— Брат Доминик. — Хью мягко улыбнулся. — Говорите же, брат. Что вас тревожит?

— Ответила ли мать настоятельница на вашу просьбу, лорд Хью? Она встретилась с вами? Позволила поговорить с королевой Адельхейд?

— Я не получал от нее никаких известий. Но все в руках Господа. Мы должны верить и молиться.

— Некоторые спрашивают, не объясняется ли ваше желание переговорить с настоятельницей лишь боязнью попасть в плен к лорду Джону. В конце концов, вы в безопасности здесь, наверху. У вас есть надежда на спасение, а те, кто помог вам сюда добраться, остались внизу и обречены на страдания.

— Твои упреки больно ранят меня, брат, но я признаю, что заслужил их. — Хью произнес это совершенно спокойно. — Я не испытываю никакой неприязни к священникам и солдатам, которые сопровождали меня. Разумеется, солдатам лорда Джона вообще не стоило захватывать нас в плен и приводить сюда, но что было, то было. Узнав о нашей миссии, лорд Джон должен был освободить нас и позволить спокойно продолжить путь. Однако, как я понял, он человек честолюбивый и собирается использовать нас в качестве заложников. Если мне не удастся выполнить возложенную на меня миссию — что ж, я погибну мучительной смертью, как и мои товарищи. Если же все пойдет как надо, мы продолжим путь в Дарр и я предстану перед госпожой иерархом, как было решено на совете в Отуне.

Брат Доминик фыркнул, словно был недоволен собой.

— Ваши слова вполне разумны, лорд Хью. — Он помешкал, а потом продолжил так тихо, будто собирался сказать нечто, не предназначенное для чужих ушей: — Трудно поверить, что кто-либо решится обвинить вас.

Хью смиренно склонил голову:

— Господь знает правду.

Брат Доминик огляделся по сторонам, потом расправил складки своего одеяния. Казалось, он чего-то боится, возможно, того, что сказал слишком много.

— Не буду больше мешать вашей молитве, — наконец вымолвил он и ретировался.

Хью еще долго стоял на коленях, не двигаясь и не произнося ни слова. Росвита едва осмеливалась дышать. Потом ее взгляд приковала к себе фреска на стене часовни — уже поблекшая от времени, но вполне различимая. На ней были изображены люди Аои, одетые лишь в перья да узкие набедренные повязки, они проходили через горящую арку, за которой виднелся круг из каменных столбов. Дальше можно было разглядеть какие-то красивые и необычные здания и еще одна каменная корона — из сияющего прохода выходили те же путешественники. Очевидно, неведомый художник хотел показать, куда ушел народ Аои.

Хью шевельнулся, и Росвита снова уставилась на него. Из-под одежд он достал небольшую деревянную шкатулку, плотно перевязанную красной лентой. Он развязал ленту, откинул крышку и достал веточку можжевельника и аккуратно завернутую в белый холст книгу.

Росвита отшатнулась и ударилась головой о низкий потолок. Она зажала себе рот рукой — откуда у него Книга Тайн?

Хью начал громко читать:

— «Во время полнолуния можно узреть нити, сотканные планетами, и дэймонов, живущих в сферах, что располагаются ниже Луны. Известно, что человек, желающий достичь земных благ или исполнить свои желания, может поймать этих дэймонов. Для этого нужно произнести заклинания и назвать семь имен святых учеников, а потом воскурить дым можжевельника так, чтобы клубы его опутали и связали дэймонов. Непостижимыми путями они переходят в тело человека, ибо их тела состоят из воздуха и огня небесного, и когда сливаются они с человеком, то выполняют желания подчинившего их».

О Господи, что случилось с Лиат на суде в Отуне?

