Глава 1

Синтия лежала, растянувшись на широкой кровати в роскошном номере отеля «Астория» и задумчиво смотрела в потолок.

Такая жизнь. Опять ее заслали в горячую точку. Катманду. Страйки, демонстрации, погромы, маоистский разгул. Политика, сплетни, проблемы… Суровая правда жизни. Странная романтика. Осточертело.

— Осточертело, — сказала она вслух и перевернулась на живот.

Вечно скитаешься по миру, ночуешь в номерах, каждое утро несешься куда-то, сломя голову, по ночам пишешь отчеты, статьи, исследования. Ковыряешься в политике. Все вокруг лгут, и ты должна разгребать эту ложь, чтобы выловить из нее хоть клочок правды.

И зачем она выбрала такую профессию? Даже нет времени, чтобы влюбиться. Встретить хорошего мужчину. Пусть не лихого соблазнителя-ковбоя и не страстного голливудского героя, а простого, мирного, честного фермера. Выйти за него замуж, поселиться на ранчо, завести курочек, детишек… Чтобы он любил ее немного и заботился. И не важно, если она не будет его любить. Пусть только он будет нормальным, надежным, верным и земным и, упаси Бог, не имеет ничего общего с журналистикой. Пусть с ним будет скучно и не о чем поговорить… А зачем говорить? Можно по вечерам смотреть телевизор и жевать попкорн.

Гм… Фермера ей захотелось…

А почему не папуасского принца?

Нога об ногу, Синтия сбросила с ног туфли и, перевернувшись на бок, свернулась калачиком.

— Ты ведь сбежишь от своего угрюмого фермера, не дождавшись собственной свадьбы. И сбежишь не куда-нибудь, а на ближайшие баррикады или даже под бомбы в Ирак, — тихо проговорила она и грустно вздохнула. — Убаюкиваешь себя сказками про фермерскую романтику, безнадежная, неисправимая авантюристка.

Нет, ей нужен такой мужчина, который сводил бы с ума, с которым можно было бы забыть и про политику, и про мировые проблемы. И про фермы с курочками. Страстный, желанный, в объятиях которого можно умереть, ни о чем не жалея.

Синтия глубоко вздохнула. Только где он? Уж наверняка не здесь, в мятежном, бурлящем Катманду, где завтра в полдень ее ждет пресс-конференция с премьер-министром Непала господином… Язык сломаешь выговаривать его имя. Потом придется переворошить груды прессы, состряпать короткий отчет о конференции, назначить встречи с политиками, религиозными лидерами, местными журналистами…

И все же как хочется приходить после напряженного, безумного дня не в пустой, бездушный номер отеля, а домой, где тебя кто-то ждет… Где чьи-то родные теплые руки помогут тебе снять пыльный пиджак, потом обхватят, прижмут, приласкают…

Помечтай, дурочка, мечтать не вредно…

Ах, и зачем только она выбрала эту опасную, подозрительную, беспокойную профессию?

Хотя при чем здесь профессия? Наверняка все дело в этом старом, странном экзотическом городе, который буквально с первых минут навеял на нее болезненную мечтательность.

Она вспомнила, как несколько часов назад ехала в машине из аэропорта в отель. Сначала за окном мелькали широкие улицы со скучными серыми кварталами, безлюдными парками, мостами, современными храмами. На каждом перекрестке маячила группа солдат с автоматами. Сегодня первый день, как отменили комендантский час после очередных погромов.

Потом машина свернула и покатила по узкой, виляющей улочке. Появились старые, невысокие деревянные постройки с украшенными резьбой балкончиками и странными окнами: нижнюю половину окна закрывали резные ставни, потемневшие от времени и погоды, а верхняя зияла незастекленной дырой, похожей на амбразуру. Трудно представить, как можно жить в таком доме, и все же эти дома казались такими человечными и трогательными…

Периодически появлялись небольшие площади, где лучами замыкалось несколько таких кривых тесных улочек. В центре каждой площади стоял почерневший от древности храм с бронзовой крышей в виде пагоды, облепленный бронзовыми фигурками мифических животных со свирепо оскаленными пастями.

