только еще раз обрушил кулак на руль, потом отдышался и повернулся к ней.

— Прости меня, Синтия. Прости. Я не понимаю, что происходит. Я устал. — Он взял ее за обе руки. — Устал…

Ей показалось, что ее сердце перестало биться.

— Мне очень жаль, Махеш, — с трудом проговорила она. — Но я сделаю все, что в моих силах. Обещаю. Продержись еще немного. Скоро я пришлю тебе свою статью. Потерпи. Все будет хорошо.

— Милая Синтия… — Он поцеловал одну за другой ее руки.

Но она осторожно отняла их у него.

— Мне пора идти, — сухо сказала она, взяла сумочку и открыла дверцу машины. — Увидимся еще когда-нибудь. Прощай, Махеш.

Не дожидаясь его ответа, она быстро вышла из машины, захлопнула дверцу и зашагала по улице к перекрестку.

Теперь все стало еще запутаннее. Ах, зачем она попросила его поцеловать ее? А он, наверняка, целовал он ее только потому, что давно не целовал женщину. Вот и все.