Теофану потянула Росвиту за собой, и Палома вывела их в большой коридор. Росвите пришлось несколько минут стоять, опираясь на стену, — ноги у нее подгибались, словно она только что взобралась на гору. Потом они снова прошли через трапезную и вышли в библиотеку. Узкие вертикальные окна, больше похожие на бойницы, давали достаточно света, и Росвита увидела фрески на стенах. Сестра Петра сидела за небольшим столиком возле окна и водила пером по пергаменту. Росвита на минуту задержалась. Несколько недель назад она просила мать Облигатию закончить незавершенную сестрой Амабилией копию «Жития святой Радегунды». Наверное, сестра Петра переписывает труд брата Фиделиуса.

Но Теофану и Палома уже ушли вперед, и Росвите пришлось чуть ли не бегом догонять их, вместо того чтобы спокойно побеседовать с сестрой Петрой. За много веков людские ноги и руки отполировали камни монастыря так, что простая скала казалась драгоценным мрамором. Они спустились по лестнице и вскоре дошли до площадки, где столкнулись с сестрой Хиларией, которая ходила за водой. Из-за ее плеча выглядывали две служанки из свиты Адельхейд. У всех у них в руках были ведра с водой.

— Добрый день, ваше высочество, — поздоровалась сестра Хилария. — Сестра Росвита, рада видеть вас снова на ногах.

Они посторонились, чтобы дать женщинам пройти на кухню. Оттуда доносились вкусные запахи. В очаге горел огонь, и бедная сестра Люсида, которая была не только кривой и горбатой, но и слабоумной, подкладывала в него поленья. Гутта и еще одна женщина раскатывали на столе тесто, двое слуг помешивали похлебку из конины.

Сестра Хилария вылила воду в большую бочку и похлопала увечную сестру Люсиду по плечу. Та что-то сказала, но Росвита не смогла разобрать ни слова. Сестра Хилария рассмеялась:

— Нет, я не дам тебе лука. Ты до него сама не своя, так что я не хочу вводить тебя в грех!

Люсида разразилась каркающим смехом — очевидно, это была дежурная шутка. А Хилария отправилась к двери, радостно сказав служанкам:

— Еще один разок, друзья, и на этом мы закончим.

— А через час все начнется заново, — простонала одна из служанок.

Теофану и Палома уже ушли, и Росвита снова поспешила за ними. Она была еще слаба и поэтому спускалась осторожно. Становилось все темнее, но поскольку у монахинь не было масла для ламп, спускаться приходилось на ощупь. Росвита споткнулась на какой-то канавке, и Теофану поддержала ее за локоть. Росвита обнаружила, что в конце канавки лежит огромный валун округлой формы.

— Осторожнее! — вскричала Палома. — Он может покатиться по коридору и заблокировать его.

— На случай атаки, — пояснила Теофану. — Судя по всему, монахини не слишком полагались на человеческую набожность и доброту.

— Ну что вы, — с изумлением ответила Палома. — Не монахини построили эти помещения. Они всегда тут были. Мы просто живем здесь. Даже матушка Облигатия не знает, насколько велик лабиринт. Я несколько раз брала с собой свечу и спускалась вниз, чтобы осмотреть все, но так ни разу и не добралась до конца — свеча догорала, и я возвращалась обратно. Пойдемте. Это прямо за углом.

Росвите потребовалось несколько минут, чтобы понять, что же собственно ждет их за углом. Они вошли в большую пещеру, такую высокую, что потолок терялся в темноте. Тут горела единственная лампа, освещая сидящую в кресле королеву Адельхейд. Ее развлекали солдаты: один играл на расстроенной лютне какую-то веселую мелодию, другой подыгрывал ему на флейте, третий насвистывал, а остальные кружились и приседали под музыку, исполняя совершенно невероятный танец. Королева Адельхейд смеялась и хлопала в ладоши, как ребенок, казалось странным, что королева, привыкшая к утонченным развлечениям при дворе, так радуется нехитрой солдатской забаве. Некоторые из ее придворных улыбались, другие смотрели угрюмо. Адельхейд заметила Теофану и жестом предложила ей сесть на стул рядом. Но стоило только солдатам увидеть принцессу, как они смутились и веселье угасло.

Теофану сняла со стула подушку и устроилась на полу, предложив сесть Росвите.