На улочках и на площадях творилось что-то невообразимое. Люди, машины, велорикши, мотоциклы, торговцы, сидящие прямо на земле, — все это создавало пеструю картину полнейшего хаоса.

Небо было белым, затянутым непроницаемыми облаками, похожими на застиранную простыню, и из-за отсутствия солнца город казался обесцвеченным и как будто томился. И от всего веяло какой-то тревожной, дикой древностью, чем-то первобытным, изначальным, безвременным…

Зазвонил телефон. Синтия лениво потянулась к столику у кровати и сняла трубку.

— Алло?

— Добрый вечер, мисс Спаркс. Добро пожаловать в Катманду. Надеюсь, вы успешно проведете свою работу.

— Спасибо, и я на это надеюсь, — пытаясь приободриться, ответила Синтия.

— Мисс Спаркс, меня просили передать вам, что завтра у входа в отель, в десять тридцать, вас будет ждать машина, которая отвезет вас на конференцию.

— Спасибо.

— Что ж, не буду больше беспокоить. Приятного вам вечера. Если вам что-то понадобится, будьте добры, звоните в приемную.

— Спасибо. — Синтия положила трубку.

Очередной деловой звонок. Как давно ей не звонили, чтобы пригласить не на конференцию, а на свидание! Как давно она не чувствовала себя просто женщиной!

— Хватит распускать сопли! Романтические настроения мешают работать, мисс Спаркс, а тебе нужно еще пробежаться по передовым статьям сегодняшних местных газет, — сурово сказала она себе.

Но вместо того, чтобы засесть за чтение газет, она перевернулась на другой бок, уставилась в окно и принялась следить, как сумерки медленно поглощают свет, заливая огромную раму непроглядной синевой.

Ну вот, отчет о конференции готов.

Синтия поставила точку, отодвинулась от компьютера и с облегчением вздохнула.

А этот господин тот еще мошенник. Но разве не все господа премьер-министры таковы?

Но хватит, к черту политику. Сегодня пятница, и у нее выпадают свободные выходные. А это значит, что до понедельника она может послать как можно дальше политику и всех, кто в нее играет, и провести время в свое удовольствие.

Только какое же удовольствие себе придумать?

Она выключила компьютер, встала из-за рабочего стола и подошла к окну.

Небо было таким же белым, как в день ее приезда. Никак не может разродиться дождем. И город точно так же томился и так же не унывал. И Синтии вдруг захотелось вырваться из выхолощенной роскоши пятизвездочного отеля, обступающей ее со всех сторон, в необузданную, жизнелюбивую стихию старых кварталов Катманду.

Она энергично подошла к шкафу, открыла дверцу и достала любимые старые джинсы и голубую футболку. Быстро переоделась, взяла со стола камеру и сумочку, провела рукой по коротко остриженным волосам и уже через секунду захлопнула за собой дверь номера.

У отеля стояло несколько свободных такси. Синтия села в первое попавшееся.

— Тхамель.

— Куда именно в Тхамеле, мадам? — спросил водитель, трогая машину с места.

— Куда угодно, — бросила она и откинулась на спинку сиденья.

Как только такси свернуло в знакомую улочку, Синтия оживилась.

— Здесь. Остановите, пожалуйста.

Водитель резко затормозил.

— Сколько я вам должна?

— Всего сто рупий.

Синтия поспешно расплатилась и вышла, заметив довольную улыбку на лице водителя.

Наверняка надул ее, мерзавец. Они ехали всего минут пять. Бог с ним, пусть порадуется. Возможно, в его жизни не так уж много радости.

Как, пожалуй, и в моей, закончила она свои размышления и огляделась.

— Привет! Не хотите ли заглянуть в мой магазинчик?

— Зайдите! Только посмотреть!

— Сюда! Идите сюда! У нас есть все, что вы ищите!

