Монахи показали ему, где найти приют, и Захария зашагал вниз по тропке. Вскоре он вышел на хорошую дорогу и добрался до довольно уютной монастырской гостиницы. Он оставил своих коз в загоне, и привратник пропустил его в дом, просто махнув рукой, — похоже, события предыдущей ночи всполошили всех. Захария не ел уже три дня и поэтому жадно набросился на кашу, которую ему дал добросердечный брат.

— Странные нынче времена, — сказал он, когда Захария утолил голод и запил кашу кружкой доброго эля. Он говорил на нескольких языках, и объясняться по-вендийски для него не составляло ни малейшего труда.

— У вас сегодня были другие гости?

— Нет, никто не просил сегодня убежища, брат, хотя, как говорят, на рассвете по дороге прошли мужчина и женщина. Но я думаю, что брату Кунраду просто померещилось. Он сказал, что лица у них были не как у людей, хотя одежды — самые обычные. Мужчина был вооружен и вел в поводу лошадь, а на спине у него вроде как горб.

— А, — сказал Захария осторожно. — Надеюсь, я с этой парой не встречусь. Они пошли на юг или на север?

— Он сказал, что на север. Откуда ты пришел, брат?

— С востока.

— Где же ты был прошлой ночью? Ты видел этот страшный огонь в горах? Видел дракона? Как говорится у святой Джоанны: «Враг придет на землю из-за моря, а в канун того дня в небе явится дракон».

Захария не знал, стоит ли рассказывать свою историю этому человеку. Честность может дорого ему обойтись. Если он расскажет о том, что видел, его тотчас отволокут к госпоже иерарху на суд и обвинят в колдовстве. Поэтому он решил согласиться:

— Значит, вы верите, что дракон предвещает грядущую катастрофу?

— Точно. — Монах странно посмотрел на него. — Иначе к чему все эти видения?

— А вы видели, как он взлетел в небо и исчез? Не думаю, что он — предвестник катастрофы. Просто в высших сферах живут удивительные существа, иногда они могут проходить через ворота и появляться на земле…

— Что еще за ересь? — Хозяин подскочил на скамейке, и та перевернулась. — Священники учат нас, что только души могут путешествовать через сферы.

— Они могут думать, что это именно так, но ведь и священники не все знают. Почему бы нам не попробовать жить своим умом?

— Ты что, сомневаешься в мудрости Церкви? Ты хочешь познать запретное?

— У меня было видение. Я видел весь мир. Но я не нашел там Покоев Света, зато встретил существо, такое непостижимо огромное, что мы не можем понять, что есть Господь. Так почему бы нам не подумать, откуда появляются и куда исчезают драконы? Может, когда-нибудь и мы сможем путешествовать между мирами? Может, нам поучиться…

— Ты сошел с ума, — холодно сказал хозяин. — Вижу, прав был брат Лентфридус, когда говорил утром, что все это приведет к беспорядкам в умах. Пусть он с тобой и разбирается. Пойдем, Виго, иначе и ты этим заразишься.

Хозяин с мальчишкой вышли из комнаты, не сказав больше ни слова.

Так. Есть вещи, которые никогда не меняются. Захария уже понял, что самый главный его враг — собственный язык. Но нисколько не жалел о своих словах. Он только утвердился в том решении, которое принял, увидев дракона.

Он потерял свою честь и мужество, познал унижение и стыд, утратил веру в Единство, и поэтому нет смысла возвращаться домой.

Зато он видел космос. Не то место, где с золотого трона правит Единый Господь Бог, и не то, где старые боги принимают дары и наказывают ослушников. Он видел космос таким, какой он есть, в котором все вечно и все меняется, таящем множество невообразимых тайн.

И он не единственный, кто пытается познать новое. В мире есть, по крайней мере, еще один человек, который пытается найти ответы на свои вопросы. Этот человек нарисовал линии на пергаменте. Хотя Канси-а-лари ушла — то ли решив, что он погиб, то ли подумав, что больше он ничем не может ей пригодиться, — он, Захария, все равно последует за ней. Не ради нее, но ради ее сына. Тот наверняка знает, кто исчертил пергамент.

Захарии пришло в голову, что не стоит дожидаться аббата, который начнет с ним «разбираться». Бабушка учила, что надо быть практичным. Поэтому Захария собрал свои немудреные пожитки и направился к конюшне. Ведя за собой упрямо упирающихся коз, он пошел по старой дороге на север. За принцем.