— Если вам интересно, сестра, садитесь.

— Благодарю вас, ваше высочество. Ваше величество, а где матушка Облигатия?

— Она с ранеными.

— Что если я ее навещу? Я не отниму у нее много времени.

И принцесса, и королева согласились. Один из солдат вызвался проводить Росвиту в комнату, где лежали раненые, и, выходя из большой пещеры, она вновь услышала звуки музыки.

Росвита не сразу поняла, что старая монахиня, которая ухаживала за ней во время болезни, и есть настоятельница монастыря. Сейчас мать Облигатия стояла на коленях возле светловолосого молодого человека, раненого во время одной из атак Айронхеда. Она осторожно осматривала его плечо.

— Да благословит вас Господь, матушка, — пробормотала Росвита, подходя к ней.

Мать Облигатия ответила на приветствие и попыталась подняться, опираясь на толстую суковатую палку. Росвита поспешила ей на помощь, но капитан Фальк подоспел раньше.

— Могу я вам помочь, матушка? — спросила Росвита.

— Просто постойте немного рядом, сестра. Я уже почти справилась. Остался лишь этот молодой человек, но боюсь, тут я ничего не могу сделать.

Действительно, один солдат лежал отдельно от остальных. Когда мать Облигатия сняла повязку с его груди, Росвита в ужасе отшатнулась. Ее поддержал капитан Фальк.

Из темноты появился брат Фортунатус, он показался Росвите очень бледным, возможно, в этом было виновато скудное освещение.

— С вами все в порядке, сестра? — заботливо спросил он.

— Не беспокойтесь, брат, — мягко отозвалась Росвита. — Для женщины моих лет я чувствую себя неплохо. Не на что жаловаться. Да и как можно… — Она показала на раненого, который бредил, несвязно бормоча что-то по-аостански. — Один из солдат королевы Адельхейд? Что с ним случилось?

Матушка Облигатия начала накладывать на его раны какой-то целебный бальзам, солдат застонал, начал метаться, и капитан Фальк опустился на колени, чтобы удержать его.

Брат Фортунатус содрогнулся и нервно шепнул:

— Это магия, сестра.

— Вы не верите, что матушка Облигатия и другие монахини могут справиться с колдовством?

— Здесь скрыта какая-то тайна, — покачал головой Фортунатус. — Посмотрите на него. Его принесли прошлой ночью, и мне кажется странным, что атака началась вскоре после того, как прибыл лорд Хью, желая поговорить с королевой Адельхейд.

— Что вы имеете в виду?

— Этот раненый — один из солдат Айронхеда. Они полезли по северной стене, желая добраться до короны камней, а оттуда спуститься к нам.

Росвита почувствовала дурноту, ей снова вспомнились видения, посещавшие ее во время болезни.

— Должно быть, я спала и ничего не слышала.

— Вы были очень больны, сестра. — Голос Фортунатуса дрогнул. — Мы боялись потерять вас.

Ее тронуло это проявление заботы.

— А что случилось с другими солдатами? Их взяли в плен?

— Нет. В короне камней живет какое-то существо, и оно убило их всех. Этот солдат — единственный, кто выжил, но и он долго не протянет.

Матушка Облигатия с помощью капитана Фалька встала и, отступив от умирающего, произнесла:

— Больше я ничего не могу сделать. Он попил?

— Нет, матушка, — мрачно ответил Фальк.

Монахиня кивнула, и они вернулись в пещеру. Капитан Фальк принес табурет, и матушка Облигатия села возле Адельхейд, а Росвита устроилась на подушке на полу возле Теофану. Когда солдаты допели, Облигатия повернулась к Росвите.

— Рада, что вы окрепли, сестра Росвита, — сказала она. — Вы уже видели нашего посетителя? — Судя по всему, мать Облигатия не любила откладывать дела. Вот и сейчас она сразу перешла к сути. — Его прислал лорд Джон, чтобы тот вступил с нами в переговоры об окончании осады. Спутников этого человека Айронхед захватил в заложники. Вы не знаете, кто он?