Ох уж эти неугомонные зазывалы со слащавыми улыбками на лицах! То, чего ей не хватает, вряд ли пылится на прилавке тхамельского магазинчика. И все же из любопытства она зашла в один из ювелирных салонов.

Засуетившийся хозяин стал, не спрашивая, вываливать на прилавок груды ожерелий, колец, подвесок.

— Посмотрите. Выберите, что вам нравится. Синтия улыбнулась, разглядывая массивные ожерелья из бирюзы, сапфиров, жемчуга… Украшения, достойные статуй буддийских божеств. Сможет ли она, скромная журналистка, надеть на себя это великолепие? И, простите, куда в нем пойти?

И все же ей ужасно захотелось сделать себе подарок. Она выбрала серебряное колечко с аметистом, примерила его.

— Сколько? — спросила она трепетавшего от возбуждения продавца.

— Всего тысяча рупий.

— Сделайте скидку, — улыбнулась она. — Восемьсот?

— Хорошо. Давайте девятьсот, и оно ваше.

Синтия открыла сумочку, положила на прилавок деньги.

— Спасибо. — Она направилась к выходу, хорошо зная, что здорово переплатила за кольцо. Но ей не хотелось об этом думать.

Оказавшись на улице, она тут же слилась с потоком людей, машин, мотоциклов, коров, велорикш и нищих и побрела, куда глаза глядят.

Тхамель. Поразительно неуязвимая точка на теле большого беспокойного города. Где-то там, на окраинах, маоисты блокируют дороги, захватывают административные здания, убивают невинных людей… А здесь продолжается мирная жизнь, бойкая торговля, люди заняты повседневными заботами, насущными проблемами и, кажется, просто отказываются реагировать на политику. Завидная беззаботность.

На одном из перекрестков ее внимание привлекла сценка: мальчишка-голодранец с огромной сумкой через плечо пытался всучить что-то блестящее парочке туристов. Туристы упрямо мотали головами, улыбались сквозь раздражение и наконец сбежали от мальчишки. Но он тут же пристал к другим.

Синтия включила камеру и стала увлеченно снимать происходящее.

Мальчишка заметил, что его снимают, и тут же из уличного торговца превратился в кинозвезду. Он выпрямил спину, принял достойную позу и во весь рот улыбнулся. А потом стал кокетничать перед камерой и чуть было не пустился в пляс от восторга.

Синтия сквозь смех продолжала снимать его, когда почувствовала, как кто-то сзади взял ее за локоть. Не поворачиваясь, она отдернула локоть, но тут тяжелая рука легла ей на плечо. Синтия резко обернулась.

Перед ней стояли два дородных непальца в строгих, элегантных костюмах и черных очках.

— Пойдемте с нами, мисс Спаркс, — тихо сказал один из них.

— Извините, зачем и куда? И кто вы такие? — поинтересовалась Синтия, предчувствуя что-то неприятное.

— Мы объясним вам позже, — ответил другой, едва заметно улыбнувшись.

— Я не собираюсь никуда с вами идти, пока не узнаю, кто вы. — Синтия изо всех сил старалась сохранять спокойствие.

Но тут один из мужчин отогнул полу пиджака, и из-под полы появилось дуло пистолета. Синтия перевела дыхание и почувствовала, что холодеет от страха.

— Пожалуйста, не поднимайте шум, мисс Спаркс. Пойдемте.

Синтия огляделась. Улица продолжала жить своей жизнью. Над магазинами зажигались пестрые огни рекламы, все вокруг суетилось и двигалось, поглощенное своей суетой и движением. Мальчишка, только что лихо позировавший ей, исчез.

Бежать! — промелькнуло в ее голове. Но куда сбежишь в таком столпотворении? И она покорно последовала за мужчинами.

За углом улицы стоял черный «кадиллак» с затемненными окнами. Один из мужчин открыл дверцу, вежливо попросил Синтию сесть на заднее сиденье и уселся рядом с ней. Второй сел за руль и, прежде чем завести машину, повернулся и протянул ей что-то.

— Это маска. Простите, но вам придется ее надеть.

Чтобы перебороть страх, Синтия начала возмущаться.

— Что это за шпионские игры, господа? Для начала объясните мне, в чем дело? Вы знаете, что вам грозит за похищение международной журналистки?

Но мужчины словно онемели, и машина, тронувшись с места, стала лавировать по узкой улице, объезжая пешеходов, мотоциклы и коров.

Синтия помяла в руках маску, похожую на карнавальную, только без прорезей для глаз, и неохотно надела ее.

Прощай, мирный Тхамель. Может, пора начинать прощаться и с жизнью? — подумала она.

Романтика, черт бы ее побрал…

Вот теперь ее похитили и куда-то везут. Кто эти люди? Чего им от нее нужно? Они знают ее имя… Может, решили завербовать ее? Выудить какую-то секретную информацию? Или, может, вчера на конференции она ляпнула что-то такое, что могло кому-то не понравиться? Может, они маоисты? Или маньяки, специализирующиеся на изощренном убийстве журналисток?

Эх, все же лучше было бы выйти замуж за краснощекого фермера и родить ему троих.., четверых.., а пусть даже и восьмерых конопатых детишек.

Но теперь поздно даже мечтать об этом.

О Господи, трудно представить, что ее ждет.

Может, ее будут пытать? От ужаса и отвращения Синтия зажмурила под маской глаза и содрогнулась. А всего несколько минут назад она мирно гуляла по Тхамелю, купила себе симпатичное колечко, забавлялась уличной сценкой… И могла бы увидеть еще много интересного и увлекательного.

По крыше машины забарабанил дождь. Наконец небеса разверзлись и ниспослали на томящийся от жары город освежающую влагу. Но какое ей теперь дело до города, шум которого остался где-то позади? Судя по странному ощущению безлюдья и уединенности, машина мчится теперь по загородной трассе. Только куда?

Об этом лучше не думать. Лучше вспомнить о чем-то приятном, согревающем душу. О родителях. О сестре и брате. О своей семье, которая живет в Бостоне мирной, спокойной жизнью нормальных людей.

Синтия почувствовала тяжесть в груди и вздохнула.

Отец — физик, работает в научной лаборатории. Спокойный, умный, добрый человек, который души в ней не чаял, когда она была маленькой. Всячески баловал, позволял играть с мальчишками и скакать по крышам, гонять на велосипеде. Позже научил ее играть в шахматы и ездить на лошади.

Мать — искусствовед. Она всегда страшно волновалась за Синтию, порой сурово отчитывала за проказы, а потом, будто извиняясь, прижимала ее головку к груди и говорила: «Не знаю, было бы мне легче, если бы ты родилась мальчишкой?»

Ее сестренка Дороти через год закончит университет и станет лингвистом. А старший брат Джедд стал преуспевающим бизнесменом, несмотря на то, что все в семье считали его неудачником, когда он бросил колледж. Он удачно женился и открыл в Бостоне несколько магазинов модной одежды…

Кто в их семье оказался неудачником, так это она, Синтия, которую все в один голос отговаривали от журналистики.

Когда Синтия была маленькой, мать пыталась усадить ее за мольберт, но непоседливая девчонка предпочитала мольберту седло лошади, а кисть художницы сменила на перо журналистки.

Позже семья опасливо и сдержанно гордилась ею. Шутка ли? За каких-то четыре года Синтия умудрилась стать исследователем-международником!

Но, увы, похоже, ее карьера дала трещину. Сколько горя она причинит родным, если ее сегодня убьют?

Мать этого не перенесет…

Ее горестные размышления прервались, когда машина стала притормаживать и вдруг остановилась. Непалец, сидящий рядом, взял ее под руку.

— Пойдемте, мисс Спаркс. Нам предстоит пересадка.

Синтия сердито одернула руку.

— Не смейте ко мне прикасаться! Что это вы себе позволяете?

— Простите, мисс Спаркс, но с маской на глазах вы не сможете видеть, куда идти, — вежливо сказал он.

— Тогда я сниму маску!