— Хью из Австры, — холодно отозвалась Теофану. — Незаконнорожденный сын Джудит, маркграфини Австры и Ольсатии.

— Стало быть, вы с ним знакомы, — уточнила мать Облигатия.

— Если мне будет позволено сказать, — вмешалась Росвита, и Теофану кивнула. За время их пребывания в монастыре мать Облигатия ни словом не попрекнула их, и Росвита не считала нужным что-либо скрывать: — Полагаю, что нас обеих — и принцессу Теофану, и меня — послали в Аосту, чтобы мы не могли свидетельствовать на суде против отца Хью, который обвинялся в колдовстве.

— Вы должны были свидетельствовать против него? — с неподдельным интересом переспросила Адельхейд.

В полумраке Теофану еще больше, чем обычно, походила на древних королев. Она сидела беспристрастная и невозмутимая и ответила так же невозмутимо и спокойно:

— Мы имеем все основания полагать, что обвинения, выдвинутые против него, были справедливы. И что бы он ни говорил, ему не стоит доверять.

— Это серьезное заявление, — задумчиво произнесла Адельхейд.

— Трудно судить, кому можно доверять, а кому нет, когда в дело вмешивается колдовство, — сказала мать Облигатия, поигрывая своей тростью.

— Вы уже сталкивались с такими делами, матушка? — спросила Росвита.

— Мне случалось видеть то, чего видеть не следовало. Но как бы то ни было, через неделю наши запасы подойдут к концу. Лично я ради чести готова голодать, но я не могу просить монахинь о чем-либо подобном.

— Значит, придется поговорить с ним, — подытожила Адельхейд и неожиданно улыбнулась. — Мои солдаты говорят, что он удивительно красив. Это правда, кузина? Я его еще не видела.

— Вы должны составить собственное мнение на этот счет, кузина, — уклончиво отозвалась Теофану.

— Значит, никто не возражает против того, чтобы поговорить с ним?

— Я против, — холодно сказала Теофану и посмотрела на Росвиту.

— По правде говоря, ваше высочество, у нас нет выбора, — вздохнула та. — Мне не нравится все это, но в нынешних обстоятельствах мы должны выслушать, что он скажет.

— Я не сдамся без боя Айронхеду. — В голосе Адельхейд звенел гнев.

Королева вздернула подбородок и нахмурилась — по сравнению с холодной невозмутимостью Теофану ее поведение казалось Росвите недостойным королевы.

— Позвольте мне, — выступил вперед капитан Фальк. — Ваше величество? Ваше высочество? — Обе женщины согласно кивнули, и солдат продолжил: — Решение нужно принять как можно скорее. У нас кончаются не только запасы — люди начинают терять присутствие духа. Мы уже потеряли два десятка лошадей. А после вчерашней атаки поползли слухи о страшном гоблине, который живет в каменной короне. Некоторые боятся дежурить в конюшнях, потому что они расположены слишком близко к ней. Другие считают, что, попробовав крови, чудовище войдет во вкус и уничтожит всех, поэтому они предпочтут сдаться, нежели умереть такой страшной смертью.

В зале повисла напряженная тишина, одна мать Облигатия была совершенно спокойна:

— Действительно в короне камней живет дэймон, но он совершенно не опасен. Ни меня, ни моих предшественниц с момента основания этого монастыря святой Екатериной, а это случилось более четырехсот лет назад, он не тревожил. Это существо попало в ловушку и не может освободиться.

— Но откуда оно? — спросила Теофану. — Почему оно осталось на этом месте?

— Оно всегда там было. Поэтому я и запретила вашим людям ходить туда и осматривать корону.

— Вы сказали, что это — священное место, которое могут посещать только монахини, — возразила Адельхейд. — Но не предупредили о его обитателе!

— Теперь вы знаете, почему я наложила такой запрет. Мы не рассказываем все, что знаем. Да это и ни к чему.

— Прошу прощения, матушка, — смутилась Адельхейд. — Уверена, что вы разбираетесь в таких вещах лучше, чем мы.