— Еще рано. Нам придется продолжить путешествие на вертолете.

— На вертолете? Куда это вы вздумали меня завезти? Если вы хотите меня убить, то можете сделать это здесь и сейчас и без своей чопорной вежливости! Или у вас более интересные планы?

Непалец терпеливо выслушал ее тираду.

— Не бойтесь, мисс Спаркс, вам никто не собирается причинять зла. Завтра, в целости и сохранности, вас доставят обратно в «Асторию». Обещаю вам. Потерпите немного. Скоро вы все узнаете. Еще раз прошу прощения за настойчивость, но мне придется помочь вам выйти из машины.

Кипя от гнева и возмущения, Синтия стала выбираться из машины. Потом все же позволила непальцу взять себя под локоть.

Выбравшись из «кадиллака», она остановилась и сделала глубокий вдох. Слева слышался шум потока в ущелье, справа — шепот ветра в кронах деревьев. Воздух пропитан влагой, и наверняка над головой — вечереющее небо.

Черт, у нее просто нет выбора. Кричать, звать на помощь или сопротивляться — бесполезно…

Осторожно ступая по каменистой почве, она пошла рядом с незнакомцем, державшим ее под руку, к вертолету.

Ей обещали сохранить жизнь. Только, интересно, на каких условиях? Нет, она ни за что не предаст родину.

В вертолете ей, заботливо предложили укутаться в плед, надеть наушники и откинуться на спинку сиденья. Это был второй из мужчин, который предупредил, что вверху будет прохладно. Она уже хорошо различала своих похитителей по голосам. Голоса у них были не противными. И они по-прежнему были сдержанны и вежливы.

Нет, думала Синтия, на убийц они не похожи. На кого же они работают? Кто их хозяин? Кто этот мерзавец, который приказал им похитить ее? Нужно набраться терпения и храбрости и дождаться развязки всей этой таинственной истории.

Наконец вертолет приземлился. Не говоря ни слова, Синтия позволила одному из мужчин помочь ей выйти из вертолета, и они снова куда-то пошли. Но теперь под ногами была гладкая, выложенная камнем дорожка. И воздух был разреженным и прохладным. Значит, мы высоко в горах, догадалась девушка.

Но от этой догадки ее сердце заколотилось еще тревожнее, при каждом шаге коленки от страха подгибались, слегка кружилась голова.

И все же она пыталась держаться спокойно и с достоинством.

— Осторожно, — остановившись, предупредил ее провожатый. — Ступеньки.

Синтия нащупала ногой гладкую каменную ступеньку. Ступенек оказалось ровно двенадцать, и когда они закончились, ее завели в дом, где приятно пахло сосной и благовониями.

— Ну вот, теперь можете снять маску, мисс Спаркс, — сказал второй из мужчин, который все время шел за Синтией по пятам.

Она стащила с себя маску, бросила ее на пол, потерла ладонями глаза и огляделась. Она стояла посреди огромного холла с каменными стенами, с высоким деревянным потолком. У левой стены начиналась широкая винтовая лестница с массивными перилами, ведущая на балкон второго этажа, который подпирали изящные резные колонны. У правой стены стоял низкий деревянный стол из красного дерева, а рядом с ним два роскошных кресла. На стенах висели старинные бронзовые светильники. Под матовым толстым стеклом плафонов горел живой огонь.

Похоже, она попала в замок! Синтия с трудом скрыла удивление и строго посмотрела на своих похитителей.

— Ну что ж, ведите меня к хозяину.

Глава 2

Они стали подниматься по лестнице. И снова ее сердце заколотилось, как африканский тамтам, но теперь не от страха, а от волнения и любопытства. В атмосфере замка было что-то интригующее и вместе с тем умиротворяющее. Наконец они остановились перед массивной дверью. Один из мужчин постучал и, не дожидаясь ответа, распахнул дверь и жестом пригласил Синтию войти. Как только она переступила порог, дверь за ней закрылась, и мужчины остались за дверью.

Синтия застыла на пороге. Из глубины огромной гостиной ей навстречу шел мужчина: высокий стройный непалец в черной рубахе навыпуск и в черных шароварах с манжетами, обтягивающими щиколотки.

— Добрый вечер, мисс Спаркс, — сказал он удивительно приятным низким голосом. — Хотя, боюсь, для вас это приветствие звучит цинично. — Он остановился в двух метрах от Синтии. — Я глубоко сожалею, что вынужден был прибегнуть к такому методу, как похищение, чтобы встретиться с вами. Но надеюсь, что после того, как я объясню вам причину, побудившую меня к этому, вы поймете и простите меня.

Синтия смерила его подозрительным взглядом. Уж больно сладко он поет… Как и его люди, которые похитили ее.

— Разрешите представиться: меня зовут Махеш Бхаттараи. — Он протянул ей руку. — А вы — Синтия Спаркс, блестящая журналистка, работающая в «Бостон глоуб».

— Увы, — сказала Синтия со вздохом. — Похоже, моя блестящая карьера сработала не в мою пользу. — Она, прищурившись, посмотрела ему в глаза, потом на протянутую руку и с дипломатическим достоинством вложила в нее свою ладонь. Он коротко пожал ее.

— Давайте присядем, — предложил он, указывая на глубокие кресла, обшитые темно-вишневым бархатом.

Синтия кивнула, последовала за ним в глубь комнаты и села, держа спину прямой, положив ладони на колени. Он сел в свое кресло только после того, как уселась она.

— Мисс Спаркс, я еще раз прошу прощения за то, что похитил вас. Но другого выхода у меня не было. И хочу заверить вас, что не собираюсь причинять вам зла, — сказал он спокойным голосом.

— Не уверена. Непал — страна дикая. Не исключено, что у вас и по сей день сохранились какие-то первобытные обряды. Человеческие жертвоприношения, каннибализм… — попыталась пошутить она, чтобы хоть немного расслабиться.

Он усмехнулся.

— Неужели я похож на людоеда?

Она посмотрела на него. Черт, он похож на необыкновенно красивого непальца с золотистым цветом кожи. Глаза большие, темно-карие, блестящие. Высокие скулы, под скулами мягкие впадинки, придающие лицу рельефность и живость. Мужественный, слегка тяжеловатый подбородок. Верхняя губа похожа на чайку в полете, нижняя — полная, чувственная, будто слегка припухшая. А нос? На что похож его нос? Пожалуй, ни на что, кроме аккуратного, ровного, точеного носа. Трудно сказать, похож этот мужчина на людоеда или нет. Но одно можно сказать точно: он породист, хорошо воспитан и наделен полным набором внешних качеств, необходимых мужчине, чтобы с одного взгляда сразить женщину.

— Можно быть людоедом и не быть на него похожим, — наконец заключила Синтия. — Но давайте перейдем к делу. Если вы не собираетесь меня съесть, то что вам от меня нужно?

— Мне нужна ваша помощь, мисс Спаркс, — серьезно сказал он. — Ваша профессиональная помощь.

Синтия наконец расслабилась, села поглубже в кресло и приготовилась слушать.

— Итак?..

— Я — последний потомок старинного аристократического рода Бхаттараи, — начал он, но после первой же фразы сделал короткую паузу и сжал губы. — Простите, до сих пор не могу привыкнуть к слову «последний».

— Продолжайте, господин Бхаттараи, я внимательно слушаю вас, — помогла ему Синтия, предчувствуя трагедию.