— Древние знания надо охранять, чтобы они не попали в руки людей невежественных и честолюбивых. Неужели вы думаете, что мы хотим, чтобы лорд Джон узнал, что за этими стенами скрыты какие-то тайны?

— Например, знания Аои, — пробормотала еле слышно Росвита.

Мать Облигатия обладала острым слухом и, услышав эти слова, резко постучала тростью по полу. Тем самым она дала понять, что не следует заводить здесь разговор на эту тему. Стук трости отозвался эхом во всей пещере, отчего многие вздрогнули.

— С древними тайнами следует обращаться осторожно. Я предпочла бы, чтобы вы не знали об этом, потому что такое знание похоже на тяжелый камень. Пока он спокойно лежит на краю обрыва, никто его не замечает, но стоит его потревожить, он вызовет обвал, который не щадит никого.

— Я даю вам слово, мать Облигатия, — пообещала Адельхейд. — Вы были добры к нам. Я никогда не раскрою вашу тайну.

— Если кто-то из солдат Айронхеда сумел спастись после нападения дэймона вчера вечером, то он все ему доложит. Я уверена, что так и будет. — Она еще раз стукнула тростью по полу, словно ставя точку в разговоре. — Капитан Фальк, приведите сюда, пожалуйста, нашего гостя. Только убедитесь, что у него плотно завязаны глаза, иначе он все расскажет лорду Джону.

Капитан Фальк выбрал пятерых солдат, взял единственный фонарь и отправился за лордом Хью. В монастыре оставалось так мало лампового масла, что Облигатия предложила подождать Фалька с Хью в темноте. Никто не посмел возразить. В зале была тьма кромешная, Росвита всем своим телом чувствовала холод камня, нервозное состояние окружающих, что еще больше раздражало ее. Что Хью скажет? Как он попал сюда? Где раздобыл Книгу Тайн? Что это за чудовище, которое живет в каменной короне? Если это действительно дэймон, то на кого он похож? Он прилетает с другой планеты, а может быть, с Луны? Как он смог долететь до Земли? Каким образом это чудовище убило солдат? Оно живет в самой короне? Как камни смогли выдержать существо такой мощи и неземной силы? Может быть, все каменные короны обладают волшебными свойствами? Неужели бедный Бертольд попал в лапы чудовища из каменной короны близ Харсфорда или его завалило камнями, как все они думали раньше? Правдивы ли ее видения или это всего лишь сны?

Теофану ерзала на своей подушке, Фортунатус тихонько покашливал.

— Может быть, спеть? — предложила Адельхейд, и это немного разрядило обстановку.

Сначала робко, а затем все более уверенно солдаты затянули: «Господь и Владычица даруют свет и тьму».

— Я прочла вашу «Историю», сестра Росвита, — сказала Облигатия под звуки тихой песни о любви и скитаниях.

— Боюсь, она еще не закончена. Если бы у меня было больше времени и вы дали бы свое разрешение, то я бы могла воспользоваться вашей библиотекой, почитать старинные летописи и наконец дописать свой труд. Хотя здесь, в Аосте, вряд ли есть что-либо, описывающее деяния вендийцев. К сожалению, мы еще представляемся варварами тем, кто когда-то правил Даррийской империей.

— Замечательно, что вы пишете их историю, никто в Дарре не будет заниматься этим. Я прибыла сюда из северных земель.

— Вы удивляете меня, матушка. Я не слышу в вашей речи никакого акцента.

— Я росла в женском монастыре в Варре. Когда мне было четырнадцать лет, меня приняли в монастырь святой Радегунды в Салии. Правда, я прибыла в ее монастырь через полгода после того, как Радегунда покинула этот мир и ее душа уже вознеслась в Покои Света.

— Это невероятно. Конечно, вы видели «Житие»?