Он перевел дыхание и продолжил:

— Наша семья из поколения в поколение занималась благотворительностью. Еще мой прадед начал открывать школы для бедных в отдаленных деревушках Непала, а прабабка помогала неимущим продовольствием и одеждой. Три года назад от рук маоистов погиб мой отец, Мадан Кришна Бхаттараи. — Он снова сделал паузу и на секунду опустил свои большие глаза. Потом снова поднял их на Синтию и продолжил:

— Наша семья владела тогда текстильной фабрикой, производящей национальные ткани. Фабрика обеспечивала работой непальскую бедноту. Мой отец ездил по всей стране в поисках лучших ткачей, приглашал их на работу и хорошо оплачивал их труд. И вот по непонятной причине он попал в немилость к маоистам и был застрелен в своей машине по дороге домой. Мы жили тогда на окраине Покхары. — Он сдержанно перевел дыхание. — Король Непала Гьянендра пообещал раскрыть причину убийства и наказать виновных. Но через месяц мы получили письмо от шефа Службы Безопасности Непала, заявляющего о том, что мой отец был тайным членом партии маоистов и был убит за нарушение партийных клятв. Мы возмутились такой нелепости и пытались опротестовать это заявление, называя его клеветой. Это оказалось бесполезно…

Он отвел взгляд к окну, и Синтия заметила, как на его скуле дрогнула жилка.

— Продолжайте, господин Бхаттараи, — мягко подтолкнула она.

— Король отверг наш протест, мотивируя тем, что многолетние связи нашей семьи с непальской беднотой лишь доказывают, что мы все, возможно, причастны к маоистскому движению. Предчувствуя беду, я и мои братья поторопились отправить мать и сестру к родственникам в Ниццу. Но как только женщины уехали… — Он снова замолчал, сцепил пальцы и сделал глубокий вздох. — Простите, прошло три года, а я до сих пор не могу совладать с собой, — приглушенным голосом добавил он.

Синтия видела это сама и знала, что его история правдива. Она только еще больше насторожилась, готовясь услышать об очередной трагедии.

Он горько усмехнулся и снова повернул свое красивое золотистое лицо к окну, за которым, как страж, стоял теперь темно-синий вечер.

— Спустя месяц они убили моих братьев, — сказал он неестественно монотонно. — Старший преподавал в университете в Катманду, а младший был директором школы в Покхаре. Вскоре после этого Гьянендра издал указ о том, что все мужчины нашей семьи обвиняются в сообщничестве с маоистами. Это дало одному из его родственников право завладеть фабрикой моего отца… А мне с тех пор приходится скрываться в горах. — Он снова замолчал, и его глаза заблестели, как звезды на безлунном небе. — Вот и вся моя история. Вы мне верите, мисс Спаркс?

Синтия кивнула.

— Верю. И глубоко сочувствую, — тихо проговорила она. — Только, простите, не пойму, чем я могу вам помочь? Ситуация довольно сложная. Понимаю, вы хотите очиститься от клеветы и отвоевать у родственника короля свою фабрику.

— Меня интересует только первое: очиститься от клеветы, чтобы иметь возможность покинуть Непал. Насколько вам известно, в стране сейчас очень неспокойно. Возможно, назревает революция. Я не хочу отвоевывать свою фабрику. Не хочу бороться с этой слепой, бездушной машиной насилия, не хочу становиться подобным этим акулам. У меня достаточно денег, чтобы скромно дожить до конца своей жизни, не скупясь на помощь нуждающимся. Я хочу только справедливости и личной свободы. Я верю во вселенский закон возмездия за грязные и подлые дела, творимые людьми, и убежден, что убийцы будут наказаны. Не в этой жизни, так в следующей.

Такого Синтия не ожидала. Но пока рано делать вывод о его благородстве. Несмотря на то, что он говорит искренне, нужны более существенные материалы для его защиты.

— Итак, вы хотите, чтобы я рассказала миру правдивую историю вашей семьи. Но у вас есть какие-либо материалы, свидетельствующие о том, что вы говорите правду?

Он вздохнул.

— У меня есть только черновики моих писем к друзьям, где я открыто возмущаюсь деятельностью маоистов. И это, пожалуй, все.

О Господи, ну и в историю она влипла! Человек просит ее о помощи, и у нее нет оснований не верить ему. Уже то, что он скрывается в горах, свидетельствует о том, что он не маоист. Кроме того, он потерял отца и братьев.

Ее задумчивый взгляд скользнул по лицу красивого непальца, который так поспешно выложил перед ней свои нешуточные проблемы. Ну и ну! Опять ей придется разбираться в чужой трагедии! Но такова ее профессия. Она должна бороться за восстановление справедливости в этом несправедливом мире.

— Хорошо, — серьезно сказала она. — Я просмотрю ваши письма, а также по возможности пороюсь в других материалах. Я попробую. — Она пожала плечами. — Все, что смогу… — добавила она неуверенно.

Его лицо озарила мягкая улыбка.

— Я верил, что вы не откажете. Спасибо, мисс Спаркс, — с трудом скрывая радость, проговорил он. — Я так надеялся на вас. Я читал ваши статьи и исследования. Я знаю также, что в понедельник вы будете на приеме в королевском дворце…

О Боже, он все о ней знает. Может, он знает также какого цвета ее нижнее белье? Хотя та часть ее существа, которая скрыта под одеждой, вряд ли интересует его. Его интересует ее голова, которой он уже почти овладел.

И не только головой. Он сумел коснуться ее сердца. Трагедия его семьи глубоко растрогала ее.

— У вас хорошие осведомители, господин Бхаттараи, — сказала она. — Но при чем здесь королевский дворец?

Он пристально посмотрел ей в глаза.

— Как я понял по вашим статьям, вы хороший психолог, — продолжал он. — Если выпадет случай, задайте королю какой-нибудь отвлеченный вопрос о моей семье и посмотрите на его реакцию. Ваше чутье поможет вам убедиться в правдивости моей истории.

Синтия задумалась над его предложением. И над своей тяжкой долей. Вот тебе и выходные без политики! Опять придется рыться в газетах и других бумагах, чтобы спасти чью-то жизнь.

— Неплохая идея, господин Бхаттараи, я постараюсь ее использовать, — наконец ответила она.

— Я заплачу вам за работу, — живо проговорил он. — Прилично заплачу, только помогите мне выбраться из беды.

— Об этом еще рано говорить. Посмотрим, что мне удастся сделать для вас.

Синтия снова задумалась, и пока она сидела, склонив голову, он встал, подошел к стене и нажал кнопку, спрятанную в центре декоративного цветка, украшающего стену.

— Я попрошу принести нам кофе или чаю. Что вы предпочитаете? — спросил он с улыбкой.

А замок снабжен техникой, подумала она. Выходит, постройка современная, только с претензией на древность.

— Чай, если можно, травяной, — ответила она.

— Уверен, что вы проголодались. — Он снова сел в кресло. — Ужин подадут в столовой, в полдевятого. К сожалению, вам придется пробыть моей пленницей до завтрашнего утра, хотя мне было бы приятнее считать вас гостьей. Если вы не против…

Синтия впервые позволила себе ответить на его улыбку.

— Что ж, я совсем не против превратиться из пленницы в гостью. Кстати, после ужина хотела бы просмотреть ваши письма.

В дверь постучали, и секунду спустя в комнату вошел один из ее похитителей. Он успел сменить костюм на шаровары и рубаху, подобные тем, которые были на хозяине, и выглядел теперь совсем другим человеком.

— Насколько я понял, пришло время подавать горячие напитки, — сказал он, улыбнувшись Синтии. — Что вы будете пить, мисс Спаркс?

— Травяной чай.

— У нас есть только мята и тульей. Что предпочитаете?

— Не знаю, что такое тульей, но готова рискнуть и попробовать, — ответила Синтия.

— Уверяю вас, не пожалеете, — вмешался Махеш. — Это индийский базилик, у индуистов считается священным растением. К тому же он обладает чудесными лечебными свойствами. И Хари специалист по его завариванию. А я буду молочный чай с имбирем и, как обычно, с медом. Спасибо, Хари.

— Не беспокойтесь, мисс Спаркс, снотворного в ваш чай я подкладывать не стану, — заверил, продолжая улыбаться ей, Хари. — Кому не мешало бы подложить снотворного, так это господину Бхаттараи. Он уже третьи сутки почти не спит, считает звезды.