— Сестра Петра старательно переписывала его последние шесть дней. Вы упоминали, что эта рукопись является единственной полной копией. Такой драгоценный документ не должен быть утерян. — Голос настоятельницы дрожал. Все затихли, слушая Облигатию. — «Господь и Владычица даруют женам величие и славу, укрепляя их разум… Одна из них — госпожа Радегунда, земное житие которой я, недостойный и смиренный Фиделиус, дерзаю воспеть и о ее величии решился изложить в словах… Этот мир разделил тех, кто когда-то был единым целым». Так заканчивается пролог.

Что-то в словах аббатисы смутило Росвиту.

— Как вы получили книгу, сестра Росвита?

— Я получила ее из рук Фиделиуса… — Росвита прервалась, услышав, как судорожно вздохнула матушка Облигатия.

— Лично от него? Вы, должно быть, были очень молоды.

— Вовсе нет, матушка. Он дожил до глубокой старости. Я виделась с ним не более двух лет назад. Именно тогда он и передал мне эту книгу.

— Два года! Как это могло быть? Ведь он был уже так стар…

Раздалось эхо голосов и стук солдатских сапог по каменному полу. Внезапно луч солнца упал на лицо настоятельницы, и Росвита заметила, как та смахнула слезу со щеки.

К ним подошел Хью. Росвита не могла понять, как он умудрялся идти так изящно и грациозно с завязанными глазами. Сопровождаемый капитаном Фальком, он встал на колени перед тремя женщинами, которых ему позволено было видеть. Росвита подобрала края своих одежд, опасаясь, что, дотронувшись до ее платья, он сразу поймет, кто перед ним, и распознает ее мысли.

— Я надеялся, что меня приведут к королеве Адельхейд или святой настоятельнице этого монастыря, — произнес Хью. Позади него стоял солдат с лампой, так что вокруг головы Хью образовался светящийся ореол. — Я Хью из Австры, сын Джудит, маркграфини Австры и Ольсатии. Прошу вас, позвольте мне высказаться, если уж вы дали мне аудиенцию.

— Я — королева Адельхейд. — Она поднялась.

У Хью все еще были завязаны глаза, тем не менее он почуял ее движение. Голова его слегка повернулась в сторону. Росвите это напомнило больших леопардов, которых она видела в зверинце в Отуне. Они точно так же поднимали головы, когда слышали звук открывающихся ворот. Это означало, что к ним в вольер ведут лань.

— Как вы и ваша свита прибыли сюда, лорд Хью? — спросила королева. — Этот монастырь скрыт от любопытных глаз, он стоит в стороне от всех дорог в нашем государстве.

— Ваше величество, — он не склонил головы, тем не менее показал, что уважает окружающих. Конечно же, он был гордым человеком, но не настолько гордым, чтобы не отдать должное королевскому статусу. — Мы перебрались через перевал святого Виталия и направились на юг к Дарру. Но неожиданно солдаты лорда Джона окружили нас и велели ехать к этому лагерю. Дарр — единственная и конечная цель нашего пути.

— Тогда почему Айронхед послал сюда вас, своего пленника? Кто еще пришел с вами?

— Увы. Лорд Джон очень честолюбивый человек, ваше величество. Хочу вам сказать, что он с большим недоверием отнесся к причинам нашего путешествия. Он заподозрил в нас шпионов короля Генриха. Он уверен, что у нас есть послание к иерарху от короля, которое может изменить судьбу Аосты. Айронхед так глуп, ваше величество. — Хью сделал паузу, Адельхейд засмеялась. — Он сказал, что на месте Генриха предложил бы иерарху покровительство и золото в обмен на поддержку его как короля Аосты.

— И сейчас это послание вы везете в Дарр? — резко спросила Адельхейд.

— Нет, ваше величество. Я обвинен в колдовстве и направлен на суд к госпоже иерарху. — Речь Хью лилась так легко, что присутствующим трудно было поверить, что перед ними действительно преступник. — Лорд Джон послал меня, чтобы убедить вас сдаться. Это все.

— Если мы согласимся, то он вас отпустит, и вы избежите суда!

Хью улыбнулся:

— Я не намерен убеждать вас сдаваться, ваше величество. Я хочу показать вам путь к спасению. Затем я попробую убедить Айронхеда освободить меня и моих людей, чтобы мы могли продолжить наш путь в Дарр.

Адельхейд восхищенно засмеялась. Росвита поняла, что королева наслаждается этим словесным состязанием, как фехтовальным поединком.

— Вы будете верны мне и моим соратникам?

— Я не предлагаю вам своей верности, ваше величество, надеюсь, что мои слова не заденут и не оскорбят вас. Я служу королю Генриху. Если лорд Джон захватит монастырь, то он вынудит вас выйти за него замуж. Тогда он точно станет королем Аосты. Но притязания на Аосту имеет и король Генрих.

— Генрих? — удивленно спросила Адельхейд. — Я не уверена, что он хочет именно этого. — Она посмотрела на Теофану, погруженную в задумчивое молчание.

Хью задумался, а затем произнес:

— Король Генрих посылал своих солдат на юг, чтобы найти вас, ваше величество. Возможно, вы разминулись с ними. Это объясняет то ужасное положение, в котором вы сейчас находитесь. Поэтому прошу вас, разрешите мне действовать как послу короля Генриха: он стремится помочь вам, законной королеве Аосты. В случае необходимости он поможет вам с армией.

— До меня доходили слухи, что он хочет женить на мне своего внебрачного сына Сангланта и сделать его королем.

Хью изменился в лице и, казалось, обдумывает слова королевы. Наконец:

— Зачем уступать сыну то, что хочет получить сам отец?

— Вы думаете, что Генрих хочет жениться на мне? — спросила Адельхейд.

— Было бы глупо отвергать такую женщину, как вы, ваше величество.

— Вряд ли вам известно, что думает мой отец! Он хотел, чтобы на Адельхейд женился Санглант.

— Ваше высочество! — Хью был поражен, услышав голос Теофану. Он вскочил, пытаясь понять, откуда доносится ее голос. — Я не знал о вашем присутствии. Если бы не эта дурацкая повязка на глазах, я, конечно, знал бы, что вы здесь.

— И такого бы не сказали, да? — Возмущению Теофану не было предела. — Но я здесь, и я все слышала. Как вы намерены помочь Айронхеду в осуществлении его планов?

Хью быстро взял себя в руки:

— Я не отношусь к тем, кто служит и своему хозяину, и его врагу. Помогая Айронхеду ради своей выгоды, я должен был бы предать короля Генриха.

Как всякий придворный, Хью умел красиво говорить, но впервые Росвита слышала в его голосе стальные нотки.

— Я натворил много дел, которые не прибавили мне гордости, и даже наоборот. Мне стыдно за содеянное. Я видел, как мелкие обиды могут разрушить человеческие обещания. Но я никогда не предавал своего короля и до конца дней своих останусь ему верен. — Хью ожидал, что Теофану скажет что-нибудь, но та упорно молчала.

— Я желаю выслушать предложение лорда Хью, — сказала Адельхейд.

— Настоятельница монастыря здесь? — спросил Хью. — Я должен получить ее одобрение, чтобы предложить это.

Теофану фыркнула.

— Я здесь, сын мой, — сказала Облигатия. — Не бойся, говори спокойно.

— На вершине этой скалы есть каменная корона. Мы можем преодолевать огромные расстояния через ворота, созданные этими каменными кругами.

— Путешествовать? — Адельхейд эта идея показалась дурацкой, и она во весь голос рассмеялась. — Вы должны объясниться, лорд Хью, я вас не понимаю.

— Когда мы путешествуем на корабле, ваше величество, мы подходим к берегу не в любом месте, а в гаванях, предназначенных для стоянки кораблей. Представьте, что каменная корона — это гавань, а дорога, соединяющая короны между собой, не земля или море, а особый эфир, элемент семи сфер, расположенных выше Луны.

— Как такое возможно? — воскликнула Адельхейд. — Не богохульствуете ли вы, говоря, что живые люди могут путешествовать по эфиру? Только души мертвых поднимаются по семи сферам, двигаясь к Покоям Света.

Хью повернул голову в сторону настоятельницы: несмотря на уверения, что с завязанными глазами он ничего не видит, Хью прекрасно ориентировался в комнате.

— Фрески в часовне показывают действительное предназначение каменных корон, — произнес он. — Я не могу сказать, имеются ли в этом монастыре другие изображения, которые раскрывали бы эту тайну. Картины, которые я видел, подтверждают, что древние Аои знали, как использовать каменные круги. Возможно, они же их и построили, поскольку старые книги говорят о них как о великих волшебниках.

— Неужели вы в это верите, матушка? — спросила Теофану шепотом. — Конечно, это бред. Он ведь лжет?

Мать Облигатия долгое время сидела молча, о чем-то задумавшись, но в конце концов произнесла:

— Продолжайте, лорд Хью.

Тот поклонился в знак уважения и повиновался:

— Вчера в сумраке ночи я видел странные огни на вершине холма и слышал ужасные крики. Я почувствовал запах только что ударившей молнии. И я задался вопросом: может быть, в короне проживает некое существо и охраняет ее? Я видел и другие круги камней, но их посещают не так часто.

— Действительно, сын мой. Вы все верно предположили. В короне обитает дэймон, но кто его может побороть, я не знаю.

— Давно он там?

— Со времен основания монастыря, по меньшей мере. Святая Екатерина основала монастырь более четырех веков назад. Я допускаю, что можно путешествовать через короны. Но этой нам никогда не воспользоваться — дэймон убьет любого, кто подойдет слишком близко.

Хью опустил голову. Росвита и настоятельница наблюдали, как Адельхейд наклонилась к нему, словно к прекрасному пятнистому леопарду, которого хотела погладить, но не делала этого из боязни потерять руку. Теофану уставилась на Хью так, будто он был ядовитой змеей.

Наконец он поднял голову и сказал:

— А что если я уничтожу этого дэймона и освобожу от его присутствия монастырь? Тогда королева Адельхейд, принцесса Теофану и остальные смогут уйти через корону, и Айронхед никак не сможет остановить их.

Адельхейд села на место. Ее глаза загорелись.

— И вы пойдете с нами, оставив своих людей в лапах Айронхеда?

— Нет, я останусь. Я не собираюсь от них отказываться. Это хорошие люди, они не заслуживают такой участи.

— Если вам удастся осуществить эту затею, то Айронхед вас убьет. Неужели вы думаете, что он простит вам обман?

— Я знаю эту породу. Моя мать такая же. Я знаю, как правильно себя вести с лордом Джоном.

— Кузина, вы не доверите свою жизнь этому человеку! — яростно возразила Теофану. — Как мы можем полагаться на то самое колдовство, которое осуждено Церковью? Он сам признает, что направлялся на суд! Как мы можем доверять ему? Ему ничего не стоит уговорить нас пойти к короне, где дэймон убьет нас. Ему это только на руку!

Солдаты и придворные одновременно заговорили, и капитан Фальк ничего не мог сделать, чтобы угомонить их. Охранники Адельхейд обрушили на нее шквал вопросов, стражники Теофану вели себя тише и говорили шепотом. Хью внимательно слушал и Теофану, и Адельхейд. Росвита боялась глубоко вдохнуть, чтобы лорд Хью не догадался, что она тоже здесь. Знал ли он, что Теофану была здесь? Играл он с ними или нет? Больше всего Росвиту мучило подозрение, что, говоря о верности королю Генриху, Хью говорил правду.

Придворные громко спорили, гул голосов заполнил пещеру.

Мать Облигатия три раза стукнула тростью по полу. Все смолкли, и только чье-то покашливание нарушало наступившую гробовую тишину.

— Хватит, — твердо сказала Облигатия. — Мы выслушали предложение лорда Хью. Сейчас капитан Фальк проводит его в гостевую залу, где лорд будет дожидаться нашего решения.

Капитан Фальк собрал солдат. Хью грациозно поднялся.